355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Фельштинский » Вожди в законе » Текст книги (страница 19)
Вожди в законе
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 02:59

Текст книги "Вожди в законе"


Автор книги: Юрий Фельштинский


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Первое такое упоминание относится, видимо, к 1957 году. Вот что писал Николаевский бывшему руководителю французской компартии Б. К. Суварину:

"Много говорил на эти темы с Теодором Либкнехтом (покойным), кот[орый] считал и Радека, и особенно Карла Моора агентами нем[ецкого] штаба. Уверял меня, что к такому же выводу о Радеке пришел и Карл Либкнехт, с которым у Теодора был на эту тему разговор при последней встрече. Карл, по словам Теорода, был совершенно подавлен информацией, которую он когда-то от кого-то – Теодор не знал, от кого, – получил. Наиболее опасным Теодор считал Моора"(24).

Три года спустя Николаевский писал о том же Ричарду (Г. И.) Враге, работавшему в 1934-35 годах в польской разведке:

"О Радеке нужно говорить особо. Теодор Либкнехт мне рассказывал, что Карл Либкнехт в их последнюю встречу (накануне ареста Карла), говорил ему, что он узнал о Радеке, который тогда только что приехал нелегально из Москвы, ,,чудовищные вещи'', о которых обещал рассказать во время следующей встречи. Этой встречи не было, и Теодор считал, что Радек предал Карла. Вообще Теодор собирал материал о секретах немецкого штаба, у меня должны быть его письма (если не погибли...) [...] Знаете ли Вы что-либо о роли Карла Моора? Теодор Либкнехт считал его главным агентом немецкой армии в рядах социалистов"(25).

16 ноября 1961 года темы Моора и Радека Николаевский коснулся в переписке с Павловским:

"Карл Моор был старым немецким агентом (кажется, по линии военной), о которой мне много рассказывал Теодор Либкнехт (брат Карла). В протоколах ЦК большевиков имеется пункт о том, что ЦК отказался принять от него деньги, считая их происхождение сомнительным. Моор выдавал себя за богатого человека и давал деньги (по мелочам) нуждавшимся эмигрантам, но вел себя плохо во всех отношениях, и к нему относились с огромным недоверием. В 1921-22 действительно был в Москве, просил возместить ему те деньги, которые он раньше давал лично разным большевикам, и, кажется, что-то получил. Но отношение к нему было самое скверное (было что-то вроде расследования над ним за развращение комсомолок). В Берлине было у него острое столкновение с левыми коммунистами, которые чуть ли не в печати объявляли его агентом рейхсвера. Вы должны знать, что старые связи большевиков с немецкой военной секретной службой перешли по наследству к райхсверу. Теодор Либкнехт (мы с ним были дружны), считал, что Радек ответственен за гибель Карла Либкнехта (Теодор мне рассказывал о своем последнем разговоре с Карлом Либкнехтом, который сказал, что он убедился в сношениях Радека с райхсвером, но подробностей не мог передать, так как беседа велась на ходу, на улице). Связи райхсвера с большевиками вообще и связи периода 1928-33 г.г. в особенности, это в основе старые связи первой войны. 1909-10 г.г. я ставлю как начало, ибо в это время начались связи польских социал-демократов из оппозиции (Ганецкий, Уншлихт и др.) с ,,пилсудчиками'', которые строили ,,польские легионы''. К 1910-11 годам относится разрыв Ленина с официальным правлением (Тышко, Роза Люксембург), которые были против заигрывания со штабами (еще в 1904 г. Р. Люксембург предупредила совет партии РСДРП о японских деньгах у финнов, которые созывали так называемую парижскую конференцию революционных и оппозиционных партий (и именно поэтому РСДРП не была тогда в Париже) и дружба с оппозицией Ганецкого и др. Ганецкий это главный махер и переезда Ленина в Краков и всего последующего(26).

В письме итальянской социалистке Анжелике Балабановой от 20 апреля 1962 г. Николаевский расшифровывал, что именно знал о Радеке Карл Либкнехт:

"Особенно часто я вспоминаю теперь мои старые разговоры с Теодором Либкнехтом, который доказывал мне, что Радек предал Карла. Накануне ареста Карла Либкнехта он встретил Теодора на улице и на ходу сказал, что получил сведения о связях Радека с военными кругами и считает его предателем. Они условились встретиться назавтра, когда Карл должен был рассказать подробности, – но ночью Карл Либкнехт был арестован и убит. Теодор все последующие годы собирал материалы и говорил мне, что убежден в правильности подозрений брата [...]. В этих рассказах Теодора фигурировал и Моор, как человек, который чуть ли не с конца 1880-х гг. был агентом немецкой военной разведки в Швейцарии. Моор оказывал влияние на Радека, но последний имел и другие связи прямо с Николаи(27) и др. руководителями немецкой военной разведки"(28).

С 1962 года Николаевский пишет о Радеке и Мооре достаточно часто:

"О том, что Карл Моор был платным агентом немецкой военной разведки в течение многих лет, мне кажется, теперь не может быть никакого сомнения. Впервые я об этом узнал еще лет сорок тому назад от Теодора Либкнехта. Мне кажется, последний об этом сообщал и в печати, в своем еженедельнике, который он тогда издавал в Берлине (кажется, под названием ,,Фолксвилле''), где он вел кампанию с требованием расследования дела об убийстве своего брата, Карла. У меня должны иметься и письма Теодора по этому вопросу, но я теперь никак не могу их найти. Во всяком случае ,,Байер'' это действительно Карл Моор. Но здесь Вы подходите к самому острому вопросу истории того периода, а именно к вопросу о подкупе немцами большевиков"(29).

Несколько писем было написано Николаевским М. Н. Павловскому, исследователю темных страниц большевистской истории, занимавшемуся в тот период германо-большевистскими связями времен первой мировой войны:

"Рассказы Теодора Либкнехта имеют ввиду связь не с м[инистерст]вом ин[остранных] дел, а с военной разведкой, архивы которой не попали к англо-американским органам. И, конечно, Радек не принимал непосредственного участия в убийстве [Карла Либкнехта]. Речь здесь шла о другом, о том, что Радек выдал им [германской разведке] адрес Либкнехта и что за эту помощь самого Радека они спасли от ареста. [...] Должен сказать, я не уверен, что в рассказах Теодора Либкнехта все неправильно. Он был безусловно честный человек, знал очень много, относительно Карла Моора он был полностью прав, в деле об убийстве брата он вскрыл очень многое, имел каких-то хороших информаторов. Что Радек был связан с очень большими немецкими разведчиками, для меня несомненно. (Сталин его не расстрелял в 1937 г., несомненно, потому что рассчитывал использовать его старые связи), а потому в этом вопросе мы еще можем натолкнуться на много неожиданностей"(30).

"В связи с находкой новых документов в немецких архивах приходится очень многое пересматривать наново. В частности, много приходится думать и о самом Ленине, который не мог не знать, откуда идут деньги, которые ему сотнями тысяч и даже миллионами слал Ганецкий, и еще больше о Радеке. Особенно часто я вспоминаю теперь мои старые разговоры с Теодором Либкнехтом, который доказывал мне, что Радек предал Карла [Либкнехта]. Накануне ареста Карла Либкнехта он [Карл Либкнехт] встретил Теодора на улице и на ходу сказал, что он получил сведения о связях Радека с военными кругами и считает его предателем. Они условились встретиться назавтра, когда Карл должен был рассказать подробности, но ночью Карл Либкнехт был арестован и убит. Теодор все последующие годы собирал материалы и говорил мне, что убежден в правильности подозрений брата. Каюсь, я тогда недостаточно серьезно относился к этим рассказал Теодора и не записывал их; но у меня должно иметься несколько его последних писем из Швейцарии. В этих рассказах Теодора фигурировал и Моор, как человек, который чуть ли не с конца 1880-х г.г. был агентом немецкой военной разведки, той ее части, которая ориентировалась на союз с большевиками для похода против Франции (была другая часть, которая ориентировалась на Францию для борьбы с большевиками, во главе ее были ген. Гофман, позднее –Людендорф)"(31).

Итак, современникам тех событий – Теодору Либкнехту, Б. Вольфу и Б. Николаевскому заинтересованность советского правительства в устранении Люксембург и Либкнехта была очевидна, причем эта заинтересованность не исчерпывалась задачей дня (1918-1919 годами). Приведем две пространные цитаты. Вольф пишет:

"В то время как Карл Либкнехт и Роза Люксембург были убиты, [Вильгельм] Пик [арестованный вместе с ними] был пощажен для того, чтобы стать верной марионеткой контролируемой Москвою Восточной Германией. Лео Иогихес в течение нескольких дней разоблачал убийство, пока не был арестован сам и посажен в тюрьму Моабит, где сидел Радек. 10 марта Иогихес был также убит. Но Радек остался сидеть в камере и именно там начал переговоры, которые позднее привели к союзу между Красной армией и Рейхсвером и сталинско-гитлеровскому пакту. В этом смысле судьба Радека и Пика, с одной стороны, и Люксембург, с другой, является символом отношения Розы Люксембург и Ленина к вопросам о социалистических принципах и власти"(32).

Иными словами, Вольф усматривал в устранении Либкнехта, Люксембург и Иогихеса (с оставлением в живых Пика) не случайность, а вполне намеренный акт, организованный германским и советским правительством через немецкую военную разведку, с одной стороны, и Радека, с другой. Эта достаточно фантастическая теория неожиданно нашла подтверждение в воспоминаниях самого Вильгельма Пика о последних днях и часах жизни Люксембург. Пик рассказывает, что Либкнехт и Люксембург первоначально использовали квартиру в районе Новоксльна. Но там их работа бросалась в глаза, и уже через два дня квартиру пришлось менять. Переезд состоялся вечером 14 января и был крайне рискован уже потому, что солдаты останавливали в поисках оружия любой транспорт (именно по этой причине Люксембург и Либкнехта нельзя было вывезти из Берлина). Однако, пишет Пик, "из-за одного еще не раскрытого предательства Белая гвардия уже на следующий день заняла новое место пребывания Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Когда я вечером 15 января около 9 часов хотел обоим товарищам занести на квартиру и передать им необходимые удостоверения личности на случай проверки их дома, квартира была уже занята военными, а Карл Либкнехт арестован и увезен. Роза Люксембург находилась еще в квартире и охранялась большим количеством солдат. У выхода их квартиры я был задержан солдатами. [...] Через некоторое время меня и Розу Люксембург доставили в Эден-отель"(33).

Арестованный Пик представился другим именем. Его доставили сначала в депо гвардейского кавалерийского дивизиона защиты, на следующий день – в депо возле зоологического сада, и наконец – в управление полиции, откуда в пятницу, 17 января, Пик загадочным образом бежал в нейтральную Швейцарию.

Но не будем обвинять Пика в малодушии, а то и предательстве, не имея на то оснований. Похоже, что ему дали бежать. И, если верить Вольфу, далеко не случайно. Нам важно установить, что и по мнению Пика Либкнехт и Люксембург были арестованы и убиты в результате "не раскрытого предательства". Может быть это и был намск на Радека?

И еще по крайней мере один раз прозвучало, причем в суде, обвинение в том, что в смерти Либкнехта и Люксембург виноваты коммунисты. Утверждения эти исходили от офицеров, непосредственно причастных к убийству, и, по понятным причинам, серьезно никем не воспринимались.

Видимо в самом начале второй мировой войны Николаевский составил для себя план так и не написанной им книги "Судьбы Коминтерна". Эта страничка текста стоит многих докторских диссертаций:

"Мысль о необходимости разрыва с социалистическим интернационалом у Ленина с 1914 г. (его тезисы о войне). Особая позиция внутри Циммервальдского объединения. Первый конгресс (март 1919 г.) –почти исключительно из эмигрантов, живших в Москве. Борьба между сторонниками Розы Люксембург и Лениным (Роза Люксембург против создания Коминтерна из-за боязни подчинения его Ленину). Концепция мировой революции у Ленина и Троцкого. Вопрос о колониальных движениях: полемика Ленина против Розы Люксембург. Стремление Ленина толкнуть немцев на создание ,,фронта на Рейне''. Миссия Радека. [...] Большая политика: борьба за революцию в Европе, сплетающаяся с попытками соглашения с немецкими милитаристами для разгрома Польши в 1920 г.; ,,туркестанская тактика'' Белы Куна; поддержка крайних националистов в борьбе против французской оккупации Рейна; план большого восстания 1923 г. в Германии (Саксония, Гамбург) и его курушение (октябрь 1923 г.) Остальные страны Европы и др. имеют только подсобное значение. [...] 21 условие приема в Коминтерн, чтобы закрыть доступ ,,оппортунистам''. Западно-европейское бюро. [...] Период борьбы фракций (1924-1929 г.г.). Острая борьба фракций, особенно в Германии, как реакция на путчизм. Стремление правых в Советском Союзе освободиться от бремени тактики ,,мировой революции'' (Рыков). [...] Сталинская стратегия подготовительного периода (стремление уничтожить средние группы и оставить противостоящими друг другу фашизм и большевизм. [...] Спор Сталина с Кларой Цеткин. Основная идея тактики Сталина: основной движущей силой мировой революции является СССР [...]. Все остальные играют лишь служебную роль. [...] 1929-1939. [...] Все силы на взрыв ,,Веймарской республики''. Прямая поддержка нацистстких забастовок и пр. Провоцирование вооруженных столкновений. Официальная теория: ,,Гитлер играет роль ледокола революции, расчищая дорогу для коммунистов''. Соглашение с немецкими милитаристами для второй войны [...] [стремление] к прямому союзу с Гитлером. Тактика ,,единого фронта'' в 1934-39 г. для Сталина прикрытие политики подготовки соглашения с Гитлером"(34).

Здесь действительно раскрыта вся суть советской коминтерновской политики, от создания Коминтерна Лениным до уничтожения его Сталиным. Тот же мотив прослеживается в другой, менее заостренной, но столь же показательной записке Николаевского, сделанной для себя:

"Стратегия мировой революции по Ленину. Антианглийские элементы в этой концепции. Руководящая роль, отводимая в этих планах революционному движению в Германии. [...] Подготовка расколов в рабочих партиях Запада: коммунистические партии должны стать послушными орудиями в руках Исполнительного комитета Коммунистического интернационала, который, пребывая в Москве находится под постоянным контролем и руководством коммунистической партии России. Спор между Лениным и Розой Люксембург о значении национально-освободительных войн, как теоретическая посылка для соглашения с немецкими националистами. Первые нити, которые протягиваются между Коминтерном и немецкими националистами (1919 г. – Радек и Людендорф). Борьба двух тенденций в политике Коминтерна: ориентация на революцию старого типа, с одной стороны, и ориентация на соглашение с руководящими националистическими кругами. Борьбы этих двух тенденций в 1923 г. Итоги немецкого поражения 1923 г. Публикация набросков Ленина против Розы Люксембург (январь 1924 г.) Отказ от ,,революционной романтики''. Ориентация на сокрушение власти Антанты в Европе в результате дипломатических и военных конфликтов между разными странами (Бухарин в ,,Большевике'' 1924 г.)"(35).

Проводником этой политики в 1918 – двадцатых годах как раз и были Радек, с одной стороны, и Карл Моор, с другой. Как пишет Николаевский, Моор "начал превращаться в политического коммивояжера, пытающегося завоевать доверие московского Политбюро старательным проведением работы по сколачиванию, как определил Радек, союза немецких генералов-реваншистов с советскими коммунистами-милитаристами для совместной борьбы против Запада. Это – особый период в биографии Карла Моора. Начало его можно определить довольно точно: с момента, когда он 7 марта 1919 г. появился в Стокгольме, приехав с поручениями от Ленина. Это он маклеровал те встречи Радека с немецкими военными и разведчиками, о которых рассказывает Радек в своих воспоминаниях о немецком "Ноябре"''(36).

С момента своего ареста, последовавшего в Берлине в начале февраля 1919 года, Радек уже не скрывал связей с немецким правительством. С прекращением официального судебного дела германского правительства по обвинению его в подрывной деятельности изоляции Радека пришел конец. Он все еще оставался в тюрьме Моабит, но ему разрешили в почти неограниченном количестве принимать посетителей в бывшей квартире тюремного сторожа. В салоне Радека часто бывали высшие германские офицеры, с одной стороны, связные германской компартии – с другой. Среди высокопоставленных гостей салона Радека был Вальтер Ратенау, будущий министр иностранных дел Германии (подписавший с советским правительством в 1922 году Раппальский договор и в том же году убитый за это террористами)(37). Ратенау приходил к Радеку договориться об условиях возобновления дипломатических отношений между Германией и советской Россией(38).

Моор привел также к Радеку барона Ойгена фон Рейбница, товарища Людендорфа по кадетскому корпусу. Живший затем какое-то время у Рейбница Радек назвал Рейбница первым представителем "национал-большевизма". (Сам термин "национал-большевизм", похоже, принадлежал Радеку). Рейбниц действительно выступал впоследствии за союз с советской Россией с целью освобождения Германии от Версальского договора. Однако национал-большевистские идеи находили отклик не только в офицерских и академических кругах, но и в рядах ГКП, прежде всего в Гамбурге.

Организацией встреч Радека (и добычей фальшивых паспортов для его посетителей) занимался старый знакомый – агент германского правительства, швейцарский социал-демократ Карл Моор. Последний отправился в Россию вскоре после большевистского переворота, с небольшими перерывами пробыл там почти полтора года и в марте 1919 года приехал в Берлин. В Берлине Моор пытался добиться согласия германского правительства на совместные советско-германские действия против Антанты и параллельно стал главным связующим звеном между Радеком и внешним миром. Моор заручился разрешением германских властей говорить с Радеком с глазу на глаз и стал его курьером для всех передач. Вот как описывала организацию встречи с Радеком видный руководитель австрийской, а затем и германской, компартий Рут Фишер (Эльфрида Фридлендер, урожденная Эйслер), переселившаяся из Вены в Берлин в августе 1919 года:

"Радек хотел познакомиться со мною и послал ко мне Моора, чтобы тот привел меня в Моабитскую тюрьму. К моему громадному удивлению Моор привел меня в ставку Генштаба на Бендлерштрассе, где перед нами автоматически открывались все двери. Один из офицеров передал мне паспорт с явно фальшивой фамилией и биографическими данными, и с этим паспортом я имела право трижды в неделю приходить к Радеку в его камеру"(39).

По мнению Рут Фишер Радек начал склоняться к национал-большевизму уже в октябре 1919 года, когда Юденич стоял у Петербурга. В то время, находясь в тюрьме, он приготовился к самым плохим известиям из России и надеялся добиться взаимопонимания с определенными кругами германской армии и обеспечить себе защиту от войск союзников (которые могли добиваться – и действительно добивались – его выдачи, как противника Антанты). В это время он и начал принимать у себя двух видных представителей германского (гамбургского) национал-большевизма – Генриха Лауфенберга и Фрица Вольфгейма. А еще через два месяца, в доме у барона фон Рейбница и на квартире шенбергского комиссара полиции Шмидта, в ожидании отъезда в Россию, он дискутировал на тему о национал-большевизме с офицером германской военной разведки полковником Бауэром и контр-адмиралом фон Гинце, доказывая, как и в своем "салоне", что "Ленин желает союза с Германией против западных государств-победителей"(40).

Это было продолжение ленинской брестской политики. Ее фундаментом были дореволюционные тайные германо-большевистские отношения. Ее будущим стали Раппальский договор, секретное советско-германское военное сотрудничество, успешно подрывавшее версальскую систему. Ее апогеем стал советско-германский пакт о разделе Европы, подписанный в 1939 году Молотовым и Риббентропом. "Линия политических отношений между Германией и Россией, ведущая от Брест-Литовска к 23 августа 1939 года и 22 июня 1941 [...] внешне столь причудливая, в действительности совершенно прямая – это линия тайного соглашения, преступного сговора!"(41). Так закончил свой дневник Теодор Либкнехт, всю свою жизнь расследовавшего убийство брата.

Примечания

1. Paul Frolich. Rosa Luxemburg. Gedanke und Tat. Europaische Verlagsanstalt, Frankfurt am Main, 1967, S. 284.

2. АГИН, ящик 6, папка 12. Роза Люксембург о большевиках. Листовка Российской социал-демократической рабочей партии. Перепечатка из "Социалистического вестника", No 1, 1922. Издание Петроградского комитета РСДРП. Февраль 1922, с. 2.

3. А. Варски. Роза Люксембург. Тактические проблемы революции, Гамбург, 1922, с. 7.

4. Бертрам Вольф (1896 – 1977), возглавлял фракцию в американской компартии и в 1929 году был исключен из компартии за фракционную деятельность. До конца 1937 г. выступал с поддержкой обвинений, выдвинутых на московских процессах против ,,оппозиции''. В конце 1937 г. публично отмежевался от своих прежних взглядов и выступил против процессов. Позже вообще отказался от коммунистической деятельности, стал респектабельным профессором. Автор ряда книг, самой известной из которых стала "Трое, сделавшие революцию".

5. АГИН, ящик 727, папка 4. B. Wolf. Rosa Luxemburg and V. I. Lenin: The Opposite Poles of Revolutionary Socialism. The Antioch Review, Summer, 1961. The Antioch Press, Yellow Springs, Ohio, p. 222.

6. Пауль Леви выпустил книгу под названием "Русская революция. Критическая оценка слабости Розы Люксембург" (Берлин, 1922).

7. Wolf, указ. соч., с. 222.

8. Ленин, ПСС, т. 37, с. 99.

9. The Trotsky Papers, 1917-1922, т. 1. Гаага, 1964, с. 200.

10. АГИН, ящик 510, папка 1.

11. Wolf, указ., соч., с. 216.

12. Подробнее об этом см. Дело Радека. – Вопросы истории, No 9, 1997, с. 15-34; Marie-Luise Goldbach. Karl Radek und die deutsch-sowjetischen Beziehungen 1918-1923. Verlag Neue Gesellschaft GmbH. Bonn-Bad Godesberg, 1973.

13. Из письма С. Ю. Бадаша Ю. Г. Фельштинскому, 29 июля 1989 года. Бад Эмс, Германия, стр. 1. Запись рассказа отца С. Ю. Бадаша.

14. К. Radek. Der Zusammenbruch des Imperialismus. 1919, S. 44.

15. Wolf, указ. соч., с. 216.

16. А бежавший от Гитлера в СССР Эберлин в 1937 году был расстрелян.

17. Густав Штюбель. "Ich Habe sie richten lassen" (статья, посвященая 70-летию убийства Люксембург и Либкнехта) – Die Zeit, 13 января 1989, с. 41.

18. The Trotsky Papers, 1917-1922, т. 2. Гаага, 1971, с. 760, 762.

19. См. Себастиан Хаффнер. Революция в Германии 1918/19. Как это было в действительности? Пер. с нем. Изд. Прогресс, М., 1983, с. 158, 163.

20. См. Дело Георга Скларца. – Вопросы истории, No 10, 1997, с. 33-33; No 11, 1997, с. 3-24.

21. См. Записки Теодора Либкнехта. – Вопросы истории, No 2, 1998, с. 3-29.

22. АГИН, ящик 489, папка 2. Письмо Николаевского Т. Либкнехту от 16 декабря 1947 г. 1 л. На нем. яз.

23. АГИН, ящик 496, папка 3. Письмо Николаевского М.Н.Павловскому от 24 марта 1962 г. 1 лист.

24. МИСИ, кол. Суварина, письмо Николаевского Суварину от 11 апреля 1957 г.

25. АГИН, ящик 508, папка 48. Письмо Николаевского Р. (Георгию Иосифовичу) Враге от 15 июля 1960 г. 1 л.

26. АГИН, ящик 496, папка 3. Письмо Николаевского Павловскому от 16 ноября 1961 г., 1 лист.

27. Полковник Вальтер Николаи, руководитель 3-го бюро – военной разведки Германии. После первой мировой войны, формально уйдя в отставку, оставался в разведке. В июле 1932 года зарегистрирована его поездка из Берлина в Мюнхен для встречи на квартире командира германских штурмовиков Эрнста Рема с нацистскими руководителями, в том числе с Гиммлером и Гессем.

28. МИСИ, кол. Балабановой, письмо Николаевского Балабановой от 20 апреля 1962 г., 1 л.

29. АГИН, ящик 500, папка 19. Письмо Николаевского Отто Шюддекопфу) от 25 августа 1962 года. 1 лист; ящик 4478, папка 21. Письмо Николаевского Г. Эккерту от 14 апреля 1964 г., с. 1, где он цитирует из своего же письма Шюддекопфу.

30. АГИН, ящик 496, папка 3. Письмо Николаевского М.Н.Павловскому от 2 сентября 1962 г., 1 лист.

31. АГИН, ящик 496, папка 3. Письмо М.Н.Павловского Б. Николаевскому от 11 августа 1962 г., 2 листа.

32. Wolf, указ. соч., с. 222.

33. Из книги "Роза Люксембург. Жизнь для свободы". Rosa Luxemburg. Ein Leben fur die Freiheit. Reden – Schriften – Briefe. Ein Lesebuch. Herausgegeben von Frederik Hetmann. Fischer Taschenbuch Verlag, Frankfurt am Main, 1980. Вильгельм Пик. Сообщение о последних часах, с. 308-309.

34. АГИН, ящик 511, папка 41. Б. Николаевский. Судьбы комитерна. (план книги). 1 лист.

35. АГИН, ящик 510, папка 24. Итоги русского эксперимента (Пути развития российского большевизма). 1917-1941, с. 4.

36. АГИН, ящик 478, папка 21. Письмо Николаевского Г.Эккерту от 26 декабря 1962 г., стр. 2.

37. К своему напарнику по переговорам, как наверное и Радек, Раненау относился без особого уважения. В феврале 1922 года Ратенау в беседе с виконтом Д'Арбеноном, английским послом в Берлине, сказал о Радеке: "Это нечистоплотный тип, настоящий подлый жидснок". Ленин как-то сказал, что после разговоров с Радеком он испытывает желание вымыться с ног до головы.

38. АГИН, ящик 18, папка 27. От бюро печати при полномочном представительстве РСФСР в Эстонии. 9 августа 1921 г. С. 2.

39. Ruth Fischer. Stalin und der Deutsche Kommunismus. Frankfurt am Main, 1950, S. 251.

40. Густав Штюбель в "Ди Цайт" No 3, 13 января 1989, в статье, посвященной 70-летия со дня смерти Розы Люксембург и Карла Либкнехта.

41. Записки Теодора Либкнехта, с. 29.

Заговор шестой:

Тайна смерти Ленина

Вопрос о болезни и смерти В. И. Ленина в историографии был окутан тайной. Между тем его следует назвать отправным моментом советской истории. Считалось, что к ускорению смерти Ленина мог иметь отношение И. В. Сталин. По крайней мере именно его видели чуть ли ни единственным советским руководителем, незаинтересованным в вызродовлении председателя СНК. В настоящей главе будет показано, что Ленин был смещен с поста председателя СНК уже в середине 1922 года, что происшедшие события были равносильны государственному перевороту, что заговор, в результате которого Ленин оказался изолированным вплоть до самой своей смерти, носил широкий характер и что руководителями этого заговора были, скорее всего, Дзержинский и Сталин.

В 1983 году этой теме посвятил статью А. Авторханов, назвав ее: "Убил ли Сталин Ленина?"(1). "В высших партийных кругах Грузии, – писал А. Авторханов, – [...] упорно распространялся слух, что Ленин не умер, а покончил жизнь самоубийством, приняв яд, данный ему Сталиным. Слух этот передавался в разных вариантах – то Сталин дал Ленину яд по его настойчивому требованию, чтобы избавиться от адских мук, то этот яд Сталин дал Ленину через своего агента-врача [...] (называли даже имя). Был и такой вариант – Сталин разыскал для Ленина в Грузии народного целителя, [...] а на самом деле этот целитель не лечил, а залечивал Ленина ядовитыми травами. Интересно, что во всех вариантах слухов неизменно присутствует яд, будто Сталин так и ездил к Ленину с флакончиком яда"(2).

Авторханову вторил один из американских биографов Ленина: "В последующие годы коммунисты, знавшие Ленина, собирались и шепотом обсуждали странный слух о том, что его отравил Сталин"(3).

Формальное назначение Сталина на пост генерального секретаря партии в апреле 1922 году было не началом восхождения Сталина к власти, а признанием того факта, что Сталин уже сосредоточил в своих руках необъятную власть. Возможность восхождения Сталина к власти в самом начале 1920-х годов предопределялась двумя факторами: болезненным состоянием Ленина, помешавшем тонкому психологу внутрипартийной борьбы прозевать восхождение своего политического (и даже физического) убийцы; и личными качествами Сталина. В историографии, особенно западной, было принято сохранять определенный язык, не называть вещи своими именами. Здесь не место искать первопричины самоцензуры многочисленных западных авторов. Отметим только, что с крушением Советского Союза почувствовали себя свободней и западные исследователи. Вот как характеризует Сталина в своей последней книге известный американский историк, дипломат, политический, общественный деятель Дж. Кеннан:

"Сталин представляется мне человеком, применительно к которому слово "негодяй" – огромная недооценка. Зависть, подозрительность, с явная наклонностью к садизму, поистине безграничная и сумасшедшая ревность в дополнение к столь же безграничным амбициям были его главными качествами"(4).

С этой характеристикой Сталина трудно не согласиться. Именно этот человек в 1922 году, заимствовав, говоря языком Кеннана – самые гадкие черты Ленина и Свердлова, стал восходить к руководству в партии и государстве.

До VIII съезда РКП(б) "генсеком" был Я. М. Свердлов. Секретариат ЦК, как тогда говорили, находился в его записной книжке. Ответственным секретарем ЦК была Е. С. Стасова, затем Н. Н. Крестинский, затем В. М. Молотов. Из членов Политбюро, избранных после Одиннадцатого съезда партии (Ленин, Зиновьев, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, Сталин, Томский, Троцкий) выбор, как на генсека, пал на Сталина. Отметим, что до начала болезни Ленина никаких политических разногласий между Лениным и Сталиным не было. 28 марта 1922 года Ленин публично защищает Сталина против Е. А. Преображенского, показывая всем делегатам Одиннадцатого съезда, на чьей он стороне, причем защищает Ленин Сталина по тем направлениям, на которых буквально через несколько недель он начнет с ним войну: национальная политика и Рабкрин(5).

О болезни Ленина, начиная с декабря 1920 года, мы знаем из многих источников. 3 марта 1921 г. Ленин пишет записку Каменеву, впервые опубликованную в 1989 году:

"Вижу, что на съезде. вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное: меня "утешали" тем, что я преувеличиваю [...] и за умным занятием утешения и восклицания "преувеличиваете! мнительность!" – прозевали три месяца. По-российски, по-советски. Я попробую готовиться. Но готовьтесь и Вы. На съезде и пленуме Цека важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу. [...] Разговоров и заседаний хуже не выношу, чем "сказануть раз в полгода". [...] Имейте в виду, что обмен коротенькими записочками [...] нервы выносят лучше разговоров (ибо я могу обдумать, отложить на час и т. д. Оч[ень] прошу поэтому завести стенографистку и чаще посылать мне (перед Пол[ит]Бюро) записки в 5-10 строк. Я подумаю час-два и отвечу"(6).

Думать час-два над запиской в несколько строк? Это уже не Ленин 1917 года!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю