Текст книги "Начало рыбачьего патруля"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Приключения Буратино

– Как вы на меня смеялись, – начал Буратино, – ужасно я тогда обиделся… Потому что всегда меня дразнят ни за что… А между прочим, я все порядки выполнял: и когда мы индейцами были, и вообще… А вы вон карикатуры нарисовали какие-то несуразные…

– Ух ты! «Несуразные»! – сощурился Витамин. – Чем же это они несуразные? Самые настоящие карикатуры, хоть перерисовывай да в «Крокодил» посылай! А вообще обижаться не стоит. Можно и снова забор покрасить. Я тебе могу и краску дать, отец зачем-то купил, в сарае у нас стоит. Хорошая краска, красная. Я сегодня утром встал пораньше и много всего покрасил. Петуха своего, чтоб ему не очень стыдно было перед курами, что он без хвоста. Ходит теперь наш петух весь окрашенный, как какой-нибудь маляр!

– Ушел я тогда, – продолжал Буратино, – и думаю себе: ладно, не хотите меня принимать, и не надо… Как будто вам нос не понравился…

– Это что – твой нос! – опять вмешался Витамин. – У одного моего знакомого бондаря вот это нос! И ничуть ни на кого не обижается.

– Да хватит тебе! – дернул его за рубашку Игорек. – Понравилось! Дай человеку рассказать.

И Буратино снова принялся рассказывать:

– Да… Значит, я себе думаю: кто же это глушит рыбу, надо его непременно поймать. А то он всю рыбу переведет, ему-то что. Верно ведь? И, кроме того, поселок наш маленький, рыбаков мы по пальцам знаем, кто бы это мог быть? Дай, думаю, я пойду на базар…

Витамин было захихикал, но Игорек стукнул его кулаком по спине, и тот умолк.

– Чего смеешься? – обиделся опять Буратино. – Смеется, смеется, а чего – сам не знает! А то не буду рассказывать! Ты думаешь, я зачем пошел? Я – посмотреть, кто там рыбой торгует. Во-первых, старик с Набережной – линей продает и карасиков. А они, я знаю, от взрыва не всплывают – остаются на дне… Во-вторых, судака продают, а он водится только в реке. И вдруг у одной тетки, смотрю, щурята, красноперка и окуни с черной спиной, озерные, и ни одной рыбки, чтоб не всплывала! Ага, думаю… и дешево продает. «Тёть, говорю, это вы где столько рыбы поймали?» А она: «А тебе что? Ступай, ступай. Знаешь, говорит, что одному такому любопытному нос прищемили дверью»…

Витамин опять тихонько затрясся, но, когда Буратино с негодованием взглянул на него, моментально сделал серьезное лицо.

– Я говорю: «Это я знаю… Только вот не пойму, почему у меня рыба никак не ловится. Наверно, я не умею». А она говорит: «А не умеешь, так не берись, ступай отсюда с богом, а то возьму сейчас эту вот щуку да по твоей нахальной роже и съезжу»… Ну, я ушел. А она все торгует. Походил я еще по базару, посмотрел, что продают. Один старик даже сома продавал, хороший сом, с усами… Потом смотрю – эта тетка уже домой идет… Я незаметно за ней. Оказывается, живет она рядом с нашей улицей. Сел я недалеко на лавочке и думаю: что дальше делать? И тут подходит… в общем…

– Муська! – подхватил Витамин. – Села рядом с тобой и говорит: «Добренький, хорошенький Буратинушка, где твои…»

– Постой!.. Ты… ты чего? – совсем растерялся Буратино.

Витамин ликовал:

– Нам все известно! За тобой все время следили наши переодетые сыщики! И еще у нас аппарат такой есть! Телевизор! Все видит на сто двадцать километров!

– Ух ты-и-и… – оторопел Буратино. – Ну ладно… знаете, только уговор: не смеяться… А то им серьезно говорят, а они сразу ги-ги-ги – как дурачки все равно…

– Говори, не стесняйся!

– В общем, она, оказывается, весь наш заговор на чердаке слышала…

– Вот! – торжествующе воскликнул Стасик. – Я что говорил? Это же знаменитая шпионка! Никакой жизни от нее нет!

– Она и говорит: «Могла бы я вам помочь, только не хочу; вы, говорит, ко мне плохо относитесь, я на вас обиделась». Ну и так далее. Я ее просить! Она поломалась, поломалась и говорит: «Рыбу вашу глушит племянник Марии Андреевны, которая сейчас вон в ту калитку зашла. Он приехал в отпуск и привез с собой, чем взрывают, потому что он какой-то техник. У него есть дочка Цецилия – задавака, сил нет! Я с ней сначала играла, а теперь поссорилась, потому что она похожа на цаплю… И я знаю, что они завтра в три часа опять пойдут в какой-то там Ольховник. Пойди скажи Игорьку, он их сразу поймает. И скажи, что это я помогла… Или нет, не говори… Или скажи»… Ну, в общем, я не разобрал, сказать или не сказать…

Игорек почему-то покраснел, а Стасик мрачно сказал:

– Ей до всего дело… Такая она.

– Я хотел сразу к вам бежать, а потом гляжу – на заборе на меня карикатуры…

– А что, очень похожие? – заинтересовался Витамин. – Сразу себя узнал?

– Ничего не похожие…

– Хо! Рассказывай! Если не похожие, как же ты узнал, что это ты?

– Витамин небось рисовал?

– Военная тайна: может, я, а может, и не я… Но ты не горюй: там внизу можно подписать, что это не ты. Возьми мел и подпиши. Только, конечно, никто не поверит… Ну, дальше говори!..

– А дальше уже неинтересно… Сбегал я к дядь Коле. Там еще один был из лесничества, с усиками… Товарищ Петров его фамилия…

– Усики, как у шпиона? – спросил Игорек.

– Ну да! А вы откуда…

– Мы знаем! Мы за ним целый день следили. Ну и что?

– Ну и все. Пошли они пораньше в Ольховник и сразу этого племянника накрыли. Только вы не беспокойтесь: я дядь Коле сказал, что мы вместе его выслеживали.

– Эх, ты!.. – помолчав, сказал Игорек. – Все у тебя как-то глупо получилось… Не по правилам. Так-то и дурак сумеет…

– Да вы ж меня не захотели принимать! Откуда же я мог знать правила?.. А вон сам дядь Коля!

Дядя Коля шел вместе с усатым дядькой из лесничества. Еще издали он весело закричал:

– Вот они где, разбойники-то! Все войско налицо! И командир ихний тута! Грозное у меня ополчение, товарищ Петров? Ухари ребята! Как, бывало, примутся сражаться – ну бой в Крыму! Коза моя посейчас никак не отойдет! Горюю – внучонок мой мал, праховый парень, а то, ей-богу, отдал бы им на выучку. Они б его враз всем наукам обучили!

– Да, ребята хоть куда! – улыбнулся товарищ Петров. – Командира я немного знаю… и вот этих… – показал он на Герку с Симкой. – Народ, я заметил, бдительный! Где-то, не припомню, ребята, мы с вами виделись? А?

– Да так… – застеснялся Игорек, – где-нибудь… мало ли где…

Дядя Коля хлопнул его по плечу:

– Чего же вы, вояки, пригорюнились, головы свесили?

– А чего нам делать? – сказал Игорек. – Только мы было начали…

– Э-э… Вон оно!.. Это в таком-то лесе дела мало? Да тут, братки, только поспевай поворачиваться! Ну и ловко вы того злоумышленника хлопнули, закачается в другой раз! А вы думали – как? Вы хозяева – стало быть, давай помогай! Нам расторопные помощники вроде вас позарез необходимы. Таких делов наворочаем – браконьеру крышка! Сговорились, что ль?

– Еще как! – сказал Витамин. – Что нужно делать?

– А это потолкуем. Все будете при деле.

– Витька, – тихонько шепнул Витамину Котька, – а как же наша корова?

– А ну ее! – махнул рукой Витамин. – Пускай уж бабка пока в своем домике поживет! А то завалится он у нее, придется бабке строить себе в огороде шалаш и жить в нем, как какой-нибудь индеец!.. Ладно, если корова окажется древней, а вдруг она не древняя? – Он обернулся к Стасику. – Верно я говорю?

– Еще как! – ответил тот.

ВИТЬКА ВИТАМИН

Витьку прогоняют из кружка

На отлогом берегу реки под ветлой заседали члены кружка юных открывателей.

Вожатая Марина читала им вслух научную книжку, а они слушали, смирно сидя кругом на прохладном песочке.

Сзади всех неизвестно чему ухмылялся Витька, по прозвищу Витамин.

Только Витька успел появиться в пионерском лагере – и уже загорел. Загорел в один день и сразу же облез: нос облупился, по всей спине кожа висела клочьями.

– Слезла с меня верхняя кожа, как с какого-нибудь питона! Это кожа старая, зимняя. А под ней видишь – новая, хорошая! Смотри – розовая! – показывал Витька. – Всю зиму пришлось ей дожидаться, когда же старая в конце концов облезет. А под этой есть еще одна – про запас! А под той – еще… штук пять, наверно, есть у меня этих самых запасных кож. На два лета хватит загорать!

Витька не сидел, как все, а стоял на одном колене, странно и неестественно изогнувшись.

– Ты почему так сидишь? – подозрительно спросила его Марина, оторвавшись от книги.

– А так сидят индейцы, чтоб сразу вскочить, если какие-нибудь враги…

Марина вздохнула, покачала головой и опять принялась читать.

Витька с торжеством на нее посматривал: никакие дикари так вовсе не сидят, а просто была одна причина.

Сегодня, когда купались, Витька всем показывал, как он умеет плавать. Он плавал «по-морскому», «по-лягушачьи», «по-лошадиному», «велосипедом» и какими-то другими способами. Потом нырял и достал со дна длинную железку, изогнутую, как сабля. Может, это и в самом деле была сломанная старинная сабля.

Для любого это была ценная находка. А Марина сразу замахала руками:

«Выбрось ее сейчас же, она ржавая!»

«Чем же она ржавая? Ничего не ржавая. Так ее чуть-чуть почистить, и все! Взять песок и почистить. А потом отремонтировать, приделать ручку, наточить. А выбросить все можно… Найти трудно, а выбросить…»

«Выбрось!»

Витька был человек сговорчивый:

«Ладно, если уж вы так хотите, могу и выбросить… Может, она и вправду ржавая, только надо подальше отнести от берега, чтоб ее кто-нибудь не укр… обратно в воду не закинул!»

Сейчас эта железка была надежно запрятана у Витьки под рубашкой.

Марина опять перестала читать и глянула на Витьку:

– Знаешь, Витя, мне кажется, что ты зря записался в кружок…

Витька и сам думал, что зря. Не верилось ему, что в этом кружке откроют что-нибудь путное. Он уже раз был записан в одном кружке – мотоциклетном, а там нет чтобы учить кататься на мотоцикле (в один день можно выучиться, был бы мотоцикл!), – заставили какие-то схемы изучать.

И здесь никаких открытий, по всему видно, делать не собираются: занимаются всякой ерундой – камушками, травинками, букашками. Читают скучные, неинтересные книги… На всякий случай Витька спросил:

– А почему вы так думаете?

– Не получится из тебя исследователь.

– А почему?

– Характер у тебя несерьезный. Усидчивости нет.

– Ну, это вы неправду так думаете, – сказал Витька. – Сколько угодно у меня этой самой усидчивости. Я раз в кино на «Острове Сокровищ» подряд пять сеансов сидел. Чуть с голоду не умер! А один очкарик мог только три сеанса отсидеть…

– Не сравнивай, это разные вещи…

– А я и не сравниваю! Я только говорю: чего зря время-то проводить? Пора начинать какие-нибудь открытия делать. Куда-нибудь идти или ехать, где мы еще ни разу не были… А чего так-то сидеть? На одном месте открытия не сделаешь!..

– И что же ты собираешься открывать? – спросила Марина.

– Да мало ли что можно открыть! Что-нибудь такое… громадное! Много разных вещей можно наоткрывать – стоит взяться…

Марина не нашлась что ответить и от смущения спросила:

– А неужели тебе неинтересно знать все о природе!

– Очень интересно, – равнодушно согласился Витька.

– Посмотри-ка, что за красивая птичка отдыхает во-он на том корне. Вот о ней хочешь знать?

Витька и все остальные члены кружка, как по команде, повернули голову и посмотрели на другой берег, где из желтой глины обрыва высовывались черные, изогнутые, похожие на щупальца корни деревьев. На одном, прямом, как удилище, на самом кончике пристроилась удивительная птичка: крохотная, синяя, зеленая, пестрая – сидела, уставив длиннющий нос в воду.

– Хочу знать, – ехидно сказал Витька, – да только я уже знаю. Это даже никакая и не птичка, а зимородок. Иван Иваныч его звать. Так всех зимородков рыбаки зовут, спросите хоть у кого!.. Только он не отдыхает, а рыбу ловит. Увидит рыбку, оттолкнется от корня и нырнет в воду, как какой-нибудь спортсмен! Поймает и понесет себе в нору – детей кормить. Мы раз с Коськой и Котькой….

– Очень хорошо, что ты все знаешь, – покраснела и отчего-то рассердилась Марина. – И все-таки посиди смирно…

И опять стала читать:

– «Интересным приспособлением птиц является их способность „парить“, то есть передвигаться по воздуху, не совершая при этом резких движений крыльями…»

Витька смолк, не сводя глаз с ее лица. Зато остальные кружковцы завозились, зашуршали. Книжку никто не слушал. Все смотрели на другой берег на зимородка.

– А зимородковы дети что – рыбу едят? – громким шепотом спросил новый Витькин дружок, Колька.

– Ага… – таким же шепотом ответил Витька. – Только они в клетке жить не любят – сразу помирают… У нас с Коськой и Котькой был зимородок, но помер… Хотя мы его в лесу схоронили, даже с музыкой, как какого-нибудь, летчика!.. Точно-точно! Сходили за Валериком, который учится в музыкальной школе на такой громадной трубе, чтоб он нам продудел на ней похоронный марш…

– «Благодаря этому птица не падает, а, скользя под небольшим уклоном»… – все громче и настойчивее читала Марина, но не могла заглушить Витькин шепот.

– А еще у нас сыч был… Сам маленький, как голубь, а глаза – как у кошки… Дашь ему рыбу – он съест. Потом отрыгнет и опять есть…

– Хи-хи-хи-хи-хи!.. – затрясся Колька. Марина захлопнула книжку:

– Знаешь, Витя, не хочешь слушать – иди куда-нибудь по своим делам, другим не мешай! Иди!

Витька встал и, прижимая локтем железку, которая все норовила выскользнуть, пошел боком, говоря:

– Что ж, я, конечно, могу уйти… Если, конечно, я мешаю, то могу, пожалуйста…

Ребята смотрели ему вслед.

– Он такой, – сказал Петя Сорокин, когда Витькин стриженый затылок исчез в зарослях кипрея, – он прошлый год из дому убегал.

– Куда?

– В Крым. Взял лески, крючки, чтоб рыбу ловить, и убежал. А с ним его оруженосцы Коська и Котька. Они его во всем слушают. Только их на станции поймали милиционеры и домой отвели. Но он все равно задавался. «Я, говорит, сам не захотел, я лучше поеду с одной экспедицией в Уссурийскую тайгу – тигров ловить. Их, говорит, легко ловить – все равно как каких-нибудь котов… Я, говорит, в кино видел, как их ловят, – даже за хвост! Я б, говорит, тоже мог!» Потом я его встретил, говорю: «Почему же ты не поехал ловить своих тигров?» А он: «Почему, почему! Потому что нипочему!» Да ка-ак даст мне портфелем по шее!

Блестящие планы

На листе перед Витькиным лицом сидела гусеница, черная и мохнатая, как ламповый ежик. Голова у нее была красная. Эту гусеницу ребята называли Попова Собака.

Витька, немножко труся – такая эта Попова Собака была мохнатая, страшная, – поймал ее и рассмотрел со всех сторон. Потом достал из кармана спичечную коробку. В ней трепыхалась и шуршала помятыми крылышками пленная стрекоза. Стрекозу Витька отпустил – пускай летит куда хочет, – а на ее место водворил Попову Собаку. Пригодится зачем-нибудь.

Потом лег на землю и стал глядеть на облака.

Такие эти облака интересные: как горы. Среди пустыни – горы. А по горам карабкается неутомимый исследователь и знаменитый путешественник Виктор Иванов. Ростом он в три раза больше теперешнего Витьки. Голос у него грубый от ветров и холода. Он не в трусах, у которых то и дело сползает резинка, а в костюме из кожи оленя, на ногах – высокие сапоги, подкованные шипами. На шее висит бинокль, за плечами – автоматическое ружье, заряженное пулями. За поясом – сабля. Усы и борода у него точь-в-точь как у путешественника Миклухи-Маклая. Сзади бежит ученая собака. Даже не собака, а прирученный волк, громадный, как… тигр! Ага, вот и сам тигр ползет за ним следом, извивая хвост и кровожадно выпустив когти…

Но только он собрался прыгнуть, верный волк узнал его и вцепился полосатому хищнику в горло!..

Витька вскочил на ноги и выхватил саблю.

Сражаться с тигром пришлось долго. Ряд за рядом падали на землю побежденные лопухи и крапива! Даже убитые, они продолжали колоть и кусать босые Витькины ноги. Но Витька не остановился до тех пор, пока последний враг не погиб, а сабля сделалась блестящая и мокрая. Ржавчина с нее почти вся исчезла.

Отдыхая, Витька думал, что лучше будет того тигра не убивать, а приручить. Еду он сам себе достанет, зато на нем можно будет возить разный груз…

Как это получится здорово! Возвращается экспедиция по улицам Зеленограда мимо школы № 2. Все ученики и учителя глядят в окна, а за Витькой идет живой тигр, навьюченный, как какой-нибудь осел! Можно будет его хворостинкой подгонять, но не больно, а то вдруг обозлится!.. А потом привести этого тигра с собой в школу: пусть сидит на крыльце. Все учителя испугаются и уйдут домой, и занятий не будет…

Недалеко раздался свист. Витька тотчас откликнулся.

Из кустов появились двое одинаковых пацанов – братья-близнецы Коська и Котька.

– Ну как? – спросил Витька.

– Принесли.

– А ну?

Коська достал из-за пазухи сверток. В нем было несколько высушенных на солнце тоненьких кривых щурят и штук пять сухарей.

Витька взял одного щуренка, понюхал его, помял:

– Ничего. Лезь, прячь.

Ловко, как обезьяна, залез Коська на корявую дуплистую липу и заглянул в дупло.

– Все цело там? – спросил Витька.

– Все. Только муравьев тут полно! И каких-то мух…

– Ничего. Теперь скоро. Скоро поднимем мы паруса, и поминай как звали. Прячь и слезай.

Коська сунул в дупло сверток и спрыгнул на землю.

– А как шхуна? – спросил Витька.

– Ключ от замка уже узнали, где лежит. А весло возьмем в любое время.

– Тогда все в порядке. Значит, завтра в это время мы уже будем в открытом море! Уплывем в самые дебри и будем жить там, как какие-нибудь дикари!.. Ночью плыть будем, а днем скрываться во всяких там заливах, затонах… Вот переполоху будет! Куда делись?.. А мы уже где-нибудь за сто километров, на острове! И никто нас никогда не найдет, хоть тысячу собак пускай по нашему следу! Давно я об этом мечтал, с самого детства!

Витька повалился на спину и загорланил прославленную песню:

 
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Ио-хо-хо, и бутылка рому!
 

Коська и Котька подхватили припев хриплыми пиратскими голосами.

Когда песня была пропета несколько раз, они сказали:

– Теперь нам надо домой…

– Мы за клевером отпросились.

И ушли. Витька посидел еще немного, мечтая о завтрашнем дне. План путешествия возник уже давно. Долго – целую неделю – длились приготовления. И теперь настает время покрыть себя неувядаемой славой!

Знали б о такой штуке кружковцы – лопнули бы от зависти! Это не то что всякие там букашки-таракашки!

Витька приоткрыл коробочку, проверил, как чувствует себя Попова Собака, встал и не спеша пошел к домикам лагеря, белеющим среди деревьев.

Витька принимает новое решение

Возле кухни вкусно пахло лавровым листом и жареным луком.

Над кирпичной плитой под навесом, уставленной большими кастрюлями, в которых что-то булькало и кипело, колдовала толстая тетя с круглым добрым лицом – повариха тетя Поля.

Витька остановился неподалеку и, заложив руки за спину, молча уставился на кастрюли, сковороды.

– Ты, бестолошный, чего заявился? Обедать нацелился? – спросила его тетя Поля.

– Нет, я так…

– Оно и видно, что так… Марина-то по шее тебя благословила из кружка? Давно пора! Другие-то дети как дети, любо глянуть: чистенькие, да смирные, да уважительные. Один ты чисто Меркушка, разбойник-воитель! Все от него криком кричат!

– Никто не кричит.

– Как же никто? А намедни Петяше кто пакость какую-то в рот совал?

– Сороке, что ль? Никакую не пакость… Обыкновенная муха…

– Ну, а муху-то это хорошо? Ты б себе сунул…

– Мне не за что…

– А он чем провинился? Малый тихий…

– Нет, вы не знаете, тетя Поль, – заволновался Витька. – Я вам расскажу, как было… В поход пошли, а у него была бутылка ситро, он ее потихоньку пил, никому не давал. Мне она не нужна, я могу из реки пить. Только этого терпеть нельзя, а то получится из него какой-нибудь кулак!.. А потом, когда в бутылке оставалось два глоточка, он ее достал и говорит: «Выпить, что ли?» Я говорю: «Конечно, выпей. На вот, мухой закуси!» Как начало его тошнить, рвать, прямо как нашу кошку, когда она кузнечиков наестся!

Витька радостно захохотал: смешную штуку всегда приятно вспомнить!

– И-и! Дубина! И рад!.. Рубашка вся порватая! Волки, что ль, ее на тебе рвут! Чем зря стоять тут столбом, взял бы вон под деревом чайник да побежал воды зачерпнул… Видит – тетя Поля вконец замоталась, нет чтобы помочь, стоит – рот разинул. Да проворней!

Витька подхватил чайник и помчался за водой.

В сырой лощинке под кустами орешника среди сочной травы тек ручей – маленький, в любом месте перешагнуть можно. Назывался ручей Громок.

Витька нагнулся к ручью и опустил в воду чайник. Если сильно сощурить глаза, то получится, что ручей – это большая река, а кусты по берегам – непроходимый тропический лес.

Течет в лесных дебрях быстрая и глубокая река Громок, и нависают над ней чудесные громадные деревья – шиповник и крапива, переплетенные колючими лианами – ежевикой.

Если самому сделаться маленьким, с палец, то чайник будет как корабль. Залезть в него и плыть. Носик у чайника как труба. Устроить в нем маленький моторчик, и можно плыть против течения среди сказочных лесов далеко-далеко – туда, откуда этот ручей вытекает. Вплыть под землю, захватив побольше продовольствия, в сырую темную пещеру, где…

У Витьки даже дух захватило.

Расплескивая воду, он побежал к тете Поле.

– За смертью тебя посылать!.. – проворчала она, когда запыхавшийся Витька бухнул чайник на стол. – Я уж розыск хотела посылать… Думаю – может, он там заснул…

– Тетя Поля а тетя Поля! – горячо заговорил Витька. – Вы не знаете, откуда Громок вытекает?

– А бог его знает… Из-под земли… Откуда ж ему течь?

– Значит, там и пещера есть?

– Может, и есть, почем я знаю… А тебе на что?

– Вот хорошо, тетя Поля! Правда, хорошо? Ну скажите, хорошо?

– Почем я знаю… Может, и хорошо, а может, и плохо… А ты чего возрадовался-то?.. Да не вертись ты под ногами, а то ошпарю вот кипятком, и будет тебе пещера! Юла!

– Теть Поля, давайте я вам чего-нибудь помогу!

– Что ж, помоги, потрудись… Накося поверти мясорубку.

Витька вцепился в ручку мясорубки, завертел ее изо всех сил и загорланил во весь лес:

 
Шалтай-болтай, горилла!
Горилла!
Горилла!
 

– И-и, дурила! – укоризненно сказала тетя Поля. – Только и на уме: горилла да крокодила… Тьфу! И песни-то все у него дурацкие! Где они и научаются! Какие хорошие песни с ними разучивают – заслушаешься… Вот, к примеру сказать, «Синичка». Давай-ка лучше споем «Синичку». Ну, пой: «Ты, синичка, где была…» – запела тетя Поля тоненьким голосом.

Но Витька терпеть не мог «Синичку».

– Это ерундовая песня, – сказал он. – Ее малышей учат петь…

– А тебя чему учат? – разозлилась тетя Поля. – Фулиганничать? Ну-ка, иди-ка отсюда! Мясорубку еще сломаешь со своей ухваткой, несуразный черт! Иди!

Витька, отойдя немного, спел еще раз «Гориллу», вызывал тетю Полю погнаться за ним, но она издали погрозила ему тряпкой, и Витька ушел.