Текст книги "Боги в изгнании (с илл.)"

Автор книги: Юрий Слащинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

6. Когда приходит бессмертие

Габар спал. В диспетчерской бодрствовали однорукий Минтарл (потому что калека может подождать с обретением могущества экл-Т-трона, как решил он), бессменный оператор «Разумника» Ригцин, несколько избранников, обязанных обеспечить оборону рудников, и, конечно же, Тадоль-па, Кари и Дава. Собравшись вокруг «Разумника», на экране которого мелькали кадры участков обороны, они обсуждали способ наилучшей переброски Эйлева на южнополярный континент для координации совместных выступлений с южанами против кселензов.

Но Эйлев не слушал их, так как прощался с Кари. Все у них в прошлом, понимал он, а в прошлое возврата нет. «Прощай», – мысленно сказал Эйлев и резко поднялся с кресла. На смущенном лице Кари запылал румянец. Эйлев понял: его мысленное прощанье было воспринято. Ему стало стыдно.

– Есть еще один вариант, – сказала Кари. – Я переброшу его на юг нультранспортировкой. На это потребуется мгновение. Оставлю где-нибудь возле завода и вернусь.

Взгляды всех обратились на Тадоль-па: разрешит?

· Мы не можем тобой рисковать, – подумав, решил он.

· А Эйлевом можем?! – Кари поднялась с кресла и, приблизившись к Эйлеву, обняла его рукой за плечо, устремила взгляд в бесконечность.

· Не смей! – закричал Тадоль-па.

Эйлев отпрыгнул от Кари и, встав в стороне, за спиной крутившего головой Минтарла, отрицательно покачал головой:

· Там полярная ночь, холод. Первый вздох сожжет нам легкие… Будет лучше, если я сделаю все по-своему. Прощайте.

· Стой! Тогда я покажу, как это делается. Ты поймешь. Не все, но хоть это…

Сними блокатор.

Кари вновь подошла к Эйлеву, обняла его и, сгущая вокруг него и себя энергетическое поле, зашептала:

· Нуль– транспортировка требует точного видения места, куда хочешь перенести тело. Закрой глаза и смотри ментально, устремляй взгляд спиралью.

· Чернота…

· Это порода горы. Дальше…

· Вертикальная пустота… Скобы лестницы. Должно быть, воздуховод, обрадовался Эйлев и повел взгляд смелее, пробиваясь через толщу горы.

Тадоль– па следил за Кари, не понимая, что она задумала. Ригцин, Минтарл и избранники Барбан и Ланзер, сняв блокаторы, настроились на бионик Эйлева и воспринимали его ментальное пронизывание взглядом горы, увидели пустоты штолен и штреков и, наконец, погрузочную, где капсулы наполнялись рудой и уходили в ствол тоннеля. Раздался хлопок от воздуха, рванувшегося в пустоту после исчезновения Кари и Эйлева, на пол упала их смявшаяся одежда и лежала, приковав к себе взгляды всех наблюдавших за чудом. Им все еще не верилось, что такое возможно, хотя доказательство реальности происшедшего было перед глазами: Кари и Эйлев исчезли.

В этот момент оба они материализовались под куполом погрузочной штольни. Обнаженные, как боги, появившиеся из ничего. После некоторого зависания в воздухе, чтобы оглядеться, они мягко опустились на свободную часть платформы.

– Ты понял, как это делается? – спросила Кари.

Он кивнул ошарашенно.

· Материей управляет сознание, это главное, – сказала Кари. – Раньше мы думали, что существует только материя и ничего больше. Потом узнали, что материя всего лишь разновидность энергии. Но теперь стало понятным, что существует еще какой-то третий уровень за пределами энергии. Тебе осталось отработать принцип фокусировки, чтобы не врезаться головой в потолок или ногами в пол. Повторим…

· Нет. Некогда, – отказался Эйлев и показал на отдельно стоявшую на возвышении капсулу с открытым верхом и собравшихся вокруг нее и изумленно взиравших на Кари и Эйлева боевиков. – Мой транспорт готов к отправке. Они работают ради меня. Отправят и взорвут тоннель. Подожди здесь, я принесу тебе одежду.

Он принес ей тяжелые башмаки, длинный свитер и долгополый плащ. Сам был уже одет в щеголеватую одежду кселенза, а на голове его покоился Баук.

· Что это? – содрогнулась Кари.

· Фальшивый Баук. Мы их наделали миллионы. Если бы не твое открытие тайны экл-Т-трона, мы двинулись бы на кселензов с ними, – щелкнул ногтем по панцирю Баука Эйлев. – Я уже много раз выезжал с ним в метрополию.

Действует надежно.

Они прошли к капсуле. Мужчины поприветствовали Кари поднятым оружием. Пока Эйлев выслушивал сообщения готовивших его переброску боевиков, Кари поднялась и,'зависнув, заглянула в капсулу. Это была с виду обычная ребристая полусфера, но внутри нее находилась небольшая кабина из металла, способная выдержать груз наваленной сверху руды.

– Прощайте, – сказал Эйлев и, поднятый мощными руками скуда, перевалился через край капсулы, пролез в люк. Помедлил, закрывая его, чтобы подольше видеть Кари, запомнить ее подбадривающую и озабоченную улыбку.

Скуды взяли капсулу и поставили на полозья под погрузку, транспортер наполнил ее рудой, полусфера закрылась и груженый снаряд скользнул в ствол тоннеля, чтобы проделать в сцепке таких же капсул тысячекилометровый полет под горами и лощинами, под океаном и появиться на поверхности Кселены в другом индустриальном районе метрополий.

Проводив Эйлева и увидев, что мужчины принялись убирать технику, готовя тоннель к взрыву, Кари ушла из погрузочной. Полутемными, длинными и непривычно пустыми тоннелями, перебираясь с одного уровня на другой, она неторопливо шла в диспетчерскую, грустно думая о том, что к Эйлеву возврата нет, несмотря на все ее старания, и с Ворхом ей никогда не быть вместе, никогда…

Вздрогнула, качнулась под ногами почва, посыпались сверху камешки, и тут же пришел гул взрыва. Кари удивилась его силе, но не больше, и продолжала не торопясь шагать по пустому и таинственно притихшему Габару.

Она вошла в диспетчерскую и с первого взгляда поняла, что за время ее отсутствия здесь произошло что-то ужасающее. Были погашены все экраны, не светился даже экран «Разумника», а присутствующие диспетчеры и избранники с мрачными лицами стояли вокруг Тадоль-па и Минтарла. Давы в зале не было.

– Что случилось? – прошептала Кари.

Ее услышали. Вскинули головы, и в оживших глазах блеснул огонек надежды.

· Ты! – двинулся к ней обрадованный Тадоль-па, и Кари оказалась в кругу обнимающих ее мужчин.

Где Дава?

– Нет больше Давы. Думали, и тебя нет… Они хотели взорвать нас электронной бомбой. Прорвались в нижний уровень…

Так вот какой это был взрыв, вспомнила Кари.

Ей прокрутили видеозапись происшедшего. Надвигавшаяся колонна тангеров с десантом снесла заграждения и, увеличив скорость, развернувшись по лощине веером, двинулась атаковать входы в рудники. Сопротивление боевиков было подавлено шквальной пальбой самонацеливающихся на живое лучеметов и безжалостной стрельбой по входам электронными снарядами. Оценив положение, Сбор принял решение взорвать все входы, и «Разумник» выполнил бы приказ, не появись одно обстоятельство: захватив главный вход и проникнув по магистральной штольне глубоко под переплетения горных выработок, фароны вдруг прекратили наступление и ринулись бежать назад. Бежали панически, бросив легкий тангер, которым таранили перегородки отсеков.

· Почему бегут? Почему бросили тангер?

Там ядерная бомба, – сказал Тадоль-па. Они взорвут нас изнутри и заживо погребут.

– Отряд Дрейка, срочно вывести тангер из штольни, – приказал Минтарл.

В штольню вбежали боевики Дрейка и, прячась за грибы, похожие на

наполненные мешки, стали приближаться к тангеру, предварительно срезая с него оптические прицелы.

– Он брошен. Навалиться всем и вытолкнуть его из штольни! – командовал

Минтарл, нервничая оттого, что боевики медлят, боясь за свою жизнь и обрекая на смерть всех.

В зале раздался хлопок – Дава исчезла и тут же появилась в грибной штольне перед тангером. Она решительно подступила к грозной машине, коснулась ладонями ее брони и, забрав в сгустившееся энергополе, стала выталкивать из штольни с убыстряющейся скоростью, пока не исчезла из зоны видения телеприборов. Чуть позже раздался взрыв.

Выслушав рассказ, Кари долго еще смотрела на пустой экран. Что произошло– ей было понятно. Дава выбросила тангер со всей его начинкой, но не успела сфокусироваться на штольню горы, чтобы вернуться.

· Я должен увидеть, что там… – тряс скрюченным пальцем, тыча в пустой экран, Минтарл.

· Там раскаленные камни и ничего живого, – заметил Ригцин.

· Но я должен, ты это понимаешь?! – закричал Минтарл.

Ригцин сжался под этим жестоким криком, и все вдруг увидели, какой он уже старый и слабенький. Не зная, как образумить Минтарла, Ригцин избегал смотреть ему в глаза и только беспомощно бормотал:

· Нельзя, Минтарл. Мы не знаем, какой был взрыв. Может быть радиация.

Кари подошла к Минтарлу и обняла его.

· Дава любила тебя.

Минтарл закивал, не в силах выговорить слово.

– Я покажу тебе все…

… Они оказались на вершине горы, в той же позе, обнаженные и укрытые сгустившимся энергополем. Минтарл глянул вниз и отпрянул. Он не узнавал лощины Габара и гор. Они были черные. От служебных построек, Дворца и крепостей фаронов, запиравших лощину, остались дымящиеся руины. Непривычная чернота вокруг просматривалась до горизонта, обозначенного стеной дыма и, должно быть, пара от растопившихся снегов. Белая мгла под напором полярной стужи постепенно приближалась к эпицентру взрыва, между гор образовались воздушные потоки и несли с собой холод.

«Она погибла там…» – показала взглядом Кари на белую круговерть пурги.

«Прощай, любимая, – говорил мысленно Минтарл. – Ты одна поняла меня. Вселила надежду… Как мы ускоряли победу, чтобы выйти из этих нор под свет солнца, нашего Зведона. Без тебя нет ничего, никого…»

Кари взглянула на Минтарла и чуточку отодвинулась, чтобы лучше рассмотреть. Веки ее удивленно вскинулись, но он не замечал ее взгляда, погруженный в мир переживаний. Тогда она вновь сфокусировалась на зале Сбора…

… Они появились в диспетчерской, вызвав вздохи облегчения у всех присутствующих здесь. Опустив Минтарла на пол, Кари повела его за руку в Центр зала, восторженно глядя на Тадоль-па: смотри же!

Первым заметил происшедшее избранник Ланзер и закричал:

– Рука! У него появилась рука!

Минтарл дернулся, словно просыпаясь. Посмотрел на Кари, на руку, за которую Кари взяла его, – ту самую, которую он потерял во время наладки придуманной им врубовой машины и которая все эти годы напоминала ему о себе почесыванием несуществующих пальцев. Подбежали Ланзер и Барбан, с ликованием рассматривали восстановленную руку и обновленного, помолодевшего Минтарла.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Возвращение богов
1. Познание себя

После того как Виза увели в Билярг и с ним прервалась мысленная связь, Ладен впала в состояние повышенного возбуждения. Она металась по посадочной площадке вдоль ограждающего парапета, невидяще смотрела на сверкавшую огнями столицу и все пыталась понять, что произошло. Почему забрали его? За что? Он ведь ничего не сказал. Может быть, думал? Он ведь хвастался, что научился думать. А почему нельзя думать, спрашивала она себя, хотя отлично понимала, что думать вредно, так как никогда не знаешь, к какому выводу приведут мысли и на чем поймают тебя цузары мысленного надзора или просто любопытные соседи. В какое-то время Ладен считала, что никакого надзора нет и не может быть: кому хочется копаться в чужих головах, когда своей заняться не хватает времени. Но выходило, времени не хватало у нее, а у цузаров его хватало. Она стала вспоминать случаи разоблачения гнусных критиканов, которые происходили в разных городах и казались какими-то потусторонними, за пределами ее жизни.

«Жена разоблаченного критикана, поставившего под сомнение правоту Нового Порядка, выбросилась из окна своей квартиры на семьсот одиннадцатом этаже и разбилась на нижерасположенных выступах здания», – явственно прозвучала в ее голове когда-то услышанная краем уха информация. Ладен прекратила свой бег вдоль барьера и, обмирая, уставилась на далекие, постоянно умножающиеся огоньки вечернего города, лежащего у подножия тысячеэтажных домов-гигантов. Вспомнила, что в той информации говорилось еще об оставленных женщиной детях. Ладен бросилась к своему флайеру, чтобы прижаться к сыну и шепнуть, что она его никогда не покинет. А мужа?… Нет!… Но после психотрепанации он будет идиот. В лучшем случае, останется ребенком того возраста, до которого дойдет психозондаж. Надо спасать Виза. Любой ценой!… Только как? Кто поможет?… Ворх! – пронеслось в голове Ладен. Ведь произошло все из-за него. Он улыбнулся ей, а Виз стал ревновать и напридумывал. Глупый, неуемный… Садились и улетали флайеры, а мимо Ладен проходил, проскальзывал или пробегал – в соответствии с возрастом и чином – служивый люд Билярга. Некоторые бросали на нее любопытные взгляды, проговаривая ментально: «Какая красотка!», «Пойдем со мной, не пожалеешь!», «А вот и я! Вспомни, меня ждешь». Занятая своими переживаниями, Ладен не видела этих молодых нахалов, не воспринимала их намеков. Но ведь кто-то должен был провести ее к Ворху, и Ладен стала всматриваться в лица: кто?

Неожиданно остановился и, оглядев, подошел к ней старичок, восхищавшийся Ладен в ресторане. Ладен вспомнила, бросилась к нему: «Помоги мне, умоляю!…» «Что случилось?» – спросил он удивленно.

«Виз… Мой муж. Его забрали сюда. Он не критикан, поверь». «Это неудивительно. А что я…» «К Ворху. Надо попасть к нему, я все объясню…»

«Долго. До утра твоего мужа прочистят так, что он забудет свое имя». «Что же делать? Помоги мне. Я никого не знаю здесь, никого. Я заплачу. У меня есть деньги».

«Я прощаю тебе слова о деньгах, – оборвал он ее резко и насторожился, как будто поймал преступника, которого уже не отпустит. – То, что сказала ты, – это обещание взятки. За одно только это можно привлечь тебя к анализу мировоззрения. Ты понимаешь, что поставила под сомнение праведность цузаров, на плечах которых держится весь мир? Так вся твоя семья о нас думает? Теперь понятно, почему взят на психозондаж твой муж».

«Но я же не о взятке, – взмолилась насмерть перепуганная Ладен. -

Я думала, может быть, штраф…»

«Я уловил, о чем ты думала. Но успокойся. Я прощаю тебя. Пойдем…»

«Куда? У меня сын… Он пропадет без меня. Пожалей!»

«Ты не поняла меня. Пойдем выручать твоего мужа. Ты очень его любишь? Готова на все?»

«Да– а…»

Они прошли в проем входа, ударивший струями горячего воздуха тепловой защиты, опускались на лифте, опять шли по внутреннему коридору с множеством дверей. В одну, из них вошли и оказались в комнате отдыха за служебным кабинетом, как объяснил старик.

«Кстати, зовут меня Гульбер, – назвался он и, кивнув на мягкое ложе возле столика с подставом для курения и фруктами, сказал мысленно, очень мягко и естественно: – Раздевайся, ложись…»

«Я… не понимаю тебя…»

«Все понимаешь, – нахмурился Гульбер. – Что другое ты могла бы

преподнести Ворху? Может, свои жалкие гроши?…»

«Я люблю мужа», – сказала Ладен с отчаянием, все еще надеясь, что старик над ней сжалится.

«А это не унижение – твой подвиг во имя любви, – поторопил старикашка, ловко расстегнув застежку ее ланджамена. – Ты спасешь мужа. Конечно, это неприятно, но пойми, ты отдаешь свое тело на мгновения, а возвращаешь себе и мужу тысячелетия. Ведь знаешь, критиканы и всякие враги Нового Порядка лишаются права на вечность, теряют свободу, детей – все теряют», – говорил ей мысленно цузар и переводил взгляд с одной застежки на другую, которую тут же расстегивала Ладен, пока ланджамен не упал к ее ногам.

… Ладен не помнила, как она оказалась в своем флайере, где уже валялся в беспамятстве Биз, как вылетела за город. Перед глазами стояло, не желая оставлять ее, сморщенное, трясущееся личико Гульбера. Нет, старик цузар не помог Бизу. Он действительно занимал высокий пост и мог остановить психотрепанацию, но в момент, когда это нужно было сделать, Гульбер развлекался с уступившей ему Ладен. Но Ладен не знала ничего и, садясь во флайер, где уже спал крепким сном Виз, верила, что выполнила свой долг жены и друга, сделала для спасения мужа все возможное.

Но муж ли он теперь? Первый раз Ладен подумала об этом во время полета, когда Виз, открыв глаза и с непониманием глядя на нее, на разбросанные по кабине флайера вещи, на спящего ребенка, спросил, морщась от боли: «Где я? Болит голова… почему болит голова? У-у…»

Ладен замерла, боясь того момента, когда он заглянет в ее мозг, все поймет, будет потрясен… Но Виз – она это явственно видела – не узнал ее. Закрыл глаза, пересиливая приступ боли. Ладен вновь испугалась, теперь уже не за себя – за него: неужели не помнит? Неужели Гульбер солгал?…

«Ты Ладен», – с усилием произнес он и подумал, какая она старая. А спит ее сын, должно быть…

«Виз, – бросилась к нему Ладен, вцепилась руками, стала трясти. – Говори же, говори…»

«Почему ты не пришла?… Халгер брал у отца флайер, и мы летали на зеленый остров. Всем так было весело», – сказал он фразу семилетней давности, и Ладен зарыдала: Виза «обработали» до возраста учебы, когда он даже не был в нее влюблен.

«Почему ты плачешь, Ладен? Прекрати, мне больно. Почему мы… здесь?»

«Ты мой муж. Ты полюбил меня, и я… Мы поженились».

«Я люблю Венду».

«Выслушай, Виз. И постарайся понять…»

С усилием он слушал ее рассказ – как расстался с Вендой, полюбив Ладен; как стал службистом эгрегера юго-западного каскада энергостанций, женился на Ладен и у них родился сын Гулик; как они прилетели в столицу, чтобы выпросить у матери денег; как он был пойман на каких-то мыслях и психотрепанирован…

«Этого не может быть», – сказал Виз. Устало отвернулся, чтобы уснуть, и в голове его замелькал калейдоскоп его юношеских лет: девчонки, флайеры, увеселительные палаты, купания – стандартный набор радостей зеленых юнцов.

Вот тогда и пришла к Ладен отнимающая силы уверенность, что все ее старания бесполезны. У нее нет мужа. В лучшем случае, будет второй взрослый ребенок, которому предстоит повторно влюбиться в зрелую женщину.

… Как ей сообщили позже, опасных для Нового Порядка мыслей у Виза не нашли, а открытие, о котором он намекнул Ладен, оказалось самой банальной фантазией. Ладен вспылила:

«Тогда зачем?… Почему?…»

«Затем, что мы должны знать мысли кселян, чтобы обеспечить сплоченность, – наставительно проговорил с видеоэкрана службист из Билярга. – Твой прямой долг жены – сообщать нам все о муже, тогда бы он не пострадал. Так что сама виновата. Прощай».

Экран погас, а Ладен еще долго смотрела, видя на нем отвратительное лицо Гульбера. Говорила ему, глядя в маленькие бегающие глазки:

«Зачем тебе наши мысли? Нет своих?! Мой муж фантазер. Но он умел думать. А ты? А вы?»

«Так их, так! Хи-хи-хи», – услышала Ладен ментальный смех кого-то, подслушивающего ее мысли. Передернулась, как от удара по самому больному.

Чтобы быстрее избавиться от добровольного надзора любопытствующих соседей, Ладен включила первый попавшийся канал видеопередачи и внимала каждому слову диктора. На этот раз говорилось об искусстве создавать радость. Сладкоголосая красавица, которая вчера щеголяла своими пышными формами в вечерней развлекательной программе для мужчин, сейчас поучала их избегать проблем:

– Блаженство создает избыток, – наставительно произносила она, изо всех сил стараясь удержать на лице мудрую строгость и. выговаривая слова, смысла которых красавица явно не понимала. – А у нас есть избыток во всем. Осуществилась вековая мечта кселензов о создании общества счастья и радости. Так радуйтесь! Каждый день и всему. Никаких проблем! У нас есть все: пища, жилье, вещи. Нам не надо трудиться: за нас это делают скуды. Нам не надо ломать головы над сложными проблемами – для этого у нас есть думающие рабы. Каждый делает свое – провозгласил Новый Порядок. Низшим – труд, нам – блаженство. Но если ты хочешь иметь чуточку больше, чем все, если ты имеешь таланты управления – служи, поднимай свою квоту власти. Гильорт приветствует служебную активность, ибо мы каста правящая и все наше благополучие было создано благодаря мудрому управлению хозяйством Кселены. А лично я призываю вас, милые мужчины, радоваться жизни и любить нас. Право, это лучшее употребление ваших сил, энергии и фантазии… – кокетливо улыбалась красотка. Сбросив наконец остатки чопорности, она объявила танец «Блаженство Лени» и растворилась в появившейся на экране группе женщин, раздевавшихся под лучами восходящего Зведона.

Под впечатлением передачи Ладен невольно подумала: может и надо жить именно так – развлекаться, не видеть проблем? Хотя бы сейчас. Она даже представила, как однажды проснется, поднимется с постели и встанет под лучи Зведона, яростно бьющего в их широкое, во всю стену спальни, окно. Ощутит его жар, потрясет своими золотыми космами и вновь станет беспечной, как краснокрылка, веселой и бесконечно счастливой…

За стеной послышался призывный крик Гулика:

– Мама, он не дает!…

Сын жаловался на отца, отнявшего у него игрушку.

… В эгрегере, куда пришла Ладен за помощью, отказались от Виза с подчеркнутым негодованием:

«И ты осмелилась прийти сюда просить помощи! После того, как его уличили в сокрытии замыслов! Поразительная наглость! Невероятная!» – возмущался принявший ее пособник.

Ладен застонала, увидев, что преследующее ее лицо Гульбера совмещается с лицом пособника. Отвечала как в бреду: «Он не скрывал, они подтвердили. Были детские фантазии. Он думал, что…»

«Вот ты и призналась – думал! Тайно от нас. В то время, когда весь эгрегер концентрировал энергию, чтобы помочь нашему Верховному предводителю напрячь мысли и решить проблему, твой муж отделялся от всех и думал в одиночку. Он преступник!»

«Какой же он преступник? – ужаснулась Ладен. – Он…»

«Утаивал мысли, которые принадлежат всем».

«Мысли не могут принадлежать всем. Они – личные».

«Твои, действительно, никому не нужны. А он получал специальные знания, пользовался информацией нашего ведомства – его мысли не могут быть личными. Своими раздумьями в одиночку он ослаблял потенциал эгрегера, что преступно. И показал свое невежество, так как еще не понял, что время гениев прошло, что сейчас только эгрегер, работающий на своего лидера, способен решать труднейшие задачи. Твой муж предал эгрегер и больше не может рассчитывать на его поддержку!»

Окончив разговор, пособник заметил, как бы вскользь, что помочь может только ей лично, выжидающе уставился на Ладен: поняла? согласна? Ладен смерила его уничтожающим взглядом – это все, что могла себе позволить, – брезгливо передернулась и выбежала из кабинета.

«Ну и дура!» – услышала она чей-то раздосадованный голос.

«Гордячка какая», – дребезжал другой.

Ее укоряли, кололи, терзали сотни невидимо следивших за ней кселензов. Образовавшаяся вокруг Ладен пустота, когда от нее отшатнулись подруги и соседи, была наполнена подсматривающими взглядами, колющими со всех сторон. Походило на то, что Ладен оказалась в каком-то загоне на виду у всех. Ее разглядывали, подслушивали; к Ладен проникали в мозг, стремясь полюбопытствовать: каково ей? О чем думает? Как мучается? Как сходит с ума? При этом – открыла Ладен с ужасом – никто ни разу не пожалел ее, не посочувствовал ее горю.

И еще одно обстоятельство удивило Ладен: казнили ее, а не Виза, подвергшегося психотрепанации.

«Он свое получил», – ответил кто-то.

«А я за что должна страдать?»

«А ты не страдай, – сказал невидимка. – Ты привлекаешь нас, потому что остро переживаешь. Это такая редкость! Не увидишь такое ни в одном видео-сне. Станешь как все, и тут же отстанут от тебя…»

В отличие от Ладен, Биз воспринимал случившееся с легкостью, соответствующей тому возрасту, к которому его сознание было отодвинуто психотрепанацией. Перетерпев изнуряющие послеоперационные головные боли, он радовался, что может теперь просто жить, щуриться на слепящий глаза Зведон, ходить по комнатам. Несколько раз Ладен рассказывала ему, как они полюбили друг друга, поженились и прожили эти стертые из его памяти годы. Они просматривали видеозаписи событий их семейной жизни: вступление в брак, переезд на Юго-Запад, рождение Гулика, покупку флайера и первые полеты на нем – такие далекие теперь, до боли дорогие дни для Ладен, и абсолютно чужие, лишь непонятно тревожащие для Виза.

«Почему ты молчишь?» – допытывалась Ладен.

«Не знаю… наверное, все так и есть, как ты говоришь. Только я этого не помню. Извини, я устал. Можно мне выйти из дома? Хочу погулять». «Я провожу тебя».

«Я сам».

«Ты ведь не помнишь город».

«Мне будет неудобно с тобой… Скажут: ходит с женщиной, – признался Виз, что стесняется появляться с ней, так как, по его возвращенным в молодость понятиям, гулять он мог только с ровесницами. Уловив испуг и удивление во взгляде Ладен, растерялся. – Я неправильно говорю, да?… Прости меня, я все еще… не понимаю. Мне все время кажется, ты придумываешь какую-то нелепую сказку про нас, хотя вижу: ты – Ладен из клуба пловчих, только поста… извини, повзрослевшая. И мое тело не мое. Я, кажется, все понимаю, что ты рассказываешь, и не понимаю…»

«Чего?»

«Как это можно лишить памяти? Взять и стереть. А может, здесь, – постучал он по голове пальцем, – были не фантазии, а фактическое открытие, которое не поняли недоучки. И теперь оно пропадает?»

«Ты хотел гулять. Иди», – поторопилась выпроводить его из дома Ладен.

Флобург, как и родной город Биза, утопал в зелени бесконечных многоярусных навесных садов. Собранные в гроздья компактные особняки, вращающиеся на оси по прихоти владельцев, и уходящие под небеса небоскребы размещались на разновеликих возвышенностях вдоль реки, соединенных древними мостами, и на фоне близких гор представляли красивейший уголок Кселены. Жизнь текла здесь размеренно и благочинно. Каждый был на виду не только господствующей над городом станции надзора, но и ее добровольных помощников, от мысленных подсматриваний которых не ускользал ни один* сколько-нибудь выделяющийся поступок. Каждый знал друг о друге абсолютно все. А если не интересовался, то лишь из-за притупившегося любопытства, потому что у всех было одно и то же: стандартный набор мебели с небольшими вариациями в отделке и излишествами для богатых, типовые моторсы для поездок и флайеры для полетов, привычный набор продуктов, единые для всех видеопрограммы и видеосны, и как результат всего этого – одинаковость взглядов на все и во всем. Это и предстояло Визу познать.

Первыми, кого он увидел, спустившись на лифте и выйдя из своего высотного дома, были старухи и старики. Прогуливая маленьких детей и всевозможных домашних животных, они в то же время заполняли ментальное пространство нескончаемым перечислением своих болезней и жалобами на лечащих баянн, которые «ничего не знают», сплетничали о владевших высшей властью и завидовали тем, кто перешел в Вечные и сейчас наслаждается новым телом и всеми радостями жизни; осуждали критиканов, из-за которых слабеет могущество господствующей касты, а старики не могут получить причитающихся благ. Этим дала тему для разговоров его психотрепанация, понял Виз и тут же убедился, что угадал.

«Вот он. Появился! – ненавидяще объявил кто-то. – Почему его выпустили?» «Он теперь «пустой».

«Вот именно – «пустой». А надо не опустошать их головы, а отрезать, как делали в старину».

«Учили его, учили. А он – критиковать. В утилизатор его!» Виз шел и крутил головой, чтобы понять, кто бросал эти. реп лики, но натыкался на окаменевшие лица с негодующе поджатыми губами и ненавидящими взглядами. Он пошел быстрее, а потом резко свернул с аллеи и побежал через парк, окружавший их высотный дом. Этого нельзя было делать. Все прирученное зверье, увидев убегающее существо, почувствовав его страх, рванулось за ним с воем, визгом, рычанием. За ними кинулись владельцы зверей, и тоже с криками и шумом. Виз бросился в одну сторону – там появился выбежавший на шум клыкастый сербер с тянувшейся по траве цепочкой. Тогда Виз юркнул в куст в другую сторону, но тут подоспела стая и с гомоном, охватывая Биза полукольцом, погнала дальше, все приближаясь к жертве.

Стая настигла Биза у стены противоположного дома. Удар в спину, в голову. Упал. Покатился в комке шерсти, крови, визга, боли. И потерял сознание… Очнулся дома. Над ним склонился седой и морщинистый баянн с маской на лице и в серебристом пылеотталкивающем одеянии. С равнодушием автомата он обрабатывал раны и прикладывал к ним присасывающиеся баночки с проводами, протянутыми к аппарату. В ногах стояла Ладен. Увидев, что Виз открыл глаза, обрадовалась: «Наконец-то!… Ты помнишь, что произошло?»

«Помню», – сказал Виз, морщась от проснувшейся и растекавшейся по телу боли.

«Ему лучше не разговаривать сейчас, – сказал баянн и, повернув на аппарате рычажок, мгновенно усыпил Биза. Повернувшись к Ладен, объяснил: – По мере затягивания ран и роста кожи эти баночки отпадут сами. Ночью проснется».,

В вечернем выпуске местных новостей было сообщено о том, что стая прирученных животных искусала кселена. Показали и смущенных владельцев хищников, не обеспечивающих безопасность прохожих. Назвали спасителя. Им оказался сын капитана фаронов Жег. Увидев из окна квартиры бегущую за кселензом стаю, он выхватил из кобуры отцовский парализатор и метко направил луч в сбившуюся кучу тел. Далее говорилось, что одними штрафами нельзя ограничиться: этот случай показывает, что несчастье может повториться, потому что в городе развелось слишком много четвероногих тварей и не предпринимается никаких мер к их сокращению.

… Как и было сказано врачом, Виз проснулся далеко за полночь.

«За что?»

«Зло делают не за что, а почему-то, – сказала Ладен и сама удивилась пришедшей в голову мысли. – Но почему они делают так, я не знаю. И не хочу знать».

«Почему?»

«Потому что лучше ничего не знать, это я хорошо знаю».

«А разве можно не знать? Ведь что-то все равно надо знать. Иначе, как жить?»

«Как все! Низшие нас кормят, одевают и обувают. Лечат. Чего тебе еще надо?!» – говорила она громко, истерично, пытаясь вылить на него всю накипевшую боль. Виз ничего не понимал, а только испуганно и удивленно смотрел на нее. Она заметила его состояние, стала просить прощения, а потом снова долго объясняла ему, какая у них большая беда.

Наутро передача о нападении на Виза прирученных зверей повторилась и была пространной, с показом дома, парка, животных и их владельцев. Поменялся и акцент передачи. Если вчера говорилось о плохом надзоре за зверями, который привел к несчастному случаю, то сегодня – Ладен не могла поверить своим ушам – говорили о животных, помогающих выявлению критиканов, предателей правящей касты и вообще недовольных Новым Порядком.

– Мой сербер давно рычал на этого Виза, – говорила костлявая старуха, властно держа за ошейник оскалившегося зверя, – кидался на него, а я не знала почему. Оказалось, сербер уже тогда чуял предателя и не любил его. Я считаю, надо не препятствовать содержанию диких животных, которым все меньше остается места на Кселене, а, наоборот, больше их приручать и использовать для выявления всяких преступников и критиканов…