Текст книги "Ушкуйник"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В Чижах подивился купец столь быстрому возвращению, удовольствия скрыть не мог. На радостях в качестве награды отсыпал Мишке медяков. Купил молодой приказчик на торгу деду с бабкой мешок муки, крупы гречневой да пшённой. Для стариков – целое богатство. Первая ходка за товаром – не последняя, а кто о стариках, кроме него, позаботится?

Однако же и ещё монеты оставались. И Михаил решил найти им разумное применение. Помнил он, какая растерянность и какой страх овладели им при нападении разбойников. Жизнь свою и товары нужно уметь защищать, не то перед татями от ужаса застынешь, как лягушонок перед змеёй.

На счастливый случай, по соседству, через дом от Мишки, жил отставной воин из боярской дружины – Митрофан. В одном из сражений с татарами ранен он был в левую руку. Сам выжил, а рука усохла, даже кружку с водой удержать ею не мог. Вот к нему и обратился Мишка следующим днём.

– Здравствуй, сосед Митрофан!

И туесок с мукой на стол поставил. Знал уже – деловой разговор с подарков начинать надо.

– И тебе доброго здоровьичка, Мишаня! Как дед с бабкой?

– Живы пока, хворают понемногу.

– Года! Тебя чего видно не было?

– Так за товарами на ушкуе в Нижний ходил.

– Эвона как! Неужто одного Аникей-купец отпустил и деньги доверил?

– Истинно так!

Для убедительности Мишка перекрестился.

– Потому к тебе и пришёл, Митрофан. Помощь нужна.

– Не помощник я, Мишаня. Вишь, рука немощна, не владею ей.

– Не торопись. Митрофан. На стоянке тати на нас напали. Команда отбилась с трудом. А я и оружием никаким пользоваться не умею. Ткнул разбойника горящей головешкой в лицо – вот и весь мой отпор. Научи оружием владеть, ведь для этого и одной правой руки хватит.

– Садись. Долгий разговор у нас получается. Лет-то тебе маловато, не всякое оружие в руках удержишь. А его ведь не только держать надо – ещё и владеть им, атаки ворога отбивать.

– Так что же мне теперь – несколько лет ждать, пока вырасту? – обиделся паренёк.

– Экий ты торопливый. Я раздумываю, что подобрать под твоё сложение, чтобы посильно было. Копьё али меч не по руке тебе ещё – тяжеловаты. Пожалуй, кистень – в самый раз!

Это уж потом кистень причислят к разбойничьему оружию. В средние же века пользоваться кистенём не гнушались и лица княжеского звания, бояре и знатные горожане. Ходить по городу в мирное время с мечом на боку было дурным тоном. А кистень что? Спрятал его в рукаве – и не видно. А случись, лихие людишки в тёмном переулке нападут – защита!

Делались кистени из разных материалов: железные, свинцовые, из морёного дуба, из кости. Были они разной формы, размеров и веса. Для повседневного ношения – полегче, а для боя, да против защищенного бронёй противника – тяжёлые, и не круглые, как шар, а шипастые. Броню пробить они, конечно, не могли, но сталь на шлеме гнули при ударе так, что череп раскалывался, как орех.

К кистеню прикрепляли ремень из тонкой, мочёной кожи или железную цепочку, а на запястье надевали петельку. Вытряхнул из рукава в ладонь кистень перед броском – и оружие к бою готово. Метнул во врага, подтянул за цепочку – и оно снова в руке. Удобное и скрытное оружие. Так всё это подробно растолковал Митрофан Мишке.

– Ну и последнее – о цене. Я не жлоб, чтобы с соседа последнюю рубаху снимать, но полагаю, по ногате за день занятий будет в самый раз.

– Весь день не могу, Митрофан, мне в лавке быть надо.

– Целый день тебя никто и не просит. После работы поупражняемся немного, но по возможности – каждый день. Оружие – любое – каждодневных упражнений требует. Кистень-то у тебя есть?

– Откуда? Я же не знал, что ты его выберешь!

– А пойдём в Кузнечную слободу – там и подберём тебе кистень по руке.

Мишка не стал откладывать покупку в долгий ящик, тем более – Митрофан сам предложил сходить. Старый воин привёл его в дом знакомого кузнеца, вернее – в его кузницу за домом. Мишке здесь показалось жутковато с непривычки. Стены в копоти, в печи огонь гудит, поддуваемый подмастерьем с помощью мехов. Сам кузнец по пояс голый, только фартук кожаный впереди. Левой рукой щипцами раскалённую докрасна железяку на наковальне держит, а правой – молотом по железяке бьёт, искры во все стороны летят. От звона уши заложило.

Увидев вошедших, кузнец кивнул головой, ударил железяку ещё несколько раз и сунул её в горн. Вышли во двор. После кузницы июньское тепло показалось прохладой.

– Давненько не видел я тебя, Митрофан. Здравствуй!

– И тебе здоровья, и Бог в помощь, Мартьян!

Вот, привёл соседа своего, кистень по руке приобрести хочет.

– Это можно.

Кузнец подошёл к ящику, откинул крышку:

– Выбирай!

У Мишки глаза разбежались. Однако Митрофан сразу потянулся к небольшому железному шару на узком кожаном ремешке.

– Похоже, этот по руке парню придётся. Ну-ка, возьми в ладонь, сожми.

Мишка взял увесистый шар. Кузнец и Митрофан с интересом уставились на его руку.

– В самый раз. А вырастешь – новый подберёшь. Надень-ка петельку на руку.

Оба – и Мартьян и калека-воин – растянули ремешок.

– Да, как по нему делал. Берём. Торговались они недолго. Мишка потратил почти все вой деньги, но покупкой остался доволен.

У дома Митрофана расстались.

– До завтра, сосед, вечером жду. – И старый воин ушёл в дом.

Зайдя в свой двор, Михаил решил опробовать покупку. Подойдя к сараям, оглянулся – не видит ли кто? Для начала метнул грузик в доски. Тот отскочил и пребольно ударил парня по колену. Мишка чуть не взвыл от боли. Нет, уж лучше пусть Митрофан поучит.

Так и повелось. С утра Мишка в лавку идёт – торговать, а после работы – к соседу.

– Вытряхни грузик из рукава, – учил Митрофан. – Можешь сразу снизу бросать – без замаха, но удар при этом несильным получится, да и придётся он только по животу. Помни, что от кирасы или щита грузик отскочить может.

Митрофан вытащил из кармана репу и положил её на вкопанное короткое бревно.

– Попади!

У Мишки из десяти попыток удалась только одна.

– Иди домой и упражняйся.

Только через неделю, когда он сносно стал попадать в цель, Митрофан стал учить его попадать в цель движущуюся. Он привязал к бечёвке репу, потащил её по траве.

– Ударь.

К своему стыду, Мишка ни разу не попал по цели.

– Иди, занимайся сам.

Пришлось уговорить соседских мальчишек таскать репу на бечёвке, купив им сладкого петушка на палочке. Он измучился сам и загонял их, пока не научился попадать в репу с первого раза.

Митрофан проверил его умение, похвалил.

– А теперь ударь сбоку. Смотри, как надо!

И снова Мишка упражнялся. Потом пришёл черед учиться кистенём выбивать оружие из руки врага. Причём высшим мастерством было не просто выбить, а и забрать оружие противника себе.

– Вот, гляди, как надо это делать. Грузик кидаешь чуть в стороне от сабли или меча, а потом делаешь резкий рывок в сторону. Грузик начинает наматывать ремешок вокруг лезвия. И теперь резко – на себя. Саблю или меч пальцы держат, а твоя рука-то сильнее пальцев, – выдернешь оружие у врага. Только когда меч или нож к тебе полетит, не поранься, за себя уводи и – на землю.

Дома Мишка воткнул палку в поленницу и стал упражняться на ней. Не всё выходило гладко, доставалось и палкой в лоб – хорошо ещё, что не кистенём.

Вот только учёбу вскоре пришлось прервать. В лавке продали часть товара, и купец, выручив деньжат, отправил Михаила за новой партией. А Мишка возьми да и предложи ему:

– Чего вхолостую ушкуй гнать? Надо местных товаров купить – воска, мёда да мехов на все деньги. Продам – прибыль будет, на все вырученные деньги нового товара куплю – двойная выгода.

– Я уж и сам об этом думал. Одно плохо – долго продавать, на всё лето застрять можно.

– А зачем стоять? Оптом продать! Прибыль не столь велика, но всё же с выгодой будем.

Купец помялся.

– Пробовал я не раз, но пока от своего товара избавишься, в лавке – в Чижах – уже пусто.

– Лучший выход – поставить в Нижнем свою лавку и нанять приказчика, пусть торгует.

– И об этом думал. Только честного человека трудно найти. Он ведь там без хозяйского глаза будет. Думаешь, такие как ты – грамотные, честные да разворотливые – на каждом углу валяются?

– И всё же я попробую.

– Смотри, Михаил, моими деньгами рискуешь.

– Без риска удачи не видать. Купец надолго задумался.

– А, семи смертям не бывать, одной же не миновать. Попробуем!

Два дня они закупали шкурки лисы, енота, барсука, волка, скупали бочонки с мёдом. Воска только не нашли. Погрузились в ушкуй, и отправился Мишка во вторую свою ходку.

Едва они добрались, как он на торг побежал. Сыскал покупателя на мёд, который тот забрал сразу же. Вот с мехами пришлось побегать, пока выгодно их пристроил. А самое главное – договорился о регулярных поставках. Особенно оптового покупателя интересовали шкурки белки, бобра и соболя.

Торговать мехом Михаилу понравилось. Товар лёгкий, ушкуй не перегружен, по течению стрелой летит. А собираясь в обратный путь, кроме обычного товара – тканей, – он набрал соли в мешках, рассудив, что впереди осень, крестьяне рыбу, мясо солить будут, и цены на соль сразу же возрастут.

Удивился Аникей быстрому его возвращению, расщедрился на премиальные. А за соль попенял:

– Когда ещё засолка начнётся? А покамест товар стоять будет. Деньги всё время в обороте, в движении быть должны, тогда они прибыль принесут.

Но Мишка не стал ждать у моря погоды: он нанял подводу, погрузил на неё мешки с солью и отправился к рыбакам, что артелями на бере туприживались. Одни рыбу ловили, другие её коптили, солили, вялили. И соль была нужна всегда.

Соль была товаром почти стратегическим. Каждый имел на поясе маленький мешочек, где был запас соли вперемешку с перцем. Солили каждое блюдо по вкусу, обильно.

И продал-таки Михаил соль. Не сразу продал – за два дня. Рыбаки взяли четыре мешка и подсказали, что к кожевенникам ещё съездить можно. Те взяли сразу, молча отсчитав деньги.

К исходу второго дня вернулся Мишка в лавку к Аникею, вывалил из суконного мешочка груду монет на прилавок.

– Считай, дядя Аникей. Здесь – за соль.

Не рвачествовал Мишка, не ломил цену, покупатели же рассчитались по совести. И получилось в итоге, что соль вышла «сам-два», то есть двойная прибыль.

Купец только ахнул.

– У тебя лёгкая рука, парень, и талант торговать. Помяни моё слово: ещё пару лет, и ты свою лавку в Чижах или Хлынове откроешь и переплюнешь всех. Я, почитай, всю жизнь купечествую, а с твоим приходом обороты выросли. Чутьё у тебя на выгоду. Станешь богатым – не забудь старика.

Глава 2

В неустанных трудах и хлопотах минул год. Мишка вытянулся, мышцы налились силой, и он уже не походил на того пацанёнка, которым три года назад пришел к Аникею. Постоянные физические упражнения, плавание на ушкуе на свежем воздухе и сытная пища сделали своё дело.

Приоделся Михаил: сапоги да кафтан купил, ходил в шёлковой рубахе, а не в рванье. И про деда с бабкой не забывал – их тоже принарядил. Кистенём баловался: то голубя зазевавшегося сшибёт, то воробьев несколько, и мясной приварок к супчику не помешает. К Митрофану регулярно захаживал, когда не уезжал за товаром.

Тот научил Мишку ножи метать – снизу, сверху, из-за спины. Мишка приобрёл хороший, боевой нож. Силу в себе почувствовал. Идёт по бревенчатому тротуару – мужики первыми здороваются, несмотря на возраст.

Деньжат скопил, подумывая вскорости своё дело открыть. Одна загвоздка – помощника нет. За товаром уедешь – лавку закрывать надо. Позарез нужен помощник, да только где его найти?

Вспомнил Мишка слова Аникея, что хороший приказчик на каждом углу не валяется. Прав он был.

Жалко Мишке купца – быстро постарел Аникей за год, сдал, всё чаще про болезни свои заговаривал. Видел Мишка – тяжело уже ему даже в лавке одному управляться. Дальше без помощника – никак. И дело своё открыть Мишке хотелось, и уходить от Аникея было жалко. Ведь купец его в люди вывел. Оставь его сейчас Мишка – захиреет Аникеева лавка, потому как сам ездить за товаром он не сможет. А деньги, сколько бы их ни накопил, имеют свойство кончаться, если кубышку не подпитывать.

Но с весны всё начало меняться. Взять хотя бы первую после зимы ходку за товаром. В лавке уже пустовато стало, и Мишка едва дождался, когда с рек лёд сойдёт. Реки полноводны были, течением несло сучья, упавшие деревья и другой мусор.

Кормчий Павел, едва Михаил заикнулся о ходке, почесал затылок:

– Опасно! С деревом-топляком столкнуться можно. Пробоины от них такие, что ушкуй вмиг затонет – едва успеешь за борт прыгнуть.

– А вперёдсмотрящего посадить?

– Не учи учёного. Только и он не всегда топляк под водой разглядит. Ладно, давай попробуем потихоньку.

Трудная ходка выпала. Ушкуй едва уворачивался от полузатопленных деревьев, вперёдсмотрящего обдавало брызгами холодной воды. Помогало лишь то, что Павел помнил наизусть все отмели, повороты да ещё глубины по-весеннему полноводной реки. На волоке их ушкуй оказался первым после зимы.

Неплохо продал свой товар Мишка – обозы уже не ходили, а судоходство толком ещё не началось, и потому приезжих купцов-конкурентов было мало. Закупился на все деньги и – в обратный путь. Течение встречное, сильное, ветра нет – парус не поставишь. И пришлось команде на вёслах сидеть, работая до седьмого пота и кровавых мозолей на ладонях.

Уже когда в Вятку вошли, заметили на правом берегу человека. Увидев ушкуй, он стал размахивать руками и что-то кричать, явно стараясь обратить на себя внимание.

Павел посмотрел на Михаила.

– Что делать будем?

– Подойдём поближе. Узнать надо, чего он хочет.

Когда подошли к берегу, стало видно, что это башкир. На голове – национальный головной убор колаксын – шапка, отороченная мехом дикой лисы, халат, расшитый орнаментом. Человек был явно не из бедных.

– Эй, урус, купи невольницу – задёшево!

– Зачем она мне?

– По хозяйству помогать будет – не знаешь, зачем невольница нужна?

– Не надобна!

– Тогда я её утоплю!

Ушкуй стоял в тридцати аршинах от берега – приходилось перекрикиваться. Павел опасался подходить ближе – вдруг это засада, а разговор о невольнице – приманка.

– Зачем в поход брал, если утопить хочешь?

– Конь пал, везти не на чем.

Объяснение правдоподобное. Только невольников всегда пешком гнали. Скорее всего, единственная причина – грязь. На лошади с трудом пробраться можно, да и то – если ехать не по дороге, а по траве, где земля ещё держала.

– Ладно, что хочешь за невольницу?

– Пять таньга.

Мишка пересчитал последние оставшиеся монеты – всего четыре.

– Четыре дам.

Башкир задумался на мгновение:

– Ни тебе, ни мне – четыре с половиной!

– Нет у меня столько – только четыре! С ярмарки иду, все деньги в товар вложил. Богом клянусь!

Башкир скривился, как будто лимон раскусил.

– Э-э-э, давай!

– Ты хоть невольницу покажи, – вмешался Павел, – вдруг это старуха немощная!

– Твоя правда, смотри товар!

Башкир махнул рукой. Из-за кустов вышел ещё один башкир – в драном войлочном халате. Он тащил за волосы молодую девушку – девчонку почти.

– Смотри, урус!

Лицо девчонки было в синяках, одежда местами порвана.

– Дяденьки, спасите от поганых! – взмолилась девушка. И тут же получила от башкира кулаком в спину.

– Молчи, невольница, а то я тебе язык отрежу! Видишь, мужчины разговаривают!

Ушкуй подошёл поближе к берегу, но не пристал. Михаил оторвал кусок ткани, завернул монеты и бросил их на берег. Башкир в колаксыне ловко поймал монеты на лету, развернул, пересчитал.

– Всё честно. Забирай товар.

Он подтолкнул девушку. Та рванулась, вошла в воду, замерла на мгновение – уж больно вода холодна. Потом дёрнулась вперёд, протянула руки. Сидевший на носу Трофим ухватился, приподнял её и поставил на палубу ушкуя. С подола мокрого платья стекала вода, босые ноги посинели от холода.

Команда оттолкнулась от мелководья вёслами, отошла от берега и вывела ушкуй на стремнину. Полагаться на порядочность незнакомых людей, тем более – неверных, как прозвали на Руси мусульман, было бы верхом неосторожности.

Не занятый греблей Михаил подошёл к девушке. Та без сил опустилась на палубу, не в состоянии ещё поверить в неожиданное спасение.

– Как тебя звать?

– Елизаветой батюшка нарёк.

– Лиза, значит. Откуда ты, из каких краёв?

– Рязанская я.

Рязань была удельным княжеством, не подвластным великим московским князьям.

– Как к башкирам попала?

– Он меня у татар перекупил, видно, к себе в улус думал привезти, а тут распутица. Кони у него из сил выбились, а подо мною – пал.

– Отдыхай, поешь вот.

Мишка достал из холщового мешка краюху хлеба и кусок сала, быстро нарезал и протянул девушке. Но Лиза взяла только хлеб и жадно впилась в него зубами.

– А сало чего же не берёшь? Неужто тебя в мусульманство обратили?

– Так ведь сейчас Троицкая седмица, пост, мясное вкушать грешно.

– Странствующим, воинам и болящим – можно. Что-то ты набожная сильно!

– Так отец мой убиенный, царствие ему небесное, священником в селе был, пока татары не напали.

Девушка осенила себя крестом.

– Так ты сирота теперь?

– Выходит – так.

– А меня Михаилом зовут, я приказчиком у купца Аникея служу. Мы из села Чижи, что рядом с Хлыновым. Да ты ешь, ешь.

Мишка отошёл к стоящему на корме Павлу.

– Чего теперь с ней делать-то?

– Сам купил, сам и решай. К деду с бабкой своим определи, пусть домашнюю работу делает – печь истопить, похлёбку сварить, в избе подмести, кур накормить.

– Верно, и как я сам сразу не догадался.

Первым делом по приходу в Хлынов они стали разгружать ушкуй. Не бросать же его с товаром у пристани!

Когда первая подвода с тканями подъехала к лавке Аникея, купец удивился:

– Это что ещё такое?

– Да вот – невольницу купил, Лизаветой звать.

Купец неодобрительно посмотрел на Михаила.

– Сколько на свете живу, отродясь невольниками не торговал. Богомерзкое это дело!

– Да ты что, дядя Аникей! Я же не торговать её взял – из плена башкирского выкупил. Сирота она, из Рязани.

– Тогда совсем другое дело! Ну, раз сам купил, сам с ней и определяйся.

Они продолжили разгружать товар.

Уже поздно вечером, при свете лучины, стали подсчитывать, сколько чего куплено и почём.

Сидевшая до того в углу лавки Лиза подошла поближе к Михаилу, писавшему на восковых дощечках, вгляделась.

– Любопытствуешь?

– А можно мне?

– Неужто писать-читать умеешь?

– Батюшка научил.

На Руси писать-считать умели монахи, люди боярского и княжеского звания, немногие купцы да житии люди – писари и столоначальники. А уж грамотные женщины – редкость необычайная. «Хм, похоже, приобретение ценное».

У Аникея сразу ушки на макушке, стойку сделал, ровно охотничий пёс. И к Мишке ласково:

– Зачем тебе ещё один лишний рот в избе? Продай её мне.

– Не торопись, дядя Аникей, я и сам ещё с Лизаветой не определился.

Похоже, Лизавета – грамотный работник, удачно Михаилу в руки попала. Хитёр Аникей, с ходу ситуацию оценил, перекупить предложил. Однако если она и в самом деле грамотна да прилежна – самому пригодится.

Они закончили подсчеты, Аникей отсчитал Михаилу деньги, и молодой приказчик отправился с невольницей к себе домой. Супротив ожиданий дед с бабкой встретили невольницу приветливо. А уж когда Мишка объявил, что Лизавета сирота и выкуплена им из неволи, то и вовсе стали относиться к ней, как к дочери.

Бывшая невольница вскоре освоилась на новом месте. Работницей она оказалась хорошей. Каждый день Мишка отмечал перемены в избе: то занавеска новая появилась на печи, где дед спал, то стол до желтизны выскоблен. Миски намыты, приготовлено вкусно, в избе чистота. Не промахнулся с приобретением молодой приказчик. И набожна – каждое воскресенье спозаранку в церковь на службу ходит.

Через неделю Михаил со спокойной душой отправился на ушкуе в очередную ходку за товаром.

Они спустились по Вятке вниз и немного не добрались до Пижмы, когда вперёдсмотрящий Капитон закричал:

– Ладья впереди тонет!

Все сгрудились у борта. Прямо по курсу, в двух сотнях саженей, завалившись на правый бок, погружалась в воду ладья.

– Не иначе – с топляком столкнулись, – сказал Павел и сразу же: – Ну, чего рты раззявили – на вёсла! Людям помочь надо!

Гребли мощно, да течение мешало. Наконец они оказались у ладьи. Почти в ту же минуту она ушла под воду, пустив большой воздушный пузырь. В воде барахтались несколько человек. Команда хватала их за одежду и затаскивала на борт. Вытащить удалось двоих – остальных отнесло течением в сторону, и они скрылись под мутной водой.

– Эх, беда-то какая! Спаси, Господи, их души! – сказал Павел.

Спасённые лежали на палубе, хватая ртом воздух. Одежда промокла насквозь, людей трясло от пережитой опасности и от холода.

– Никанор, Трофим – быстро сухую одёжу! Принесли старенькую, но чистую и сухую одежду. Михаил взялся раздевать одного из спасённых. Тот схватился за кафтан:

– Не тронь!

Он сел на палубе, опершись на руки, потом ему удалось встать. Разделся донага, натянув сухое. Из промокшей одежды вытащил кожаную трубочку – вроде пенала, сунул её себе за пазуху. И сделал он это, вроде как бы укрывшись от чужих взглядов. Ладно, мало ли какие у человека секреты, может, деньги у него там!

Незнакомцы выжали свою одежду и повесили на верёвку – сушиться. Подошли к корме.

– За спасение – спасибо и низкий вам поклон. Оба поклонились. Павел и Михаил ответили тем же.

– Вы кто же будете? – полюбопытствовал Павел.

– Хлыновские мы. Я – Костя Юрьев, сотник. А это – товарищ мой, Василий. Кого нам благодарить?

– Я – кормчий, Павел.

– А я – приказчик, Михаил. Судно – купца Аникея, из Чижей, что под Хлыновым.

– Бывал я в твоём селе, многих знаю. Куда путь держите?

– Известно куда – на торг, в Нижний.

– Нас подбросите?

– А куда от вас деваться? Не на татарский же берег высаживать?

– Вот и ладненько.

Оба спасённых уселись на палубе у мачты и стали что-то тихо обсуждать.

– Повезло мужикам, что мы подвернулись, – повернулся к Павлу Михаил.

– Им-то повезло, – нахмурился Павел, – а нам – не знаю пока.

– Почему так?

– Костя Юрьев – в Хлынове личность известная. Храбр, не в одном бою участвовал. Только он к Москве тяготеет, под руку князя московского, Ивана Третьего, вятичей отойти призывает. Много у него сторонников, да не все. Потому и неизвестно, чем нам их спасение обернётся.

О таких верхах Мишка ещё не задумывался. Он просто торговал у купца, выживая.

За время плавания на ушкуе Костя часто беседовал с Михаилом.

– Тебе сколько уже?

– Четырнадцать вёсен.

– Парубок уже. Грамотный?

– Даже писать умею, – похвастался Мишка.

– Ого! Такие нам нужны!

– Кому это – нам?

– Позже узнаешь. Ты как к татарам относишься?

– Как к ним можно относиться? Одно слово – ироды!

– Верно! Так и дальше они славян гнобить будут, пока ярмо ихнее не сбросим.

– Больно велика тёмная сила.

– Потому что княжества раздроблены. Каждый князь сам за себя, ещё и у соседа норовит земельку оттяпать. В единстве наша сила, Михаил.

– А что я? Я – человек маленький. Делаю, что купец Аникей велит.

– У купца один интерес – мошну набить.

– А как же! Каждый человек свой интерес блюсти должен. Кто моих престарелых деда и бабку кормить-одевать должен?

– Деньги не только торговлей добыть можно. Ещё и на меч взять.

– Это на дороге разбойничать, что ли? Не по мне!

– Зачем разбойничать? Я и сам татей вешал бы вдоль дороги, чтобы другим неповадно было.

– Не пойму я что-то тебя, Костя.

– Рядом с нами, – вон берег, – черемисы, чуваши, удмурты проживаются, под рукой татарской ходят. Вместе с татарами нападают, кровь из народа нашего пьют.

– Татарва к Хлынову редко подходит, да и отбиваться у вятичей пока получается. Для них другие города – побогаче да полакомей есть: Рязань, скажем, или Москва, Псков да Владимир.

– Как баба рассуждаешь! Пусть соседа моего ограбят, лишь бы меня не тронули!

Помолчали.

– Ты, Михаил, каким оружием владеешь ли?

– Кистенём да ножом.

– От татарина – злого да свирепого, до чужого добра охочего, кистенём не отобьёшься.

– За стенами крепостными отсижусь в случае чего. У нас в Чижах крепость сильная, брёвна на стене дубовые, в три обхвата.

– Мал ты ещё, не понимаешь, что любую крепость взять можно. Обольют татары стены деревянные земляным маслом да подпалят стрелами с горящей паклей, вот и падёт крепость.

Мишка озадачился. Не было у него воинского опыта, не знал он, что крепость любую можно взять, как бы крепки стены её ни казались. Но любое укрепление защитниками сильно. Велико упорство жителей да умение воинов – долго крепость осаду держать сможет, до прихода помощи от соседних городов.

– Ноне летом великий князь Иван Третий поход на Кремль готовит. Войско вятское вместе с московским идёт. Покажем татарам, что сильна Русь. Повезёт – так с трофеями вернёмся.

– Сам сказал – если повезёт. А я на везение полагаться не привык, работать надо.

– Тебя не переубедишь. Ничего, какие твои годы, сам поймёшь ещё.

Потом были ещё разговоры, но больше – пустые: о погоде, видах на урожай, торговле.

В Нижнем, когда к пристани причалили, сошёл Костя со спутником своим, попрощался с Михаилом.

– Жизнь ты мне с командой своей спас, то помнить буду. Но и ты слова мои не забывай. Не хочешь на татарина спину гнуть – готовься, искусством воинским овладевай. А будет желание свидеться – приходи в Хлынов. Я у Никольского храма живу, на углу у спуска к реке. Бывай!

– И тебе удачи, Костя!

Юрьев с товарищем своим, Василием, быстро исчезли в толпе. Занятный человек этот Костя. Другие говорят больше о пропитании, о том, где деньжат заработать, а этот всё больше о татарах, о Хлынове, о великом князе Московском. Чудно!

А потом нахлынули дела – свой товар продать, новый для лавки купить. И не до воспоминаний о Косте стало.

Нынче на торгу только и разговоров было, что о татарах. Ходили слухи – Орда снова собирается пройтись по русской земле. И не старался Мишка специально слушать эти разговоры, а никуда от них не денешься. Придёшь к продавцу, а там покупатель. И всё о татарах речь идёт.

И хотел или не хотел того Михаил, а запали эти разговоры ему в душу. В последний день уже, когда ушкуй товарами был загружен, прошёлся он по оружейному ряду – прицениться. От луков да стрел сразу в сторону шарахнулся, как цены услышал. За такие деньги деревню купить можно.

Не подозревал раньше Мишка, что оружие так дорого стоит.

Пошёл в другую лавку. На стенах щиты висят – круглые, квадратные, вытянутые. На прилавке мечи и сабли в ножнах, ножи, в углу копья стоят, сулицы, рогатины. В другом углу – бердыши да боевые топоры сталью сверкают. Разбежались глаза у приказчика. Что купить? Эх, надо было бы с соседом Митрофаном заранее поговорить. Да уж больно разговоры на торгу тревожные. А ну как и в самом деле татары нападут? Неизвестно ещё, когда на ярмарку и попадёшь, за стенами крепости отсиживаясь.

Поглядел Михаил и на то, как другие оружие покупают: в руки возьмут, взмахнут, баланс да прикладистость проверяя, пробуя остроту лезвия на волосах руки. Ушли покупатели, а он всё так и не решался что-то для себя выбрать. Видя Мишкину нерешительность, к нему подошёл продавец.

– Я уж давно за тобой наблюдаю, парень. Первый раз в лавку оружейника зашёл?

– Первый. Хлыновский я, приказчик у купца Аникея, что сукном торгует. Разговоры тревожные на ярмарке у вас. Вот и решил я себе что-нибудь прикупить.

– Прикупить! Это не ткани, не понравились – родне подарил. От оружия зависит иногда, сохранишь свою жизнь или нет. Опыт-то есть какой?

– Да откель ему взяться?

– Вижу, парень ты молодой. Так и быть, помогу выбрать. Тебе самому что больше нравится?

– Не знаю пока.

Продавец, он же, похоже, и сам кузнец-оружейник, судя по мозолистым рукам, задумался.

– Так, копьё да рогатина в строю хороши, а ты не воин, чтобы в шеренге обороняться. Стало быть, и щит тебе пока без надобности. Меч тяжеловат, он для крепких мужей. Пожалуй, тебе по рукам сабелька будет. Есть тут одна у меня – лёгонькая, как под тебя ковал.

Он залез под прилавок и вытащил саблю в ножнах. Её внешний вид Мишку не впечатлил – ни украшений в виде камней на рукоятке, ни плетения серебряного на ножнах, ни блеска завораживающего от лезвия.

– Ты не смотри, что скромна. Красивое оружие – дорогое, на приёмах у князя-боярина к месту. А ежели для дела – в самый раз. Возьми-ка в РУку!

Мишка послушно взял ножны, с лёгким шелестом вытащил саблю, легко взмахнул ею. Сабля сидела в руке как влитая. Продавец забрал саблю, провёл лезвием по волосатой руке. На коже осталась чисто выбритая полоска.

– Бери, не пожалеешь.

Начали торговаться. В оружии Мишка понимал мало, но как торговаться – знал и делал это с удовольствием. В итоге он сбил цену чуть ли не вдвое. Ударили по рукам, и продавец обмотал саблю с ножнами холстиной.

– Владей! Только вот что: салом иногда лезвие смазывай и помни – железо воды боится. И ещё: пояс кожаный купи. У тебя поясок уж больно узкий.

На последние медяки приобрёл Михаил и пояс – тут же, на торгу. Хороший пояс – из свиной кожи, широкий, толстый, с медной пряжкой. И – сразу на ушкуй, ведь солнце клонилось к закату, надо от пристани отчаливать – платить за стоянку было просто нечем.

Уже на Ветлуге развернул он своё приобретение – полюбоваться. Павел выглянул из-за спины.

– Зачем тебе сабля?

– На торгу сказывают – татары зашевелились, новый набег на Русь готовят.

– Тьфу ты, нечистая! – выругался Павел. – И чего им на месте не сидится! Только сабля без умения – железяка простая.

– Ничего, Павел, научусь. Вон, на торгу у скоморохов медведи пляшут да поклоны отвешивают. Нешто я хуже медведя?

По приезду они разгрузили товар в лавку купца. А в дедовой избе подивился Михаил чистоте да порядку. И Елизавета изменилась за три седмицы, которые ходка длилась. Отмылась, округлилась немного на Михайловых харчах, одежонку чистую ей бабка подобрала. Похорошела девка за столь короткое время. Мишка надивиться не мог. Похоже, не зря деньги за неё платил.

Вечером с саблей под мышкой он поспешил к Митрофану.

– Вот, сосед, прикупил на ярмарке. Разговоры на торгу про грядущее нашествие татарское ходят. Хочу научиться владеть.

– Дело хорошее, знания за плечами не носить. И снова по вечерам пошли занятия – до пота.

Видя, как Мишка изводит себя работой и занятиями по вечерам, дед укоризненно качал головой:

– Зачем тебе это надо, внучек?

– Молчи, старик, – вмешалась бабка, – внук у нас головастый. Сам в церковь ходил, читать-писать выучился – вон, приказчиком у купца стал, в люди выбился. Дома теперь всегда есть-пить что стало. Он знает, что делает.

– А я что, против? Только ведь дело-то молодое – на посиделки сходить надо, песни попеть да поплясать. А у него днём работа, вечером – с железками занимается. Так ведь и бобылём остаться недолго!

– Охальник! Ему ведь четырнадцать всего – какие девки?!

Купец Аникей тоже обратил внимание, что Михаил с лица немного спал.

– Ты не заболел ли часом?