Текст книги "Россия и Китай в XX веке - Граница"

Автор книги: Юрий Галенович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Китайско-советская граница на всем протяжении определена Договорами. Эти Договоры являются неравноправными Договорами, навязанными Китаю империалистической царской Россией в условиях, когда народы Китая и России находились в бесправном положении. Исходя из принципов пролетарского интернационализма и коренных интересов сплочения народов Китая и СССР во имя борьбы против врага, Китайская Сторона согласилась разрешить вопрос о границе между двумя странами на основе этих Договоров; Советская Сторона согласилась соответственно взять на себя обязательство соблюдать эти Договоры.

Обе Стороны согласились, что по всей линии границы без исключения вышеуказанные соответствующие Договоры должны служить единственной основой для рассмотрения и определения прохождения всей линии границы между двумя странами и разрешения всех вопросов, существующих на границе. Территория одной из Сторон, занятая другой Стороной в нарушение Договоров, в принципе должна быть полностью и безоговорочно возвращена, однако это не исключает того, чтобы обе Стороны сделали необходимое урегулирование в отдельных местах границы на основе Договоров, исходя из принципов равноправных консультаций, взаимного понимания и взаимной уступчивости.

Обе Стороны согласились после достижения Соглашения по всем вопросам китайско-советской границы заключить новый Договор о границе взамен соответствующих старых аннулированных неравноправных Договоров.

Руководствуясь вышеизложенными принципами, обе Стороны констатируют:

1) Относительно прохождения линии китайско-советской границы на тех участках, по которым не имеется споров, обе Стороны должны подтвердить это.

2) Относительно прохождения линии китайско-советской границы на тех участках, по которым имеются споры, обе Стороны должны установить ее прохождение на основе Договоров путем консультаций.

3) Что касается территории, относительно которой договорный документ предусматривает, что ее принадлежность не определена, обе Стороны должны определить ее принадлежность на справедливых и разумных началах путем консультаций.

4) Относительно прохождения линии границы на участках, подвергшихся природным изменениям, обе Стороны должны путем консультаций определить ее прохождение на основе Договоров, в соответствии с принципами взаимного понимания и взаимной уступчивости и с учетом хозяйственных интересов местного населения обеих Сторон.

5) Относительно других вопросов, связанных с границей, включая вопросы о правах Китайской Стороны, обе Стороны должны разрешить их в соответствии с договорными положениями.

6) Соглашения, достигнутые Сторонами, о прохождении линии китайско-советской границы и по другим вопросам, связанным с границей, будут оформлены в виде Протоколов с приложением карт; Протоколы будут подписаны главами делегаций.

7) После достижения соглашений по всем вопросам о границе Стороны приступят к разработке Договора о китайско-советс-кой границе, который подлежит подписанию уполномоченными обоих государств. Настоящее Соглашение и вышеупомянутые Протоколы будут основой для разработки Договора о китайско-советской границе.

8) Стороны образуют смешанную Демаркационную комиссию, которая произведет демаркацию на основе Договора о китайско-советской границе, подпишут Протокол о демаркации с приложением к нему подробных карт.

9) После подписания Протокола о демаркации Стороны заключат Договор о режиме границы.

Настоящее Соглашение вступит в силу немедленно после подписания его Главами делегаций.

Составлено в Пекине " ______ " августа 1964 г. в двух экземплярах, каждый на русском и китайском языках, причем оба текста имеют одинаковую силу.

Глава

правительственной

делегации

КНР

(Подпись)

Далее в ходе последнего пленарного заседания делегаций Цзэн Юнцюань, разъясняя позицию китайской стороны, в частности, утверждал, что советская делегация фактически хочет сорвать переговоры и сорвать работу, проделанную за пять месяцев обеими сторонами. Цзэн Юнцюань продолжал:

"Вы с первых дней переговоров спровоцировали спор по принципиальным вопросам...

...Первый принципиальный вопрос: ... являются ли неравноправными договоры, относящиеся к нынешней китайско-советс-кой границе...

В самом начале переговоров мы по своей инициативе пошли на крупные уступки, которых еще не знала история переговоров о границе, имевших место в мире.

...Советское правительство тогда (после октябрьских событий 1917 г. Ю.Г.) аннулировало эти договоры именно по той причине, что они являются неравноправными. Причем, аннулируя эти договоры, советское правительство заявило также о возвращении всей захваченной у Китая территории. А вы называете теперь эти уже аннулированные договоры равноправными договорами и действующими договорами, объявляете себя преемниками этих договоров и ни словом даже не упоминаете о возврате китайской территории. Разве ваш такой поступок имеет что-либо общее с решением великого Ленина, проникнутым пролетарским интернационализмом? Какое же вы имеете право ссылаться на это решение Ленина? Какое вы имеете право ссылаться на доктора Сунь Ятсена и товарища Лю Шаоци, которые с одобрением отозвались на это решение Ленина?

Мы хотели бы еще раз заявить, что китайский народ, так много пострадавший от империалистической агрессии, никогда не признает равноправными неравноправные договоры, навязанные Китаю империалистической царской Россией. Мы можем не требовать возврата нам отторгнутой по договорам территории, но вам никогда не удастся заставить нас отказаться от свое– го принципа. Это не удастся вам сделать даже через десять тысяч лет.

В связи с тем, что в этом принципиальном вопросе вы все время настаиваете на своей ошибочной позиции, умышленно искажаете историю, смешиваете правду с неправдой, до сих пор ведете бесконечный спор, мы считаем необходимым внести в этот вопрос полную ясность, достичь единого мнения и зафиксировать его в форме соглашения.

Второй принципиальный вопрос, по которому вы провоцировали спор на наших переговорах, это вопрос о том, являются ли договоры единственной основой для разрешения вопроса о китайско-советской границе.

Вся линия границы... установлена договорами. В самом начале переговоров мы уже проявили инициативу, заявив о том, что хотя эти договоры являются неравноправными, хотя эти договоры уже были аннулированы советским правительством, возглавляемым Лениным, хотя мы имеем все основания требовать от вас возврата китайской территории, отторгнутой по этим договорам, однако китайское правительство, исходя из принципа пролетарского интернационализма и коренных интересов сплочения народов Китая и Советского Союза во имя борьбы против врага, учитывая длительное проживание на этой территории миллионов советских людей, все же согласилось разрешить вопрос о китайско-советской границе на основе этих договоров и не потребовало возврата отторгнутой по договорам китайской территории.

Мы считаем, что китайская территория, захваченная царской Россией и вами в нарушение договоров, в принципе должна быть полностью и безоговорочно возвращена Китаю.

...Вплоть до шестого пленарного заседания, состоявшегося 16 мая 1964 г., вы продолжали в своем проекте соглашения возражать против того, чтобы считать договоры единственной основой для разрешения вопроса о границе, настаивая на том, чтобы рассматривать только отдельные спорные участки и установить границу на этих участках в соответствии с вашей так называемой исторически сложившейся границей...

Наконец, 22 мая 1964 г. в Чжоукоудяне... была достигнута договоренность о том, чтобы рассматривать договоры как единственную основу для разрешения вопроса о границе по всей линии без исключения.

Именно в соответствии с этой договоренностью между нашими сторонами начались заседания рабочей группы для обсуждения вопроса о границе на ее восточной части.

Однако две недели спустя вы стали отрицать эту договоренность и сорвали ее... Вы придерживаетесь лишь одного принципа: ...установить линию границы там, куда вы вторглись... Мы просто не видим и тени различия между вами и империалистической царской Россией".

Цзэн Юнцюань подчеркнул, что нужна общая основа переговоров в виде письменного соглашения. Далее он продолжал:

"Третий принципиальный вопрос, по которому вы спровоцировали спор на наших переговорах, это вопрос о задачах переговоров.

Мы выступаем за всесторонние переговоры и полное разрешение вопроса о китайско-советской границе, за заключение нового договора о границе, который заменил бы старые аннулированные неравноправные договоры и соответствовал бы отношениям между нашими двумя социалистическими странами...

...Из общей протяженности границы в ее восточной части, составляющей приблизительно 4300 километров, было согласовано примерно 4200 километров границы. Это было достигнуто, прежде всего, потому, что китайская сторона, согласившись установить границу согласно самым неравноправным из неравноправных договоров, уступила более чем полтора миллиона квадратных километров китайской территории, отторгнутой с помощью этих договоров.

Представьте себе и подумайте, возможно ли достижение соглашения, если бы мы выступили за то, чтобы установить границу согласно равноправному Нерчинскому договору и вернуть нам территорию, расположенную к северу от реки Хэйлунцзян (реки Амур. – Ю.Г.). Представьте себе хотя бы такое положение: возможно ли достичь соглашения, если бы мы выступили за то, чтобы установить границу согласно весьма неравноправному Айгуньскому договору и вернуть нам территорию, расположенную к востоку от реки Уссури?

...На участках, где линия границы в основном совпадает, ...уступки были сделаны только нами в одностороннем порядке... (Что же касается островов у города Хабаровска. – Ю.Г.), ...то эта китайская территория была захвачена с помощью военной силы лишь в 1929 г...

...Право китайской стороны на управление и на вечное поселение китайцев в пределах 64 поселений на восточном берегу реки Хэйлунцзян (реки Амур. – Ю.Г.)... Этот вопрос, оставленный в наследство историей, и по сей день не решен... Это право необходимо в принципе подтвердить, а что касается конкретного разрешения этого вопроса, то можно провести консультации..."

22 августа 1964 г. советская правительственная делегация вылетела из Пекина в Москву. Консультации продолжались с 25 февраля по 22 августа, почти шесть месяцев.

Обмен картами показал, что на границе имеются 22 спорных участка: из них 17 на западной части границы и 5 на восточной части границы. Общая площадь территории, на которую претендовала китайская сторона, называя ее спорными участками, составила 35 тыс. кв. км, в том числе: на Памире 28 тыс. кв. км, на западном участке границы близ Памира 6177 кв. км и на восточном участке границы 987 кв. км.

За шесть месяцев переговоров стороны провели в общей сложности восемь пленарных заседаний, двадцать два заседания рабочей группы и восемнадцать встреч экспертов.

Важно подчеркнуть, что после первого этапа консультаций в начале мая 1964 г. руководитель советской делегации П.И.Зырянов выезжал в Москву и доложил руководству страны мнение делегации о необходимости пойти навстречу китайской стороне в вопросе о рассмотрении всей линии границы и в вопросе о работе по уточнению всей линии границы на основе ныне действующих договоров о границе. И 9 мая Москва дала директивы: уточнить границу на всем ее протяжении и заключить новый договор о границе на основе ныне действующих договоров. К подписанию были подготовлены соглашения по всей линии границы на ее восточном участке, за исключением протоки Казакевичева в районе Хабаровска.

Однако в июле Мао Цзэдун в беседе с японскими социалистами сделал известное заявление о территориальных претензиях к нашей стране. После этого переговоры застопорились. Советская сторона внесла предложение об их переносе в Москву, и 15 августа китайская сторона с этим согласилась, но обусловила свое согласие "пожеланиями": предварительно получить от советской стороны ответ на проект соглашения, внесенный китайской стороной на восьмом пленарном заседании 15 августа, – проект о принципах работы по установлению границы, в котором содержались неприемлемые для советской стороны положения.

В результате переговоры были прекращены, и советская делегация отбыла в Москву.

Представляется уместным в этой связи привести здесь версию Н.С.Хрущева, в то время высшего партийного и государственного руководителя КПСС и СССР, его понимание возникновения вопроса о территориях в советско-китайских отношениях:

"Шовинизм Мао и его высокомерие особенно проявились в территориальных притязаниях, которые китайцы предъявили Советскому Союзу. После смерти Сталина мы не только ликвидировали смешанные общества, созданные для эксплуатации природных ресурсов в Синьцзяне, мы отказались от всех наших интересов там. Мы ликвидировали все неравноправные договоры и договорились о возвращении Порт-Артура Китаю и об эвакуации наших войск. Все задержки в ходе переговоров (по этим вопросам) были вызваны позицией китайской, но не нашей стороны.

Позднее мы были информированы о том, что определенные буржуазные газеты в Китае жаловались на то, что "китайский народ" не был удовлетворен советско-китайской границей, особенно в районе Владивостока. В соответствии с этой аргументацией русские цари "навязали" границу на Дальнем Востоке Китаю.

Что же касается нас, то мы не несли ответственность за то, что делали наши цари, но территория, полученная по этим царским договорам, была ныне советской территорией. Мы не были единственной социалистической страной, которая должна была управлять и защищать территории, которые ей достались от дореволюционного режима.

Мы опасались того, что если мы начнем перекраивать на карте наши границы в соответствии с историческими соображениями, то ситуация выйдет из-под контроля и приведет к конфликту. Кроме того, настоящий коммунист и интернационалист не придавал бы никакой особой важности вопросу о границах, особенно о границах между социалистическими странами. Национальные границы должны рассматриваться как незначительный вопрос в свете марксистско-ленинской философии, которая ведет международное революционное движение – ту силу, которая проходит через национальные границы и будет торжествовать в конце концов повсюду.

Мы сообщили об этих наших соображениях китайцам и дали им понять, что мы испытываем опасения в связи с появлением недружественных статей, которые были опубликованы в прессе. Они ответили, что мы не должны были бы придавать значение тому, что пишет буржуазная пресса. Они сказали, что эти газеты просто отразили чувства враждебных классов, а не чувства руководства. Мы удовлетворились этим объяснением, однако мы попросили китайских товарищей выступить с заявлением, публично прояснив их мнение по вопросу о границе. Они отказались, и мы не настаивали. Мы решили поверить им на слово" [121].

Эти высказывания Н.С.Хрущева относятся ко второй половине 50-х гг. Н.С.Хрущев в своих мемуарах рассказывает и о том, как развивались события, связанные с вопросами, касающимися советско-китайской границы. Он отмечает, что СССР был бы рад прийти к взаимоприемлемому соглашению с китайцами и установить границу, которая удовлетворяла бы обе стороны:

"Но наши отношения ухудшались, китайцы начали вести наступление в своей пропаганде против нас по вопросу о наших границах по двум направлениям. Во-первых, они вытащили старый вопрос о том, как СССР захватил балтийские государства, а затем аннексировал определенные территории Румынии и Польши, территории, которые, кстати сказать, принадлежали России до Первой мировой войны. Говоря словами их вероломного радио, китайцы обвиняли нас в следовании "царской политике захватов".

Я не утруждал себя даже ответом на такие обвинения. Я думаю, что советское правительство выпустило достаточно заявлений через ТАСС и печать. Если бы мы стали отказываться от земель, которые мы унаследовали от буржуазного и царского правительств, то мы оказались бы в безнадежном клубке исторической неразберихи и политических ссор. Например, что мы должны были бы делать с теми национальными группами, которые мигрировали из стран, в которых они первоначально проживали в не очень далеком прошлом, и которые обладают своими собственными землями? Должны ли мы выдворять их и заставлять жить их на луне?

Мне представляется, что вся теория исторических границ является чепухой. Это – мертвый вопрос, такой вопрос, который наши противники пытаются оживить, когда они стремятся привнести трудности или проводить агрессивную политику против СССР и других социалистических стран. Я думаю, что для Китая позорно применять такую тактику, которую они осуществляли и тогда, когда я был в руководстве, и которую они все еще продолжают осуществлять.

В дополнение к обвинениям нас в том, что мы инкорпорировали некоторые земли в Европе, китайцы начали снова выступать с враждебными заявлениями о том, как мы, дескать, захватили у них территории на Дальнем Востоке. Мы хотели положить этому конец, прекратить такие разговоры раз и навсегда. Для того чтобы сделать это, нам надо было достичь соглашения с китайцами и заново нанести наши границы. Сложность тут состояла в том, что со времени царских договоров с Китаем реки Амур и Уссури в определенной степени изменили свои русла, на них появились новые острова. В соответствии со старыми договорами граница проходила по китайскому берегу, поэтому острова технически принадлежали СССР. Тем не менее мы были готовы признать интересы китайского населения, живущего вдоль границы, и мы позволили местным пастухам пасти своих овец и коров и собирать хворост на территории, которая, строго говоря, не была частью Китая. Короче говоря, мы заняли дружественную и внимательную позицию, учитывая нужды китайского государства. Наши пограничники выполняли главным образом символические функции и проявляли терпимость к нарушениям границы, которые совершала другая сторона. В определенных районах мы не предъявляли никаких требований к китайцам и не заявляли им протестов. Но вскоре китайцы начали стрелять по нашим патрульным судам на реке. Когда я говорю "китайцы", я не имею в виду солдат в форме, но наши пограничники докладывали, что они видели китайских солдат, одетых под крестьян. Ряд рукопашных столкновений произошел между советскими и китайскими пограничниками, но наши люди имели строгий приказ не допускать того, чтобы их спровоцировали на вооруженный конфликт. Обычно стычки не шли дальше того, что люди махали кулаками, пограничники отрывали друг другу пуговицы.

Вместо того чтобы позволить этим столкновениям принимать худший характер, стремясь не допустить того, чтобы они обратились в стычки, которые не могли принести ничего хорошего ни той, ни другой стороне, мы создали правительственную комиссию и обратились к китайцам с предложением вести переговоры. После длительного обмена посланиями китайцы в конце концов согласились на встречу. Мы предложили им выбрать место встречи. Они сказали, что хотели бы разговаривать на своей территории, и мы с этим согласились" [122].

Н.С.Хрущев следующим образом описывает ход советско-китайских консультаций по пограничным вопросам, которые состоялись в 1964 г.:

"В начале переговоров обе стороны представили свои заявления устно. Китайцы заявили, что у них есть право на Владивосток и на значительные по размерам территории в Центральной Азии. Мы никак не могли принять такие требования. В конце концов Дальний Восток даже не был населен китайцами, как и Центральная Азия. Население Дальнего Востока состояло большей частью из русских, в то время как Центральной Азии – из казахов, таджиков, уйгуров и киргизов. Особенно беспокоящим был вопрос о статусе Памира, который не был включен ни в один из договоров между советским (русским. – Ю.Г.) и китайским правительствами. Мы дали инструкции нашей делегации объяснить китайцам, что на Памире живут таджики и поэтому вполне резонно, что эти горы являются частью Таджикской Республики.

На второй стадии наших переговоров обе стороны представили карты, где были зафиксированы наши позиции. Когда китайцы передали нам свои карты, мы увидели, что они больше не предъявляют требования на Владивосток или Центральную Азию, но что они предъявляют требования на те острова на пограничных реках, которые ближе к китайской, чем к советской стороне. Они предложили, чтобы мы заново обозначили границы: вместо того чтобы проводить границу по китайскому берегу реки, она должна проходить по середине реки. Это предложение соответствовало международной практике, поэтому мы с ним согласились, хотя это и означало, что мы выпускали из рук контроль над большинством островов.

Таким образом мы решили спор между нами, по крайней мере в принципе. Однако один вопрос остался нерешенным. Китайцы требовали предоставить им право плавания по Амуру, что позволяло им проходить буквально под стенами Хабаровска. Мы настаивали на том, чтобы они действовали в соответствии со старым договором, подписанным между Россией и Китаем, согласно которому плавание китайских судов ограничивалось так называемой протокой Казакевичева. В этом вопросе мы зашли в тупик.

Когда, в конечном счете, пришло время подписывать ограниченное соглашение, устанавливавшее новые границы, мы были готовы кое-чем поступиться, кое-что приобретя. Прибавка некоторой территории здесь, отказ от некоторой территории там – вот что мы предлагали. Что же касается спорных районов, то мы предлагали разделить их пополам. Другими словами, мы были готовы взять карандаш и провести линию посередине. Это было мудрое решение. Оно означало уступки с обеих сторон. Мы просто хотели найти взаимоприемлемое решение, которое бы не наносило ущерб, престижный или материальный, ни Китаю, ни СССР. "Не дразните гусей", как говорят у нас в России. К чему создавать неприятности? Улучшение и редемаркация границ это именно и есть дело здравого смысла. В конце концов границы существуют не для блага птиц, которые могут летать, куда захотят: границы должны быть приемлемы для пограничников, которые отвечают за безопасность страны.

Но то, что казалось уступками и разумным для нас, оказалось недостаточно хорошим с точки зрения китайцев. Когда наши представители вернулись в Китай для финального тура переговоров, китайцы не приняли нашу позицию. Даже хотя они и отступили от своих претензий на Владивосток и на более чем половину Центральной Азии, они хотели, чтобы мы признали, что ныне существующие границы основываются на незаконных и неравноправных договорах, которые цари навязали слабому китайскому правительству. Они хотели, чтобы наш новый договор включал статью, в которой бы указывалось, что новые границы являются продолжением несправедливости, навязанной Китаю более ста лет тому назад. Как могло какое бы то ни было суверенное государство подписать такой документ? Если бы мы подписали его, мы бы молчаливо признали, что несправедливость должна быть исправлена – другими словами, мы бы взяли назад наши заявления о территориях, которые были под вопросом. Мы оказались снова в начальной позиции. Переговоры были разорваны, и наша делегация вернулась домой. До настоящего дня статья о "неравноправии" застряла у нас в горле" [123].

Что же такое были советско-китайские обмены мнениями по пограничным вопросам, а также по вопросу о границе, о территориях, их принадлежности в 1964 г.?

Эти консультации стали своего рода знамением времени, показателем состояния двусторонних отношений. В первые годы сосуществования СССР и КНР как двух государств, связанных необходимостью поддержания союзнических, дружественных отношений перед лицом во многом враждебного им остального мира (который, кстати, также испытывал на себе враждебность со стороны СССР и КНР), поднимать вопросы о границе, о территориях, даже пограничные вопросы, в двусторонних официальных советско-китайских отношениях казалось просто немыслимым. Это никак не вытекало тогда из интересов наций, государств. Хотя подспудно, в настроениях людей, прежде всего и главным образом в КНР, эти проблемы считались существующими и ждущими своего справедливого решения.

К 1964 г. характер советско-китайских отношений, можно сказать, коренным образом изменился. Теперь соседствовали не друзья, не союзники, хотя и объединенные формально Договором 1950 г. о дружбе, союзе и взаимной помощи, но независимые субъекты в межгосударственных отношениях, представления каждого из которых о себе, о соседе и о ситуации на мировой арене, о своих интересах, особенно на уровне партийно-государственных лидеров Москвы и Пекина, весьма существенно различались.

Каждый из партнеров, и СССР и КНР, уже шел своим путем. Еще повторялись время от времени, как аргументы в споре, об– щие лозунги и термины, еще присутствовало в упоминаниях понятие общего врага (прежде всего для обеих правящих в наших странах политических партий, для КПСС и КПК), но это была уже проформа.

Каждая из этих двух политических партий претендовала на лидерство в социалистическом лагере, в международном коммунистическом движении, в международном национально-освободительном движении. В то же время каждое из двух государств, и СССР и КНР, стремилось занять свое место на мировой арене, создать устойчивые и стабильные отношения со всеми странами мира. Это относилось не только к СССР, что вполне очевидно, принимая во внимание политику Н.С.Хрущева в области международных отношений, политику мирного сосуществования прежде всего с США, но и к КНР. Мао Цзэдун настойчиво разрушал в мире представление о своей зависимости от СССР, о неразрывности связей СССР и КНР, КПСС и КПК, делая это с той целью, чтобы быть принятым в конечном счете все теми же США и другими странами Запада в качестве партнера, отношения с которым на дипломатическом уровне возможны и необходимы.

В этой новой обстановке и появилась необходимость по-иному поставить вопрос о двусторонних отношениях СССР и КНР. Каждая из сторон по-своему видела проблему. Подход к ней был далеко не одинаковым. Общим было, пожалуй, лишь понимание необходимости встретиться, обменяться мнениями, попытаться решить (каждым – в свою пользу) некоторые конкретные и принципиальные вопросы. Возможно, с точки зрения Мао Цзэдуна, главным было во всеуслышание заявить на весь мир о том, что его и Москву разделяет вечный вопрос о принадлежности громадных территорий. Что же касается СССР, то он хотел бы ограничиться урегулированием обстановки на границе, ставшей неспокойной из-за постоянных столкновений, пока без применения оружия, но уже со стрельбой с китайской стороны, хотя Пекин и отрицал такие факты.

КНР стремилась сыграть на настроениях своего населения и создать новое представление о себе в мире, прямо поставить Советский Союз в положение такого преемника царской России, субъекта межгосударственных отношений, на которого возлагалась ответственность за "исторические несправедливости" в отношении Китая; иначе говоря, поставить нации, Россию и Китай, русских и ханьцев, россиян и китайцев, в положение пока не военного противостояния, но с явной перспективой или вероятностью возникновения и вооруженной конфронтации между нами. Это, по мнению Мао Цзэдуна, могло изменить отношение к КНР во всем мире, причем в большей его части в сторону сочувствия Пекину и осуждения Москвы.

В то же время обе нации, оба государства нуждались в стабильности на границе. Во всяком случае, представляется, что такое понимание ситуации имелось и у руководителей в Москве, и у части руководителей в Пекине. Позиция китайской стороны на консультациях была сложной, она не была монолитной. Ее определило сочетание принципиальных устремлений Мао Цзэдуна и практических нужд, которые ощущали некоторые другие руководители КПК-КНР, в частности, как представляется, Лю Шаоци. Не случайно и то, что в ходе "культурной революции" в КНР бывшего главу китайской делегации на советско-китайских консультациях 1964 г., заместителя министра иностранных дел КНР Цзэн Юнцюаня, "разоблачали" как "человека Лю Шаоци", который проводил "неправильную" внешнюю политику в отношении иностранцев, и в частности Советского Союза.

Таким образом, априори консультации не могли привести к принципиальной договоренности между сторонами. В то же время на практике они принесли весьма важные результаты. Имеется в виду обмен географическими картами с нанесенными на них линиями государственной границы. Сам этот акт создавал практическую основу для решения многих пограничных вопросов; он также позволял, так или иначе, разделить практические вопросы и принципиальные территориальные и юридические претензии Мао Цзэдуна. Более того, в ходе именно этих консультаций Н.С.Хрущев пошел в 1964 г. на изменение условий прежних договоров о границе в части, касающейся принадлежности островов на очень длинной речной части границы между странами. Таким образом, советская сторона в принципе сделала шаг навстречу китайской стороне в деле решения практических вопросов на границе; во всяком случае, весьма значительной части этих вопросов.

Уже одно это, вкупе с обменом картами, делало консультации необходимыми и полезными. Именно благодаря этому на консультациях 1964 г. была заложена основа для того, чтобы стороны, впоследствии Российская Федерация и КНР, после долгих мытарств и проволочек в первой половине 1990-х гг. все-таки подписали документы о прохождении линии границы, прежде всего на восточном ее участке, по пограничным рекам, а затем и на ее западном участке.

В результате консультаций позиции сторон прояснились. Советская сторона осталась там, где и была, – в пассивном положении, в оборонительной позиции, что вполне естественно, ибо она лишь желала сохранить существующее положение, допуская в нем незначительные, хотя и необходимые обеим сторонам, изменения. Китайская сторона заняла активно атакующие позиции, как бы села в кресло обвинителя, повела себя агрессивно.

Очевидно, что на некий очень короткий период в ходе переговоров получили свободу действий те силы в Пекине, которые считали компромисс возможным. Не исключено, что Мао Цзэдун намеренно предоставил им такую возможность, чтобы потом, как говорится, дать по рукам. Как бы там ни было, а наступили такие дни и недели в ходе консультаций 1964 г., когда обеим сторонам, советской и китайской правительственным делегациям, удалось быстро и в духе хорошего рабочего взаимодействия, в атмосфере, почти лишенной недоброжелательства, сесть за стол, создать общую двустороннюю рабочую группу и обменяться мнениями по всем практическим вопросам, связанным с прохождением линии границы на местности. Это было еще одно важное и полезное достижение в ходе консультаций.