Текст книги "Деяния небожителей"

Автор книги: Юрий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Юрий Михайлович Медведев
Деяния небожителей

Памяти сказителя Баярны Чунраа (1904-1979 гг.), выходца из среды скотоводов восточно-монгольского племени хочинов, и

памяти его дяди его, хамба-ламы Гомбо, на заре столетия передавшего Баярны из уст в уста древнейшие мифы, – в тиши и покое монастыря Гэгэнхийд, ныне разрушенного до основания.

1. Миф о сотворении мира

Наши небо и земля еще не возникли, а Калпа (Пояснения и примечания см. в конце текста) уже была. И когда земле и небу нашим минет срок, Калпа пребудет. Ведь это день и ночь Брахмы, Творца Вселенной, начало и конец мира [Калпа – по мифологическому летоисчислению, это 24 000 божественных, или 8640000 человеческих лет; половина – день Будды, вторая половина – ночь Будды, разрушение материального мира]. Одна Калпа завершена, но Творение продолжается – и рождается новая Калпа.

Когда Шагжамуни [Шагжамуни – иначе Шакьямуни, в мифологии последний земной Будда, человек, достигший наивысшего предела духовного развития, основатель буддийской религии] вышел однажды из Пещеры Созерцаний [Очевидно, здесь имеется в виду долгое отшельничество, одиночество, обычная ступень на пути к тому, чтобы стать Буддой, а именно – созерцание мандалы: геометрической модели Вселенной, своеобразной диаграммы, использующейся в заклинаниях и храмовых службах. Ее рисовали на полу и стенах храмов и пещер, на алтарях. В центре мандалы изображается ваджра – "алмазный топор Индры", символ истины, символ пустоты Вселенной, – он-то и является, собственно, объектом созерцания], где предавался мечтаниям и размышлениям, то увидел он, что очередная Калпа уже миновала. Радость и грусть встретились в его сердце: радость – потому что именно ему предназначил Великий Учитель Таван Номын Эзэи, Владыка Пяти Законов [Возможно, речь идет о Ману Сваямбхува – в индуистской мифологии это прародитель человечества, создатель "Манавадхармашастры", т. е. "Законов Ману", кодекса обычаев верований. Не исключено также, что здесь подразумевается некий гуру, бывший у всех бодхисатв (стремящихся стать буддой), учитель Шагжамуни, обладающий пятью сверхъестественными способностями, свойственными тому, кто в совершенстве овладел йогой: 1) риддхи – состояние совершенства, проявляющееся в ясновидении, телепатии, способности совмещать события, явления реального и условного миров; 2) умение слышать все во Вселенной с помощью "всеслышащего уха"; 3) видеть все во Вселенной с помощью "всевидящего глаза": 4) знать о своих прежних рождениях; 5) знать о прежних рождениях других живых существ. Однако, может быть, это Будда – предшественник Шагжамуни], стать повелителем новой Калпы, [В течение многих Калп Шагжамуни перерождался в облик бодхисатвы, т. е. существа, стремящегося стать буддой, выйти из бесконечной цепи перерождений – сансары, спасти все живые существа от страданий] а грусть – потому что и его Калпа пройдет, ибо все в мире преходяще…

Но, во всяком случае, как раз настало время напомнить о себе Владыке Пяти Законов, и Шагжамуни отправился в путь.

Таван Номын Эзэи воскликнул при виде его:

– Где же был ты, Шагжамуни, все эти долгие, долгие годы?

– О Великий Учитель, я проводил время в своей Пещере Созерцаний, откуда поднимаюсь только раз в течение Калпы, и вот теперь настало это время.

– Да, время настало… А теперь пожалуй-ка в мою Пещеру Созерцаний.

Шагжамуни смело вошел туда, но едва миновал три отделения Пещеры, как объял его неодолимый ужас! Дрогнуло сердце, стеснилось дыхание, ноги отказались следовать дальше.

– Ну что ж,– молвил тогда Владыка, – ты прошел три отделения и остановился – значит, быть тебе бессмертным в течение трех Калп!

Шагжамуни поблагодарил Учителя, Но не смог сдержать своего любопытства:

– Сколько всего отделений в вашей Пещере Созерцаний?

– Семь.

– А в котором же пребываете вы, о Великий Учитель?

– В последнем, седьмом, [Если все же "Владыка Пяти Законов" – Ману Сваямбхува, то магическое для всех народов число "семь" обретает здесь особое значение: эпос насчитывает семь бывших и семь будущих Ману, и от каждого из них ведет свое начало человечество в соответствующий мировой период – манавантару] – был ответ. И Шагжамуни склонился почтительно, готовый повиноваться, и повелел ему Учитель отправиться к Всеведущему божеству Хану Хурмасту.

Но ведь Хурмаст – Владыка Верхнего мира, повелитель тенгри [Тенгри – от монг. тенгер – небо, небеса, небесный свод, бог. гений – божества, олицетворяющие само небо, светила и атмосферные явления. Число их колеблется от 33 до 55, но чаще считается, что их 99 божеств – 55 добрых западных и 44 злых восточных], и не каждому дозволено повидать его.

Оробел Шагжамуни:

– О Великий Учитель… Да разве примут меня, недостойного, на золотой горе Сумеру, в центре Вселенной, где обитают небожители?! Что толку мне идти туда?

– Будь спокоен,– ответствовал Учитель.– Моя печать и подпись будут тебе надежным пропуском.

И Шагжамуни послушно отправился в дальнюю дорогу. Конечно, стражи Страны божеств и не собирались пропускать его, но письмо Великого Учителя и впрямь отворило все ворота и замки. Да и сам Хурмаст принял посла столь благосклонно, что даже пригласил его сесть.

Огляделся Шагжамуни – куда же садиться?! Ничего нет подходящего… Но ведь он был в Стране богов, где все чудесно, где даже сидения волшебные, невидимые!..

Однако не это было главное, а то, что Хурмаст созвал всех 99 тенгри и торжественно провозгласил, что к ним пожаловал сам Шагжамуни, владыка Юго-Восточного [Пожалуй, не случайно именно Юго-Восточного, ведь Восток у тенгри считался средоточием зла, а земля будущих людей, как понимал Хан Хурмаст, не могла не стать местом злых деяний] мира! И был отдан приказ страже отныне пропускать его в Страну небожителей беспрепятственно.

Шагжамуни был в восторге. Хан Хурмаст вопросил:

– Поведай нам, что творится в Нижнем мире? Что там есть и чего нет? Какие обитают там существа?

– Сказать по правде,– пожал плечами Шагжамуни,– ничего и никого там нет – кроме воды. Вода кругом, и нет ей ни конца ни края.

– А известно ли тебе, где расположены четыре океана?

– Да, известно.

– Ну так возьми вот этот комок желтой земли [Возможно, земля желтого цвета именно потому, что здесь скрыто указание на желтую веру (шара шанджин), т. е. буддизм, в противопоставление древней народной религии монголов, известной как шаманство, или черная вера (хара шаджин). Не случайно Шагжамуни, основоположник буддизма, создает новую землю из желтого комка!] и спустись в Нижний мир. Брось то, что я дал тебе, в самую середину Восточного Океана, старейшего из всех. И вскоре увидишь чудо: появится земля над водой, словно пена на молоке!

И с этими словами Хан Хурмаст подал Шагжамуни комок желтой земли, а состояла она из десяти тысяч драгоценностей…

Шагжамуни все исполнил в точности как было велено. Но долго пришлось ему стоять у Восточного Океана и ожидать появления земли! Ничего не было видно. И тогда Шагжамуни вспомнил, что он, как никак, владыка Калпы, только что побывал у тенгри, говорил с самим Ханом Хурмастом, а если так, не подобает ему смотреть окрест простым взглядом – нет, смотреть следует взором волшебным, проницающим все сущее! Бросил такой взор Шагжамуни и тотчас же разглядел, что драгоценную землю, оказывается, схватила огромная черепаха – и, похоже,. не намерена ее отпускать.

Что было делать? Уничтожить живое существо?! Нет, это невозможно, ведь совсем недавно Шагжамуни дал Хану Хурмасту обет гелюна, воспрещающий творить зло… Теперь он уже не властен убивать. Но как иначе отнять у черепахи землю?

Ринулся Шагжамуни за советом к Великому Учителю, Владыке Пяти Законов.

– Тебе поможет Западное небесное божество, Баруун-тенгри,– ответствовал Владыка. – Западные тенгри – светлые, и он, светлый тенгри, даст тебе добрый совет.

И вновь подпись и печать Учителя послужили пропуском Шагжамуни. Но Баруун-тенгри удивил его. Он подал Шагжамуни лук, стрелу – и повелел убить черепаху.

– Да ведь я дал обет гелюна самому Хану Хурмасту! Могу ли отнять жизнь даже у этой черепахи?!

– Ради всех живых существ – тех, которых нет еще на свете, – сделай это. Сделай это один единственный раз – и грех твой простится тебе, ибо он свершен во имя жизни.

Шагжамуни была так отвратительна мысль об убийстве, что он даже не знал, как взяться за оружие, и Баруун-тенгри [Может быть, имеется в виду Багатур-тенгри – бог храбрости, начальник небесных гарнизонов, вселяющий мужество в воинов?] пришлось учить его обращаться с луком и стрелой.

И вновь отправился Шагжамуни в Нижний мир, исполнять свою печальную обязанность. Но кому же еще это было делать? Только ему, владыке Калпы!

А черепаха все еще колыхалась на волнах Восточного океана, брюхом вверх, головой к северу, не выпуская землю, дар Хурмаста. Делать нечего – припомнил Шагжамуни уроки Баруун-тенгри, прицелился с западной стороны… и пустил стрелу прямо в грудь чудовищу. Содрогнулась пронзенная черепаха и резко повернулась головой к югу. Изо рта у нее выплеснулось пламя, сзади она извергла жидкость – и сделалась навеки южная сторона огненно-красной, а северная – черно-водяной. Наконечник стрелы, пронзивший черепаху, теперь, после того, как она развернулась, указывал на запад. Стал запад стороной белого железа. А восток, куда смотрело древко стрелы, стал стороною голубого дерева. На груди же черепахи возник центр мира – центр желтой земли. Из этой желтой земли произошли все горы, хребты, равнины, появились реки и озера, возникли деревья, травы, цветы – и все десять тысяч драгоценностей!

Все это породила земля. Оттого и зовется она – родиной. А суть слова родина – в той земле, которой мы рождены.

Вот так и был сотворен наш мир.

А горевал Шагжамуни напрасно! Черепаху он вовсе не убил – она и до сих пор жива. Она стала опорой нашей золотой, драгоценной земли, потому ее и называют с тех пор золотой черепахой [В иных сказаниях это золотая лягушка, четыре лапы которой соответствуют четырем сторонам света]. Конечно, жизнь ее нелегка. Носить на себе целую планету!.. Порою у черепахи немеет тело и она начинает ворочаться. Тогда-то и случаются землетрясения!

2. Миф о происхождении людей

Итак, Земля создана – теперь пришло время ее заселить. Для начала Всевышний тенгри Хурмаст вылепил из глины восемнадцать мужчин и восемь женщин и предрек им: «От вас пойдет род человеческий!». Люди, однако же, мало что понимали в жизни. О счастье соития они и представления не имели и долго блуждали по своей обширной и пустынной земле, не ведая, как выполнить предначертание Хурмаста и заселить ее. Наконец они изведали сладость любовных объятий… но тут начались новые беды. Женщины понесли и начали рожать детей, однако это казалось им чем-то ужасным, смертельно опасным. Появление на свет маленьких, беспомощных человечков, так похожих на них самих, приводило их в великое смятение, они бросали своих детей где попало в кромешной тьме, ибо тогда вся земля еще была объята мраком, не было над нею ни солнца, ни луны, ни звезд, – и в испуге убегали прочь, скитались в голоде и холоде…

Так, пожалуй, и сгинул бы род людской, даже не возникнув, однако не обошлось без вмешательства высших сил. Из последа младенца вырастало чудесное дерево! Оно сперва покрывалось прекрасными цветами, а потом дивными плодами – ими-то и питалось дитя человеческое, брошенное отцом и матерью. Малый ребенок и его дерево были как бы единым существом, потому что их соединяла пуповина.

Но не просидеть человеку всю жизнь на привязи, пусть даже привязан он к своему кормильцу! И, повзрослев, новые люди обрывали эту пуповину, уходя все дальше и дальше – разведывать неизвестные земли. Однако странники все же возвращались к своему дереву и ели его плоды, а к плодам с чужих деревьев не прикасались, дабы не убавить их, не причинить вреда другому человеку. И хотя царила в мире глухая ночь, полной тьмы уже не было – люди светились! Может быть, то был свет их доброты и честности, кто теперь знает!..

Однако же там, где существует добро, не может не возникнуть и зло. Злом был мангас.

О мангас, ужасное чудовище, свирепый оборотень! Змию подобен мангас, рук да голов множество, не то Черный он, не то желтый, и пасть у него огромнейшая, от земли до небес, а утроба вмещает толпы проглоченных людей и целые стада скота! Он так страшен, что и слов-то не сыскать для описания его. Да и не успевали первые люди толком разглядеть мангаса. Видел его разве что тот, кто был обречен погибнуть в алчной пасти. А мангас легко находил людей по тому самосиянному свету, который они источали, и нападал на них, где только встречал.

Понял тогда Шагжамуни, что на земле, которую он создал, творится неладное, и, раздобыв где-то солнце (не иначе и здесь помогли ему тенгри-небожители!), повесил его над землею.

Что тут началось! Бедные люди так перепугались, что принялись зарываться в землю: они думали, что наконец-то узрели алчного, беспощадного мангаса. Такая же история приключилась, когда ночью засветились в небесах звезды. Жители земли решили, что это сонмы маленьких мангасов, и зарылись в свои норы еще глубже!

Нескоро поняли они, что свет солнца и звезд – благодеяние богов, нескоро наладилась их жизнь…

3. Миф о тенгри

Но вот в конце концов род человеческий расселился по земле, завладел ее горами, долами и водами – началась жизнь привольная! Как же тут не умножаться человечеству? Вот уж три тысячи людей обитает на земле… Но вдруг переполошились тенгри-небожители: что ни день, меньше и меньше людей становится!

Что же происходит? Стихия по земле не гуляет, черная хворь на людей не нападает… Оказывается, в страшную силу мангасы вошли, беспощадно кровожадничают.

Доложили о той беде Хану Хурмасту. Собрал он великий хурал-собрание тенгри и повелел: всем небожителям, от Хадарган Хар Буман-тенгри до Суунаг Цагаан-тенгри, спуститься с заоблачных высей на землю и уничтожить мангасов! Однако тенгри что-то не спешили повиноваться…

И тогда Хан Хурмаст приказал охин-тенгри, своим дочерям, четвертой и седьмой, сойти на землю. Сойти, чтобы старшая стала женою владыки мангасов и тем ускорила их погибель, а младшая – женою Алтай Галав Сандал-хана и тем способствовала процветанию и усилению людей. Не могли дочери перечить отцовской власти и покорились – стали женами-царицами.

Застыдились тогда другие небожители:

– Ну уж если Всевышний Хурмаст дочерей на такое трудное и опасное дело посылает, то нам позор отказываться!

И семеро тенгри решили сойти с небес на землю. Вот их имена: Алтай Галав Сандал-хан, Шилэн Галзуу-баатар, Хар-баатар, или Хар-Сандал, Цагаан Сандал, Суунаг Цагаан-баатар – и дочери Хурмаста: Тувдэн Нима Осорма и Сам Бурхан.

Конечно, семеро тенгри не просто так сошли на землю. С небес спустилась огненная крепость, в которой скрывался от мангасов Алтай Галав Сандал-хан. И столь грозен был ее вид, так она полыхала, что тот, кто зрел это, как раз ее и принял поначалу за мангаса!.. Алтай Галав Сандал-хан в ней поселился и стал владыкой Среднего Тива.

А дальше начались новые чудеса. Ведь, чтобы выполнить повеление Хана Хурмаста, тенгри должны были сделаться похожими на людей. Чтоб не угадали мангасы их небесное происхождение! И пришлось троим тенгри заново рождаться на свет – у земных отца и матери. А Шилэн Галзуу-баатар, Суунаг Цагаан и Сам Бурхан родились у мангасов. Дело в том, что они хотели перенять силу мангасов и обратить ее против самих чудовищ.

Хурмаст обещал, что позднее им на помощь придут еще двое небожителей… но коли так, то и речь о них мы поведем позднее.

Тенгри прожили на земле двадцать лет и, как ни странно, набрались у людей кое-какого ума-разума. Однако же в долгу не остались: прославились сами и прославили своими подвигами правление Алтай Галав Сандал-хана. Были у них на земле верные помощники: Шавдай – то есть сильный, могучий, Нявдай, Лувсан и Хастараа, что значит – самый хитрый, самый мудрый.

4. Миф о том, как тенгри возникли на земле

В те стародавние времена жил на свете богач и богатырь по имени Алтай Дуулга-баян. Шлем он носил золотой, владел тринадцатью десятью тысячами коней и множеством верблюдов и прочего скота, и еще десятью превосходными аргамаками, и на них-то поочередно сам гонял свои табуны за гору Сумбэр, к колодцу, окованному золотом и серебром. На водопой он водил стада каждые пятнадцать дней, а про запас увозил воду в бадье из шкуры вола пятилетнего возраста. Эту шкуру и пустой-то обычному человеку было не поднять, а Дуулга-баян запросто переносил ее наполненную водою. Чудодейственной силы был человек!

Однако, хоть владел он многими богатствами, слугами, домами и дворцами, оставался Алтай Дуулга-баян бездетным и очень из-за этого горевал…

Он был уже немолод, жена его – тоже, однако вдруг сжалились над ним боги: жена Дуулга-баяна забеременела! После этой радостной вести он стал еще пуще печься о своих богатствах: ведь это было наследство для его долгожданных потомков!

Однажды погнал он табуны на водопой и вдруг видит: лежит при дороге огромное седло – трудно представить, какому коню и какому человеку оно пригодится! Но Дуулга-баян не мог упустить случая приумножить свое достояние. Он попытался поднять седло, да не тут-то было! Лишь когда он напряг всю свою мощь, равную мощи двадцати человек, ему удалось взвалить находку на спину коня, который еле смог сдвинуться с места и повезти ее домой. А уж там чуть ли не все слуги сбежались тащить новое седло в сокровищницу, таким тяжеленным оно было!

Минуло пятнадцать дней, отдохнувший Алтай Дуулга-баян снова отправился в путь – и что же? Он нашел гигантскую булаву! "Неужто чья-то рука сможет взметнуть ее?" – думал Дуулга-баян, пока надрывался, взваливая булаву на коня и везя в свою казну…

Прошло какое-то время, и почувствовала жена Дуулга-баяна, что настал срок родин. А его самого как раз не случилось дома, снова погнал табуны на водопой. Вот лежит женщина и чувствует, как в ее чреве шевелится младенец. Да что это?.. Похоже, не один там ребенок! Ох и бунтуют они! И, кажется, еще разговаривают при этом? Слыханное ли дело! Нерожденные-то младенцы!..

– Выйдем через левую подмышку!– раздался голос, и испуганная роженица прижала было левую руку. Но дитя выглянуло из-под правой руки. Это был мальчик, крепкий и здоровый, только почему-то чернолицый.

Тут послышался другой голос:

– Я выйду через правую подмышку!– Бедная женщина прижала правую руку, но из-под левой выглянул еще один младенчик, на сей раз, по счастью, белоликий.

Но и на том дело не кончилось: скоро на свет появилась девочка, но, как и положено от веку, из чрева!

Мать была совершенно измучена, однако с опаской и любопытством поглядывала на своих новорожденных. Роды начались так внезапно, что она и служанок не успела кликнуть, но дети и без них прекрасно обошлись. Чернолицый ловко обиходил утомленную мать и, усевшись на сиденье из драгоценного черного сандала, принялся готовить еду, чтобы подкрепить ее силы.

Тем временем слуги, догадавшись наконец-то, что госпоже нужна помощь, заглянули в юрту – и узрели черноликое, невиданное доселе существо. Они так перепугались, что порешили: не иначе госпожа родила мангаса, а тот, как водится у чудовищ, сожрал свою мать! Погоревали они, погоревали – стали ждать возвращения хозяина.

Через пятнадцать дней Алтай Дуулга-баян вернулся домой. Увидел всполошенных слуг и спрашивает, не случилось ли чего, не напал ли на его дом мангас?

– Так-то оно так,– отвечают слуги, а сами трясутся от страха,– только этот мангас не снаружи пришел, а изнутри появился. Родила его наша госпожа, а он проглотил ее, бедняжку, и сидит сейчас в юрте, ждет, кого бы еще сожрать.

Закручинился Алтай Дуулга-баян, но был он истинный храбрец, а потому решил: "Если я потерял свою милую жену, то какая мне теперь разница – жить или умереть? Померяюсь-ка я силами с чудовищем!" Он ворвался в юрту, готовый биться с мангасом не на жизнь, а на смерть… и увидел свою жену, живую и здоровую, которая восседала на кошме и ела, а услуживал ей какой-то чернолицый ребенок. И еще двое детей были в юрте.

– Приветствуйте своего отца, дети!-радостно воскликнула мать, и белолицый мальчик тут же встал и поклонился отцу, ну а чернолицый, даже не поднимаясь, произнес довольно небрежно:

– Благополучно ли вернулся, Дуулга-баян?

Мать вновь велела ему подойти к отцу и приветствовать его, но чернолицый только огрызнулся:

– А я что сделал?-и не тронулся с места.

Чтобы сгладить его оплошность, мать поскорее попросила мужа дать имена их замечательным детям. Испросив совета богов, нарек он белолицего именем Цагаан Сандал, чернолицего – Хар Сандал, а девочку мать сама назвала Тувдэн Нима Осорма.

Вот такие имена были выбраны для этих необыкновенных существ…

Конечно, богач Дуулга-баян был бесконечно рад рождению детей, вот только на чернолицего Хар Сандала он поглядывал с некоторой опаской: "Больно уж дерзок этот мальчишка! Не по годам! Что-то из него выйдет?.." Когда Дуулга-баян вновь собрался гнать стада на водопой, сыновья захотели ехать с ним. Но если Цагаан Сандал просил отцова позволения покорно и почтительно, то Хар Сандал был по обыкновению груб, и Дуулга-баян оставил его дома.

Но не тут-то было! Лишь только отец и брат скрылись из виду, Хар Сандал выбрал самого статного и прекрасного скакуна из отцовых аргамаков, вскочил на него и, без узды и недоуздка, пустился вскачь и догнал отца и брата, едва они добрались до колодца. Примчался, будто черный вихрь, так стремительно, что боевой верблюд, приняв его за чудовище неописуемое, бросился на него. Но чернолицый схватил его за ногу, с размаху ударил о скалу и прибил.

– Что ж ты наделал?!-закричал Дуулга-баян, но сын только плечами пожал:

– Я всего-навсего защищал свою жизнь!

Тем временем настал полдень, и старик с младшим сыном решили сварить чаю, прежде чем поить коней. Но Хар Сандал подскочил к колодцу, схватил бадью и с такой быстротой начал вычерпывать воду и наливать скотине, что отцу и брату просто нечего было делать. Вода для чая не успела вскипеть, а уж все табуны были напоены!

"Ничего не скажешь, силы и сноровки ему не занимать. Надо быть с ним поласковее, чтоб хорошо служил мне",– смягчился отец, но Хар Сандал крикнул с прежней дерзостью:

– Эй, Дуулга-старик, дай мне коня! А не дашь – сам возьму!

Оглядел старик табуны, задумался – какого же дать, чтобы и жалко не было, и жадным не прослыть?

– Да вон того бери. Средний конек – ни плох, ни хорош. Для начала в самый раз.

– Нет, среднего я не хочу, да и хорошего мне не надобно, а возьму я себе вот того самого худого конягу!

Глянул Дуулга-баян – ну и выбрал сын! Карий конь – кожа да кости, невзрачный хуже некуда, грива вся сбилась… Втихомолку порадовался Дуулга-баян, что упрямец так себя наказал, и поскорее начал ловить коня укрюком, чтобы сын не передумал.

– Да где тебе! – хмыкнул Хар Сандал. И правда: петлю-то старик накинул, а сдержать коня не смог, даром что тот был худ и неказист.

"Ай-яй! С тридцати двух лет такого стыда не терпел! Коня не смог остановить, ай-яй!" – запечалился отец, а Хар Сандал велел подогнать табун поближе и, подхватив волочившийся по земле комель укрюка, одним рывком остановил коня.

С досады Дуулга-баян кликнул второго сына, и они во весь опор поскакали по восточному склону горы Сумбэр домой. Втихомолку старик надеялся, что этот гордец еще повозится со своим норовистым коньком. Ведь ни седла, ни узды у него не было!

Но когда к вечеру добрались они, усталые, до дому, то первое, что увидели, был карий у коновязи, а в юрте крепко спал Хар Сандал. Мать сказала, что он уже давненько вернулся!

Когда Хар Сандал пробудился, старик спросил, какой же дорогой он ехал и почему не присоединился к ним.

– Я обогнул гору с запада. А тебя догонять не стал, потому что, показалось мне, тебе не очень-то большая радость ехать со мною рядом!

"Этот чернолицый не так прост,– подумал Дуулга-баян. – Надо с ним поосмотрительнее. Но каков невежа! Ни разу, не обратился к отцу с почтением, на вы!" Ну как мог сделать это гордый Хар Сандал? Ведь он был тенгри, северорожденный Хадаргаан Хар Буман-тенгри! Только никто о том не знал, не ведал…

Попросил Хар Сандал у отца хорошее седло для своего карего конька. Дуулга-баян не без ехидства велел слугам притащить то самое тяжеленное седло, что когда-то нашел при дороге и поднять которое едва хватило его сил. Однако же Хар Сандал вскинул седло, словно перышко, и взгромоздил на спину худому коньку, а тот, казалось, даже и не заметил, что его оседлали. Озадачился старик; тем временем сын попросил впридачу еще какое-нибудь оружие. Приволокли слуги, пыхтя, гигантскую черную палицу. Хар Сандал повертел ее, словно детскую игрушку, и небрежно заявил:

– Легковата, конечно, да уж ладно, коли нет другой, подойдет и такая.

– Для чего подойдет?-спросил отец.– Зачем тебе булава?

И последовал ответ:

Вот удалая булава:

 
Змей Владыки на ней глава.
Шкура чудища.
А рукоять
Из святого древа сандала.
Уничтожить, навеки смять
Гнет мангасов – пора настала!
 

Вот так добыл себе коня и оружие Хар Сандал., Ну а сестра его, Тувдэн Нима Осорма, брату под стать была! Все юные девы только и знают, что шьют да вышивают, а она силой баатару не уступала, из кузни не выходила – все время ковала оружие.

Да уж, непростые дети родились у богача Дуулга-баяна, непростые!..