Текст книги "Зеленые призраки"

Автор книги: Юрий Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Петухов Юрий
Зеленые призраки

Юрий Дмитриевич Петухов

ЗЕЛЕНЫЕ ПРИЗРАКИ

Иван Федорович Коровин, село Чугунки совхоза "Вперед!":

– Все понял, у нас ушки на макушке, хе-хе. Я тогда с самого начала начну, лады? А было так, гражданин... что? Прощения просим, товарищ следователь! О чем это я? Ах да, меня вообще-то все Курымом кличут, так повелось, а с чего – и сам запамятовал, прилепили кликуху, не отвяжешься, у нас ежели удостоют, так надолго... Лады, понял, теперь – коротко, ясно! Вы слушайте только. И каким чертом к нам этого городского принесло? Ведь с него все пошло, а? Тоисть как это ни при чем? Ведь до него же тишь да гладь да всеобщая благодать, у нас ведь куры и те вполголоса квохчут – потому как с пониманием, вот. Не-е, при чем! Это он вам отписал, кому же больше! Все, кончаю, у вас времечко казенное, мы это понимаем, лады. Теперича только по существу. Я вам дело раскручу, вы только слушайте. Значит так... а ще, интересно мне, Гришка-председатель? Вы бы с ним для начала потолковали, а? Как это ищете?! Он что – булавка, что ли? Не-е, так дела не делаются, да так можно... ну я не знаю! Что? Лады, все ясно вопросы вы задаете, а я, значит, отвечать буду, как и договорились, вы только слушайте, мы их всех враз! С чего начнем? Да я и не волнуюсь, это манер у меня такой, склад, как говорится, характера. Что? Нет! Ни-когда! Только самую малость, потреблять – потребляй, но культурно – вот наш девиз и лозунг боевой! Что? Ошибочный? Не знаю, вам, конечно, виднее. Продолжим? Ну, поехали! Комплекс этот еще годов как пять, а то и поболе, все отгрохать собирались. Нужнейшее дело, это вы мне поверьте, нужное и полезное! Только я к нему, как руль от вашего "Москвича" к моей кобыле Фроське. Я помню, по... А ежели кто говорит, что я этих зеленых тварей видал, так все врут! К нам зеленые и в гражданскую не забредали! От нас, как еще граф Толстой писывал, хоть три года в какую сторону скачи, а ни хрена нидокудова не доскачешь! Во-о! Я вот когда в городе лежал, на поправке, тоисть, вот там – скока хошь! Тама в одной нашей палате тока их штук шесть по стенам прыгало, а то и двенадцать. И все как ни на есть – зеленые! Тут врать не буду, чего есть, того скрывать не стану. Но это в городе, а у нас тихо. Вы Гришку ловите! Ежели у кого и был уговор с зелеными, так это у него гада! О чем это я? Вот только обидно – за что Курымом прозвали, а? Ну за что?! Я не знаю, вы не знаете, а кто знать обязан?! Во-о – вопрос, вопросите! И не в этом дело, а только люди они зря не скажут, А вы слушайте дальше... Тоисть как это? Да я в один миг, вы только записывайте. Все как на духу, я тут с рождения самого, безвылазно, старожил я тут, кто лучше меня... До следующего разу? Ну, как знаете, вам оно, конечно, виднее, только... Все, молчу. Ну так, значит, я пошел? Пошел, стало быть? Ну, прощевайте тогда, гражданин следователь, хе-хе, извиняюсь тоисть, товарищ начальник, пока, значит!

Жена Курыма, Мария Тимофеевна, там же:

– Вы ему делов-то не шейте! Сторонний он тута человек. Третью неделю не просыхает, но смирный, аккуратный. Вы свово председателя ловите, нечего безвинных тягать. Мой Иван федорыч в бригадирах тогда не ходил, его за пьянку-то с должности разов шесть сшибали. А что пьет – сами разберемся, накажем и вкатим куда следоват! А вас не касаемо, не пугайте! Тоже мне, благодетели. Оставьте-ка его в покое подобру-поздорову, нето не погляжу, что из города начальство – и на вас управа найдется! Думаете, коль деревня – так не ухо, не рыло?! Ошибаетесь очень, гражданин следователь... Чего? Как сказала, так и повторю – граж-да-нин! Не трожьте Ивана! Как это – и не собираетесь? А чего волынку развели? Молчите?! Вам козел отпущения нужон, стрелошник?! Считайте, что на этот раз мимо проскочили. Чего? И пойду! Пойду, тока и повыше вас начальствие сыщется. Чего? Доброго здравьичка, гражданин... Чего? И вам того же желаю! А то больно дерганные все... ага, покедова!

Из рапорта:

"...К дознанию приступил. Опрос первой группы свидетелей к прояснению дела не привел. Считаю необходимым срочное задержание бывшего директора совхоза "Вперёд!" для выяснения обстоятельств... Прошу разрешения задержаться в с. Чугунки еще на два дня. Старший следователь С.Т. Серегин".

Семен Никифорович Грибов, инженер, Москва:

– Я вас внимательно слушаю... Ах вы меня, понял. Кирилл Сергеевич мой друг, один из самых, можно сказать, близких, со студенческой скамьи мы с ним... Ему? О чем? Не понял, ах об этих самых Чугунках? Ну как же, говорил. Да вы знаете, так, между делом, в шутку. Сидели мы... что? Понятно. Он замначальника управления. Да, в министерстве, чем-то там по сельскому хозяйству заправляет, я как-то и не пытался вникать, сами понимаете, в дружеском кругу тем хватает. Да и про тот случай я ему как про курьез рассказал... Да что вы говорите? И большое хищение? Да-а, кто бы мог подумать! А ведь представлялось – так себе, пустяки, шуточки. Это надо же! Как оказался? Да отдыхали мы там с женой – с финансами в этом году не рассчитали, да и стенку новую купили, вот потому и решили: подешевле чтобы – к родственникам в деревню... Что? Нет, родственники ее... А вы, надеюсь, на работу сообщать не будете? Ах вот что! Нет, мне по роду службы верить в такие вещи не положено. Там разберутся, вы понимаете? Нет?! Да ну что вы! Какая банда! Какая мафия! Да разве будет преступная группа маскироваться под этих... Хотя, чего только не бывает на белом свете, ведь им перебросить к себе на другой конец Галактики какой-то там... да им же раз плюнуть! Впрочем, в таких вещах нам, мелким сошкам, разбираться не положено. Вот поступит указание сверху, с визами, со сроками, чтоб по плану все – тогда составим соответствующую документацию и приступим. К чему? А к чему скажут, к тому и приступим! Но если не для протокола – скажу: слаб человечишка еще, слаб и ничтожен, и коли там кто-то есть, не дай Бог, конечно, то лучше нам всем молчком, тихохонько, будто не видим ничего и не слышим, авось и пронесет! Ведь если б они нас за горло хотели бы, так мы и не пикнули, так-то! Не верю? А кто говорит, что верю?! Ни в коем случае! Вот будет указание, тогда поверим!

Снова Коровин, он же Курым:

– Вы на супругу мою не обижайтесь – с норовом баба. Да чего с нее взять – они щас все такие. Не обижаетесь? Вот и ладненько! А я, прям-таки, изволновался весь, ведь ежели не остановишь, она такого наплетет-накрутит! И сама после совестится, да-а. Сладу нет! Вы бы ее, того, суток на пятнадцать, а? Чтоб общественность продыхнула малость. Что? Не-е, я человек серьезный. Щас все по порядку, только один вопросик. Можно? А вот почему, товарищ следователь, эти ... ну те, кто ... скажем, в районе, ну вы понимаете, – ведь не может быть, чтоб не знали, кто за что отвечает? Ах, в другом месте. Стало быть, по заслугам все? Это хорошо. А нас, стало быть, просто так, мол, для сведения чтоб? Лады. Только какие мы очевидцы? Не понимаю! Да вы не сомневайтесь, я нынче в форме – все как есть выложу. Значит, приехал к нам, тоисть не к нам, а к Фоминым, соседям нашим, из городу Семен этот, с бабой своей. С виду человек как человек – руки-ноги на месте, немолодой – лысина с полстола вашего, здоровый... И на тебе – день проходит, другой, третий – а он сухой, трезвый тоисть, так, что абсолютно! В отпуску, это я разобрало: нет, думаю, я тебя, доцент, насквозь вижу – хочется тяпнуть, ой как хочется, да, видать, жена. Только, думаю, мы это дело обойдем – на то у человека и голова. Издалека стал подъезжать: то поздоровкаюсь лишний раз, то спрошу у Фоминых чего для козяиства, а сам – то да се. Короче, столковались мы с Семеном этим, доцентом или инженером – не разбираюсь я, и пару раз даже в чайной по красненькому вдарили. Он мне про город, я ему, стало быть. про деревню. про совхоз наш. Все очень ладненько. Ну и предложил я ему: поехали, дескать, комплекс наш поглядишь?! Вамто я скажу – для отводу глаз все это было, да просто душа на простор рвалась, подальше от жен этих! И для его бабы причина: мол, хочет, городской человек, инженер все ж таки, с комплексом животноводческим ознакомиться, знаете, с этаким комплексом-гигантом, как по телевизору говорят, промышленным центром животноводства. Что? Знали, как же не знать, не первый год в селе-то. Но ведь я говорю, зацепочка нужна была. И кто думал, что этот Семен настырный такой... Да я ж разве и сам-то верил, разве ж брал в понимание, что эти, которые на комплексе безобразить начнут?! Ведь у нас как? У нас везде и завсегда порядок, и чтоб ни-ни! Ты хошь зеленый, хошь лиловый в яблоках, а коли нажрался... пардон, стало быть, коли перебрал малость, так иди себе по струнке и никого не трожь! У нас народец-то смиренный, тихий, но ежели заведешь, так... Что? Да никто ему не говорил ни хрена! Ведь дело такое, что не поверит никто, тут самому надо видеть, своими гляделками-то! Чего-о?! А и то, правда, правда ваша, гражданин... я вот о ту пору промеж его так и прошел! А ведь я ему говорю: "Стой, гад, стрелять буду!" Тока ведь мне стрелять-то не из чего! Ну а как пошел, так насквозь и прошел. Оглядываюсь – а его и нету! Улетел уже! А откуда я знаю – куда?! Раз с Луны, значит, на Луну и улетел! Чего?! Так тож не зеленый был! То был бледный как поганка лесная! Но натуральный! Тут врать не стану – как в натуре, похож! Я такого лет аж десять еще назад на картинке в какой-то книжке видал. Так что – он! Вот я и подумал: а не Григорий ли это замаскированный, председатель, тоисть?' Я б его на вилы взял, дак вил-то у меня нету. Можно было бутылем садануть по кумполу... Но ведь жалко же, гражданин... ой, прошу прощеныща, товарищ вы наш дорогой, жалко бутылем-то, у меня там еще на донышке чуток плескался. Но вы это дело бросьте, не путайтесь! Тут не с наганом и протоколом надо, а с крестным знамением да святой водой, говорят еще – осиновый кол помогает... Чего это вы пишете-то?! Не надо! Вы лучше про Семена пишите да про Гришку-председателя! А про эти шуры-муры не надо! Мне хоть кто, хоть ты шайка-лейка, хоть гангстеры с Америки, хоть с Луны делегация, нам мешаться не след! Ведь кого резать станут да утюгами жечь? Кого, я спрашиваю?! То-то, у кого язык длинный! А мы передовики, нам болтать лишнего не положено! Наше дело механизацию труда подымать и гнаться за кем укажут по части надоев! Так-то! А с Семеном этим, лысым, мы и поехали. Но не сразу!

Грибов, там же, в Москве:

– Если бы не сосед мой заводной, так и не видать бы этого безобразия. Вот чудной мужик попался! Мне б на бережочке с удочкой посиживать, а он заладил свое, как пластинка заевшая: мол, поехали, комплекс, комплекс, комплекс, современное производство... И все говорил, дескать, одного жаль – ехать далековато, глядишь, целый день уйдет. Ну и допек наконец. И откуда у меня интерес какой-то появился, я ведь от сельского хозяйства, чего скрывать, далек очень, но так получилось... Договорились, собрались, а на следующее утро, спозаранку, сосед мой на мотоцикле подкатил. Жена с собой провизии собрала, проводила. Поехали. Только ехать нам долго не пришлось – сразу же за околицей у стожков останавливает он мотоцикл и говорит: мол, перед дальней дорогой перекусить не помешает. А сам достает из ватника бутыль с самогоном. Я не слишком пространно? Нет? Ну так вот...

Виталий Кузьмич Сенной, зоотехник Чугунки:

– Извините, все дело в том, что накануне Курым, то есть Коровин, бригадир бывший, в очередном мероприятии не участвовал. Каком? Знаете, у нас так повелось, что после сева или еще какой ударной работы премию дают. Жены, конечно, денег этих и в глаза не видят, не в том суть, традиция, знаете ли, даже саму премию не иначе как "на пропой" называют. Я, когда сюда попал, тоже удивлялся. Потом привык. Ну, а как премия, так сразу после работы, хм-м-мэ, – мероприятие. Вот и в этот раз... или не надо об этом? Надо? Ну тогда я дальше, а то вроде бестолковщина какая-то получается. Да чего там, если б не было мероприрятия в предыдущий вечер, я б ни за что не попал в компанию с Коровиным. Но уж так получилось, что утром я оказался в том самом стожке, где они первый привал устроили, ну и понеслось...

Мария Коровина, там же:

– Вы уж зла не держите на меня, товарищ начальник, я от сердца, не просто так. Только зачем мешать мово Иван Федорыча со всей этой компанией хулиганской! Он даже если примет чуток и поболе, так смирнее ягненка, только песни поет, да и то вполголоса, чтоб не потревожить кого. Что? Знаю, знаю надоела вам со своей болтовней бабской. Только и те, другие, не лучше. Вот вы послушайте да запишите, как они тут работают. Намедни, как раз до поездки Ивана на комплекс, пропойные деньги, что за ударный труд дают, наши мужики по ветру пускали. У кого хотите спросите! С полудня в дымину все как один, а к вечеру, как стемнело, значит, понесла их нелегкая на кладбище – так там такой мордобой устроили, что, прости господи, перед усопшими стыдно! Мой Иван их разнимать бегал, а сам ни-ни: ни стопочки, ни глоточка! Так ему самому накостыляли! Особливо зоотэхник наш, Кузьмич, уж не знаю, за что отчеством кличут – шалопуту едва под тридцать, а и он туда же – ни одной премии не пропустит. А с налитых глаз больно свиреп бывает, под руку не попадайся! Да и вообще, дурной он, вот что я скажу, дурной. Только не в этом дело. Иван-то прибежал, с фингалиной, правда, под глазом, но тверезый, молодцом. А вот сейчас разобъясню – к чему это развела так длинно. Вы сами только прикиньте – каких ему, Ивану, трудов стоило в празднике себе отказать? А он смог, пересилил себя. А все потому как совесть у него. Ежели б не он, так и по сей день никто б ни сном, ни чохом не ведал о комплексе этом. Ведь Иван-то не зря повез туда инженерика московского, не зря! А потому как не мог он терпеть безобразия в совхозе родном! Вы это у себя в блокнотике-то отметьте. Ежели б не он!.. Что? Да на моем веку восемь председателев, или,как их там, директоров этих, сменилось. Неспроста все! Как машину-то себе наживут, да мебеля, да одежды ворох, да еще кой-чего – так и поминай как звали, тю-тю! Чего? Это я к тому, что город-то далеко, а они тута, поди-ка, попробуй, спроси с них! Такого смельчака поискать придеться. А вот Иван мой нашелся, первый, поборол себя, преодолел, одно слово – подвижник! Он их всех на чистую воду, вы не смотрите, что смиренный такой. Чего? Ага, все, как ни на есть, правда святая. А вот скажите, товарищ следователь, ему этот поступок-то благородный зачтется, а? Чего? Ну, потом так потом... А мужики те после побоища кладбищенского всюю-то ночь по деревне плясали да песни горлопанили, мирились, значит. Только под утро и смолкнули, родимые, чтоб им околеть. А вы слушайте, я уж кончу сейчас. Понятно. Вы уж расстарайтесь – хоть одного, хоть Гришку-председателя словите, доколь же можно. Ладно? Чего? Пошла, пошла я. Еще раз прощеньица просим, будьте здоровеньки, товарищ начальник, до доброго свиданьица, а ежели я вам... так завсегда!

Снова Грибов:

– И тут из стога самое натуральное пугало вылезает: глаз не видно, на голове такой же стог, только поменьше, руки-ноги трясутся. Коровин даже позеленел весь, стакан в руке ходуном ходит, по лбу пот катит. Но быстро опомнился и говорит: мол, думал, до горячки допился! Это он под нос себе, а потом уже мне: "Так то ж зоотэхник наш, Кузьмич!" А Кузьмич этот, парень еще совсем, отряхивается, мычит, руками ворот рвет, а сам с бутыли глаз не сводит... Что? Да нет, он, по-моему, к делу отношения не имеет, это я так вспомнил, для связки, знаете ли, память – собьешься когда, путать начинаешь, а тут серьезный факт, хочется, чтоб все объективно было. Можно? Тут, конечно, и я слабину дал, поддался уговорам – выпили мы ту бутыль, для зачину, как Коровин приговаривал. Здесь и Кузьмич на человека стал похож, заговорил членораздельно. А я им про комплекс: дескать, поехали, раз собрались! Вот и поехали – Кузьмич в коляске, как ослабленный, ну а я на багажнике. Только до комплекса оказалось еще ох как далеко!

Районная газета "Заря":

"... нет ничего удивительного, что неопознанные летающие объекты посетили наконец-то после долгого пребывания в местах экзотических и удаленных, и наш район. Ведь как известно, район находится по основным показателям на одном из первых мест в области... Не ускользнули пришельцы и от пытливого взгляда юных натуралистов восемнадцатой младшей школы. Мы приводим отрывок из беседы нашего корреспондента с одним из очевидцев-юннатов:

– Вова, так кто же все-таки это был? Припомни хорошенечко, и знай, от твоих слов судьба всего человечества зависит. Ну?!

– Это были они.

– Точно они?

~ Точно!

У нас нет основания сомневаться в правдивости показаний пионера, отличника, общественника. И это лишь одно из множества свидетельств. Да, мы можем сказать прямо – свершилось! Человечество тысячелетиями ждало этой встречи! Распахнем же свои гостеприимные объятия пришельцам из глубин Вселенной и явим им наше традиционное и хлебосольное радушие! И если в Филадельфии и на Багамах для посланцев доброй воли из иных миров не нашлось места, то наш район, получивший в позапрошлом году переходящее знамя, не ударит в грязь лицом и протянет руку дружбы братьям по разуму! Ознаменуем же долгожданную встречу ударным трудом на полях, в цехах и лабораториях, соберем небывалый урожай и установим невиданные рекорды! Труженики Земли – Путникам Вселенной!"

Курым:

– Я их еще тогда разглядел! Чего?! Да точняк, вот как вас видал! Стоит один и меня пальцем манит. А палец – как хобот у слона, тока поменьше малость. Буркалы навыкате, сам дрожит, переливается, трясется... Я Семену в бок кулаком, дескать, гляди, вот они, объявляются, а на ухо: давай, говорю, окружать! Будем, говорю, брать живьем! А зоотэхник наш, Кузьмич, тоисть, его за рукав тянет и мычит, дескать, тоже вижу! Я это так понимаю! Ну он-то ладно, он еще со вчерашнего окоселый, а после бутыля и вовсе поплыл. Но я ж тверезый, как стекло! Я ему по кумполу, Кузьмичу, тоисть, и в коляску! А сам каменюку поднял, да как в его брошу, в зеленого! Не поверите, гражданин... И камень насквозь прошел! Это ж неспроста! Это ж не бывает так, чтоб случайно?! И я тодысь прошел, и камень пролетел! И все мне стало ясно как белым днем – есть, думаю, ты, падла! есть, существуешь! Ведь совпадений же не могет быть, так?! Ну и я на него с кулаками, с матом, с ором! И что ты думаешь, подтвердилось! Живой! Настоящий! Я на него, а он от меня в две стороны! Прям разорвался на две полы, да как сиганет – и туда, и сюда! Я Семену кричу: "Лови! Держи! Хватай!" А он стоит олухом, даром, что городской! Так и упустил. Ну ладно, я долгото не печалюсь. Покряхтел, покряхтел, сам за руль – и тока пыль столбом! А этот, Сема-то, еще ехать со мной боялся! Я его спрашиваю: "Ты чего?!" А он жмется, косится. Ну я и скумекал – не меня ты боишься, а этих, трясущихся, меня чего бояться-то?! Во как бывает! Значит, видал! А ведь молчит, рта раскрыть боится! Да кончай ты уже писать, загубить, что ль, всюю семью мою удумал?! Чего-о?! Да ладно уж, пиши – теперь беды не миновать! Я те точно скажу, нашенские-то мужики почитай все их видали, а они народ матерый, дошлый, они врать не станут, это тебе не городские!

Зоотехник Кузьмич:

– Не хотел говорить, но от себя, видно, не уйдешь. Я вам все как есть расскажу, но убедительно прошу – ни имен, ни фамилий, ни прозвищ не надо, узнают – мне не жить! Что? Нет, не преувеличиваю! Все крайне серьезно. За мной уже давно следят... А-а, была не была! Мы бутыль-то Курымову тогда распили. Ну и у меня в мозгах просветлело сразу. Они думали, я отрубался, увял! Нет уж! Я только в себя и пришел тогда. Но вида не подаю! И вот,.. вы слушайте, только я последний-то слоток проглотил, как гляжу, вылезает из-за мотоциклега – зеленый, трясущийся, а сам по земле стелется, переливается, вот-вот подберется. Не-ет, шалишь! Я глазато прикрыл, дескать, ничего не вижу, ничего не понимаю! А сам в щелку глажу. А они с Курымом шепчутся, и с городским этим, облезлым. Пошептались, пошептались, сговорились, видать! Что? Да нет, вы слушайте, все так и было, с места не сойти! Тут Курым с облезлым и побежали в тарелку... Как? Была, конечно, была! Я ее как ваш стол видел, вот, рядом! Только зачем, думаю, им тарелка, чего они на ней воровать собираются? Что?! А для чего ж еще?! Тут всякий, у кого чего есть, на том и тащит-тянет! И эти не дурнее! Только они влезли, тарелка-то и растворилась... Я думаю, на комплекс, куда еще! А зеленый меня кулаком по голове – как даст. И в коляску! Тут еще один подскакивает, и сверху. А первый-то – за руль, и газу! Что мне делать – дежу, притворяюсь упившимся, а сам как вчера родился, только в башке пусто и гудкт. Тут мы и взлетели...

Следователь Серегин, по телефону из главной усадьбы совхоза "Вперед":

– Сидоров? Не слышу! Чего?! И тебе привет. Ну чего там? Ни хрена?! А у меня карусель сплошная, я уже осатанел от всех этих Курымов и Кузьмичей, не иначе как в психушку мечу! А по делу – ноль! Не-ет, тут пускай особая комиссия узелки распутывает, тут, похоже, не по нашему ведомству... Чего?! Не слышу! Григорий где?! Не сбегал?! Да ведь розыск объявлен! Да что ты говоришь! На Енисее?! Прорабом?! А зеленые где?! Тьфу ты, заболтался! Да откуда тебе знать! Не-ет, старина, тут дела поважнее, это тебе не за карманниками бегать, тут мы на такие сферы выходим, что аж дух захватывает! Это, брат, уже не международная мафия, а межпла... Ладно, я тебе потом расскажу, если, конечно, цел буду! Меня тут местные мужички каждый вечер с собой берут... Куда?! В засаду! А ты думал! И я по-перву ни черта не видал! А со второй недели... Чего говоришь? Да я про эти мелочи и думать забыл! То же мне, хищение! Да где у нас хищений нету! Тут целый комплекс... Ну ладно, не веришь – не надо! Мне в засаду пора! Мужики ждут! Им одним не осилить, то есть, это, не уследить! Ну давай!

Дед Гараська, хуторок за Чугунками:

– А ты слухай и не встревай, куда нипопадя! Мене с того году девятый десяток пойдет, я, паря, и не таких видывал. А не хошь – вот те бог, вот порог, усек? Я завсегда тута живу, а все про всех знаю. Не чиплялся бы ты к людям-то без нужды! Чего? Да я и не обижаюсь. Ну вот скажи – и чем это оне тебе досадили? Ты, паря, погляди-кось лучше, какой Гришка-директор себе домину отгрохал. А-а?! Так у его шабашники из городу полгода пупы драли. А ты – Курым, Кузьмич! Чего?! Это он для тебе, паря, Коровин, а для мене – Курым, вот и разговор весь. Не хошь – не слухай! Ранехонько за компликс ентот взялися-то, поперву за человека бы надоть. Вот тако тебе мое слово. А ты смекай! У нас присказка така есть: по ленивой сохе урожаю не будет! Чегось? Щас поймешь! Это када день светлый по тринадцать часов, дык то ленивая соха – сей не сей, хоть в самыя передовики заделайся, а урожаю-то, хлебушка не дождешьси. А када денечек за четырнадцать часиков перевалит, дык то – резвая соха, можно и за дело браться. Не понял – к чему? А к тому. паря, кумекать надоть – всему свой черед. Ты вить небось думашь – старый пень, плетет что ни попадя, да? А я те скажу – не с компликсов начинать-то надо, а с тех, паря, кому их делать поведено. Сам понимать, я не про работяг, те сварганят... Слухай, слухай! Чего-чего? Как это не знали?! Все знали, одним миром живем, паря, это не у тебя в городе. А Курым, Кузьмич и ентот городской щуплый в самый раз в тот день ко мне и подкатили. Мечи, говорят, дед Гараська, карасей с печи на стол! Ну я, понятно дело, гостю рад – старуху в погреб за самогоном. Ты не гляди, что я сморчком таким, я ежели чего – наравне с молодыми замогу! Вот и уговорили мы за беседушкой четверть...

Центральная газета "Вечерняя правда":

"С каждым днем, с каждым часом поступает все больше и больше абсолютно достоверных сообщений из Совхозовпередовского района. Неужели грядет разгадка тайны века? Неужели мы на пороге контакта с инопланетным Разумом? Да, похоже, это именно так! Сотни очевидцев, их зарисовки, рассказы, фотографии неопознанных объектов, обгорелые пятна на месте посадок, десятки неопровержимых улик... Даже если все они окажутся не совсем объективными, то исчезновение гигантского суперкомплекса, существование которого реально подтверждено во всех документах и отчетах, этого первенца индустриального отечественного животноводства. не объяснимо! Наша цивилизация пока еще не создала достаточно надежных средств, которые могли бы переместить многомиллионное гигантское сооружение, не оставив практически и следа на месте его пребывания! Тут и скептикам пора призадуматься. Только исчезновения океанских лайнеров и эскадрилий самолетов в районе Бермудского треугольника может сравниться по масштабности с похищением пришельцами супергиганта отечсственного животноводства... в район высадки инопланетян начинаются массовые паломничества советских и зарубежных туристов. Есть над чем задуматься служителям нашего ненавязчивого сервиса. Впрочем, они уже опоздали, одна из ведущих мадлайзийских фирм предложила продать ей весь район с окрестностями – в местных советах идут бурные дебаты, сторонники прогрессивного сотрудничества и международного разделения труда, судя по всему, одерживают верх! Мы рады приветствовать мадлайзийских друзей на нашей щедрой земле! Наш соотечественник из-за океана, известный скульптор Арнольд Малознакомый, предлагает бесплатный проект для установления в месте высадки пришельцев за счет совхоза "Вперед!" полуторакилометровой памятной стеллы. Посельчане с радостью и благодарностью примут этот щедрый подарок! Мы все низко кланяемся нашему прославленному земляку! Да, давно пора вливаться в международное сотрудничество и выходить на межпланетный уровень..."

Зоотехник Кузьмич:

– ... а спланировали мы прямиком на полянку, там еще хуторок такой, и дед Гараська живет, то ли партизан бывший, то ли петлюровец какой, никто не помнит, короче, в гражданскую сабелькой помахал вволю, народцу покрушил – и не счесть, крутой стариканище! Хотите верьте, хотите нет, а я сразу приметил – дело неладное! Недаром про деда Гараську говаривали, что с нечистой силой водится! Народ, он врать не будет! Чего?! Короче, спланировали мы у самых ворот, стоим... А я опять глаз приоткрыл – мать честная, призраки эти зеленые-то уже обратно перекинулись, заместо их на мотоциклете Курым и городской облезлый сидят! Я если раньше и сомневался в чем, думал, мерещится, или сам чего понапутал, так теперь усек – все точно! сговор у них, одна банда! Судите сами все честные мужики где были до того, а? Не знает?! На кладбище, в засаде! Все. в ком совесть еше жива была, пропойные деньги со,ились сообща пропивать! А эти?! То-то и оно! Пишите, пишите... Чего это у вас рука так трясется? Может, по "утку? У меня всегда с собою... Ну вот, дело житейское, теперь-то полегчало, а? Да мы теперь с вами как комиссар Мегрэ со своим любимым помощничком, мы ж все гут пораспутаем, всех на чистую воду! Чего?! А-а, вот и смотрю я по сторонам-то, а кругом пусто и темно, и дверь в Гараськину избу... Я-то еще постоял, постоял, да и зашел... А там! Не поверишь, Сергей Тимофеич, ни за что не поверишь, Серега! Давай еще по чутку, а? Ну давай! Твое здоровье! И-эх, зараза! Как водичка льется, никакого вкуса, я так думаю, разбавляют, а, Серенька?! Чего?! Ну лады, по порядку... Захожу, а там темень несусветная и лучина горит! Стол темный, низкий, выскобленный. А образов-то в углу и нету! Я сразу и смекнул, что к чему. Поворачиваюсь, а за столом сидит дед Гараська, как есть, в скафандре и шлеме на башке. А рядом, рядком-то, двое зеленых один другого страшнее. Тот, что слева, в фуфайке, по-вашему, в телогрейке, а справа который – облезлый какой-то и в очках. Но зеленые! Глазища – во! Носяры – во! На лапах по семь пальцев... а может, и по восемь. Сидят, значит, выпивают, и на меня буркалы пялют! А у меня – пот по спине, стою – ни жив, ни мертв! Тут мне Гараська и говорит, эдак глухо, из-под шлема, коль оклемался, Кузьмич, так садись с нами! А сам крышечку сверху, что на шлеме-то отвернул, взял двумя руками четверть целую, да и вылил себе в шлем. И рот разинул, сосет, значит! Я гляжу – точно! уровень-то самогона в шлеме этом прозрачном все падает да падает, пока до самого донышка не дошло, пока все, значит, не вылакал! Ну, вот ты и выдал себя с головой, думаю, нашенские разве так пьют?! Никогда! Точно, пришелец! Деда Гараську убил, труп в погребе сховал, а сам со своими злыднями за столом сидит! А он будто мысли мои прочитал и говорит под нос: "Кузьмича – в подпол! Пущай охолонется малость!" Во как! Ну тут-то я и вырубился! И ничего на пользу страны и государства от злоумышленных рож так и не выведал... Ну чего, вздрогнули, что ль! А-ах! Хорошо пошла!

Грибов, в Москве:

– А я выступаю за международные связи! Целиком и полностью приветствую, разделяю во всем... В чем? А в чем надо, в том и разделяю! Мы завсегда, как выражался мой сельский друг Курым, одобрям! Сам? Самто?! Нет, не видал! Но местные видали. Они в ту ночь, когда кладбищенское побоище было, чуть не уловили двоих зеленых – промеж могил мотались. Что? А где ж им еще прятаться, они выбирают самые безлюдные места! Да вы не беспокойтесь, там сейчас тихо. Я ведь когда отбывал, как раз и приезжала делегация с сопредседателем Нижней Мадлайзии, запамятовал, как звали-то его, ну да неважно, вы должны знать. Так вот, они совместно и план приняли к исполнению – чтобы в народе беспокойства не было, кладбище то к майским праздникам заасфальтировать и сверху клуб-дискотеку для сельской молодежи, для культурного времяпровождения! Мы с Курымом – одобрям! И народ вышел с лозунгами в поддержку, делегацию хлебом-солью встретил и проводил, пирогов им в дорогу напекли. Было недовольство поначалу, было, чего скрывать... у них нравы свои, к нашим нецивилизованным местам непригодные пока, до развития, то есть, нашего. Они в план-то застройки рядом с клубом-дискотекой публичный дом вписали. Ну и деревенские бабы, особенно старухи, манифестацию устроили, а Курымова жена так и голодовку даже на крыльце дирекции совхоза! Но как им партнеры по совладению землями и угодьями рассказали, что в бордель-то будут пускать только за валюту, туриста привозного, так они тут же и поуспокоились все, разошлись – и впрямь, ну откуда у их мужиков доллары и франки?! Сотрудничество и разделение труда – большое дело! Это их изнеженные туристы пускай в борделях разлагаются, а наш мужик – он в поле должен, землю подымать! Не-ет, туристы, конечно, не из-за баб приезжают, им пришельцев подавай, экзотику! А бабы на подхвате, в обслуге. Вот от Курыма, то есть, от бывшего бригадира Коровина Ивана Федоровича, письмецо на днях получил. Так он пишет, что предприимчивые мадлайзийцы и мужиков наших неграмотных и неспособных к делу приставили, да! Они сейчас вроде сталкеров, смотрели фильм-то?! Нет?! Они сейчас туристов в зону водят! Да не в ту зону, о какой вы подумали, там у них лагерей и профилакториев нет! В зону высадки! Вот! А зоотехник Кузьмич пропал! Только теперь все это не нашего ума дело! Теперь это надо с ихним представительством в Москве выяснять... Мне? А кто ж мне визу выдаст туда! У меня конвертируемой валюты не имеется!