Текст книги "Типтик, или приключения одного мальчика, великолепной бабушки и говоряшего ворона"

Автор книги: Юрий Магалиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Радость?.. Вы посмотрели бы вблизи на "птичку"! Как он ужасно растолстел и отяжелел! Голова, шея, хвост – все было выпачкано вареньем, салом, сметаной, медом; перья слиплись, к ним пристали крошки печенья, кусочки яичной скорлупы... Да, видать, Воронуша даром времени здесь не терял!

– Не понимаю, из чего сделан этот летающий механизм? – спросила Зоя, осторожно дотрагиваясь до Воронуши.

– Никакой это не механизм, – обиделся Типтик. – Это самая настоящая живая птица...

– Высокого напряжения? – Зая испуганно отдернула руку.

– Бедная моя внученька! – Последний Доктор обнял девочку. – Мы с тобой теперь не видим в нашем городе ничего живого, ничего естественного. Одни механизмы! А ведь это, если не ошибаюсь, настоящий, чистокровный ворон, называемый по латыни "корвус коракс"...

– Это не машина?! – Зоя даже подпрыгнула от удивления.

– Говорящий ворон! – Типтик с гордостью оглянулся вокруг. – Ни у кого нет такого. Его зовут Воронуша.

Их окружили люди; все громче и веселее толковали они о птицах – о воронах, синицах, воробьях, которых нигде теперь в городе не встретишь. Говорят, раньше их было сколько угодно, а вот теперь...

Воронуша дремал, полузакрыв глаза. Он не слышал, как к ногам Типтика подкатилась машина, не видел, как высунулся из нее длинный рычаг с крючком на конце... Вдруг крючок ухватил Воронушу за лапы и потащил в дальний угол зала – туда, где мыли посуду.

Воронуша отчаянно каркал, долбил клювом по рычагу – ничего не помогало: машина сунула Воронушу под теплый душ и держала его так до тех пор, пока с перьев не смылась вся грязь...

Типтик хохотал:

– Так тебе и надо – не будешь улетать от нас, не будешь обжираться! Так тебе и надо!

Хохотала великолепная Бабушка, хохотал Последний Доктор, хохотала Зоя, даже "подушечный" мальчик хмыкал, глядя, как Ворон, мокрый и взъерошенный, бился под струями воды.

– А что тут происходит, я спрашиваю? – затароторил кто-то у дверей. – Что происходит, спрашиваю я? Спрашиваю, что происходит?

– Карр! Карраул! – завопил Воронуша. – Ворр!..

Глава двадцать третья

Старый знакомый

В дверях стоял Дядя Ловушка.

Типтик сразу же узнал его: да-да, тот самый кривоногий человечек в клетчатом пиджачке, с повязкой на глазу!

Моющая машина отпустили Воронушу. Его сильно знобило, и он, распластав мокрые крылья, всем телом прижался к Типтику.

А шарообразный мальчик запел:

Картины Главный Хранитель!

Ты наш дорогой повелитель;

Как ты красив!

Как ты умен!

Как ты хорош!

Со всех сторон!

– Рраз-разбойник! Ворр! – орал Воронуша, лязгая клювом.

– Ай-яй-яй! Как не стыдно забывать старых приятелей, как не стыдно! качал головой Дядя Ловушка, одним глазом глядя на Типтика. – Если бы не мои верные помощнички, если бы не любезные мои пташки-мермехончики, я бы, наверное, не сразу узнал о появлении в моем городе таких дорогих и важных гостей. Нет, не сразу бы... Вот, прошу принять!

И птицелов протянул Типтику голубую каскетку.

– Ворр! – снова каркнул Воронуша.

– Смеетесь? Хохочете? – Дядя Ловушка так ласково посмотрел на всех, что у Типтика по спине мороз прошел. – Вместо того, чтобы глотать, жевать и переваривать жирную пищу

– вы тут хохочете, вы тут смеетесь?.. Ну-ка, Последний Доктор, скажи, немедленно скажи всем, что веселье вредно, что от громкого смеха человек худеет. Скажи, Последний Доктор, немедленно скажи!

Типтик и Зоя исподлобья смотрели на Последнего Доктора, ожидая, что он сейчас скажет.

Старик молчал, опустив седую голову.

– Глупости! Чепуха-чепухенция! – неожиданно воскликнула великолепная Бабушка. – Смеяться всегда полезно. А вот толстеть вредно. Я выписываю журнал "Здоровье" и там прочитала, что у толстяков сердце обрастает жиром, и они быстро...

– Молчать, молчать, молчать! – оборвал Дядя Ловушка.

– Молчать! Спорить со мной запрещено! Надо всегда помнить, что нарисовано на картине. А там Знаменитый Художник изобразил, как по улицам стеклянного города – нашего города! – передвигаются сытые, толстые людишки. Все должны жить, как на Картине. Все, все, все! – Но мы... мы никогда не видели эту Картину, – пробормотал Последний Доктор.

– Вам и не надо ее видеть. Тебе вредно смотреть на нее. Я сам видел эту Картину. Я сам! Я каждый день смотрю на нее. И знаю, что там гуляют толстенькие людишки. Кругленькие, как шарики. Симпатичные, как винтики-шпунтики. И никто там не смеется. И никто не бегает... Ах, значит, ты мне не веришь, Последний Доктор? Поберегись, лекарь: можешь попасть туда же, куда угодил твой неразумный сыночек!

– Что с моим папой? – быстро спросила Зоя. – Где он?

– Спокойненько, спокойненько! – прикрикнул Дядя Ловушка. – Волноваться, милая девочка, категорически запрещено. Запрещено волноваться! Запрещено задавать вопросы Главному Хранителю... За своего папочку не беспокойся: твой драгоценный папуля отдыхает возле моей избушки, кушает хлебушко, глядит на небушко... Хи-хи-хи!

Но никто не рассмеялся. Все испуганно глядели на Дядю Ловушку.

И только Воронуша громко крикнул:

– Врраки!

Дядя Ловушка, не обращая внимания на Ворона, цепко ухватил Зою за подбородок, подтянул ее лицо к своему кривому носу и проговорил тихо, но так, чтобы все слышали:

– Запомни, миленькая девочка, сама запомни и другим расскажи, чтобы все-все запомнили: я никому не позволю – нет, не позволю! – смотреть на картину. Вам на нее смотреть опасно! Картина заколдована. Заколдовал Знаменитый Художник картиночку...

– Прравильно! – неожиданно каркнул Ворон. – За-кол-до-ва-но! Чу-де-са!.. Урра!

Дядя Ловушка нахмурился и с большим интересом посмотрел на Воронушу. Он оттолкнул Зою, почесал у себя за ухом и забормотал тихонько, едва шевеля толстыми губами: "Я так и думал – он. Кажись, знает. Конечно, знает... Надо его в клеточку – Скажет, никуда не денется..." – а потом произнес громко и ласково, почти нараспев:

– Какая умная пташка! Какой красавчик!.. Хочешь, назначу тебя начальником всех мермехонов?

– Воронуша – красавец! – взмахнул крылом говорящий ворон. – Но не дурак! Дуррак, кто думает, что Воронуша дурак!

Придерживая на плече Воронушу, Типтик шагнул вперед:

– Не понимаю. По-моему, каждый может смотреть на Картину. Зачем ее прятать? Если Картина хорошая, красивая – пусть все смотрят... Но, может быть, этот ваш город совсем не такой, как на Картине?

– Что?!.. Что ты сказал? – Дядя Ловушка свирепо взглянул на Типтика.

– Зря вы сердитесь, Дядя Лов...

– Молчать! Ни слова больше! – и Дядя Ловушка своей широкой ладонью мгновенно зажал Типтику рот. – Молчать! Да-да, я – дядя! Хи-хи! Я твой дядя, а ты мой любимый племянник. Мы родственники! И сейчас полетим в мою маленькую избушку. Молчать! Ни слова!

Он с силой вытолкнул мальчика на улицу.

– Как! – закричала великолепная Бабушка. – Толкать ребенка?! Толкать человека, который держит беззащитную птицу?.. Ну, этого я так не оставлю!

– И не оставляйте! – злобно прохрипел Дядя Ловушка. – Сказано ведь: летим все вместе с мою избушку. Вам там будет весело, моя дорогая родственница!

Глава двадцать четвертая

Воронуша и мермехоны

На улице стоял автомобиль... нет, не автомобиль, а, пожалуй, самолет... нет, не самолет, а что-то похожее на вертолет – вот так-то правильнее будет назвать эту круглую бронированную кабинку с черным пропеллером над белой крышей.

Возле вертолета, как птицы-стервятники, приземлились мермехоны, оглядывая улицу круглыми глазами-фарами.

При виде мермехонов Воронуша дерзко закаркал, вырвался из рук Типтика, но тут же испугался этих огромных хищников и кинулся было обратно, к двери в обеденный зал...

Дядя Ловушка изловчился и ударил Воронушу. Ворон перекувырнулся, захлопал крыльями, да не смог быстро подняться в воздух – слишком отяжелел сегодня, слишком набил живот всяческой едой.

Мермехоны злобно, пронзительно зашипели, запрыгали вокруг Воронуши (они всегда вначале подпрыгивают, чтобы потом взлететь). Один из них вытянул когтистую лапу-рычаг и прижал Воронушу к земле.

– Хватайте его! – приказал Главный Хранитель.

– Не сметь трогать птицу! – крикнула Бабушка. – Не сметь!

Кое-как Воронуша выбрался из-под рычага и, пошатываясь, заковылял по тротуару.

– Беги, Воронуша! – умолял Типтик. – Спасайся, моя маленькая птичка!

Но мермехоны уже поднялись в воздух; их крылья свистели, как зимний ветер. Вот один из них растопырил когти, на лету схватил Воронушу и понес его все выше... выше... выше...

– Карр-караул!.. – донеслось до Типтика. – Прро-пропа-даю!.. Совсем пропал!.. Карро!..

Глава двадцать пятая

Беседа в воздухе.

– Что, жалко? – ухмыльнулся Дядя Ловушка, вталкивая Типтика и Бабушку в вертолет. – Жалко, спрашиваю, Ворона? А?..

Типтик не отвечал. Он крепко сжал зубы, чтобы не разреветься.

– А ловкие пташечки-мермехончики мои родные? – включая мотор, опять спросил Дядя Ловушка.

– Н-не ловкие... – с трудом ответил Типтик. – Воронуша ловчее этих керосинок.

– Ах, если бы он ел поменьше! – сказала Бабушка.

– В том-то все дело, дорогие гости, в том-то все дело! С обжорами всегда легко совладать, хи-хи-хи!.. Обжоры ленивы, обжоры неповоротливы. В том-то и дело... Ах, как я рад, что мы с вами встретились! Как я рад!

– А чему тут радоваться, Дядя Ловушка?

– Вот что: запомните, в этом городе все называют меня:

Главный Хранитель Картины! Только так и не иначе. Только

– Главный Хранитель. Запомните! Никто здесь не догадывается, что я когда-то торговал пташками на улице и что меня звали Дядя Ловушка. Это звучит некрасиво – "Дядя Ловушка". Куда красивей – "Главный Хранитель Картины"!.. А ведь вы можете случайно проболтаться, что я птицелов, что я Дядя Ловушка. Так что, чтобы вы держали язычки за зубками и рты понапрасну не раскрывали, я принял мудрое решение: поселить вас рядом с моей избушечкой. Каждого в отдельную каморочку. И под замок, чтобы вас не украли... Хи-хи!..

– Какое нахальство! – возмутилась Бабушка. – Я еще никогда не сидела в тюрьме.

– Ну, какая же это тюрьма? Хи-хи! Просто небольшие такие каморочки возле моей избушечки.

Тихо-тихо, без треска и грохота вертолет поднялся над улицей. Типтик невесело смотрел на проплывающий под ним город и думал о Воронуше.

– Теперь они его растерзают... – сказал он, со злостью глядя на Дядю Ловушку.

– Кто? Мермехоны? Не бойся, не растерзают. Они послушные, работают по приказу. Им приказано не убивать птицу. Надеюсь, что Ворон мне большую пользу принесет.

– Ворон?!.. Пользу?

– А что особенною?.. Интересуетесь?.. Ладно, так и быть – расскажу. Вы теперь не проболтаетесь: каморочки у меня надежные, а ключики – вот они, в моих руках.

Глава двадцать шестая

Картина и город

Птицелов нажал какую-то кнопку, и вертолет остановился в воздухе. Он висел над городом, как на ниточке. И город уже не проплывал под ним, но замер и глядел в небо, словно спрашивал: "Где там этот мальчик Типтик и его Бабушка?"

– Красота? – тихо спросил Дядя Ловушка, глядя вниз единственным глазом. Конечно, красота – Это мой город. Мой собственный. Я сам его построил. И все людишки, которые там внизу, тоже мои собственные. Что хочу с ними, то и сделаю!

– Вы сами построили этот город? – недоверчиво сказала Бабушка. – Разве один человек может совершить такую работу?

– Да, город строили людишки, которых я позвал. Город строили машины, которые я достал.

– А что же вы делали? – спросил Типтик.

– Я?.. Я им говорил как надо строить: какие дома возводить, какие улицы прокладывать.

– Вы архитектор? Инженер?

– Ни-ни!.. Не архитектор и не инженер. Просто, как-то совершенно случайно прихватил на одном старом пыльном чердаке картину Знаменитого Художника. А там все было нарисовано: улицы, дома, квартиры. Тоненько нарисовано, едва заметно... А на обратной стороне картины – стишки; хорошо их помню;

Города нужно строить вовремя

Не опаздывать и не спешить!

Иначе, сограждане, горе вам:

Очень трудно будет жить

Стишки эти, конечно, зряшные. Почему "не спешить"?.. Есть чертеж, есть картина – значит, нужно побыстрее построить!.. Крикнул я людишек: "Желаете жить в сказочном городе? Принимайтесь за дело!" Раз-два-три, тяп-ляп, кидай-хватай!.. Вот тебе и город, вот тебе и сказка, вот тебе и мечта! Живи – не хочу! Все, как на Картине!.. А потом я приказал, как надо жить в моем городе, как питаться, как ходить, как играть...

– А Воронуша? – спросил Типтик. – Зачем он вам?

– Проклятая птица какой-то секрет знает! Не зря же Знаменитый Художник обучил ее разговаривать. И не зря она Картину караулила. Думаете, Главный Хранитель дурак? Ни-ни! Я сообразил, что Картина заколдована, есть в ней какая-то тайна. И Ворон эту тайну знает...

Дядя Ловушка стал говорить шепотом, как будто здесь, в вертолете, его могли подслушать посторонние:

– Да-с! Картина таинственная, с секретом. Но если произнести волшебные слова – секрет пропадет, Картина расколдуется... А мне это, между прочим, ни к чему – не желаю, чтобы она расколдовалась. Мне и так хорошо.

Типтик сидел в кресле; пальцы его впились в подлокотники; он боялся разжать руки, как будто бы в них находилась тайна. Он вспомнил старый дом; вспомнил ржавую коробочку с яркими красками; вспомнил, как Воронуша унес эту коробочку неведомо куда.

– Нет, ничего Ворон не знает, – проговорил Типтик. – А если даже и знает, все равно, он вам не скажет. Он упрямый. Даже мне ничего не сказал.

– Хи-хи-хи! – засмеялся Дядя Ловушка. – Тебе не сказал. А у меня перестанет упрямиться. Разговорится. Есть разные способы, как язык развязывать.

– Опять на цепочку посадите?

– Не огорчайся. Я его теперь не на стальную цепочку посажу, а на золотую.

– А мы с Бабушкой? Тоже на цепи будем сидеть?

– Вопрос непростой. Еще не решил. Подумаю. Вертолет тронулся с места и опять медленно полетел над городом; он кружил, набирая высоту. Вечерело. Солнце сделалось сначала оранжевым, потом красным. И стеклянные крыши домов тоже стали красными, словно в огне горели.

Глава двадцать седьмая

Дядя Ловушка мечтает

Дядя Ловушка круто повернул руль, и вертолет скользнул к окраине города.

– Сейчас, дорогие гости, я вам кое-что покажу... Глядите! Типтик посмотрел вниз:

– Что это?!.

На земле стоял гигантский металлический предмет, похожий на копье сказочного великана. Копье это словно нацеливалось в вечернее небо. Уходящее солнце озаряло острие. А внизу, там, где копье как будто было воткнуто в землю, уже плавал в сумраке тонкий белесый туман – холодно и пустынно было там, внизу.

– Так ведь это же ракета! – воскликнул Типтик. – Смотри, Бабушка, ракета! Настоящая?..

– Хи-хи! – усмехнулся Дядя Ловушка. – А как же? Без обману. Самая настоящая – хоть сейчас на Луну или на Марс.

– И вы полетите на Марс? – Типтик недоверчиво посмотрел на Главного Хранителя. – Вы уже побывали в космосе?

– Что я – больной? Или смахиваю на сумасшедшего? Что мне делать на Марсе? Зачем мне космос? Нет, голубчики, мне и без Луны хорошо живется.

– А для чего же ракета, если в городе нет космонавтов?

– Почему – нет? Желающих сколько угодно. Многие в космос рвутся. А я их рядом со своей избушечкой содержу. В миленьких каморочках. Потому что высоко летать – это нехорошо, Вредно высоко летать. Опасно летать выше меня. Запрещено летать выше меня!

– Опасно? Вредно? Запрещено?

– Ага. Потому что полетит такой "желающий" в космос и героем может стать. А герой в нашем городе один-единственный, это я сам. И других героев мне тут не требуется.

Типтик молчал. Молчала и Бабушка. Они сидели, прижавшись друг к другу и смотрели, как солнце исчезает за краем земли – вот оно легло боком на синюю тучку... вот последний разок брызнуло длинными лучами... вот подтянуло к себе лучи и спряталось.

"Ну отчего я еще маленький? – думал Типтик. – Был бы я большой да сильный – выбросили бы мы с Бабушкой этого одноглазого из вертолета... Ну, ничего мы еще что-нибудь придумаем. Хорошо, что рядом Бабушка..."

Она, кажется, угадала, о чем думал внук, потому что шепнула ему на ухо:

– Не унывай!.. Двое – не один!

Вертолет снижался.

– Эх, скоро-скоро весь этот город будет моим! – сказал Дядя Ловушка. Скоро-скоро людишки мои помрут... Город мне достанется!

– Зачем вам одному целый город? – спросила Бабушка. – Вы, конечно, сумасшедший!..

– Не знаю... Может быть, может быть... Один в городе! Буду ходить по улицам один. Буду сам по себе разгуливать по разным кварталам и смотреть, где чего имеется. У меня будут ключи от всех-всех квартир! И все здесь будет мое: платья, костюмы, шляпы, ботинки. Я каждые десять минут буду переодеваться, каждые пятнадцать минут буду переобуваться. Каждый час буду смотреть на свой монумент. Сам себе буду говорить: "Да здравствует Главный Хранитель!" Сам себе буду говорить: "Ура! Спокойной ночи!" Не жизнь, а сплошное ликование.

– А если Картина до этого расколдуется? – спросил Типтик.

– Ни-ни! Ни в коем случае!.. Что ты, голубок – мне этого совсем не надо. Мне и так хорошо. Просто замечательно! А если кто-нибудь другой ее расколдует, тогда моя жизнь пойдет совсем иначе. Боюсь, как бы Ворон не вмешался в это дельце... Конечно, свернуть бы ему башку – и все в порядке. Но мне самому тайну узнать хочется... А вот и моя бедная избушечка!..

Они пролетели над каменным забором, над железными воротами и приземлились посредине широкого двора. Прямо перед ними высился дом-громадина. Сразу было видно, что он не такой, как другие дома в городе. Темный. Каменный. В нем даже настоящих окон не было. Только высоко-высоко, под самой крышей, тускло светились три узеньких щелочки.

На крыше пересвистывались мермехоны.

Наступала ночь.

Глава двадцать восьмая

Сто вторая ошиблась

– Хороша моя избушечка? – спросил Дядя Ловушка, вылезая из вертолета. Вы теперь будете жить у меня под боком. Нет-нет, не в моей избушечке, а рядышком, в железном дворике. И никуда вы отсюда не убежите: слишком много знаете обо мне. Ох, как много!

Он хлопнул в ладоши:

– Сто вторая!

Немедленно из темноты подкатилась машина, похожая на перевернутого паука: стальные лапы шевелились у нее по бокам, как живые.

– Возьми-ка, Сто вторая, бабушку-старушку и запри ее в хорошенькую клеточку!

– Не имеете права! Я буду жаловаться! – закричала Бабушка. – Я напишу в газету!..

Но Сто вторая ловко обхватила ее своими могучими лапами, приподняла над асфальтом и покатила в самый дальний угол двора.

– Тимоша! Внук!.. – послышалось оттуда.

Сто вторая приехала обратно; теперь ее лапы потянулись к Типтику.

– Умница! – похвалил машину Дядя Ловушка. – Лучший сторож и надзиратель; одна заменяет двадцать самых опытных охранников. Никогда не спит; есть не просит – только смазывай, да подзаряжай аккумуляторы... Займись-ка, Сто вторая, этим сопляком паршивым! Живо!..

Мгновенно стальные лапы схватили Типтика под мышки. Приподняв его, машина закружилась по двору.

– Что же ты, дурашка, мечешься из угла в угол? – ласково проговорил Дядя Ловушка. – Ты ведь образованная машинка... Тащи этого щенка туда, где клетки. Сажай его под самый большой замок!

Вихрем понеслась Сто вторая вдоль двора. В полутьме Типтик заметил: тут было что-то вроде зверинца – клетки большие и маленькие, низкие и высокие.

Что было дальше – Типтик не помнит. Сто вторая его бросила... опять приподняла и с силой посадила на твердый асфальт – У Типтика потемнело в глазах, и он потерял сознание.

Он очнулся на рассвете.

Кто-то тихонько смеялся: совсем близко...

Типтик приоткрыл глаза и увидел, что сидит около запертой клетки. Не в самой клетке... а около! А сама клетка закрыта на тяжелый замок, который болтается над его головой.

А в соседней клетке, за решеткой, смеется молодой человек. Сидит взаперти, а смеется весело, по-озорному, как все равно мальчишка.

– Ничего смешного тут нет, – сердито сказал Типтик.

– Наоборот, это очень забавно! – весело прошептал молодой человек. – Ведь Сто вторая ошиблась!.. Ах, как это хорошо!.. Главный Хранитель думает, что его хватающие машины похожи на людей и все могут делать сами, без ошибок. Нет, машина без человека, сама по себе, ни на что не годится. Самая умная машина становится глупой, как пробка, если ею командует злобный дурак.

– Дядя Ловушка, по-моему, не дурак.

– Ловушка?.. Главный Хранитель – Ловушка? Отличное прозвище! Кто придумал? Ты.

– Нет, не я...

– Все равно хорошо. Он, действительно – хитрая ловушка. Воображает себя умным, а на деле бывает дураком. Хочешь докажу?

– Ничего я не хочу... – у Типтика болела голова. – Я хочу удрать отсюда.

– Для тебя это пара пустяков! Ты ведь сидишь не за замком, а под замком. Понимаешь разницу?. Ловушка не совсем четко отдал команду, и Сто вторая перепутала. Понял?

– Да... – слабо улыбнулся Типтик.

– Пока еще все спят, давай знакомиться. Я – Учитель, сын Последнего Доктора.

– Вашу дочку зовут Зоей?

– Правильно. А тебя – Типтиком?

– Кто вам сказал?

– Угадай.

– Н-не знаю...

– Загляни-ка вон в тот уголок... Только тихонько, не шуми! Типтик с трудом поднялся на ноги. Огляделся. В клетках спали люди... На решетках, как в настоящем зверинце, белели таблички:

"УЧЕНЫЙ. Из породы беспокойных".

"ПОЭТ. Редкий экземпляр – из породы мечтателей".

"ИНЖЕНЕР. Из породы искателей".

Тишина... Краешек неба за углом черного дома чуть заметно порозовел, но в вышине еще сияли крупные звезды...

А в углу, там, куда показал Учитель, стояла позолоченная клеточка; в ней, подвернув голову под крыло, дремал... Воронуша!

– Проснись! Проснись, черненькая птичка! – зашептал Типтик, просунув руку в клетку к Воронуше.

Ворон вздрогнул, хотел каркнуть, но Типтик зажал ему клюв:

– Тс-с! Молчи!.. Мы убежим. В твоей клетке прутья тонкие... попробуем их согнуть... Только не каркай. Тише!..

Осторожно, но изо всех сил, Типтик потянул к себе один прут... Прут скрипнул и чуть-чуть подался... Типтик еще приналег. Ворон нетерпеливо переступал лапами; потом боком навалился на решетку... Еще усилие – и клетка сломана! Воронуша на свободе!

Теперь – как можно скорее перелезть через высокий каменный забор. Скорее – пока не проснулся Ловушка, пока его глазастые мермехоны не подняли тревогу.

Воронуша единым махом вспорхнул на ворота.

А Типтик... Что с ним? Почему не бежит, почему медлит?

"Бабушка, где ты?" – хотел крикнуть Типтик, но тут же крепко сжал губы. Он посмотрел вглубь двора. Двор огромный, и где-то там, в самой глубине его стоит клетка, в которую хватающая машина бросила Бабушку.

Мальчик медленно подошел к Учителю. Ох, у этой клетки прутья были такие толстые! И замок на дверце – грузный, стальной.

– Беги, дружище, спасайся! – Учитель печально смотрел на Типтика. – Ты почти на свободе. Лезь через забор...

– Не могу. Здесь моя Бабушка. Не могу я без нее...

– Твоей Бабушке не убежать. Замок без ключа не открыть. Ключи от всех клеток у Главного Хранителя, у Ловушки.

– А где он их держит?

– Неизвестно... Знаю лишь, что спит он сейчас вон в той комнате с открытым окошком. До этого окна тебе даже во сне не добраться – слишком высоко.

– Мне не добраться... А что если... – Типтик сдвинул брови. – Воронуша, ко мне!

Глава двадцать девятая

Бой

Что Типтик шептал Ворону – Учитель не слышал. Только отдельные слова можно было разобрать: "блестит"... "разрешаю"...

И вот, черные крылья заколыхались – сначала едва заметно, нерешительно; потом – все чаще, чаще: Ворон набирал высоту, с опаской поглядывая на каменный дом... Вот он осторожно подлетел к узкой щелочке окна, заглянул внутрь...

– Ну, давай, давай! – шептал Типтик. – Действуй, Воронусик!

Воронуша отважно тряхнул хвостом и скрылся в комнате.

Сердце у Типтика сжалось, он даже дышать перестал... Если вдруг Ловушка сейчас проснется и увидит Воронушу – все погибло. Ах, как долго тянутся эти минуты! Где же ты, Воронушенька, что с тобой?..

А солнце на востоке разгоралось все ярче и ярче. Звезды совсем померкли. Скоро солнце взойдет.

Воронуша вылетел из окошка!

В клюве он держал связку блестящих ключей.

– Кидай! – выдохнул Типтик.

Ворон разинул клюв. Связка шлепнулась у самых ног мальчика.

И тут наш храбрый Воронуша не выдержал. От радости, что все получилось так удачно, он заорал на весь двор:

– Урра! Крра-красота! Уррра!

– Что такое? Кто кричит? – Дядя Ловушка высунулся из окна, поспешно натягивая клетчатый пиджачок. – Ворон?.. Хватай его! Держи!..

С крыши сорвались Мерзавцы Механические Особого Назначения – затрещали их моторы, засвистели их крылья, со страшной силой рассекая холодный утренний воздух. Растопырились хищные когти.

– Карр-карр! – перепуганный Воронуша кинулся наутек.

Мермехоны легко догнали его. Один из них пролетел над Вороном и, круто спикировав, загородил ему путь.

Но Воронуша не растерялся: сложил крылья и камнем рухнул вниз. Видимо, мермехон хотел поступить так же: втянул в себя когти и крылья и стал стремительно падать вслед за живой птицей. Но что-то в механике этого Мерзавца не сработало вовремя, и он всей тяжестью грохнулся об асфальт. Пружинки, лампочки и колесики вывалились из его стального брюха.

– Хватай-держи Ворона! – приказывал Дядя Ловушка другим мермехонам.

Но они беспорядочно кружились в воздухе, сталкивались друг с другом словом, вели себя как существа неразумные.

А Воронуша – не будь дурак – моментально забился в узенькую щель между двух клеток, и никакой хищный коготь не смог бы дотянуться до него.

Тем временем Типтик носился по двору и открывал у клеток хорошо смазанные замки. Измученные люди выходили на волю, расправляя затекшие плечи.

– Бунтовщики! – надрывался Главный Хранитель. – Мятежники! Вот я вас всех!..

Тут во двор, расставив длинные рычаги, ворвались новенькие хватательные машины – закрутились, заюлили между клетками, пытаясь загнать туда людей.

Но люди – умные, талантливые, люди – не испугались. Учитель ловко подобрался сзади к хватательной машине, дотянулся до пульта управления и что-то переключил там... Машина на секунду остановилась, а потом, не обращая внимания на людей, пошла сражаться с другими машинами!

Такой шум стоял в тюремном дворе, такой звон и лязг, что все мермехоны, все хватательные машины стали неуправляемыми – не могли расслышать ни одной команды Главного Хранителя.

Великолепная Бабушка вырвалась из своей клетки и, энергично работая локтями, высоко поднимая колени, побежала навстречу Типтику:

– Внук! Тимоша!.. Воронуша!.. Вы истинные герои! Я все знаю! Я горжусь вами!

Люди, ощутив свободу, дорвались до самого желанного сегодня дела: они умело выключали и останавливали хватательные машины, всю эту технику, которая держала людей взаперти, не позволяла им жить так, как хочется.

Воронуша, высунув клюв из своей щели, храбро подбадривал:

– Урра! Бей крепче! Пре-крра-сно!

Но сам из щели, на всякий случай, не вылезал.

Глава тридцатая

"Прыгай!.."

У Дяди Ловушки от бессильной злобы тряслись губы. Немигающими глазами смотрел он на то, что делалось во дворе. Остановились его верные слуги хватательные машины; присмирели его стражники – мермехоны.

Что делать Ловушке – убежать, спрятаться?.. Некуда бежать, некуда прятаться: несколько человек уже ломились в дверь его черного дома.

И тогда Главный Хранитель, с трудом протиснув свой толстый живот сквозь щель узкого окна, встал на подоконник и пронзительно затараторил:

– Прощайте! Сейчас я брошусь вниз и разобьюсь насмерть на ваших глазах. Насмерть разобьюсь, имейте в виду! Смотрите, как умирает герой!

Люди во дворе чуть притихли; они испуганно смотрели на кривоногого человечка, который стоял на самом краешке подоконника.

– Да! – кричал Дядя Ловушка. – Я сейчас умру, потому что не хочу больше жить рядом с вами, негодяи вы эдакие! Не хочу, негодяи, видеть вас и слышать! Вы не уважаете меня – меня не уважаете, нет! Меня – мудрого Главного Хранителя Картины... Я сейчас умру, и никто-никто не будет заботиться о жирной пище для ваших родных... Сейчас умру! Прощай, мой стеклянный город! Прощай, теплое солнышко! Прощайте, негодяи!

Он говорил уже спокойнее, и даже немного отодвинулся от края подоконника.

А во дворе кто-то уже опустил глаза, кто-то уже тяжело вздохнул...

– Вы не жалеете меня, – еще громче затараторил Дядя Ловушка. – Вы не любите меня. Вы не верите мне!.. Вы хотели поближе рассмотреть Картину... А, может быть, вы хотите ее переделать, изменить ее?.. Но ведь Картину нарисовал Знаменитый Художник – нарисовал всю вашу жизнь. Он оставил мне свою Картину, потому что любил меня, верил мне. А вы, негодяи, не уважаете, не жалеете меня. И вот, я сейчас прыгну и умру на ваших глазах!..

– Прыгай! – раздался звонкий голос.

Все обернулись.

На каменном заборе стояла худенькая девчонка... Зоя! Колени у нее ободраны, лицо раскраснелось, и под лучами утреннего солнца сияло, как маленький флажок.

– Прыгай, прыгай! – весело повторила она. – Ну, что же ты?.. Боишься? Или раздумал умирать?

– Нет, не раздумал! – взвизгнул Дядя Ловушка, губы его опять задрожали от злости. – Не раздумал, но хочу, чтобы смерть мою видели не только эти бунтовщики, мятежники. Я желаю, чтобы весь город увидел, как погибает Главный Хранитель...

– Весь город? – спросила Зоя. – Пожалуйста!.. За забором зашумели, загудели тысячи голосов. Заскрипели железные ворота – во двор ворвались сердитые люди. Впереди всех – Последний Доктор.

– Дорогой мой сын! – закричал старик радостно. – Мы пришли, чтобы спасти тебя и всех твоих друзей... А Зоя смеялась, показывая пальцем на Ловушку:

– Глядите, глядите! Сейчас будет совершен прыжок с высоты в пятьдесят метров! Прыжок без парашюта!.. Прыгай! Алле-гоп!..

– Ой, будьте добры, не прыгайте, дяденька Хранитель! Если вы разобьетесь, то я уже не буду чемпионом города по "медленности"...

Это сказал шарообразный мальчик; он, оказывается, тоже приплелся сюда.

– Пусть прыгает! – требовала Зоя. – Струсил?

– Нет... не струсил я... – промямлил Дядя Ловушка. – Но жалко... Жалко зашибить кого-нибудь там внизу, если прыгну.

В толпе засмеялись.

– Ну чего, чего вы от меня хотите? – единственный глаз Ловушки часто-часто замигал. – Чего вам надо?

– Чтобы стать по-настоящему счастливым – нам всем нужна работа! – крикнул Учитель.

И тысячи людей заволновались, зашумели:

– Хо-тим ра-бо-тать!

– Труд!

– Ра-бо-та!

– Строить! Учить!

– Выдумывать! Изобретать! Делать! – кричали взрослые.

– Смеяться, бегать, играть! – кричали дети.

– Порр-порхать! – каркнул Воронуша, но его, кажется, никто не услышал.

Глава тридцать первая

Карандаш, ластик и яркие краски

Учитель взобрался на разломанную ветку, с нее перескочил на забор и стал рядом с Зоей. Он отовсюду был виден.

– Я хочу спросить вас, друзья, – начал Учитель. – Разве это правильно, что нашим прекрасным городом командует самый жадный и самый злой человек?

– Не-пра-виль-но! – ответили тысячи людей.

– Мы с вами живем открыто, на виду у всех, у нас нет секретов друг от друга. А он живет в черном каменном доме за высоким забором; у него нет друзей, и никто не знает, о чем думает сумасшедший человек, который сам себя назвал Главным Хранителем. Разве это правильно?