Текст книги "Жестокая Фортуна"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава четырнадцатая
Кровавая бойня

Наверное, неожиданные враги только подошли к данному тоннелю, а увидев отблески света, наскоро рассредоточились вокруг зева, не слишком-то успев спрятаться. Это и не дало им возможности положить одним массированным ударом всех троих. Потому что идущий впереди цензорец-«воин» сразу заметил нечто неожиданное, замер на месте, улавливая чужие запахи, а потом шагнул назад:

– Засада! – только и успел прохрипеть он, уже вполне сознательно заваливаясь вперёд, на проткнувшие его мечи. Руки от корзин и кувшинов он освободить смог, а вот оружие выхватить – нет. Зато успел взяться за меч и кинжал идущий следом за ним товарищ, «умник». Он, словно взбешённый дикобраз, выкатился вперёд, кромсая врагов налево и направо, словно лианы. Только при первых движениях он убил или тяжело ранил как минимум шестерых. Оставшиеся враги, укутанные с ног до головы в мохнатые шкуры и в количестве примерно двух десятков особей, взревели и вполне слаженно бросились на немногочисленных соперников. Эта отсрочка во времени позволила Менгарцу вырваться на пространство пещеры и раскрутить в мельнице смерти свой двуручник. В узком проходе он оказался бы практически безоружным.

Ожесточённо сражающийся «умник» пал на восьмом метре своего обрызганного кровью пути, успев зацепить ещё троих. В тот же момент освещение от фонарей погасло окончательно. Один фонарь был повреждён, а второй, залитый кровью и придавленный телом владельца, оказался прикрыт намертво.

В создавшейся ситуации легче всего оказалось сражаться Виктору Палцени. Как он понял, пещерные люди, или кто они были на самом деле, тоже весьма неплохо ориентировались в темноте. Наверное, даже умудрялись видеть контуры и силуэты противника. Но не больше. Тогда как модернизированный не единожды в омолодителе инопланетянин уже через пять секунд мог различать даже зверские выражения на изрисованных чёрными полосками лицах.

А большего ему и не надо было. Оставшихся восемнадцать, а может, и все двадцать врагов он порубил в течение двух минут. А потом с особой злостью и остервенением принялся добивать подранков. Завершив эту неприятную работу, попытался присмотреться к телам боевых товарищей, которые своим самопожертвованием однозначно спасли ему жизнь. Увы, оба были мертвы! А «колыбельной», в которой можно реанимировать любое разумное создание, вернув его с того света, под рукой не было.

Пока горевал и отчаивался, оказалось, что упустил и для себя спасительную возможность проскочить к воротам и спрятаться во внутренних помещениях реакторного комплекса. Хотя опять-таки те две минуты, которые необходимо было потерять на открытие, могли свести на нет всё временное преимущество.

С противоположного края пещеры в неё втекал поток новых, облачённых в мохнатые шкуры воинов. Они двигались молча, аккуратно ступая, присматриваясь вокруг себя и словно принюхиваясь. У многих на плечах виднелись некие странные мешки или бурдюки. А впереди шествовал одетый в кожаные одежды стройный юноша. Скорее всего разведчик, который вёл за собой толпу и раньше послал тех, кто уже лежал мёртвыми в этой части пещеры. Новый поток врагов насчитывал не менее тридцати человек, но хуже всего было наличие у доброй трети из них луков с уже готовыми, наложенными на тетиву стрелами. Пусть сдуру, пусть в силуэт, но выстрелить и попасть смогут. И ещё неизвестно, не смазаны ли наконечники стрел ядом. С дикарей и не то станется!

Поэтому Менгарец не раздумывал и лишней секунды: включил фонарик, направил луч на противника, оставил его на камне, а сам бросился к запасному «поезду». Причём пока бежал, лихорадочно раздумывал над своими дальнейшими действиями: «Когда я оглянулся, они все стянулись в кучу, прикрылись щитами и готовились стрелять… Значит, лишняя минута у меня есть… Успею я столкнуть колёсную пару в сторону, а потом качнуть рычагами дрезину вниз? Вроде должен успеть… Потому что открытого столкновения со всеми я не выдержу… Ржавчина на мою голову! Там ведь тормозов нет! Меня на «выпуклости» по стенам размажет!..»

Раны вроде не открылись, как это ни странно, но побаливали ощутимо. Благо, что новых порезов и ушибов, к удивлению, удалось избежать.

Вбежав в пещеру, образно именуемую «вокзалом», на мгновение замер, прислушиваясь к возможному шуму в пройденном тоннеле. Полная тишина, дающая лишние секунды для раздумий и для действий. И, наверное, эти-то лишние секунды дали шанс взбудораженному сознанию придумать самый наилучший выход: «Да на кой протуберанец мне поезд?! Я ведь на нём точно убьюсь! А вдруг на него покусятся эти мохнатые вонючки? Особенно если колёсную пару толкнуть вниз? Гул-то всё равно будет… И те подумают, что я, вернее мы убегаем. Точно! Теперь бы только найти подходящее место и спрятаться самому. Ах да! Тут же каменный выступ есть!..»

Ловким броском забросил громадный меч на нужное место. А сам метнулся к рельсам. Вынул клинья, забрасывая их в дрезину, и толкнул колёсную пару в тоннель. Та вначале катилась лениво, но по мере усиления наклона стала набирать скорость со специфическим гулом. После чего одинокому воину оставалось поспешно забраться на полку пещеры и залечь там вместе со своим неразлучным двуручником.

Сердце стучало так, что его грохот перекрывал все остальные шумы в пещере, когда туда почти беззвучно стала вливаться толпа мохнатых дикарей. И опять впереди них с тонким и длинным кинжалом в виде рапиры уверенно двигался затянутый в выделанные шкуры стройный разведчик. Приведя воинов за собой, он замер и взмахом руки заставил остальных сделать то же самое. Теперь уже отчётливо стал слышен усиливающийся, но всё равно удаляющийся гул уносящейся вниз колёсной пары.

Как только это осознали аборигены, тут же оживлённо загалдели, пытаясь перекричать друг друга. Их тут же заставил замолкнуть злобный рык самого громадного из них, явного вожака этого стада. После чего он вопросительно уставился на разведчика, а тот звонким, срывающимся от волнения голосом стал пересказывать перипетии явно подсмотренного им события. Слова Виктором узнавались не все, одно из трёх, а то и реже, но, даже наблюдая за жестами местного лазутчика, нетрудно было догадаться о сути его рассказа. Вот прибывает вторая дрезина… Вот из неё выходят люди с оружием и в латах (те самые, двое из которых лежат среди зверски убитых воинов!)… Вот эти люди начинают разгружать корзины с крыши, кувшины и тёплые вещи… Вот один из них (стоявший вот здесь!) почувствовал чужой взгляд, обернулся и стал высматривать притаившегося разведчика. Тому ничего не оставалось, как убегать, а потом звать на помощь всех остальных, стоящих сейчас вокруг воинов.

Мало того, разведчик однозначно призывал приведённых им воинов усесться на вторую дрезину и пуститься за врагами, принесшими так много горя, в погоню!

Подобные призывы вожаку не понравились, но он заставил группу самых смышлёных осмотреть дрезину, а когда та стала двигаться, то и подтолкнуть ближе к месту так называемой посадки. Влез сам и, толкнув рычаги, понял, как создаётся движение, гаркнул призывно всей компашке, и те стали грузиться.

Причём так грузиться, что даже видавший виды Менгарец отвесил челюсть от удивления. Он рассчитывал на некое любопытство дикарей и даже мечтал, что десяток, да хотя бы восемь, а то и шесть человек сдуру покатятся вниз. Действительность превзошла все его самые смелые ожидания: в дрезину, на её крышу и кое-где подвесившись с боков вместилось человек двадцать! Если не больше!

Попытался примазаться, уцепившись за скобы и упираясь ногами в краешек рамы, разведчик, но рык строже прежнего заставил его отпрыгнуть обратно на платформу. Затем дикари по команде своего вожака так налегли на рычаги, что дрезина стартовала с места чуть ли не с искрами из-под колёс и моментально скрылась в зеве тоннеля.

Всё это время Виктор молил Фортуну только об одном: чтобы грохот, наверняка сошедшей на «выпуклости» с рельс колёсной пары не донёсся слишком преждевременно. Иначе это могло насторожить любителей прокатиться с ветерком, задуматься, а то и остановить свою авантюристическую поездку. Пронесло, грохота не последовало. Может, его и не было при ударе колёс о каменные стены? А может, стальная парочка чудом как-то проскочила резкую возвышенность? Всё-таки лёгкость, несравнимая со всей перегруженной дрезиной, там могла сыграть решающую роль. Да и далековато «выпуклость» находилась, звук мог и потеряться: всё-таки по расстоянию получалось километров пятнадцать, не меньше.

Довольно сильно гудела прилично разогнавшаяся дрезина. Да и оставшиеся на «перроне» особи затеяли бурную перебранку. Начав самостоятельно решать, что им делать и чем заниматься дальше. Как ни странно, но командовать ими попытался разведчик. Вот только остальные мохнатики, не выражая явно своё несогласие, всё равно проигнорировали оглашаемые приказы. И решили вернуться, пока суд да дело, к месту недавней схватки да более подробно осмотреть, а скорее всего мародёрничать над чужаками и над своими соплеменниками. Нестройной толпой, количеством в одиннадцать особей, двинулись к выходу из пещеры. При этом они больше посматривали себе под ноги, чем рассматривали стены и свод. Хотя и держали мечи наготове.

Поэтому первую атаку соскочившего вниз воина прозевали. А потом он настолько ускорил вращение своего меча, что головы и руки отлетали в стороны быстрей, чем мёртвые тела оседали на камни.

Напоследок остался только один пятящийся разведчик. И Менгарцу показалось, что тот сейчас развернётся и вполне резонно бросится наутёк. В подобной ситуации, когда некто в течение половины минуты уничтожил всех без исключения воинов «мохнатого» отряда, побег казался самым здравым и единственно верным. Поэтому перехватил свой меч, намереваясь метнуть в спину убегающего врага как копьё. Гоняться со своими ранами за ловким лазутчиком до самого города он не собирался.

И в этот момент произошло неожиданное: вместо разворота на сто восемьдесят градусов разведчик прыгнул на Виктора, целясь остриём своего длинного кинжала прямо ему в сердце. И всё решали какие-то доли секунд! Мечом воспользоваться никак не получится при таком уменьшающемся расстоянии. Поэтому, одновременно разворачивая корпус боком, пытаясь ускользнуть от удара, Менгарец выронил своё оружие и, уже продолжая движение правой, просто заехал кулаком прямо в лоб своего противника. Тот отлетел от удара метра на два и мешком рухнул на камни, скорее всего уже мёртвым. Вот только кинжал, а может, и короткая рапира осталась торчать в плече инопланетянина.

Стало больно почти до потери сознания. Но то же сознание подсказывало, что вокруг могут валяться подранки, с тыла подойти новые враги, да и со стороны тоннеля может вдруг вернуться некто, «выпавший с поезда» или соскочивший благоразумно с подножки. Поэтому самым строгим образом оно запретило телу валиться в обморок.

Следовало побыть санитаром и лекарем для самого себя. Резко выдернул кинжал, зажимая его на всякий случай между колен. Подвывая от боли, сбросил пальтишко на меху, затем тонкую куртку и рывком разодрал рубашку. Присмотрелся к ране и только тогда вздохнул с облегчением. Лезвие только проткнуло кожу, прошло под ней над лучевой костью и сделало сквозное отверстие. Кровь лилась обильно, но, прижав края порезов, удалось её легко остановить. Что вселяло ещё больший оптимизм. Затем перевязал себя имеющимся рулончиком дезинфицированной тонкой ткани, которую вместо бинтов выдавал княжеству молекулятор, и стал спешно одеваться обратно. Не хотелось замёрзнуть в этом морозном, леденящем воздухе.

Рука двигалась вполне нормально, первая, несколько странная боль прошла и больше не беспокоила.

«Это я, наверное, от страха перепугался, – пытался оправдать свои стоны Виктор. – Да и кто мог подумать, что эта мразь на меня прыгнет, а не станет убегать! Хм! Хотя… что-то я становлюсь слишком высокого мнения о себе… Как следствие, эта вот совсем несвоевременная рана…»

Подхватив свой двуручник правой, он быстро и безжалостно добил нескольких подранков и уже примерился остриём к затылку лежащего на животе разведчика, когда тот резко дёрнулся и застонал. Тут же мелькнула мысль: «Он остался один, добить несложно, но не лучше ли допросить? Хоть буду знать, всех ли я тут прикончил…»

А то и в самом деле приходилось постоянно оглядываться по сторонам и прислушиваться. Два движения верёвкой, руки постанывающего пленного стянуты сзади, ещё парочка затяжек, и вот уже ноги привязаны к рукам, не давая разогнуться. Аккуратно удерживая меч в левой руке, правой подтащил лазутчика на «перрон», так как там было более чисто от крови и кусков отсечённых конечностей. Тот полностью пришёл в себя, но не дёргался, пытаясь присмотреться к пленившему его человеку.

И только этот человек открыл рот, чтобы заговорить, как вдруг из тоннеля донёсся жуткий, скрежещущий грохот: дрезина благополучно попала в катастрофу. И вряд ли теперь в той мясорубке выживет хотя бы единственный абориген.

Разведчик дернулся от услышанного и просипел еле слышно несколько слов. Хоть и сильно произношение разнилось от привычного Виктору, но понять удалось без труда: «Что это было?» Стараясь говорить раздельно и не скрывая торжествующего злорадства, стал отвечать:

– Смерть! Все пришедшие сюда без разрешения убиты! И так будет с каждым, кто осмелится потревожить уединение данного места! Ты понял меня, дикарь?

Фанатичный блеск в опухающих глазах удалось рассмотреть даже в темноте:

– Я не дикарь! Это вы, весь остальной мир не признаёте нашего бога и будете уничтожены! – шипел взбешённый, начавший дёргаться в путах пленник. – И в своё капище вы больше никогда не пройдёте! Никогда!

Пытаясь сообразить, о каком капище идёт речь, Менгарец решил сыграть на духе противоречия, сдавив шею пленного и рыча прямо ему в лицо:

– И тебя сейчас убью, как лохматых баранов из твоего стада! И всех остальных порубаю на куски! И до твоего бога доберусь! Вот прямо сейчас и отправлюсь его крошить на куски!..

– Нет! Ты не пройдёшь через нашу армию! – Пленник перешёл на срывающийся визг, переходящий в предсмертный хрип. – Выходи на белый свет! Наши воины и за меня отомстят, и за моего дядю!.. И за наших павших…

Вражеский лазутчик, одетый в одежды из хорошо выделанной кожи, доживал последнюю минуту. И сам уже верил, что вот-вот задохнётся от недостатка воздуха. Поэтому пытался выдохнуть только одно-единственное слово:

– Выходи!..

Значит, некий выход наружу, минующий ворота, и в самом деле существовал. Скорее всего, именно этот разведчик его отыскал, сам тут всё высмотрел и случайно стал свидетелем прибытия «поезда». После чего со всех ног кинулся за подмогой. Причём подмога – это явно не армия. Но тогда получается, что снаружи остаётся ещё очень и очень много «мохнатых дикарей»! И если они сейчас просачиваются по одному в какую-то пробитую штольню, то вскоре заполонят всё здесь до последнего квадратного метра.

Но самое смешное и несуразное, что ещё осознал Менгарец, так тот факт, что у него сейчас в руках извивается и умирает не парень, не молодой воин, а… девушка! Ну, или, иначе говоря, женщина во всей своей красе. Потому что кожаная куртка впереди на пленнице разошлась и наружу вывалились, до того плотно прижатые, две вполне упругие и натуральные женские груди. Всё ещё не до конца веря увиденному, Виктор опустил меч на землю и чисто машинально сдавил одно из полушарий.

– Что б ты загорала возле Сверхновой! – ошарашенный, воскликнул он вслух, отпуская горло и давая судорожно бьющемуся под ним телу свободно дышать. – Не могла сразу умереть от удара моего кулака?! – но тут же вспомнил об упомянутом войске, и мысли изменили своё направление: – Ладно, пока поживи! Посидишь у меня на привязи возле реактора, а там разберусь с тобой…

Развязал пленнице верёвки на ногах, подхватил свой меч левой, а правой практически понёс хрипящую лазутчицу в сторону комплекса с реакторами. Та шла, почти ничего не соображая, словно потеряла частично сознание во время такого грубого и жестокого допроса. Но когда дошли до пещеры с воротами, вскинула голову и торжествующе зашипела:

– Никогда больше вы не войдёте в своё капище!

Тогда как Менгарец застонал от досады и бессилия. А он ещё удивлялся на последних метрах пути: откуда это вдруг дымком протянуло с таким странным приятным запахом? Оказывается, дикари, перед тем как броситься за ним следом, успели скинуть на внутренние ворота бурдюки с вязким, древесным клеем. И не только залили все панели и кодовые замки мерзкой, липнущей жидкостью, но и подожгли эту гадость, неизвестно где и каким образом собранную. Жутко чёрный дым поднимался к самому своду высокой пещеры и там вытягивался наружу через невидимые щели или специально оставленные при строительстве воздуховоды.

То есть пока одна группа кинулась рыскать по тоннелям, вторая пыхтела, подтаскивая бурдюки со смолой для уничтожения непонятных, но не поддающихся их разуму дверей.

Естественно, что неуничтожимые ворота не могли быть окончательно повреждены ни смолой, ни даже более сильным огнём, но сколько же теперь времени придётся возиться с их очисткой! Одному человеку и за неделю не справиться! Что уж тут вспоминать о предполагаемых совсем недавно нескольких минутах.

Как ни считал себя Виктор Палцени человеком мирным, с гуманными соображениями, но и то ему захотелось сейчас ткнуть вот эту девицу харей в горящую смолу, и пусть визжит, умирая, как самая никчёмная, мерзкая скотина. Уже и несколько шагов сделал к воротам, приподнимая опять вдруг захрипевшую пленницу, и уже её лицу оставалось полметра до огня, но вовремя опомнился. Остановил себя гневными восклицаниями типа: «Что же я творю?!» Заметил боковым зрением, что несчастная девица от страха обмочилась. Дралась, умирала, задыхалась, но так не боялась. А тут вдруг сразу сломалась… Видимо, правду говорят: любая фанатичка готова умереть, если будет знать, что её понесут в открытом гробу как героиню. Но продаст всех и вся, если представит собственные похороны с обезображенным, обожжённым до костей, отпугивающим зрителей лицом.

Следовало убить такого коварного и подлого врага. Но раз не сделал это в бою, не добил во время допроса, то… А что? И оставлять за спиной живого врага нельзя. И потом допрос, возможно, следует продолжить.

Пришлось опять спешно и прочно опутывать пленнице ноги, связывать её в виде изогнутого назад бублика и надевать всю эту композицию на обломок торчащего на краю пещеры сталагмита. При всём желании не распутается и не вырвется. А если в течение нескольких часов не освободить уложенную таким образом тушку, то девица и сама умрёт от затекания конечностей.

«Должно же ей быть наказание за нанесённую мне рану?»

Вот с такими размышлениями поспешил настроенный на кровавую месть Менгарец к дальнему краю пещеры, откуда недавно появились мохнатые дикари.

Глава пятнадцатая
Западня

Место, где горцы просочились в запретную для посторонних зону, инопланетянин отыскал довольно быстро. К нему вели следы глины, которая была промыта вниз дождевыми потоками. То есть сама щель произошла не при подвижках земной коры и не при случайном обвале или лавине. Узкое отверстие, похожее на звериный лаз, образовалось из-за обильных, тёплых осадков, которые тут крайне редки. Скорее всего, именно в последнее время создалось, возможно, даже из-за грозовых туч, которые приволок за собой ураган из Южного океана. Ловкая и стройная разведчица, рискуя жизнью, всё-таки дерзнула сунуться в щель и таким образом добралась в пространство тоннелей и пещер между воротами. Увидев прибытие поезда, она бросилась за своими соплеменниками, и уже те во главе с её массивным дядей разрыли отверстие до более приемлемого для их туш размера. Может, сразу и поверили разведчику, что та нашла дверь в некое капище безбожников. Потому что слишком уж много прихватили с собой древесной смолы.

Добравшись до промоины и подставив лицо опускающемуся вниз ледяному воздуху, Менгарец задумался: «Там наверху морозец под минус десять, что уже пугает больше обещанной на мою голову армии. Не лучше ли плюнуть на всё и поспешить пешком по железнодорожному тоннелю в город «гномов»? В любом случае, идя навстречу спешащей в гору дрезине, я успею встретить цензорцев гораздо раньше, чем меня догонят очередные фанатичные дикари. Но, с другой стороны, взобраться наверх и там осмотреться тоже необходимо. Если там и в самом деле армия, то следует хотя бы прикинуть их примерную численность и уже потом плясать от неё, вызывая из столицы княжества должное количество рыцарей. М-да, если бы не холод… А если только выглянуть? Ведь у меня тёплая одежда, за пару минут никак не замёрзну!..»

Приняв такое решение, Виктор стал думать, какое оружие с собой брать. С двуручником карабкаться по норе вверх? Жутко неудобное получится карабканье. Вернуться к трупам, набрать там побольше стрел и выбрать лук поприличней? Так ведь стрелок из него, мягко говоря, аховый. Пока стрелу на тетиву наложу, пока прицелюсь, уже и пальцы от мороза отвалятся.

Пойти поискать более короткие, удобные в ближнем бою мечи? И эта идея вызвала у его Святости неприятие в душе. Поэтому, как это ни казалось глупым и абсурдным, он стал втискиваться в промоину вместе со своей стальной оглоблей. Всё-таки столько раз легендарный меч выручал, что бросать такое чудо просто совесть не позволит. Да и как оказалось в процессе восхождения, меч никак не мешал, подвешенный на ремень, а в некоторых моментах даже помогал, используемый как упор.

Белый свет встретил альпиниста-любителя не ледяным холодом, сковывающим члены и останавливающим кровь в жилах, а приятной, пахнущей льдом свежестью. Хотя скорее причина такого удовольствия заключалась в порядочном разогреве тела после подъёма по узкой щели. Ну а дальше оставалось герою не удивительными горными пейзажами любоваться, а как можно быстрей и правильней оценивать создавшуюся обстановку. И принимать соответствующие меры.

Выход из промоины оказался в широкой расщелине, над которой нависал внушительный скальной козырёк. Но, двигаясь дальше, человек попадал на очень удобную, прикрытую опять всё тем же козырьком площадку. И уже оттуда можно было безопасно для себя расценивать всю диспозицию противника. А почему безопасно? Да потому что в ином месте быстро бы убили. Кто? Да те самые, которые, по счастливому стечению обстоятельств, в данный момент ожесточённо и целенаправленно пытались уничтожить потенциального противника – гигантских орлов Розадо!

Несколько минут, несмотря на критичность имеющейся ситуации, Менгарец заворожённо и с каким-то трепетным восторгом наблюдал за гигантскими птицами. Уж он-то, наверное, лучше всех на этой планете знал должные размеры и мог делать сравнительные выводы. Но сразу заметил, что розовые орлы несколько крупнее, мощнее своих белых собратьев, которые обитали на Первом Щите и на Шлёме. Правда, из-за этого у них появлялась значительная инертность в движениях, этакая тяжеловесность во время выполнения воздушных пируэтов, но в любом случае оторваться от любования ими оказалось невероятно сложно. Ко всему прочему, инопланетянин чётко осознавал, что и эти птицы разумны, а потому каждое их движение соразмерялось как действие именно разумного существа.

Да и не только он знал о разумности Розадо. Те же дикари в мохнатых шкурах прикладывали весь свой звериный ум, природную сообразительность и бешеную изворотливость, чтобы хоть как-то перехитрить, а в конечном итоге и выжить после атак и нападений гигантских орлов.

Суть ведущегося сражения была такова. Чуть ниже той площадки, где находился Менгарец, была ещё одна, широкая и защищённая сверху каменным выступом. Вот на ней постепенно и накапливалась куча рвущихся туда дикарей. В данный момент их скопилось уже полтора десятка. Причём их увеличивающееся количество тоже играло немалую роль в окончательной победе. Потому что им сверху открывался более удобный азимут стрельбы из лука. И они всеми силами старались отогнать тех орлов, которые девятью парами регулярно пикировали на проходимую для человека тропу, идущую снизу. Разумные птицы пытались бросить туда камень, либо прикоснуться лапами к своим врагам, или только сымитировать прикосновение. Ведь любое живое существо умирало на расстоянии полтора-двух метров от страшных лап летящего орла. Ну а дикари бешеным спуртом пытались преодолеть опасный участок и добраться к своим лучникам. Удавалось не всем, а вернее, только одному из трёх. Но настойчивость и усердие их командующего поражало.

К тому же с каждым новым лучником на верхней площадке увеличивались шансы идущих по тропе. Потому что они значительней угрожали пернатым, постреливая в них из луков.

Ещё ниже как раз и располагалась та самая «армия», о которой распиналась фанатичная лазутчица. Трудно было оценить точное количество воинов Ордена, которые выглядывали из пещер и толпились под каменными козырьками, но не менее чем триста человек. Если не все пятьсот, учитывая, что иные могут спать или трапезничать в глубине пещер.

Теперь можно было догадаться и об остальном. Наверняка правители Ордена Тумана уже давненько ведали о неких вратах в тайные помещения. Недаром ущелье, ведущее к наружным створкам, цензорцам даже завалить пришлось. Настолько интенсивно там дикари копались, пытаясь вскрыть заманчивую для них шкатулку с сокровищами. Вот и посылали регулярно такие, а чаще всего более мелкие отряды на поиски. Данной армии повезло: хорошо видящая в темноте разведчица (а ночью орлы не летают и практически беззащитны) наткнулась на промоину и отыскала сразу вторые ворота, ведущие к славе, почестям и богатству. Понятно, что дикари ошибались, и ничего, кроме смерти, они бы в реакторном комплексе не отыскали, но их незнание никоим образом не могло изменить их печальную участь. Но тем не менее они сюда ринулись, как мухи на мёд. И первому отряду во главе с дядей фанатички, удалось прорваться в промоину и дальше. А вот остальную «армию» остановили в продвижении вовремя появившиеся орлы. По сути, командующий дикарями мог бы преспокойно дождаться ночи и потом двигаться на воссоединение с передовым отрядом, да, видать, жадность затмила разум: «Как же так?! Мы тут мёрзнем, а они там грабят… наживаются нашим добром?!»

Вот и штурмовали тропу, пытаясь сосредоточить на верхней площадке должное количество лучников. А это для возникшего у них в тылу Монаха показалось весьма и весьма нежелательным. Конечно, он в данный момент мог поспешить вниз, а там дальше двинуться по рельсам, как намечал. Проблемы, в сущности, не его, и цензорцы обязательно с ними сами разберутся. Пусть большой кровью, пусть не сразу, но обязательно отобьют свои реакторы, а потом ещё и посты для охраны здесь организуют постоянные. Но когда это будет? И какими жертвами всё нынешнее промедление обернётся?

А значит, надо действовать. И немедленно!

Оставалось окончательно прикинуть все варианты и сделать так, чтобы и самому от Розадо не пострадать. Всё-таки их здесь оказалось очень много, и каждого следовало держать в поле зрения. Девять пар, как уже упоминалось, активно и беспрерывно атаковали тропу. Ещё три пары только тем и занимались, что сносили с окрестностей самые удобные для метания лапами камни и складывали их на плоских вершинах скал. После чего метатели хватали камень, не отвлекаясь и не теряя времени на его поиск. Ну и две розовые птицы, судя по величине орлицы, сидели на ключевых пунктах наблюдения и, скорее всего, корректировали все военные действия своей стаи. Не приходилось сомневаться, что вышедшего из глубин человека они заметили сразу и теперь держали его на виду. Как только он выйдет на открытое пространство, так его сразу и атакуют.

А открытое пространство было весьма коротким: только пробежать на скорости метров десять-двенадцать. Ещё и с уклона. Так что долго размышлять Виктор не стал. Сбросил свою утеплённую куртку, с особым сожалением снял тёплые рукавички и засунул их за пояс, коротко размял постреливающие от болей плечи да, подхватив свой двуручник, ринулся на врага. Атаковать дикарей со спины оказалось весьма удобно, и это позволило проскочить самые опасные первые метры. Да и смотрели лучники только на тропу да на летающих над ней орлов. Выстрелить в упор, когда уже началась рубка, успели только двое. Да и те, к счастью для атакующего воина, промазали.

Ну а дальше уже сказался опыт обращения с легендарным мечом, который с гудением порезал тела пятнадцати врагов и при этом даже не затупился.

Сцену кровавой рубки заметили все остальные участники сражения. Со стороны пещер послышался рёв возмущения и ярости. Но тем не менее на короткое время образовалось затишье, никто не ринулся на тропу. Все пытались понять, кто и в каком количестве атакует.

Орлы Розадо тоже были весьма и весьма озадачены появлением такого нежданного союзника. Сделав по несколько пируэтов, они расселись на скалах вдоль тропы и теперь присматривались к человеку с огромным мечом.

А тот с самым невозмутимым, деловым видом принялся наводить на площадке относительный порядок. Меховые шкуры, которые оказались не залиты кровью, снимал с трупов и укладывал в сторонке. Туда же собрал и всё найденное оружие. В особенности луки и стрелы. Прошёлся по холщовым сумкам дикарей, откладывая их к небольшому припасу продуктов, который и так уже лежал сбоку, под самой стенкой. Видимо, воины Ордена туда уложили то, что им мешало на теле. Ну и напоследок победитель бесцеремонно сбросил тела поверженных врагов вниз.

Вот тут опять над горами взвился вопль ярости, ещё более громкий, чем прежде. Поняв, что враг всего один-одинёшенек, дикари словно с ума посходили. И ринулись по тропе сплошным потоком. Да только отдохнувшие Розадо отреагировали более чем слаженно и точно: камни рухнули на головы карабкающихся в гору орденцев, а некоторых особо настойчивых и проворных орлы касались лапами. То есть уничтожали почти всех. Тогда как самых «счастливых» дикарей, которым несказанно повезло преодолеть всю тропу, встречал наверху со всем своим озлобленным гостеприимством Монах Менгарец. Выстрелить в упор из лука и не промазать по врагу, который не может увернуться, – это и у него получалось великолепно.

И как ни подбадривала оставшаяся внизу «армия» своих бесстрашных, лучших воинов, ни один из них так и не добрался до цели. В итоге та самая куча мохнатых дикарей уменьшилась на полсотни. А то и на все шесть десятков.

Финалом этого скоротечного и яростного штурма стала презрительная эскапада, которую устроил Виктор орущим снизу врагам. Вначале он жестами, понятными на всех языках, показал, где он имел своих врагов, потом цинично помочился вниз, а потом ещё и демонстративно поплевал туда же.