Текст книги "Там, где Тянь — Шаньские горы"

Автор книги: Юрий Фадеев

Людочка

Рассказ

Босоногое детство…

Моё военное и послевоенное детство прошло в Средней Азии, на юге Киргизии и поэтому, выражение «босоногое детство» имеет не условный, а буквальный смысл. Сколько помню, с марта и по самый октябрь, мы целыми днями проводили на улице босиком. Вместо обуви – загрубевшая подошва ног и сбитые пальцы до крови, которые редко успевали заживать.

Современные дети и родители понятия не имеют, что такое «цыпки». Цыпки – следствие нашего «босоногого детства», когда подъём ног покрывался тёмной, шершавой коркой с мелкими трещинами. Вечером, не вымыв ноги, ты норовишь юркнуть в постель, но родителей не проведёшь – таз с тёплой водой уже наготове. Во время мытья начиналась пытка. Вода, попадая в трещины на коже, вызывала острую боль, заставляя скулить, как щенка на привязи. Кожу, смазывали какой– то мазью, но она мало помогала – завтра с утра снова жаркое солнце, дорожная пыль, речка.

Некоторые дети из многодетных семей даже в школу в младших классах приходили босиком. Бедность. Конечно, им помогали – брали на учёт и выдавали обувь, так что к зиме все были более или менее обуты.

В отсутствие пионерского лагеря мы, мальчишки младших классов маленького городка проводили лето на речке с тёплой и прозрачной водой. Развлекались тем, что вывалявшись в песке, беспечно и весело скакали по берегу голышами, невольно обращая на себя внимание прохожих на деревянном мосту. А было и такое – один из нас писал, направляя струю по дуге, а остальные на четвереньках проскакивали под ней. Ослабевая, струя попадала на неудачника, и это вызывало всеобщее веселье!

К третьему – четвёртому классу, я и мои друзья, во многом отличались от нынешних «тепличных» детей. Мы на спор могли забраться на вершину самого высокого пирамидального тополя, чтобы достать яйца из воробьиного гнезда. Умели плавать и удить рыбу, лазали по садам за абрикосами, виноградом и персиками, унося добычу за пазухой. Колючая кожица персиков потом долго напоминала о себе – чесались грудь и пузо.

Помню наше увлечение катанием металлических колёс, которые ассоциировались с автомобилями. Обод велосипедного колеса, без спиц – лёгкий и бесшумный, управлялся гладкой палочкой и был «легковушкой». Более тяжелые металлические колёса, меньшего диаметра, катили ручкой из проволоки, загнутой на конце. Эти колёса издавали звон и грохот. Ну, чем не «полуторка»! Иногда, со своими «легковушками и грузовиками», наша орава, как оглашенная, носилась по пыльным южным улицам, распугивая прохожих.

Всё проходит! Ушло босоногое детство.

На память приходят строки Владимира Высоцкого – «Было дело, и цены снижали…», а мы взрослели в это время. Но какими мы были тогда?

С удовольствием отмечу: совесть для нас имела первостепенное значение! А в условиях бедной жизни, высокой нравственности и патриотизма, у нас не было почвы для плесени под названием – цинизм и вещизм.

«Варяг» и песни военных лет, не стесняясь, мы пели просто так, при каждом удобном случае. Чуть позже душу волновали вальс «На сопках Манчжурии», марш «Прощание славянки», полонез Огинского «Прощание с Родиной».

Зимой, в школу мальчишки ходили в телогрейках, на ногах – грубые ботинки или, особый шик, – кирзовые сапоги. Голенища сапог на два – три пальца подворачивали вниз. Застёгивать телогрейку и опускать уши у зимней шапки, даже в мороз, было не принято – признак слабости! Так в Нарыне, а это был высокогорный город, где зимой морозы за тридцать градусов были обычным делом, я подморозил правое ухо и оно, к любопытству одноклассников превратилось в «вареник».

Весной и осенью носили тёмные брюки, и светлую рубашку. Пионерский галстук одевали неохотно, он мешал нашей неуёмной активности. Ближе к комсомольским годам галстук лежал в портфеле, чтобы одеть по необходимости – на школьную линейку или пионерское собрание.

В старших классах появилась мода на вельветовые куртки. Куртка прилично выглядела и была удобной. Шили её местные портные на заказ. Она была на молнии. Нагрудные карманы, (и это был тоже шик) застёгивались на молнию.

Девочки ходили в школу в форме – коричневых платьях и чёрных фартуках, в праздники надевали белые фартуки. Платья носили с белыми воротничками и манжетами, в косы вплетали ленты и завязывали бантиками. Несмотря на однообразие формы «своих! девочек мы отличали без труда.

Конечно, все дети были разными! Некоторые мальчишки были практичными уже в тринадцать лет. Помню, Коля Игнатенко подвёл меня к ящикам с водкой, её временно, дома в сенях, хранила мама – продавец и, поделился секретом. Водочные пробки в то время были картонными, сверху заливались сургучом. Коля медицинским шприцем отбирал из бутылки часть водки, взамен добавлял воду, затем с помощью сургуча аккуратно устранял следы.

Водку «собственного разлива» он умудрялся реализовывать, впрочем, проблем с этим не было – водка в каждом продовольственном магазине продавалась на разлив.

Но этим он не ограничивался. В хозяйстве у них было множество кур. Одни несушки клали яйца в курятнике, другие предпочитали большой ворох соломы в углу двора. Яйца, собранные в соломе, Коля припрятывал, а затем оптом, со скидкой, продавал. Так он обеспечивал себе полную независимость в карманных деньгах. Однако ни подпольного цеховика, ни олигарха из Коли не получилось, видимо детские замашки для него были всего лишь хобби. Говорили, что он стал шофёром.

Во времена моего детства большинство семей занимались подсобным хозяйством – иначе трудно было выжить. Сажали картошку, держали коров, кур, уток, выращивали свиней. Мы, дети, принимали в этом самое активное участие, а для души многие из нас разводили кроликов и голубей. Я прошел через всё это и не жалею. Помню, как поднимал в небо стаю своих голубей, следил за их полётом и восхищался кувырками «вертунов» – особой породы голубей. Если голубятник замечал в небе чужую отбившуюся пару, он тут же поднимал своих любимцев. Чаще всего чужие голуби присоединялись к большой стае и затем вместе опускались на голубятню. Как правило, они приживались на новом месте но, если находился хозяин, их возвращали за небольшой выкуп – таковы были правила.

Абстрактное представление о странах мира нам давала география. Конкретное представление ассоциировалось с незабываемыми кинофильмами.

Пятисерийный фильм «Тарзан» взятый в качестве трофея в Германии – с Африкой, «Робин Гуд» – с Англией, «Три мушкетёра» – с Францией, фильмы «Бродяга» и «Господин 420» – с Индией. Эти первые индийские фильмы с участием Радж Капура и Наргиз, а так же песни из этих кинофильмов, навсегда остались душе.

«Живи настоящим!» – диктует время. «Не забывай о прошлом!» – напоминает память. Впервые, я влюбился в шестом классе…

Помню, была контрольная по математике за четверть. Две молодые учительницы неспешно прохаживались между рядами парт, затем возле учительского стола о чём–то шептались. Я прислушался и уловил:

– В твоём классе Людочка – самая красивая девочка!

Мне было приятно. Людочка – блондиночка с тонкими чертами лица недавно появилась в нашем классе, и я к ней сразу стал трепетно неравнодушен. Однажды, по пути из школы домой, я нёс её портфель и с волнением выдавил из себя:

– Людочка! Давай дружить! – и на всякий случай, подчеркивая чистоту своих намерений, добавил, – по-пионерски!

Людочка сдержанно согласилась.

В этот день всё ликовало и пело в душе! Ощущение первого шага из детства в нечто новое и ранее неведомое охватило меня. Вместе с тем, после первых эмоций невольно возникло чувство ответственности. В первую очередь за себя, в том смысле, что такому хулигану, как я, надо быть достойным Людочки. Ответственность за Людочку была смутной, в голову пришло лишь – не давать её в обиду!

В дальнейшем так и произошло, по поводу или без оного, но мне не раз приходилось выяснять отношения из–за Людочки со своими сверстниками в кулачных поединках, как это было принято у нас.

Признаться, до этого у меня была неудачная попытка дружить с девочкой. Впереди за партой сидели Галя и Люся. Галя была хорошей лыжницей.

Володька Князев, сосед по парте, всё время подбивал меня предложить им нашу дружбу. В принципе, я не возражал. Девочки, эти странные создания, которые всегда были рядом, невообразимым образом действовали на нас, мальчишек. Если и было стыдно за плохую оценку, то, прежде всего, перед девчонками. А что вытворялось на переменах! Каждый старался выделиться перед ними, при этом мальчишки превращались в громкоголосые и бесноватые существа!

Иногда к нам в руки попадали фото – открытки, те, что в то время, обычно продавались в поездах. На одной из них в ореоле сердечек были изображены красивые он и она и надпись: «Люби меня, как я тебя, и будем вечные друзья!».

В другой назидание: «Не отдавай поцелуя без любви!». В дворовой песенке заманчиво звучали слова: «Губки бантиком и глазки два огня, покорила она сердце у меня!».

Наступало время, когда всё интриговало и притягивало к девочкам. Если что и смущало, то в какой форме предложить дружбу?

– Очень просто! – заявил Володька Князев, – напишем записку!

Во время урока нацарапали записку: «Галя и Люся давайте дружить!» – и передали девочкам. Они со смешками долго шушукались и, наконец, вручили ответ – «В воскресенье соревнования по лыжам. Если хорошо выступите – будем дружить!».

Легко сказать – выступить хорошо! Всего около года назад наша семья после очередного служебного перевода отца попала в этот город в Тянь—Шанских горах. В нём была расквартирована пограничная часть – рядом Китай.

В то время город был небольшим и одноэтажным, но, как и поныне, имел статус областного центра. Узкой лентой протянулся он в ущелье между бурной рекой, питаемой ледниками, и северным склоном горного хребта, где кроме тянь–шаньских елей, склоны были покрыты зарослями дикой смородины, барбариса и рябины. Выше виднелась каменистая альпийская зона, а ещё выше – серебристые пики, покрытые вечными снегами. Сколько замечательных впечатлений остались в памяти от наших коллективных походов в горы за кисличкой, костяникой, смородиной, да и просто так, в живописные ущелья с хрустальной водой!

В лыжную секцию детской спортивной школы я записался в начале зимы, и предстоящие соревнования для меня были первыми. Нашим тренером был Александр Афанасьевич Голубенко – интересный человек, бывший спортсмен из Ленинграда. Эвакуация людей из России во время войны была причиной многочисленной русской диаспоры в этом городе, от которой со временем не останется и следа.

В лыжном беге тогда не применялся «коньковый ход». На стадионе, круг за кругом мы отрабатывали технику классического бега.

Летом Александр Афанасьевич тренировал легкоатлетов, занимался с баскетболистами и фехтовальщиками. В перерывах между тренировками в тени деревьев Александр Афанасьевич рассказывал нам о довоенном Ленинграде, своём участии в лыжных соревнованиях и марафонах по России, об известных спортсменах, с которыми был лично знаком. В далёком Тянь – Шане, на краю огромной страны, он открывал мальчишкам иной мир – заманчивый и казалось недоступный.

Наступило воскресенье! Со старта, по жребию, мы с Володькой рванул почти в середине группы, однако через полтора – два километра, нас стали обходить те, кто стартовал за нами. Возле финиша, на пригорке, на лыжах, в спортивных костюмах и нарядных вязаных шапочках стояли Галя и Люся, наблюдая за нашими жалкими потугами. Всё вышло так, как они и предполагали – мы пришли к финишу в числе последних.

Однако фиаско не обескуражило Володьку! Он предпринял ещё одну попытку завязать дружбу с «нашими» девочками. На этот раз надо было срочно пригласить их в кино. Однако попытка найти деньги на четыре билета окончилась неудачей – в ту пору, карманные деньги водились редко.

Так судьба развела нас с Люсей и Галей, как и меня с Володькой Князевым после моего переезда в другой город.

Первая любовь! Можно ли назвать чувства, которые питает неравнодушный и преданный мальчишка к девочке, – любовью? Уверен, что можно! Чем иначе могут быть светлые и чистые «души прекрасные порывы»? Именно поэтому первая любовь часто имеет непреходящее значение. Казалось бы, ничего особенного в наших отношениях с Людочкой не было. Нежные чувства всегда переполняли меня, но я ни разу не решился поцеловать её хотя бы в щёчку.

Помню концерт в Доме культуры, посвящённый 7 ноября. Переполненный зал. Людочка с подругой в нарядных светлых платьицах, с бантиками в косичках, звонкими голосами поют со сцены:

 
То берёзка, то рябина,
Куст ракиты над рекой,
Край родной навек любимый,
Где найдёшь ещё такой…
 

Как я гордился Людочкой!

В другой раз на этой сцене после торжественной части и концерта, был натянут боксёрский ринг. Показательные выступления открывали самые младшие начинающие боксёры – я и Коля Кириченко. Возможно, Людочка гордилась мной.

В мои школьные годы не было «золотой молодёжи» в более позднем её понимании. Даже велосипед считался роскошью. Но высокопоставленные чиновники были и тогда, их дети на каникулы ездили в Артек, велосипед для них не был проблемой, а билет в кино тем более. После окончания школы для коренных жителей Союзных Республик существовали квоты для внеконкурсного поступления в вузы Москвы, Ленинграда, Киева и других городов страны. Этим правом, как правило, пользовались дети номенклатурных работников. В школе, по примеру своих родителей, они держались обособленно. В этот круг – старшеклассников входила моя одноклассница Саида – стройная, смуглая, красивая девочка. Саида была хорошей ученицей и неординарной девочкой. Однажды она принесла в класс роман Ги де Мопассана «Жизнь». Там была закладка страницы с описанием первой брачной ночи главного героя. На одном из уроков книга пошла по рядам и вызвала большое любопытство!

В новом учебном году, в седьмом классе, чтобы выровнять численность учеников, часть моих одноклассников, в том числе и Людочку с Саидой перевели в параллельный класс. А вскоре, у меня начались неприятности. Они состояли в том, что Людочка приглянулась одному из приятелей Саиды «из высшего общества» старшего на класс, и она взялась быть посредницей с целью увести её от меня в круг своих друзей. Дело дошло до того, что мне стали угрожать если я не оставлю её в покое.

В один из зимних вечеров, мы гуляли по центральной улице города в районе кинотеатра «Манас». Несмотря на дефицит электроэнергии, часть центральной улицы по вечерам освещалась и поэтому была многолюдной. Это был своеобразный скромный прообраз «Бродвея» – условного названия мест, в крупных городах Союза, где в шестидесятые годы прошлого века вечерами массово собиралась молодёжь. Неповторимое, незабываемое время стиляг с коками на голове, с экзотическими галстуками, узкими брюками, с широкими в плечах пиджаками в клетку и полуботинками на толстой подошве. Но всё это будет позже, в мои студенческие годы, когда на первом курсе мы перешивали брюки «клёш» в «дудочки», а белые рубашки перекрашивали в красный и чёрный цвет.

А тогда, в глубокой провинции, шли под ручку – я, Людочка, её подруга и наша пионервожатая. На уличном столбе гремел репродуктор, подростки на коньках носились туда и обратно, возле кинотеатра толпился народ. Всё создавало приподнятое, беспечное настроение.

Я шёл крайним. Навстречу нам приближались несколько пацанов. Когда мы поравнялись, один из них неожиданно ударил меня в лицо. Они пошли дальше, а я умылся кровью. Мои спутницы испуганно и возмущённо заверещали!

Пришлось приложить снег к переносице, чтобы остановить кровотечение. Подлый удар нанёс один из пацанов, подвизавшийся у моих старших недругов «шестёркой». Угрозы стали реальностью. Но ничто не могло заставить меня, отказался от Людочки!

Однако настоящая неприятность меня ожидала впереди. Я почувствовал – Людочку что–то не устраивает в наших отношениях, а затем, через какое– то время, через Саиду, она передала, что прекращает со мной дружбу.

Эту новость я воспринял очень тяжело. Дома, оставшись один, дал волю своим чувствам – заплакал – слёзы текли градом… Чем были эти слёзы – обидой? Несомненно! Уязвлённым самолюбием? Возможно! Но это была ещё и первая в жизни душевная травма, сравнимая даже не с предательством, а с потерей близкого человека.

Наверное справедливо, что первая любовь слепа и лучше её пережить, но если это случается, каждый переживает по–своему!

Только значительно позже многое для меня стало понятно: мальчишки и мужчины, всегда моложе своих ровесниц – подруг. И если Людочка, в то время, уже вступала в возраст и состояние первого бала Наташи Ростовой, то я оставался пацаном и подростком.

После окончания седьмого класса Людочка поступила в медицинское училище, и я потерял её из вида. Так было даже лучше!

Но однажды голенастый мальчишка в трусах стоял на крыше дома и пронзительным свистом гонял своих голубей. В это время, по безлюдному переулку, под лучами яркого весеннего солнца, в светлой юбочке и белой прозрачной кофточке приближалась девушка. Вначале, словно мираж, но по мере приближения образ приобретал всё более чёткие и узнаваемые очертания. Одним взглядом он охватил её всю! Во вчерашней девочке его поразила пробудившаяся, ликующая женственность – чувственные губы, сформировавшаяся грудь, округлые колени. Ему показалось, что она с лёгкой ироничной улыбкой смотрит на него.

Мальчишке вдруг стало стыдно за себя, нескладного, одной ногой стоящего в детстве. Ретировавшись по лестнице вниз, он в глубоком смятении долго не мог прийти в себя. Это была она, Людочка! Но уже не та, а другая, разом повзрослевшая, к которой он не знал, как относиться. Людочку он видел последний раз в жизни.

Спустя время, после очередного служебного перевода отца, я, юноша старшеклассник стоял на школьной линейке в другом городе, в жаркой Ферганской долине. На моей вельветовой куртке выделялся значок спортивного разряда по лыжному спорту. Ни у кого в этой школе не было спортивных разрядов и такого значка! Потому, что не было в этом городе Александра Афанасьевича Голубенко – замечательного человека и тренера, потому, что не бывает снега там, где растёт хлопок.

Прошло более полувека, но я никогда не пытался узнать, как сложилась дальнейшая судьба Людочки. Для меня важно было сохранить в святости всё то, чем была первая любовь. Любовь к девочке, которую я впервые в жизни провожал из школы домой, нёс её портфель, чувствовал в своей руке её нежную тёплую ладонь, отчаянно дрался из – за неё с мальчишками. Отнять это, у меня никому и никогда не дано. Светлое, чистое чувство навсегда осталось в моей душе и там, где Тянь – Шаньские горы.

С какой целью память настойчиво возвращает меня в наилучшую реальность бытия? Отчего она, словно страницы старого дневника с блёклыми чернилами, перелистывает события далёкого прошлого? Не для того ли, чтобы чудесным образом снова вернуть на Восток, где бездонное тёмно – синее небо, как и прежде, усеяно удивительно близкими, яркими звёздами. Туда, где детство и школьная юность – начало земного пути в непостижимой бесконечности Вселенной…

Поэзия

Малая Родина

Равшаной

 
О, Равшаной!
Одно лишь имя – снова Азия со мной.
Ташкент и Ош, зелёные поля,
От Согдианы благодатная земля!
 
 
О, Равшаной!
Рахмат[12]12
Рахмат (тюрк.) – спасибо.

[Закрыть] России – небо предков надо мной,
Но где родился – та земля, она как мать,
Не позабыть, не изменить, не разменять.
 
 
О, Равшаной!
Там наше детство, белый хлопок, летний зной,
Там первая любовь и школьные года,
«Не повторяется такое ни когда…»
 
 
О, Равшаной!
Воспоминания мне грудь теснят порой:
Тюльпаны, маки, пики снежных гор,
И Иссык – Куль, он манит до сих пор.
 
 
О, Равшаной!
Пускай Всевышний ниспошлёт душе покой,
Благополучия, любви твоей семье!
Мир так велик – мы две песчинки на земле…
 

Иссык—Куль

 
В серебре пики гор, голубая вода,
Ты меня принимал словно друга всегда.
 
 
Вот поля окропились в малиновый цвет,
Это лето пришло, и зацвёл эспарцет.
 
 
Терпкий запах полыни несёт ветерок,
Знойный пляж. Ступни ног обжигает песок.
 
 
Я с разбега бросаюсь в объятья твои,
Незаметно проходят счастливые дни!
 
 
Как мне было беспечно, как было легко!
Тихий голос с небес – «не плыви далеко…»
 
 
То ли Ангел – хранитель, то ли мама моя,
Но уносит порой, нас в иные края.
 
 
Память крутит с волнением, ретро – кино,
Это было недавно, это было давно…
 

Нарын

Друзьям детства

 
По ущелью Боом – Чу бурлит на просторы,
Перевалишь Долон и Тянь – Шаньские горы!
Катит воды Нарын, город – крепость Нарын,
Где– то там моё детство – ты напомни Акын!
 
 
Спой о фильме «Бродяга» – Капур, песни и воры,
Верность долгу и другу – нам пример мушкетёры,
Африканские джунгли, приключенья, Тарзан,
Робин Гуд благородный – не забыть тот экран!
 
 
Обнимали мы горы, когда вверх поднимались,
Вниз на лыжах лететь – пацаны не боялись.
Честь свою защищали не раз кулаками,
Но один на один – ни толпой и пинками.
 
 
Мы росли как спартанцы, как защитники Трои,
И война лишь вчера – рядом были герои,
Школа, спорт и друзья – киргиз, русский, татарин,
Мы гордились страной той, где Юрий Гагарин!