Текст книги "Боярская честь"
Автор книги: Юрий Корчевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Э… – Я замешкался. Мало назовешь – может и не согласиться, много – подозрительно будет. Надо было бы заранее с опытными людьми поговорить, чтобы знать цену вопроса.
– Еще четыре монеты – и я тебе скажу ответ завтра. Есть у меня на примете деревенька одна, о пяти дворах, выморочная. Разузнать все надо.
– Вот и постарайся, Степанушка.
Мы еще выпили вина. Степан подчистил угощение, и я помог ему добраться до дома.
– Ты, это, завтра ввечеру жди меня в этой же трапезной.
Мы попрощались. Золотой цехин – по нынешним временам деньги серьезные, не думаю, что он забудет об обещанных монетах.
И точно, ближе к вечеру я вновь сидел в отдельной комнатушке за столом с выпивкой и закуской.
Вскоре заявился Степан. Трезвый, глаза весело блестят, возбужденно потирает руку об руку. Уселся на скамью, снова поднялся.
– Есть деревня, от Вологды недалече, всего тридцать верст, пять дворов, двадцать душ холопов, рядом река, землицы достаточно – сорок гатей. Небогата усадьбица, так потом при желании и прикупить землицу у соседей можно. Закавыка одна есть.
Степан замолчал.
– Ну давай, не томи.
– Недоимки за хозяином были. Желающих прикупить землю с деревней много было, да как про недоимку в государеву казну узнавали, отступались. Гривна серебра новгородская в недоимке.
Я задумался. Степан сел за стол, налил кружку вина, выпил и набросился на еду.
Так, надо прикинуть – гривна серебра за недоимки, пять золотых – Степану, дьяку – наверное, побольше, да за саму землю… получается дороговато. С другой стороны, боярин без земли и поместья, пусть даже захудалого, – и не боярин даже. Никто всерьез его принимать не будет. Надо брать. Поиздержусь, конечно, но, думается мне, – игра стоит свеч.
– Что за деревня? В какую сторону? Мне посмотреть надо, не свистульку глиняную на торгу покупаю.
– Оно, конечно, кто же будет не глядя? Я тут даже нарисовал грамотку.
Степан полез за отворот кафтана, достал кусок пергамента. Я взял, развернул. А неплохо нарисовано: деревня, границы земельного участка, река, дорога на Новгород за границей участка.
– Как деревня-то хоть называется?
– Смоляниново – неуж не написано? Ну, я ему волосья с башки повыдираю, – погрозился кому-то Степан.
Меня разобрал смех. Наверняка над рисунком корпел весь день писарь, что не получит за свой труд и гроша ломаного, да еще и волосья грозят выдрать.
– Вот что, Степа. Возьму-ка я грамотку эту да завтра же и съезжу в деревню, на месте осмотрюсь.
– А как же без этого, обязательно надо посмотреть. Кафтан покупаешь, так и то сукно щупаешь, а тут – деревня с землицею.
Я пообещал по приезде навестить Степана – на том и расстались.
А уже утром я вскочил на коня и помчался осматривать будущее приобретение. Тридцать верст – это до вечера, еще день – осмотреть все, и день на обратную дорогу.
К вечеру, усталый и пропыленный, я едва нашел съезд с тракта к Смоляниново. Начинало темнеть, и я постучал в ворота – надо было где-то переночевать. Калитку открыл крестьянин. Одеждою – нищий: рваная, старая одежда, поношенные лапти. Сговорились мы с ним быстро, и я ночь провел на узкой лавке, едва не свалившись во сне.
Утром отдал за ночлег медную полушку. Договорился, что крестьянин за полушку покажет землю.
– Хороший хозяин раньше в деревне жил, справный. А как умер – все прахом пошло. Зерна сеять нет, живность почти всю поели, чтобы с голоду не сдохнуть. Ремесел в деревне нет, так и живем, – жаловался мужик.
Я пешком, в сопровождении селянина, обошел угодья. Поля заросли сорняками, но, приложив усилия, все можно было поднять. Речка под боком, лесок небольшой по соседству – места красивые. Деревня только убогая.
Я обошел все избы. Из работников – только четверо мужиков, остальные – дети, старики, женщины. И во всех избах – нужда и бедность. Все-таки я решил: буду брать. Землю еще прикуплю – потом, остальное хозяйство налажу. С тем и отбыл.
И закрутилось – завертелось… Степан свел меня с дьяком; за солидную мзду, да уплатив недоимку, да отвалив немалые деньги в казну за землю и двадцать душ крепостных, я получил к исходу месяца купчую.
Все, с этого дня я – самый настоящий боярин, с землею и двадцатью душами крепостных, за которых в ответе только перед Господом. Могу уморить голодом, могу запороть до смерти, только не для того я покупал деревню и землю, чтобы все привести в упадок. И без меня все едва дышало.
Вложить придется немало, но я уже чувствовал ответственность за этих людей.
Теперь можно посещать боярское собрание, показываться в свете – надо примелькаться. А допрежь – заняться деревней. Сейчас средина лета, сеять что-либо уже поздно, а вот домишки подправить, ремесло дать в руки, а с ним и заработок холопам – в самый раз.
Мое приобретение скромно отметили в домашнем кругу. Елена за прошедшее время – с тех пор как я стал боярином – слегка изменилась, построжела, что ли? Ну как же – новоявленная боярыня, хорошо, что не Морозова.
Я отдохнул от беготни и суеты пару дней, а потом засобирался в свою деревню.
Глава V
Конечно, пока бумаги о покупке земли боярином Михайловым дойдут до Москвы, времени пройдет много. Государева машина работала медленно, но верно. И наступит пора, когда на смотр придется выставить ратников – как писано в указе, «конно и оружно». С моих земель потребуется выставить трех человек. Ну, один – это я, так еще двух боевых холопов надо где-то брать.
Поразмыслив, я пошел на торг. Во-первых, попробую купить пленников, что попали в рабство. Кого-то возьму в работники, на землю – из бывших крестьян, а если найду шустрых, их можно и в боевые холопы записать.
На торгу рабов продавали – не сказать, что торговля людьми была на виду, но она существовала. Мне никогда раньше людей покупать не приходилось, потому и опыта не было.
В самом углу, у двух бревенчатых сараев, и располагался пятачок, где торговали пленными. Всякие люди попадали в плен – литвины, из Великого княжества Литовского, для которых русский язык был родным, татары – казанские и крымские, шведы в исчезающе малых количествах; были и русаки, попавшие в рабство за неотданный долг и прочие прегрешения.
Подойдя к пятачку, я увидел выставленных на продажу людей. У всех на ногах были цепи.
Меня интересовали мужчины. Поскольку покупателей на столь экзотический товар не было, сразу подошли два продавца и стали расхваливать свой товар.
– Погляди, какой он молодой и сильный.
– Нет, ты мой товар погляди: девушка – как наливное яблочко, будет ласковой наложницей.
– Уважаемые, – встрял я, – дайте сначала самому осмотреть людей и поговорить с ними – постойте в сторонке.
Продавцы недоуменно переглянулись.
– Чего с ними разговаривать?
Однако препятствовать мне не стали.
Я подошел к мужику крестьянского вида.
– Ты кто?
– Крестьянин.
– Откуда?
– С Вологодской губернии, хозяин за недоимки продал.
Мужик потупился.
– Работал, что ли, плохо?
– Да как долг отдашь? Зерно под урожай брал, только засуха случилась.
– Будешь у меня работать?
– Ну, ежели по-человечески относиться будешь.
– Семья есть ли?
– Как не быть – жена, детки.
– Беру.
Я подошел к следующему.
– Ты кто?
– Гончар.
– Откуда?
– Литвин.
– Если дам мастерскую, будешь заниматься своим делом?
– Буду.
– Беру.
Так я обошел весь ряд. Когда выбрал молодого парня, тот с тоской глянул на стоявшую рядом девушку.
– Кто она тебе?
– Сестра.
– Хорошо, беру обоих.
Я торговался с продавцами, сбивая цену, и в итоге мне удалось сэкономить несколько рублей.
Когда купленные люди уже двинулись за мной, я увидел сидящего у сарая мужика самого страшного вида, закованного кандалами по рукам и ногам. Лицо его заросло волосом, лишь только глаза виднелись. Мужик был здоров, как бугай, – через ветхую одежду проступали мышцы.
Я спросил у продавца:
– Это еще что за зверь такой? За что его в железа заковали?
– Беглый. Силен, как бык, только уж своенравный очень, прежнего хозяина чуть не зашиб. Не берут его – как только узнают о предыдущем владельце, отказываются. Мы уж хотим его татарве в Крым продать. Там его живо обломают.
– Сколько просите?
– За рубль отдам, считай – себе в убыток. Больно уж дикий, чуть не по нему – кулачищами машет.
Я отдал рубль. Продавец вопросительно посмотрел на меня:
– Расковать или так поведешь?
– Расковывай – не зверь же он в самом деле.
Я вывел людей за торг.
– Стоять всем здесь.
Вернулся на торг, нашел двух возчиков с подводами и нанял их для перевозки людей в мое имение Смоляниново. Когда телеги подъехали и люди уселись, я спросил:
– Вас кормили сегодня?
Ответом было угрюмое молчание.
– Трогай!
Подводы поехали, я пошел сбоку. Когда телеги поравнялись с трактиром, я приказал остановиться, зашел в трапезную и попросил хозяина вынести на улицу целый таз пирогов и четыре кувшина кваса. Не дело морить людей голодом – причем уже моих людей, мою собственность.
Бывшие пленники с жадностью накинулись на еду.
– Так, слушать меня всем! Вас отвезут в мою деревню, называется Смоляниново. Отныне это будет ваш дом. Завтра с утра я подъеду и займусь вашим обустройством. Удачно доехать! Кто решит сбежать – поймаю и отдам палачу.
Я повернулся и отправился назад, на торг. Телеги с людьми двинулись по улице к городским воротам. Я же нашел в работном углу ватажку плотников и подрядился с ними о работе. Разговаривал сразу со всей ватагой.
– Надо поднять четыре дома, не пятистенку – обычных. Лес есть, но на корню – надо рубить, возить. Потому, если есть подвода – плачу отдельно. Нет – ищите сами. После окончания работ расплачиваюсь и продолжим дальше. Надо сделать быстро, чтобы успеть до холодов. Сможете?
– Это как платить будешь, барин.
– Не барин я – боярин родовитый.
Тут я загнул – подпустил «родовитого» для важности.
– Будете работать быстро и хорошо, не обижу. Еду покупайте здесь – деревня хилая, на месте ничего не купите. Если денег на еду нет, вот вам аванс.
Я отдал их старшему два рубля медью. На неделю на всю ватажку на пропитание хватит.
Довольные плотники засобирались. Я же отправился домой.
– Лен, я завтра с утра раненько уезжаю. Несколько дней меня не будет – надо деревню обустраивать.
– Нужное дело – ты же теперь боярин. Негоже боярину задрипанную землю иметь.
Почти всю ночь не спал – думки разные в голову лезли. Планов – громадье, только где людей взять? Деньги пока были – но люди?!
Чтобы деревня давала доход, я решил поставить мельницу, открыть пару мастерских. Пока будет зима и в поле крестьянину делать нечего, пусть сидит в тепле, зарабатывает себе на сытую жизнь. Я уже понял, что в ближайший год деревня и земля будут только забирать деньги и дохода скоро не дождешься, – так и землю с деревней я покупал не для дохода, а престижа ради. А поскольку привык относиться к каждому делу ответственно, заодно решил попробовать себя в роли землевладельца рачительного. Получается же у других – правда, земли и людей у них побольше, – и живут неплохо.
Я выехал рано утром – лишь только вторые петухи пропели. С собой взял полный кошель денег. После двухчасовой скачки я прибыл в свою деревню. Здесь уже были купленные мною люди – так же как и нанятые плотники.
Поздоровавшись, я сразу определил плотникам работу – дома ставить здесь, здесь и там. Чтобы стояли ровно – пусть будет улица, хоть и короткая, но прямая. Лес – во-о-н он. Людей в помощь – дам.
После подошел к вновь приобретенным холопам.
– Сейчас для вас плотники будут строить дома. Скоро осень, пойдут дожди. Будете помогать валить лес, обрубать сучья. Поскольку вам в них жить, работайте на совесть.
Я указал на гончара-литвина.
– Иди сюда.
Он подошел.
– Здесь будет твой дом и мастерская. Как скажешь – так плотники и выстроят. Что-то будет не так – пеняй потом на себя. Есть семья?
– Жена осталась на родине.
– Здесь теперь твоя родина. Передай ей весточку – пусть к осени сюда перебирается, детишек заведете.
– Разве можно так?
– Делай, что сказано. Будешь горшки, миски делать или что там еще. Половину дохода можешь оставлять себе на жизнь, половину – мне.
– Глина для работы нужна, печь.
– Ищи камни, клади печь. Если материал нужен будет – скажи, в городе куплю. Все остальное – сам. Иди, с этого момента ты работаешь для себя. Стой! Звать тебя как?
– Ян.
– Ты что, поляк?
– Да нет вроде.
– Ну, иди.
Затем я определил сестру с братом, указав им, где будет их дом. Обоих отправил на помощь плотникам. Брат – Никон – поможет валить деревья, Ольга, сестрица его, – ошкуривать хлысты.
Дошла очередь до крестьянина.
– Звать-то как?
– Арефий.
– Тут будет твой дом. Можешь послать весточку семье, пусть к осени приезжают. Коли денег на переезд не будет, дам в долг – отработаешь. Сейчас иди рубить лес. Будешь хорошо помогать – вскоре под своей крышей заживешь, быстрее семью увидишь.
Вот и звероподобный мужик.
– Звать-то тебя как?
– Тимоней батя назвал.
Я улыбнулся – настолько имечко не вязалось с этим звероватого вида мужиком.
– Делать что умеешь?
– А что и все. Что скажешь, то и буду.
– Сердце-то к чему лежит?
Мужик обвел глазами скромную деревушку, вздохнул.
– Мельник я, только мельницы здесь нету.
– Будет!
Тимоня обвел глазами поле, лес за ним.
– Для мельницы река нужна, коли она водяная, али местность с пригорком, чтобы ветер был, коли ветряная будет.
– Тогда сделаем так. Вон там река – иди, смотри подходящее место. Найдешь – покажешь плотникам, они будут ставить мельницу. Как делать – ты лучше меня знаешь.
Тимоня не уходил, топтался.
– Чего еще?
– Камни надобны – жернова, значит. Как без них начинать?
Тьфу-ты, не учел.
– Где их взять-то?
– Известно где – у каменотесов. А что молоть-то буду? Пашеничку али рожь?
– А какая разница?
– Для ржи камень потверже нужен, нежели для пашенички, да чтоб мука мелкого помола – помягче.
Вот это озадачил. Ну не специалист я по мельницам, о жерновах как-то не подумал.
– Тимоня, я не знаю, где взять жернова и какие они бывают. Вот тебе две полушки на питание, на несколько дней хватит. Поспрашивай по соседним деревням, в которых мельницы стоят, – где они брали жернова. Найдешь – договаривайся, чтобы сюда везли. Я заплачу. Работать тебе – выбирай сам.
– Это что, я идти могу?
– Можешь.
– Не боишься, что сбегу?
– Ты что, всю жизнь бегать собрался, пока палач ноздри не вырвет? Охолонись, мельницу тебе предлагаю, на кусок хлеба заработаешь, крыша над головой будет. Захочешь жениться – возражать не буду. Сколько за помол берут?
– Одну десятину.
– Вот и ты столько же брать будешь. Только одну заработанную десятину мне, другую – себе.
– Не боишься, что воровать буду?
– Нельзя всю жизнь бояться. Я тебе хорошие условия предлагаю. Ты – холоп и должен работать за кров над головой и жратву. Только из-под палки никто работать много не будет. Вот и решай – зарабатывать и жить как человек или бегать с рваными ноздрями.
Тимоня молча повернулся и пошел. Боялся ли я, что он не вернется? Да, конечно, но рубль, заплаченный за него, – не такая большая сумма, а если Тимоня сам вернется, я приобрету мельника. Это сильная подмога деревне и хозяйству. Не каждый землевладелец мог осилить строительство мельницы – дорого.
Так, с плотниками и холопами определился. Надо решать с приписанными крестьянами.
Я собрал мужиков, оглядел их.
– Нравится такая жизнь?
Нестройное «нет» в ответ.
– Кто умеет писать?
Тишина.
– Кто у вас поавторитетней будет?
– Чаво?
Ясно, слова этого не слыхивали. Я тоже хорош – завернул.
– Кто поопытней будет?
Мужики вытолкнули вперед щуплого мужичонку.
– Архип я.
– Назначаю тебе старшим – всем его слушать. Обойдете все избы, посмотрите, что отремонтировать надо. В деревне у вас появились новые люди, здесь им жить и работать. Живите дружно. Скоро здесь будут мельница и гончарная мастерская. Летом работаете в поле, зимой – промыслом занимаетесь. Кто не ленится – будет сыт, одет. Как говорится, «будет сыт, пьян, и нос в табаке».
– В чем нос?
Тьфу-ты, опять не туда меня понесло.
– Продолжаю. Пока плотники здесь – дома свои отремонтировать. Это первая и главная задача. Архип, обойди все избы, определись. Потом – все мужики в лес, поможете на рубке. Лошади есть?
– Есть одна.
– В подводу ее – бревна таскать будете.
– Зачем же в подводу, боярин? Хлысты лучше волочить.
– Ну так волочить будете.
Я взобрался на коня. Вроде всех загрузил делом. Надо в город – там дел полно. Оказывается, боярство – не только в горлатной шапке ходить, тут вертеться надо.
Я погнал коня в город.
Плохо, что не обзавелся в Вологде знакомыми. Позарез нужен был управляющий. Не могу я разорваться между Вологдой и Смоляниново. Нужен человек, который будет приглядывать за стройкой, решать текущие вопросы. С меня хватит за глаза общего руководства и добычи денег. По моим прикидкам, денег пойдет на все задуманное – немерено.
Поставив коня в конюшню в своем дворе, я даже не стал обедать. Бросил Елене: «Попозже» – и быстрым шагом пошел на торг. Я обходил мелких торговцев, рассматривая их, а не товар.
Вот этот вроде подходит. Глаза живые, смышленые, одет опрятно, чисто, но бедновато. Похоже – то, что мне надо.
Подойдя к нему, я спросил:
– Ты сколько за день зарабатываешь?
– Я же не заглядываю в твой кошель, барин.
– Не барин я, а боярин.
В эти века звание свое никто умалять не собирался и от другого терпеть бы не стал.
– Хоть и князь. Я свободный человек.
– Свободный, а дурак. Я работу тебе предложить хотел.
Я повернулся и пошел прочь. Свет клином на этом мелком разносчике и продавце не сошелся. Однако через несколько шагов услышал сбоку деликатное покашливание. Я скосил глаза – рядом семенил со своим лотком давешний торговец.
– Слышь, боярин, а что за работа?
– Ты же свободный человек, с боярином, да и с самим князем разговаривать тебе несподручно, чего же тогда меня догнал?
– Интересно стало.
– Ступай своей дорогой.
– Две полушки.
– Не понял – чего «две полушки»? Я ничего не покупаю.
– За день зарабатываю две полушки – ты же сам спрашивал.
– Не густо. Семья есть?
– А то как же.
– Хочешь зарабатывать больше? Только и крутиться надо будет, как белка в колесе!
– Ежели чего супротив закону, то я не согласен. Скажем, скрасть чего, или морду набить, или того хуже – не согласен я.
– С чего ты решил, что я тебе душегубские дела предложить намерен? Мне управляющий в деревню нужен, несподручно мне все дела самому делать.
Торговец задумался:
– Нет, не смогу – опыта нет.
– Опыт – дело наживное, лишь бы желание было. Коли сговоримся – объясню, помогу, да и сам в деревне бывать часто буду. Серьезное дело пригляда требует.
Парень почесал затылок.
– Попробовать можно, а ну как не получится?
– Всего и делов, что назад, на торг, вернешься. Я тебе работу не на один день даю, будешь за дело радеть да головой думать, так и деньги будут.
Парень определенно нравился мне. Проходимец давно бы ухватился за предложение, а этот взвешивает силы. Одежда чистая – тоже плюс: за собой следит, значит, и за порядком следить будет.
– А сколь платить будешь, боярин?
– Вдвое против теперешнего заработка. А дальше от тебя зависеть будет. Отличишься, смекалку да разумение покажешь, честность и рвение к делу – добавлю деньжат. Не способен коли окажешься – уж извини, на торг вернешься.
Парень снова задумался, и когда я уже стал терять терпение, решительно сказал:
– А пропади она пропадом, такая жизнь, с хлеба на квас перебиваюсь. Согласен. Где хоть деревня-то?
– Тридцать верст отсюда, Смоляниново называется.
– Знаю, сам недалеко от тех мест родился, из Бежицы я.
– Звать-то тебя как?
– Андрюшкой отец нарек. А тебя как звать-прозывать?
– Боярин Георгий Игнатьевич Михайлов. Сейчас вот что – надо выбрать коня и подводу. Во всей деревне одна лошадь, а телега нужна позарез.
– Лоток с товаром куда?
– Сейчас лошадь с подводой купим – заедешь домой, оставишь лоток. С утра выезжаем. Ты где живешь?
– На Архангельской – третий дом с угла, ежели от храма Златоустовского идти.
Мы пошли в угол, где торговали лошадьми, телегами, сбруей, седлами. Тут терпко пахло лошадиным потом и кожей от седел. Вдвоем выбрали смирного мерина, подобрали ему упряжь и телегу. Мерина сразу запрягли, Андрей положил на подводу лоток с мелким товаром, уселся на передок.
– Садись, боярин Георгий Михайлов, довезу.
На подводе ехать лучше, чем идти, хотя несколько и умаляет звание боярское. Ладно, не велика пока птица.
Я уселся на телегу, важно бросил: «Трогай!» Объяснил Андрею, где мой дом. Как-никак он теперь управляющий моим хозяйством, лицо доверенное, и должен знать, где найти своего хозяина.
Когда расставались, я отсчитал ему четыре полушки – заработок за сегодняшний день.
К Елене я заявился усталый и голодный, накинулся на еду и, только насытившись, пересказал события прошедшего дня.
А после ночи, едва успев плотно позавтракать, я услышал у двора песню. Никак Андрей – стучать пока стесняется, решил таким образом о себе заявить.
Я взнуздал лошадь, вывел за ворота.
Мы выехали из города и по грунтовке ехали рядом. Я по пути объяснял ему, что идет стройка – надо закончить дома до осени, мельницу поставить. За плотниками нужен пригляд, среди крестьян старший – Архип. Подробно втолковывал, что делать и как.
– Грамоте учен ли?
– Учен, писать могу.
– Вот и отлично. Надо что будет – записывай, на память не полагайся.
После полудня мы почти добрались до деревни. Почти – это потому, что к дороге, нам наперерез бежал мужик. Я непроизвольно рукой взялся за саблю. Оказалось – это звероподобный Тимоня. Вот уж не ожидал, что он вернется.
– Здравствуй, боярин. Не чаял на дороге перехватить – гляди, какая удача.
– И здрав буди, Тимоня. Чего случилось, что запыхался?
– Так ведь какое дело! Жернова я нашел. Недалеко – верст пять отсюда. Пара – рубль.
Тимоня уставился на меня. Вот и случай проверить обоих – и Андрея, и Тимоню.
Я отсчитал из поясной сумы рубль, отдал Андрею.
– Езжайте с Тимоней, купите жернова. На подводе и привезете в Смоляниново, Тимоня дорогу покажет.
Тимоня запрыгнул на подводу, хлопнул огромной ручищей Андрея по плечу:
– Трогай!
Я же поскакал к недалекой уже деревне.
Пока меня не было, плотники, холопы и крестьяне попилили деревья, обрубили сучья, ошкурили и все успели перетащить на участки. Неплохо – я ожидал меньшего. Коли так пойдет, через неделю первая изба готова будет – хотя бы коробка.
Надо бы еще одну избу делать – сверх того, что задумал. Будет, где самому остановиться, да боевые холопы здесь жить будут. Сразу договорился об этом с плотниками. Им-то в радость – работа есть, искать не надо.
Распорядившись и оставшись довольным увиденным, я вернулся в город.
Всю ночь крутился в постели, не в силах уснуть. Где взять боевых холопов? Это не рабы, которых можно купить на торгу. Обычного холопа выучить воинскому делу надобно, если еще к тому склонность есть – не всякий способен жизнью рисковать, для большинства спокойнее ходить за сохой, класть печи, ставить избы.
У кого бы узнать насчет боевых холопов? А если к подьячему Степану обратиться – он меня уже выручал. Не поможет, так совет дельный даст.
Степан не удивился моему приходу, словно ждал.
– Чего еще болярин желает?
– Винца попить.
– Обеда ждать надоть.
– Вот и приходи в корчму, где ранее встречались.
Ждать пришлось недолго. Надо полагать, Степану понравились мои золотые. Мы выпили по кружке вина, плотно закусили копченой белорыбицей, кашей с мясом, кислыми щами, заедая пирогами с капустой.
– Так что за нужда привела? – отвалившись от стола, спросил сытый Степан.
– Холопы боевые надобны, не менее двух, – выпалил я.
– Ну это не беда. Болярин Опрышко в Литву съехать хочет – его право. Только думаю – не всех холопов за собой поведет. В Литве войско наемное, дворяне сами решают, сколько ратников выставлять в случае войны.
– Да ну? – удивился я. – И где же мне этого Опрышко искать?
Степан задумчиво побарабанил пальцами по столу. Я намек понял и тут же отдал ему серебряный рубль.
– А чего его искать? Тута он, в городе. Ищет покупателя на свои земли, да найдет не скоро – больно земли у него захудалые да неудобья. Пройдешь по Каменному мосту через Золотуху, по Сенной на Завратную. От угла по правую руку – второй дом.
– Вот спасибо, Степан! Думаю – еще не раз свидимся за кувшином вина.
– Ловлю на слове, болярин. И совет даю – на торгу охотники молодые шкурки продают. Некоторые не прочь саблей вострою славу да деньги себе добыть. Там поспрошай.
Я откланялся и направился сразу же к Опрышко. Надо ковать железо, пока горячо.
Дом нашел быстро. Надо сказать, что он видел и лучшие времена. На удачу мою боярин был дома.
– Боевых холопов, говоришь? А скольких возьмешь?
– Двух-трех, если они у тебя не безрукие.
Боярин захохотал:
– А ты проверь!
Он вызвал к себе прислугу, и вскоре мы вышли во двор. Там уже стояли пятеро боевых холопов. То, что они не крестьяне, было видно сразу. Лица обветренные, взгляды суровые, без рабской покорности и заискивания.
– Ну-тко, робяты, боярин вас в деле попробовать хочет. Покажите ему, на что способны.
Я пальцем показал на поединщика. Холоп был среднего роста, жилистый, из таких – самые лучшие бойцы. У долговязых движения не скоординированные, медленные. У накачанных – удар силен, да скорость не та.
Я выхватил свою саблю, холоп – свою. Все, в том числе и боярин Опрышко, с интересом глядели.
Холоп кинулся в бой сразу. Он атаковал яростно, все время осыпая меня градом ударов, которые я легко парировал. Через несколько минут я улучил удобный момент, выбил у него саблю из руки и подставил свою к его горлу.
– Проиграл. Следующий!
Вышел кряжистый мужичок. Он явно усвоил урок с предыдущим бойцом и вначале стоял неподвижно, явно провоцируя меня на нападение. Ну что же, хочешь урока – получи. Я сделал внезапный выпад, и когда мужик выбросил вперед свою саблю, желая отразить удар, я перевел конец сабли вниз и ударил его в ногу. Разумеется – плашмя. Кровь проливать в учебном бою я не собирался.
Пристыженный мужик спрятался за спины товарищей.
– Следующий!
Опрышко явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он хотел увидеть, как его холопы разделаются со мной, думал – я слабый противник. Не на того нарвался.
– Подожди, подожди, пусть вот он выйдет.
Опрышко подтолкнул вперед последнего из строя.
– Борис, не посрами хозяина.
Борис вытащил саблю из ножен, и по тому, как он это сделал, я понял, что из всей пятерки он самый опытный и опасный. Движения были быстрыми, но плавными, как у кошки. И бросаться в атаку сломя голову он не стал. Стоял и смотрел.
Холопы притихли.
Я сделал небольшой выпад, он отбил, еще выпад – отбил. Эдак он может долго стоять, а я буду вокруг него изображать танец с саблями. Я отступил назад и намеренно оступился. Холоп бросился вперед, но я сделал мах ногой, подсек его выдвинутую вперед ногу, и он грохнулся на спину. Изображать удар саблей на добивание я не стал. Встал, отряхнул от пыли одежду.
– Неплохо.
Холоп поднялся с земли – чувствовал он себя не лучшим образом. Боярин Опрышко взъярился.
– Это я вас кормил-поил, коней самолучших под вас подвел, учил – и для чего? Чтобы вы меня опозорили? Брысь с глаз долой! Вот я вам ужо!
Боярин помахал в воздухе кулаком, повернулся ко мне:
– Не раздумал брать?
– Пожалуй, последний хорош.
– А то! Сам муштровал, Федька-заноза.
– Почему заноза?
– В кажную дырку потому как лезет, а уж до девок охоч – просто спасу нет, всех девок в усадьбе поперепортил.
– Считай – уговорил. Беру.
– Только его одного?
– Всех возьму. Они хоть в боях бывали?
– Бывали – это ведь не все, только половина. Другая пятерка под Коломной полегла, с татарами дрались. И ведь – самые лучшие сгинули. Я бы и этих не продал, да долгов куча, а в Литве они не нужны.
– Сколько за всех просишь?
– Смотря как брать будешь: коли с лошадьми, седлами, сбруей и полным облачением – это одна цена, коли пешими и в одной одежонке – другая.
– Сколько же с лошадьми и вооружением?
Боярин наморщил лоб, прикидывая в уме.
– Двадцать рублей серебром.
– Побойся Бога, боярин, за такие деньжищи три деревни купить можно.
– Ты деревни на смотр зимой выставишь? – хитровато прищурился Опрышко.
Подловил, хитрован, понял, наверное, что выставлять мне некого. Или ратников не хватает, если по земле считать.
– Хорошо, по рукам! Боярин зычно крикнул:
– Федька! Где тебя носит? Опять по девкам, поди!
Из-за угла вывернулся ратник.
– Всем собраться с полным вооружением и на лошадях, как для похода.
– Опять кто напал?
– Узнаешь.
Федька исчез.
Я отсчитал деньги, боярин их тщательно пересчитал, сходил в дом, вынес грамоты.
– Володей!
Тем временем появились одетые, как для боевого похода, боевые холопы. Все в кольчугах, со щитами. На боку – сабли, у стремени в петле – копье. Хоть и хвалился Опрышко, что кони самолучшие, но я не впечатлился.
И все-таки от сердца отлегло. Кольчуги не ржавые, кони вычищены, сытые – ишь, шкура лоснится. Да и правильно, что всю пятерку купил, денег не пожалел – они друг друга знают, в боях испытаны, слажены. Подучить, конечно, придется самому – как без этого. Если по гатям считать, так пара выходит лишней, но вдруг я еще землицы подкуплю – в самый раз будет.
Опрышко встал на середину двора.
– С сего часа вашим хозяином является боярин Михайлов, слушайтесь его, как меня. Он теперь над вами волен.
Неожиданно боярин смахнул выступившую слезу, махнул рукой и ушел в дом.
– Ну что, хлопцы? Едем ко мне домой. Теперь мой дом вашим будет.
Я вышел со двора, за мной гуськом в полном молчании выехали ратники. Мне кажется, они были очень удивлены внезапно произошедшей переменой хозяина и дома и теперь переваривали впечатления от события.
Когда мы всей ордой заехали в наш двор, Елена пришла в тихий ужас.
– Они что – все будут жить у нас?
– Временно, любимая, пока не построю воинскую избу.
Пока я шел, а всадники ехали за мной, я решил поставить небольшую избу во дворе усадьбы и в дальнейшем оставить в ней двух-трех ратников – на всякий случай, чтобы под рукой были, охрана дома опять же. Остальных – в деревню. Но пока у меня не было воинской избы – ни здесь, ни в деревне, и пришлось отвести им одну комнату в доме. Тесновато было, но уже следующим днем я нашел плотников, и через две недели мои боевые холопы обживали новое жилище. Васятка все свободное время отирался там, слушая байки бойцов о походах, о схватках с врагом.
Я же мотался в деревню. Надо было следить за строительством, вовремя посылать Андрея в город за продовольствием – мешками брали муку, ведрами – льняное и конопляное масло. Смешно, конечно – из города везти в деревню продукты, но деревня моя была пока слаба, можно сказать – дышала на ладан, и я мирился. «Ничего, – тешил я себя надеждой, – отстрою дома, куплю зерно на урожай, и тогда по следующей осени уже из деревни муку возить стану».
