Текст книги "Шаг в пропасть"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава четырнадцатая

Команда. Вашингтон. Июнь, 2012

К большому удивлению Чарли Бокеда, который предвидел три часа спокойного сна, им дали выспаться все четыре. Видимо, осознавали, что после затянувшегося обеда выпившие весь коньяк мужчины в любом случае должны основательно проспаться. Причем осторожным стуком в дверь каждой спальни разбудила не кто-нибудь, а сама госпожа Монро. При этом она сразу и причину такой побудки объясняла своим чудесным голосом:

– Вставайте! Нам надо обсудить и сообща составить итоговый рапорт по ночным событиям. Ну и заодно поделюсь свежими новостями, вряд ли вы в курсе последних событий. Вы меня слышите, Сергей?

А тот лежал расслабленно на кровати и опять любовался образом, зависшим перед его мысленным взором.

«Легко, красиво и намного доступнее, чем в кинематографе! – восхищался он, стараясь не шевельнуться и не открывать глаза. – И ведь что самое странное, на этом прекрасном лице я могу идеально рассматривать всю мимику и читать все эмоции, даже не присматриваясь к ауре! Вот сейчас, например, Лилия страшно волнуется и явно стесняется. Хотя всеми силами хочет казаться спокойной и бесшабашной. Это у меня новые способности развиваются или старые совершенствуются?»

Голос за дверью изменился: добавилась сталь вместе с бодрящей свежестью:

– Так вы проснулись или нет?

– Да! Уже пытаюсь поднять свои кости с кровати.

– Сколько вам дать времени на приведение себя в порядок?

– Хотя бы десять минут, – попросил академик и получил несколько больше:

– Через четверть часа жду вас в столовой.

И что заметил вдруг за собой Чернов, так это необычайную скорость после этого и расторопность передвижения. Такое даже впечатление сложилось, будто собирается на первое свидание. Словно семнадцатилетний пацан, за три минуты принял душ, две минуты потратил на бритье, пять минут на одевание и причесывание у зеркала. Причем когда уже спускался по лестнице на первый этаж, в памяти промелькнули видения последнего сна. Нечто ускользающее, эфемерное и таинственное. Но вот только странная уверенность появилась, что в том сне была и Лилия Монро. Вернее, не она сама в своем неестественно расплывшемся теле, а тот самый образ, который возникает при прослушивании чудесного голоса.

«Вот оно! Кажется, раскусил ее тайну! – От озарения Сергей Николаевич замер перед входом в столовую. – Наверняка такие, как она, в древности и послужили прообразами знаменитых сирен. Тех самых сирен, которые заманивали неосторожных моряков призывными стонами и своими чарующими голосами. Ну а в наше просвещенное время такой, как Монро, ничего больше не остается, как быть руководителем любой группы людей. Попробуй такую не послушайся! Хотя… может, это только мне вместе с ее голосом еще и некая красавица мерещится? Надо будет у нее выспросить на эту тему».

Как Чернов ни спешил, но Чарли Бокед уже восседал за столом и как раз рассматривал поданную ему чашечку с кофе. Наверняка его разбудили первым, а может, он уже и сам встал на минуту раньше. Все-таки в душе у русского академика крепло твердое убеждение, что знаменитый английский сыщик во всех своих поступках, открытиях и поисках пользуется именно предвидением. А уже потом хваленой дедукцией. Да и то скорее дедукция, анализ и прочие разглагольствования служат именно для прикрытия паранормального умения. Потому что иначе догадаться про заполненную кем-то пустоту в бетоне – дело невероятное. Ну разве что инопланетянина впихнули туда не кто иные, как хорошие знакомые Чарли. А потом просто подсказали, где и кого разыскивать. Но последнего быть не могло, потому что одним из наработанных с помощью Найденыша умений академика было отличать правду ото лжи.

– Я, как всегда, последний, – пожаловался Сергей Николаевич, входя в столовую и трепетно принюхиваясь к кофейному аромату. – О! Какой запах! Может, и мне чашечка достанется?

– Хоть три! – улыбнулась Колобок, протягивая уже готовый напиток. – Только тогда будем придерживаться одного хорошего русского правила: кто опоздал, тот убирает и моет посуду.

– Ха! – не удержался Чернов от смеха, усаживаясь за стол. – Ваши знания русских правил несколько ошибочны. Не опоздал, а встал из-за стола последним. Вот на него и сваливают мытье посуды те, кто стремится на работу. И кстати, тут нас в обед обслуживала одна девушка. Где она?

– Появится не раньше чем через час уже с ужином для пос тояльцев. – Лилия тоже уселась за стол с приготовленным для себя кофе и внимательно, по очереди осмотрела обоих мужчин. – Мне сообщили, что ваш обед несколько растянулся, но вы, похоже, в хорошей боевой форме.

– Так потому и в форме, – поучительно изрек Бокед, – что хорошо и сытно пообедали. Силенок набрались, выспались… сравнительно. А вот вы как? Где весь день пропадали?

– После вашего ухода из Пентагона я тоже долго метаться не смогла. Так и свалилась где-то в комнате, напоминающей казарму. Потом удивилась, что проснулась одна и меня никто не беспокоил. Где-то рядом и Ричард отсыпался. Но вот когда мы глаза раскрыли и горячего чая испили, вот тогда на нас и попытались наброситься с допросами эти любопытные ловцы шпионов. И уж как они о ваших дедуктивных методах выспрашивали, как выспрашивали! – Рассказчица моталась при этом всем телом, словно воочию показывая, как ее укачивало от волн вопросов, а потом резко замерла. – Но мы их живо на место поставили, больше часа и разговаривать с ними не стали. Тут такое вокруг творится, а они… Кстати, а вас о чем-то спрашивали?

Чернов не удержался от печального вздоха:

– Да так, часа четыре всего лишь. – И сам первым рассмеялся. – Пытались вытянуть у меня профессиональную тайну: как это я, специалист по летающим тарелкам, так быстро и точно указал местонахождение инопланетянина. Их даже сам факт обнаружения нами гравитационного разрушителя так не интересовал, как бедное несчастное тельце замученного бетоном пришельца. Наверняка нашему английскому коллеге тоже преизрядно досталось при так называемой беседе.

– Ну да, – не стал скрывать сыщик, хотя был уверен, что каждое их слово прослушивается, а каждая эмоция просматривается. – Мало того, мне в упор задали вообще хамский вопрос: сколько мне заплатили русские за то, чтобы я прикрыл их академика своими дедуктивными способностями. И это мне! Пэру Королевства Великобритания! Позор! – После чего он отпил глоток кофе и подвигал в раздумье бровями. – Мне и так деньги девать некуда, зачем мне еще и русские нефтедоллары? Хотя, если бы заплатили в евро…

Получилось довольно смешно, тем более что даже Монро в такую скаредность англичанина не поверила, укорив его с хихиканьем:

– Да полно вам, Чарли! Чтобы пэр Англии, да брал деньги у русских?

– Все берут! А я чем хуже? Мало того, – продолжил он дурачиться с самым невозмутимым и серьезным видом. – Если все правильно оформить, то получилась бы вообще многократная выгода. Смотрите: мне русские платят гонорар за прикрытие. Потом я отчитываюсь за свою работу перед ЦРУ и получаю деньги еще и от них. Ведь не секрет, что у американцев для расчетов тоже евро имеются.

– А как же тогда…

– Да что с Сергеем бы случилось? Его наняла для работы американская сторона, в шпионаже он не замешан, работу свою выполнил, а о прикрытии с моей стороны он даже не догадывается. Ему медаль, мне две… Нет, три! Платят-то мне три стороны! И все купаемся в почете и уважении. Каково?

– Грандиозно! – подтвердила Лилия, всеми внутренними своими силами пытаясь себя заставить не смотреть на веселящегося от всей души Чернова. Что-то в нем такое было. Жаль только, времени не хватало разобраться. – Давайте я вам все-таки последние новости расскажу.

– А Ричард Гонтери где?

– Был здесь со мной, а потом умчался на своем джипе в лабораторию. Там сейчас у нас такое творится! И все наши ликуют, и субсидии просто невероятные подбросили, в общем, без Ричарда там никак. А меня еще попросили остаться на ночь и при самых непредвиденных обстоятельствах наведаться в Пентагон. Но если там до утра ничего не случится, нас еще до обеда отправят по домам. – Женщина заметила, что мужчины хотят высказаться по этому поводу, и предупредительно подняла вверх указательный пальчик: – Но! Как ваш коллега по экспертной группе, я уже уполномочена сообщить, что шутка о медалях – это совсем не шутка. И вам, и мне, и даже Ричарду уже готовятся высшие награды Соединенных Штатов Америки. Так сказать, за подвиг, целеустремленность, высший профессионализм, и так далее, и тому подобное. А так как президент у нас под самым боком, то, скорее всего, ранним утром он нас троих и наградит.

Чарли Бокед лишь подвигал сжатыми губами на такое известие, а вот русский академик несколько загрустил.

– К чему такая шумиха? Мне вообще казалось, что власти постараются полностью замолчать инцидент. Да и в интересах следствия малейшая утечка информации невыгодна. Не хватало, чтобы кто-то из прессы пронюхал про это награждение.

Еле сдерживая себя от смеха, Лилия прищурилась:

– Сергей! Чего это вы такой скромный? Заслужили – надо этим гордиться. Или просто боитесь большого скопления теле– и прочих журналистов?

– Нисколько не боюсь. Приходилось выступать и на всемирных конференциях.

– Тогда вообще вы на коне! Потому что на завтрашнюю церемонию награждения приглашены представители средств массовой информации со всего мира.

– Как – со всего мира?! – Глаза у Чернова расширились словно блюдца.

– А иначе и не получится. Мы ведь все-таки герои. Причем спасшие не только авторитет и престиж США, но и миллионы ни в чем не повинных японцев и жителей береговой зоны Тихого океана. Благодаря предупреждениям от нашей лаборатории и департамента безопасности практически миллионы людей успели эвакуировать в безопасные от цунами места, а в сейсмически опасных зонах предпринять превентивные меры. Все-таки начало землетрясений наши с Ричардом коллеги по институту спрогнозировали довольно точно. Мало того, теперь уже каждый обитатель нашей планеты знает: мы в космосе не одиноки. Картинки и фото с телом инопланетянина транслируют постоянно и везде. При этом звучат одни и те же слова: «Пришелец, отысканный Черновым». Конечно, слова порой меняются местами, но они сейчас звучат тоже чаще всего.

– У-у-у… е-е-е… – скривился русский академик, словно от зубной боли. Кажется, он никак не мог прийти в себя от такой шумихи во всем мире, связанной с его именем. Хотя сразу попытался дать объяснения своей досаде: – Да вы не подумайте, такая гласность меня хоть и шокирует, но я в восторге. Сам мечтал о такой минуте, когда хоть одно правительство заявит про имеющиеся у них в лабораториях тела и останки. Верю, есть такие тела! Иначе и быть не может! Но… как-то мне такой рекламы для моей фамилии ну никак не хотелось. Я ведь все-таки, по официальной версии, вылетел в Америку просто разобраться с очередными фотографиями НЛО. А тут такое…

Он еще помалкивал о том, что уже теперь точно во всем мире по крохам соберут полную информацию не только о нем, но и о его семье. А в таком случае истинный брат Евгений, проживающий тихонько в Италии, может и засветиться. Тогда подставной родственник, именем которого прикрывается сейчас Найденыш, недолго погуляет на свободе. Какой бы бардак или разгильдяйство ни царили в России, определенные специальные службы посматривали за любой деятельностью в сфере паранормальных явлений более чем пристально. И так они глаз не спускали как с самого Чернова, так и с его института, а сейчас, когда во всем мире такое творится!.. Вполне возможно, что уже сейчас Найденыш либо скрывается, либо уже схвачен. Если он зазевался и плохо следил за последними новостями, то мог пропустить тот момент, когда бы следовало наглухо «залечь на дно». Такой вариант братьями разрабатывался на экстренные случаи, так что прятаться было где. Как и заранее были приготовлены некоторые документы. Но вот как оно получится в данном конкретном случае?

Правда, и со ссылкой в данный момент на обычные фотографии какого-то НЛО Чернов кривил душой. Куда он ехал и зачем, он узнал еще во время приглашения от главы всеамериканского научного общества, знаменитого ученого Вилли Ласка. Другой вопрос, что любой знающий человек в Москве ведал только о фотографиях. И если раньше была неплохая уверенность, что американцы в любом случае постараются все оставить в секрете за семью печатями, то теперь, при таком громком разглашении тайны, дома обязательно будут неприятности. И если здесь представители контрразведки допрашивали Чернова только четыре часа, то в России хорошо если обойдется четырьмя сутками.

Вот потому академик и кручинился. Вот потому и не слишком радовался предстоящему награждению. Но если госпожа Монро откровенно недоумевала по этому поводу, то Чарли, частенько слышавший от родителей о том, что творилось в Советском Союзе, от души сочувствовал коллеге и попытался отвлечь его от неприятных мыслей разговором на другую тему.

– Сергей, чего ты так сокрушаешься? – (После выпитой во время обеда бутылки коньяка оба уже перешли на «ты».) – Поверь моему уникальному умению все анализировать. Сейчас мир уже не тот, и бояться тебе нечего. В любом случае имя твое гремит так, что тебя даже на час не смогут где-нибудь задержать для допроса. И советую тебе делать как я после моих громких дел. На все выкрики и вопросы придурков из желтой прессы обо мне я степенно отвечаю: «Читайте газеты, господа, и правительственные коммюнике». Ха! Ты бы видел, как они от этого бесятся! Прямо желчью исходят, только подтверждая свою правильную классификацию.

– Если бы это помогло.

– Проверено. Поможет! И побольше давай обещаний устроить пресс-конференцию в самое ближайшее время. Это очень сильно сбивает с толку любых недругов и держит их в напряжении. А сейчас предлагаю, раз у нас еще есть некоторое время до ужина, расспросить у мадемуазель про два весьма нас интересующих фактора. Вернее, разобраться в вашей жизни, уважаемая Лилия.

– В каком смысле – разобраться? – насторожилась Колобок.

Прежде чем ответить, Бокед допил последний глоток кофе из своей чашечки, жеманно отставил ее в сторону и только после положительного кивка от заметно заинтересовавшегося Чернова принялся объяснять:

– Мы тут во время нашей последней дружеской беседы попытались коснуться одной весьма деликатной темы. И, пользуясь уже проверенной нами схемой вопросов и правильных ответов, стали выяснять: есть ли какая-нибудь причина, которая так кардинально повлияла на ваш… еще раз прошу прощения, Лилия, тема, повторюсь, очень деликатная… на ваш внешний вид.

В тот же момент стало хорошо заметно, как женщина стала краснеть.

– Мой внешний вид?

Казалось, она сейчас либо закатит истерику, либо устроит жуткий скандал. Но невозмутимость и полное спокойствие англичанина действовали как ледяная вода на перебравшего алкоголя пьяницу:

– Вы ученый человек. И вы должны понимать – с вами что-то не так. К тому же Сергей рьяно настаивает: судя по вашему голосу, вы просто обязаны быть красивой женщиной. А этого не произошло. Значит, следует отыскать причину сбоя.

– Искали. Много раз! – Несмотря на пунцовость щек, Монро задышала более равномерно. – В том числе меня осматривали и великие медицинские светила. Но ничего конкретного, что можно было бы излечить, не отыскали. Так что зря стараетесь. Ничего у вас с выяснением причины моих болезней не получится.

– А мы и не искали причины! – ошарашил женщину Бокед. – Мы всего лишь попытались отыскать тот период жизни, когда у вас что-то произошло. Тот самый момент, когда вы или заболели, или получили травму.

Колобок после этих слов стала уже весьма опасно бледнеть. Видно было, насколько ей тяжело говорить и с каким трудом она сдерживается, чтобы не взглянуть в сторону Сергея Николаевича.

– Период? А разве такое можно определить?

– Может, и нельзя. Но мы попробовали. И определили нашими методами с точностью до одного месяца. Хотите знать?

Лилия совершенно не верила в то, что такое возможно. Вернее, что это принесет хоть какую-то пользу. Тем более, что по сути ей никто и не обещал отыскать причину болезни, а уж тем более дать нежданное лекарство от сковавших тело болячек и страшного нарушения обмена веществ. Но как она хотела! Как она желала хотя бы узнать тот самый пресловутый период!

Поэтому паузы перед ответом почти не последовало.

– Конечно хочу!

– Тогда слушайте и не удивляйтесь. А потом сразу постарайтесь сильно-сильно сосредоточиться, закрыть глаза и припомнить, что именно с вами произошло или случилось в возрасте… – Чарли сделал тонко выверенную паузу и только потом произнес: – В возрасте шести лет и четырех месяцев от роду?

Но после озвучивания этого вопроса прошло минут пять, прежде чем бледная Лилия открыла глаза и смогла ответить:

– Не помню, ничего не помню.

Глава пятнадцатая

Вашингтон. Июнь, 2012

На ужине, чтобы стимулировать воспоминания Монро о своем детстве, оба товарища по команде довольно подробно рассказали о себе да и о своих первых, самых ярких воспоминаниях в жизни. Получилось довольно интересно и живо. Хотя нет-нет, а у женщины глаза и стекленели, словно она вываливалась из действительности. Настолько она настойчиво пыталась вспомнить начало седьмого года своей жизни.

Она даже оправдывалась перед коллегами:

– Мне в самом деле жутко интересно. И вот чувствую: есть там нечто важное, есть! Но вот никак анализу не поддается.

Но что Бокед, смягчая улыбкой свой напускной апломб, заявил:

– Ваше задание, милочка, не анализировать, а вспоминать! Все подряд из того, что помните. А уж разобраться, что там важное, а что нет, – это уже наша прерогатива.

– Ну не буду же я вам описывать, как играла в куклы, укладывала спать их в кроватки, потом в домики или как играла со своими соседками в саду?

– Некоторые детали можете опускать, – кивнул согласно Чернов. – Но вот все стрессовые ситуации и все, что при этом думалось, – надо припомнить обязательно. И кстати, какие в то время были куклы? Уже появились «Барби» и им подобные?

– Конечно. Помню, мы только ими и играли.

Прикрытые глаза великого сыщика распахнулись.

– А вот о куклах, пожалуйста, подробнее! – По нему было заметно, что упоминание об играх как-то оживило его предвидение. – Какими именно куклами вы любили играть? Если Барби – тонконогие и худенькие, то, может, прорывалось желание поиграть пупсами, этакими куколками плотного телосложения?

После череды иных вопросов выяснилось: маленькая Лилия ни в коем случае не обожала толстых пупсов и свои куклы прекрасно помнила. Нормальные и вполне модные игрушки того времени родители ей покупали, как и всем остальным детям. Но общий смысл и направление вопросов были мадемуазель вполне понятны.

– Вы хотите отследить те самые изменения, которые произошли после какого-то психологического сбоя?

– Да! – твердо подтвердил Бокед.

– Но зачем? И как ученая, могу утверждать: это полный нонсенс. Ну не может ребенок потолстеть, любуясь толстым пупсом.

– Не может. Но зато это может быть связано с какой-то личной обидой, с каким-то несуразным отчаянием или подспудными желаниями. Вы только вспомните подробно все свои переживания и стрессы именно в выбранном нами возрасте.

– Нет, – уже стала сердиться Лилия. – Не надо травить мне душу и заниматься ерундой! У меня тогда ни стрессов не было, ни отчаяния, а детские обиды у ребенка забываются на следующий день. Так что…

Да так и замерла на полуслове. Память все-таки зацепилась за нечто мутное, неприятное, обидное. И видимо, даже десятки лет интенсивной жизни не сумели до конца искоренить то, что и в самом деле легко забывается в большинстве случаев уже на следующий день.

Мужчины тоже примолкли, стараясь не вспугнуть детские воспоминания, и минут пять сидели как мышки. И только когда женщина расстроенно замотала головой и откинулась на спинку стула, поняли, что ничего и в этот раз не получилось.

– В самом деле, есть что-то очень… – Лилия покрутила пальцами у себя перед глазами, подбирая нужное слово. – Противное, что ли. И как раз в том самом возрасте. Словно что-то страшное в старом доме, и к этому дому даже не хочется приближаться.

– Может, кто-то напугал в темном помещении?

– Нет, нет!.. Кажется, это событие, а то и череда событий произошли на улице… может, и в саду. Но вот к этим событиям, словно к страшному старому дому, память не подпускает.

Сергей Николаевич обрадовался.

– В любом случае – это уже прогресс. Мы на верном пути. Теперь нужно лишь спокойно ждать, пока постоянно напрягаемая память не выдаст нужный результат. Для этого – желательно расслабиться. А этому чуточка алкоголя только поможет. – Он лихо плеснул единственной даме в бокал немного вина, потом себе и англичанину по глотку бренди и поднял тост: – За наши успехи в любом начинании! – Но после того, как выпили, закусывать не стал, а оживленно продолжил: – И вообще, дамы и господа! Не пора ли нам перейти на «ты»? И последний наш совместный вечер провести в самой дружеской и непринужденной обстановке.

– Куда уж непринужденней! – воскликнула Монро. – Я уже четверть века никому про свое раннее детство не рассказывала.

– Тем более! – Чернов с воодушевлением подлил еще вина.

– Хочешь меня споить? – хихикнула Колобок.

– А это так опасно?

– Еще как! – уже вовсю веселилась толстушка. – Мне-то ничего не грозит, а вот окружающим…

– Начинаешь мордобоем заниматься?

– Нет! Начинаю петь!

– А-а-а! Ну, это, как и мордобой, тоже по-нашему, по-русски! – похвалил Сергей Николаевич. – Тогда и мы подпоем. А, Чарли?

Тот виновато развел руками:

– Да вот какая странность: родители не приучили, хоть и русские.

– А мне с детства петь запрещают, – призналась со смехом Лилия и опустошила свой бокал до дна. – А все почему: голос-то у меня сильный…

– Несомненно! – решил сразу польстить Чернов, начиная хлопать в ладоши. – Тогда мы даже сами попросим спеть.

– …А вот музыкального слуха нет совершенно! – эффектно завершила свои признания уже хорошо навеселе себя чувствующая женщина. Еще и добавила: – Так что когда я начинаю петь, в нашем квартале все резко собираются и отправляются к дальним соседям или друзьям в гости. – Заметив, как Сергей свои аплодисменты несколько гротескно перевел в жест поглаживания ладоней, она опять рассмеялась: – Так что мое знание русского языка еще не приравнивает меня к русским.

Теперь уже хохотнул Чарли Бокед:

– По этому поводу у русских есть еще одна шикарная поговорка: не можешь петь – не пей!

На этот раз уже смеялись все трое.

Так что время после ужина прошло в дружеской, вполне милой и приятной обстановке. Лилия расслабилась и даже попыталась и в самом деле спеть своим сильным, невероятно красивым голосом, но уже после первых тактов коллеги на нее зашикали и с готовностью признали, что тренироваться ей надо в безлюдных местах. Музыкальный слух, как некое понятие, отсутствовал у толстушки полностью. Зато успели наговориться, рассказать о себе, поделиться мнениями о многом и выслушать последние российские анекдоты. Причем Сергей старался в последнем случае особо, потому что заразительный, чарующий смех Лилии приводил академика в состояние непонятного блаженства.

Только вот, как частенько поговаривают пессимисты, все хорошее слишком быстро кончается. Наверняка компания просидела бы в столовой далеко за полночь, но после одиннадцати вечера к ним в особняк прибыл Леон Панетта, директор ЦРУ США, собственной персоной.

Причем создалось впечатление, что еще в пути Леон знал, чем занимаются члены экспертной группы. Потому что, когда вошел в столовую без стука и бросил краткое «Привет всем!», стал усаживаться на стул с несколько уж слишком тяжелым вздохом:

– Всё веселитесь? Анекдоты рассказываете?

– Ну это ведь логично, мистер Панетта, – включил свои дедуктивные способности сыщик. – Анекдоты смешные, следовательно, плакать повода нет.

– В каком-то смысле вы, несомненно, правы, – пробормотал Леон, особенно пристально почему-то посматривая на Лилию. – Но в основном в мире плохое, а то и горестное настроение преобладает.

Русский академик свое мнение по этому поводу не высказывал, а вот единственная среди них дама не на шутку обеспокоилась. Все-таки такая фигура, как директор ЦРУ, никак не обязан был посещать этот особняк.

«Особенно в такое позднее время. Пусть даже здесь бы собралось десятикратно большее количество современных героев. Если потребуется, ему пред светлы очи любого человека доставят специальные курьеры. К такому занятому человеку и на прием пробиться практически невозможно, как выяснилось совсем недавно, когда мы с Ричардом к нему с кулаками прорывались! А тут он взял и заявился. Хм! Настораживает!»

– Господин Панетта, может, хотите кофе? – вначале поинтересовалась Лилия и, только получив отрицательный ответ, решилась спросить: – Что-то случилось?

– Увы, в моей работе регулярно что-то случается в течение суток. Так что я уже почти привык. Можно сказать, смирился, хотя в душе и остаюсь нигилистом, – признался шеф разведывательного управления. – Порой люди гибнут, а я воспринимаю это как факт, данность или инициацию к новому расследованию. Но порой даже попытка убийства может все поставить с ног на голову, и тогда такое происходит… – Заметив, что ему хотят задать вопрос, он опередил спрашивающую: – Госпожа Монро, а почему вы с профессором не поехали в институт?

Колобок пожала плечами:

– Устала. А завтра с утра опять тащиться сюда за двести километров на церемонию награждения? Вы сами настаивали на обязательном присутствии.

– Да и сейчас настаиваю. Но ведь ваш шеф звал с собой и обещал привезти утром. Верно?

– Правильно. Но у меня тут и вещи остались вполне подходящие, и в последний момент мы решили, что и без меня Ричард со всеми делами справится сам.

– И часто вы с ним ездите?

– Очень часто. – Монро недоумевала все больше и больше. – А что?

– И всегда только вдвоем или…

– Да нет, порой с коллегами, порой просто шеф попутчиков подбирает.

– Ага! – оживился господин Панетта. – Попутчики? А когда он в одиночестве ездит?

– Тогда обязательно кого-нибудь на заправке подбирает. Тем более в летнее время, когда путешествующих много.

– Ну вот, теперь уже все проясняется окончательно, – закивал Леон, замечая, с каким напряжением все трое недавно веселящихся людей на него уставились. Наверное, потому и не стал скрывать правду о прошедших событиях. – Тогда понятно, что за две женщины сидели у него в машине. И уже когда джип Гонтери приближался к вашему университетскому городку, тяжелый грузовик столкнул его в глубокий кювет. Профессора спасла только подушка безопасности, и его жизни ничего не угрожает. Хотя он до сих пор без сознания лежит в госпитале. Ну а две его попутчицы, одна из которых очень и очень по комплекции напоминала вас, госпожа Монро, скончались на месте происшествия. Документов при них не оказалось, как следствие – кое-кто чуть инфаркт не получил. Первым после такого известия заговорил Чарли Бокед:

– Кто это сделал?

– Грузовик нашли сразу за следующим поворотом. И свидетели даже заметили, как водитель брошенного грузовика пересел в какую-то легковую машину. То есть явное покушение, со всеми вытекающими оттуда последствиями. Событие беспрецедентное, тем более что связано оно с нахождением вами инопланетянина и предотвращением сползания Японского архипелага в глубины Тихого океана. В данный момент ищем преступников. Подняли на ноги всю полицию штата, сотрудников ФБР и всех наших агентов.

По тому, как покраснела, а потом резко побледнела Лилия, было видно, насколько она испугалась.

– Выходит, что меня уже второй раз пытались убить?

– Не стоит паниковать, ведь к вам прикреплено несколько человек личной охраны. И если бы вы отправились вместе с профессором…

– Так почему возле Гонтери не было охраны?! – вдруг рявкнула бледная, но взбешенная толстушка. – Почему его отпустили без присмотра?!

Кажется, после этого директор ЦРУ однозначно пожалел, что не отправил в этот особняк одного из своих подчиненных. Теперь вот приходилось ронять свой престиж перед звереющей прямо на глазах ученой дамой. И ведь слова ей против не скажешь по той причине, что и в самом деле служба не сработала как следует. А рявкнуть в ответ, так только хуже получится. Мадемуазель Монро уже давно доказала, как она относится к авторитетным людям на высоких постах: весьма и весьма наплевательски относится.

Ничего не оставалось, как честно признаться:

– Никто и предположить не мог, что вашему шефу что-либо угрожает. Да и сейчас все первые выводы говорят, что пытались подстроить несчастный случай именно вам. Непонятно, по какой причине вас посчитали настолько опасной для себя создатели разрушителя, но факты налицо: здесь кто-то узнал, что вы собираетесь ехать с Ричардом, потом заметили похожую на вас женщину в машине и стали действовать с необычайной наглостью.

– Да и как им не наглеть! – продолжила возмущаться все еще бледная женщина. Теперь у нее даже губы тряслись. – Они же себя чувствуют совершенно безнаказанными. Да только по факту первого нападения на меня в гостинице вы уже должны были всех виновных выловить, арестовать и представить на суд. Такие ребята даром погибли! А теперь еще вот несчастные женщины! Где виновные? Где подозреваемые? Где хоть намеки на раскрытие заговора против нашей планеты?

Панетта понял, что никакие оправдания сейчас не подойдут, поэтому сделал морду ящиком и проигнорировал последние вопросы, словно их и не существовало в природе. Зато с максимальным, показательным вниманием прислушался к русскому академику.

– Вы вот обмолвились о создателях разрушителя. Но почему не строители? Почему не установщики или монтажники?

– То есть вы, господин Чернов, утверждаете, что устройство к нам на Землю доставили пришельцы, а наши земляне просто бездумно выполнили данные им инструкции?

– Ну да, – подтвердил Сергей Николаевич. – Правда, утверждать подобное тоже не имею права. Но это предположение, которое имеет под собой самые реальные основания. Хотя тут самым противоречивым фактом является временное несоответствие между установкой колонны с «зеленым человечком» или «марсианином» и не так давно произведенной заменой всего кухонного оборудования. Но зато и проследить за монтажниками гораздо легче. Не удивлюсь, если окажется, что в этом направлении ваши службы уже прошли по всей цепочке и выявили хотя бы главных исполнителей.

– Хм! – Возмущенное хмыканье прозвучало из уст шефа ЦРУ как-то неубедительно. – Подобные вопросы даже я не имею права разглашать в интересах следствия. Тем более – перед вами. Да и занялись этим вплотную федералы и военные.

Знаменитый сыщик глубокомысленно кивнул:

– Понятно. В данном случае любой ребенок догадается: и этот след никуда не привел. Легко предположить, что кухонное оборудование установил некто, следы которого уже затеряны навечно.