Текст книги "Соловушка НКВД"

Автор книги: Юрий Мишаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Еще зачем-то, – подтвердил Скоблин.

– Выкладывайте.

– Не здесь.

– Считаете, что и тут небезопасно?

– Предосторожность не повредит.

– Похвально, что проявляете бдительность. – Кутепов впился взглядом в собеседника, и Скоблину стало жарко, затем бросило в холод. – Многие, но не я, считают, что вы под каблуком жены, с головой ушли в концертную деятельность. Рад, что это не так, вам дорог РОВС, близко к сердцу принимаете его победы и неудачи, боретесь за чистоту его рядов.

Кутепов сверлил Скоблина острым взглядом, ожидая, что генерал представит неоспоримые факты предательства.

– Чекисты вербуют себе союзников? Кто же клюнул на посулы, продался, как Иуда? Обвинения должны быть подтверждены фактами.

– Вы получите их.

– Документы с вами?

– Никак нет. Завтра воскресенье, в нашем соборе пройдет литургия по генералу Александру Кульберсу.

– Предлагаете встретиться в соборе?

– Там будет слишком многолюдно, лучше вблизи собора.

– Когда?

– В одиннадцать на бульваре Инвалидов.

Для принятия решения Кутепову хватило пары секунд.

– Договорились.

До возвращения дам генералы доели салат, осушили несколько рюмок. Скоблин пожаловался на трудности с организацией концертов, Кутепов посетовал на леность сына. О житейском продолжали говорить и при женах. После одиннадцати Кутеповы засобирались домой. Скоблин предложил заказать такси, но начальник попросил не беспокоиться:

– Русские таксисты любезно обслуживают меня за минимальную плату.

Возле ресторана действительно ждала машина. При виде генералов с женами водитель гостеприимно распахнул дверцу.

– Здравия желаю! Куда прикажете?

– Домой, любезный, домой, – ответила Лидия.

– Весьма признательны за проведенный вечер, – поблагодарил Кутепов, помогая супруге усесться в машину.

Николай Владимирович приложил руку к полям шляпы и, когда машина отъехала, подозвал другое такси, но не сел рядом с Плевицкой, а поспешил к телефонной будке.

«Этот таксофон точно не прослушивается. Если нахожусь под наблюдением агентов внутренней разведки РОВС, решат, что втайне от жены звоню любовнице».

Набрал пятизначный номер. Услышал по-немецки: «Вас слушают, будьте коротки!», четко доложил:

– Он дал согласие! Встречаемся завтра в одиннадцать на пути к русской церкви. Вряд ли прибудет на авто, думаю, будет без охраны. На всякий случай побеспокойтесь, чтобы не было прикрепленной к генералу машины!

– Ясно, – уже по-русски ответили в трубке.

Скоблин успокоенно вздохнул. Снял шляпу, помахал ее перед горевшим лицом.

«Свою миссию выполнил. Завершат другие».

Вернулся к машине, уселся подле жены. По пути к гостинице ни Скоблин, ни Плевицкая не произнесли ни слова. В лифте генерал размышлял: «Интересно, сколько человек прислал Центр? Москва придает большое значение операции и, без сомнения, выбрала опытных для проведения подобных щекотливых дел. Дай-то Бог, чтобы задуманное и спланированное прошло без сбоя».

8

Ночь с субботы на воскресенье Кутепов провел прескверно: сна долго не было ни в одном глазу.

Генерал ворочался с боку на бок, мял под головой подушку, пытался думать об отвлеченном или приятном, гнал дурные мысли… Когда ухищрения не помогли, вспомнил о прописанных в случае бессонницы таблетках.

«К черту фармакологию! Пусть на нее молится Лида. Любые лекарства помогают лишь ненадолго, к тому же организм привыкает к пилюлям, порошкам, микстурам и трудно отвыкает… Отчего не спится? Переборщил со спиртным? Не стоило мешать мартини с водкой… Из ресторана вышел с ясной головой, а Скоблин, по всему, считал, что питаю слабость к выпивке и заказал две бутылки «Смирновской», мартини, дамам ликер – почти все осталось нетронутым…»

Решил не ворочаться, чтобы не разбудить жену. Нестерпимо захотелось подымить, хотя с куревом раз и навсегда простился в конце девятнадцатого года, поддавшись уговорам супруги поберечь здоровье.

«Отвык от табака быстро, отчего же потянуло сейчас? В доме нет сигарет, впрочем, табак есть у денщика, но, кажется, жевательный и не нюхательный… Что мешает уснуть? Не ел ничего острого, жирного, что тяжело для пищеварения, продукты в ресторане высшего сорта, свежие… И давление в норме – в затылке не давит, веки не тяжелы…»

Вспомнил, как Лида просила забыть о делах, отдохнуть на полную катушку. Просьбу постарался выполнить, как умел поддерживал светскую беседу, дамам улыбался, похвалил сервировку стола, мастерство кулинаров…

Пришел к неутешительному выводу: в бессоннице виноваты угар, дым, которые окружали в ресторане.

«Курить вредно, но еще вреднее дышать чужим дымом!.. Что-то непонятное гложет, какое-то недоброе предчувствие…»

Отмел политику с вечными интригами, стал думать о Лиде, сыне, но вместо их образов словно наяву увидел… Плевицкую.

«Давненько по ночам не являлись дамочки! Узнай Лида, кто вспомнился ее благоверному глубокой ночью, и разгорится скандал, на которые жена мастерица – сдержанна лишь при посторонних, дома частенько взрывается, устраивает сцены ревности, хотя поводов не даю… Жена досталась далеко не сахар, но посторонние считали Лиду сущим ангелом – на такую, говорили, только молиться, с такой надо сдувать пылинки, носить на руках…»

Кутепов хмыкнул в усы, перевернулся на правый бок, вытянул ноги и наконец-то погрузился в желаемый сон…

В эти же часы в свою каморку под крышей вернулся поручик Фортунато из бригады шоферов-галлиполийцев, кому было поручено обслуживать Кутепова. Минувший день выдался неудачным, пришлось долго безрезультатно колесить по Парижу в поисках пассажиров. Удалось подвезти лишь парочку молодых, дряхлого старца, толстяка на представление в «Фоли Бержер» и проститутку, спешащую по вызову к клиенту.

«Выручка снова не окупит затраченные бензин и масло… Если дела так пойдут дальше, разорюсь, придется расстаться с машиной, искать иную работенку, что при безработице особенно среди эмигрантов, затруднительно: нас на фабрики и заводы не берут…»

Последнее время едва сводил концы с концами – весь заработок уходил на оплату комнатушки под косым потолком, обед в дешевом бистро и ремонт машины. Скоро станет нечем платить и за квартиру, аренду гаража. Успокаивало лишь то, что бедствует не он один, трудные времена переживают многие соотечественники.

«Отчего клиентов с каждым днем все меньше? – Фортунато снял штиблеты, стянул брюки. – Предпочитают подземку, что значительно дешевле и быстрее – под землей не бывает заторов транспорта, пробок? Имел бы сбережения, занялся коммерцией. Только где взять в долг под божеские проценты одну-две тысячи франков?»

Залез под одеяло, свернулся калачиком – в мансарде не было батареи, из окна веяло холодом. Перед тем как отойти ко сну, бывший поручик Добрармии, кавалер двух орденов, контуженный под Калачом, получивший в Крыму пулевое ранение, подумал:

«Завтра воскресенье, завтра возить Кутепова – платит штаб РОВС. К дому генерала следует прибыть без четверти одиннадцать – Кутепов не терпит опозданий, сам точен как часы…»

Фортунато зевнул и провалился в глубокий сон уставшего за долгий день сидения за рулем человека. Шофер не подозревал, что в его отсутствие в мансарде побывал непрошеный гость, умело справившись с несложным на двери замком. Ничего не похитил, даже не рылся в ящиках комода, лишь перевел стрелку старого будильника на час назад. И неслышно покинул каморку.

9

Кутепов вышел из дома без четверти одиннадцать и нахмурился: автомашины на привычном месте не было.

«Что помешало приехать? Забарахлил мотор, прокололась шина, а запасной под рукой не оказалось? Заболел водитель? Но могли заменить, прислать другое авто. Придется отчитать за разгильдяйство».

Стояла типичная для января в Париже погода с мелким, тающим в полете снежком. Генерал еще раз поискал взглядом машину и быстрыми шагами пересек улицу.

«Бегу вприпрыжку, словно мальчишка – со стороны выглядит смешно…»

Возле афишной тумбы приубавил шаг. Среди приглашений на вернисаж, спектакли, распродажу устаревших моделей одежды не было афиши с фамилией Плевицкая.

«Видимо, делает перерыв в концертной деятельности, готовит новую программу или не любит крикливую рекламу. Но без нее не собрать публику, петь придется перед пустым залом…»

В спину бил ветер, он подгонял, не позволял шагать не спеша.

«Уж позабыл, когда гулял по городу, все в авто да в авто. А Париж, несмотря на ненастную погоду, красив, жаль, нельзя пройтись подольше и подальше – поджимает время».

Кутепов миновал ухоженный скверик, за которым виднелись купола русского собора.

«Черт с ним, с водителем – отменю нагоняй. Будь авто, не получил бы удовольствия от прогулки на свежем воздухе. Не проговориться бы Лиде, что ходил пешим, иначе станет корить за потерю бдительности, пугать опасностью схватить на морозе бронхит. Прогулка не придется по нраву и в штабе – напомнят о происках чекистов, что собачья чушь – лишь полным идиотам взбредет в голову убивать меня в Париже ясным днем…»

Вероятность подвергнуться нападению была столь невероятной и абсурдной, что Кутепов усмехнулся:

«Лишь слабые и трусливые прячут душонки в пятки. Со смертью лицом к лицу встречался не раз, никогда не вымаливал у костлявой снисхождения, не кланялся. Нельзя жить и оглядываться при каждом шаге. Еще никого из наших в Париже не убивали, в других городах случалось, но только не здесь. От чекистов, правда, можно ждать сюрпризов, но не в центре Европы…»

Чуть приубавил шаги возле продавщицы жареных каштанов, невольно обернулся вслед прошедшей мимо курсистке.

«Не постарел, коль обращаю внимание на молоденьких мамзелек!»

Запах каштанов в жаровне перебивал выхлопные газы машин.

В темном пальто, касторовой шляпе Кутепов ничем не выделялся среди прохожих, начальника РОВС можно было принять за клерка, маклера, рантье, но только не за боевого генерала, всю свою сознательную жизнь посвятившего борьбе за свободу Отчизны.

«Напрасно забыл о прогулках перед сном и вчера из ресторана поехали на такси – стоило пройтись, тем более что квартира в пяти минутах, тогда бы не мучила бессонница. Прошагал всего ничего, а чувствую прилив сил, просветление в голове. Решено: с завтрашнего дня в штаб и обратно иду пешим, другое дело посещение военных училищ, смотры, инспекции частей, туда, понятно, на своих двоих не дошагать…»

– Александр Павлович!

Кутепов замер.

Окликнули от стоящей на углу Русселе и Удино легковой автомашины.

Кутепов не шелохнулся: позвавший был не знаком. Человек у машины догадался, что удерживает генерала.

– День добрый! Я от господина Скоблина, к сожалению, он задерживается, за что извиняется. Прошу в машину, – незнакомец подошел к Кутепову, взял его за локоть, крепко сжал.

«Что задержало Скоблина? И чья машина?» – пронеслось у генерала в голове.

– Где Скоблин?

– Ждет вас, точнее, нас. Попросил встретить и доставить до места беседы.

– Я жду документов, а не беседу!

– Будут документы, получите из рук в руки, – успокоил незнакомец уже иным тоном, где пропали нотки уважения к высокому воинскому званию. – Поспешите, иначе привлечем ненужное внимание прохожих.

«Что помешало явиться всегда исполнительному Скоблину? – продолжал задавать себе вопросы Кутепов. – Сам попросил о встрече, назвал место, время, а прислал другое лицо, точнее, лиц!»

Около машины стояли двое.

«Третий за рулем… Какая к черту конфиденциальность, если о встрече известно троим, не считая Скоблина?»

Кутепова держали уже за обе руки, притом так, что было не вырваться. Александр Павлович напрягся, рванулся из сдавивших тисков, но ничего не вышло.

«Насилие? Не потерплю!»

Неподалеку маячил полицейский, Кутепов позвал его, но страж порядка повел себя странно – подошел и вместе с двумя незнакомцами грубо втолкнул генерала в машину.

Все произошло настолько быстро, что никто из прохожих не обратил внимания на случившееся на перекрестке.

Оказавшись на заднем сиденье между дюжими незнакомцами, Кутепов попытался оказать сопротивление, но силы были неравны, борьба недолга и завершилась не в пользу генерала.

«Сам во всем виноват – никто не заставлял отказываться от охраны! Сколько раз напоминали о бдительности, но я не желал слушать! – ругал себя Кутепов за беспечность. – В чьи попал руки, кому встал поперек дороги? Агентам Москвы или своим?»

Машина выехала на Удино, свернула на бульвар Инвалидов и помчалась к загородному шоссе. Двое не позволяли генералу пошевельнуться: голову прижали к груди, на глаза нахлобучили шляпу, плечи сдавили так, что стало трудно дышать.

«Куда везут? На пустырь, чтоб отправить к праотцам, сбросить в Сену? Нельзя отчаиваться, терять присутствие духа! Буду бороться насколько хватит сил… Скоро воскресное богослужение и, когда не явлюсь, организуют поиски…»

Еще что-либо подумать не успел – лицо накрыл платок, в нос ударил запах хлороформа. Сердце забилось сильнее и чаще. В угасающем сознании промелькнуло предостережение врача: «У вас, господин генерал, пошаливает сердечко: успели-таки потрепать моторчик. Думаю, что причина не в чрезмерных любовных утехах, а в службе. Настоятельно советую поберечься от волнений, хотя, как понимаю, при вашей должности это невозможно, тем не менее следите за сердечком…»

Кутепов не придал значения совету.

Сознание покидало. Последнее, о чем подумал генерал, была досада на свою непростительную беспечность, наплевательское отношение к бдительности.

«Мне нет оправдания! Сам полез в волчью яму! Как мог считать Скоблина, этого подлого предателя, подлеца порядочным? И в результате попался на крючок…»

Кутепов еще раз дернулся и обмяк…

– Как долго проспит? – спросил старший в группе Яков Серебрянский.

– Не меньше часа, может, больше, это смотря сколько надышался, – предположил заместитель начальника КРО ОГПУ Пузицкий.

Возле моста Альма машина замерла в веренице остановившегося транспорта.

– Пробка или проверка документов? Не хватает, чтобы заглянули к нам в машину! – нахмурился Серебрянский, но резидент ИНО во Франции Зиновий Волович успокоил:

– Не могли так быстро хватиться пропажи. Видимо, впереди авария, разбирают ее причину. Пока с нами страж порядка, – Волович тронул за плечо сидящего впереди рядом с водителем «полицейского», – опасаться нечего.

– Помогли бы навести порядок! Языком владеете безукоризненно, лучше коренных парижан.

– Меня могут узнать: как-никак второй год тружусь в посольстве, – глухо ответил Арене (он же Альтер), но все же вышел, стал помогать регулировать движение и, когда машины сдвинулись с места, вернулся.

– Как объект?

– Спит точно младенец после мамкиной сиськи.

– Удача, что не поднял крик.

– И не вырвался, иначе с нас сняли бы стружку, понизили в звании, послали служить за Полярный круг.

За городом потянулись перелески, фермы, поля. В машине молчали, вновь заговорили, когда авто замерло у пустынного взморья в районе Трувилля.

– Где пароход?

– На подходе. Наши координаты известны, и время обговорено, ошибка может быть в десяток минут.

– Море неспокойно: поднялся ветряга, штормит. Трудновато будет доплыть, еще труднее вернуться…

Гривастые, с двухэтажный дом волны неудержимо накатывались на берег, разбивались о валуны, ворошили гальку, с шумом возвращались в пучину, чтобы снова понестись на безлюдный пляж, окатить его пе-^нойС. еребрянский приподнял с головы спящего Кутепова шляпу, нахмурился, но сидящий с другой стороны генерала Зиновий Волович успокоил:

– Все идет как по маслу.

– Еще накаркаете! – обрезал Пузицкий.

В машине повисла тяжелая тишина.

Пузицкий взглянул на наручные часы швейцарской марки, которые выдали перед отправкой на задание вместе с одеждой, имеющей французские этикетки.

В тягостном ожидании пароходного гудка или звона колокола-рынды прошло полчаса. Торговое судно «Спартак» появилось из-за мыса без сигнала. В миле от берега застопорило ход. Спустили шлюпку с четверкой матросов.

– Волны злее тещи.

– Укачает в такой шторм.

– Нас да, но не матросов.

– Было бы сейчас лето, море не волновалось…

– Тебя не спросили, когда проводить операцию!

Не признаваясь, трое чекистов и водитель мечтали об одном – поскорее сдать «груз».

Шлюпка, наперекор волнам, приближалась к берегу. Гребцы дружно всаживали весла в кипящую воду. Когда дно коснулось гальки, два матроса спрыгнули, стали тянуть шлюпку.

Пребывающего в глубоком сне – точнее, беспамятстве, Кутепова извлекли из машины, донесли до шлюпки, уложили на дно, следом через борт перешагнули Пузицкий и Арене.

– Избавьтесь от машины, – напомнил старший группы. – И снимите номера – они хотя и фальшивые, но могут навести на наш след.

– Слушаюсь, – ответил водитель.

Весла зарылись в волны, шлюпка двинулась к пароходу, на этот раз быстрее – подгонял ветер.

На борту Кутепова унесли в каюту, положили на узкую койку, приставили к пленнику часового.

– Поздравляю! – сказал второй помощник капитана.

– Рано, – возразил Пузицкий. – Вернемся домой – тогда поздравите.

– Пленник спит как убитый.

– Ему ничего не остается, как дрыхнуть. Пусть выспится, а проспится, поймет безнадежность своего положения, станет сговорчивее, перестанет ерепениться. Долго шли к нам?

– Пять суток. Пугали качкой, морской болезнью, но обошлось, иначе бы матросы засмеяли: второй помощник капитана, а от качки мутит, выворачивает наизнанку.

– Давно на «Спартаке»?

– Прибыл перед самым отходом из Ленинграда, до этого плавал лишь в озере на лодке.

– До прихода к нам были…

– Врачом, – признался помощник капитана по политической части.

Пузицкий кашлянул.

– Тогда вам и карты в руки. Будете следить за здоровьем клиента. Станет укачивать – поможете переносить качку, чтоб доставить здоровым…

Ку т е п о в А. П. По одной из версий умер на борту парохода «Спартак» по пути в Новороссийск от сердечного припадка, в чем была виновата передозировка хлороформа – генерал нашел вечное упокоение на дне моря.

«Красная звезда». 1965. 22 сентября:

…комиссар 2-го ранга госбезопасности генерал-полковник запаса Сергей Васильевич Пузицкий блестяще провел операцию по аресту Кутепова и ряда других белогвардейских организаторов и вдохновителей иностранной интервенции и Гражданской войны.

Я н о в и ч В. Б. (Волович Захар Ильич), начальник 2-го (оперативного) отдела ГУГБ НКВД. 1 мая 1936 г. награжден орденом Красного Знамени. 2 мая «Правда» поместила снимок, где он рядом со Сталиным. В середине 1937 г. обвинен в троцкизме, сотрудничестве с Сюрте женераль, американской, японской разведками и расстрелян. Жена Александра Иосифовна (Бурцева) повторила судьбу мужа.

Ф е д о р (фамилия неизвестна) после пропажи генерала жил на пособие безработного. Во время оккупации Франции Германией убил ефрейтора патруля, застрелен.

Ф о р т у н а т о (имя неизвестно) продал такси, переехал в более дешевую квартиру. Долго искал работу. В 1936 г. с группой соотечественников уехал в Испанию, воевал у республиканцев в русском батальоне. По непроверенным данным, погиб в бою.

Ку т е п о в а Л. Д., урожденная Кюст, после пропажи мужа переехала в Ригу, затем в Югославию. Когда газета «Известия» сообщила, что Кутепов бежал с кассой РОВС в Южную Америку, выступила с опровержением. Умерла (приблизительно) в 1943 г.

Ку т е п о в П. А. продолжал учебу в гимназии, затем в кадетском корпусе, университете на отделении славистики. Не верил в гибель отца, утверждал, что тот живет в РСФСР под именем… маршала Тимошенко. В конце 2-й Мировой войны служил в советской военной миссии в Загребе. Получил советское гражданство. По прибытии в Ленинград арестован, судим как враг народа, осужден на 25 лет. Освобожден в 1954 г. Работал в издательском отделе Московской патриархии.

10

Первой забеспокоилась Лидия Давыдовна Кутепова. Когда муж не явился к обеду, затем к ужину, не вернулся утром, генеральша, проведя бессонную ночь, поставила об этом в известность первого заместителя начальника РОВС с конца апреля 1928 года Евгения Карловича Миллера. На ее справедливый вопрос: «Где мой Александр Павлович? Впервые, не предупредив, не явился ночевать!» никто из подчиненных не дал вразумительного ответа.

Когда минуло десять часов, созвали экстренное совещание штаба. За каждым послали порученца, и в осиротевшем кабинете начальника собралось восемь высших офицеров. Возник не очень громкий гвалт – все говорили одновременно, перебивая друг друга, высказывали свои версии случившегося, предлагали способы поисков пропавшего.

– Не вижу причин для паники! Генерал мог засидеться в гостях, в ресторане, наконец в игорном доме, просто забыл позвонить жене, предупредить о задержке.

– Не исключено, что ушел на тайное от супруги свидание: мы все грешны, и он не исключение. Александр Павлович не стар, может иметь на стороне любовную связь! – Чушь! Он примерный семьянин, как никто другой верен супруге!

– Всегда и во всем предельно точен, никогда не опаздывал, так что пропажа более чем странна…

– Если случилось что-то неординарное, то по пути в собор, куда он должен был прийти. – Последней его видела консьержка. – Звонили в больницы? – Ни в одной не имеют понятия о таком больном.

– Пардон, но генерал здоров как бык, докторов обходит за версту, при чем больницы?

– Мог быть доставлен в больницу с потерей сознания, не имея возможности назвать себя… – При нем документы!

– Их могли похитить вместе с часами, кошельком, и в больнице записать как неизвестного.

– Какая больница? Он был всегда бодр.

– Почему говорите в прошедшем времени? Рано хороните.

– Профессор Алексинский обмолвился о сердечной недостаточности генерала…

– Не забывайте, что для Москвы он кость в горле!..

Решили немедленно начать поиски, следствие передать парижской полиции, которая имеет богатый опыт в расследовании любых преступлений. Кое-кто с этим не согласился, утверждал, что можно обойтись собственными силами, напомнил, что в рядах РОВС опытные сыскари, криминалисты. Один из полковников с пеной у рта требовал арестовать подозреваемых, допросить с пристрастием, но ему мягко напомнили, что эмигрантам запрещено вести следствие, тем более карать, к тому же арестовывать некого.

К вечеру понедельника 27 января о случившемся узнал весь Париж, за ним Франция, другие страны. Газеты раструбили в экстренных выпусках с кричащими заголовками о пропаже видного деятеля русского зарубежья, главы антисоветской военизированной организации.

Журналисты сошлись во мнении, что Кутепова украли, вывезут в СССР, станут там пытать.

Русские газеты «Возрождение», «Последние известия» написали, что у чекистов длинные руки, которые могли дотянуться до центра Европы, требовали от французских властей немедленно провести тщательный обыск в советских торгпредстве, полпредстве на рю де Греналь и разгромить змеиное гнездо.

Довольно авторитетные «Эко де Пари», «Либерте» обратились к премьер-министру Андре Пиеринно с предложением прекратить дипломатические отношения с СССР, отозвать французского посла, выслать всех сотрудников советских учреждений.

Нужно изгнать разбойников из их нор! А в главной советской норе – посольстве произвести обыск, который поможет отыскать следы господина Кутепова.

Разрыва отношений с Советским Союзом потребовали депутаты правой и умеренной партий. Премьер-министр промолчал, понимая, как важно для его страны сохранение нормальных отношений со Страной Советов, но, чтобы успокоить членов правительства, отдал приказ приступить к расследованию.

Следствие начали засучив рукава. Выявили очевидцев, видевших в злополучное воскресенье Кутепова у кинотеатра «Севр-Палас» на рю Руссель. Директор католической клиники Святого Иоанна приметил в тот день на перекрестке автомобиль и двух господ, одетых в одинаковые макинтоши и шляпы, а также полицейского, что было странно: на этом месте прежде не выставлялся пост. Неожиданно появившийся блюститель порядка сел в машину рядом с водителем, авто уехало в сторону бульвара Инвалидов. Еще один свидетель, уборщик бульвара, видел, как трое, в том числе полицейский, втолкнули в машину человека с бородкой.

Пропажу Кутепова сравнили с историей Манкиевича, который, в отличие от Кутепова, ничем себя в борьбе с новой Россией не проявил, по всей вероятности, сбежал от кредиторов, а чтобы пустить пыль в глаза общественности, оставил письмо о ложном самоубийстве.

Следователи записали показания, опросили сотню людей, проверили различные версии – от романтического побега Кутепова с молодой любовницей и до возвращения купленного большевиками генерала в Россию.

Следователи считали, что если Кутепов похитил казенные деньги, нежится под солнцем Аргентины, его схватят и доставят в Париж как уголовного преступника. В это мало кто верил, как и в то, что генерала силой увезли на Родину: до России надо миновать несколько государств, столько же границ.

Стало известно, что за пару дней до 26-го неустановленное лицо по подложным документам взяло напрокат машину, которую обнаружили сгоревшей за городом.

Следствие узнало, что незадолго до пропажи Кутепов встретился в Берлине с прибывшим из Москвы бывшим командиром корпуса, генералом Поповым, который попросил беречься, так как против главы РОВС замышляется нечто ужасное.

– Попов или подсадная утка, или честнейший человек, желавший Кутепову добра! – заявил многолетний и неутомимый боец с царской охранкой, затем большевизмом В. Л. Бурцев и, узнав об аресте в Москве Попова, написал в газете:

Какова причина ареста? Только ли встреча с Кутеповым или это предостережение? Считаю, что в пропаже Кутепова Попов не виноват. Генерал оказался в руках агентов большевиков благодаря кому-то из близкого окружения, имеющему многолетнюю крепкую связь с советской контрразведкой.

Заявление ненадолго взволновало русскую эмиграцию, посчитали, что Попов арестован за валютные махинации.

Русский журнал «Часовой» призвал «ответить большевикам поголовным вступлением в РОВС подросшей молодежи, что войдет в историю борьбы с Советами как кутеповский призыв».

Одна из газет напомнила высказывание Кутепова:

Для низвержения советской власти создаются объединения русских эмигрантов, нацеленные исключительно на борьбу с большевиками. Никаких межпартийных споров быть не должно, так как они распылят силы РОВС,

который готов взяться за печатанье антисоветских листовок, прокламаций для распространения внутри России. Одновременно готовится вооруженное восстание, которое начнется не позже весны 1931 года. До успешного выступления уже сегодня направляются в различные регионы СССР специально подготовленные офицеры. Нас ждет беспощадная борьба, только так можно рассчитывать на успех.

Цитату газета дополнила комментарием:

После такого громогласного заявления любой противник постарается поскорее избавиться от генерала, что и было сделано: чекисты опередили намерения Кутепова на целый год, помешали ему выполнить задуманное.

Французское правительство объявило награду в один миллион франков за указание местопребывания видного политика, военачальника объединения русских эмигрантов. Обещанная награда дала результаты: в полицейский комиссариат пришел водитель такси Фортунато с заявлением, что в воскресенье кто-то перевел стрелки его часов, отчего он подал автомобиль к дому генерала с опозданием на час. Показания запротоколировали, но не придали им значения, посчитав, что заявитель просто забыл завести будильник или часы были неисправными.

Желание помочь следствию высказали еще несколько человек: двое оказались умалишенными, состоящими на учете в психиатрических клиниках, один доброхот преклонных лет страдал старческим маразмом, остальные не сообщили ничего существенного, желая просто попасть на страницы газет.

– Нужна нота протеста, притом немедленно, – требовали рядовые эмигранты. – Трудно поверить, что не отыскали ни единого следа Кутепова! Куда смотрит правительство?

За правительство ответил вездесущий Бурцев:

– Нота не поможет вызволить из плена Александра Павловича. Большевики ответят своей нотой, где гневно осудят деятельность на территории Франции антисоветских организаций, имеющих террористические цели.

Пришла весна, и пресса, а с нею читатели стали терять интерес к исчезновению русского генерала, появились новые сенсации, вроде убийства содержанки министра, похищения из частного сейфа банка коллекции бриллиантов, рождения ребенка с двумя головами. Не теряли надежды найти генерала лишь в штабе РОВС, где считали, что Кутепов не погиб, не увезен за пределы страны и отыщется, надо лишь запастись терпением. С пропажей Кутепова РОВС не свернул деятельность, провел ряд военных сборов, отправил в Россию очередных диверсантов, принял в организацию группу соотечественников, проживающих на севере Африки и в Китае. Чтобы никто не посмел заявить, будто обезглавленная организация бездельничает, а штаб напрасно ест свой хлеб, бразды правления поспешили передать генерал-лейтенанту Миллеру, о чем он подписал приказ:

Ввиду безвестного отсутствия председателя Р.О.В.С. генерала от инфантерии Кутепова как первый его заместитель вступил в должность руководителя Р.О.В.С.

Весну 1930 года сменило лето. Надежды на спасение Кутепова рухнули, большинство эмигрантов смирились с потерей Кутепова. Были и недовольные ходом следствия. Чтобы притушить ропот, Миллер громогласно заявил на одном из собраний (потом повторил для прессы), что клянется продолжать святое дело Кутепова, просит русских в Европе не поддаваться панике и всяким провокациям, не верить вздорным слухам, небылицам, которые на руку врагам, желающим произвести раскол в белом движении. Что касается следствия, то новый начальник РОВС перепоручил его полностью Сюрте женераль, надеясь на неограниченные возможности французской полиции.

Как только со дня исчезновения Кутепова исполнилось сорок дней, в штабе заикнулись, что надо помянуть генерала, но большинство воспротивились, продолжая считать Кутепова живым. Это мнение поддержала газета «Известия», опубликовавшая сообщение собственного корреспондента из Амстердама:

По достоверным сведениям, исходящим из кругов, имеющих отношение к правым элементам, виновниками исчезновения Кутепова являются сами белогвардейцы, а именно та часть русских, которые добивались отстранения Кутепова и замены его своим кандидатом.

Есть прямые данные, указывающие, что г. Кутепов, отчаявшись в борьбе с этой частью белогвардейцев и не видя другого выхода, решил уйти с политической арены, выехал незаметно в одну из республик Южной Америки, взяв с собой солидную денежную сумму и любимую даму.

Когда информация дошла до Лидии Давыдовны Кутеповой, она закатила к потолку глаза.

– Боже правый! И как не отсохла рука у писавшего? Как посмели бросить тень не только на Александра Павловича, но и на меня? Бегство с любовницей и казенными деньгами – несусветная чушь!

Кутепова пригласила в осиротевший дом журналистов. Предваряя вопросы, среди которых могли быть и унижающие честь, достоинство хозяйки, заявила, что супруг был исключительно примерным семьянином, отличным отцом, не способным на предательство жены, сына.