Текст книги "Изобретатель (СИ)"

Автор книги: Юрий Собещаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Собещаков Юрий Михайлович

Собещаков Юрий Михайлович

Изобретатель

Специфика моей работы предполагает неусыпный контроль «старшего брата» за моей кипучей деятельностью. Справедливости ради нужно сказать, что этот «родственник» не назойлив, очень вежлив, с придирками ко мне не лезет. В его задачу входит оберегать меня от сомнительных связей и как следствие этого, иногда у него возникают ко мне вопросы о том или ином моём знакомом.

Года полтора назад этот "братела", а каждый раз он в другом обличье, спросил: знаю ли я "изобретателя", имя и фамилия были названы, который за неделю до нашего разговора попытался протаранить своим авто ворота одного закрытого НИИ.

Доморощенного Кулибина, продолжил рассказ мой ангел-хранитель, повязала на месте вооружённая охрана. Короткий допрос результата не дал и к месту проишествия была вызвана специализированная служба в дорогих костюмах, то бишь пара его коллег. Однако и натренированным вопросозадавателям за два часа интервью не удалось добиться от нарушителя спокойствия вразумительного ответа о цели визита.

– Я изобретатель – твердил водитель такси в ответ на любые инсинуации негостеприимных хозяев.

С тем они его и отпустили.

Однако "недремлющее око" инцидент этот не забыло и решило уточнить у специалиста, реально ли "кулибин", последние двадцать лет не вылезающий из своего потрёпанного "Форд Краун Виктория", мог изобрести нечто из ряда вон выходящее по авиационной тематике?

Лучшего "специалиста" в нашем регионе они не нашли.

Я ответил, что был наслышан об имярек ранее, так как по запросу общих знакомых "навёл о нём справки" пару лет назад. Я заверил носителя дорого костюма в том, что "изобретатель" человек безвредный и объяснил, что его стремление сделать революцию в авиастроении, не что иное как зуд.

– Он просто не налетался в детстве, – сказал я. – А так как шансов вновь сеть за штурвал или взяться за рукоятку у него нет, он пытается хоть как-то прикоснуться к авиации, на досуге фантазируя на любимую тему.

"Изобретателя" я действительно знал заочно. Был наслышан о нём от завистников, желающих уличить рассказчика во лжи. Ведь их товарищ говорил вслух невероятные для обывателей вещи. Зачастую, находясь в пьяном состоянии среди поддавших местных "тёлочек", он рассказывал земноводной братии захватывающие истории о своей карьере лётчика штурмовой авиации.

Позволю себе несколько не лирических отступлений.

Я пренебрежительно отозвался о женском поле не из-за женоненавистнических побуждений. Верьте мне, у меня есть для этого другой резон. Дело в том, что в нашем регионе свободно фланирующая прекрасная половина человечества состоит исключительно из "красавиц" уже побывавших замужем за никчемными местными мужчинами. Вырвавшиеся, из потных рук сладострастных старпёров девочки, всеми силами ищут возможность взобраться на другие, более привычные плечи, обладатель которых говорит на родном языке.

Ещё одна ремарка и я вернусь к изобретателю.

Определение "никчемные мужчины" относится только к тем из местных жителей, кто "выписал" себе филиппинку, вьетнамку, китаянку, таиландку или славянку и привёз её в свой дом в качестве сексуальной рабыни. Обычно это чмо выглядит так: слегка за пятьдесят, самодовольная рожа, расплывшееся пузо, вытянутые на коленях треники, вязанный, возможно ещё матерью, свитер. Чаще всего этот подвид встречается в продовольственном магазине. Медленно и гордо он шагает в стоптанных кроссовках по отполированному полу, сжимая рукой кисть хрупкого создания, с глазами маленького затравленного зверька. Миниатюрная смуглянка из тропиков, волочится на полшага за своим хозяином, постоянно озирается по сторонам и в её взгляде легко читается мольба о защите.

Если же абориген, по скудоумию, выбрал себе в жёны славянку, то картина представляется иная. По "фудстору" он как правило идёт позади супруги. На лице у него недовольная гримаса, он очень старается не упустить из виду своё евроазиатское счастье. А наша соплеменница, с утончёнными чертами лица и ярким взором, летит как лань между рядами и стеллажами, выбирая всё самое вкусное и дорогое, не обращая на законного спутника жизни никакого внимания.

Извините, коротко не получилось, визуализировал ранее виденные картинки и меня слегка занесло.

Так вот, несколько лет назад коллеги бывшего лётчика "по баранке", втихаря заслали ко мне "казачка" чтобы уточнить: а не много ли в своих рассказах берёт на себя "бывший лучший, но опальный" пилот?

Я слегка удивился такому запросу и высказал своё недоумение вслух:

– В наш век, имея ноутбук или комп в каждом доме, зная ФИО и возраст субъекта, вы сами можете развеять все сомнения в считанные минуты.

Мне напомнили в ответ, что не так давно я уже участвовал в разоблачении "офицера КГБ, выпускника профильного училища, геройски повоевавшим в Афгане" и "командира воздушного корабля в звании майор", на поверку оказавшимися солдатом-пограничником из Белоруси и бортовым техником вертолёта из Буденновска, Ставропольского края, уволеным лет десять назад в звании старший лейтенант за систематическое пьянство.

Многие мужики падки на лесть и мне иногда стыдно, что я один из них. Слаб, признаюсь. Услышав музыку ласкающих слух хвалебных од, я не смог отказаться и решил помочь цеху легальных бомбил. После чего быстро навёл справки об их товарище и выяснил, что "изобретатель" действительно окончил профильное высшее военное училище лётчиков и реально служил три года в Закавказском военном округе в качестве лётчика фронтового бомбардировщика Су-17М. В начале девяностого года, с переходом затяжного армяно-азербайджанского конфликта в фазу вооружённых столкновений, его полк был расформирован и бывший военный лётчик вскоре удобно уселся в правое кресло Ми-8 в сочинском авиационном концерне.

О дальнейшей его судьбе можно написать целый роман. Но кто мне поверит? Читатели скажут:

– Заврался автор, – и саркастически добавят. – Впрочем, как всегда.

Поэтому, я ограничусь кратким изложением его жизненных перипетий. Которые, как известно, всегда "связаны с внезапным исчезновением удачи в делах, возникающим в результате возмездия богов, как наказание за излишне самоуверенное поведение героя".

Моему герою до сих пор нереально везло. После выпуска из училища он получил назначение не в Домну, что на полпути от Читы до Монголии, а в гостеприимный Кюрдамир, лежащий в самом сердце солнечного Азербайджана, лишь в ста верстах от тёплого Каспийского моря. Даже кровавая междоусобица двух соседних народов сыграла ему на руку. Ведь по плану перевооружения военно-воздушных сил СССР, в том году его должны были переучить на новый тип самолёта – Су-24М. Такого рода испытание могло для него окончиться не самым благоприятным образом. Слабо подготовленный лётчик мог запросто оказаться в правом кресле штурмана экипажа, что автоматически перечёркивало будущий карьерный рост.

Получив военный билет офицера запаса, с отметкой в нём об увольнении из рядов вооружённых сил по сокращению штатов, а также десятимесячный должностной оклад, холостой двадцати четырёхлетний красавец, обладатель звучной фамилии, отправился ни куда нибудь, а в Сочи.

Дальнейшие несколько месяцев складывались для дембеля ещё лучше. Уже через неделю после приезда в город своей мечты, он подал заявление на вступление в брак с первой упавшей под него местной красоткой. А ещё через три месяца стал законным жителем всесоюзной здравницы. Прописка, в сочетании с дипломом Высшего Военного Авиационного Училища Лётчиков и трёхгодичный опыт лётной работы обеспечил ему трудоустройство концерне "Югавиа", вертолёты которого базировались на окраине аэропорта города Адлер.

Романтика полётов в горах на геликоптере с иностранными туристами на борту не шла ни в какое сравнение со скоростным маневрированием плохо управляемой машиной с изменяемой геометрией крыла, в тех же природных условиях. В материальном же отношении, предыдущая служба даже рядом не стояла с новой работой. Вальяжные англичане и говорливые французы были на много щедрее родного государства. Пассажирские "чаевые" за полёты в район Красной поляны или Холодного лагеря в рублёвом эквиваленте были весомее, чем тринадцатая зарплата офицера, выдаваемая финансовой службой перед каждым Новым годом.

Всё складывалось удачно, однако боги любят лишь тех, кто ни на минуту не забывает о них.

За лётную братию на Митикасе, что в горном массиве Олимп, отвечает прародитель аэродинамики как науки, автор основополагающей формулы подъёмной силы крыла – Николай Егорович Жуковский. Наш великий соотечественник, восседает в лётном кресле между Богом всех Богов Зевсом и владельцем морей Нептуном, наблюдает за воздухоплавателями. Он зорко стоит на страже тех, кто не забывает, что "Самолёт – величайшее творения разума и рук человеческих, он не подвластен никаким авторитетам, кроме лиц, знающих и уважающих лётные законы"

С не большой натяжкой к самолётам можно отнести и вертолёт.

В самом начале июля девяносто первого года группа молодых и загорелых мадридцев решила взойти на вершину Цахвоа. Сложности восхождение не представляло, всего-то три тысячи триста сорок шесть метров над уровнем моря, а посему альпинистского снаряжения не требовало. Максимум, что могло понадобиться, так это тёплый свитер, спальник и запас еды на пару дней. Такую информацию о трёх-тысячнике испанцы прочли в буклете, купленном по прибытию в аэропорту Адлера. Однако, в туристическом агентстве "Компания горных проводников", Лечебный переулок, дом двенадцать, им дали понять, что вершина расположена в "закрытой зоне" Кавказского биосферного заповедника, сезон пешеходных походов на неё откроется только через двенадцать дней и если туристов на пути к ней поймают егеря, то штраф будет соизмерим со стоимостью всей поездки в Россию. Ошарашенные новостью потомки Сервантеса слегка опешили, а гостеприимные хозяева продолжили "разогревать" клиентов:

– Вместо того, чтобы тащиться с рюкзаками, палатками, провизией, водой и котелками в течение трёх дней вверх и двух вниз.....

После этих слов лица потомков иберо-римлян вытянулись до карикатурных размеров и напоминали морды ослов из офортов Капричос, написанных их земляком Франциско Гойя. Ни палаток, ни тем более котелков с собой у них не было. Они не собирались проводить в горах пять дней, от силы два. Но в тот момент, когда гости уже пожалели, что посетили Русию, ушлый агент "горных проводников" бросил им спасательную альпинистскую верёвку:

– Мы можем, в виде исключения, пойти вам на встречу и предложить подняться на пик уже сегодня. Для этого вам необходимо оплатить в нашем офисе эксклюзивное разрешение на восхождение, после чего наш гид сопроводит вас обратно в Адлер, откуда вертолёт доставит вас прямо к подножью Цахвоа. Вместо пятидневного пешеходного тура, вы сможете за половину дня насладиться видами Кавказа с высоты птичьего полёта на супер безопасном, самом массово производимом в мире воздушном судне. Всего за час вы увидите Сочи, Красную Поляну, перевал Аишха, долины рек Малая Лаба и Безымянка, приземлитесь прямо в верхнем цирке горы Цахвоа. Оттуда пешком подниметесь на вершину и полюбуетесь закатом. В сумерках вернётесь назад к лагерю. А на утро, на обратном пути в Адлер, вы пролетите над озером Клумбочка и перевалом Четырёх. За полёт заплатите в кассе авиакомпании.

Обрадованные испанцы с благодарностью приняли предложение и уже через два часа стояли перед выпускником лётного училища имени знаменитого маршала в хелипорту, у северо-восточного торца взлётно-посадочной полосы международного аэропорта. Две дюжины парней и девушек прятались от яркого солнца в тени длинных лопастей несущего винта "Хипа", именно так называли вертолёт Ми-Восемь представители страны недружественного блока. Их походные рюкзаки горкой лежали под хвостовой балкой, у раскрытых створок фюзеляжа.

– Сколько их? – спросил будущий "изобретатель", поленившись посчитать своих пассажиров.

– Двадцать четыре испанца и переводчик, – ответил гид.

– А ты не полетишь? – уточнил пилот.

– Нет, – ответил проводник. – Я там был.

– Я тоже не полечу, – бросил фразу толмач. – За мой полёт гости не заплатили, а сам я не горю желанием побродить по камням за свой счёт.

– Тогда никто не полетит, – резюмировал второй пилот. – Без переводчика я на борт иностранцев не возьму.

После этих слов толмач объяснил ситуацию туристам и среди них воцарило лёгкое замешательство. Идти полкилометра в приземистое здание вертолётного аэровокзала и платить за двух дополнительных пассажиров никто не хотел, а предложить деньги второму пилоту иностранцам не позволяло законопослушное воспитание.

– Син проблемас, – поначалу отреагировали осчастливленные возможностью полетать над горами кастильцы, но потом стали обсуждать как лучше это сделать. – Перо нo куеремос ир a ля терминал пара пагар пор дос пасажерос адишионалес.

– Дос пасажерос адишионалес – два дополнительных пассажира, это я понял, – вмешался в их дискуссию второй пилот. – И про "а ля терминал" тоже. Не хотите идти в задние аэропорта, верно? Гив ёр мани ту ми, синьоры. Нехрен вам делать в кассе авиакомпании.

Эту фразу испанцы оценили по достоинству и без колебаний рассчитались с русским вертолётчиком.

Старенький ПАЗик высадил командира экипажа и семерых новых пассажиров с их поклажей под рулевым винтом. Пожилой пилот отошёл на край бетона и по традиции "слил отстой" перед полётом. Пока он возился со своим "лучшим другом" и ширинкой синих брюк, его помощник подошёл к новой группе и попросил их предъявить посадочные талоны.

– Мы с командиром всё уладили. У него спроси "отрывные корешки". Он тебе всё разъяснит, – услышал он в ответ.

– А куда хоть летите? – понял "тему" ушлый помощник.

– На базу Три медведя.

– Спелеологи?

– Да.

– Понятно. Напрямую через горы девяносто километров и сорок минут полёта, а вокруг, через Туапсе и Майкоп, четыреста тридцать и восемь часов болтанки на автобусе, – скорее самому себе, чем пассажирам сказал второй пилот.

– Ты центровку и взлётный вес посчитал? – неслышно подойдя сзади после "облегчения" спросил командир.

– Да, – оборачиваясь ответил молодой вертолётчик. – Двести сорок миллиметров, одиннадцать и четыре десятых тонны. Но я не ожидал, что мы ещё кого-то возьмём. С дополнительными семью пассажирами и их грузом мы превысим максимальный допустимый взлётный вес.

– Как ты считал?

– Семь тонн без топлива. Две тонных керосина, из расчёта час туда, час обратно и аварийный остаток на пол часа. Плюс двадцать четыре пассажира с рюкзаками. Это грубо две четыреста. Итого одиннадцать четыреста. Всего лишь на сто семьдесят КэГэ меньше ограничения по весу в этих погодных условиях, – о переводчике и гиде, за провоз которых второй пилот положил деньги себе в карман, он командиру не сказал. Молодой человек понадеялся, что тот не станет пересчитывать по головам две дюжины иностранцев и оказался прав.

– Этих семерых мы тоже берём. С их вещами будет примерно тонна. Пока к перевалу долетим сожжём килограмм шестьсот. Лишними останутся триста-четыреста килограмм. Не так уж и много, – опытный пилот кивнул головой в сторону прибывших с ним пассажиров и тоном не допускающим возражений скомандовал. -Рассаживай иностранцев вдоль бортов на откидные сиденья, а спелеологи пусть летят верхом на своём грузе. Им не привыкать. Сначала высадим в "цирке" испанцев, и пока они сходят на гору и вернуться обратно, мы успеем забросить к "Трём медведям" эту семёрку.

Три тысячи лошадок, спрятанных под кожуха двух турбовальных двигателей, натужено ревели отрывая двадцатилетнюю машину от бетона стоянки. Командир отдал ручку циклического шага "от себя" и медленно набирая скорость повёл вертолёт над дорогой ведущей на Красную поляну. Это был не самый короткий маршрут до Цахвоа, но иначе он лететь не мог. Во первых, КВС должен был держаться в стороне от границы с Абхазией, а во вторых, трасса вела вдоль реки Мзымты, а значит, это был самый низкий профиль полёта для его воздушного судна.

Через пол часа, оставив чуть левее Красную поляну, экипаж продолжил свой путь вдоль русла реки к её истоку, озеру Кардывач. Полёт проходил на тридцати метрах над извилистым бурным потоком. Параметры работы двигателей особых волнений у пилотов не вызывали. Чуть выше обычного были показатели температуры масла и выходящих газов, чуть меньше заявленной в характеристиках выдавали тяги движки, но старый командир знал об этих проблемах от инженерно-технической службы и считал, что если машина допущена к полётам, то ни хрена с ней не может случиться.

Русло Мзымты пролегало всего в шести километрах от места посадки. На траверзе верхнего цирка вершины, на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, командир заложил не глубокий вираж влево и перевёл вертолёт в пологий набор высоты. По три метра в секунду машина взбиралась ввысь, но склоны кавказского хребта были вдвое отвесней, чем профиль набора. Расстояние до земли постепенно сокращалось и скальная поверхность всё ближе и ближе приближалась к колёсам основных стоек шасси. Когда до места планируемого приземления оставалось набрать каких-то восемьдесят метров, а между шасси и склоном горы осталось метра три, командир увеличил обороты двигателей до взлётного режима и слегка опустил нос машины для набора горизонтальной скорости. Трудно сказать, почему в тот момент он оставил в крайнем верхнем положении рычаг управления общим шагом несущего винта, но в результате этой ошибки, частота вращения несущего винта упала на пять процентов. В условиях полёта над равнинной местностью это не привело бы к проблемам, но в условиях высокогорья, этой незначительной потери оказалось достаточно для того, чтобы вертолёт просел, легонько задел колёсами за камни и на поступательной скорости тридцати километров в час, завалился на бок. Уже во время просадки командир воздушного судна осознал опасность происходящего и перекрыл "пожарные краны", отключив подачу топлива к двигателям. Ломая десятиметровые лопасти и разбрасывая камни по округе, несущий винт по инерции пару раз провернулся, бочонок-фюзеляж, следуя ему, дважды крутанулся на месте, после чего вертолёт затих.

– Все живы? – прокричал в салон второй пилот, отстёгивая ремень безопасности.

– Похоже, что все, – услышал он в ответ слова одного из спелеологов.

– Всем покинуть вертолёт, – скомандовал пришедший в себя командир экипажа и с трудом выполз на коленях со своего рабочего места.

Бортовой техник дёрнул рукоятку механического замка задних створок и нижняя половина безжизненно упала на склон. Кряхтя и проклиная всё на свете на двух языках пассажиры выбрались из покорённой машины и собрались в две группы в паре десятков метрах от места аварии.

Последним вертолёт покинул командир. Хромая на левую ногу, он подошёл к спелеологам и в полголоса сказал их лидеру:

– Отсюда до турбазы "Три медведя" чуть больше сорока километров. Идя вдоль устья реки Малая Лаба вы сможете быть там завтра к вечеру. Забирайте свои вещи и выходите прямо сейчас. Спасатели вас тут застать не должны.

– Понимаю, командир, – так же тихо ответил жилистый мужчина лет сорока. – За мою группу не волнуйся. Мы и не пропадём, и ни кому ничего не скажем.

С этими словами они пожали друг-другу руки и через двадцать минут спины первопроходцев природных подземных пространств исчезли из вида за хребтом, перевалить который Ми Восемь так и не сумел.

О случившейся аварии ни в аэропорту Адлера, ни в концерне "Югавиа", ни в туристическом агенстве ни кто не знал. И если бы жёны переводчика и проводника не всполошились к полуночи следующего дня, то операция по поиску и спасению потерпевших аварию экипажа и пассажиров затянулась бы на несколько дней.

Но супруги это такие люди, которые неладное чувствуют сердцем. И их очень трудно обмануть. Так было и в ночь с четвёртого на пятое июля. Две незнакомые друг другу женщины, почти одновременно позвонили в городскую милицию и сообщили о пропаже мужей улетевших с иностранными туристами в горы.

Трудно сказать, что на блюстителей порядка произвело большее впечатление: пропажа двух сограждан или исчезновение двух дюжин иностранцев, но розыскная машина закрутилась с бешеной скоростью и уже с первыми лучами солнца спасательный вертолёт взлетел по маршруту исчезнувшего Ми Восемь.

Уголовное дело по факту аварии было возбуждено одновременно против нескольких лиц. Главным подозреваемым в преступлении был командир экипажа. По словам двух свидетелей, а ими были водитель топливо заправщика и оператор аэродромного источника электроэнергии, на борт разбившегося Ми Восемь поднялось более тридцати пассажиров и все они были с ручной кладью. Однако, спасатели доставили в аэропорт Адлер только двадцать шесть туристов и трёх членов экипажа. Следствие установило, что двое жителей Сочи на борту находились нелегально. Дознаватели настойчиво пытались склонить гида и переводчика к сотрудничеству и выступить в суде на стороне обвинения, но так как бизнес обоих был тесно связан с полётами на вертолётах концерна, подтвердить показания водителей аэродромной службы о реальном количестве пассажиров на борту они отказались. У испанцев ни кто ничего не спрашивал. Как только члены комиссии, участвующие в расследовании аварии, убедились, что иностранные гости претензий к концерну не имеют, их тут же проводили из страны.

А на что, собственно, туристы из Мадрида могли жаловаться? Цахвоа они посмотрели, провели две весёлых ночи у костра в верхнем цирке вершины, а через двое суток благополучно вернулись назад. Для большинства из них авиационное происшествие стало жемчужиной путешествия в полудикую Русию.

На второго пилота уголовное дело за провоз двух нелегальных пассажиров закрыли очень быстро. Транспортный прокурор рассуждал примерно так:

– Ну, положил парень в карман пару сотен рублей, так кто без греха?

Сажать молодого человека за такую мелочь конечно же не стоило, но вот выпнуть его из авиации руководители концерна "Югавиа" не преминули. Отобрали пилотское свидетельство лётчика гражданской авиации сразу же, как только узнали, что судить его не будут.

С командира также вскоре сняли обвинения. Ему удалось всё свалить на инженеров. Согласно утверждению КВС, подтвержденному номограммами вклеенными в двигательные формуляры, регулировка двигателей была занесена в формуляр силовой установки, но на самом деле не проводилась. Вертолёт был допущен к полётам в горах, невзирая на сохранившийся дефицит тяги в четыреста килограмм.

Обвинённые инженеры тоже сумели выкрутиться. Они предъявили свои расчёты, из которых выходило, что даже при указанном дефиците тяги, Ми Восемь должен был забраться на заданную высоту. Касание колёсами склона горы, при данных погодных условиях, могло произойти только в том случае, если посадочная масса вертолета в действительности превышала допустимую на девятьсот двадцать восемь килограмм.

Для прокуратуры круг замкнулся. Виновных не было, так как доказать перегруз вертолёта из-за физического отсутствия лишних пассажиров, было невозможно. Вертолёт списали, командира отправили на заслуженный отдых, а второй пилот остался один-на-один со своей красивой женой, без работы, профессии и собственного жилья.

Боги попытались напомнить молодому человеку о своём существовании, но как оказалось в дальнейшем, этот сигнал он понял неправильно и из одной крайности решил удариться в другую.

Один школьный друг Светланы, супруги несостоявшегося вертолётчика, известный одноклассникам как Борис Михайлович, воспользовавшись своей национальностью и общих бардаком, связанным с развалом Советского Союза, собирался уехать в Штаты на постоянное место жительства, но всё откладывал свой отъезд. На это у него была весомая причина.

История дружбы молодых людей не была однозначной. Парень с юношеских лет питал к красавице нежные чувства. Но в школьные годы он был слишком неказист, чтобы привлечь её внимание к своей персоне, а в восемьдесят четвёртом уехал за триста километров учиться в Новороссийский морской университет. Нет, Борух Маркович, а с окончанием школы он стал именовать себя официальным именем записанным в свидетельстве о рождении, ни штурманом, ни судомехаником становиться не собирался. Он поступил на факультет морского транспортного менеджмента, экономики и права, и летом девяносто первого работал юрисконсультом Сочинского морского торгового порта.

Мама торопила сына с принятием решения. Большая семья ждала их обоих за океаном. Все дядьки и тётки, двоюродные и троюродные братья и сёстры не могли понять, чего их талантливый Боря тянет. Почему он не присоединится к ним в Бруклине. Хотя по правде сказать, некоторые из родственников догадывались о причине и шептались между собой о том, что всё дело в гойке. По слухам, эта русская вскружила мальчику голову, а сама вышла замуж за военного мужлана.

Борух Маркович не ждал беды, он лишь надеялся на чудо. Четвёртый принцип иудейства гласит: жизнь человека абсолютно ценна. А посему гибели сопернику желать нельзя. Только неприятностей. И после трёх лет регулярных посещения синагоги его молитвы наконец-то были услышаны.

Заскочив на минутку в квартиру родителей Светланы, чтобы посочувствовать семье недавно пережившей нервотрёпку следственных действий, он обнаружил супругов, сидящих на кухне за ополовиненной поллитрой. Молодой юрисконсульт разродился бурной тирадой:

– Вы с ума сошли оба? Жизнь только начинается, а вы загоняете себя в петлю. Вам кажется, что вы неудачники и жизнь вас сломала в самом её начале, – и дальше он процитировал классика. – А вы попробовали эту жизнь победить? Вы все сделали, чтобы вырваться из железного кольца? Сумейте выжить и тогда, когда жизнь вам кажется невыносимой.

Тайный Светочкин поклонник не упомянул источник своего вдохновения, ни к чему его друзьям было знать, что он почти наизусть помнит слова Николая Островского, вместо этого он мимоходом сообщил, что скоро собирается променять лазурное морское побережье на завораживающее океанское. При этом он случайно обронил фразу о том, что готов оказать посильное содействие в перемещении семьи его друзей, в том же направлении. Увидев неподдельный интерес в глазах ребят, юрисконсульт предложил семейной паре простейшую комбинацию:

– Развод с теперешним мужем – брак с Борей – переезд молодожёнов – развод после переезда – брак с прежним мужем – вызов и переезд мужа.

При нормальном раскладе за такое предложение лётчик должен был бы набить гостю лицо. Кто же добровольно на несколько месяцев, а может и лет, отдаст жену её тайному вздыхателю, но молодые люди проходили чёрную полосу своей жизни и согласились на дьявольское искушение.

Лётчики народ горячий и зачастую принимают не совсем верные решения. Это связанно со спецификой их работы. "Лучше быстро сделать что-то не совсем правильно, чем сделать всё абсолютно правильно, но с опозданием" – так наставляют опытные инструкторы молодых пилотов в первые месяцы обучения. Справедливости ради нужно заметить, что в карьере каждого из них случались ситуации, когда эта незатейливая мудрость спасла им жизнь. Но на земле, сидя на кухне с бутылочкой вина или "беленькой", стоило три раза подумать, прежде чем соглашаться.

Через полгода, когда брошенный лётчик поинтересовался у своей своей бывшей планами на развод с Борей, он увидел через океан не большой палец в скрученной фиге, а средний палец в американском "факе". Осознав, что Борух ловко облапошил простачка, наш герой пошёл на крайние меры.

– Я вырву двуликому Янусу его анус, – решил будущий "изобретатель", не имея представления о том, кого называли римляне этим именем, и оплатил туристическую поездку в Нью Йорк.

Настоящее чудо советского авиапрома Ил-62 был самым надёжным самолётом. Во всяком случае в пространстве от Калининграда до Петропавловска Камчатского. Его дальность полёта была по советским меркам непревзойдённой. Однако и ему не удалось долететь без промежуточной посадки из подмосковного Шереметьево до аэропорта имени Джона Кеннеди, район Квинс, штат Нью Йорк. По плану полёта дозаправка должна была произойти на Ньюфаундленде, в аэропорту Гендер. Но на канадском острове двести пятьдесят дней в году такая отвратительная погода, что без бортового навигационного оборудования, соответствующей первой категории ИКАО, аэродромом подскока Гендер лучше не иметь.

Когда наш Ил траверзом прошёл Принца Христианссунда, что на Гренландии, командир экипажа сообщил пассажирам, что крохотный Гендер закрыт по метеорологическим условиям и самолёт приземлиться для дозаправки в столице провинции Новая Шотландия, городе Галифакс.

На скорости шестьсот километров над Атлантикой время тянется мучительно долго. При полёте в западном направлении, гонясь за убегающим Солнцем, световой день увеличивается в полтора раза. Если зад пассажира зажат узким креслом, пузо перетянуто ремнём, он не смотрит телевизор, из-за его отсутствия, и не может спать из-за яркого солнечного света, то у него появляется целый вагон свободного времени. На что его можно потратить? На выпивку, если ты в бизнес-классе или на размышления, если в экономе. А если у лётчика на это есть время, то от него можно ожидать более разумных решений, чем обычно.

Ещё в Шереметьево решимость "вырвать красавицу из лап коварного чудовища" пошла на убыль. Её сменила следующая идея: долететь до американского берега и раствориться в каменных джунглях мегаполиса Нью Йорк. Однако, после того, как стало известно, что самолёт пролетит мимо богом забытого Гендера, этот план подвергся корректировке.

Решение остаться в Канаде окончательно созрело в здании аэропорта Галифакс. Наш герой увидел внутреннее убранство международного терминала и подумал:

"Как же должен выглядеть город с населением в триста тысяч человек, если его аэровокзал круче любого из тех, что я видел в моей стране".

Ошалело обведя взглядом просторное помещение, молодой человек решительно направился сдаваться в офис пограничной службы.

Двадцать следующих лет пролетели как один день. Подъём в десять, с одиннадцать утра до часу ночи за рулём, сто пятьдесят грамм для снятия стресса и восемь часов сна. Без выходных. Двенадцать месяцев в году. Отдых – в ожидании пассажиров, стоя в очереди из кэбов у торговых центров или супермаркетов.

Вот именно в такие короткие паузы и родилась идея революционного изобретения.

В то время, когда эмигрантская водительская братия обсуждала редкие, но резонансные преступления произошедшие в столице провинции или очередное повышение цен на бензин, бывшему лётчику штурмовой авиации, имевшему опыт полётов на винтокрылой машине, пришла в голову мысль создать гибридный аэроплан, сочетающий в себе качества обоих воздушных судов.