Текст книги "Звездные тени"

Автор книги: Юрий Котляр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Гел! – вскричала Айма, вбежавшая следом. Она успела перехватить руку, но лишь смягчила разящий удар. Ган рухнул на пол.

– Гел, опомнись! Что ты делаешь?.. – Она повисла у него на шее.

Он перевел глаза на нее, увидел ее перепуганное лицо, и безумие медленно ушло из его глаз.

– Он погубил Гею. Он! – Гел весь дрожал, и Айма поняла: Геи нет и никогда не будет.

Ган зашевелился, приподнялся на локте, сел и, сплюнув кровь, хрипло сказал:

– Лучше бы ты убил меня. Я никогда не прощу себе эту оплошность, как не прощу и тебя.

«Элон» взлетел и взял курс на багровый диск Арсы. Голубая планета с изумрудными лесами уменьшалась, затуманивалась, уходила в таос, в прошлое…

– А что, если назвать ее именем нашей Геи? – сказала Айма.

Все молча кивнули…

В плоской черноте кроваво светился диск планеты. Он казался совсем близким и одновременно бесконечно далеким: таос не знает перспективы. Доведя увеличение до предела, Гел сумел отчетливо рассмотреть детали.

От зубчатых белых шапок полюсов спускался темный багрянец, ближе к экватору все чаще прерываемый голубоватыми пятнами и линиями. На экваторе они сливались в сплошную голубую ленту, широким поясом охватившую планету. Он даже уловил, или так показалось, отблеск довольно обширной водной глади и сбегающиеся к ней прихотливые паутинки. Но самое главное, он отчетливо увидел облака. Крупное скопление облаков на границе экваториальной зоны и песков.

– Гел, на минутку!

Он неохотно оторвался от окуляра.

– Погляди-ка на эту спектрограмму! – приподнято сказал Зор.

Гел пригнулся к экранчику спектрографа. – Да, безусловно, это она. Слабая, но характерная линия кислорода. А вот и азот! Его линия была ярче. Ага! Есть и углекислота.

Он выпрямился.

– Ну что же? Отлично! Ты знаешь, я заметил облака. Значит, и вода есть. Одно плохо, – он постучал пальцем по экранчику, – если судить по этому, то маловато кислорода. Бедная атмосфера.

– Либо носит слоистый характер, – возразил Зор. – Атмосферы такого типа содержат кислород главным образом в нижних слоях, а спектрограф отражает картину верхних. Арса – старая планета. Мне кажется, есть основания рассчитывать на воздух, вполне пригодный для дыхания, потому что слоистое строение атмосферы как раз и характерно для старых планет.

– Если бы так… – вздохнул Гел.

– Ждать недолго, скоро увидим, – заметил Зор. По лицу командира промелькнула лукавая усмешка.

– Ха! А скажи-ка, Зор! Как же быть с твоей прежней гипотезой о мертвой планете? Чему верить?

Зор слегка замялся, примирительно улыбнулся и сказал:

– Нужно верить в лучшее. Так легче жить на свете.

В дни перед отлетом с Геи Зор поневоле проводил много времени в обществе нома. В горячке предотлетных хлопот, захваченный динамизмом Гела, он трудился от души, хотя и думал, что, чем скорее экспедиция прибудет на Арсу, тем скорее последует разочарование и возврат на Фему превратится в неизбежность. Этому могла «помочь» и смерть Геи. Ган ходил мрачнее тучи, не находя себе места, снедаемый чувством вины и придавленный обидой. Никто достоверно ничего не знал, участники сцены, разыгравшейся в рубке, молчали. Лишь в минуту откровенности, желая облегчить душу, Ган признался Зору:

– Никто не знает, даже Рина. Ты понимаешь, я задумался. С кем не бывает, нелегко ведь нам приходится. А тут приказ нома. Я выполнил его совершенно машинально, думая о своем. Включил излучатель, направил луч на автомат, а на регулятор и не глянул. Когда ном ворвался в рубку, я ничего не сообразил. А потом увидел и понял. У меня язык отнялся. Я не мог ни то что слово вымолвить, шевельнуться даже. А он… Кинулся зверем и… и ударил. Пусть бы убил, это я заслужил. Но ударить, унизить?.. – Лицо Гана искривила судорога боли и стыда.

Успокаивая, Зор думал, что в нужный момент, наверное, сумеет перетянуть Гана на свою сторону. В пику командиру Ган пойдет на многое. Но все чаще Зора так и подмывало махнуть рукой на все планы и замыслы. Он устал, ему осточертело внутреннее одиночество. Зор уже не был уверен, что в случае скорого возвращения на Фему найдет там счастье и радость. Не так легко начинать жизнь снова, когда она уже близится к концу. Он почти отвык от жизни на Феме, а еще за четыре цикла отвыкнет и вовсе. На этот раз там ждут не восторги и ореол героя, а репутация человека сомнительного, если не хуже. История с Эмо оставила на нем несмываемое пятно. До сих пор Зор не мог понять, как он тогда решился толкнуть Эмо на такой безумный поступок. Что-то с ним самим, видимо, было тоже неладно. «Элон» уцелел просто чудом. Он не слишком дорожил жизнью, но погибать так глупо, чего ради?

Зор продолжал носиться с планом возвращения на Фему скорее из упрямства, чем из действительной тяги на родину. Не здесь ли его дом?.. На «Элоне» любимая работа, улыбка и нежность Зеи, а если повести себя по-иному, то и Гел Гелон снова станет верным другом.

По мере приближения к цели (экономя эргон, командир вел звездолет на ионно-маневренных двигателях, и перелет отнял целых пять суток) и появления новых подробностей и фактов Зор сам серьезно усомнился в своих прогнозах. Многое говорило о том, что планета скорее умеренный мир, чем безжизненно суровый. Как ни странно, это не огорчило, а обрадовало его помимо воли и логики. Как и все, Зор смертельно устал от неизвестности и подсознательного напряжения. Ему безумно хотелось покоя и безопасности, твердой земли под ногами и неба над головой, а багровая планета представлялась тихой и ласковой. Когда «Элон» перешел на инерциальный эллипс вокруг Арсы, пронзительный звон посадочного сигнала прозвучал музыкой, и он лег в посадочную капсулу со вздохом нетерпеливого ожидания.

– Пэй!.. Пэ-эй!.. – Она прислушалась, но не уловила ничего, кроме однообразного шелеста травы.

Бесконечные заросли голубой травы казались отражением густо-синего, почти всегда безоблачного неба. На Тихой планете не бывало гроз, только редкие прозрачные дожди с игристыми радугами.

– Ходит, бродит, ищет то, чего нет и не было… – сердито пробормотала Иола. – Ну и пусть! – Она круто повернулась и пошла назад, к высокому холму.

Из-под ног взлетали странные перепончатокрылые птицы, кружились с тихим переливчатым свистом и садились неподалеку, доверчиво глядя немигающими выпуклыми глазами. На клочке красного песка пригрелось толстое пестрое животное с длинным рыльцем. Она чуть не наступила на него. Оно сонно приоткрыло круглый фиолетовый глаз и недовольно хрюкнуло.

– Лежебока несчастный, – улыбнулась она, обходя лентяя.

Раздражение улеглось. Беззаботность и безвредность окружающего мира действовали успокоительно. За целых четверть цикла пребывания здесь они не видели ничего, кроме зарослей голубой травы и жестких синих кустарников, обиталища лупоглазых птиц и ленивых шестилапых грызунов. Теплые, нежаркие весенние дни сменялись прохладными безоблачными ночами с яркими, блестящими звездами на почти черном небосводе. Арса многим напоминала Фему, но в отличие от нее здесь дарили сонное безмолвие и покой. Дни катились неразличимой чередой, и весна незаметно перешла в лето.

Иола взбежала на холм и, задохнувшись, остановилась перевести дух. Ее глаза привычно нащупали далекое темное пятно «Элона». Вид корабля отогнал подступавшее чувство одиночества. Возле ажурных зигзагообразных башен суетились монтажные автоматы. За время ее отсутствия они успели закрепить конечные звенья и уже вставили генерирующие диски. Она засмотрелась, и сзади раздался требовательный гудок. Иола посторонилась, и автомат деловито прополз мимо, как бы укоризненно покачивая зажатой в захвате деталью. Она подумала, что Пэй напрасно так доверяет автоматам. Поля Рины тоже обрабатывают автоматы и прекрасно справляются, но она никогда не оставляет их без присмотра. Но в то же время Иола понимала его увлечение археологией. Как медику ему, слава Алому, делать нечего, а связь только вторая специальность и, похоже, не слишком любимая. Вот он и дорвался и бродит, ищет. За это она не была в претензии. Пусть его! Но можно и о ней думать чуть побольше. Ушел себе, и горя мало, а она волнуйся, переживай.

Да и рация висит на дверце вездехода. Просила, молила не забывать рацию, и вот опять. Ну, она ему покажет. Даст такой сигнал, что в ушах загудит! Иола вскочила в кабину вездехода. Длинный надрывный вой разорвал тишину. Еще и еще, Иола упрямо не снимала пальца с сигнальной кнопки.

– Комплекс связи, почему сигналите? – ворвался в кабину встревоженный голос Аймы.

Иола вздрогнула и торопливо ответила.

– Пэй давно ушел и не возвращается… – Она запнулась, ей стало неловко, а собственный тон показался детским. Но Айма отнеслась к ее беспокойству совершенно серьезно.

– Оставайся на месте. Сейчас вышлем на поиски «Нир».

«Айма совсем не та, – подумала Иола. – Мечтательной поэтессы и рассеянного математика как не бывало».

«Нир» приземлился в нескольких шагах, она выбежала навстречу.

– Успокойся! – крикнул Гел. – Твоя пропажа нашлась, бежит сюда во весь дух. Я видел с воздуха.

Пэй прибежал запыхавшийся, с выпученными глазами и, ловя воздух ртом, кинулся к вездеходу.

– Иола, Гел!.. Скорее, скорее поехали. Я нашел такое! Такой! Одним словом, настоящий!.. – Он захлебнулся от волнения и усталости. – Ну, сами увидите! Его била лихорадка нетерпения, и он гнал как одержимый.

Вездеход затормозил на краю небольшого плато. Кольцо голубой травы огибало цепь красных скал, испещренных расселинами. Направо, в зарослях кустарника, просвечивало озерцо, все остальное багровело песком, поросшим чахлой фиолетовой травой. В середине, плато выпятилось обширное нагромождение камней.

– Где же твой город?

– Да вот же он! Перед вами. Вот, смотрите! То, что они приняли за груду камней, оказалось древними развалинами. В каменном хаосе внимательный глаз легко выделял очертания улиц и площадей. Еще сохранились кое-где фундаменты и обломки колонн, некогда подпиравших своды давно рухнувших зданий. Чудом уцелевший портик свидетельствовал о высоком мастерстве неизвестных зодчих. Полузасыпанные песком, угадывались остатки могучих стен, в давние времена опоясывавших город.

– Это еще не все. Я покажу вам кое-что несравненно более интересное. Идемте дальше! – торопил Пэй, снедаемый горделивым нетерпением.

Под огромным прозрачным колпаком покоилась массивная плита из зеленого камня. В глубине ее мерцали таинственные отсветы, и она казалась бездонной. На зеркально отшлифованной поверхности плиты резец искусного скульптора вырезал загадочный барельеф в виде чудовищного зверя. Перед его разверстой пастью застыла легкая, стройная фигурка. Непомерно тонкая и непривычно узколицая, она, несомненно, изображала человека. В его позе ощущалась отвага и гордый вызов. Кто знает, о каких кровавых и жестоких событиях вещал безмолвный камень сквозь толщу веков.

Гел постучал рукоятью тайдера, колпак отозвался далеким колоколом и долго еще звенел, стихая.

– Люди, везде люди, везде ваши тени, – задумчиво промолвил Гел. Непокорное, непоседливое, гордое племя. Где вы, куда ушли? Отзовитесь! Эго-ой!..

Скалы ответили эхом, и снова все стихло. Пэй покачал головой.

– Этому камню многие тысячи циклов. Уже давно никого нет.

– Жаль!.. А что останется после нас через многие-многие тысячи циклов? Неужели только тени?

– Уйдем мы – придут другие. Жизни нет конца… – промолвил Пэй.

Короткие пальцы Пэя вопрошающе пробежали по клавиатуре, приборы отозвались желтизной индикаторов.

– Все в порядке! – торжественно выпрямился Пэй, выпятив грудь. Еще час – и можно сигналить.

Гел одобрительно кивнул, но Зея сделала гримасу.

– Как? Еще ждать? Целый час! – Она нетерпеливо топталась на месте.

– Можно и не ждать, – насмешливо отозвался Пэй. – Возьми и поверни планету в удобное положение. Что тебе стоит? Все лучше, чем крутится без толку.

– Сделаем лучше и проще, – сказал Гел. – Немного погодя запустим постоянный орбитон связи, и пусть себе Арса вращается, сколько ей угодно.

– Неужели мы опять услышим своих? Даже не верится… – вздохнула Айма, откровенно выражая то, что другие прикрывали шутками и пикировкой. – Мне почему-то кажется, будто, кроме нас, во всей Вселенной ни души.

– Если хотите, то можно пока осмотреть поля. Как раз сегодня появились первые всходы, – робко предложила Рина. – Это недолго.

– Умница ты моя! – подхватила Зея. – Ну конечно же, посмотрим. Правда, Гел?

– Пошли скорее, а то стемнеет, – поддержал Зор.

…Гел долго рассматривал и осторожно трогал пальцем крохотный зелено-голубой росток.

– А ведь ница… – прошептал он благоговейно. – Даже не верится. Рина, да ты чародейка!

– Неужто ница? – ахнула Айма.

– Да, самая настоящая, как на Феме, – скромно, но с достоинством подтвердила Рина.

– Всходы есть, а будет ли урожай? – усомнился Зор. – Приживется ли она здесь?

– А почему бы и нет? – тряхнула головой Рина. – Здесь есть все необходимое…

– И забота чародейки Рины! – вставила Айма.

…Излучатели склонились к игле направляющей башни. Под их изломами черными зрачками темнели генерирующие диски. Пэй нажал клавишу пуска и отошел. Диски медленно повернулись и застыли. Вокруг острия иглы завихрилось призрачное облачко. В его глубине замерцало, засветилось радужное пятно. Потом оно потемнело и закруглилось в яркий голубой шар, стремительно и бесшумно, крутящийся на острие. Набирая обороты, шар сплющиваясь, загибался кверху и превратился наконец в сияющую полусферу. Середина ее засветилась яростным режущим светом и с пронзительным воем полыхнула в темное небо тонкой иглой ослепительного луча. Его отблеск озарил равнину до самого горизонта. В воздух поднялись всполошенные птичьи стаи, их тревожный крик слился с надрывным воем луча, и Айме почудилось, будто вся планета в нетерпении в тоске призывает летящих в таосе…

Редкие белые облака застыли неподвижно. В воздухе повис сладковато-терпкий запах цветов. Густо и дружно гудели насекомые, а птичий пересвист утих. Даль затянуло маревом. Под ногами шуршала голубая трава.

– Жарко, – сказал Ган, вытирая пот с лица. – Здорово жарко, прямо как дома. Так что ты хотел сказать? Говори, а то назад пора. У меня пропасть дел.

– Погоди немного, дай собраться с мыслями, – рассеянно ответил Зор.

Близкими и родными ему казались теперь мирные пейзажи Тихой планеты и нежность Зеи. Эта нежность находила все больший отклик в его изломанной душе. «Один, один, всю жизнь одиночество. До каких же пор? Фема почти призрак, а Тихая планета – ласковая реальность».

Завтра начало разгрузки «Элона» и на принятие решения оставался один-единственный день. Время истекало, а Зор все не решался приступить к щекотливому разговору. Ган, сделав ладонь козырьком, глянул на небо и озабоченно сказал:

– Я думал, полдень, а уже больше. Пора за дело. Пошли быстрей! – Он ускорил шаг.

Зор отчетливо понял, что пытаться склонить Гана угнать звездолет бесполезная затея, и тут у него мелькнула спасительная мысль.

– Как твои дела с номом? – осведомился он, думая совсем о другом.

– Ты знаешь, я долго думал. Прикидывал… – начал Ган нерешительно.

– И что же ты придумал? – прервал Зор.

– Протянуть руку примирения, – сказал Ган.

– Протянуть руку? Вот как? – улыбнулся Зор.

– Да, и знаешь почему? – заторопился Ган. – Когда я вывихнул ему кисть из-за глупой амбиции, он же ничего не сказал. Простил, и все. А ведь тут другое дело. Я виноват… Да что говорить, сам знаешь. С меня голову надо бы снять за Гею. Если он пожмет мне руку, я перестану думать обо всем этом. Не о Гее, конечно, – поспешно добавил он.

– Правильно, – рассеянно кивнул Зор. – Между прочим, и у меня есть к нему щекотливое дело.

– У тебя? – удивился Ган. – А что такое?

– Да так, пустяки. Тоже старые счеты…

Внизу, в нескольких сотнях шагов от «Элона», длинным овалом раскинулось озеро. Позади, в туманной дымке, мягко синели пологие горы. Голубой ковер долины прорезала светлая лента речки, катившей прозрачные воды к озеру. Жилые купола из легкого дымчатого пластика прижались к склону высокого холма, густо поросшего синим кустарником. Его мелкие, багровые цветы испускали терпкий аромат. Сюда долетало свежее дыхание озера, но не достигали пыльные ветры Южной пустыни. От куполов к озеру спускались прямоугольники полей, голубевших дружными всходами. Небольшая рощица, высаженная из оранжереи звездолета, расправила ветви.

«Элон» интенсивно разгружался. Ленты транспортеров выносили из распахнутых люков нескончаемый поток самых разнообразных предметов. Здесь можно было увидеть все что угодно, начиная от сложных машин и кончая хрупкими мольбертами Рины. Косые предзакатные лучи Антара превратили голубизну долины в предвечернюю синь.

– И куда такая уйма вещей? – ворчал Пэй, орудуя за пультом транспортеров.

– Гел, не хватит ли на сегодня? – тихо сказала Айма, Влажный завиток бронзовых волос прилип к ее высокому лбу. – Устала я… – прижимаясь к нему, прошептала она.

– Устала? Бедная ты моя… – Он ласково обнял ее за талию и осторожным движением легко вскинул на плечо. – Домой! Все домой! – зычно крикнул он. Мимоходом подхватил Рину и, упруго шагая, направился к куполам.

Остальные последовали за ним. Зор плотнее прижал руку Зеи. Гел повернулся, опустил женщин на землю и сказал:

– Друзья, вот здесь я вижу город. – Он обвел долину широким взмахом руки. – Это будет красивый город, как Милста.

– Фантазер, – улыбнулась Айма. – Когда еще это будет?

– Это неважно, был бы город, – откликнулся Зор.

– Эге! Что он так спешит?

Навстречу, сминая траву, мчался вездеход. Ган выскочил из машины еще на ходу и вихрем подлетел к Гелу.

– Гел! – На дальнем подходе три звездолета…

– Аой! Нам идет подмога.

Эпилог

Девушка смущалась и лукавила, а юноша был нежен и настойчив, как юноши всех времен и миров.

– Хорошо, – уступила она. – Я согласна. А где мы встретимся?

– У памятника. Жду тебя в час заката.

– Я приду. – Она убежала.

… На вершине высокого холма вознеслась над городом и озером гигантская скульптура. Могучий великан обнимал тонкую фигуру женщины, протягивая к небу тяжелый шар планеты. В лицах, потемневших от времени, угадывались мужественные черты Гела и нежные – Аймы.

По массивному цилиндру пьедестала косой спиралью вилась надпись:

«ЛЮДИ, БЕРЕГИТЕ ДРУЖБУ!»