Текст книги "Ночь перепутанных номеров"

Автор книги: Юрий Невский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Невский Юрий
Ночь перепутанных номеров

Юрий НЕВСКИЙ

НОЧЬ ПЕРЕПУТАННЫХ НОМЕРОВ

Если с утра вбегаешь в море джинсовой синевы и, обрушив на себя водопад растянутой свитрухи, пропадаешь в ночи пиджака из красной задумчивости аргентинских коров (десантники кофейных чашечек уже подожгли тебя изнутри), и печатаешь рубчиком подошв спелую желтизну опавшей листвы, то на кого ты похож?

На "Студебеккер" – американский грузовик времен второй мировой, да? А рыдая в плечо телефонной трубки, опускаешься в оранжевом лифте кабины, всего лишь за двушку, на самое дно золотоносных дней, намывать тоску и бессилие встреч.

Да, так было, и я влачил свое измятое тело, а город шил меня разноцветными нитками взглядов. Добраться до дома, думал я, упасть в ванную, запеленать себя тишиной и прохладой и лежать как крокодил, сумеречно поводя глазами. Перетащить туда телик, что еще? Бог ты мой! – китайский термос с розовыми цветами, горшок с бегонией, сейф с баром и телефон: какие открываются возможности, как легче становится дышать!.. алло?!

И я бежала, жара ловила меня сачком бабьего лета, восьмичасовым окриком начальника по работе, хитрющим капканом невы полненных обещаний, нерешенных проблем. Это перед грозой, я чувствовала тревогу, бегущую о локоть, кому-то из нас не успеть!

Небо раскололось, я видел, и обрушились чернильные струи дождя, неправдоподобные, как в кино, когда его делают из пожарных машин. Но знаешь, странно лежать вот так, за четырнадцать этажей от земли, лететь в эмалированном гробике ванны, в цветах пеномоющего средства, совсем недалеко от неба – нереальный, ни от чего мир, текучее время, зыбкий озноб пространства...

Прости, это ничего, что я разговариваю с тобой из-под воды?

Да ничего... и у нас тут потоп, дождь стебает, как что-то страшное, дырявится небо и из кромешного мешка сыпятся колючие искры гвоздей. Алло?!

Алло? Ты где? Ал-ло-о!!! Слышишь меня? Вневедомственная охрана? Что?! А мамы нет дома... У нас партсобрание, перезвоните. А кто это? Дорогой, это ты? Привет! Борщ разогревать тебе? Леха! Леха! Баня! Пар есть? Дежурный по горисполкому слушает... Баня! Пар есть? Справочная? Аэропорт? В нашем кинотеатре вы сможете посмотреть следующие фильмы... ждите ответа, ждите ответа, ждите ответа... междугородная?! Девушка, не бросайте трубку! алло?! Который раз лечу Москва – Одесса... Алло?!

Алло! Это ты? Куда девался?

Это я, и ты не пропадай. Представляешь, какой кошмар, что-то случилось на линии: набираю один и тот же номер, а попадаю в совершенно немыслимые места. И постоянно какие-то шорохи, треск, голоса... А у тебя как?..

Ой, что ты! Я только что разговаривала с вахтенным офицером центрального поста американской атомной подводной лодки. Веришь мне? Я подсоединилась к прямой связи президента США, а он, офицер этот, страшно перепугался! Его зовут Хаксли, лейтенант Хаксли, они болтаются где-то в Бискайском заливе, говорит, что штормит – ужас! Что я ему нравлюсь по голосу, что у его родителей в Пенсильвании чудесный домик и розовые сады... ну, по-английски, конечно.

Да, а у меня все какие-то забытые старухи плачут, дети, обманутые жены, неверные мужья... Алло?!

– Хэлло! Триста пятьдесят седьмой просит посадку! Триста пятьдесят седьмой просит посадку! Давайте полосу, говорит командир, борт триста пятьдесят семь! Рейс Париж – Дакар, как слышите, прием!

– Привет, триста пятьдесят седьмой, как дела?

– Хэлло, кто это?

– Это я, я в ванной лежу, у нас тут дождь, прием?!

– Прием, какого черта в ванной? Прием?!

– Прием, лежу.

– Прием, а наши ваших опять по баскетболу надули, слыхал, во Франкфурте-на-Майне? Сейчас по Би-би-си передавали, прием?!

– Прием, о'кей, говорит борт... как слышите... прием...

Алло?! Слыхала? Сейчас говорил с самолетом, а у тебя как?

Да и у меня нормально... Только все "неотложки" да пожарные будто весь город в огне, переговариваются патрули, драка у ресторана, инфаркт, отравление, роды, опять инфаркт, неизвестный автомобиль совершил наезд, они его преследуют, еще инфаркт, роды, роды... – они что, все сегодня рожать собрались?

А я говорил сейчас со своей бабушкой, все позвонить собирался, номер в книжке есть, а она умерла, представляешь? Спрашиваю: ну как там? А она: хорошо, мол, ангельские голоса поют... Она у меня праведная была, бабка-то, на небо и попала... царство небесное!

У меня на связи лондонские таксисты. Совсем как наши – кроют на слэнге, фу-у-у... как не стыдно!

А у меня опять старухи, дети, оставленные в одиноких квартирах, кающиеся жены, надеющиеся мужья... Да ты откуда со мной говоришь?

Я из телефона-автомата, из будки. У меня тут вода поднимается, дождь-то идет все сильней! Эй, ты не пропадай, а то совсем страшно, один тут делал намеки по телефону, тоже мне, принц арабский! Предлагал записываться к нему в гарем, на полставки... Слушай, мы с тобой разговариваем, а тебя как зовут?

Меня просто Иванов, а тебя?

Меня Анна-Лена.

Анна-Лена, а где твоя чертова телефонная будка?

Здесь, у центрального входа парка, напротив кинотеатра "Звезда", знаешь? Ой, как льет, кошмар какой-то...

Э-э... да у нас нет, вроде, такого кинотеатра...

Алло? Я сейчас попала, случайно, на одного человека. Я его любила давно-давно, понимаешь? Так любила, что у меня даже руки дрожали! Он мне давай плакаться: то-се, жена-дети, я был не прав, начнем все сначала... тьфу! Не люблю таких мужиков, раньше надо было думать. А у тебя как, а, просто Иванов?

А у нас свет пропал. Лежу в темноте, ничего не видно. Ага, вот и горячая вода кончилась, катастрофа! Я теперь буду лежать в холодной, как и ты. Сейчас закурю, у меня сигареты еще есть, а у тебя?

У меня только две, да тут все в воде, бесполезно... Ты вылезай из ванны-то, заболеешь еще.

Нет, ничего. У меня полная книжка телефонов, а позвонить, считай, некому – все куда-то пропали... Вот опять этот самолет из Парижа. Господи, хоть бы они ему посадку дали, что ли?!

Алло, Иванов, ты меня слышишь? Ты мне скажи такую вещь: ты боишься, если, например, проснешься ночью – а вокруг такая пустота, будто ты лежишь на огромном и черном пластмассовом диске... а он вращается, вращается... а внизу где-то в космической отрешенности лает собака.

Нет, Анна-Лена, я не боюсь. У меня автомат есть, ну, детский, игрушечный – но как настоящий, точная копия. Я встану, если мне плохо, его на изготовку – и стреляю, стреляю, по всем своим врагам, несчастьям, бедам, в общем, держу оборону! Знаешь, очень помогает.

А у меня, ты прости, что я говорю тебе, был выкидыш. Да, от одного там... и вспоминать неохота. Я очень перенервничала, а когда умерла, мне показалось, что кто-то окликнул меня по имени. И теперь я не знаю: живу я или нет?

А мне, ты слышишь? – только что Сталин ответил, Иосиф Виссарионович, "лучший друг физкультурников": хм, хм... – говорит.

Я опять с этим лейтенантишкой говорила, с подводной лодки. Он смешной, приглашает в ресторан. У них стоянка будет в Стамбуле, это Турция, да? Ой, как хочется посмотреть!

Эй, ты что?! Ты, знаешь, кончай эти дела! Если он с подводной лодкой, ему что, все можно? Тут международным конфликтом пахнет, вот я сейчас разберусь!

Да ладно, не кипятись, вам, мужикам, только дай волю, вы такое устроите!.. Ладно, а вот тут, ты можешь быть спокоен, Папа Римский звонил. Он старичок совсем, славный такой. Сижу, говорит, один-одинешенек в Сикстинской капелле, в Ватикане, значит, кругом фрески Микельанджело, а я, это он так говорит, чаишко попиваю с крыжовниковым вареньем, и косточки на пол плюю. Я ему исповедовалась немного, и легче как будто стало, а он сказал: Господь с тобой, дочка... А ты сам, Иванов, кем работаешь?

Я, Анна-Лена, фотограф. Я людей фотографирую. Нет, не тех, что в салонах, а тех, что мне интересны. Хочу как можно больше запечатлеть мужчин и женщин, детей, стариков, чтобы не канули в безызвестность. Хорошо снимать отцов и сыновей, мамаш и их дочек, бабушек и внучат я составляю такие серии, наблюдаю, как с течением времени что-то разное превозносится в их лица, тогда время – осязаемо, зримо, реально. Я участвовал в международных конкурсах, у меня – дипломы, медали. А так-то я подрабатываю фотографом в одном молодежном журнале, вот и все.

Эх, Иванов, я тут совсем с тобой заболталась, а вода-то все прибывает. Нет, кабина почти герметична, только сверху капает, а вокруг, представляешь? – уже рыбы плавают, большие такие, и на меня смотрят, неприятно так, бр-р.. А каково им сидеть в аквариуме, когда вокруг люди смотрят? Кстати, ты любишь "Аквариум"? Ну, Гребенщикова Бориса? Напой мне что-нибудь из него, а то не по себе как-то, все промокло, сигареты...

Под небом голубым есть город золотой, с прозрачными воротами и яркою звездой... Слушай, Анна-Лена, а чего ты там сидишь? Давай, приезжай ко мне, чай пить будем, радио слушать, я тебе Ленина дам почитать.

А у тебя есть?

Ну, спрашиваешь!..

Да неудобно как-то, ты там в ванной лежишь, а я припрусь.

Ничего, может, свет дадут. С тобой даже по телефону интересно, приезжай! Где этот твой парк, кинотеатр ли? **Ч-т-о? Какой город?.. Да что говоришь?! Вот черт!!! Это же две с половиной тысячи от меня!..** Как? Да вот так, я тебе говорю, с телефоном что-то случилось! Ничего не понять...

А... тогда ничего не получится, жаль. С тобой тоже интересно, Иванов. Ну ладно, судьба такая...

Да ерунда! У тебя деньги есть? Звони в справочную, узнай, когда рейс, бери такси и давай в аэропорт, поняла?!

Алло... да тут такси – все какие-то лондонские, вот Амстердам, вот Берлин... алло?! Патруль? Вы слышите меня?! Это вертолет, да? Патрульная ноль-четвертая, слушайте меня внимательно: передаю сигнал бедствия, заберите меня отсюда немедленно, сейчас же, как поняли, прием?! Мои координаты: центральный вход парка – напротив кинотеатра "Звезда". Иванов, алло? Они меня запеленговали по спутниковой связи, высылают катер береговой охраны. Мои новые координаты: тридцать градусов восточной долготы, пятьдесят шесть западной широты... примите мои позывные... спасите, кто может... сигнал бедствия... относит в море... Как слышите, прием?! Алло? С правого борта вижу танкер "Ленинград", они подходят, пытаются спустить шлюпку, сильно штормит, братцы, помогите! Надо мной вертолет – не знаю, какой, переговариваются по рации, кажется, по-французски, они цепляют меня шторм-тралом... Иванов, лечу! Боже мой! – внизу всплывает подводная лодка, американские опознавательные знаки, они выдвигают какие-то ракеты... ой! сейчас начнется, ну начнется.. ! Алло-о! Иванов, это ты? Я прилетела!

Анна-Лена, как дела, все нормально?

Ох, Иванов, у вас тут творится что-то невообразимое, что произошло? Я ничего не понимаю! Какие-то люди – все небритые, солдаты в защитных комплектах, броневики, какие-то машины, все оцеплено, никуда не пускают, автобусы не ходят – я еле прорвалась к телефону! Вы что, тоже от Советского Союза решили отделиться?

Анна-Лена! Слушай меня – тут такое произошло, такое произошло! Мне звонил редактор нашего журнала, сообщил последние новости: сегодня ночью, недалеко от нашего города, в склон горы врезалось космическое тело с мощным излучением неизвестной энергии, возможна радиация. Ты слышишь? Не исключено, что это – инопланетный корабль! Там работают специалисты, сейчас кое-что прояснится, за мной заедет редакционная машина и мы поедем на место, в зону оцепления. Не вздумай там куда-нибудь вмешиваться, слушайся милицию, обо всем позаботятся!

Ой! Ой! Противные солдаты отрывают от телефона! Я побежала, еще позвоню, если...

Иванов! Это я! Ты в курсе, что здесь происходит? **Это инопланетяне! Они летели к нам!!!** Тут японцы развернули аппаратуру, у них работает телемонитор, фоторобот двинулся к объекту и передает информацию. Там, в кабине, пять обгоревших трупов, но плохо видно. Произошел сильнейший взрыв, перебило телефонный кабель вашей АТС, излучение энергии, возможно, остаточная работа двигателя трансформировала все телефонные разговоры, понятно, почему мы встретились в эфире? Они погибли ради нашей встречи! Тут у вас перебило водоснабжение, вырубило электроэнергию, черт-те что творится! Они нарушили магнитный радиобаланс Земли; все переговоры перепутаны, радиолокационные приборы показывают невесть что, все самолеты летят не туда, корабли сбились с курса, поезда вышли из графика, люди расходятся и встречаются... А какой был ливень по всей Земле! сплошной потоп!!! Магнитные бури, радиоураганы... Тут организована пресс-группа, я как-то подвязалась со своим английским, нужно переводить. Сейчас будут всех вывозить, автобусы пошли в обход.

Анна-Лена, не дури! Поезжай в город, без тебя разберутся. За мной вышла машина, мы поедем снимать, для фотографа – это просто удача! А редактор говорит, что, возможно, это только метеорит неизвестного свойства, но никто не знает. Ты приезжай ко мне, адрес я тебе сказал, ключ в почтовом ящике. Все, что на плите, – для тебя, в холодильнике тоже. Прими ванну, там халат, полотенце – все есть. И жди меня! Ну, мы отпразднуем встречу! Вот, я уже поехал... пока!

Иванов! Я приехала, все нашла, спасибо тебе! Разобралась с твоим телефоном, это такой же полуавтомат, как и у меня. Оказывается, он был включен на запись и вся эта безумная ночь – в памяти электронного устройства. В нашей памяти... потому что такого уже не будет никогда. Один ученый по телику сказал, что это впервые в истории человечества. Вот видишь, никакие это не инопланетяне, а действительно, очень удивительный метеорит, только и всего, тут выступали ученые из разных стран. Значит, и я, и наша встреча всего лишь в эфире – такая же сгоревшая звезда, скользнувшая по небосклону повседневности. А зачем бы мы отгадали друг друга до конца? Пусть это будет загадка, подаренная нам Неизведанным, правда?

У тебя те же книги, что читаю и я, те же записи, что я слушаю, и так много фотографий... сколько тысяч? Кстати, на одной из них есть и я, снято почему-то, когда я была в пионерском лагере, давно-давно, ты снимал?

Я переписала эту ночь на свой плэйер, эта кассета будет всегда со мной. И у тебя будет пленка, твои фотоснимки... Будем верить, думать, мечтать – что когда-нибудь ЭТО произойдет. Тебя все нет...

Я ухожу, прощай. Целую тебя, конечно...

Анна-Лена, Анна-Лена! Ну что ты наделала!..

14 марта 1989 г.

г. Улан-Удэ.