Текст книги "Бесконечность не для слабаков. Книга о менеджерах, хакнувших систему госуправления"
Автор книги: Юрий Голик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 5
Раньше срока
Одно из немногих конкретных поручений Днепропетровская ОГА все же получила. Это был 2015 год. Губернаторы всех областей получили указание строить взводные опорные пункты (ВОП) в зоне АТО.
Но мы потеряли первые 2–3 недели: у нас был переходной период. Пока мы принимали дела в Днепре, проходили дни, а ВОПы нужно было построить к конкретной дате.
ВОПы – это инженерное военное сооружение 600 × 800 метров, включающее систему окопов, брустверов, туннелей, убежищ. Все это строится в чистом поле. Но в Запорожье наша Команда не успела начать их строить. А потом мы срочно были переброшены в Днепр и тоже еще не успели приступить к строительству ВОПов, слишком много горящих задач было на руках.
Вообще это было интересное решение: поручить областным администрациям строить военные сооружения. Оно наглядно показывает, что государство пребывало тогда в разобранном состоянии и не было готово к масштабным вещам в принципе. Но выход был найден. Не знаю, кто автор идеи, но в тот момент это, наверное, было единственно возможное решение.
Была только одна сложность, порожденная мракобесием госуправления, культивируемом годами, – подогнать условия задачи под нужное решение.
Когда Кабмин огласил, какая сумма денег есть на ВОПы, эту сумму разделили на их количество и получили стоимость одного.
Условно говоря, нам выделили на один ВОП 3 миллиона гривен. Мы зовем строителей, призывая их принять участие в торгах на строительство ВОПов, а они, внимательно изучив проект, уже прошедший госэкспертизу, т. е. с жестко утвержденной ценой, говорят, что теоретически могут сделать все за 4 миллиона, но при этом не получат прибыли. Они готовы работать в ноль. Но не в минус.
Стоимости работ и стройматериалов реально оказались больше, чем нам предписывалось проектом потратить. Кроме того, в уже утвержденном госинститутом проекте была зафиксирована нужная цена, в которой не были заложены банально расходы на транспортировку.
Очевидно, что если один из ВОПов, который нам предписывалось построить, находится на окраине Горловки (кстати, его мы построили), то там, в километре до позиций противника, нет ни дерева, ни кирпича, ни других стройматериалов. Кроме того, еще нужно выкопать тоннели, окопы и пр. В проекте не было предусмотрено, что строительная техника туда как-то должна попасть.
Прекрасно, правда? А ответственного и крайнего найти невозможно. Объекты строятся для Миноборны. Проект ведет Минрегион. Но пока ВОПы строят – они находятся на балансе ОГА, у которой, обычно на балансе нет вообще ничего, даже здание принадлежит облсовету.
Ок, говорим мы. В проекте указаны цены на стройматериалы. Дайте адрес, где их по такой цене купить. А в ответ тишина…
Чтобы начать строительство, нужно было провести торги. Строительные компании, которых мы уговаривали принять в этом мероприятии участие, после ознакомления с проектной документацией от строительства отказывались. Точнее, они были согласны, но задавали нам наш же вопрос: «Покажите, где взять стройматериалы по утвержденным ценам?».
Одним из людей, кто согласился в это ввязаться, был Григорий Козинский, который строил культурно-деловой центр «Менора». Он сказал нам, что мог бы взяться за работу, но ему не хватает людей, чтобы сделать все в указанный срок, от которого мы отставали.
Работы начались. Строителей собирали со всей области. Даже из Одесской приехала строить один из ВОПов одна из крупнейших на сейчас дорожно-строительных компаний страны «Автомагистраль».
Мы закончили строительство ВОПов первыми, хотя начали последними. За два с половиной месяца мы построили 18 опорных пунктов в две линии.
Григорий Козинский за четыре последующих года построил много объектов в области, в частности, несколько самых крутых больниц в стране. С точки зрения технологичности его строительная компания сейчас №1 в нашей области и точно входит в ТОП-10 в Украине.
В связи с этим особенно смешно было читать впоследствии опусы «расследователей» с заголовками в стиле «Подчиненные Резниченко отдали 80 млн любимчику Козинскому на строительство больницы».
Во-первых, не отдали, а его компания их выиграла на торгах в ProZorro; во-вторых, в этих торгах может участвовать каждый желающий, отвечающий достаточно жестким квалификационным требованиям; в-третьих, любимчиков у нас не было и быть не могло. Но мы всегда приветствовали, когда строительные компании вырастали на наших глазах благодаря расходам областного бюджета на строительство новой инфраструктуры. Потому что это наши местные компании, зарегистрированные у нас в области. Они, в числе прочего, платят налоги и в местные бюджеты.
Блог на facebook, август 2016 г.
Вообще для нас именно ВОПы были отдельной темой, наиболее полно характеризующей кретинизм, творящийся в госорганах, отсутствие прописанных условий взаимодействия между ними и мужество отдельных граждан, плевавших на инструкции, странные распоряжения и условности и просто действующих на основе здравого смысла. В этой истории с ВОПами было много чего:
– вариантов пять договоров от Минобороны на их строительство, ни один из которых на 100% не устроил ОГА;
– полное непонимание отдельными чиновниками на самом верху, как же все-таки документарно оформить их строительство. Например, вначале предполагалось, что строить их будут коммунальные предприятия. Так и представляю себе, как какое-нибудь КП «Свитанок», созданное много лет назад для финансирования очередного ансамбля народного танца, строит защитные сооружения;
– экспертиза проекта, занизившая стоимость на 20% по сравнению с фактической, – и жесткая команда сверху проектным организациям не выдавать реальные пересчитанные данные. Соответственно, на вопрос «А кто компенсирует разницу?» ответ был в стиле «Сами разбирайтесь»;
– банальное отсутствие денег, суммы с шестью нулями, чтобы начать строительство и, как следствие, отказ части потенциальных претендентов роль на генподрядчика вообще участвовать в тендере на эти работы. Ну нет у людей оборотных средств в таком количестве;
– как результат, после прочтения двух строчек в «Вестнике госзакупок» отдельные журналисты развели сопли и слезы на тему «подряды распилили, все расписали между своими, суки все разворовали». Блин, да мы умоляли эти подряды взять, участвуя в торгах – желающих особо не было. Это кроме того, что у кого у кого, а у нас «своих» тут точно нет;
– такие же сопли бравого комбата и пламенного борца с коррупцией, побывавших на паре ВОПов, понятия не имеющих что именно и кто строит, но кричащих о зраде и гигантском распиле денег. Кричали, правда, не долго, попиарились и замолчали. Хотя на одном ВОПе отвоевавшая в АТО бригада строителей их обоих с нетерпением ждала и хотела настучать им по каске. Жаль, не доехали;
– иезуитские предложения банков по кредитованию генподрядчика, поданные в виде, слабо понятном даже людям с соответствующим профильным образованием и, по сути, сформулированные в таком виде, что проще и дешевле было отказаться, чем согласиться;
– естественно, нежелание страховых компаний страховать людей и технику;
– первая инспекция губернатора на место строительства одного из первых ВОПов фактически на окраинах большого и известного населенного пункта. От его появления там случился шок у тамошних бойцов. Кстати, ВОП мы там построили, несмотря ни на что;
– прилет снаряда калибром 152 мм в первую же ночь строительства в момент, когда несколько строителей вышли покурить;
– три завода ЖБК, работающих круглосуточно, несколько строительных компаний из Днепропетровской области, две из соседней и одна из Одесской привлечены к строительству;
– еще около десятка строительных организаций, прочитавших проект, посмотревших смету, услышавших от нас сроки сдачи работ и убежавших со словами «Да вы е#анутые на всю голову, так у вас никогда не получится». Получилось;
– регулярно около 700 человек, работающих одномоментно;
– два допсоглашения от Минобороны в стиле «а теперь давайте апгрейдните еще вот так» каждый раз после «мы закончили». Это нормально, аппетит приходит во время еды. Не верить военным у нас оснований не было и нет. Поэтому возвращали назад людей и технику и делали любой апгрейд;
– полная адекватность военных от рядового состава до руководителей на местах, понимающих, что именно строится, зачем и как построенное надо использовать;
– смешной запрос от парочки, скажем так, российско-сепаратистских СМИ с формулировкой «на основании закона о доступе к публичной информации срочно предоставьте точные координаты строительства фортификационных сооружений, их чертежи и графики выполнения работ». Первый такой запрос мы проигнорировали, на второй решили ответить: внесли в него координаты строго по МКАД в Москве и чертежи каких-то психоделических сооружений, найденных в Google по словосочетанию «крепости, укрепрайоны будущего, пришельцы, Марс». Причем указали, что это фортификационные сооружения строго атакующего характера, разработанные под стандарты НАТО. После чего запросы прекратились;
– регулярные прилеты в технику. Пару осколков до сих пор лежат у меня на рабочем столе.
И, самое главное, – просто мужество обычных людей, живущих среди нас: строителей, прорабов, руководителей строительных компаний, сотрудников нашего Управления капитального строительства, на совесть пахавших все это время, выполнявших все пожелания Минобороны, не задававших вопросы, ответов на которые ни у кого не было, и просто работавших круглосуточно несколько месяцев подряд ради победы всей страны.
Тридцать строителей по итогам работы были представлены к областным наградам.
Низкий поклон всем, кто участвовал в этом.
Вот на таком реальном примере мы учились менеджированию и управлению процессом строительства.
К нашему удивлению, в середине 2015 года большого количества строительных компаний, готовых работать быстро и с нужным качеством, в области не было.
Вдумайтесь: в Днепропетровской области живут 3,5 миллиона человек, но с 1991 года не было построено ни одного детского садика. Первый мы начали возводить в 2015 году. Сразу же, как закончили строить ВОПы.
Я помню, как к нам приехал вице-премьер-министр Геннадий Зубко, чтобы посмотреть на ход строительства. Он спрашивает, когда мы закончим. Мы говорим, что в ноябре или декабре. Он говорит: «А можете раньше – в октябре?» Мы соглашаемся. А потом узнаем, что в сентябре к нам приезжает Президент, и в плане его визита значится открытие этого садика.
В августе, в очередной раз приехав на стройку, мы поняли, что не успеем. Стены уже стоят, но до конца еще далеко. И тогда Резниченко сказал, что если мы построили ВОПы, то построим и садик. Для этого мы организовали всех подрядчиков и бросили все силы на проект. Расписали график работ так, чтобы они велись не одна за другой, а параллельно. Потом этот метод мы будем использовать повсеместно. Несколько человек из нас жили на этой стройке. Там был просто муравейник из рабочих – человек 350 с утра до вечера.
На тот момент в регионе не было достаточного количества строителей. На всю область было всего две бригады рабочих, которые умели делать фасады. Уже к 2017 году появились четыре огромных компании, которые выполняют такие работы. С их помощью сейчас мы строим и реконструируем 30 школ одновременно. Наверное, могли бы и 50, если бы было чуть больше времени в сутках.
Тогда, в 2015-м, Валентин сказал, что хочет не только открыть садик, но чтобы тот заработал через секунду после открытия.
Многие ему говорили, что так не бывает, но Резниченко настоял на своем – мы садик построили, значит, он должен работать сейчас, а не потом когда-нибудь. Более того, обещал, что лично приедет и проверит, как тут готовится еда для детей. Заведующая столовой уволилась в тот же день.
Когда вокруг садика уже была высажена трава, я по вечерам приезжал сюда и, чтобы переключиться, брал в руки шланг и долго-долго поливал газоны. Глава Слобожанской громады (там стоит этот садик) Иван Каминский и сейчас, когда я приезжаю, говорит мне: «Идем, покажу траву, которую мы поливали с тобой вместе».
Как это ни странно, такие темпы строительства очень мотивировали всех: когда объявили, что мы строим первый садик за 25 лет и что его будет открывать Президент, у строителей был душевный подъем, ведь они делали классные вещи. Все работали не потому, что это нужно Президенту, а потому, что это удовольствие – строить что-то новое. В области давно такого не происходило.
В итоге первый садик мы построили за один год, потратив 60 миллионов гривен. Геннадий Зубко затем сказал нам, что в Киевской области один садик строят уже три года, потратили 80 миллионов, а из котлована еще не вышли.
Тогда мы еще не были менеджерами в строительстве, многих вещей не понимали. Мы интуитивно искали способы наладить создание инфраструктуры, уже тогда пытались построить эффективную систему.
К тому же вскоре мы поняли еще одну важную вещь: мало делать свою работу хорошо и тихо – нужно громко об этом рассказывать.
Глава 6
Самый непубличный губернатор страны
Вы себе не представляете, как мы были удивлены, когда узнали, что до 2014 года в бюджете Днепропетровской области были предусмотрены 20—25 миллионов гривен каждый год на освещение деятельности ОГА. И эти деньги тратились тогда, когда курс доллара составлял 8 гривен. То есть 2,5—3 миллиона долларов выбрасывались ежегодно на платное размещение в СМИ скучных и никому не нужных пресс-релизов и интервью с большими чиновниками, которые не делали ничего. На эти деньги можно построить пару детских садиков или большую современную школу. Мы сразу же сократили в ноль эту статью расходов.
Но освещать нашу работу нужно. И мы начали это делать в социальных сетях, не тратя на это ни копейки налогоплательщиков. Кроме того, нас зовут на телеканалы, у нас берут интервью другие медиа. Правда, так случилось, что при всем при этом Валентин стал, как я его часто называю, самым непубличным губернатором. И тому есть причина.
Летом 2015 года он, не ожидая никакого подвоха, вышел на свою первую пресс-конференцию в качестве главы ОГА. Мы предполагали, что журналистам будет интересно, что и как мы будем делать. Но их интересовало, где живет Резниченко, кто его жена и так далее. Его также спросили, почему он назначил своим советником человека, который якобы в чем-то виноват. Валентин ответил, что пока это не доказано в суде, считать человека виновным в чем-либо неправильно. Он говорил, что надо жить по закону. Бесполезно.
Затем было знаменитое совместное заседание президента и губернаторов в Одессе. Некоторые из них, как, например, Игорь Райнин (тогда глава Харьковской ОГА), рассказывал о сервисе по выдаче документов и том, как он в области его ускорил и отладил. Аудитория слушала без какой-либо реакции.
Слово взял тогдашний губернатор Одесской области Михаил Саакашвили. Он рассказал о проекте сервисов по аналогии с грузинскими Домами юстиции – один из них он открыл рядом с ОГА в помещении частного банка. Зал взорвался аплодисментами.
Красивая картинка. Быстрая победа. Опять же – как в Грузии.
Но что скрывалось за фасадом красивой картинки? Арендованное у банка помещение, за которое непонятно кто должен платить? Отсутствие правовых оснований для открытия? По сути, все было сделано на соплях и именно для картинки.
Поэтому, когда очередь дошла до Резниченко, он должен был тоже рассказать о том, что сделали мы. О том же iGov. Но не стал. Вместо этого он отметил, что аудитория никак не отреагировала на успехи Игоря Райнина, но бурно аплодировала после выступления Саакашвили.
«Я не буду зачитывать свою речь, я просто хочу, чтобы вы отметили, что все остальные тоже работают», – сказал Резниченко. И добавил, что, насколько ему известно, с Домом юстиции в Одессе есть определенные системные проблемы, что Днепропетровская ОГА пойти аналогичным путем никак не может, что это незаконно, что нужно сначала изменить законодательство, позволяющее открывать дома юстиции, иначе к губернаторам будут приходить прокуроры. В частности, не были понятны источники финансирования одесского Дома юстиции. И он не понимает, почему в погоне за популизмом нельзя все сделать по закону, все подготовить и потом открыть, а не делать на соплях.
Более того, он прекрасно понимал, что подобное решение невозможно масштабировать в принципе.
Саакашвили перебил Резниченко, сказав, что если ждать законов, то ничего не получится. И спросил Валентина: «Вам что лучше – чтобы Украина быстро развивалась, или чтобы к вам не приходил прокурор?» Ответ Резниченко был таким: «Мне лучше, чтобы страна жила по закону. И начинать следует с себя».
Дело в том, что мы к тому времени уже начали активно внедрять электронные услуги, и помогал нам в этом Дмитрий Дубилет, который построил одну из лучших банковских систем – ПриватБанк, а после – МоноБанк. Точнее, это мы помогали ему. Он ставил нам задачи как идеолог iGov, мы их выполняли. Неожиданное распределение ролей в связке волонтер – ОГА, но у нас именно так и было. Мы работали в соответствии с законами. И там, где Дима изобретал способ внедрить что-то, мы изобретали юридическое сопровождение этого.
Мы после проанализировали слова Президента и пришли к выводу, что недостаточно освещаем нашу работу – в том числе успехи. Глава державы тогда сказал нам, что «вміли приготувати, та не вміли подавати». Да, о наших достижениях мало кто знает. Мы не вели себя, как Саакашвили, не били себя в грудь, мы действительно считали, что наши дела будут говорить о нас сами, а не наоборот. Мы не ставили палатку на дороге, которая нуждалась в капитальном ремонте, мы ремонтировали ее. Оказалось, что этого недостаточно.
Но опыт работы в медиа у нас был. Как освещать дела, мы понимали очень хорошо. Другой вопрос, что нам это не было нужно внутренне. Мы были и остались менеджерами, не хотели и не хотим быть политиками, и первые полгода избегали публичности.
Мы были уверены, что как менеджеры должны давать результат, а «продавать» его должны политики.
Но – ОК, если и «продавать» сделанное должны мы сами, так тому и быть.
Мы все четыре года были практически в каждом выпуске новостей у нас в области. Это заслуга всех днепровских журналистов, работающих на телеканалах, в газетах, на сайтах и информресурсах. Они патриоты своей области, и когда видели, что мы ее развиваем и отстраиваем заново, всегда показывали это в своих СМИ.
Еще в 2016-м году мы сказали всем журналистам, что не надо писать официальные запросы в ОГА, просто приходите по вечерам, когда у нас меньше работы, и задавайте вопросы – мы будем подробно на все отвечать.
Мы были единственным госорганом в стране, который еженедельно, каждый понедельник, отчитывался о сделанном на брифинге перед СМИ.
Спасибо каждому работнику медиа, кто переживал все сделанное вместе с нами.
Мы также начал активно и много писать в Facebook. У меня уже более 300 тысяч подписчиков на моей личной странице. На публичной странице Резниченко – почти 500 000 подписчиков. У Оли Горб порядка 45 000. В стране нет ни одной газеты с таким тиражом.
Смешно, но впоследствии нас начали упрекать в том, что, мол, наша задача построить что-то, повесить в ленту фото – и хоть трава не расти. Мы отвечали: да, нам важно построить, нам важно фотографии в Facebook запостить, чтобы люди видели, что власть работает.
Во времена, когда мы занимались медиабизнесом, уровень журналистики был на две головы выше, чем сейчас. Умных, информированных и профессиональных журналистов почти не осталось. Поэтому те, кто работает в медиа сейчас, часто предпочитают не замечать того, что мы и другие делаем, а вместо этого спрашивают, где мы живем. И хотя я признаю, что чиновники обязаны отчитываться об этом перед прессой, нельзя же интересоваться только подобными вещами. Валентин в сердцах не раз спрашивал, как кровать, в которой он спит, влияет на его профессиональные способности и почему журналистов не интересует, сколько километров дорог мы построили.
Как-то Резниченко согласился дать интервью одной журналистке. Сев за стол вместе со своим коллегой, они достали MacBook, спрятались за ними и, выглядывая иногда из-за него, стали задавать вопросы, смотря в монитор. Это очень напрягало, потому что нормальные люди так не разговаривают. Затем последовал вопрос: «А что вы сделали для реабилитации участников АТО?» Валентин к тому моменту уже минут десять еле сдерживал себя, а затем спросил журналистку: «Вы меня извините, как долго вы находитесь в ОГА? С утра? У меня Центр реабилитации воинов АТО на первом этаже. Вы там были? Нет? А почему? Пошли бы своими глазами посмотрели, вы ведь журналист. Зачем вы меня тогда спрашиваете? Напишите вопросы, моя пресс-служба напишет ответы, и я подпишусь под этим. И все. Вы же со мной не разговариваете, а смотрите в монитор». Журналистка выбежала из кабинета в слезах.
Затем вышел этот материал. Вот как был подан разговор с Резниченко (сохраняем оригинальную орфографию и пунктуацию):
– Есть ли в области социальная программа по демобилизованным?
– А может быть, вы спросите это там? Внизу находится центр поддержки воинов АТО. Вы в него заходили? Вы в нем были? Вот серьезно?
– Нет.
– А чего вы пришли меня спрашивать? Вы посмотрели бы сначала и там все, там не то что программа — зайдите и посмотрите. На самом деле, это первая в стране область, которая это сделала. Одиннадцать из одиннадцати моих советников девять — волонтеры. Поговорите с моим советником Начовным, Ольгой Горб, посмотрите наш реабилитационный центр. А вам нужен мой рассказ, какой я очень интересный губернатор… чемпион. Мне не нравится такой рассказ.
– А какой вам нравится?
– Смотрите, нравится такой, когда не надо меня хвалить. Вы меня можете критиковать за то, что я не сделал, и можете сказать, что сделали. А когда вы у меня спрашиваете, что сделали, находясь в этом здании и полдня в городе и не сходив в центр, то мне странно. Давайте мы сейчас сядем и будем рассказывать вам программу. Честно говоря, у меня нет времени и желания. Закончим на этом, да?
– Возможно, вы считаете, что все проделанное – это нормально. Но, тем не менее, я родом из Тернополя. И моя область в этом упомянутом рейтинге обошла лишь Донецкую и Луганскую. Видимо, что-то мешает дать такие показатели области, как у вашей. И именно вашу область отметили как лучшую.
– Я не знаю, что делает губернатор вашей области. Мы же говорим, что меня выделили только по экономическим критериям.
– Социально-экономическим.
– Хорошо, социально-экономическим.
– Это же немало значит. Я не хотела вас никаким образом обидеть.
– Вы меня не обидели ничем.
– Но вы разочарованы.
– Я разочарован, потому что суть ваших вопросов мне не интересна. Мне не интересно на них отвечать. Вы когда-нибудь поймете, когда будете сидеть с этой стороны, что разговаривать с двумя людьми, которые отделены от тебя двумя компьютерами красивыми… Я могу и свой поставить еще и отделится третьим. Мне не интересно отвечать на такие вопросы. Можете так и написать: «Резниченко — мудак».
– Почему же?
– Ну потому что он отказался отвечать на ваши вопросы. Мне не интересны ваши вопросы. Мне не интересно хвалить себя, почему я самый лучший. Так понятно?
А вскоре одесский Дом юстиции имени Саакашвили был закрыт.
