Текст книги "Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера (СИ)"
Автор книги: Юрий Мясников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Но как?
– Наши враги имеют ту же технологию. Они уже создали несколько планетарных организмов, что дрейфуют в пространстве в поисках наших систем. Если они нас найдут, то мы даже не успеем ничего почувствовать – просто миллиарды огромных солнц и планет ворваться в наше пространство, и цивилизация погибнет.
– А я должен их остановить? Но как? Я тоже стану галактикой?
– Нет. Сейчас ты услышишь еще один шокирующий факт. Мы – микромир космоса. А все солнца и вращающиеся вокруг них планеты – элементарные единицы иной материи. Теперь я вынужден буду повторить несколько раз слово "который". Вселенная – это живые существа и иная материя, состоящая из атомов, которые мы называем солнцами, вокруг которых крутятся планеты, на которых обитает наш народ…
Саммуль подумал, что сейчас распадется на элементарные частицы от ужаса.
– Мы дадим тебе необходимые инструкции по поведению. Ты способен к языкам, ты полиморфен, ты сможешь полностью адаптироваться и найти в Макромире агентов нашего врага, и нейтрализовать их.
– Вот именно, нейтрализовать их! – подтвердил Семен. Я открыл глаза.
Чугунов посмотрел на меня и спросил:
– Ты согласен с Семеном?
– Да, конечно, на все сто. А в чем согласен?
– Ты что, спал?
– Если совсем честно, то да. Когда ты рассказал про Дениса, меня сморило, и я увидел совершенно дикий сон. В духе фантастики шестидесятых.
– Погоди! Еще минуту назад ты участвовал в дискуссии на тему "что делать с комиссией Европарламента", выдвигал идеи… погоди… СНОВА ОНО?
Я кивнул и выложил все начистоту. Правда, на откровения Нострадамуса это не походило, но Чугунов отнесся к моим словам со всей серьезностью, заставляя повторять отдельные моменты по три раза. Когда с моим видением было покончено, мы вернулись к тому, что обсуждали – к приезду комиссии Европарламента. Оказалось, что они тоже наслушались лживых историй про Черного Сталкера, и решили, что он представляет большую опасность для европейских лабораторий у территории Зоны, поэтому вместе с комиссией пребывает специальный элитный отряд для отлова столь опасного субъекта. Семен с негодованием предлагал отметить им на карте самые гиблые места, чтобы они знали, как лезть не в свое дело, Чугунов настаивал на том, что даже элитный отряд нашего Координатора не обнаружит. Тут Семен с ним полностью соглашался. Пришли мы примерно к тому, с чего и начинали, после чего Семен в ярких красках расписал, как благодарил его Гриша за возвращенный хабар. Несколько неприметных сталкеров-новичков уже караулили заказчиков, небольшая группа новобранцев во главе с опытным сталкером отправилась в лес, к дубу-баобабу, забрать несметные сокровища, и, конечно, для меня у Чугунова тоже нашлось задание.
– Этой ночью мы должны будем проникнуть почти в центр Зоны, к главному мосту реки Припять. От главного координатора поступили данные, что именно там, в бывшем здании мэрии, Северный должен устроить конференцию с представителями своих торговых партнеров. Только себе и тебе я могу доверить эту операцию. Мы должны установить наблюдение за конференцией, чтобы вычислить координаты заказчиков, и, что особенно важно – Северный на этой конференции должен анонсировать свою важнейшую разработку, опытный образец из проекта "Святогор". Мы должны увидеть это, во что бы ни стало. Я думаю, сдюжим. А?
– А то! – воскликнул я и пожал Анатолию руку. Ему я верил безоговорочно.
Глава 7. Святогор. Альфа-версия.
Тщательность, с какой мы экипировались, привела бы восторг любого нейрохирурга. Эти два костюма стоили целое состояние, но купить их даже за самые бешеные деньги на черном рынке было невозможно. Потому что их было только два – у Чугунова и у меня. Помимо стандартного комплекта костюмы имели кислородные баллоны с запасом оного на девять часов, совершенно потрясающий шлем с голографическим интерфейсом и массу других причиндалов. О каждом приборе я выслушал краткую лекцию и вполне мог пустить любое из устройств в ход без риска для себя.
Ровно в полночь около блокпоста мелькнули две тени. Я проводил этих крыс-мутантов взглядом, недоумевая, почему их так мало. А вот и ответ на вопрос: Вслед за ними из дыры в стене повалила вся крысиная стая. Блокпост засуетился. Патрульные сноровисто развернули турели, огнеметчики заняли позиции, и принялись косить крыс под корень.
– Пора, – сказал Чугунов и метнулся к наиболее низкой части стены. Военные, занятые истреблением мутантов, совершенно не заметили, как две "кошки" с крепкими торсами зацепились за верхушку бетонного ограждения. Десяток подтягиваний – и мы наверху. Костюм смягчил падение с пятиметровой высоты по ту сторону Зоны. Мы внутри.
Голографический экран мгновенно выдал тучу из сотни стрелочек прямо перед нами. Это была комариная плешь, и каждая стрелочка указывала определенное направление каждого гравитационного вектора. Над тучей зажглась надпись, сообщающая размеры плеши и расстояние до нее. Это вам не гайки кидать! Чугунов, держа FN2000 наготове. Полупрозрачный целеуказатель у меня перед глазами метался туда-сюда, но опасности не находил.
Мы двигались тихо, но быстро. Безмолвие ночи окутало нас, приглушив даже ожесточенную битву за стеной. Трава шелестела, но так, словно боялась потревожить чей-то чуткий сон, деревья склонились так близко к земле, будто старые перечницы, вышедшие посидеть на лавочке и обменяться последними сплетнями. Даже в огромной, метров пятьдесят, черной трубе, возвышавшейся вдалеке, чувствовались некоторые флюиды сонливости. Огромная черная труба неизвестного завода всем своим видом говорила: Вот она я, некогда коптившая воздух здесь, где не было ни одного тихого уголка на многие километры вокруг. Только лязг, грохот и непрерывный гул, так свойственный огромным мегаполисам и промышленным предприятиям, вынесенным за пределы жилых кварталов. Теперь труба стоит памятником тем временам и несет лишь покой и умиротворение. Ведь нет на свете более мирных картин, чем остов гигантского стодвадцатипушечного фрегата, покоящегося на дне моря, чем обоюдоострая секира, застрявшая в гранитной глыбе многие века назад, чем проржавевший насквозь пулемет, наполовину засыпанный песком времени. Когда-то они несли ужас, хаос и разрушения. Сейчас они олицетворяют собой мир, где сеющее смерть – мертво. Где проклевываются ромашки из-под ржавой турели, где глубоководные обитатели устраивают себе жилище в корабельных пушках, где на рукоять меча забирается ящерица, желающая погреться на солнышке. Где все уже забыли о том, что произошло когда-то. Очень давно…
Труба находилась в центре города, некогда славившегося на весь СССР своими калошами, болотными сапогами и прочими изделиями из резины. Однако, когда вопрос экологии встал ребром, то как всегда, не нашлось средств, а завод начал выпускать продукцию, пользующуюся громадным спросом у населения. Это были противогазы и респираторы.
После распада СССР завод и вовсе пришел в упадок, большинство жителей уезжало оттуда, бросая свои квартиры – их никто не хотел покупать. В две тысячи четвертом году завод приобрел преуспевающий бизнесмен и наладил боле или менее сносное производство. Старожилы вздохнули с облегчением, в город потянулась рабочая сила из прогнивающих окрестных поселков. Город начал бы новый этап своего существования, но…
"2006 год. 12 апреля, 14:33. Чернобыльская зона осветилась ярчайшим, нестерпимым светом. На серебряном от света небе испарялись облака. После мгновения полной тишины, пришел грохот и землетрясение. Люди падали на землю, зажимая кровоточащие глаза и уши. Сияние появилось над огромной территорией. Кто мог, тот бежал, спасая свою жизнь". Взрыв застал людей у станков, что многих и спасло. Почти все жилые дома были разрушены, но завод строили на совесть, и он выдержал. Почти. Около трети населения погибло сразу, обуглившись под нестерпимым светом. Кто-то лишь продлил свои мучения, оказавшись внутри зданий. Немногим больше повезло тем, кто успел добраться до бомбоубежища под заводом. Обломками завалило вход, и спасшиеся от радиации все равно были обречены на долгие мучения. Город прекратил свое существование, как и множество других небольших населенных пунктов, разбросанных прихотью судьбы вокруг чернобыльской зоны.
Все это поведал мне Чугунов, когда мы входили в покинутый город. Мы вошли с той стороны, где разрушения были не так заметны, где город почти не отличался от обычного провинциального городка семидесятых годов прошлого века. Казалось – он просто спал. Сейчас, совсем скоро, город проснется, и начнется новый день. Побегут по рельсам трамвайчики, поедут машины. Ранние пешеходы будут, зевая, плестись на работы, а дети в школу. Но это обманчивое впечатление. Утро в этом городе не наступит никогда…
Здание мэрии располагалось, естественно, в центре, совсем рядом с заводом. Градообразующее предприятие стояло монолитом, его не побеспокоило даже землетрясение, мэрия же в левом ее крыле представляла собой нагромождение строительного мусора. Однако в правом крыле горел свет.
– Подойдем поближе? – предложил я. Чугунов отрицательно покачал головой.
– Нет. Там, скорее всего, куча следящей аппаратуры и целый взвод вооруженных людей. Не для встречи с нами, а от монстров. Но для нас исключение не сделают.
– Тогда что?
– Видишь эту девятиэтажку напротив? Мы засядем где-нибудь на четвертом этаже, где послушаем и посмотрим их беседу через мой "двойной горизонт".
– Почему это только через твой? Я свой тоже взял.
– Тогда тем более пошли.
Подъезд встретил нас запахом сырости и захлости. Потолки в подъездах были затянуты густой паутиной, плетеной, скорее всего, не простыми пауками, а их собратьями-мутантами. Анализаторы, покряхтев, проинформировали нас о том, что опасности поблизости нет. Мы поднялись на четвертый этаж, где нас встретили три дверных проема – два заколоченных и один заложенный кирпичом. Чугунов что-то просчитал в уме.
– Лучшими для наблюдения были бы окна вот этой квартиры, кирпичом заложенной, центральная вообще не подойдет, там можем обозревать только другую сторону дома, а окна левой квартиры, как я помню, загораживают ветки. Будем ломать?
Будем, так будем. Сломали. Кирпич клали, естественно, через одно место, и раствор для их скрепления, похоже, брали оттуда же. Я видел раньше, как Чугунов ребром ладони ломал кирпичи, но поверьте – с кирпичной стенкой этот трюк выглядел куда впечатляюще. Два точных удара ребром ладони – и в стенке обозначилась чуть заметная выемка. Удар ботинком с разворота в ту же точку – и верхняя половина стены провалилась внутрь. Чугунов ввинтился в полуметровую дыру, я последовал за ним, лишь чуть зацепив кислородным баллоном обломок кирпича.
Квартира не была пуста. Кухня сохранилась практически полностью. Там стоял стол, два стула, плита, на полу валялся утюг. Из окон кухни не было видно здания мэрии, и мы пошли в зал. Там было пусто, за исключением разного строительного мусора и двух гантелей, сиротливо лежащих на полу. Я выломал хлипкую дверь и вошел через образовавшийся проход на балкон. Сквозь фильтры комбинезона повеяло ночной свежестью, после затхлого подъезда особенно ощутимой. Я достал свой "двойной горизонт" и укрепил штатив на раме. Чугунов пристроился рядом. Я быстро нашел правое крыло и активировал ультразвуковую приставку. Теперь бинокль будет считывать колебания оконных стекол и преобразовывать их в звук. Я навел объектив на первое окно. Изображение отличное, будто я сам прилип носом к окну. За ним – стол, за которым сидят пятеро охранников и режутся в карты. На столе, рядом с прикупом, стоит маленький магнитофончик, из которого льется: "Из дальнего Уэльса течет река Темза, течет река Темза, конца и края нет", песня из репертуара Лидии Зикинсон. Охранники тихо переругиваются. Ну их.
Следующие пять окон все принадлежат одному помещению. Скорее всего, раньше оно предназначалось для различных совещаний и конференций. Сейчас похоже… для того же самого. Т-образный стол, на столе – минералка, пластиковые стаканчики, тонкие пачки распечаток. За столом сидят люди. Разные. В военных мундирах и строгих черных костюмах, в зеленых беретах и шелковых чалмах, в белых перчатках и с четками в руках. Позади каждого стоят вооруженные до зубов телохранители и худощавые очкастые парни, видимо, толмачи. Во главе стола сидит великолепного телосложения человек с длинной черной шевелюрой, ниспадающей на плечи. Вылитый Киркоров, только глаза у него пустые, неживые словно.
– Это Северный, – шепчет Чугунов.
Северный поднялся со своего места, и все взгляды устремились на него.
– Господа! – начал он, – я рад, что ваши страны заинтересовались моими заманчивыми предложениями и прислали вас для участия в аукционе. Хочу сделать вам сюрприз – после аукциона вас ожидает маленькая демонстрация, которую я планировал провести несколько позже, но… хе-хе, так сложились обстоятельства, что опытный образец "Святогора" уже практически готов к испытаниям.
Гости одобрительно зашумели, обсуждая услышанное. Аркадий Северный поднял руку, призывая к тишине.
– Господа, господа! Первым делом – аукцион. Итак, лот номер один – безразмерный ржавый клубок. Может распространяться по трубам канализации с помощью отростков со скоростью до двадцати километров в час. Максимальный радиус ветви – тридцать километров, максимальное количество ветвей – восемь. Объем в зародышевом состоянии – один литр. Новая, улучшенная формула – теперь с синильной кислотой. Начальная цена – семьсот тысяч! Итак, кто предложит больше?
– Восемьсот! – крикнул бородач в чалме.
– Девятьсот! – крикнул переводчик какого-то европейского генерала, когда тот кивнул ему головой.
– Один миль-он двьести тысьятч! – сказал чопорный джентльмен в белых перчатках.
– Два! – гневно воскликнул бородач. Северный стукнул маленьким молоточком по столу.
– Два миллиона раз, два миллиона два, два миллиона… три! Продано нашему уважаемому гостю из солнечного…
Очень некстати в окно ткнулась ветка и зашелестела по окну листьями. Ничего не было слышно. Пока порывы ветра не прекратились, Северный успел реализовать несколько пробирок с чем-то, наводящим подозрение о синей Смерти, два небольших, кажется, металлических, шара и невзрачное растение в горшочке.
– Ничего, – сказал Чугунов, – мы идентифицируем всех по изображениям. Я снял с полсотни кадров. Это же представители его главных покупателей! Теперь они от нас точно не уйдут…
Тем временем ветер стих, я мы снова могли слушать. Аркадий Северный снова встал, привлекая всеобщее внимание. Наше – особенно.
– Господа! – опять сказал он, – Как уже было обещано, сейчас я продемонстрирую тестовую версию "Святогора". Мои ученые сделают все приготовления в течение пяти минут. У вас есть вопросы?
– Вопросы есть у мня, – поднялся китаец в черных очках, – Намерены ли вы продавать технологию производства?
– Никогда. Я даже не собираюсь реализовывать дружину. Все, как я говорил раньше – исключительно наем для конкретных боевых действий. Приобрести Святогора-богатыря не по средствам даже Альянсу.
Встал еще один человек, самый неприметный.
– Вам известно, что ваши отношения с Альянсом резко ухудшаются и что скоро вы можете лишиться членства?
Северный улыбнулся.
– Меня это мало волнует. Совсем скоро Альянс будет сам умолять меня о сотрудничестве, так что вы не сможете меня сейчас запугать. Я тоже не буду прибегать к столь низким средствам… я просто покажу вам Святогора. Все готово?
– Да, – раздалось откуда-то сверху, и с лестницы спустились двое. Первого я раньше не видел, а второй… это же Скабичевский! Главврач в чеченском госпитале! Вот так встреча!
Северный подошел к спустившимся.
– Позвольте познакомит вас со своими лучшими специалистами – профессорами Скабичевским и Персиковым. Во всем мире найдется едва с десяток ученых такого класса. Ну, господа, пожалуйте наверх. Там, на крыше оборудована удобная смотровая площадка. Мы сейчас подойдем.
Гости поднялись по мраморной лестнице наверх, Там был еще один этаж, только со стеклянным куполом вместо крыши. Северный отошел с профессорами вглубь зала, и мне пришлось добавить громкости на регуляторе, чтобы все расслышать. Говорил Персиков.
– Аркадий Сигизмундович! Это просто неслыханно! Вы говорили мне, что Святогор предназначен в первую очередь для патрулирования границы Зоны и борьбы с особо опасными мутантами!
– Ну, ну, профессор, все в этом мире течет, все изменяется. Сегодня то, завтра это… Мы не всесильны и не можем предугадывать, как все обернется!
– Не пытайтесь меня одурачить! Я с самого начал знал, что вы собираетесь делать!
– И молчали. И будете молчать. А почему? А потому что ничего не скажете. И не бросите работу. Вам себя не жалко, но дочь вы любите очень сильно. И сделаете все, чтобы ни один волосок с ее головы не упал. Так ведь?
– Гады… – проскрипел зубами Персиков, – знал бы, вообще ничего вам про Луч не сказал.
– Но почему же? Луч послужит и благим целям – лечению рака, например. У меня есть предчувствие, что месяца через три число желающих воспользоваться услугами аппарата только в Китае превысит пять миллионов. Можно будет неплохо заработать… тем более, что артефакт есть только у нас…
Персиков, с трудом сдерживая себя, повернулся и пошел наверх. Скабичевский проводил его взглядом.
– Он нам еще нужен? – спросил он Северного.
– Пока да. Святогор еще не закончен. Вот, после финального испытания за пределами Зоны…Тогда его можно убрать. Но мы что-то заболтались. Эти денежные мешки ждут преставления, и они его получат. – Северный со Скабичевским пошли наверх. Поднимаясь, Северный пробурчал себе что-то под нос, я разобрал только "как же, из Альянса выгонят, тоже мне, напугали", а потом потерял его из виду. Пришлось перевести бинокль наверх, на этаж, накрытый стеклянным колпаком. Это стекло совершенно не вибрировало, поэтому изнутри не доносилось ни звука. Было только видно, как Северный взял в руки пульт и нажал на кнопку. Все, находящиеся под куполом, уставились… на нас. То есть мне так вначале показалось, что на нас. На самом деле все происходило на пустыре, разделяющим наш дом и здание мэрии. Десятки прожекторов устремили свои лучи к центру пустыря, где стоял большой контейнер. Я повернул свой бинокль на контейнер, Чугунов продолжил наблюдать за куполом.
– Северный опять нажал кнопку, – сказал он, и я тотчас увидел, как одна из стенок контейнера начинает отходить вбок. Из черноты ящика показался человек.
Он вышел и огляделся. Я же оглядел его. Ничем не примечательный представитель европеоидной расы. Никаких ярко выраженных мускулов. Короткая черная стрижка, кольчуга на голое тело, меч. И кольчуга, и меч, какие-то бутафорские. Ненастоящие.
– Опять нажимает кнопку, – оповещает Чугунов. А я вижу. И слышу. Откуда-то из темноты доноситься протяжный рев, и на свет выбегают пять волосатых двуногих монстров трех метров в высоту и с когтями, как мачете – длинными и острыми. Они, не долго думая, бросаются на "богатыря". Богатырь поворачивается и атакует первую обезьяну мечом. Меч вонзается в череп и ломается пополам. Тогда богатырь берет гориллу за лапу и спокойно отрывает ее. Потом так же, с секундными промежутками – остальные конечности и голову напоследок. Перед тем, как бросить конечность наземь, богатырь держит ее в руке, отчего та скукоживается, как выжатый лимон, а по руке богатыря толчками вздуваются жилы, словно что-то перегоняя в тело.
Когда рыцарь бросил голову гориллы себе под ноги, он почти достигал роста своих противников. Те, однако, не смутились и бросились на него все четверо. Богатырь не действовал молниеносно – две обезьяны вспороли ему когтями живот, третья – схватила за горло. Четвертая же попала ему в руки и тотчас была разорвана пополам. Богатырь раскинул руки в стороны – и три остальных гориллы сами в панике отпрыгнули – из его туловища то тут, то там повыскакивали длинные тонкие иглы с огоньками на концах. На некоторых иглах висели капли крови. Раны же богатыря затянулись мгновенно. Иглы втянулись обратно, а богатырь посмотрел на врагов, не отводя глаз, и те бросились друг на друга. В считанную минуты все было кончено. На землю упали два трупа. Последний, еще живой монстр, размахнулся, всадил когти себе в грудь и упал вместе с ними. Богатырь подошел и точно так же высосал из них все соки. Ростом он был уже метров пять, и кольчуга его давно лопнула.
Как по команде, на свет выскочили несколько десятков людей, вооруженных пулеметами ХМ-134 и открыли по богатырю огонь. От него летели кровавые ошметки, которые, как примагниченные, отказывались улетать, а липли к телу, впитываясь в него. Сверху завис вертолет, который вылил на богатыря целую тонну какой-то жидкости, сразу воспламенившейся. Напалм! Богатырь замер. Словно окаменел. По его телу прошла дрожь, и он рассыпался на мелкие кусочки. Нет, нет, не рассыпался! Просто с него свалилась горящая скорлупа, словно засохшая короста, и он снова стоял – целый и невредимый.
– Северный что-то говорит и простирает руки в нашу сторону, – сказал, не отрываясь от бинокля, Чугунов, а я крикнул:
– Толя, бросай бинокль! Он идет к нам!
