Текст книги "Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 3)"

Автор книги: Юрий Фельштинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

в руках более чем правых генералов (Чан Кайши и др.). Не было,наконец, сделано никакой попытки организовать, наряду с буржуазным правительством, собственное рабочее правительство в виде Советов, которые, с одной стороны, являлись бы зачатками нового, действительно революционного правительства, а с другой, – держали бы буржуазное правительство под бдительным контролем и угрозой, не давая ему возможности предать революцию путем сговора с ее врагами. Вместо всего этого, была поставлена ставка на генералов под контролем гоминдановских и коммунистических комиссаров и инструкторов. Китайскую революцию хотели сделать не "народной революцией" в том смысле, как понимали ее Маркс и Ленин, т е. такой, которая всколыхнула бы до дна все низы китайского народа, а превратить ее в военный переворот. Поэтому, чтобы не ссориться с правыми гоминдановцами, со стороны китайской компартии не было выдвинуто даже лозунга захвата земли крестьянами и, вместо аграрной революции, получились только жалкие реформы не уничтожившие даже кабальной зависимости крестьян от землевладельцев. Этим самым китайское крестьянство не вовлекалось в революционное движение, а отталкивалось от него.

"Сначала закончить буржуазную революцию, а затем только переводить ее на социалистические рельсы" – эта архименьшевистская теория стадий лежала в основе всей тактики, которую ЦК рекомендовал китайской компартии. Но даже и меньшевики, при своей постановке вопроса, никогда не считали возможным отказаться от организации собственной партии, открыто выступающей со своей программой и имеющей собственную обособленную организацию. Самую задачу китайской революции сталинский ЦК пытается свести к борьбе против империалистов, как будто бы борьбу против империалистов можно отделить от борьбы против собственной буржуазии. "Китайская революция, – говорит резолюция московского партактива, – является буржуазно-демократической, национально-освободительной революцией, направленной главным своим острием против империализма, против феодальных отношений и феодально-капиталистических клик Китая, на которые опирается иностранный империализм". Таким образом, даже борьба против феодальных классов ведется лишь потому, что они поддерживают империалистов. Китайскую революцию сталинский ЦК явно стремится превратить в войну Китая против империалистов, а не в отряд мировой революции.

Только с этой точки зрения можно понять тактику ЦК в Китае, которая просто поддерживает всех тех, кто хочет воевать с империалистами. Только с этой точки зрения можно объяснить, почему он не хочет осложнять эту войну рабочим движением, почему он не хочет затруднять ее требованием передачи всей земли крестьянам, почему свою ставку он ставит не на движение крестьян и рабочих, а на армию, под руководством буржуазных генералов, хотя и с коммунистическими инструкторами. Китайскую революцию ЦК рассматривает только как способ нанесения максимального ущерба империалистам, как врагам СССР. Это политика не Коминтерна, а НКИД.

[Вариант]

Только с этой точки зрения можно понять ту политику, которую ЦК, под флагом Коминтерна, ведет в Китае: она на деле сводится к поддержке всех тех, кто в данное время хочет воевать против империалистов. Отсюда тактика "блока четырех классов"; отсюда нежелание "осложнять" войну рабочим движением, отсюда удерживание рабочих от стачек, отсюда разоружение шанхайских пролетариев для вооружения войск Чан Кайши перед шанхайским переворотом. Отсюда противодействие лозунгу захвата земли крестьянами. Отсюда, наконец, отказ от лозунгов Советов. Все это мешает войне, пугает буржуазию, пугает генералов с их наемными армиями.

И притом, неудачная политика. Расчет на гоминдановское правительство как на правительство войны против империалистов так же неверен, как и расчет на английскую рабочую партию как на орудие мира в Европе. Буквально через несколько дней после того, как Сталин говорил на московском партактиве, что Чан Кайши не может, даже если бы захотел, произвести контрреволюционный переворот, ибо его армия находится под влиянием инструкторов-коммунистов, –этот переворот сделался совершившимся фактом. При этом совершенно несомненно, что события в Пекине (арест советского посольства) и события в Шанхае совпали не случайно, что здесь был прямой сговор Чан Кайши с Чжан Цзолинем -с прямым агентом империалистов. Тактика ЦК, продиктованная боязнью испугать китайскую буржуазию и бросить ее в объятия империалистов, привела пока к тому, что эта буржуазия, не чувствуя на себе давления пролетариата, сама заключает сделку с империалистами. В этом состоял урок контрреволюционного переворота Чан Кайши, который ясно показывал, что та же история может повториться и с "революционным" ухан-ским правительством, где в качестве министра финансов сидит архиправый Сун Фо и которое располагает только наемными армиями (под командой правых генералов). Теперь переворот в Чанша и примирительная позиция, занятая по отношению к нему "левым" Гоминданом, не может оставлять никаких сомнений в том, что и уханское правительство способно на сделку с империалистами не менее, чем Чан Кайши.

Контрреволюционный переворот в Шанхае и сделка гоминдановской буржуазии с империалистами – таков результат меньшевистской тактики ЦК ВКП.

Политика сталинского ЦК, таким образом, все время сбивается с линии руководства классовой борьбой международного пролетариата на линию охранения интересов СССР от покушений со стороны империалистских держав. Эта линия неизбежно ведет к меньшевистским извращениям тактики иностранных секций Коминтерна. Но и на этом пути она также терпит неудачи: обеспечение СССР от покушений иностранных империалистов, пока СССР остается революционной страной, может быть достигнуто лишь революционной борьбой рабочих против капиталистов. Как и в других случаях, политика ЦК, как типично мелкобуржуазная, не в состоянии разрешить даже тех задач, которые она сама себе ставит.

При таких условиях, для выправления линии Коминтерна настоятельно необходимо, и притом независимо от того или иного соотношения сил внутри ВКП, – усиление роли в нем иностранных партий, в первую голову наиболее испытанных из них (Германия, Франция, Италия). Коминтерн должен стать боевым штабом мировой революции не только формально, но по содержанию своей политики и по составу своих исполнительных органов. Руководству этого штаба должны быть одинаково подчинены все входящие в него секции, в том числе и ВКП, "внутренние дела" которой более, чем когда-либо, становятся делом международного пролетариата.

Борьба против сталинского ЦК есть дело не только русской оппозиции, но и всех подлинно революционных элементов Коминтерна.

Но этот штаб может стать действительным штабом мировой революции лишь в том случае, если он сумеет организовать массовые коммунистические партии, ведущие за собой рабочий класс. А это возможно лишь при условии ликвидации установившегося в Коминтерне режима, восстановления в нем внутрипартийной демократии и правильной классовой линии.

Борьба против сталинского ЦК есть дело не только русской оппозиции, но и всех подлинно революционных элементов Коминтерна. Чем больше под влиянием сталинского ЦК извращается линия Коминтерна, тем больше будет оформляться внутри последнего пролетарская оппозиция. Эта оппозиция,только недавно начавшая оформляться, засоряемая иногда, благодаря сталинской политике, чужеродными элементами, дает подчас неверные формулировки, перегибает в своей борьбе палку то в одну, то в другую сторону. Но было бы преступной ошибкой на этом основании открещиваться от нее. Наоборот, революционно-пролетарская часть ВКП должна взять на себя инициативу оформления и сплочения революционных элементов Коминтерна, создания внутри Коминтерна прочного пролетарского ядра, которое на деле могло бы добиться и взять на себя руководство Коминтерном. Нужно твердо помнить, что, как бы ни кончилась борьба внутри ВКП, международная оппозиция, при наличии по-прежнему революционной ситуации в Европе, имеет все шансы на победу в Коминтерне и успех ее борьбы зависит только от ее выдержанности, организованности и сплоченности.

Отказ от этой оппортунистической линии является необходимым условием для того, чтобы сохранить Коминтерн как боевой штаб мировой революции. Поэтому:

1) По отношению к западноевропейскому движению должен быть

положен конец извращениям тактики единого фронта, которая является

тактикой единства снизу, а не тактикой верхушечных соглашений в со

циал-демократии. Англо-Русский комитет должен быть разорван.

2) В китайской революции Коминтерн должен взять линию не на гене

ралов, не на мелкобуржуазных демократов, а на развертывание револю

ционного движения масс рабочих и крестьян. Исходя из того, что револю

ция, несмотря на измену генералов, развивается, должен быть немедленно

провозглашавшей лозунг организации Советов. Коммунистическая партия

должна немедленно выставить неурезанные лозунги (захват земли крестьянами, т. е. уничтожение арендной платы частным собственникам, 8-часовой рабочий день, свобода стачек, отмена обязательного арбитража, вооружение рабочих) не стесняясь тем, что выставление таких лозунгов повлечет за собой исключение из Гоминдана.

Роль иностранных партий, в первую голову наиболее испытанных

(Германии, Франции, Италии), в руководстве Коминтерном должна быть

усилена. Коминтерн должен стать боевым штабом мировой революции

не только формально, но и по содержанию своей политики и по составу

своих исполнительных органов. Руководству этого штаба должны быть

одинаково подчинены все входящие в него секции, в том числе и ВКП,

"внутренние дела" которой более, чем когда-либо, становятся делом

международного пролетариата.

Но этот штаб может стать действительным штабом мировой рево

люции лишь в том случае, если он сумеет организовать массовые комму

нистические партии, ведущие за собой рабочий класс. А это возможно

лишь при условии ликвидации теперешнего режима в Коминтерне и уста

новления режима внутрипартийной демократии.

Восстановить в правах членов Коминтерна все те группы, которые

были исключены из него за оппозицию против оппортунистических извра

щений линии Коминтерна и которые и вне Коминтерна остаются на боль

шевистских ленинских позициях.

Ревизия марксизма и ленинизма

"Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для "утешения" угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя революционное острие, опошляя его. На такой "обработке" марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри рабочего движения" (Ленин. "Государство и революция", гл. 1).

История повторяется. Наиболее умные буржуа и оппортунисты сталин-ско-бухаринского толка проделывают сейчас с учением Ленина то же самое, что буржуазия и социал-демократы проделывали с учением Маркса. Устрялов уже объявил себя ленинистом и выступает в защиту Сталина против оппозиции, утверждая, что Сталин якобы, верен "духу" Ленина, в то время как оппозиция держится "за букву" его учения. Буквально ' следуя примеру своих немецких собратьев, пытавшихся объявить революционера Маркса "национально-немецким" Марксом (см. ту же главу Ленина), он объявляет Ленина "национально-русским" Лениным, героем "возрождения России", направившим ее по пути, ведущему в "национальный Пантеон, уготованный ей историей" (см. его статью "Собор XX века"), С другой стороны, сталинско-бухаринская группа, разумеется, в

гораздо более прикрытой, замаскированной форме, отдавая на словах дань учению Ленина, воздвигнув Ленину мавзолей с его "нетленным" трупом, шаг за шагом начинает искажать учение Ленина, выдавая за "ленинизм" то, против чего усиленно боролся Ленин при жизни. Бухарин, для того, чтобы протащить контрабандой свои воззрения на переходный период, изобретает теорию о "двух планах" Ленина – государственно-капиталистическом и кооперативном. "Смычка" с крестьянством, которую Ленин считал "допустимой, правильной и принципиально возможной только тогда, когда она поддерживает диктатуру рабочего класса и является одной из мер, направленных к уничтожению классов"* превращается теперь в самоцель, в соглашение с крестьянством в целях его удовлетворения, а не уничтожения классов. Противоречия между государством и рабочими, неизбежность которых на протяжении всего переходного периода Ленин неоднократно настойчиво поддерживал, объявляются теперь несуществующими. Тактика единого фронта, которую Ленин выдвинул как одно из средств борьбы с оппортунистами в рабочем движении, все более превращается в тактику соглашения с ними.

В полном соответствии с тем, что ЦК, сползая все более и более с классовой пролетарской линии, вынужден в то же время замаскировывать это сползание, теоретики сталинско-бухаринского толка на словах рекламируют себя как ортодоксальных "ленинистов" – на деле же ревизуют Ленина, и все более и более "выхолащивают революционное содержание" его учения. Эта ревизия ленинизма с полной отчетливостью проявилась по трем тесно связанным между собой важнейшим вопросам: по вопросу о связи социалистического строительства у нас с мировой революцией ("теория победы социализма в одной стране"), по вопросу о характере нашего хозяйства вообще и по вопросу о характере наших государственных предприятий, в частности.

Победа социализма в одной стране

"Мы в этих дискуссиях (против "троцкизма") вполне завоевали, мне кажется, для всей партии ясное и точное убеждение в том, что из-за клас-совых различий внутри нашей страны, из-за нашей технической отсталости мы не погибнем, что мы можем строить социализм даже на этой технической базе, что этот рост социализма будет во много раз медленнее, что мы будем плестись черепашьим шагом, и что все-таки мы этот социализм строим и что мы его построим" (Бухарин. 'Три речи", стр. 48). Значение для нас международной революции сводится к тому, что "гарантией от интервенции, от новой войны, от реставрации, принесенной на штыках капиталистических армий, может быть только международная социалистическая революция (там же, стр. 49). Такая постановка вопроса есть чудовищно-оппортунистическое извращение той позиции, которую занимала здесь до сих пор партия и которая была сформулирована не

* Доклад о продналоге на всероссийской конференции РКП 26 мая 1926 года, т. XVIII, часть 1, стр. 257.

кем иным, как тем же тов. Сталиным и не далее, как в апреле 1924 года в его брошюре "Об основах ленинизма". "Для свержения буржуазии достаточно усилий одной страны – об этом говорит нам история нашей революции. Для окончательной победы социализма, для организации социалистического производства усилий одной страны, особенно такой крестьянской, как наша, уже недостаточно– для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых стран". Стоит только посмотреть, какими жалкими потугами тов. Сталин старается теперь (напр., в своей брошюре "К вопросам ленинизма" и в своих выступлениях на VII расширенном пленуме ИККИ) разъяснить эту формулировку в том смысле, что построить социализм в одной стране можно, но вполне гарантировать его от интервенции без международной революции нельзя, – чтобы понять, с какой быстротой, не успевая даже заметать следов, этот "вождь" партии сползает в ревизионистское болото и как далеко он уже сполз.

Оппортунистическая сущность этой новой теории не подлежит сомнению:

Международная революция при такой постановке вопроса стано

вится только средством обороны нашей республики. Это объективно

означает переход по отношению к международной буржуазии на оборо

нительные позиции, что особенно ярко подчеркивается в целом ряде

выступлений Сталина и сталинской группы, в которых она с удовлетво

рением отмечает, что одного наличия рабочего движения на Западе оказа

лось достаточным, чтобы парализовать опасность нападения на нас. Рабо

чее движение на Западе рассматривается здесь, прежде всего, как способ

охранения СССР от нападения империалистических держав, а не как путь

к международной революции. Нетрудно видеть, насколько выдвигание

на первый план этого значения революционного движения на Западе при

способлено для оправдания в глазах мелкой буржуазии деятельности

Коминтерна.

Всем хорошо известно, что наша политика международной револю

ции является одной из основных причин враждебного отношения к нам

капиталистических держав и что отказ от нее был бы немаловажной

"гарантией от интервенции". Таким образом, новая теория победы социа

лизма в одной стране ведет к предательству международной революции

ради сохранения безопасности СССР. Это предательство сталинская группа

и проделала в своей политике по отношению к Англо-Русскому комитету

и к революции в Китае.

Сами авторы этой теории считают, что для построения социализма

у нас потребуется 20–40 лет.* Но тогда эта теория получает практический

смысл лишь в том случае, если авторы ее считают возможной задержку

революции на Западе на такой длительный период. И в самом деле, нет

никаких сомнений, что сталинская группа свою политику начинает стро

ить на молчаливом признании, что международная революция задержа

лась всерьез и надолго. Это означает отказ от ленинской формулы о

вступлении капиталистического мира в эпоху войн и революций, ликви

* См. речь тов. Рыкова по политическому отчету ЦК на XIV съезде.

даторскую позицию по отношению к мировой революции.

4) Раз мировая революция есть, прежде всего, "гарантия от интервенции", которая может быть достигнута, как мы видели, и другими способами, то в глазах рабочего класса она перестает быть связанной с его повседневными интересами, является для него только моральной и подчас неприятной обязанностью. Это прямым путем ведет к обособлению нашего пролетариата от пролетариата международного. Этому вполне соответствует то, что вопросы международной революции в нашей партийной жизни отодвигаются на последний план, а иногда сознательно (как это было с вопросом об отношениях китайской компартии с Гоминданом) скрываются от партии. Даже сравнительно квалифицированные слои партии относятся с полной пассивностью к вопросам, стоящим перед Коминтерном и его секциями.

Демагогической клеветой является утверждение сталинцев, будто бы оппозиция стремится доказать, что без мировой революции мы не сегодня-завтра погибнем. Вопрос о гибели диктатуры пролетариата решается не в теоретических спорах, а в реальной борьбе классов. Спор идет не о гибели, а о том, сможем ли мы без помощи более передовых стран перейти к социалистической организации производства, сможем ли выйти за рамки нэпа со всеми присущими ему противоречиями и опасностями. Здесь мы подходим к вопросу о характере нашего хозяйства и наших государственных предприятий.

Наше хозяйство в целом

Основная характеристика, данная Лениным нашему хозяйственному строю, отчетливо дана в следующих словах:

"Но что означает слово переход. Не означает ли оно, в применении к экономике, что в данном строе есть элементы, частички, кусочки капитализма или социализма. Всякий признает, что да. Но не всякий, признавая это, размышляет о том, каковы же именно элементы различных общественно-экономических укладов, имеющихся налицо в России. А в этом ведь весь гвоздь вопроса.

Перечислим эти элементы:

Патриархальное, т. е. в значительной степени натуральное, кресть

янское хозяйство.

Мелкое товарное производство, сюда относится большинство кре

стьян из тех, кто продает хлеб.

Частно-хозяйственный капитализм.

Государственный капитализм.

Социализм. (Ленин, т. XVIII, стр. 103).

Здесь говорится об элементах различных общественно-экономических укладов. Только в вольном изложении Бухарина "элементы различных общественно-экономических укладов, имеющихся налицо в России", превратились в пять типов хозяйств. А это значит, что Ленин, определяя наш хозяйственный строй, как переходный, смешанный, отнюдь не понимал дела так, что одни хозяйства – патриархальные (т. е. целиком нату

ральные), другие – мелкие товарные (т. е. производящие исключительно на рынок), третьи – частно-капиталистические (т. е. живущие исключительно прибавочной стоимостью, в отличие от кулака, например, применяющего и свою рабочую силу), четвертые – государственно-капиталистические, пятые – чисто социалистические. Наоборот, он не уставал подчеркивать, что в переходный период борьба между элементами социализма и капитализма идет по всему фронту, что различные элементы перемешаны в разных сочинениях и в разных пропорциях всюду, что "миллионы щупальцев мелкобуржуазной гидры охватывают то здесь, то там отдельные прослойки рабочих, что спекуляция, вместо государственной монополии, врывается во все поры нашей общественно-экономической жизни".

Смысл его плана заключался в том, что, опираясь на тот участок хозяйства, которым мы наиболее прочно овладели, – на государственную промышленность -' через концессии, смешанные общества, кооперацию овладеть частным хозяйством, поставить капиталистические элементы под контроль пролетарского государства и, постепенно ослабляя их мощь, подойти к социалистической организации производства. Вместо этой, глубоко диалектической постановки вопроса, бухаринско-сталинская теория метафизически делит все наше хозяйство на участки социалистические, государственно-капиталистические и т. д., относя к социализму все, что находится в руках государства (т. е. и кредит, и государственную торговлю, и денежное обращение). Отсюда ее вывод, что поскольку "государственно-капиталистические" предприятия, концессии и аренда нам не удались, с одной стороны, а роль государственного хозяйства, с другой, за это время выросла, постолько значение госкапиталистических форм свелась к ничтожным размерам, что сам Ленин перешел будто бы к другому "кооперативному плану" развития нашего хозяйства, что вся задача социалистического строительства сводится теперь только к усилению роли в народном хозяйстве "социалистических", государственных и кооперативных предприятий. Эта теория усиленно замазывает, что и в государственном хозяйстве имеются капиталистические элементы, что роль их с переходом на денежное хозяйство усилилась, забывая, что сам Ленин переход oт натурального товарооборота к денежному рассматривал как дальнейшее отступление* и предупреждал об опасностях этого отступления**. На эти опасности "сталинцы" и "бухаринцы" предпочитают

* С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас и, вместо товарообмена, получилась просто "купля-продажа". 'Теперь мы очутились в условиях, когда должны отойти еще немного назад, не только к государственному капитализму, а и к государственному регулированию торговли и денежного обращения". (Речь на Московской губпартконференции 29 октября 1921 года,собр. соч. т. XVIII,сс. 385-387). ** "Когда мы изменили свою экономическую политику, опасность стала больше, потому что, состоя из громадного количества хозяйственных обыденных мелочей, к которым обыкновенно привыкают и которых не замечают, экономика требует от нас особого внимания и напряжения и с особой определенностью выдвигает необходимость научиться правильным

закрывать глаза. Поэтому и вопрос о борьбе капитализма и социализма в нашем хозяйстве ставится ими совсем по-новому.

"Либо мы подчиним своему контролю и учету этого мелкого буржуа, либо он скинет нашу рабочую власть неизбежно и неминуемо, как скидывали революцию Наполеоны и Кавеньяки, именно на этой мелкособственнической основе и произрастающие. Так стоит вопрос. Только так стоит вопрос". Так ставил вопрос Ленин.*

Сталинская группа ставит вопрос иначе: "Нельзя смешивать сельское хозяйство России с сельским хозяйством Запада. Там развитие сельского хозяйства идет по обычной линии капитализма... Не то в России. У нас развитие сельского хозяйства не может пойти по такому пути, хотя бы потому, что наличие советской власти и национализация основных орудий и средств производства не допускают такого развития.** "Крестьянство несоциалистично по своему положению. Но оно должно стать и обязательно станет на путь социалистического развития, ибо нет и не может быть других путей спасения крестьянства от нищеты и разорения".***

Вопроса "кто кого" для новой теории не существует. Он уже решен: раз промышленность в наших руках, то она социалистическая, раз она социалистическая, то крестьянство неизбежно пойдет по пути социализма, ибо, видите ли, раз крестьянство не хочет нищеты и разорения, то оно и сумеет сделать так, чтобы этой нищеты и разорения не было. Конкретный анализ действительности заменяется этим логическим рассуждением, от которого за версту несет народничеством и которое ведет к тем же последствиям, как и народничество. Сладкие речи о неизбежности социалистического развития деревни, рассеивающие всякую "панику перед кулаком", только способствуют тому, чтобы не замечать, как "мелкобуржуазная гидра врывается во все поры нашей общественно-экономической жизни", ослаблять нашу борьбу против капиталистических элементов нашего хозяйства.

"Кто не видит этого, – сказал по этому поводу Ленин, – тот как раз своей слепотой и обнаруживает свою плененность мелкобуржуазными предрассудками".

Наши государственные предприятия

Той же схоластикой проникнуты и рассуждения сталинской группы по вопросу о характере наших предприятий.

Их точка зрения по этому вопросу наиболее отчетливо была сформулирована на XIV московской конференции. В речах Рыкова и Бухарина

приемам преодоления ее. Восстановление капитализма, развитие буржуазии, развитие буржуазных отношений из области торговли и т.д. – это и есть та опасность, которая свойственна теперешнему нашему экономическому строительству, теперешнему нашему постепенному подходу к решению задачи более трудной, чем предыдущие. Ни малейшего заблуждения здесь быть не должно", (там же, сс. 401-402).

* Ленин, т. XVIII, стр. 205.

** Сталин, "Об основах ленинизма".

*** Сталин, "К вопросам ленинизма", стр. 56.

наша промышленность определялась там прямо как социалистическая. Ни одного слова нет о том, что в ней имеются хотя бы отдельные элементы капитализма Все ее недостатки сводятся, по их мнению, к тому, что "наша промышленность бедна, рабочие живут бедно, заработная плата мала, у нас рабочие получают меньше, чем у Форда" (доклад Рыкова). Лишь в докладах на XIV съезде и после него появились оговорки о том, что, хотя наши предприятия и последовательно социалистического типа, но "в рамках госпромышленности не вполне социалистические отношения между людьми". (Бухарин, доклад на собрании активных работников московской организации 5 января 26 года.) Но эти робкие оговорки не могут скрыть общей тенденции объявить структуру нашей промышленности просто социалистической, особенно если вспомнить, что еще в сво-ей полемике с Каутским тот же Бухарин перед лицом растущей безработицы имел непонятную смелость заявить, что "в строгом смысле слова термин "наемный рабочий "не применим к рабочим государственной промышленности. Мы его употребляем лишь за неимением другого термина". ("Международная буржуазия и Карл Каутский ее апостол", стр. 64.) Вся эта доктринская схоластика*на деле льет воду на мельницу оппортунизма.

Наши предприятия принадлежат государству, а во главе этого государства стоит пролетариат. В этом огромная и принципиальная разница с капиталистическими предприятиями, благодаря которой, если только власть пролетариата сохраняется и укрепляется, наши предприятия, естественно, стремятся эволюционным путем перейти к социалистическим формам производства.** Это отличает их и от всех других хозяйственных форм, существующих у нас в настоящее время: В то время, как последние могут (как кооперативные) или стихийно стремятся (как крестьянские, ремесленные и частные) и при незыблемости диктатуры пролетариата эволюционировать по капиталистическому пути, сохранение пролетарской диктатуры является единственным условием, необходимым для того, чтобы обеспечить нашим госпредприятиям развитие в сторону социализма. Только низвержение этой диктатуры или ее перерождение может изменить направление их развития. В этом смысле в общей системе нашего хозяйства они являются подлинной базой нашего социалистического строительства. Но это не значит, что они уже сейчас социалистические.

Социализм отличается от капитализма тем, что рабочая сила перестает быть товаром. Между тем, в условиях нэпа рабочая сила покупается, хотя и пролетарским государством, но на рынке и только в качестве товара наряду со средствами производства становится одним из элементов производственного процесса. Что это обстоятельство не только "капиталистическая маска", как выражаются некоторые молодые теоретики бухаринской школы, которую для чего-то нужно носить последовательно социали

* Недаром Ленин сказал про Бухарина в своем завещании: "Он никогда не учился и я думаю, никогда не понимал вполне диалектики", ** Но это же означает, что, если мелкобуржуазное влияние на советское государство усилится, то, как это и происходит у нас, усиливаются и капиталистические элементы в наших государственных предприятиях.

стическому предприятию, а ведет к очень практическим последствиям, обнаруживается тотчас же, как эта рабочая сила по тем или иным причинам оказывается для производства излишней. Рабочий становится тогда безработным. Мы можем ему в таком случае давать большее пособие, чем это делает капиталист,*больше заботиться о нем, но все это не уничтожает коренной разницы с социалистической структурой производства, при которой избыток человеческого труда сравнительно с потребностью в нем влечет за собой сокращение количества труда каждого отдельного рабочего, а не сокращение количества рабочих. Называть социализмом (хотя бы и плохим) такие формы организации производства, при которых рабочая сила осталась товаром. – это значит заниматься пошлейшим приукрашиванием действительности, только дискредитирующим социализм в глазах рабочих, объявлять решенной ту задачу, которая еще стоит перед нами – объявлять нэп социализмом.

Сосредоточив в руках государства основную часть средств производства, мы создали предпосылки для перехода к социализму. Но даже в такой, самой важной области, как отношение предприятия к рабочему, мы вынуждены еще сохранить капиталистические (хотя и без капиталистов) формы. А вынуждены мы их сохранить потому, что наш национальный уровень производительности труда чересчур низок, что мы не в состоянии обеспечить хотя бы и невысокий уровень существования всей массе свободной рабочей силы, имеющейся в стране (в результате чего часть ее мы вынуждены держать на положении резервной рабочей армии), что деревня, которой мы по той же причине не можем обеспечить развитие производительных сил без классового расслоения, выбрасывает из своих недр массы безработных. Только на основе высокого уровня техники Западной Европы сумеем мы преодолеть все эти явления настолько, чтобы не только улучшить положение рабочего (это мы должны и можем сделать и в рамках нашего хозяйства), но и превратить его из наемного рабочего в члена социалистического общества, которому всегда обеспечена и работа и средства существования Именно в этом и заключается органическая связь нашего социалистического строительства с международной революцией. Отказываясь от этой позиции, сталинский ЦК переходит на позиции национального социализма, а этот национальный социализм в свою очередь сводит до уровня нэпа.