355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Леж » Чужая воля » Текст книги (страница 2)
Чужая воля
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:53

Текст книги "Чужая воля"


Автор книги: Юрий Леж



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Понимаешь, этот, то есть твой, мир – он не единственный, их такое множество, что даже и представить себе трудно. И каждый – это всего лишь Отражение некого абстрактного первомира, основы метафизического мироздания, – как сама понимала структуру вселенной, пояснила агентесса. – И за каждым Отражением внимательно присматривают… ну, не буду говорить – Бог и Ангелы, Дьявол и Бесы, пусть будет проще, как в каком-нибудь фантастическом романе – Темные и Светлые, хотя, честно говоря, и это всё очень условно…

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

… – Вообще, было у нас простенькое такое задание с Валериком – не дать тебе сегодняшней ночью погибнуть в автокатастрофе… тот большегруз, что в твою машину-то врезался, должен был прямо лоб в лоб, только бы металлолом остался на трассе… но – видишь, как получилось из-за природной бестолковости моего напарника. А сесть впереди я сама не могла. И ты бы, дед, не понял этого, да и охранник твой бдительный тут же бы неладное заподозрил…

Некта тяжело вздохнула, переводя дух. Она уже давно так много и откровенно не говорила, и хорошо еще, что старик оказался восприимчивым, наверное, благодаря возрасту, а может, более гибкой, пластичной, чем у остальных обитателей этого Отражения, психике. Не стал креститься, отмахиваться и звать на помощь врачей, не насмешничал в душе – это агентесса видела также отчетливо, как дольки апельсина на тумбочке – не советовал отдохнуть, придти в себя после аварии и уж тем более – обратиться к психиатру, а как-то сразу, без сомнений, принял на веру слова пришелицы из Преисподней.

И за разговорами, вопросами и ответами, странными воспоминаниями Некты о том, чего никогда не было в этом Отражении, они будто и не заметили, как за широкими окнами больничной палаты ночная мгла постепенно посерела, посветлела, уступая начинающемуся сумрачному осеннему утру.

А когда из коридора явственно донесся легкий топоток приходящих на работу врачей и медсестер, негромкий говор передающего друг другу дежурство персонала, Некта прервалась едва ли не на полуслове, внимательно прислушиваясь к происходящему за стенами, и вернулась в разговоре уже к неизбежной текучке суетных дел:

– Знаешь, дед, мне уже пора… застанут здесь – скандальчик будет гарантирован, ты же этих эскулапов получше меня знаешь, любят они власть свою показать, иной раз по делу, а чаще – просто для самоутверждения. А ты готовься, тебя отсюда, из больницы то есть, сегодня и завтра точно не выпустят, помяни мое слово…

– Ну, так уж и не выпустят? – усомнился старик. – Я вообще не пострадал… и чувствую себя совершенно здоровым…

– Знаешь, как они всей ночной сменой тут трепетали при одном только упоминании о тебе? – засмеялась агентесса. – Так что – хочешь-не хочешь, а готовься, достанется тебе всяких процедур по полной программе.

Она поднялась со стула, с наслаждением потягиваясь, разминая слегка затекшие мышцы ног и спины… и в этот момент в пустую палату деловито вошел немолодой, толстенький врач в салатовом халате и смешной, похожей на беретку шапочке на голове. Он успел сделать парочку по-хозяйски уверенных шагов в направлении постели старика и только после этого заметил потягивающуюся Некту. Готовые сорваться с языка врача слова: «Ну-с, уважаемый, как мы себя чувствуем?» застряли где-то между голосовыми связками и языком. Обиженно поджав губы, доктор резко развернулся и буквально вылетел через открытую дверь в коридор, и уже оттуда донесся его громкий, высокий и пронзительный голос, требующий от дежурной медсестры, попавшейся под горячую руку, немедленно разъяснить – «Почему в палате находятся посторонние?», «Что они там делают в ранний утренний час?», «Кто все это устроил и кто будет отвечать за содеянное безобразие?», и, вообще, «Всех немедленно вон!», «Что за глупые шутки!» и «Вас придется наказать за это!».

Судя по реакции медсестры, беспомощно и недоуменно оправдывающейся перед врачом, похоже – заведующим всем кардиологическим отделением, её коллега из ночной смены не сочла нужным предупредить сменщицу о посещении больного неожиданно объявившейся родственницей, а может, просто решила, что агентесса покинет палату задолго до начала рабочего дня.

– Вот теперь – точно пора, – хихикнул Некта, прихватывая со спинки стула, на котором только что сидела, короткую темно-серую курточку. – Пойду я отсыпаться, дед, да и тебе отдохнуть после ночного бдения не помешает. Знаешь, давай так и договоримся: ты днем тоже спи побольше, а по ночам я буду приходить, не так уж это сложно – сюда проникнуть, небось, не Монсальват эта больница, и мы еще поболтаем, ладно?

– А если меня переведут в другую палату? – забеспокоился старик.

– Ерунда… даже если ты переедешь на другой этаж, и у палаты поставят вооруженную охрану, я приду через два часа после полуночи, – безапелляционно заявила агентесса уже от дверей, и судья с удивлением понял, что это не самоуверенность едва вышедшей из подросткового возраста девчушки, а уверенность в себе много повидавшей и испытавшей в жизни женщины.

На секунду застыв у дверного проема, будто сосредотачиваясь перед серьезным и ответственным делом, Некта стремительно и плавно рванулась вперед, в ярко освещенный гулкий коридор и – будто бы растворилась в воздухе… что это было – человеческое умение или вмешательство потусторонних сил – старик не понял, да уже и не хотел, и не успевал понять: в палату неторопливо и несколько даже торжественно входила целая делегация из полутора десятков врачей, медсестер, заведующих хозяйством и, похоже, даже ночных сторожей больницы. Возглавлял шествие очень солидный, неторопливо-задумчивый плотно сложенный широкоплечий мужчина в возрасте далеко за шестьдесят, обладатель густой седой взлохмаченной шевелюры и аккуратно постриженной, но тоже уже взбаламученной беспокойными руками бородки с проседью.

– Ну-с, уважаемый, как мы себя чувствуем? – провозгласил врач, остановившись у постели Ивана Кузьмича и выждав пару секунд, пока его свита не займет свои места за спиной этакого «монарха» от медицины, старательно выстраиваясь полукругом.

«Началось, – с легкой тоской подумал судья. – Все, как говорила Некта… жаль, что её не будет до самой ночи…»

По пути из палаты старика до запасного выхода из больницы, выводящего в небольшой скверик с голыми по осеннему времени кустами сирени и полудесятком развесистых высоких лип, Некта продела в рукава небрежно наброшенную на плечи короткую куртку и встретила уличный холод вполне подготовленной. Быстро и незаметно, как учил её еще Симон – где он теперь? в каком Отражении? чем занимается? – прошмыгнув вдоль больничной стены к небольшой калитке в высокой кованой ограде, агентесса привычно огляделась по сторонам: вокруг было тихо, спокойно и безмятежно, даже на миг показалось, что нет рядом бурлящего утренней жизнью большого города. К сожалению, так только показалось; стоило девушке перейти через улицу и пробраться проходным двором к следующей, как она попала в угрюмую, невыспавшуюся, двигающуюся с устрашающим однообразием автоматов, толпу полуспящих на ходу клерков, приказчиков и прочих конторских работников. Эта угрюмая, мутная волна, вторая уже пиковая после начинающих рабочих день на пару часов раньше пролетариев, подхватила Некту, будто легкое перышко, и словно на руках пронесла несколько сот метров по улице, протащила через турникеты, поддержала на эскалаторе и внесла. втиснула в переполненный вагон метро. Воспользовавшись своей «малогабаритностью», агентесса, ловко просочившись и забившись в дальний от входных дверей угол, на несколько мгновений задумалась – куда же она едет? С одной стороны наполненный приключениями вечер и бессонная ночь в больнице, у постели старика, предполагали усталость, желание завалиться куда-нибудь в тихий уголок и как следует выспаться, а с другой – молодой организм вовсе не желал терять драгоценное время очередной жизни на такие глупости, как сон. Непроизвольно зевнув – ведь и вокруг нее тесно прижавшиеся друг к другу люди непрерывно и судорожно зевали или безуспешно пытались сдержаться – Некта сообразила, что тянет её в Университет так, будто больше деваться ей сейчас просто некуда. И это была не какая-то тривиальная тяга к знаниям, хотя иной раз лекции в местной alma mater читали светила мировой науки; в старинные помещения с высокими потолками и амфитеатрами лекционных залов, в просторные, прокуренные коридоры, в шумную компанию беззаботных студентов и студенток агентессу толкало что-то инфернальное, метафизическое, чья-то иная, едва ощутимая чужая воля, удивительным образом совпавшая на какой-то момент с собственными желаниями Некты.

Кое-как, помогая себе локтями и коленями, агентесса выскользнула из вагона за пару станций до выхода на пересадку основного потока мелкого офисного планктона, на платформе, чуть отойдя в сторону, критически осмотрела себя – кажется, куртка цела, узкие брючки из плотного темно-серого хлопка никто не порвал, невысокие сапожки почти без каблука не оттоптаны десятками ног. Значит, можно передвигаться дальше.

Эскалатор, истоптанный миллионами подошв, сумрачный, кажется, едва освещенный по сравнению с платформой вестибюль станции, а следом за ними и узкий проулок, ведущий к десятку старинных корпусов местного Университета, были практически пусты. Удивленная Некта, глянув мельком на часы, сообразила, что не подгадывая, случайно, она попала в самый разгар первых, утренних лекций, до окончания которых оставалось еще больше часа, вот тогда и заполнятся студентами и метро, и переулок.

На тяжелый звук открываемой старинной, наверное, еще в прошлом веке изготовленной, массивной входной двери, будто сторожевая собака на посторонний шум, очнулась и подскочила за своей небольшой конторкой вахтерша. Конечно, в те пиковые моменты, когда студенты валом валили на лекции, она никогда бы не подумала проверять у них документы, удостоверяющие право на вход в здание alma mater, но сейчас пожилая заскучавшая женщина просто не могла не наброситься на Некту со всей отчаянностью исполняющего свой священный долг человека.

– Гляди, бабушка, – с нарочитой язвительностью протянула ей студенческий билет, больше похожий на миниатюрное удостоверение личности с фотографией и парочкой слегка смазанных печатей, агентесса. – Видишь, из столичного универа к вам только-только перевелась, потому и на лекции хожу пока на те, какие хочу. Вот оформлюсь окончательно, так и буду со всеми вместе штаны просиживать…

Недовольная крещением в бабушку женщина что-то невнятно проворчала, тщательно изучая изготовленный бесом-куратором документ, но к чему придраться – не нашла и вернула студенческий Некте, буркнув недовольно: «Проходи, чего встала-то на дороге…» Старательно пряча от вахтерши удовлетворенную ухмылку, девушка легко взбежала по широкой парадной лестнице на второй этаж и тут же свернула в ближайший просторный, светлый, похожий на галерею, коридор, прислушиваясь к происходящему за бесчисленными, казалось, и совершенно разнокалиберными дверями аудиторий, выстроившимися напротив небольших, но многочисленных окон. Похоже было, везде шли занятия, слышался то ровный гул переговаривающихся между собой студентов, то хорошо поставленные голоса лекторов, иногда – взрывы смеха или же гробовая, но все-таки живая тишина напрягшейся от неожиданного вопроса преподавателя аудитории. Но за одной из последних в этой бесконечной череде дверей Некта различила совершенно невозможные для лекций и семинаров, едва уловимые, на грани слышимости, судорожные наполненные страстью и плотским желанием вздохи, больше напоминающие легкие стоны. Агентесса улыбнулась, представив себе, что творится сейчас в этом помещении, и бесцеремонно толкнула едва слышно скрипнувшую дверь.

Невысокий, худенький парень, почти мальчишка, если судить в профиль, в тонкой шелковой рубашке и сильно расклешенных брюках, изрядно оттопыренных в районе ширинки, яростно прижимал к себе совсем уж миниатюрную, пожалуй, поменьше самой Некты, девчушку в яркой васильковой блузке, расстегнутой едва ли не до пупка, и коротенькой юбочке, под которой уже вовсю хозяйничали руки парня. Их куртки, пиджак юноши и жакетик девушки валялись на ближайшем канцелярском столе, видимо, сброшенные в порыве страсти сразу при входе.

– Эй, народ, – позвала агентесса, не скрывая своего присутствия. – У вас что – места нет? или уж так приспичило?..

Парочка, казалось, не обратившая никакого внимания на скрип входной двери, моментально распалась… хотя, нет, они не отпрянули друг от друга и не принялись лихорадочно одеваться, просто оба резко повернулись к говорящей, разомкнув кольцо тесных объятий. Левая рука юноши переместилась с попки на талию его подруги, а девушка не стала спешно застегивать блузку, из-под которой застенчиво выглядывали удивительно большие для такого худенького и миниатюрного тела груди с возбужденно затвердевшими бусинками сосков.

– А ты кто? – поинтересовался молодой человек, свободной рукой стараясь пригладить взлохмаченные светло-русые волосы.

– Я – Некта…

– А я Сашка… и она тоже – Александра, – кивнул на подружку юноша.

– Вот только не говорите, что вы близкие родственники, брат и сестра, к примеру, – фыркнула легким смешком агентесса.

– Ты не поверишь, но мы оба – Цветковы, – вступила в разговор девушка, все-таки начиная нехотя застегивать одну за другой пуговки на блузке.

Некта соображала недолго, да и о чем тут можно было соображать? Все было ясно до прозрачности, но странное ощущение чужой воли и навязанных кем-то слов опять смутно всплыло в душе агентессы, когда она поинтересовалась:

– Может, махнем ко мне? Подкупим винца, перекинемся в картишки, музыку послушаем… да там и заняться этим можно со всеми удобствами…

– А ты – дочь миллионера? – набившей оскомину поговоркой ответил Сашка, пытаясь выяснить сразу и финансовую состоятельность новой неожиданной знакомой, и предполагаемые «все удобства» в доме Некты.

– Чтобы снимать квартирку в городе и позволить себе выпить вина в хорошей компании, совсем не обязательно иметь богатых родителей или щедрого любовника, – засмеялась агентесса. – Иногда это получается само собой…

«…конечно, само собой… при помощи беса-куратора и кредита от Иерарха, – мысленно продолжила она. – Впрочем, с этой парой Сашек можно будет неплохо отдохнуть и скоротать время до вечера… кажется, ребята совсем без комплексов и с хорошим воображением…»

3

…их было четверо – молодых, крепких парней в неплохих, дорогих костюмах, двое даже при галстуках, но вот лица у всех были явно не обезображены интеллектом. Рассматривающая нежданных гостей из окна кухни, куда она заглянула в поисках «чего бы пожевать» между делом, Некта мгновенно вынесла приговор – «торпеды», боевики, выполняющие чужую и откровенно недобрую волю.

«Ну, вот, а ты, кажется, совсем недавно скучала по приключениям, – иронично сказала сама себе агентесса. – По звону мечей, по нескончаемому мелкому дождю, по вязкой глине дорог, по вони узких парижских улочек, на которые каждый горожанин считал своим долгом выплеснуть скопившееся в доме дерьмо, по сырым дровам, которые никак не хотят разгораться и только шипят, заполняя всё вокруг едким густым дымом…»

Некта прислушалась к шагам на первом этаже, четверка быстро, без раздумий и сомнений, пересекла просторный зал и сразу же устремилась в кабинет судьи, видимо, им хорошо было известно, что дом не охраняется, и кроме старика здесь никого не встретить.

Выждав еще минут десять – разговор между пришлыми и хозяином дома должен был завязаться и перейти в «горячую» стадию – агентесса с демонстративной веселостью на лице и почти детской непринужденностью в движениях распахнула дверь кабинета и ворвалась внутрь…

– Ой, дед, у тебя гости…

Рядом с рабочим столом судьи, за которым сидел он сам – прямой, высокий, с брезгливым и каким-то нарочито высокомерным выражением лица – стоял один из боевиков, выглядевший чуток посмышленнее остальных. Под расстегнутым пиджаком видны были подвешенные к брючному ремню наручники неожиданного вороного цвета и поясная кобура пистолета. Еще двое стояли чуть поодаль, благо, размеры кабинета позволяли принять в нем и два десятка гостей сразу, а четвертый, дежуривший у дверей, тут же ловко, но грубовато, перехватил Некту за локти, заставляя встать перед собой.

– Ну, вот, оказывается, есть, чем на тебя воздействовать, старый упрямец, – по-книжному, будто читая чужие строки, тщательно, но с легкой запинкой выговорил вожак, стоящий рядом с судьей. – Ты же не захочешь, чтоб ребята прямо тут разложили твою внучку и часик-другой побаловались с ней? Интересно, как это ей понравится?

«Мне бы понравилось, – подумала агентесса, слегка задрав подбородок и затылком ощущая твердые грудные мышцы стоящего позади боевика. – Давно уже групповухой не занималась, а тут такие бычки… Но только вам, мальчики, вряд ли что-то светит сегодня… ну, кроме…»

Старик покривился в ответ на слова налетчика и с укоризной глянул на Некту, мол, что же ты – не смогла спрятаться, укрыться в таком большом доме пока эти… но как раз прятаться, скрываться и не входило в текущие планы агентессы.

– Ой, мальчики, ничего у вас сегодня не получится, – трогательно, будто заранее соглашаясь на непристойное предложение вожака, жалобно пропищала Некта, старательно дергаясь в руках прихватившего её боевика. – Не повезло вам… у меня месячные только-только начались, льет, как из заколотого порося… у меня всегда так в первые дни… и болит очень… ну, отпусти руки-то, мне так еще хуже…

– Вот невезуха!!! – откровенно загоготал один из стоящих поодаль стола бандитов. – Командир, чего делать-то теперь будем?

Вожак не успел ответить, видимо, и сам не знал, чем же еще пугануть неуступчивого гордого судью.

– Ну, отпусти же говорю, – возмущенно заверещала Некта, стараясь не вывернуться из рук своего конвоира. – Из меня же сейчас потечет прямо здесь, через штаны… прокладку надо менять срочно, а ты…

Пауза затянулась, но в конце концов назначенный кем-то старшим, стало быть, ответственным боевик, чуть отвернувшись от старика, недовольно сплюнул на пол и скомандовал:

– Горш, тащи её в сортир, нечего нам тут физиологию устраивать… только проследи, чтоб дурака там не валяла, бабы – они хитрые, может, телефон в сортире есть, так оборви провода сперва, понял?

– Ага, – кивнул названный Горшем, и отпустил одну руку агентессы.

Некта сразу же постаралась согнуться, прижала ладонь к нижней части живота и скороговоркой зачастила:

– Давай скорей, миленький, ой, не могу больше, сейчас… ой, ну же…

Видимо, знакомый с домом лишь по рассказам боевик вывел девчушку за дверь и остановился, вспоминая планировку.

– Туда, туда, – буквально потащила за собой парня агентесса. – Вот же, здесь…

Боевик, чуть сбитый с толку суетой девчонки, но уже окончательно успокоившийся, отпустил Некту и первым заглянул в туалет, одновременно шаря ладонью по стене в поисках выключателя.

– Ниже, – подсказала девчушка, очень артистично согнувшись и прижав руки к животу, будто и в самом деле страдая.

В ярком свете, озарившем отличную бордовую, с прожилками, кафельную плитку, в тон ей такие же темно-красные, с призрачными узорами, унитаз и биде, Горш не нашел ничего криминального и подозрительного, разве что чуть внимательнее оглядел небольшую полочку, заставленную освежителями воздуха, запасными рулонами туалетной бумаги, упаковками женских прокладок… после чего легонько подтолкнул Некту в спину, иди, мол.

– Смотреть будешь? – слабеньким голоском поинтересовалась агентесса у отступившего в коридор боевика, дергаными движениями расстегивая при этом ремешок на своих узких брючках.

Горш презрительно фыркнул, но без слов прикрыл дверь туалета, видимо, зрелище девушки, меняющей окровавленную прокладку на свежую его вовсе не привлекало. «Брезгливый попался покойничек», – подумала Некта, включая воду в биде и негромко, но внятно постанывая и охая.

Однако брюки расстегивать не стала и никаких ожидаемых боевиком действий производить – тоже, а аккуратно и быстро сняла одну из плиток за полочкой. В тайничке, оборудованном, наверное, еще строителями, с недавних пор лежал служебный пистолет судьи, которым сам старик никогда не пользовался и, пожалуй, уже давно забыл, в котором из ящиков стола должно находиться оружие. Застонав погромче, агентесса загнала патрон в патронник и щелкнула флажком предохранителя – всё готово, не зря же она, обнаружив заброшенный пистолет, тщательно и с любовью вычистила и смазала его. Теперь можно приступать к основному действию этого странного спектакля…

Горш не успел понять, почему распахнувшая дверь туалета девчонка держит правую руку так высоко, где-то на уровне его головы. Громкий в тесном помещении коридорчика выстрел отозвался гулким эхом, и в переносице боевика расцвела красная сантиметровая точка.

– Удачно-то как, – пробормотала Некта, перешагивая через массивное тело. – Жаль только выстрел услышали, но, может, решат, что это просто упало что…

Она распахнула дверь в кабинет судьи и с порога выстрелила – сначала в продолжающего стоять рядом со стариком вожака и сразу за этим, не интересуясь пока результатом, дважды в грудь ближайшего к ней. Они рухнули на пол почти одновременно. Вожак, чуть скрытый столом, негромко хрипел и судорожно, агонизируя, сучил ногами, а второй, упав на спину, похоже, сразу потерял сознание, да и было от чего, на груди явственно виднелись две дышащие кровью дырочки.

– Не шевелись, – твердо попросила третьего, пока еще живого боевика Некта.

И тут же, в одно движение будто перетекла от дверей к нему за спину и с неженской силой ударила ногой сзади чуть выше голени. Ошеломленный бандит рухнул на колени, а агентесса ткнула стволом в копчик и ласково сказала:

– Сейчас нажму спуск, и ты до конца жизни будешь кататься в инвалидной коляске… ну, если, конечно, врачи успеют тебя откачать… понятно?

Боевик судорожно кивнул. В такую неприятную для себя ситуацию он попал впервые, хоть и приходилось ему раньше и драться с такими же, как он сам, и стрелять, зная, что в ответ тоже стреляют, но вот чтобы так – юная девчонка, два, нет, наверняка три бесчувственных тела, и ствол пистолета, уткнувшийся в поясницу…

Некта ловко сняла с его пояса наручники и, скомандовав: «Руки назад!», замкнула их на запястьях бандита, потом быстро метнулась к ближайшему недобитку, вернулась и заковала лодыжки боевика.

– Ты извини, дед, что так получилось, – наконец-то обратилась агентесса к застывшему за столом, будто в столбняке, старику. – Кровищи тут натекло, паркет, наверное, менять придется…

Ошалевший от неожиданных действий самозваной внучки, судья безмолвно покачал головой, да и что он мог сказать в ответ на такую трогательную заботу о поврежденном паркете?

А Некта тем временем выскользнула из кабинете, вернувшись буквально через пару минут с большим рулоном полиэтилена, оставленного где-то в кладовке добросовестными строителями. Расстелив черный пластик на полу рядом с шокированным и продолжающим стоять на коленях закованным бандитом, девчушка резким ударом ноги повалила его на бок, тут же виновато оглянулась на старика за столом и попросила скромненьким, невинным голоском:

– Ты бы вышел в каминный зал, дед? Ну, позвонил, куда следует, в полицию там, или своим, судейским. Надо же это дело как-то оформлять по закону, верно? А я пока поболтаю вот с этим… тебе неприятно будет такое видеть.

Старик послушно встал из-за стола, брезгливо задирая ноги, перешагнул через все еще мелко подергивающегося вожака и молча ушел в соседнее помещение, оформленное в готическом, мрачноватом стиле. Остановившись возле камина, он снял, было, трубку телефона, висящего на стене, но в этот миг из соседней комнаты раздался такой тоскливый, наполненный болью, нечеловеческий вой, что судья едва не позабыл, куда он хотел позвонить. Вой оборвался также внезапно, как начался, и Иван Кузьмич, пересиливая себя, набрал нужный номер…

… – Ну, вот, говорила же тебе, что будет больно, если не захочешь по хорошему, – с укоризной выговаривала боевику, лежащему на полиэтилене со спущенными штанами и расстегнутой рубахой, Некта. – Сразу бы все рассказал и не мучился так…

До того с трудом доходили звуки её голоса, в глазах бандита стояла мутная пелена звериной жестокой боли, сквозь которую боевик едва различал стоящую у стола девчушку со слегка запачканным чьей-то кровью листком бумаги в руках. Из дверей, ведущих в каминный зал, выглянул судья, стараясь не замечать бандита на полиэтилене, сказал негромко:

– Скоро будут. Ты бы, внучка, пистолет куда-нибудь подальше от себя положила, а то ведь запустят первым осназ, те разбираться не будут…

– Ладно, только – через секундочку… – кивнула Некта, шагнула подальше от стола и вскинула оружие…

Три выстрела прозвучали один за другим. Торопиться в этот раз было не нужно, и все пули попали точно в цель.

… когда осназовцы – автоматы навскидку, движения плавные, но рваные, никогда не угадаешь, куда шагнет боец в следующее мгновение – не ворвались, проникли, просочились в кабинет, агентесса мирно сидела у стола прямо на полу, обхватив руками колени, повернувшись к вошедшим чуть полубоком, чтобы четко было видно – никакого оружия на ней нет. Вслед за бойцами в таком же снаряжении – бронежилет, массивные налокотники и наколенники, шлем с затененным забралом, городской камуфляж – вошел их командир, подполковник Семенов со своим помощником, огляделся, предварительно подняв надо лбом темное стекло, сунул в набедренную кобуру большой армейский пистолет и снял шлем, привычно отирая лоб рукавом.

– Ну и бойня, – негромко сказал за его спиной капитан Осов.

– И кто все это натворил? – поинтересовался подполковник, подходя поближе и еще раз, теперь внимательно и придирчиво рассматривая трупы.

– Если скажу, что я, поверишь? – поинтересовалась Некта, вставая с пола.

Командир осназа недоверчиво покачал головой. Худенькая, совсем еще девчонка на вид, агентесса не доставала ему даже до плеча. Совсем недавно подполковник Семенов читал дочке книжку про Алису в стране чудес, потому и подумал словами из нее: «Все чудесатее и чудесатее…» А потом спросил, непонятно на что рассчитывая:

– А добила их зачем?

– Так я никому клятвы Гиппократа не давала, – серьезно ответила Некта. – Таких лечить – только время тратить.

– Ну, правильно, – из-за плеча командира поддакнул его помощник, он и сам был такого мнения.

– У меня для вас маленький подарок, – сказала агентесса, протягивая подполковнику помятый и чуток окровавленный с одного края листок бумаги, на котором очень небрежно был выполнен план какого-то дома с окрестностями. – Там крестиками помечены постоянные посты. Вот эти… потерпевшие… как раз оттуда и пришли.

– Где такое место? – вглядываясь в схему, машинально поинтересовался Семенов.

– Охрана вооружена автоматами, пистолетами, есть гранаты, на чердаке точно установлен ручной пулемет… про ножи и кастеты, думаю, говорить не надо, – продолжила пояснение Некта, отмахнувшись от вопроса командира. – Где-то внизу, в подвале, тайник с оружием и боеприпасами. Мне кажется, официально зарегистрированного там нет. Если не будете долго согласовывать с начальством и получать всякие прокурорские и судебные санкции, то адресок я вам прямо сейчас надиктую…

– Диктуй, – кивнул подполковник и оглянулся на помощника: – Всех ребят в автобус, боевая операции, пусть не забудут сменить магазины на полные…

Некта едва успела негромким шепотком назвать улицу в известном всем загородном поселке и номер дома, как в кабинет судьи теперь уже не проникли – ворвались несколько человек в штатском и странных, незнакомых мундирах, а следом за ними – с десяток высоких полицейских чинов. А оба осназовца, воспользовавшись возникшей суматохой и обязательной в таких случаях неразберихой, незаметно исчезли, будто испарились из помещения.

Слегка подрастерявшаяся в немыслимой толпе экспертов, генералов, оперативников и прокурорских следователей, которые не обращали на девчушку ни малейшего внимания, а старались говорить одновременно, причем – каждый о своем, агентесса заметила, как приоткрылась дверь каминного зала, и чуть заглянувший через образовавшуюся щель старик поманил её к себе.

В тихом сумеречном полумраке пустого помещения даже представить себе было трудно, что буквально за стенкой происходит такая кипучая деятельная и никому не нужная по сути своей суета. За небольшим столиком в сторонке от огромного камина устроился какой-то субъект в странном прокурорском мундире, да старик прохаживался длинными шагами вдоль стены, периодически прихлебывая из пузатенького, довольно объемного бокала темную янтарную жидкость, распространяя на все помещение запах коньяка.

– Тебе налить? – поинтересовался он у Некты, скромно остановившейся сразу при входе.

– Налить? – задумалась агентесса. – Нет, пожалуй, не надо, а то начну – потом не остановить.

– Девушка, пройдите пожалуйста ко мне, присядьте, – позвал от столика прокурорский.

Старик поощряюще кивнул, мол, не волнуйся, все в порядке, и я рядом.

Но без этого жеста агентесса и не думала смущаться или трепетать перед незнакомцем, девушка спокойно присела на строгий стул с высокой спинкой и закинула ногу на ногу, слегка отстраняясь от стола.

– Меня зовут Аркадий Яковлевич Надельсон, – деловито представился мужчина. – Я старший следователь по особо важным делам городской федеральной прокуратуры. Буду вести это дело. Ваше имя и анкетные данные я уже знаю, Иван Кузьмич любезно предоставил мне нужные сведения. Поэтому сейчас мы просто поговорим о происшедшем. Хорошо?

Некта молча кивнула, соглашаясь со словами следователя. Она, конечно, недолюбливала полицейских, сыскарей-оперативников, следаков с их хитрыми, невинными на первый взгляд вопросами, их профессиональную привычку подозревать всех и всегда, но сейчас девушка просто устала. Ей хотелось встать под душ, смыть пот и слюни допрашиваемого боевика, кровь с ладони, попавшую туда случайно, запах ружейной смазки и сгоревшего пороха, кажется, пропитавший её руки.

– Скажите, пожалуйста, каким образом служебное оружие уважаемого судьи оказалось у вас? – состроив невинные глазки, будто спрашивал о забытом в песочнице детском совочке, поинтересовался Надельсон.

– Взяла у деда потренироваться, – равнодушно ответила агентесса.

– Потренироваться в чем? – успел спросить следователь, но тут же перебил сам себя: – Это неважно. Вы где-то учились стрелять, ухаживать за оружием?

– Нет, это получилось спонтанно, – ответила Некта, откровенно улыбаясь во весь рот. – Взяла пистолет, зашла в комнату. Бах-бах!!! Гляжу, а все уже валяются убитые…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю