Текст книги "Начало рыбачьего патруля"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Приятный разговор

Во время обеда все только и говорили о завтрашнем походе к Моховому озеру.

Витька в общем ликовании участия не принимал. Он сидел молча, задумчивый и таинственный, потому что за маленьким столиком сидели вместе с ним две девочки – Галя и ее подруга Маруся.

Витька давно хотел заговорить с Галей, да все не было случая. До этого он много всяких подвигов совершил только для нее – чтобы она могла сразу видеть, какой Витька бесстрашный, ловкий и веселый человек, не какой-нибудь там тихоня и слюнтяй.

Правда, сейчас мешала Маруся, черная и остроносая, как галка. Она и глазом косила по-галочьи, пытаясь влезть в разговор. Но Витька ей не давал.

А разговор был очень интересный.

– Я могу вовсе никогда не обедать, – начал Витька, когда принесли суп. – Это что за суп! Вот ракушки – это да! Я ел.

– Ой-ей-ей! – испугалась Галя. – Ну… и что?

– Ничего. Самая лучшая индейская еда. Если б можно было, я б одни ракушки ел, больше ничего бы не стал…

– А вот и врешь… – сказала Маруся.

Но Витька только презрительно покосился на нее через плечо, а Галя, глядя на Витьку с восхищением и ужасом, спросила:

– И… Много ты их уже съел?

– Три штуки. Для пробы. Вот скоро все удивятся… – загадочно пообещал Витька. – Надоели мне эти всякие завтраки, обеды, ужины… Скоро меня поминай как звали. Вот когда наемся я ракушек, как какой-нибудь дикарь!

– А у меня есть маленькая сестренка, – задумчиво сказала Галя, – она один раз бусинку проглотила…

– Ну, маленькие, чего они понимают… У одного моего товарища есть маленький братишка. Два месяца ему. Ерундовый – весь какой-то лысый… Все спит… Только его принесли – он давай спать! Спит и спит. Как только не надоест! Как будто больше делать нечего! Начали мы его будить – он орет. Никакого от него толку!

– У нас кошка может есть водоросли из аквариума. Знаешь, какой у нас большой аквариум, а в нем – золотые рыбки…

Витька немного подумал и спросил:

– А мыши у вас есть?

– Ой, нет! Я их боюсь…

– А у нас есть. Сколько угодно у нас мышей. Как начнут они ночью играть-петь!.. Даже ко мне под одеяло одна залезла, когда я в сарае спал. Такие ручные! Я давно думаю их совсем приручить… А то очень у нас мало разной живности, если не считать кур. А какая от них польза? Хочу я с отцом поговорить, чтоб он вместо этих кур завел павлинов. Я думаю, он согласится. Ведь павлинов держать куда интереснее, чем всяких там кур! Тогда я могу сколько угодно перьев кому-нибудь дать… Тебе нужны павлиньи перья?

– Очень! Ты мне одной дай, а больше никому не давай. Ладно?

– Ладно. Только придется Коське и Котьке по одному дать, потому что я им уже обещал… Сейчас-то мне этим некогда заниматься. Надо два открытия сделать… Маленькое и большое.

– Воображаю! – фыркнула Маруся. Но Витька не обратил на нее внимания.

– Одно мы уже почти сделали. Чуть-чуть не прославились на весь Советский Союз! Выкопали мы с Коськой и Котькой ископаемый череп первобытной коровы. Понесли в музей, чтоб там его положили за стекло и все люди могли видеть, какие в древности водились ужасные громадные коровы. А он возьми да и окажись не первобытным… А то представляешь, какое бы это было ценное открытие!..

– Ты уж много всего наоткрывал. Витамин несчастный! – опять вмешалась Маруся со зла, что не с ней разговаривают.

– Ага, Витамин? – злорадно сказал Витька. – Значит, ты дразниться? Хорошо же… А вот это видела?

Он достал из кармана спичечный коробок, извлек оттуда Попову Собаку и кинул на Марусю.

Маруся завизжала, опрокинула тарелку с супом, суп потек по столу и ей на платье.

Витька быстро подобрал Попову Собаку и спрятал в карман. Потом как ни в чем не бывало смирно уселся на своем стуле. Когда пришла Марина, он ей кротко объяснил:

– Суп пролила и орет. Вот дура!

– Он… на меня… червяка… – всхлипывала Маруся, указывая на Витьку.

– Чего врешь? – обратился к ней Витька. – «Червяка»!

– А ну встань! – сказала Марина. – Какой червяк? Где он?

– Не знаю. Никакой. Его нет.

– Мохнатый, страшный… – заикалась Маруся.

– Врет! – сказал Витька. – Это даже и никакой не червяк, а Попова Собака.

– Все равно! – кричала Марина. – Где она у тебя… эта самая… собака!

– Нету… Уползла… Или, может, спряталась. Я что-то не заметил.

– Она у него в кармане! Я видел! – сказал Петя Сорокин.

Витька, не вынимая рук из карманов, поддал Петяшу ногой.

– Во-от… Посмотрите, Марина… Он всегда так! – заныл Сорокин.

– Витя! – торжественно произнесла Марина. – Всякому терпению бывает конец! Сегодня ты пообедаешь один, а завтра не пойдешь со всеми в поход! Я считаю, что ты поймешь, одумаешься…

– Ничего я не пойму, – нарочно захныкал Витька, делая плаксивое лицо, – и одумываться не буду… Не хотите меня брать, и не надо…

– Впрочем, если ты дашь честное слово, что больше…

– Не буду я давать никаких честных слов… – спохватился Витька.

Он испугался, что его вправду простят.

А остаться завтра в лагере Витьке было необходимо для выполнения своего нового плана.

Витька вербует экипаж

Витька и Колька спали в палатке рядом.

После отбоя Витька улегся на свою раскладушку и принялся сильно моргать, чтобы Колька видел, что он не спит.

– Ты чего моргаешь? – спросил наконец Колька.

– Я не моргаю. Я думаю. План один выдумываю.

Любопытный Колька приподнялся на локте и повернулся к Витьке. Витька лежал тихо.

Колька немного подождал и спросил:

– А какой план? Витька молчал.

– Ну, Витьк, какой план? Ты что, оглох, что ли?

– Обыкновенный. Сильно вы скоро все удивитесь. Да. Некоторым придется всяких пилюль запасать, чтоб с ними разрыв сердца не приключился…

– Почему?

– А так. Очень просто. Не берут меня завтра в поход, и не надо. Я и сам не хочу. Я сам пойду в одно место… Такое место…

Витька отвернулся и засопел, будто спит. Колька долго ворочался, потом тихо позвал;

– Витьк… Колька дернул Витьку за одеяло.

– Ну чего тебе? – сонным голосом спросил Витька.

– А мне не скажешь?

– Нет. Колька помолчал немного и сказал:

– Ладно-ладно… Такой стал? А еще товарищ…

Витька ровно сопел.

– Я ему всегда все говорю…

Витька начал тихонько похрапывать.

– …и никогда не ябедничаю… Когда прошлый раз ночью намазались зубным порошком и стали выть, я никому не сказал…

– Хр-р-р!..

– И когда ты на Марину карикатуру нарисовал…

– Чего врешь! – сразу «проснулся» Витька. – Это Женька нарисовал, а на меня свалил.

– Может, и Женька.

– Вот тебе и «может»… Не знаешь, а говоришь… Ладно. Если пойдешь со мной завтра, тогда и скажу. Очень интересное дело. В поход не ходи. Скажи – заболел, голова болит…

– Так это… соврать?

– Ничего не соврать. Потому что, если сегодня захочешь, она и вправду заболит. Немножко… Так всегда бывает. Захоти – и заболит. У меня сколько раз так было… Ну, спи, хватит разговаривать…

Экспедиция пускается в путь

Сквозь слюдяное окошечко палатки светило яркое солнце. В щелочку под парусиновой дверью виднелась голубая полоска неба. Солнце уже прогрело парусину.

День будет такой же, как вчера и позавчера, – безоблачный и жаркий.

Поэтому весь лагерь сегодня проснулся рано. И как только пропел горн, все мальчишки и девчонки выскочили из палаток и помчались умываться.

Вокруг умывальников царила веселая толкотня.

Витька с зубной щеткой в одной руке и полотенцем – в другой суетился тут же, смотрел, в чей бы зубной порошок окунуть щетку: свой он пожертвовал для того, чтобы намазаться той ночью, «когда выли». Вид у него был высокомерный и снисходительный.

Зато Колька выглядел растерянно и жалко – такой это был безвольный и непредприимчивый человек.

– Не раздумал? – толкнул его в бок Витька.

– Н-нет… – промямлил Колька. – Только вот голова у меня не разбаливается. Старался, старался…

– Это ничего, – бодро сказал Витька. – Зато вид у тебя прямо как у какого-нибудь тифозного.

Когда Колька разговаривал с Мариной, на него и вправду жалко было смотреть.

– Что же у тебя болит? – спрашивала Марина.

– Голова… – печально говорил Колька, держа руку у лба.

Витька, оказавшийся тут как тут, вмешался:

– Верно. Он всю ночь ворочался и кашлял, как какая-нибудь овца!

Забеспокоилась Марина:

– И кашлял? Надо тебя немедленно к врачу! Колька испуганно взглянул на товарища:

– Нет-нет! Не кашлял я вовсе!

– Верно. Это я спутал. Это я сам кашлял. А он не кашлял, а стонал, потому что за ужином манной каши объелся. Две тарелки съел, я даже удивился. Ну, думаю, примется он теперь хворать!.. Но вы за него не беспокойтесь: он полежит, и все пройдет…

Марина подозрительно посмотрела на Витьку:

– А ты чего здесь стараешься? Опять выдумал что-нибудь?

– Ничего я не выдумал… И всегда вы, Марина, во всем меня подозреваете!.. Как будто я какой-нибудь хулиган. Я за товарищей всегда стараюсь…

– Иди в палатку и ляг! – сказала Марина Кольке. – Через час придет врач, обязательно сходи к нему.

И вот наконец все ушли в поход! Кроме Кольки и Витьки, в лагере остался еще один больной – Сорока. У него от вчерашнего купания заболело горло, и он лежал в палатке.

– Айда за мной! – скомандовал Витька, когда стихли голоса ребят. – Чтоб никто не видел.

Он нырнул в кусты и пополз бесшумно, как пантера. Колька послушно пополз следом.

Кусты были густые и колючие, будто кто нарочно посадил шиповник и переплел его колючей ежевикой, а рядом росла мощная крапива, валялись острые сучки, колючки и камушки, только и дожидавшиеся, как бы побольше воткнуться в руку или в коленку.

Витька полз, раздвигая шиповник, ежевику, и бесстрашно подминал крапиву. Колька пыхтел и шепотом ойкал сзади…

Наконец мальчишки выбрались в лощинку, где тек ручей.

Там Витька сразу кувыркнулся в густую траву, покрытую студеной росой, и начал валяться по траве. Колька сделал то же самое….

Руки и ноги у них были сплошь покрыты красными волдырями.

– Здорово! Ты только глянь – теперь мы как лягушки или какие-нибудь саламандры! – веселился Витька. – Ни у кого, наверно, не было такой пятнистой кожи!

Колька оглядывал себя без особой радости:

– Это похоже, как у меня в детстве была крапивная лихорадка. Теперь понятно, почему она так называется…

– Пойдем! – сказал Витька, вставая. – В путь!

– А куда?

– Пойдем по ручью. Будем смотреть, откуда этот ручей вытекает!

– Только и всего? – удивился Колька. – Э-эх! Знал бы – лучше в поход пошел!

Витька окинул его взглядом, полным презрения:

– В поход? И шел бы! Чего же ты не идешь? Иди! Хоть сейчас! Только ты знаешь, зачем мы идем? Не знаешь, а говоришь! Может быть, мы там обнаружим какие-нибудь полезные ископаемые. У ручьев, где они из-под земли вытекают, бывают пещеры, а в них полно всяких полезных ископаемых. Мы это и по географии проходили: всякие сталактиты, сталагмиты. Понял?

– Понял… – нерешительно сказал Колька. – Только… И долго мы будем путешествовать до этой самой пещеры?

– Как дойдем. Может, день, может, год, а то и всю жизнь…

– Это долго, – сказал Колька, – зима настанет, мы и замерзнем…

– Ерунда! – сказал Витька. – Знаменитый путешественник Амундсен всю жизнь добирался до Северного полюса и добрался только к старости!..

– То Амундсен… А что мы есть будем?

– Продовольствие есть, – важно сказал Витька. – Идем!..

Подойдя к дуплистой липе, Витька залез на нее и вынул принесенный вчера Коськой и Котькой сверток. Колька с удивлением и недоверием потрогал сушеных щурят:

– Это… что?

– Продовольствие!

– Ну и продовольствие! – рассмеялся Колька. – Надо бы хоть по бутерброду от завтрака спрятать!

– Бутерброды! Эх ты, бутерброд! – разозлился Витька. – Ты, может, еще суп с собой в кастрюле понесешь? Не хочешь идти – не надо! А то он с ребятами лучше в поход пойдет, то ему продовольствие не нравится! А какое бывает продовольствие, не знаешь!

– Какое? – испуганно спросил Колька.

– Такое! Очень обыкновенное. Книжки надо читать! Всегда у путешественников сухари бывают и рыба сушеная. Бывает еще пеммикан, но его взять негде, потому что он делается из бизонов, а бизоны у нас не водятся. Понял?

– Понял… Это правда, – я тоже читал…

– То-то… – сразу успокоился Витька. – «Бутерброды»!

Потом он достал из кустов вчерашнюю железку и заткнул ее за пояс.

– Оружие, – пояснил он. Колька ничего не сказал, боясь, как бы Витька опять не уличил его в незнании каких-нибудь необходимых для путешествия правил.

Вверх по ручью. Бунт экипажа

Верхушки деревьев смыкались над головами путешественников. В чаще ветвей гомонили птицы. Самих птиц не было видно. Они порхали и двигались в листве, отчего солнечные блики на земле дрожали и перемещались.

Там, наверху, были у них гнезда, птенцы, свои дороги и убежища – целое птичье царство, таинственное и интересное.

Витька шел и размышлял: хорошо бы на время сделаться птицей, пожить немножко в этой зеленой чаще, поговорить с птицами и все у них разузнать; жить в дупле или в гнезде, все сверху видеть и слышать. Вот, например, идут двое мальчишек…

– А зачем нам полезные ископаемые? – спросил Колька.

Витька промолчал.

– Если откроем, про нас в «Пионерской правде» напишут?..

– Напишут.

– А как?

– «Ценная находка, – сказал Витька. – Ученик школы номер два, будущий знаменитый путешественник Виктор Иванов после долгих исследований… с опасностью и риском… открыл полезные ископаемые… громадного значения». Вот так.

– Здорово! Только почему это «открыл»? «Открыли»… Вместе ведь откроем-то!

– Ты не понимаешь. Пишут только о начальнике экспедиции. – Витька усмехнулся.

– А кто начальник?

– Я, конечно! Кто же еще?

– А я кто?

– Ты?.. Ну… экипаж, что ли…

Колька остановился:

– Если так, если я экипаж, то захочу вот, перейду на другой берег, и получится другая экспедиция… Сам буду и начальник и экипаж… А моя экспедиция еще вперед твоей до пещеры допутешествует… Вот и будет тебе экипаж!

Колька перепрыгнул на другой берег, и по ручью отправились уже две экспедиции!

Колька шел все быстрее и скоро опередил Витьку. Витька прибавил шагу. Колька тоже. Витька побежал. И Колька побежал.

Наконец Витька запыхался, сел на землю и расхохотался.

Колька с удивлением обернулся, очень злой.

– Эх ты, – сказал Витька, – дурак!..

– Ты, Витька, не очень… – еще больше обозлился Колька. – Ты не задавайся, а то…

– Конечно, – продолжал Витька, – дело не в том, напишут о нас или нет. Это я нарочно, чтоб тебя испытать. Самое главное – польза. А то читаешь: в одном месте мальчишка руду открыл, а в другом месте другой мальчишка – торф, третий еще что-нибудь, а мы ничего…

– Это так… – согласился Колька, остывая.

– Мы вот что сделаем. Сейчас я буду начальник, а на обратном пути ты. Идет?

– Ладно, – сказал Колька и перепрыгнул опять к Витьке.

Мир был установлен, экспедиция продолжала свой путь.

Путешественники у цели

Непонятно, откуда бралась жара в лесной чаще. Она, как видно, исходила отовсюду: и с неба, и от земли, и от нагретых стволов деревьев, и даже от сухой, горячей травы.

– Это нам здорово повезло, что такая страшенная жара! – с удовольствием говорил Витька. – Пусть бы еще жарче было! Как в пустыне Кара-Кум. Может, кого-нибудь из нас стукнул бы солнечный удар, а мы бы все шли и шли. «Несмотря на убийственный климат, путешественники продвигались вперед».

Колька молча плелся сзади, на каждом шагу вздыхая и ойкая. Он сопел и обливался потом, то и дело спотыкался. Все сучки обязательно старались зацепить его за рубашку или оцарапать, а колючки – воткнуться в босую ногу.

А Витька горевал:

– Чаща не особенно густая – вот беда! Надо, чтоб она была непроходимая, а мы бы сквозь нее прорубались – по одному метру в час! И чтоб вся она кишела змеями, скорпионами, громадными волосатыми пауками…

Колька встрепенулся и начал подозрительно смотреть себе под ноги и заглядывать в кусты.

– А еще плохо, – продолжал Витька, – что вода в ручье не соленая… Была б она соленая, могли бы мы испытывать зверские муки жажды… А это что…

Колька молчал.

Все гуще становилась чаща. Все таинственнее и непроходимее делались места. И тишина стояла вся пропитанная запахом трав и цветов… Это, наверно, были какие-нибудь особенные, дикие цветы и травы… Их нюхают, может быть, одни только медведи и волки да лечат ими своих детей зайцы…

И плохо, что все эти звери куда-то попрятались: Витька их ни разу не видел.

Идти стало труднее, потому что пришлось подниматься в гору. Когда же путешественники преодолели подъем, то, как пишут в книжках, «взорам их предстала» большая поляна на макушке горы, вся седая от кустиков полыни.

Витька перебежал полянку и остановился в восторге: она заканчивалась обрывом – великолепной огромной пропастью с угрюмыми выступами и нависшими кустами, с промоинами от ручьев, со змеями корней.

Даже Колька не выдержал.

– А красивый вид… – сказал он, становясь рядом с Витькой.

Ручей кончался в этом овраге, среди кустов.

Витька нашел место, где можно спуститься, и полез вниз, хватаясь за корни, за камни, и с середины спуска стремительно съехал на штанах по глине, напрасно стараясь зацепиться за что-нибудь. Вместе с ним съехала целая лавина сухой комковатой глины.

Очутившись на дне оврага, Витька подождал, пока рассеется пыль, и помахал Кольке, стоявшему наверху:

– Давай сюда!..

Колька боязливо опустил одну ногу, другую… и вдруг в туче пыли обрушился прямо к Витькиным ногам.

Он сидел, тяжело дыша, не выпуская из кулака сломанную ветку. Потом молча встал и стал отряхивать желтые от пыли штаны.

– Ничего… – утешил его Витька. – В ручье постираем. В мокрых будет даже лучше…

– Да-а-а… – затянул Колька, – тебе все лучше… Где ж твоя пещёра-то?

– Пещера, – поправил Витька и замолчал. Никакой пещеры в овраге не было. Ручей вытекал из какой-то ямки, среди частых и страшно колючих кустов.

Витька смело влез в воду и, увязая в глинистом дне, пошел, одной рукой раздвигая кусты, к истоку ручья.

В другой руке он держал наготове саблю.

Потыкав дно саблей, никаких полезных ископаемых Витька не обнаружил. Сталактитов и сталагмитов тоже.

Колька исподлобья наблюдал за ним.

Наконец Витька вернулся, воткнул саблю в землю и сел.

– Ну, где ж твои ископаемые? – спросил Колька.

– Нигде, – сказал Витька. – Но это ничего, что их нет… даже лучше… Со всеми знаменитыми путешественниками обязательно так бывает: идет он, идет на какой-нибудь Северный полюс, год идет, два года идет, придет, наконец, а там и нет ничего…

– Как – нет?

– А так. Снег и льдины, и больше ничего. Ну, может быть, какой-нибудь тюлень сидит или пингвин, и все… Давай лучше поедим.

Путешественники съели свое продовольствие. Колька немного повеселел.

Когда от продовольствия остались одни головы и кости, Витька сказал:

– Теперь давай пить. Давай пить как можно больше. Эта вода особенная. Такой воды нигде нет.

– Почему?

– Потому что она прямо из-под земли вытекает. Загрязниться не успела. Она, наверно, полезная – видишь, какая вкусная! Давай пить про запас.

Путешественники легли на живот и принялись пить. Они пили и пили, так что и встать потом было трудно.

– Вот, – сказал Витька, немного отдышавшись, – хоть мы и не открыли полезных ископаемых, зато открыли новый овраг. Сразу видно, что здесь не ступала еще нога человека! Надо его как-то назвать. Я уже придумал, как назвать. Овраг Выбитой Головы, вот как!

– Какой – выбитой? – без интереса спросил Колька.

– А глянь! – Витька показал на большой глиняный выступ вроде балкона на самом неприступном склоне оврага. – Видишь? Это голова. Посредине – нос, по бокам – два глаза, внизу – рот. Видишь?

– Ну… вижу… – неуверенно промямлил Колька.

– А вон то – усы?

– Ну… усы…

– И борода?

– Борода…

– Это богатырь! – торжественно сказал Витька. – Его древние люди сделали. Понял?

– Ну… понял… Только… как они туда залезли?

– Хо! Древние люди куда угодно могли залезть! Им было все нипочем! Любили они везде лазать! И эту голову выбили в скале.

Колька вяло кивнул и закрыл глаза, намереваясь задремать, а Витька отправился поглядеть, не забыли ли чего-нибудь в этом овраге древние люди. Они многое могли забыть или потерять: каменные бусы, топоры, дубины. Могли остаться черепа или скелеты. Может быть, какие-нибудь надписи, которые придется потом ученым разбирать целых сто лет.

Витька пошел по ручью, поднимая большие камни, тыкал саблей в дно. Он ковырял стенки оврага, ожидая, что вот-вот вывалится какая-нибудь кость или железка. Но ничего интересного не попадалось.

И вдруг Витька оторопел, как Робинзон Крузо, увидевший след на песке: возле ручья была постлана газета, и валялись пустая бутылка из-под лимонада, огрызки яблок, конфетные бумажки, яичная скорлупа и спичечный коробок с остатками соли. Тут же на кустике висело кукольное платьице, которое маленькая хозяйка куклы, очевидно, постирала, повесила сушить и забыла.

Витька проткнул эту позорную тряпицу своей саблей и стряхнул в ручей. Потом схватил бутылку и запустил ею в далекий камень с намерением разбить в дребезги, но, как всегда бывает в таких случаях, не попал, и бутылка мягко шлепнулась о землю.

Больше в этом паршивом овраге делать было нечего.

Он подошел к дремавшему Кольке и толкнул его в бок:

– Вставай, что ли! Чего зря торчать тут! Не спать шли!

Колька угрюмо поднялся и начал карабкаться вверх по откосу.

Экспедиция тронулась в обратный путь.