Текст книги "Время и люди"

Автор книги: Юрий Левичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Слушай, Владимир Александрович, а ты своих бойцов невидимого фронта позовёшь?

– Просят, чтобы пришли,– отвечает…

– А резидентов с агентами не просят явиться с партбилетами?

Собеседник рассмеялся, оценив шутку… И продолжил в том же духе:

– Я своих берегу… А ты своих?

– Моих уже давно за пьянку да за баб из партии исключили. Это твоим можно всё!

Когда перешли на серьёзный тон, решили, что объявить – объявим о встрече, но руки выкручивать никому не будем.

За несколько месяцев парторганизация УВД сократилась почти на сто человек. Люди были разочарованы действиями Центрального Комитета. Многие поддались протестным настроениям и их можно было понять. Отдельные руководители засылали гонцов, чтобы в приватной беседе я подсказал, что им делать с партийной принадлежностью. Отвечал: – Пусть ведут себя так, как считают нужным. Им за принятое решение ничего не будет… – Но рвали партбилеты и плевали в лицо мне только те, кто вступил в неё в своё время из-за конъюнктурных соображений. И во мне видел символ своих неудач и разочарований. Я не обижался… Все люди разные, ничего не поделать… Мне же досталась участь громоотвода. Так решило руководство…

Ну, а встреча с партноменклатурой прошла скучно… Люди ухмылялись на странные доводы партийных бонз в оценке общей ситуации как в стране, так и в области. Никто на трибуну не вышел. Молча собрались, молча разошлись… В глазах у сотрудников читалось недоумение: – Зачем собирали..? -

Как-то в августе 1991 года начальник УВД Ю.Г.Малыгин попросил меня зайти к нему. К подчиненным он обращался исключительно на «вы»:

– Юрий Иванович, тут нас с Вами приглашает на разговор первый секретарь Самарского обкома КПСС Валентин Степанович Романов. Там же и члены бюро обкома будут… Сказали, чтобы были завтра к 11-00.

– Сказали, значит будем, Юрий Гаврилович… А что зовут-то?

– Вопрос на месте…

– Мне с Вами в машине ехать?

– Да, поедем вместе…

Утром мы были в обкоме у «первого»…

*****

В приемной ждать не пришлось… Нас пригласили в кабинет, где за длинным столом для заседаний находилось шесть-семь человек членов бюро. Напротив сидел Александр Привалов, секретарь Самарского районного комитета КПСС, на его территории базировалось областное Управление… Во главе возвышались стол и седеющая шевелюра Валентина Степановича Романова, первого секретаря обкома.

– Здравствуйте, товарищи! – голос «первого» был спокоен… – Присаживайтесь… Мы пригласили вас, чтобы прояснить каковы настроения у личного состава самарской милиции. Какие проблемы у коммунистов УВД. – Валентин Степанович сделал ударение на слове «коммунисты»…

– Пожалуй правильным будет первым послушать секретаря парторганизации. Пожалуйста, Юрий Иванович… -

Я вкратце обрисовал ситуацию… Изменения в обществе и появление демократических платформ в самой партии заставляют людей искать свои ответы на происходящее. Из-за резкого снижения уровня жизни в стране авторитет КПСС в их глазах падает. Многие сотрудники сдают партбилеты. Но на исполнение ими служебных обязанностей это ни в коей мере не сказывается. Выполняя решения последней партконференции УВД, где меня избрали секретарем и в соответствии с Уставом, мы отправили в ЦК обращение, согласно которому просили рассмотреть возможность закрепления в партийных документах положения о приостановке членства в КПСС лицам при службе в вооруженных силах и правоохранительных органах. А впоследствии законодательно закрепить его и для всех иных политических партий в СССР. Это следовало из того, что на Съезде Советов была исключена из Конституции ст.6. До настоящего времени ответа на обращение не получено.

Ну, а в целом ориентируем руководство и личный состав на четкое исполнение закона, на поддержание должного общественного порядка в области.

Примерно таким коротким и оказалось моё выступление.

Вопросов от членов бюро не было… Все ждали реакции первого.

Романов откашлялся:

– Уходят? Ну и пусть уходят… Насильно в партии держать никого не будем… А может быть нам укрепить партийную организацию УВД? – он критически взглянул на меня, а потом вопросительно на секретаря райкома.

Привалов отрицательно покачал головой…

– Нет, Валентин Степанович… Левичева избрали коммунисты Управления. Он делает всё, что в его силах. Он на своем месте…

Романов глянул на генерала Малыгина:

– Юрий Гаврилович, а что же Вас коммунисты даже в состав партийного комитета УВД не избрали… Как же так? А ведь всё может измениться в ближайшее время в стране… Что скажете?

Так вот она, настоящая цель приглашения в обком, – пронеслось у меня в мозгу,– проверка на лояльность! Тут любое неудачное слово или выражение генерала может быть истолковано превратно, и потом этого уже не исправить. Юрий Гаврилович что-то говорил, но получалось неубедительно…

– Валентин Степанович, разрешите я попробую назвать вещи своими именами, дабы не ходить вокруг да около? Может быть у меня получится дополнить генерала? – «Первый» явно не ожидал такой прыти от какого-то капитана милиции, но согласно кивнул головой:

– Своими именами назвать? Ну-ну… Попробуй…

– Никакого недоверия Малыгину коммунисты Управления не высказывали. Он не выставлял свою кандидатуру на выборах партийного комитета. Считаю его решение в нынешних условиях правильным. Если быть честным, то это мы с вами просрали ст.6 Конституции на Съезде Советов. -

Глаза у членов бюро обкома округлились и все уставились на меня, как на прокаженного. Видимо стены этого кабинета еще не слышали столь смачных выражений. А я продолжал, распыляясь, дальше:

– Я умышленно говорю «мы» не потому, что из всех нас только Валентин Степанович участвовал в работе того Съезда. Там голосовали и два сотрудника милиции, которым самарцы также оказали такое доверие. Это генерал Данков и депутат Мальков. Сегодня для органов внутренних дел может быть верной только одна позиция. Это Конституция и требования Закона. И партийные решения не могут быть приоритетом. А вот если мы не обеспечим в области должный общественный порядок, а тем более допустим безобразия, этого и нам, и вам не простят ни коммунисты, ни беспартийные жители Самары.

В кабинете стало тихо… Уже никто не смотрел на меня или генерала Малыгина. Никто не смотрел на «первого» или в глаза друг другу. Члены бюро опустили головы… Да и сам Валентин Степанович уперся взглядом в лежащую на столе красную папку с бумагами.

Через какое-то время в тишине все услышали голос первого секретаря Самарского горкома КПСС Владимира Ивановича Золотарёва, он первым поднял голову:

– А ведь капитан по большому счету прав… -

– …Вы свободны, товарищи… – Романов посмотрел на нас с Малыгиным и мы вышли из кабинета…

Уже в машине Юрий Гаврилович спросил:

– А не больно резко ты за меня вступился?

Он впервые обратился ко мне на «ты»… И это показалось мне признаком доверия…

– Товарищ генерал, надо чтобы хоть кто-то сказал им, что творится в умах обычных милиционеров. А вдруг это поможет принять верное решение? Мы же не знаем, что нас ждет впереди…

Через несколько дней по всем телевизионным каналам пронеслось «Лебединое озеро». Скоро стало ясно, что насильственное отстранение Горбачева от власти не удалось. В райкоме выдали документы на всех коммунистов, стоящих на учете. Я их раздал владельцам. Придя утром на работу, увидел, что табличка с надписью «Партком» у двери кабинета, – отсутствует.

Коммунистическая партия в СССР стала вне закона.

*****

… В эти августовские дни уже на протяжение многих лет я мысленно возвращаюсь в год 1991-ый… Тот самый, когда страна СССР забилась в предсмертных конвульсиях. Я пытаюсь найти ответ на вопрос, – были или нет убийцы у неё? То что были могильщики,– это понятно… А убийцы? Или же страна умерла своей смертью, пусть даже после тяжелой и продолжительной болезни, как писали тогда о кончинах её прошлых вождей? И не нахожу однозначного ответа… Мне трудно судить об общем, тогда как сам я , – свидетель исключительно частного.

Самарская область пережила тот август сравнительно спокойно. И пришедшие к власти на новой волне больше лукавят, приписывая себе победу на митингах. Победа приходит тогда, когда одни отказываются от власти, а другие её подбирают. Это случается отнюдь не на митингах… Хотя популярность их лидеров безусловно оказывает влияние на массы. «Бориску на царство!» – таков был тренд того времени. Вот только итог дирижирования забугорным оркестром отрыгивается нами до сих пор…

…У меня сложилось впечатление, что наше с Малыгиным августовское приглашение в обком КПСС было первым в последующей затем череде встреч руководства области с силовиками. А если это так, то тот разговор просто не мог пройти бесследно! И потому важен итог… Сразу после путча от своих должностей были освобождены командующий Приволжско-Уральским военным округом генерал-полковник А.М.Макашов, который и не скрывал своих убеждений, а также начальник управления КГБ по Самарской области генерал-майор А.Н.Егоров. О его позиции можно лишь догадываться…

Руководители областной милиции и прокуратуры Ю.Г.Малыгин и В.В.Казаков остались на стороне закона. Их ведомства продолжили функционировать без потрясений.

Что это объясняет? На мой взгляд,– следующее…

В области, как впрочем и во всём СССР, существовало два пути разрешения конфликта. Силовой,– с сохранением существующего положения, но чреватый акциями массового неповиновения… И отказ от власти с целью стабилизации общественного порядка и недопущения в дальнейшем возможных жертв столкновений.

Команда Валентина Степановича Романова приняла сторону закона. И только за это она достойна уважения. Эти люди решили, что отказ от власти в такой ситуации сохранит жизни многим самарцам. Что было терять? У коммунистов не было ни дворцов, ни яхт… Не было миллионных зарплат… Были какие-то привилегии, были идеи, в которые верили с детства… Что по сравнению с ними власть? Для них она оказалась ценностью меньшей. Ценностью, которой можно пожертвовать во имя… И они оставили её, проявив поистине гражданскую мудрость.

Новая власть в Москве показала себя во всей красе в октябре 1993-го… Расстреливая народных избранников из танков, она защищала не общественное спокойствие или собственные идеи. Она воевала за свою собственность. И здесь, на мой взгляд, различие этих двух миров…

Ну, а какой кому ближе, каждый решает сам…

…Юрий Гаврилович попросил зайти в его кабинет.

– Здравствуй, Юрий Иванович! Какие мысли, какие планы? На каком поприще хотел бы послужить, говори…

– Здравствуйте, Юрий Гаврилович! Если не гоните, то служить буду там, куда пошлёте…

Малыгин улыбнулся…

– Ты и в уголовном розыске справишься, я это чувствую… Но предлагаю БХСС, думаю там ты быстрее сможешь сделать карьеру… Слово за тобой. На мою помощь можешь расчитывать…

– Если Вы согласитесь, я мог бы заняться вот чем…

Брови Малыгина поползли вверх. Видно было он ожидал, что я с радостью соглашусь на его предложение о продолжении службы в УБХСС или БЭП, как стали называть эту службу по-новому… А тут иное…

– Сегодня повышенное внимание следует уделять средствам массовой информации. Время того требует… Галине Павловне Шараповой в одном лице трудно будет формировать имидж милиции в новых условиях. Нужно создавать серьезную службу на этом направлении. Я мог бы заняться этим. Но с одним условием… Давайте сделаем так, чтобы новая, но немногочисленная служба, подчинялась Вам напрямую. Ведь именно первое лицо формирует политику ведомства в обществе.

Генерал задумчиво посмотрел на меня…

– Да, это верно… Но ведь карьеры там не сделать?

– Для меня главнее заняться делом, которое по душе. Которое я вижу актуальным. Остальное,– второстепенно…

– Ну, что ж… Я отдам необходимые распоряжения… Жду предложений по формированию пресс-службы…

– Спасибо…

С тех пор Малыгин чуть ли не ежедневно заходил в наш кабинет, интересовался медийными новостями, делился своими оценками происходящего. А совсем скоро я стал участником важнейших совещаний с его замами и руководителями подразделений прямого подчинения.

Время между тем, выбирало новых героев… Уже в ноябре после подписания Беловежских соглашений Ельцин отчитался перед Вашингтоном о создании СНГ и развале СССР. В декабре Горбачев оставил пост Президента… Конец великой державы был закреплен юридически. "Парад суверенитетов" завершился…

*****

90-е годы в Самарской области проходили знаково для всей России… Наличие промышленных гигантов, таких как АвтоВАЗ, предприятий космической отрасли, авиастроения, металлургии, нефтехимии, машиностроения с одной стороны обеспечивали работой население, а с другой,– явились мощным раздражителем, когда начались массовые задержки с выдачей зарплат рабочим и сокращения производств… Денежной массы не хватало катастрофически… Проблемы начались и у бюджетников. И милиции в том числе…

– Иваныч, спасай! Дай «пятнашку» до получки! Погибаю!– в кабинет пресс-службы, в котором ранее размещался партком, ворвался один из моих знакомых сотрудников. Ни на кого вокруг не глядя, он с мольбой в глазах ринулся к моему столу…

За пять минут до этого к нам зашел начальник УВД генерал-майор милиции Ю.Г.Малыгин и сидел в кресле у окна с газетой в руках. Мы обсуждали последние новости и дальнейшую стратегию и тактику самарской милиции в плане реакции на медийные события в обществе.

– Вадим, у меня тоже сейчас проблема с деньгами… Давай зайдешь позже?

– Иваныч, горю! Выручай!

Малыгин откинул газету:

– Давайте я Вам помогу… Хотя и у меня ещё зарплаты не было…

Тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и не глядя на собеседника взмолился вновь,-

– Я ж у тебя прошу, Иваныыыч!!!

Валерий Корниенко, работавший со мной, хватался поочередно то за глаза, то за живот, то за рот, чтобы не прыснуть от хохота и не смутить ни просящего, ни дающего…

– Нету у меня, Вадим! Чего пристал? – я ответил ему с серьезной миной,– Тебе ж генерал предлагает, чего не берёшь?

Тот наконец, перевел глаза на сидящего в кресле… Рот у него стал медленно открываться, затем беззвучно закрываться… И с каждым таким движением глаза всё больше и больше вылезали из орбит… До него дошло, что напротив и правда сидит начальник УВД. Набрав воздуха в легкие, дабы хватило сил для последнего рывка, парень буквально вылетел из кабинета!

Дружный взрыв хохота проводил несчастного. И потом еще долго в УВД ходило среди сотрудников выражение,– «Пойти деньжат у генерала занять, что-ли?» Оно стало эдаким своеобразным мемом…

– Да не оскудеет рука дающего,– слышилось в ответ…

– Да не отсохнет рука берущего,– хохотали во след!

Между тем оперативная обстановка в области складывалась весьма напряженная… И тут было не до смеха… В банковско-финансовой сфере получили распространение фиктивные платежные документы. Среди них особо выделялись так называемые «чеченские авизовки». Со счетов умыкали гиганские суммы! И нужно было время, чтобы создать систему надежной защиты банковского сектора. Со всех экранов телевизоров Леня Голубков призывал население стать его партнером, чтобы купить жене новые сапоги, вещали чумаки и кашпировские, а представители японской «Аум сенрикё» свободно распевали свои псалмы в радиоприемниках на кухнях и в автомобилях. Это было необычно. И распознать сразу, где есть правда, а где ложь не просто. Но самарские милиционеры учились отличать зерна от плевел. Это было нужно людям… Хотя то, что было нужно, так сказать, «заслуженным людям» – тоже становилось ясно… Со временем…

Общеуголовная кривая росла вверх. Озлобленность в обществе достигала апогея. Увеличивалось число убийств… И не только бытовых… Перегон автомашин из-за границы для перепродажи становился выгодным бизнесом. Только он обрастал криминальными наростами. Машины угонялись в Германии и Польше. Причем угоняли такие марки машин, какие заказывали клиенты… Они переправлялись через границу, перебивались номера… Их продавали покупателю, а тот через какое-то время узнавал, что она украдена и ему не принадлежит. Перегон из-за бугра стал опасным бизнесом. На российских дорогах бандиты требовали денег за право проезда. Сопротивляющихся избивали или даже убивали. Машины либо сжигались, либо угонялись… Катастрофические размеры приобрели кражи отечественных автомашин. Их молниеносно разбирали на запчасти после угона. И найти их уже не было никакой возможности.

С такого преступного бизнеса поднялись многие бандитствующие группировки. А потом перенесли его на крышевание начинающих коммерсантов, «челноков», кооперативщиков, и прочих…

В «лихие 90-ые» Тольятти казался раем для бандитов. Постепенно чуть ли не весь бизнес, связанный с торговлей автозапчастями для всего модельного ряда АВТОВАЗА стал с криминальным оттенком. Распредвалы, радиаторы, выхлопные трубы тащили с завода все, кому не лень. Милиция ВАЗа ловила целые фуры с ворованными запчастями. Случались перестрелки с бандитами!

Органы внутренних дел проигрывали в той войне… Нельзя объять необъятное. Это понимали многие, но как об этом сказать? Как успокоить людей?

Приходит решение,– нужна своя телестудия! Но денег в УВД,– ни гроша… И заготовив с десяток писем в крупные организации и мощные предприятия, я мчусь к их руководителям в надежде изыскать недостающие средства. Но и там денег нет… Рабочим платить нечем!

Кое-как буквально по крохам удалось насобирать на самое примитивное телеоборудование. Мы стали выходить в эфир! Вначале с Людмилой Такоевой в её «Студии-1», а затем и с собственной телепрограммой на одном из первых коммерческих каналов в Самаре. Генерал Малыгин выделил нам машину,– десятиместный «РАФик»… Процесс пошел…

*****

Как-то у нас с Юрием Гавриловичем спор завязался… Нужно было в МВД заключение отправить по поводу разрабатываемого в законодательных недрах страны Закона «Об оружии».

– Как думаешь, Юрий Иванович,– что отвечать в экспертном заключении? Разрешить в свободной продаже оружие, нет ли? Давай посоветуемся…

– Я думаю, охотничьего хватит… Оно и то, нет-нет, – да пальнёт куда не нужно… С этим бы порядок навести…

– Это, да… А самозащита?

– Это вы о короткоствольном что-ли, Юрий Гаврилович? Думаю, если в МВД нормальные люди, то и позиция ведомственная должна быть однозначная! Никакого такого оружия в обороте быть не должно. Бандиты его и без разрешения на раз-два добывают. Узаконим, упростим им задачу… А самозащита,– это от лукавого всё… Хорошие деньги, видать платят кому-то за подобные законы.

– Слушай, дай закурить!

Я вытаращил глаза на генерала:

– Так Вы же не курите? А у меня только «Прима»…

Щелкнул зажигалкой, но тут же поперхнулся.

– Я сейчас у соседей что-нибудь приличное стрельну,– пожалел я его и выскочил в коридор.

Через кабинет работали ребята с УБЭП, для шефа пожертвовали «БТ», эту сигарету Малыгин курил свободно, хоть и без видимого удовольствия…

– Ты понимаешь, просят положительный отзыв…

– Ну, а я о чём, товарищ генерал! Потому и просят, что сильно надо… Вам решать… Хотя, думаю, в верхах уже и без нас всё решили… Но покорежиться не мешало бы. Мало ли…

– Ладно, подумаю… Время ещё есть…

Не знаю, было ли время и сколько его оставалось, но через неделю узнал, что в Москву ушло положительное заключение на законопроект. И этот факт меня не удивил по большому счету. Забугорные лекала плотно ложились на Россию. Всё, как на Западе! Этот тренд всё больше и больше находил применение у нас. И многим казалось, что вместе с «ножками Буша» скоро и к нам придет изобилие и счастье. А уж личную собственность мы сумеем защитить. Пусть даже с разрешенным пистолетом в руке… А закон «Об оружии» конечно был принят… Правда года через два после этого случая, и даже уже после ухода генерала Малыгина на заслуженный отдых.

Человек по своей сути бесконфликтный и спокойный, он как-то странно смотрелся на фоне прогрессирующей и матереющей преступности. Но все структуры милиции работали достаточно уверенно и четко. Не обладая ораторскими и артистическими способностями предшественника, Юрий Гаврилович тем не менее не чурался средств массовой информации и по мере появления веского повода встречался с журналистами. А вот руководители служб охотно шли на контакты, и потому разница в восприятии органов внутренних дел при Данкове и сейчас нивелировалась этой активностью. Но время требовало громких побед над преступностью. Работа же по привлечению к ответственности главарей преступных формирований нуждалась во времени. И такие факты обнародовались при первой же возможности…

Руководство ждало приезда бригады МВД России для комплексной проверки. Мы провели изучение общественного мнения о деятельности самарской милиции. Издали обзор, где показали реальные цифры того, как относятся к нам жители и трудящиеся области. 51,2% в целом доброжелательно отзывались о работе органов внутренних дел. В это же время в УВД сменился один из заместителей начальника Управления.

Мне позвонила секретарь из приемной Малыгина и попросила зайти к начальнику.

– Вызывали, Юрий Гаврилович?

– Да, Юрий Иванович… Что же ты меня подводишь?

– А что случилось?

Малыгин взглядом указал на своего нового зама. У него в руках я увидел наш обзор с итогами изучения общественного мнения. Тот с возмущением произнёс:

– Скоро комплексная… А тут такие цифры, только 51,2% доверяют милиции… У нас даже раскрываемость и та под под 80%… Это что же о нас подумают?

– Что скажешь? – спросил Малыгин…

У меня с утра было непонятное настроение, а тут кто-то решил озаботиться чужими проблемами. Плохо сдерживаясь и на высоких тонах попытался доказать, что эти данные не так уж и отвратительны. А тем паче они реальны. Мы не участковым анкеты раздавали, чтобы они их открыжали, а сами ездили по предприятиям, организациям и учебным заведениям. Объяснил, что люди судят о милиции в процессе общения с ее представителями. И обиженных много по реальным причинам. Кому же понравиться, если штрафует гаишник. Или гонит дежурный с заявлением, или ППСник убирает с тротуаров бабушек, торгующих семечками… Сам себя не слыша распалялся всё больше и больше…

– Эти цифры никого не дискредитируют. Потому что они реальны,– закончил я свою пламенную речь.

– А ты чего материшься? – Малыгин смотрел на меня даже с некоторым испугом…

– Правда? А я и не слышу… – желваки так и ходили на моём лице…

– Да ну, вас… Разбирайтесь сами… – махнул он рукой и мы вышли из кабинета.

– Ты когда-нибудь здорово влетишь, разговаривая таким тоном с начальством, – вполголоса произнёс мне недавний оппонент.

– У вас свои цифры аналогично показателей прошлого года (АППГ), вот и маркитаньте с делами направленными в суд, возбужденными, отказными и т.д. Я туда не лезу. Это за них вы по шапке можете получить… А за реальное отношение населения к милиции пока ни один руководитель не пострадал. Я же сам за свой участок работы отвечу, коли спросят…

Собеседник недоверчиво покачал головой…

Кстати, по результатам комплексной проверки наши опыт и практика работы с населением, в том числе и по изучению общественного мнения, были рекомендованы МВД, как одни из лучших в России. Члены бригады тоже проверили, что думают самарцы о своей милиции. И по их данным цифры оказались даже немного лучше. Но это так… Между прочим…

*****

…Я любил работать по субботам. Этот день хоть и считался формально выходным, но все руководители областного УВД были на месте. Можно было решать вопросы в спокойной, незадерганной обстановке. И редко случалось, чтобы тебя внезапно срывали с места и отправляли куда-то в район. Единственный день недели, когда можно было подумать о вещах перспективных… Но май за окном шептал, что было бы здорово выбраться с семейством на природу, побродить по лесу, подышать воздухом… Нет… Это только в отпуске возможно… Да и то, если не отзовут. За четыре года нахождения в должности меня частенько «выдергивали» и оттуда. И если удавалось хоть пару недель отдохнуть, это казалось удачей…

Дверь отворилась неслышно… Я даже не почувствовал, как к столу подошел начальник УВД.

– Корпишь над бумагами?

– Да вот, Юрий Гаврилович, думаю о будущей неделе… Надо бы что-то веское по оргпреступности обществу выдать. Не будет в ближайшие дни реализации какой?

– Поговори с начальником УБОПа… У них что-то на подходе. Но я к тебе не за этим…

Генерал с интересом смотрел на большую картину на стене кабинета.

– Уютно у тебя… Кто автор картины?

– Евгений Горовых, наш самарский… Лауреат премии МВД СССР. Это старшина милиции Мальчук со своей служебной собакой. Дик его звали… Вот бы музей самарской милиции организовать, а Юрий Гаврилыч? Я б её туда с радостью передал… Реликвией может стать… А?

– Музей, говоришь? Музей дело хорошее… Энтузиасты нужны… Без фанатиков этого дела ничего не получится. На днях собираюсь в учебный центр поехать. А что, если мы эту картину центру подарим?

Малыгин внимательно смотрел на меня…

– Дарёное не дарят, вообще-то… Горовых Управлению картину передал. Её место в музее… Я бы не спешил, Юрий Гаврилович… Хотя, хозяин – барин! Так у нас на Руси говорят…

Мы поговорили еще о каких-то вещах… Он намекнул мне на некоторые скорые кадровые перестановки в аппарате управления. После чего попрощался и ушел к себе…

Время приближалось к обеду. Дом у меня был через квартал от УВД, но по субботам я не обедал. Часиков в 16-00 обычно уходил и, как правило, на работу уже не возвращался…

Но тут в кабинет заглянул Юрий Макарович Черных… Он лет пятнадцать работал в должности заместителя начальника отдела политико-воспитательной работы, потом политотдела, а теперь вот подразделения по работе с личным составом… И всё замом, хотя сменилось уже четыре начальника УВД. Но авторитетом обладал у личного состава высочайшим. И в Управлении, и на «земле». Самые сложные проблемы в коллективах поручали разруливать именно ему. Я в свое время несколько раз выезжал с ним в подразделения и диву давался, как он мог просто и доходчиво общаться с людьми. На него не обижались даже те, кого приходилось освобождать от должности. Мог убедить, что так будет лучше для дела. Нашего общего милицейского дела… Я даже догадывался, что именно с его подачи в 1990-ом меня выдвинули секретарем парткома УВД.

Но «за бортом» был уже май 1994-го… А учетные карточки я раздал на руки коммунистам ещё в августе 91-го. Сложное было время тогда…

– Ты никуда не спешишь, Иваныч? Муторно на душе… У меня тут имеется чуток. Может, а?

– Дык, ежели партия сказала: «Надо!»,– комсомол ответит,– «Есть!»…

Главное, чтобы поговорить было о чём… – пошутил я…

– Хорошо у тебя тут… Не по-казенному… – изрёк Макарыч…

Мы выпили. Закусили тем, что было в заначке…

– Вот и генерал мне сегодня о том же говорил… Эту картину с Мальчуком хочет подарить учебному центру.

– Эх, ты бы знал скольких трудов мне стоило затащить этого Мальчука в кабинет, когда Горовых с ним столкнулся в коридоре. Простой старшина, а тут им художник заинтересовался с начальством из УВД. Еле-еле убедили позировать. Да… Отменная картина вышла… Нужен музей, тут и говорить не о чем… Таким вещам только там место.

– Вот и я Малыгину о том же твердил… Ничего не ответил…

Повисла пауза…

– Слушай, Иваныч! У тебя хорошие отношения с генералом… Тут такое дело…

Он смутился, что было абсолютно несвойственно для человека, который знал себе цену, хоть и никогда на свете не козырял ей… В 80-ом он в составе сводного отряда куйбышевской милиции обеспечивал правопорядок на Олимпиаде в Москве. Наши работали в Лужниках на центральной арене. Вернулся оттуда с орденом. А тут,– смущение…

– Как говориться, чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган!,– сказал я, дабы хоть как-то разрядить ситуацию… Разлил оставшееся по стаканам.

– Да, уж… Нашел комсомольцев! Одному шестой десяток, другому пятый…

– Не спорю… Не вьюноши уже… Но и не хулиганы ведь? Значит нам можно!

Макарыч наконец улыбнулся… Я понял, что ему хочется выговориться. И вот барьер преодолелся как будто сам собой…

– Ты меня знаешь, Иваныч… Я с какими только начальниками не работал. А тут понимаешь, генерал хочет бабу моим шефом сделать… Да что ж они меня за пустое место держат что ли? Ведь по совести служил всё время… Знают, для меня такое, – хуже смерти… С кем хочешь смогу работать, только не с этой!!!

Тут я вспомнил фразу начальника УВД, которую он обронил несколько часов назад у меня в кабинете: – «Надо бы двух женщин-руководителей из кадров по разным подразделениям развести… Как бы не пересобачились… Эмоциональные, волевые обе. Взбаламутить коллектив могут иначе…».

– Может поговоришь с Малыгиным, он тебя к нам начальником назначит? С тобой-то мы уже не один пуд соли съели, а?

Я молчал… Как сказать человеку, что решение уже принято? Для него это ударом может стать непоправимым… Тем не менее решил ответить, как есть…

– Не получится, Макарыч… Только пресс-служба на ноги становиться начала. Сейчас материальное обеспечение нужно пробивать. Вряд ли это кто-либо сделает лучше меня. Генерал заходил сегодня… Я понял, что он уже принял решение по кадрам и менять его не будет. Такие дела…

Показалось, что лицо у Черныха почернело на глазах…

– Ладно… В отпуск попрошусь пока… Дальше видно будет…

И опустив голову, вышел не прощаясь…

В понедельник рано утром по пути на службу столкнулся с одним из сотрудников УВД.

– А ты знаешь, Макарыч умер?

У меня от неожиданности ноги подкосились…

– Когда?

– В субботу вечером поехал с работы на дачу. На автобусной остановке нашли…

В голове закружилось… Такого не может быть! Это же не кино… Только я один знаю, что всё случилось не просто так. Как всё-таки беззащитно человеческое сердце! Никто не знает, как ему было больно накануне… «Только я, только я, только я…», – стучало моё, – но уже ничего нельзя было исправить…

*****

В кабинете было что-то не так…

Посмотрел на стену, – нет картины с Мальчуком… Видимо сняли по команде генерала, чтобы подарить учебному центру. Одиноко торчал гвоздь, который я сам вбил когда-то для неё… А ведь ещё вчера на этом месте висел шедевр, олицетворявший образ советского милиционера. С мужественным лицом и большими ладонями. Он стоял на страже порядка в стране. …И вот остался гвоздь… Не нужный… Уродливый… На голой стене…

Увижу ли я тебя когда-нибудь снова, старшина Мальчук? …Защемило в груди…

…Эту картину со старшиной милиции и его верным помощником-псом я больше нигде не встречал. Говорят, она какое-то время висела на втором этаже учебного центра. Но потом и оттуда пропала… Где она сейчас? У кого-то в частной коллекции или пылится в гараже? Или её скрывают от наших глаз, как и многое из истории милиции советского времени? Но как можно забывать историю? Как можно забывать своих предков? Вопросы, вопросы… Быть может у её хранителя проснется совесть и он возвратит ее людям? Не знаю… Сегодня иное время. Иные люди… Иные ценности…