Текст книги "Демгородок (журнальный вариант)"

Автор книги: Юрий Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Вертолет поднялся в воздух и, чуть заваливаясь на бок, скрылся из виду. А через два дня целая колонна выкрашенных в защитный цвет КрАЗов привезла на торфяник военных строителей. Они разбили большие, похожие на шатры, походные палатки и приступили к работе. Гадюк убивали саперными лопатками и подвешивали к ветвям большой березы, которая в конце концов стала походить на некое культовое дерево каких-нибудь там друидов. На следующий день по деревне поползли слухи, будто строят на болоте не что иное, как будущую тайную ставку Избавителя Отечества адмирала Рыка. Эта версия вызвала прилив гордой радости, так как жить вблизи столь важного места почетно да и небесполезно. Во всяком случае, снабжение сельмага со свинским названием "Товары первой необходимости" улучшится непременно! Ведь адмирал Рык - человек справедливый и наверняка захочет узнать, как тут в непосредственной близости от тайной ставки обитают простые русские люди. Рассказывали, что недавно он приказал остановить свой бронированный лимузин возле Елисеевского магазина на улице Солженицына и, не обнаружив в витринах никакого сыра, пожелал посетить подсобные помещения, где вышеупомянутый продукт лежал чуть ли не штабелями. "Сыр любишь?" - ласково спросил адмирал очугуневшего в ужасе директора и заставил его есть "голландский" вперемежку со степным, пока торговый ворюга не упал замертво. Теперь, говорят, в московских магазинах сыр дают чуть ли не в нагрузку. Наверное, на этих счастливых догадках селяне и успокоились бы, не ввяжись в дело киномеханик Второв, единственный, но шумный и неотвязный алешкинский демократ, собственноручно в свое время расколотивший молотком гипсовый бюст Ильича в клубе и разметавший ленинский уголок в сельсовете. Но особенно он злоупотребил односельчанами во время августовских событий 1991 года, которые, между прочим, адмирал Рык в одной из своих речей назвал "генеральной репетицией великого избавления". Пока конечные результаты "генеральной репетиции" были еще неочевидны, Второв, забаррикадировавшись, отсиживался в своей кинобудке, изредка через проекторные окошечки посьлая проклятия в адрес командно-административной системы. Но как только исход московских игрищ стал ясен, он разбаррикадировался и стал бегать по деревне, составляя списки тех, кто не протестовал против ГКЧП. Тогда ему просто-напросто набили морду и отобрали бумажку, куда он успел вцарапать, почитай, всю деревню, включая младенцев, не способных еще выговорить "ГКЧП". И вот теперь перед показом очередного американского боевика он вышел на сцену и объявил "господам зрителям", будто бы "спецобъект" на самом-то деле строительство Алешкинской атомной электростанции! Следовательно, через несколько месяцев все жители деревни превратятся в мутантов с непредсказуемым количеством конечностей, а мужчины вдобавок лишатся всех своих потенциальных возможностей! Наутро человек двадцать алешкинцев, в основном кормящие матери, пенсионеры и мужики, давно утратившие все мыслимые возможности в результате беспробудного пьянства, заступили дорогу военным строителям. Над головами они держали несколько торопливо и орфографически небезукоризненно сработанных плакатов: НЕ ХОТИМ БЫТЬ МУТАНАМИ! АЛЕШКИНО - БЕЗЪЯДЕРНАЯ ЗОНА! НА КОЙ БЕС НАМ АЭС?! Строители поколебались и на всякий случай вызвали по рации начальство генерала Калманова. Он примчался часа через полтора на своем бронетранспортере, который был настолько обляпан грязью, что напоминал куриную ножку в соусе "сациви". Вместе с ним приехали два здоровенных спецнацгвардейца из дивизии "Россомон", вооруженные укороченными десантными автоматами. - Значит, демонстрируете? - строго осведомился генерал. - Да! И ляжем здесь под ваши проклятые экскаваторы! - задыхаясь от свободолюбия, крикнул Второв и махнул рукой. - АЭС не пройдет! Поупражнявшиеся вечор в клубе, алешкинцы довольно слаженно подхватили: - АЭС не прой-дет! АЭС не прой-дет! - У вас тут не то что АЭС, даже вездеход не пройдет, - хмуро отозвался генерал. - А при чем тут АЭС? И тогда деревенские, перебивая и отталкивая друг друга, заголосили про мутантов с конечностями, про утрату самого заветного, про рентгены, реакторы, радиацию и многое другое, имеющее непосредственное отношение к атомной энергетике. Генерал поначалу слушал, играя желваками, потом посветлел лицом и, наконец, просто расхохотался: - Да ведь мы у вас не АЭС строим! - А что же в таком случае? - ядовито полюбопытствовал Второв. - Демгородок. - Что-о? - изумились демонстранты. - Дем-го-ро-док. - А сам-то ты кто будешь? - Я генерал Калманов, комендант... Толпа, заступившая путь атомной угрозе, колебнулась и чуть приспустила плакаты. Так бы сразу и объявили! Что ж людей зря заблуждать! - крикнула одна очень уважаемая деревенская старушка, вдова незапамятного колхозного председателя, скончавшегося в начале шестидесятых прямо на заседании бюро райкома партии. - А у меня сестра замужем возле академгородка живет! - подхватила иная старушка. - Люди там аккуратные и снабжение хорошее! - Господа, господа, не верьте - он нагло лжет... - вскричал Второв, но пал, сраженный оплеухой крепкого еще пенсионера, у которого он некогда всех внучат записал в гэкачепистов. - В общем, расходитесь! - молвил комендант и еле заметно дернул щекой. Но приехавшие с ним спецнацгвардейцы поняли эту мимическую судорогу как вполне конкретный приказ. Они схватили Второва, только и успевшего пискнуть "Про...", и, словно мешок с картошкой, метнули его вовнутрь бронетранспортера. Весь оставшийся день сельчане гадали, что же имел в виду изъятый киномеханик: "Про..тестую!" или "Про-курора!" Но этот вопрос остался открытым, ибо Второв исчез надолго - и алешкинцы в течение трех месяцев, покуда не объявился новый кинокрут, обходились без фильмов. Оставался еще, конечно, верный друг долгих сельских вечеров - телевизор. Однако, придя к власти, адмирал Рык строго-настрого запретил пускать в эфир всякую там западную и отечественную непотребщину. Но в конце месяца, если сводки Статистического управления внушали оптимизм, по ящику показывали какой-нибудь достойный развлекательный фильм, чаще индийский или мексиканский. А каждую субботу, вечером, перед народом выступал сам адмирал Рык, он делился мыслями о текущей политике и экономике, рассказывал поучительные истории из своей морской жизни, а в заключение непременно сообщал об очередном понижении цен. Прежде чем принять какое-либо важное решение, он всегда советовался с людьми. Так и говорил, глядя с экрана в душу: "Давайте-ка, соотечественники, посоветуемся!" Однажды адмирал Рык сказал, что у капитализма и социализма есть свои сильные и слабые стороны, поэтому слабые стороны разумнее всего отбросить, а сильные, напротив, объединить и взять на вооружение. В связи с этим для начала Избавитель Отечества предложил отказаться в быту от слов "товарищ" и "господин", а вместо этого обращаться друг к другу по-новому "господарищ", что как-то больше соответствует тому особому пути, которым двинулась возрожденная Россия. "Вот, понимаете, хочу с вами посоветоваться! Согласны?" А рано утром воскресные газеты уже сообщали о новой обязательной форме обращения граждан друг к другу. Появляясь на экране, адмирал был неизменно одет в глухой темно-синий китель с единственным украшением - значком в форме крошечной подводной лодки, а в руках обязательно держал маленькую серебряную подзорную трубу, каковую складывал и раздвигал в государственной задумчивости. Но особенно простым людям нравилось его волевое обветренное лицо со следами житейских невзгод и некоторых излишеств. Частная жизнь Избавителя Отечества давно уже обросла мифами и легендами. В очередях можно было услышать рассказы о том, что адмирал способен не моргнув выпить литр "шила" - так на флоте называют спирт; о том, что у него сейчас крепкий романец с популярной исполнительницей народных песен Ксенией Кокошниковой, но жену свою Галину и сына-нахимовца он никогда не оставит, как и подобает настоящему мужчине! ...А к Демгородку все шли и шли груженые КамАЗы. Теперь их кузова были плотно набиты яблонями-трехлетками, и машины издали напоминали огромных ежей. - Сажать будут! - догадались алешкинцы и как в воду глядели... На следующий день к Демгородку подъехали две зарешеченные машины под охраной взвода спецнацгвардейцев. Из машин вылезли два экс-президента с супругами. Бывшие лидеры старательно, лишь бы не встретиться взглядами, озирались по сторонам, точно рассматривая одним им видимые фрески. После обоюдного рукоприкладства, случившегося во время очной ставки и показанного по распоряжению И. О. - простите, Избавителя Отечества! - по телевизору всему народу, они прекратили между собой всякое сообщение. 3 Мишка Курылев объявился в родной деревне после почти восьмилетнего отсутствия. Впрочем, нет - пять лет назад, будучи еще курсантом Таллиннского (ныне Ревельского) военного училища, он приезжал в Алешкино на похороны матери, крепко запил с горя, но даже в таком беспросветном состоянии наотрез отказался продать отчий дом молодому зоотехнику, присланному из города. Правда, "отчим" этот дом называть не совсем правильно, так как сызмальства о своем отце Мишка не имел никакой информации, кроме, естественно, генетической. Воротился же на родину Курылев потому, что из армии его вычистили. По деревне витали слухи, что он крайне неуважительно спутался с дочкой какого-то генерала и был за это сурово наказан. Косвенно такая гипотеза подтверждалась довольно-таки странным поведением воротившегося Мишки. Понятное дело, как боеспособного мужчину, его сразу же захотели женить - и несколько заневестившихся односельчанок завязали с Курылевым целенаправленную дружбу. А одна, самая опытная, даже напросилась к нему на чай и дала себя попробовать, как на рынке дают попробовать тонко отрезанный кусочек соленого огурчика. Однако или Мишка не распробовал, или после своей служебной драмы вообще потерял охоту к соленому, но жениться он не стал ни на опытной, ни на какой другой. Более того, к изумлению односельчан, Мишка решил продать дом и перебраться в город, даже нашел покупателя - богатющего банкира-миллионщика, который, напротив, решил пересидеть трудные времена в деревне. А времена для вчерашних хозяев жизни и в самом деле настали крутенькие: Особый комитет по расследованию экономических преступлений (ОКРЭП) работал, как хороший снегоуборочный комбайн. Мишка и потайной миллионщик вроде бы уже обо всем договорились, ударили по рукам и даже распили бутылочку "адмираловки", но тут покупатель внезапно исчез. В итоге Мишка остался жить в Алешкине и даже подремонтировал родовую избушку, но не особенно, а ровно настолько, чтобы спать, не опасаясь быть разбуженным рухнувшей кровлей. К счастью, Курылев умел обращаться с проекционной аппаратурой и потому смог устроиться киномехаником в алешкинский клуб вместо без вести пропавшего Второва. Получал Мишка пятнадцать "субмаринок" в месяц, но этих смешных по прошлым временам средств - теперь, после реформы адмирала Рыка, сделавшего рубль самой твердой валютой в мире, - хватало, чтобы скромно кормиться и даже позволять себе необременительные удовольствия. Однако Курылеву этих денег показалось мало, и, когда в Демгородке завели выгребные ямы, он пошел на ассенизационную машину шофером-оператором сдельно: рупь - за ездку! Не успел Мишка отработать и двух недель, как его вызвал к себе новый начальник отдела культуры и физкультуры подполковник Юрятин и предложил ему должность киномеханика в демгородковском клубе. "Не ожидал?" - спросил он, пристально глядя Курылеву в глаза. "Не ожидал", - честно признался опешивший Мишка. "Думаю, справишься", - сказал подполковник. Поначалу изолянтам показывали только киножурнал "Российские новости", чтобы бывшие злодеятели имели хоть какое-нибудь представление о том, как славно зажила страна, сбросив их со своего исстрадавшегося тела. Других ведь источников информации они не имели: любые виды радиоприборов были строжайше запрещены. Но ситуация резко изменилась, когда закончила свою работу Государственная комиссия по изучению преступлений против народа и положила стовосьмидесятисемитомный отчет на стол адмиралу Рыку. Особенно Избавителя Отечества потряс тот факт, что за годы господства антинародной клики количество проституток в стране возросло в 8 раз, гомосексуалистов - в 17 раз, а скотоложцев - в 114! "Я всегда подозревал, что демократия - это всего лишь разновидность полового извращения!" - заметил адмирал по этому поводу. Через неделю Мишке, кроме обычных жестяных круглых коробок с новостями, привезли еще железный бочонок с полнометражным фильмом. Бросилась в глаза и еще одна странность: если до этого изолянты могли посещать киносеансы по своему усмотрению, то в тот памятный вечер поднятые по тревоге спецнацгвардейцы согнали в клуб всех до единого, включая ходячих больных. Сперва, как обычно, показали новости, посвященные третьей годовщине Дня Национального Избавления. Собственно, это были и не новости, а одна большая речь, произнесенная адмиралом Рыком на Красной площади перед несметными толпами ликующих людей, которых особенно воодушевило, что Избавитель Отечества впервые стоял не на каком-нибудь мавзолее, а на капитанском мостике исторической субмарины "Золотая рыбка". Мавзолей же был демонтирован и перенесен в Центральный парк культуры и отдыха имени Александра Проханова. Ильичева усыпальница теперь стоит чуть правее популярного среди детворы аттракциона "В пещере вампира", и каждый желающий, бросив в турникет пять копеек, может зайти вовнутрь и осмотреть остатки вождя. Но детишки почему-то предпочитают вампирские кошмары этому тихо лежащему под стеклянным колпаком человеку с остренькой бородкой. Правда, одно время вокруг мавзолея закрутился ажиотаж, так как поползли слухи, будто, нуждаясь в деньгах, адмирал Рык продал мумию Ленина одному греческому миллиардеру-марксисту в обмен на два танкера красного вина, которое бесплатно раздавалось общественности в День второй годовщины Национального Избавления. Но лживость этих домыслов довольно скоро разъяснилась - и общественность снова потеряла к историческому телу всякий интерес. А для тех, кто изредка все-таки забредал в мавзолей, к стеклянному колпаку прикрепили две таблички: Не целовать! Не плевать! ...После новостей Мишка запустил фильм, а сам поставил чайничек и занялся перемоткой. Сначала он даже не обратил внимания на странный ропот, послышавшийся из зрительного зала. Потом глянул и обомлел: на экране происходило самое бесстыдное совокупление, какое только можно вообразить себе, между огромным негром и белотелой нимфоманкой. - Прекратите! Позор! Дайте свет! - заголосили в зале. Кое-кто даже рванулся к выходу, но был довольно грубо остановлен и возвращен на место спецнацгвардейцами. И тут Мишка увидел, как на сцену, тряся своим явно неуставным животом, выбежал подполковник Юрятин. На фоне безумствовавшей во весь экран парочки он был похож на лилипута, залезшего в постель к великанам. - Курылев, свет! - махнув рукой, крикнул Юрятин. Мишка выполнил приказ - негр тут же исчез, и только полувидимая нимфоманка продолжала одиноко извиваться на экране. ЭКС-президент вскочил на откидное кресло и, нелепо балансируя руками, закричал: - Требую пресс-конференции с участием зарубежных корреспондентов! - Не топчите мебель: она казенная, - довольно грубо перебил его начальник отдела культуры и физкультуры. Экс-президент, с тупым сарказмом наблюдавший нелепое поведение своего кровного врага, удовлетворенно захохотал и что-то шепнул на ухо своему любимому пресс-секретарю. Тот картинно откинул голову, похлопал себя ладонями по ляжкам и протяжно заржал. ЭКС-президент, неумело слезая с кресла, куда взлетел сгоряча, залился краской и глянул на обидчиков с беспомощным презрением. Зато его жена доверительно обернулась к своей соседке, бывшему министру социального призрения, и громко сказала: - Боже мой, и этот тип управлял нашей страной! Наметившуюся и ставшую уже привычной перепалку между сторонниками двух бывших президентов в зародыше пресек подполковник Юрятин. Он объявил, что теперь каждую субботу изолянты должны в обязательном порядке смотреть подобную кинопродукцию, чтобы на собственной шкуре ощутить тот непростительный разврат, в который они в годы своего самоуправства пытались ввергнуть Россию. Освобождение от воспитующего сеанса может дать только главврач Демгородка по согласованию с ним - начальником отдела культуры и физкультуры. Вопросы есть? Ответом ему было возмущенное молчание... Мишка свел знакомство с Леной тоже благодаря этим киносеансам. Как-то раз запустив ленту про двух братьев-некрофилов, промышлявших на одном из центральных нью-йоркских кладбищ, он решил выкурить полученную от Рената заветную "шипку" на свежем воздухе, спустился вниз по шаткой металлической лестнице и присел на ступеньку. Было лето. Курылев наслаждался теплым вечером и направленными струйками дыма отгонял настырных комаров. Услышав всхлипывания, он поначалу решил, что это просто отзвук разворачивавшейся на экране некрофильской жути, но потом, оглядевшись, заметил девушку - она стояла у стены и плакала. - Вы что ж, № 55-Б, по "коллективке" соскучились? - пригрозил Мишка, имея в виду принудительную работу на общественном картофельном поле. - Нет... Я пойду... - испугалась девушка. - Идите! И чтоб в последний раз! - вошел во вкус Курылев. Она медленно, держась рукой за стену, дошла до двери и пропала в сладострастно чмокающей темноте кинозала. - Послушай, Курылев, ты действительно такой верноподданный или придуриваешься? - вдруг услышал Мишка ехидный голос за спиной. Это был сержант Хузин. - Я вольнонаемный, - отрезал Мишка, давая понять, что, если ему придется выбирать между жалостью и жалованьем, он колебаться не станет. - Ладно, Кнут Гамсун, давай заказ! - поморщился Ренат. Курылев протянул ему конвертик, а взамен получил довольно внушительный сверток. Это был бизнес: Мишка незаметно вырезал из фильмов самые забористые кадры и через сержанта Хузина переправлял их изнывающим от бездеятельности спецнацгвардейцам, а взамен получал сигареты и прочие достопримечательности боевого пайка. - Придешь в воскресенье? - спросил Ренат, пряча конвертик в карман пятнистой куртки. - Ну, конечно! А ты меня опять на полполучки кинешь! - Я буду только левой кидать... - Я подумаю. - А ты еще и думать умеешь? - засмеялся Ренат.