Текст книги "Изобретатель (СИ)"

Автор книги: Юрий Собещаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

"Если помножить славу братьев Райт на популярность Игоря Сикорского и приложить её к опыту скромного таксиста, полетавшему как на самолётах, так и на вертолётах, то все нобелевские лауреаты задохнуться от зависти" – так, или примерно так, рассуждал мой герой.

В результате пятилетнего раздумья, карандашных набросков и строгания ножичком, родились пять-шесть эскизов и деревянный макет самолёта вертикального взлёта и посадки.

Именно с этим "изделием", получившим название FTA, он и попытался сбить ворота закрытого НИИ бампером своего автомобиля в роковую для Украины весну.

После этого инцидента прошло ещё два с половиной года.

В день празднования Октябрьской революции всё старшее поколение с грустью накатывало горькую в своих крохотных кухнях, вспоминая девяносто девять лет бессмысленно потраченных в борьбе за светлое будущее мирового пролетариата, а самый влиятельный таксист Галифакса, герой моей повести «Босс русской мафии», широко отмечал своё шестидесятилетие. В арендованном на вечер китайском ресторане поздравить юбиляра собралось полсотни, с хвостиком, гостей. Хвостиками были разно-возрастные дети. Юбиляр встречал у входа в зал каждую пару и рассаживал их за праздничный стол по своему плану.

Меня он усадил возле высокого роста и крепкого телосложения мужчины лет пятидесяти, с трёхдневной щетиной на лице и лысым черепом. По левую руку от меня именинник галантно пододвинул стул под мягкую точку моей законной половины.

Справа от моего соседа уселась его жена с грудным ребёнком на руках, а рядом с ней сели ещё двое её детей от предыдущих браков. Торжество ещё не началось и не все гости расселись по своим местам, как мой сосед, мрачно окинул меня взглядом и предложил выпить. Я махнул стопарь и тыкнул вилкой в тарелку с салями "Старый лес".

– Сергей, – назвал он своё имя и чуть помедлив, добавил. – Бунин.

Я сразу понял с кем имею дело и представился. Его сердитое лицо мгновенно изменилось. Таких физиономической метаморфоз я не видел давно. Со стороны могло показаться, что над моей головой он увидел ни что иное, как светящийся нимб.

– Не может быть, – искренне удивляясь и радуясь, сказал он. – Я так давно хотел с тобой познакомиться. Мне многие говорили, что только ты можешь помочь в деле моей жизни.

– А что за дело? – с притворным безразличием я наколол сразу три тонких кружка сырокопчёности и отправил их навестить первую стопку.

– Я изобрёл чудо авиационной техники. Самолёт вертикального взлёта и посадки.

– Я такое изобретение видел вживую лет тридцать назад в крымских Саках, а ещё раньше, в восьмидесятом, на аэродроме Пристань, на Дальнем Востоке, – ответил я.

– Нет, речь не идёт о реактивных и прожорливых палубных истребителях. Я изобрёл очень интересную, уникальную схему, при которой пропеллер, расположенный перед крылом обдувает его так, что создаёт подъёмную силу достаточную для взлёта самолёта с места.

– И давно ты работаешь над своим изобретением? – я продолжал играть роль несведущего человека, впервые слышащего и о нём самом, и о его изобретении.

– Почти пять лет.

– Это долгий срок, для того чтобы не разочароваться в нём, – сказал я и безжалостно добавил. – Знаешь Сергей, недавно ночью меня посетила Муза и в голове моей всплыли замечательные строки:

Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.

А проснувшись утром, я с глубоким разочарованием вспомнил, что эти слова, без малого два века назад, написал Пушкин.

– Ну зачем ты так? – как обиженный ребёнок прореагировал он. – Я ведь серьёзно к этому отношусь. Говорю тебе, такого история авиастроения ещё не видела,

– История видела и не такое. Ты про самолёты под названием "Флайинг панкейк" и "Флайинг флапджек", что нибудь слышал? – спросил я его.

– Нет.

– В начале сороковых американцы решили создать самолёт, который мог бы взлетать с любого транспортного корабля. Работала над программой компания "Воут", основанная Ченсом Воутом, бывшим главным инженером компании братьев Райт. Наряду с главным конструктором Циммерманом, одним из разработчиков в ней был Сикорский. Сначала они сделали лёгкую версию "летающего блинчика", что-то около тонны весом, с двумя винтовыми бензиновыми движками, по восемьдесят лошадиных сил каждый. Низко-скоростные пропеллеры обдували лепёшкообразный фюзеляж. Самолёт действительно взлетал почти с места и выдавал заданные проектировщиками параметры, – я сделал паузу и налил нам обоим.

– А каков был общий замысел? – поглощённый моим рассказом, спросил Бунин.

– У них не хватало кораблей эскорта для конвоев. Идея состояла в том, чтобы посадить самолёт на любое плавающее корыто. Таким образом они планировали бороться с подводными лодками адмирала Дёница. К концу сорок пятого конструкторское бюро завершило постройку двух полноценных цельнометаллических самолётов, со взлётной массой в восемь с половиной тонн. В процессе испытаний они развивали скорость семьсот шестьдесят километров в час, на высоте восемь километров. Радиус полёта составлял тысячу семьсот километров, а потолок десять. При этом скороподъёмность достигала пятнадцать метров в секунду. И знаешь, что они сделали с ними? Один порезали, а второй отдали в авиационный музей.

– Почему? – удивился "изобретатель".

– А потому, что война окончилась и такой самолёт оказался на хрен ни кому не нужен, – ответил я.

– У меня всё равно лучше, чем была "лепёшка" в сороковых и лучше, чем английский "Харриер" был в семидесятых, – не сдавался Сергей. – Лёгкий ударный скоростной самолёт, с малым расходом топлива. Вот, что я изобрёл.

– Ты упомянул, что винт будет обдувать крыло и он сам взлетит с места. Так?

– Ну да.

А твоё крыло тоже круглое как блин?

Нет, у меня прямое крыло.

Большой площади?

Это будет би-план с размахом метров пятнадцать, а шириной от трёх в средине, до двух на законцовках.

А вес какой ты планируешь получить?

Три тонны пустой и тонн восемь максимальный.

Сколько двигателей?

Два.

Не понимаю. Винт один, а движка два?

Да.

Турбовинтовые двигатели?

Нет, реактивные.

Два реактивных двигателя вращают один винт?

Да.

Это пиздец какой-то, выругался я, – и получил от жены в левый бок локтем.

Ты не понимаешь, потому, что ты не видел макет, – будучи уверенным в своей гениальности ответил Сергей.

Ты всё математические просчитал? -я попытался зайти с другого направления.

Считать не моя задача. Когда я покажу понимающим людям концепт, то они найдут кому произвести расчёты, – спокойно парировал он мой очередной заход.

Но ты хоть формулу подъёмной силы помнишь? – я уже понимал, что мой собеседник неадекватен, но на всякий случай решил дать ему ещё один шанс, потому как идиотом мог оказаться я.

Сейчас что-то будет, – в полголоса прокомментировала, моя жена внимательно слушая наш разговор. Не забывая до этого времени о бокале вина и своей тарелке, она сделала паузу и слегка напряглась. Во всяком случае, мне так показалось.

– Нет, – честно ответил он.

Если бы женщина, на которой я женат тридцать шесть лет не была дочь "Заслуженного лётчика СССР", бывшего командира Сакского полка самолётов-разведчиков, и если бы человек, с которым она живёт и мучается все эти годы, не пролетал с семьдесят восьмого по две тысячи девятый, то возможно она бы не прореагировала вовсе. Но она прыснула тихим смехом и осторожно положила вилку в тарелку. Наш с Сергеем разговор становился всё более увлекательным и продолжать ужинать она больше не могла.

Сергей, в формуле подъёмной силы всего четыре физических компонента и одна цифра. Причём, если говорить о взлёте и посадке на уровне моря или чуть выше, то только один из них изменяется.

Я не понимаю, о чём это ты?

О скорости, Серёжа. Ни площадь крыла, ни коэффициент подъёмной силы, ни плотность воздуха, ни маленькая двоечка, что стоит в знаменателе, у конкретного самолёта, стоящего на земле, не изменяются. И только горизонтальная скорость, возведённая в квадрат, влияет на подъёмную силу, Серёжа. Какого же размера винт должен быть и с какой скоростью он должен вращаться, чтобы заставить восьмитомный биплане взлететь с места?

Винт будет двенадцать метров в диаметре, чтобы охватить потоком воздуха почти всё крыло.

Сергей, ты знаешь какова скорость вращения вертолётного винта?

Да, чуть меньше двухсот оборотов в минуту, – ответил он.

А на турбовинтовых двигателях?

Не знаю.

Около одиннадцати сотен. А как ты думаешь, чем эта скорость ограничивается?

Молчание.

Скоростью законцовки лопасти пропеллера. Она ни при каких обстоятельствах не должна превышать скорость звука. Ясно? Исходя из этого, посчитай дома максимальную скорость вращения своего винта, затем вспомни на каких оборотах вращаются компрессоры реактивных двигателей и прикинь какой редуктор тебе понадобиться для передачи вращательного момента на малооборотный винт. Подумай о площади крыла на досуге, даже за рюмкой я тебе точно скажу, не видя макета, то что я услышал летать не будет. Площади крыла биплана, заявленного тобой размера, не хватит чтобы поднять без разбега восемь тонн в воздух.

Но позвонить я тебе могу? Или в гости пригласить?

Можешь. В любое время.

Дома я подумал, что по-пьяни растоптал мечту человека и жена корила меня за позёрство. В очередной раз уговаривала быть скромнее в общении с людьми.

– Когда же ты уже "оканадишься"? – спрашивала она меня. – Ну почему бы не похвалить его за любовь к авиации, сказать несколько вежливых слов, поддержать дельным советом и тут же выбросить из головы весь тот бред?

Прожившим половину жизни в браке мужчинам к пилению жён не привыкать, поэтому я не перечил и надеялся на то, что к этой теме уже не вернусь. Но ошибся.

В конце января Сергей позвонил и предложил встретиться для обсуждения проекта. Его уверенный голос сообщил мне, что я уже записан в соавторы изобретения. Я слегка опешил.

Как только у тебя появится свободных пару часов, я тут же привезу тебе и макет, и чертежи FTA, – говорил он. – Правда, перед тем как я тебя с ними познакомлю, ты должен будешь подписать соглашение о неразглашении коммерческой тайны.

Я ничего подписывать не буду, – ответил я. – Даже не думай об этом.

Это простая формальность, мой юрист посоветовал мне это, – ему казалось, что упоминание адвоката как-то может повлиять на моё мнение об изобретении. – Мы с ним подготовили договор, между мной и тобой. Там всего два листа на английском. Подмахнёшь внизу каждого из них и после этого мы приступим к детальному обсуждению.

Дело не только в том, что я очень щепетилен в вопросе подписи документов, но и в том, что я не хочу учавствовать в твоём проекте.

Это потому, что ты не видел моё изобретение. Оно конечно ещё сырое и чтобы закончить проектирование и сделать летающую модель мне нужно найти триста тысяч долларов. Деньги понадобятся на компьютерное моделирование, на разработку двигателей и винта, и на продвижение самолёта на рынок.

Сергей, остановись, – памятуя слова супруги об "оканадчивании", я старался быть как можно мягче. Именно поэтому я пропустил мимо ушей намёк о желательном финансовом вливании с моей стороны в "новейшую разработку". – Извини, но у меня нет на это времени. Я нахожусь на государственной службе восемь часов в день, пять дней в неделю, а вечера провожу, в зависимости от погоды, либо в бассейне, либо на теннисном корте.

Жаль, конечно, но без подписи под соглашением, я тебе показать макет не могу.

Не переживай, это твоё детище и если ты его по настоящему любишь, то ты найдёшь способ довести его до ума.

А может ты сведёшь меня со своими сослуживцами лётчиками? И они дадут мне свою экспертную оценку?

Не сведу и не дадут, – ответил я. – Во-первых, я уже восьмой год во флоте и потерял из виду всех своих местных друзей-лётчиков, а во-вторых, ни у одного из них нет профильного образования. Они знают аэродинамику, даже хуже чем ты, а о теоретической механике, сопротивлении материалов и термодинамики даже не слышали. С теорией турбовинтовых двигателей их слегка знакомили, а теорию винта не преподавали. Так что мы с тобой, по сравнению с ними, не "минус" инженеры, а Олег Константинович Антонов и Михаил Леонтьевич Миль.

А, что же они знают и почему не бьются через одного? – это был воистину хороший вопрос.

Инструкцию по эксплуатации знают почти дословно, а особые случаи в полёте наизусть, включая пунктуацию. Ну и летать их учат по уровню первого класса ещё на втором году лётного обучения.

Не может быть, – не поверил он.

На шестом месяце обучения полётов на типе, общее требование для всех – летать по минимуму шестьдесят на восемьсот, днем и ночью. На многоместных самолётах должность правого лётчика отсутствует в штатном расписании. Все командиры. Летают ежедневно и плевать, что это: Геркулес или Хорнет, Баффало или Аврора.

Как это им удаётся?

Это не телефонный разговор, – ответил я и не прощаясь повесил трубку.

Кульминация этой истории имела место быть неделю назад. И случилась она абсолютно неожиданно. Я был уверен, что после январского скрытого посыла нах, я больше никогда не услышу о «новом слове в авиастроении», но как часто за свою жизнь мы оказываемся неправы.

Телефонный звонок вечером в пятницу обычно предвещает одно из двух: либо кто-то предлагает напиться завтра у него, или кто-то напрашивается в гости, чтобы напиться у тебя. Я всегда двумя руками "За" такие звонки. Седьмого апреля этого года, телефон оторвал меня от просмотра очередного британского детективного сериала:

Алло, это Сергей Бунин. Помнишь меня? – услышал я радостный голос собрата по профессии.

Тебя трудно забыть, ты как твой Су-17, прорываешься к цели даже не маневрируя. Опять решил атаковать меня своей разработкой?

Да, – весело рассмеялся он. – Но на этот раз я снимаю все предварительные условия, и готов хоть сейчас приехать к тебе, чтобы продемонстрировать своё ноу-хау.

А что так? Куда подевалось чувство незащищённости проекта?

У меня в гостях были два специалиста из Торонто, они мне дали патент на изобретение. Подтвердили, что такого никто в мире не патентовал.

Поздравляю, а что они сказали, будет летать или нет? – я ничуть не сомневался, что не будет, не имея даже представления о внешнем виде.

Они сказали, что не могут судить об этом, ибо не специалисты в области авиации. Они из патентного бюро. Порекомендовали провести компьютерное моделирование. Сказали, что это будет стоить тысяч тридцать-сорок.

Так проведи, для реализации мечты твоей жизни такую сумму тебе собрать не составит труда, – я поддержал его энтузиазм.

Я сначала всё же хочу показать его тебе и услышать в этот раз твоё мнение о проекте, после того, как ты увидишь макет FTA. Возможно, что ты передумаешь и согласишься вложить свои знания в мою разработку.

Сергей, какие знания? О чём ты? То, что мы с тобой в параллельных бурсах "проходили мимо" сорок лет назад можно упоминать лишь во время застолий среди женщин и непрофессионалов. Наши знания столь мизерны, что мы с трудом можем объяснить земноводным, почему самолёты не машут крыльями в полёте. И это лишь благодаря тому, что кто-то очень давно при нас упомянул закон Даниила Бернулли. Я сотни раз слышал как наши собратья объясняя теорию полёта называли имя швейцарского физика и столько же раз видел, как восхищённо загорались глаза у слушателей.

Я всё равно приеду, давай адрес. Мне важно увидеть твою реакцию в тот момент, когда я покажу тебе макет.

Ладно, приезжай в два часа дня в среду. Я специально уйду с работы после обеда, чтобы обсудить с тобой твой самолёт, – сдался я и как только положил трубку, получил выговор.

Оно тебе надо? Ясно же было ещё в ноябре, что невозможное – невозможно, – с укоризной спросила меня супруга.

Я не смог отказаться. И потом, мне любопытно, как далеко может завести любовь к авиации человека, который не налетался в молодости, – ответил я и остался собой доволен.

К предстоящей встрече с Буниным я готовился так, как будто это я собирался защищать свой проект перед комиссией специалистов. Прежде всего, я освежил свою память в области теории винта, затем подготовил данные о последних разработках лёгких и средних турбовинтовых двигателей. За свою лётную карьеру на этом берегу мне пришлось эксплуатировать несколько типов двигателей «Пратт и Витни», однако точные весовые и тяговые характеристики я уже подзабыл. Понимая, что я разобью мечты дизайнера о скоростных полётах этого ноу-хау, умерив его аппетит как минимум вдвое, я подготовил тактико-технические данные десятка топовых коммерческих и боевых вертолётов.

Жемчужиной подготовленного мною портфолио были графики коэффициента полезного действия различных видов двигателей.

Он подъехал к моему дому «по нолям». Ровно в четырнадцать. Без предварительного звонка по телефону, зарулил на дорожку, ведущую с проезжей части улицы к моему гаражу, открыл из кабины багажник и достал из него картонную кубическую коробку, со стороной грани сантиметров шестьдесят. За его действиями я наблюдал через полупрозрачный занавес окна зала. Поднявшись по каменным ступеням к двери, Сергей носом нажал дверной звонок и я впустил его в дом. Я относился к нему всё лучше и лучше. Чувствовался в нём свой человек. Местный житель никогда бы не додумался использовать в такой ситуации нос, если обе руки его были бы заняты. Воспитанный человек поставил бы коробку на крыльцо и нажал на кнопку пальцем, а почтальон, с посылкой в руках, постучал бы в дверь ногой.

Зацепив носками кроссовок за пятки, гость скинул обувь в прихожей и не мешкая прошёл на кухню. Водрузив на обеденный стол свою ношу, он торжественно опустил руки в её чрево и осторожны вынул из него макет своего изобретения. По запросу тех читателей, кто не привыкли верить рассказчикам на слово, я вышлю приложением фотографию этого чуда. Как вы уже наверно догадались, повесть эта – почти документальна. А для доверяющих мне, как автору, даю детальное описание "гравицапы". Честно признаюсь, хочу посмаковать и описать его своими словами. Цель преследую одну: проверить на вас, дорогие мои, вообразили ли вы как выглядит самолёт FTA или мне не удалось создать картинку в вашем воображении.

На моём столе стояло следующее:

Представьте себе вертолёт Ми-2, так вот, если отрубить огромным резаком кабину перед внешним топливным баком и снять с фюзеляжа двигатели, то получится точная копия кабины пилота. Над задней её частью, на короткой вертикальной стойке располагался огромный руль высоты. По замыслу автора проекта подразумевалась схема "утка", я догадался об этом сам, когда понял, что горизонтальный стабилизатор, вынесен вперёд и не имеет рулевых секций.

Ты хочешь, чтобы вот этот двенадцатиметровый стабилизатор работал как несущая поверхность, создающая подъёмную силу и руль высоты одновременно?

Да, – обрадовался он. – Будет как на истребителе "Тайфун", я рад, что ты догадался, что это схема "Утка".

Я промолчал, раздирающие меня вопросы постарался придержать на потом. За горизонтальным стабилизатором начиналась длинная и тонкая сигара, в самом начале которой и был укреплён огромный пропеллер. Три его тонкие лопасти выглядели точно так же как у ветряной электростанции. За винтом располагались три крыла, среднее из которых было прикреплено к сигаре. Верхняя и нижняя плоскость крепилась к средней по средством вертикальных стоек.

Триплан? – воскликнул я.

Да, я проанализировал твои сомнения о возможном недостатке подъёмной силы, доработал конструкцию и добавил ещё одно крыло.

Ясно.

В плоскости среднего крыла, под вертикальным стабилизатором находились два реактивных двигателя. От середины задней кромки нижней плоскости к земле уходила наклонная стойка, образующая с горизонтальной балкой идущей от задней стенки кабины, раму. От нижнего заднего угла рамы, к поверхности стола под сорок пять градусов отходила стойка заканчивающаяся колесом. Схема шасси была велосипедная. На обоих законцовках нижней плоскости крыла находились две вертикальные стойки. Они поддерживали всю конструкцию от заваливания на бок.

Закончив осмотр самолёта я спросил Сергея, слышал ли он о понятии статической устойчивости и его применении в авиации. Он сказал, что не понимает к чему я клоню. Из его ответа я не понял, знает ли он, что залогом безопасности полёта любого воздушного судна является его способность восстанавливать кинематические параметры полёта без вмешательства пилота. Я уточнил вопрос:

Ты знаешь о том, что у классических самолётов горизонтальное оперение создаёт отрицательную подъёмную силу? Которая, компенсируется расположением центра тяжести впереди центра давления приложенного к крылу.

Молчание.

Хорошо, ответь на простой вопрос: Почему, ты решил, что аэродинамическая схема "утка" подходит твоему летательному аппарату?

Потому, что хвостовая часть самолёта и так тяжёлая. Там же два двигателя, – в его голосе прозвучали нотки довольства собой.

Я понял, что аэродинамику мой гость не знает совсем, то есть не помнит даже её основ и решил поговорить с ним о двигателях, раз уж он их упомянул.

А почему у тебя два двигателя расположены так далеко от винта? При такой схеме тебе придётся установить в этой трубе длинный вал и поставить в хвосте очень сложный редуктор, для пятидесяти кратного понижения оборотов двигателей. Ты представляешь какая нагрузка будет передаваться посредством вала?

На вертолётах через балки передаётся на хвостовые пропеллеры и ничего страшного.

Ты забываешь, что на вертолётах в хвосте стоят рулевые, а не тянущие винты. И второе, ты думал о том, что как только два горизонтально расположенных реактивных движка запустят, они тут же начнут тянуть самолёт вперёд. А он у тебя на тоненьких подкрыльевых ножках стоит на лесной полянке, где разведрота готовиться к штурму штабных бункеров вероятного противника, разбегаться ему будет некуда и привязать его можно только к дереву.

К ножкам можно маленькие колёсики приделать, как у этого американского бомбера, – он слегка задумался вспоминая тип самолёта.

У Б-52"Стратофортресса"?

Если это тот, что летает с восьмью движками, то да. А вот про разведроту в лесу я не понял, что это был за пример?

Очень наглядный пример, ты же сам говорил: ударный, лёгкий, скоростной штурмовик, в вертикальным взлётом и посадкой для поддержки пехоты в условиях слабого противодействия ПВО противника. Вот я и смоделировал ситуацию.

Ладно, я понял, ты прав, вместо двух реактивных движков под хвостом, я поставлю один турбовинтовой двигатель вперёд, в районе пропеллера, а горизонтальное оперение перенесу назад. Но при этом придётся потерять скорость.

А ты её и с реактивными двигателями не разовьёшь.

Это почему?

Больше четырёхсот километров в час разогнаться при этой схеме не позволят два фактора, первый, это прямое крыло толстого профиля, а у тебя их аж три. Лобовое сопротивление будет просто зашкаливать.

Сделаю тоньше профиль и придам стреловидности, – мгновенно отреагировал он.

Потеряешь подъёмную силу и он тогда вообще от земли не оторвётся без горизонтальной составляющей.

Сделаю крыло шире.

В смысле, удлинишь хорду крыла?

Да.

Но тогда ты пойдешь по пути Циммермана и в конечной точке маршрута придёшь к летающему блину, – чтобы предотвратить пустую дискуссию я продолжил без паузы. – И второе, это КПД турбовинтового двигателя. Оно достигает своего максимального значения, восьмидесяти процентов, на скорости триста шестьдесят километров в час. А дальше – неуклонно уменьшается. На шестьсот линия эффективности обрывается на отметке тридцати процентов.

Хорошо, мой штурмовик будет летать на скорости близкой к четырёхстам.

Совершенно оболванен от таких серьёзных тем, тихо молвил поселянин: Вот же круто, а зачем? – я процитировал Дмитрия Быкова, которого не уважаю за жизненную позицию, но люблю за поэтический талант.

Что зачем? – насупился Бунин.

Зачем городить огород, если задачи твоего самолёта с большей эффективностью выполняют современные вертолёты. На вот, ознакомься, – я пододвинул к нему папку с с тактико-техническими данными боевых вертолётов Западных стран. – Здесь всё, что выпускается в мире в течение последних двадцати лет. Хотя знаешь, у меня нет времени на ознакомления тебя со всей линейкой, познакомься лишь вот с этим с "Апачем" АН-64Д в версии "Длинный лук". Обрати внимание на скоростные и весовые характеристики, а также на варианты загрузки. У меня есть сильное подозрение, что ты решил предложить миру замену этому вертолёту.

Сергей молча забрал со стола графики коэффициентов полезного действия двигателей, сгрёб пачку листов с вертолётами, косо взглянул на тонкую стопку бумаги, лежащей чистой стороной вверх и спросил:

А здесь у тебя что?

Сравнительные характеристики турбовинтовых двигателей и контактная информация концерна "Пратт и Витни". Если ты не планируешь сделать революцию ещё и в двигателестроении, то она может тебе пригодиться.

Спасибо, – сказал Сергей, выбрал одну из фотографий своего изобретения и положил передо мной. – Вот, оставляю тебе, может глядя на неё, ты передумаешь и присоединишься к проекту. Я подумаю, как смогу это использовать, – ответил я и слово сдержал.