Текст книги "Сказки из старинной шкатулки"

Автор книги: Юрий Подкорытов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Черт и барабан казачий

Раз-два! Раз-два!

Гремит походный барабан. Развеваются на ветру бунчуки, горят знамена. Возвращается из далекого похода доблестное казачье войско. Далеко по необъятной степи уральской растянулись обозы. Твердо ступают по ковыльному ковру выносливые казачьи кони. Еще совсем недавно купали их казаки в реке Сене, в далеком Париже.

В награду за храбрость отвели казакам земли в степях уральских. Каждый полк обживал новые места, распахивал вековую степь, строился и называл свою станицу в честь победы русского оружия – так появились поселки Париж и Берлин, Форштадт и Варна, Балканы и Лейпциг.

Ну, да это вроде как присказка. А сказка впереди…

У старого черта Анчутки такой беспорядок в хозяйстве был! Визг, писк, беготня, черт на черте сидит, чертом погоняет. Вздумают на чертенятах воду возить, те по дороге передерутся, бочку сломают, за хвосты друг друга таскают. Старые черти с утра до вечера бражничают, табачищем дымят. Ни дела, ни работы – совсем худо!

Отправился старый черт Анчутка посмотреть – отчего это у людей порядок во всем? Работа кипит, ни шуму, ни гаму.

Кузнецом оделся, инструментишко в сумку положил, шляпу ветхую натянул, чтоб рожки не видно было. Ходит Анчутка по казачьим поселениям, приглядывается – ничего понять не может. Люди веселые, на дело охочие, видом бравые. А если что важное сказать-объявить всем надо, загремит старый полковой барабан, всех на широкую площадь созывает.

Старый черт Анчутка и думает:

«Видно, в этом-то барабане и вся сила. Эх, в моем бы хозяйстве такой! Да где взять! Купить негде, украсть – казаки народ отчаянный, огонь, воду и медные трубы прошли, ни бога, ни черта не боятся. Поймают ежели – ой-ой! Второй барабан из шкуры моей сделают».

Плетется черт Анчутка по дороге, рассуждает:

– Найти бы человечка лихого, корыстного, лентяя-неумеху, такие на даровые деньги падкие. Да и чего плохо лежит – мимо не пройдут.

Видит, мужичонка сидит, дым колечками пускает, на травку поплевывает. Одежонка на мужике латанная-перелатанная, однако нос кверху задирает.

– Здравия желаю, добрый человек! – поклонился старый черт Анчутка.

Увидел его Верхушка (это был, конечно, он), захихикал:

– Закоптился, дядя, словно черт. Кузнец, что ли?

– Угадал. От сажи-копоти любой кузнец почернеет, да только денежку чистую всегда имеет.

Тут старый черт Анчутка кошельком своим тряхнул. У Верхушки от звона монет и глаза округлились:

– Ай, выгодно дело? И сколько же ты выколачиваешь?

– Да не обидно. Дело-то нехитрое. Желаешь ежели, обучу ремеслу кузнечному. Даром.

– Благодетель! – завопил Верхушка. – Вот уважил!

А сам в умишке доходы подсчитывает.

Пошли в старую кузню, огонь в горне раздули, меха кузнечные починили, инструмент разложили.

Кузня эта старая на бойком месте была. Всяк, кто мимо едет, сюда и завернет. Кому колесо у телеги подлатать, кому коня подковать. Да и в хозяйстве домашнем кое-какие вещи починки требуют.

Старый черт Анчутка на руку ловок, работает быстро. Молотком звонко стучит, далеко вокруг слышно. Каждый кузнецу благодарность имеет, денежку платит.

Верхушка от жадности совсем ошалел. Все подумывает, как бы кузнеца-то выпроводить, самому к наковальне стать да деньги загребать.

Старый черт Анчутка, видя жадность эту, ухмыляется:

«Обожди, друг сердечный – таракан запечный, я тебя еще под упор подведу. Да так, что любой приказ мой исполнишь».

Говорит:

– Ну, тут мне делать боле нечего. Вижу, мастер из тебя лихой получился. Дарю тебе инструмент – оставайся лавка с товаром! Прощевай пока.

Остался Верхушка в кузне. Заказчиков ждет. Проезжал мимо дед Куделька, заглянул.

Удивился:

– Тит на работу вышел – каждый услышал. Это когда же ты успел ремеслу-то обучиться?

Верхушка важно глядит:

– Не лыком шиты. У нас быстро – раз-два и готово! Говори, какой заказ исполнить надо?

Дед и говорит:

– А вот на загадки мои ответь, тогда и заказ будет.

 
Суну, посуну, делаю посуду.
Высуну, поколочу и всю вызолочу.
 

Верхушка лоб морщит, губами шлепает, глазами хлопает, руками разводит.

– Да ведь это работа в кузнице. А вот…

 
Иду в воду красен, выйду черен.
Сам худ – голова с пуд.
 

Ай не угадал? Да ведь ты в руках его держишь, молоток-то. А когда железо раскаленное в воду опустить, тут оно и почернеет. Какой же ты мастер, если про инструмент свой рабочий ничего не смыслишь?

Сел на конька своего да и уехал.

Проезжал мимо казачий генерал с денщиком своим. Конь под генералом горячий, сам генерал видный, с медалями да орденами. Да и денщик у него парень здоровенный. Остановились у кузни.

Генерал и говорит:

– Эй, кузнец! Путь у нас долгий, а подковки у коней стерлись. Быстро перековать, а за работу вот тебе – золотой.

Верхушка засуетился. В саже от усердия перепачкался, молотком невпопад лупит. Понятия о работе нет, что у старого черта Анчутки высмотрел и то позабыл. Пережег все подковы, в чан с водой сунул, а над чаном только – пшик! И парок легкий поднялся.

Генерал разгневался.

– Эх ты, горе-кузнец! Одно слово – мастер Пшик!

Верхушка на колени пал, простить умоляет. Тут, откуда ни возьмись, старый черт Анчутка Появился. Быстренько коней перековал, в звонкие подковы обул да и генеральскую благодарность получил.

Верхушка радуется:

– Ой, выручил! Век не забуду! Чего хочешь для тебя сделаю!

Старый черт Анчутка приказывает:

– Укради мне барабан полковой. Доставишь – кошелек с золотыми червонцами получишь. Как Верхушка кошелек увидел, последнюю совесть потерял. Договорились, что принесет полковой барабан к одной горке. В той горке пещера была.

Под вечер пробрался Верхушка в избу, где полковое имущество хранилось, схватил барабан. Только старый черт Анчутка барабан в руки взял – загудел, зарокотал барабан, словно на помощь зовет.

Слышат казаки: зовет их полковой барабан, на выручку кинулись. А старый черт Анчутка в пещере спрятался, да вход-то громадным камнем и закрыл. Уж больно за шкуру перепугался – казаки народ бедовый, отчаянный, за своего в огонь и в воду пойдут.

Окружили гору казаки, кричат:

– Кто таков есть? Почто полковое имущество украл?

Старый черт Анчутка отвечает:

– Воровать не воровал, а купил у кузнеца вашего, мастера Пшика, с него и спрашивайте. Взяли Верхушку под караул, а потом все дружно за камень принялись, которым старый черт Анчутка вход в пещеру загородил. Бились, бились всем миром, ни с места камень.

– Черт с ним! – сказали.

Старый черт Анчутка тоже смекнул, что не выбраться ему отсюда, взвыл:

– Братцы, казаки! Не оставьте! Золотом осыплю, барабан полковой отдам. Я ведь на него польстился, чтоб в своем хозяйстве порядок навести. Вон как у вас под барабан все ладно да складно выходит.

– Не в барабане дело! – отвечают ему. – Да пустая голова до этого не дойдет…

…В степях между Петропавловской и Кидышем гора есть. По вершине палкой стукнешь, гора и отзовется. Словно барабан. А зовут люди эту горку – «Пустая голова».

Про Огня-Великана

Жил да был на земле нашей уральской великан Семигор. Всему Уралу хозяин и Каменному Поясу голова – и рекам, и озерам, и тайге, со всею живностью лесною, и тем богатствам несметным, которые в горных кладовых до сих пор хранятся.

Было у него три сына.

Старший по железу знаменитый мастер. Плуги, топоры, грабли, вилы, косы мастерил.

Лесоруб топором намахается за день, а устали – никакой, радуется:

– Звонкой работой топор сделан, славно рубит, только песенку поет!

Другой сын Семигора по чугуну был искусен. Посуду делал, фигурки разные отливал отменно.

Иная хозяйка чугунок в руки возьмет и скажет:

– Огневые руки посуду сработали! Век сносу не будет.

А для доблестного войска российского отливали братья пушки, перед которыми вражеские крепости устоять не могли, звонкие сабли, меткие ружья.

Во все времена так говорили: мастеровой Урал – армии арсенал.

Лестно Семигору такие речи о сынах слышать. Почет и уважение за работу свою старшие братья имели.

Вот только младший – озорник, задира. А уж принарядиться любил! Носил он одежды красные, с голубой и дымчатой отделкой. Сначала, было, за ремесло огневое взялся, с маху осилить хотел. Думал, прозовут: Огонь-парень! Прославиться решил да обжегся. Прозвали его Бедовик-Огневик. (За глаза больше Бедовиком называли.) Дружка-приятеля себе заимел – Красного Петуха, бездельника и забияку.

Красный Петух веселую жизнь любил. Только бы на гармонике с колокольчиками играть да лихие песни горланить.

Ох, и проказничали они!

Старшие братья все время Бедовика совестили. Да куда там! Сморщится младший – у братьев фартуки рабочие дымом пахнут, железом горелым. Тряхнет кудрями огненными и опять пошло-поехало.

Поначалу жалко было Семигору младшего наказывать: образумится, мол, за дело возьмется, еще мастером себя покажет. Но видит – дальше некуда. Указ дает:

«За великое разорение лесов заповедных, за урон хозяйств крестьянских и прочие делишки Хозяин Каменного Пояса велел: беспутного Красного Петуха образумить утоплением в пруду, а лентяя и неумеху Огня-младшего до особого срока в камешек невзрачный заточить, да и забросить тот камешек куда подальше».

Так и сделали. Ну, что дальше с Бедовиком было, после расскажем. А сейчас самое время к деду Кудельке заглянуть.

Дед на бережку озерном новую лодку мастерит, топориком помахивает, молотком постукивает. Рядышком в конопле-траве высокой Верхушка валяется, сны богатые видит: золотые горы, сундуки, полные дорогих каменьев, да себя, в бархатном кафтане и в сапогах со скрипом да носками кверху загнутыми.

А у деда под руками парнишка соседский, Пострел-Семидел прозваньем, крутится. Мальчишечка такой непоседливый: то там, то сям его видят. Все-то ему любопытно, все-то узнать хочется.

– А на какую насадку чебак берет? Как кружки на щуку ставят? Да как…

– Тише ты, Пострел, эдак всю рыбу распугаешь. Так и есть – только хвостом сверкнула.

Удивляется мальчишка:

– Да разве рыба слышит?

– А то как же. И разговаривает. Вот сейчас карпу ерш про тебя сказал: вон, мол, Пострел-Семидел к нам на озеро пожаловал.

Мальчишка обиделся было:

– Никакой я не семидел. Павлушка я.

Помолчит – опять за свое:

– А из чего у тебя одежка рабочая сделана?

– Из горного льна – кудельки. В деле удобна и огня не боится.

Проснулся Верхушка и здесь свой нос сунул:

– Сказки все это.

– Эх, ты! – рассердился дед. – В каждой сказке правдинка есть. Любопытствовать надо. Идешь по земле-матушке, так не по верхам гляди, а в оба. Тут она тебе тайный знак свой и объявит. Вон в Коелге, к примеру, белый мрамор из-под земли выходит. А возле реки Урал, в степях, так и вовсе из цельного железа гора.

– Вот бы из золота! – насмешничает Верхушка.

Плюнул тут дед:

– Одно звание тебе – Верхушка! Верхушка и есть! Доброму хозяину и железо к месту. Пойдем, Пострел, ушицу варить.

Потягивается Верхушка, рассуждает:

– Не везет мне никак! Сегодня опять тот же сон видел: иду я будто, а камни дорогие везде разбросаны. Играют, переливаются!

Слышит слова эти Пострел-Семидел, смеется:

– Куда тебе! Матушка про тебя говорит: и простого камня не заметишь, пока не запнешься.

Побрел Верхушка к себе домой. Идет, лаптями пылит да и запнулся за камень, в котором Бедовика-Огневика заточили.

– Эй, ты! Выпусти меня, – шумит Бедовик-Огневик. – Одарю несметно!

Перепугался Верхушка. Потом осмелел, торговаться стал:

– Много ли дашь?

– Сколько захочешь! Золото, рубины, топазы, хризолиты… Хозяина настоящего ждут.

– Я, я настоящий хозяин! – завопил Верхушка, а сам думает: «Не продешевить бы». – Только как же я вашу светлость из камня выпущу?

– Ударь камень о камень! – приказал Бедовик-Огневик.

Ударил Верхушка. Выскользнул Бедовик из камня. Пал на сухую траву малой искрой, стал набираться сил. Огненным столбом выше Верхушкиной избы прыгнул. А Верхушка кланяется:

– Палите мою избенку, ваша огненная светлость, на доброе здоровьице!

Сам-то думает: «Подарит Бедовик богатства несметные – каменные хоромы построю».

Огневик радуется:

– Ох, погуляю! Ох, накуролесю!

Верхушка козлом скачет:

– Ваша огненная светлость! Не забудьте про обещанное-то…

Смеется Огневик:

– Сроду ничего не было – ветер в карманах. Брысь!

Дохнул на Верхушку горячо – завопил тот, бежать бросился. Налетел Бедовик горячим ураганом на леса, деревья на корню погубил, зверьи шкуры опалил. Растопырил горячие ручищи:

– Все сокрушу!

Горы черным дымом окутались, в озерах и реках вода кипит, паром к небу идет.

Посылает дед Пострела за мужиками работными, сам одежку из горного льна надел, лопату на плечо – пошел навстречу буйному Огневику.

Тот огненным глазом на деда косит, опасается:

– Ты чего это, хитрый старик, задумал? Аль не боишься меня?

– Оно, ясное дело, боязно – силища-то у тебя непомерная. Ну, да ничего.

Прибежали люди с лопатами. Канаву глубокую выкопали, ведра с водой наготовили.

Бушует Огневик, горячим жаром пышет, искрами сыплет. Хотел канаву с маху перепрыгнуть да силенок не хватило. Свалился в ловушку, совсем маленьким стал, сизым дымом задышал. Просит деда:

– Не губи!

– Губить тебя расчета нет. Ты вот посиди-ка пока в горшке глиняном, а мы тут обмозгуем, к какому ремеслу тебя определить.

Позвал дед Куделька Пострела:

– Пойдем, Павлушка, к Семигору. С ним посоветуемся.

Привела их тропка к вершине Таганая. Из горы дым идет, грохот.

Закричал дед:

– Эге-гей!

Раздвинулась гора, показался человек огромный. Одет по-рабочему: рубаха простая, фартук. Волосы тесемкой подвязаны. Борода русая, глаза молодые, живые, с хитринкой.

Заговорил Семигор, словно гром в горах зарокотал:

– Кто зовет? Какая надобность в Семигоре вышла?

Пригляделся, деда узнал:

– Здравствуй! Все еще по горам, по лесам ходишь, мужикам работным места богатые подсказываешь? А мальчонку-то в ученики привел?

Протянул Семигор свою громадную ладонь Павлушке. А на ладони камни драгоценные. У Павлушки в глазах круги цветные пошли. Посмотрел он на лицо Семигора, а оно у него то красным, то зеленым, то золотисто-желтым становится.

Грохочет Семигор:

– Горщиком знаменитым сделаю. Али не хочешь? Тогда по чугуну мастера равным тебе не будет.

Посмотрел Павлушка на Семигора, а тот словно сам из чугуна отлит.

– Не по душе, вижу. Тогда огневому ремеслу учись. Радостное это дело. Особливо сталь варить.

И сделался тут Семигор голубым-голубым – борода голубая, волосы голубые, фартук рабочий и тот оголубел.

Задумался Павлушка, говорит твердо:

– Мне бы своим умом до дела дойти.

Загрохотал Семигор, горным эхом вокруг рассыпался:

– Слыхал, усмирили вы Огневика? В помощники тебе определяю. Пора и младшему в люди выходить.

Дома у деда дым коромыслом. Это Бедовик вздумал уху варить. А с непривычки только в золе да саже перепачкался – трубочист трубочистом.

Говорит ему дед:

– Голова-то большая, только ума маловато. Сколько лет чугунок мне верой-правдой служил, а ты его враз прожег.

– Новый сделаю, – гудит Бедовик-Огневик.

– Скор на слова-то! Ладно, определим тебя к работе горячей – присматривайся, что к чему. Может, и в мастера, как братья, выйдешь. Сталь да чугун – это, брат, не уху варить.

Отвели Огневику хоромы. Ну печь не печь, больше на дом походит, только громадный. Поэтому и называется эта печь – доменная. Стал Огневик ремеслу учиться. С охотой. Мозоли набил, фартук прожег, дымом пропах – силу в себе почувствовал.

И Павлушка-Пострел к огневой работе тянется, про секреты мастерства у деда Кудельки выспрашивает.

– Не в обычае человека работного тайны ремесла при себе хранить. Научу тебя сталь особую варить, дорогую.

Взялись за дело. День и ночь у печи пропадали – большую работу наскоком не возьмешь. И вот, словно молния, побежал по желобу металл, голубым огнем вспыхнул, птицей в небеса взвился.

Говорит Пострелу дед Куделька:

– Ну, мастер, по-твоему вышло. Внукам, правнукам своим расскажешь: такого-то, мол, дня Павлушка-Пострел дорогую сталь выплавил. Да и Огневик себя показал. Быть ему Огнем-Великаном.

…Красным всадником пронеслись по нашей земле годы. Настали времена другие. Песни новые люди запели.

Подрос Пострел и его друзья-товарищи. Хозяевами всему стали. Дружно за работу взялись. Один придумает, другой подскажет, третий руки золотые приложит. И побежали по земле машины, по воде поплыли, по воздуху полетели. А мастерам и этого мало.

Говорит Пострел деду Кудельке:

– Хочу я, дедка, такой металл выплавить, чтоб конем крылатым выше звезд поднялся.

– Верно, – говорит дед, – нет такого дела на земле, на воде и на небе, до которого бы рабочие руки не дошли.

Упорны в работе мастеровые, слов на ветер не бросают. Варит Павлушка-Пострел звездную сталь. Подходит к печи доменной, в огненные глазки заглядывает и, как доктор, спрашивает:

– Как дела? На что жалуетесь, Огонь-Великан?

А Огонь-Великан красным глазом подмигивает и гудит весело:

– Все в порядке, Мастер!

РЕБЯТА!

Издавна Уральские горы называли Каменным Поясом, или просто Камень. Еще в двенадцатом веке – а это почти семьсот лет назад! – русские знали, что край этот несметно богат, а живут здесь ханты, манси, татары, башкиры.

Поэтому на карте нашего Южного Урала так много башкирских названий рек, гор, озер, поселков и городов.

Этимганово – село в Сосновском районе. Название происходит, по рассказам, от слов «ит» – собака и «эмган» – вскормленный, то есть собакой вскормленный.

Килен-таш – «невеста-камень». Скала неподалеку от города Магнитогорска напоминает фигуру женщины.

Атач-гора – около нее находится Магнитогорский металлургический комбинат имени В. И. Ленина. Когда-то там пасли лошадей. Ат – по-башкирски лошадь. Поэтому на карте много названий, начинающихся со слова Ат (Атлян, Аткуль, Атжатарово и т. д.).

Бердяуш – рабочий поселок и железнодорожная станция. Бердяуш по-башкирски – таинственные звуки. Как узнали позднее, это был шум подземной реки.

Миньяр – город в Челябинской области. Мин – тысяча, яр – каменный столб. Старики-башкиры рассказывают, что тысячи каменных столбов высятся вдоль берега реки.

Кунашак – районный центр. Можно перевести как «место ночлега».

Таганай – горный массив на Южном Урале. Переводится как «подставка луны» (таган – подставка, ай – луна).

Юрма – горный массив (высота 1034 м) к северу от Златоуста. По-башкирски означает «не ходи», словно предостерегает о трудностях восхождения на гору.

Чебаркуль – озеро. Свое название получило от множества островов. «Чубар» – по-башкирски пестрый.

Тугайкуль – озеро неподалеку от города Копейска. Здесь был открыт каменный уголь. Нынешние города Челябинской области Копейск, Коркино, Еманжелинск – центры добычи каменного угля на Южном Урале.

Тагт-Талях-Ялпынг-Неройка – так охотники-манси назвали гору на приполярном Урале. (Нер – камень, ойка – старик, то есть «Старик Урал»).

Кременкуль – озеро неподалеку от Челябинска. По рассказам стариков-башкир на берегу озера находили кремни.

Янган-тау – означает «горящая гора». Из трещин горы кое-где бьют горячие источники, вырывается пар.

Касли – город, расположенный между озерами Большие Касли и Иртяш, соединенными речкой Вязовкой. Название озера в переводе означает «гусиное» (каз – гусь, казлык – гусиное место).

Маузлы – башкирское название озера Банное (в 60 км от города Магнитогорска). «Маузлы» – мычащее, гудящее. Во время замерзания озеро своеобразно гудит и звуки напоминают мычание быка. Русские называют озеро Банным: вода очень мягкая.

Миасс – правый приток реки Исети. По реке назван город Миасс, село Миасское, озера Большое и Малое Миассово. Воды река несет в Северный Ледовитый океан: впадает в Исеть, затем в Тобол и Иртыш.