Текст книги "Сам себе Тарантина (сборник)"

Автор книги: Юрий Дихтяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Чак! – послышался голос Кувалды. – Я двоих положил. Их там с десяток будет. Фермеры какие-то. Что делать?

Кто-то закричал:

– Эй, сюда! Они тут! Судью убили!

Снова раздались выстрелы. Снова звук упавшего тела, ругань и запах пороха.

– Кувалда! Ты где?

– Я через комнату от вас. Меня ранили.

Кто-то побежал по коридору, раздались короткая автоматная очередь и восторженный возглас.

– Готов! – крикнул незнакомый голос. – Где остальные? Эй, вы, выходите!

Чак просунул руку с пистолетом сквозь прутья и выпустил две пули. Кто-то удивлённо вскрикнул, удивлённо сказал «срань» и упал. Лу снова взял бутылку и сделал пару глотков. Теперь уже всё равно. Может, лучше напиться до беспамятства, чтобы не заметить, как умрёшь.

– Кувалда! – позвал Чак, но ему никто не ответил. – Вот видишь, Лу, а ты переживал, что тебя босс казнит. Зря волновался, получается.

– Утешил.

– Ничего, у меня ещё две обоймы. Интересно, как там Боб?

– Есть варианты?

– Есть. «Хаммер»-то бронированный. Может, он прорвался. Так что надежда есть.

Чак снова высунул руку и выстрелил. И снова попал.

– Ничего, я сейчас за гранатами сбегаю, – крикнули в конце коридора.

– Эх, сколько пойла пропадёт, – сказал Чак.

Возня в холле не прекращалась. Кто-то уже громко смеялся, голоса не умолкали.

Минут десять ничего не происходило. Чак и Лу сидели молча, ожидая, когда их забросают гранатами. В коридоре тоже стояла тишина.

– Скучно, – сказал Чак и заорал, что было мочи: – Эй! Мы сдаёмся! Эй, слышите? Пожалуйста, выпустите нас.

Он продолжал кричать, пока не послышались голоса в холле.

Кто-то крикнул:

– Брось пистолет.

Чак высунул руку с пистолетом, сделал два выстрела, один точно удачный, послышалась ругань, кто-то вопил от боли. Чак продолжал нажимать на курок, хотя патронов в обойме уже не было. Пистолет щёлкал и щёлкал вхолостую.

– Вот чёрт, – сказал громко Чак, достаточно громко, чтобы его услышали в холле. – Патроны закончились! – почти прокричал он.

Выщелкнул пустую обойму, вставил новую и наставил пистолет на дверь.

Через секунду в комнату заглянуло улыбающееся, давно не бритое лицо и сразу получило пулю между глаз. Разведчик свалился на тело судьи.

– Кретин, – сказал ему Чак и крикнул: – Давай следующего. У меня хватит патронов на всю вашу деревню.

– Чак, они вряд ли закинут гранату в комнату – побоятся подойти. Как ты думаешь, если она взорвётся в коридоре, может, вырвет эту проклятую решётку? Стена выдержит взрыв?

– Даже не думай, посмотри на эти полки. От взрыва всё разобьётся и загорится. Тут литров пятьсот горючего. Я уже молчу о том, что будет с нами. Контузия обеспечена.

– Что делать будем?

– Ждать последней секунды, и надеяться, что с неба спустится ангел-хранитель и попросит этих плохих парней, чтобы они нас отпустили. Или у этих уродов внезапно случится дизентерия и им будет не до нас. А потом они все сразу умрут. В общем, будем ждать чуда.

Вдруг раздались выстрелы – длинная, непрекращающаяся очередь. Весело зазвенели разбитые стёкла. Всем телом чувствовалось, как пули врезаются в стены. Стреляли из пулемёта. Крупным калибром. Казалось, патроны не закончатся никогда. Полминуты, пока длилась стрельба, растянулись в вечность.

И наступила тишина.

Лу и Чак переглянулись.

– Думаешь, это ангел? – спросил Лу.

– Больше похоже на дизентерию. Может это Боб? Но у нас не было пулемёта. Наверное.

И тут раздался взрыв. Дом содрогнулся, бутылки с полок полетели на пол. Из коридора стремительно ворвалось густое облако пыли. Лу с изумлением смотрел, как по стене расползается трещина. Что-то оглушительно рухнуло в холле, то ли лестница, то ли колонна. В ушах шумело. Лу потряс головой, пытаясь прийти в себя. Пыль стояла столбом, и из холла отсвечивало зарево пожара.

Снова наступила тишина, на этот раз глухая, давящая. Казалось, взрыв убил все звуки вокруг.

И из этого вакуума раздался голос ангела:

– Лу! Ты здесь? Ты живой?

Где-то Лу слышал этот голос, но из-за шума в ушах, он казался далёким эхом.

– Ты кто? – отозвался Лу.

– Лу, чёрт! Ты живой! Где ты?

– Что тебе нужно? Кто ты? – кричал в ответ Лу.

Чак на всякий случай направил пистолет на дверной проём.

– Это я! Пит!

– Какой к чёрту Пит?

– Лу, ты где? Я пришёл за вами! Йо-хо-хо! Лу, я их всех убил! Всех! Йо-хоу! Где ты? Я уже иду.

Только сейчас Лу понял, кто этот ангел. Или дизентерия. Это был Пит. Пит предавший его. Пит без пальца. Пит с дырой в плече. Пит – трус и слабак.

– Пит, мы здесь! – крикнул Лу. – Чак, держи его на мушке, ладно?

Пит, чертыхаясь и кашляя от пыли, пробрался по коридору, переступая через трупы, и заглянул в дверь. Сияющий и счастливый. Плечо перебинтовано прямо поверх рубашки, левая рука тоже обмотана окровавленным бинтом. В руке – гранатомёт. Большой, противотанковый, а не пукалка с гайками и проволокой внутри гранат.

– Ух, ты! Привет, ребята! Лу, я пришёл искупить свою вину.

– Привет, Пит. Ты вовремя. Мы уже читали молитвы.

– Ребята, как же я рад, что вы живы.

– Как ты здесь оказался? – спросил Пит.

– Потом, – прервал его Чак, – Пит, в кабинете судьи ключ от этой решётки. Ты не мог бы…

– Да легко. – Пит схватился за прутья и дёрнул на себя. Улыбнулся довольно. – Сейчас. А ну, поднажмите.

Чак и Лу навалились на решётку. Она подалась, посыпалась штукатурка. Вокруг двери пошла трещина.

– И, взялись ещё раз, – скомандовал Пит, и решётка поползла в коридор вместе с дверной рамой, выворачивая из стены кирпичи.

– Мать вашу! Сколько здесь пойла! – Пит поднял не разбившуюся бутылку виски. Подумав, взял ещё одну с полки. И ещё одну сунул подмышку. – Отлично! Ну, что, пойдём?

Когда они вышли на улицу, Лу чуть не стошнило от увиденного. Вся лестница у входа оказалась завалена трупами, частями тела, залита кровью. Лу повидал на своём веку немало трупов, но чтобы столько в одном месте и в таком виде – впервые.

Колонны у входа рассыпались, остались только цементные пеньки с торчащей арматурой. Балкон над входом угрожающе повис на бок.

Пит вышел на лужайку, оглянулся на ратушу и показал этой батальной панораме средний палец.

– А это видали? – закричал трупам.

Он был явно не в себе, возможно даже крыша уехала совсем, забеспокоился Лу.

Боб лежал возле «Хаммера». Сомневаться в его смерти было бы слишком оптимистично.

Посреди лужайки стоял джип с открытым верхом. На дуге над сиденьями прикреплён станковый пулемёт «Браунинг» со свисающей патронной лентой.

– Это я позаимствовал. Классная тачка, только я долго не мог сообразить, как вставляется лента. Тут не городок, а оружейный музей. В каждом доме целый арсенал.

– Как твоё плечо? – спросил Лу. – Как палец?

– Всё отлично. У шерифа прекрасная аптечка. Полный чемодан наркоты. Я накачался – будь здоров. И раны посыпал каким-то порошком. Сказать, что прошла боль – не сказать ничего. У меня прошло всё! Я никогда ещё не был так здоров. Хочу ещё пострелять. Я одолжил у шерифа пистолет, и пошёл по задним дворам. Заходил в дома и расстреливал всех, кто попадался на глаза. Четырнадцать… нет, сейчас… шестнадцать человек и восемь собак. И каждому говорил, что наркотики – зло. Меня вряд ли кто слышал, конечно, но это не важно. А потом я увидел вот этого красавца. – Пит кивнул в сторону джипа. – Я такие видел только в кино. Хозяин не смел мне возразить. Мёртвым сложно возражать в принципе. – Пит истерично захохотал, затем нахмурился, сделав серьёзное лицо. – Короче, еду и вижу «Хаммер». Толпу людей возле ратуши. Они все толпились на ступеньках, кричали, ну, и вообще вели себя безобразно. И я сразу понял, что к чему. Лу, всю карательную акцию я посвящал искуплению вины. С твоим именем на устах. Ты теперь простил меня? Правда же? Я зарулил на лужайку, остановил джип. Эти придурки, увидев меня, замахали радостно. Кавалерия, типа прибыла. Обознались, наверное. Ну, и я их всех… на свидание с прародителями. Жаль, лента короткая была. Мне так понравилось стрелять. Совсем не те ощущения, что в тире. А для верности стрельнул из базуки. Тут же лежала на сиденье. Всегда мечтал. Правда, меня чуть из машины не выбросило, но это не важно. Это не важно.

Пит открутил пробку с бутылки и сделал несколько глотков. Передал бутылку Лу. Тот тоже глотнул. Он совсем не слушал, что рассказывал Пит. Совсем другие мысли вертелись в голове. Ничего ещё не закончилось. Он всё ещё был потенциальным покойником.

Чак внимательно рассматривал окрестности, но улица была пуста.

– Чак, – сказал Лу, – я мог умереть здесь сто раз.

– И что? – повернулся к нему Валевски.

– Скажи боссу, что я умер. Что меня порезал на куски сумасшедший шериф, что меня застрелили, когда я сбежал из тюрьмы, что меня взорвали в этой долбанной ратуше. Что угодно. Отпусти меня. Я уеду. В Европу, в Китай, в Африку, куда угодно. Клянусь. Я исчезну навсегда. Скажи, что ты не нашёл меня.

– Что за ахинею ты несёшь? Я не нашёл тебя? Тогда, какой я к чёрту Чак Валевски? Если ты умер, то почему я не привёз твою пустую башку? Даже не думай. Если, не дай Бог, ты где-нибудь засветишься, что я скажу боссу? Единственное, что я могу пообещать – попытаться уговорить босса не убивать тебя. Но сам понимаешь…

– Я не понял, – сказал Пит, – что это за тему вы подняли? Лу, объясни мне, кто этот хмырь, и что ему нужно?

– А ты вообще заткнись, – рявкнул Чак.

– Пит, не вмешивайся. Чак, тогда прошу, у меня ещё есть три дня. Дай мне шанс. Я знаю, как всё исправить.

– Всё, Лу. Мы сейчас садимся в машину и едем домой. Прямо сейчас. – Чак наставил на Лу пистолет.

И тут Пит что было силы ударил Чака бутылкой по голове. Но Валевски не упал, даже не схватился за голову. И бутылка не разбилась, как показывают в фильмах. Он просто повернулся и выстрелил Питу в грудь.

– Я сказал – заткнись!

Пит упал на траву, захрипел кровавой пеной, засучил ногами и утих.

– Чак, он же спас нас.

– Пошли все к чёрту! – заорал Чак. – Садись в машину. Ты поведёшь.

Валевсеки сел сзади, не спуская Лу с мушки.

Ключи были на месте, Лу завёл машину и выехал на дорогу. Он мчал, набирая скорость. Ненависть кипела в нём – к Чаку, к боссу, к этим дельцам, для которых бутылка уксуса дороже десятка человеческих жизней, к себе, работающему в этой системе, торгующей смертью и страхом. К себе, получившему по заслугам. Он выжимал из машины все силы. Он уже знал, что сделает. Пошли к чёрту?! Ну-ну!

– Лу, мы, по-моему, заезжали в город с другой стороны. Лу! Нам не сюда! Разворачивайся.

– Всё нормально, я знаю дорогу, – ответил Лу, и продолжал гнать вперёд. Конопля сменилась кукурузой. Потерпи, Чак, немного потерпи, мы уже почти приехали. Где-то здесь ров.

– Предупреждаю, не играй со мной. Немедленно…

Он не успел договорить. Машина резко остановилась. Очень резко. Хлопнула подушка безопасности, расплющив Лу по сидению. Чака бросило вперёд, впечатав в переднюю спинку. Последнее, что он почувствовал – резкую боль в плече и в шее. В глазах поплыли радужные волны, звуки приглушились и исчезли вместе с болью и сознанием. Машина встала на дыбы, перевернулась на крышу, завалилась на бок и свалилась в кювет.

Лу вывалился из кабины. Если бы не бронированный корпус, от такого удара любой другой автомобиль либо сплющился в гармошку, либо рассыпался на части. Дышать было трудно – подушка ударила в грудь, словно молот. Затылком он стукнулся об подголовник, чудом не свернув себе шею от резкого толчка. Лу постоял на четвереньках, кашляя и пытаясь набрать в лёгкие хоть немного воздуха. Встал на ноги, опираясь на открытую дверцу. Заглянул в заднее окно. Чак лежал в неестественной позе и не подавал никаких признаков жизни. Изо рта и носа у него текла кровь.

Валевски что-то говорил о сумке с оружием. Дверь не открывалась, и Лу попытался забраться через багажник. Наконец, получилось. И сумка сразу попалась на глаза. Большая чёрная спортивная сумка, набитая железом. Расстегнув змейку, Лу взял себе два пистолета, сунул за пояс и пошёл обратно в город. Ощущение де жа вю не отпускало до самого озера. Опять кукуруза, опять палящее солнце, опять комки сухой земли и жажда. Но сейчас идти оказалось намного легче. Боль, усталость, пересохшее горло – всё было словно не с ним. Он мёртв, а мертвецу наплевать на неудобства. Мёртвые не потеют.

Дойдя до озера, Лу сполоснул лицо и пошёл дальше.

Де жа вю. Старик сидел в кресле-качалке и курил косяк. Лу наставил пистолет.

– Привет, – сказал старик. – Опять ты?

– Опять. Всего один вопрос – где свалка?

– Зачем тебе свалка? Ты что, перегрелся на солнце? Хочешь затянуться?

– У меня нет времени. Куда вывозят мусор?

– Туда, – неопределённо показал пальцем старик.

– Далеко?

– Нет, на окраине. Отсюда минут сорок пешком. Я слышал, стреляли утром. Ваша работа?

– Наша. – Лу выстрелил.

Самокрутка выпала изо рта старика прямо на брюки. Голова упала на грудь. Кресло продолжало качаться.

– Туда? – переспросил Лу. – Ну и ладно.

Лу пошёл по улице, держа наготове оружие. Но городок словно вымер. А может, и правда вымер? Во всяком случае, население заметно сократилось. Улица оказалась не очень длинной, и он увидел вывеску бара.

Бродяга что-то рассказывал облезлому псу, грозя кривым пальцем.

Женщина выщла из магазина, посмотрела на Лу посоловевшим безразличным взглядом. Выстрелить в неё? Ладно, пусть живёт. Пока пусть живёт. Если бутылка не найдётся, он будет убивать всех, пока его самого не прикончат, как бешеную собаку. Или пока не перебьёт всех. Как карта ляжет. Теперь всё равно. Босс объявит облаву. Подключит полицию и даже Интерпол. Скрыться невозможно.

Лу зашёл в бар. Трупов на полу уже не было, как и лужи крови. Словно никто и не умирал сегодня утром в этой забегаловке.

Кристи за стойкой протирала бокалы. В углу сидел спиной к залу мужчина. Лица не было видно. Лу рассмотрел только стакан молока перед ним.

– Здравствуйте, Кристи, это опять я.

– Что желаете, мистер?

– У вас повышение? Вы уже бармен.

– Да, теперь ищу официантку. Так что вам сделать?

– Кофе и пирог. Только кофе ваш, фирменный.

Кристи улыбнулась и принялась колдовать над туркой.

– Эй, мистер, – крикнул Лу единственному посетителю, – подскажите, где здесь городская свалка?

Мужчина оглянулся.

– Боже, какие люди! – обрадовался Лу. – Мистер адвокат! Чемпион справедливости! Как я вам рад.

Он подсел за столик. Отхлебнул из стакана.

– Скажите, адвокат, почему здесь все пьют молоко?

– В нём растворяют сок белены. Совсем немного, но достаточно, чтобы поймать кайф. Вы на свободе?

– Вашими молитвами. Давайте, убедите меня, почему я не должен вас пристрелить. Примените талант юриста и оратора.

– Я… я… даже… а зачем меня убивать?

– Хреновый вы адвокат, – Лу выстрелил.

Кристи обречённо вздохнула, увидев труп на полу и разливающееся кровавое пятно.

– Я только убрала.

– Простите.

Когда Чак пришёл в себя, сразу вернулась боль. Попытка пошевелить правой рукой вызывала такие приступы, что кружилась голова и глаза закрывала пелена. Но выбираться нужно было.

Он и не в такие переделки попадал. В Конго неделю бродил по джунглям с рваной раной на плече, в которой на второй день стали заводиться черви. Он счищал их ножом и посыпал рану пеплом от сигарет. В Мексике пять дней провёл в пустыне без еды и воды. Когда его нашли, он был похож на высохшую мумию. В Никарагуа с пулей в ноге прятался в горах от партизан.

Так что, эта ситуация – сущий пустяк. Убить Чака не удалось ни людям, ни пулям, ни червям.

Он вылез из машины, прощупал плечо и сразу поставил диагноз – вывих. Это совсем уже дело пустяковое. Собравшись с силами, со всей силы ударил плечом об закрытую дверь. И потерял сознание от боли. Придя через несколько минут в себя, попытался поднять руку. Боль была, но совсем другая и рука более-менее слушалась. Кажется, была сломана ключица, но это уже дело времени. Нужно сначала выбраться отсюда. Чак обошёл машину, нашёл на земле раскрытую сумку с оружием. Достал «УЗИ» и пошёл по дороге.

После аварии прошло не больше часа. Так что, догнать Лу было вполне реально. Чака охватила злость, а злой Чак практически бессмертен. Он уже решил, что никого не повезёт на расправу боссу. Голова уместится в небольшую сумку. И отрезать её Чак будет долго и без наркоза.

Ветер поднимал столбики жёлтой пыли и кружил, унося в кукурузу. Небо на горизонте потемнело, предвещая то ли ливень, то ли бурю. Он шёл и шёл, не замечая времени и расстояния с одной лишь надеждой, что правильно выбрал направление. Если Лу ушёл прочь от города, то это тоже не страшно. В городе он одолжит автомобиль у одного из мертвецов, оставшихся на ступеньках перед ратушей. Зачем им тачка? Чтобы попасть в ад, машина не нужна.

Лу никуда не скроется. Ещё никто не уходил от Чака, разве что, на тот свет.

Когда на горизонте появились силуэты домов, небо полностью затянули тучи. Порывы ветра пытались скинуть Чака на обочину, но тот был сильнее стихии.

Лу помог Кристи оттащить тело адвоката в холодильник, где уже лежали четыре трупа.

– На такой жаре мясо быстро портится, – сказала Кристи, и пошла мыть пол.

Лу сел у окна и смотрел, как по пустынной улице ветер поднимает в воздух всякий мусор. Воздух стал густым и жёлтым. Небо посерело, вдали послышались раскаты грома.

– Давно дождя не было, – сказала Кристи, полоща в тазу тряпку.

Бродяга на улице сказал что-то собаке и поднял голову, рассматривая тучи. Пёс вилял хвостом и пытался положить передние лапы на живот бродяге, но тот лениво отталкивал его.

В голове Лу вертелось одно лишь слово. Бутылка. Разными голосами с разными интонациями. Бутылка, бутылка, бутылка. Как найти её? Шансов практически не оставалось, она могла разбиться, могла попасть в бак с пищевыми отходами и тогда этикетка, и так потрёпанная и пожелтевшая от времени, точно превратится в полное дерьмо. Но попробовать нужно. Прошло два дня, мусор должен быть уже на свалке. Если сейчас пойдёт дождь, то можно уже ничего не искать. Будь проклят босс, будь проклят таинственный коллекционер, будь проклят алкоголь, Чак, этот уродский город с уродскими законами. Будь проклята эта жирная сука, размазывающая тряпкой по полу сгустки крови. Пристрелить и её, что ли?

Неспроста это всё, ой, неспроста. Везение, наверное, имеет свой предел, и Лу исчерпал весь лимит. Жизнь в бегах не сулила ничего хорошего. Он не сможет снять все свои деньги, продать дом, чтобы жить припеваючи где-нибудь в Лесото или в Перу.

Рассказывали, что босса лет пятнадцать назад развёл на деньги его счетовод. Переслал несколько миллионов грязных денег совсем не в те банки. Сделано было очень грамотно, отследить переводы оказалось невозможным. Но и бухгалтер успел потратить их только на пластическую операцию и билет до Стокгольма, где его и оприходовали ребята босса. Пытали пять дней, но он так ничего и не сказал и умер от болевого шока и потери крови. Правда, никто до конца не был уверен, что это тот самый бухгалтер. После операции его никто не видел, и вполне могли прихватить какого-нибудь ни с чём неповинного чувака и замучить насмерть, а он и не признался только потому, что понятия не имел, что от него хотят. В общем, мутная история.

И тут Лу увидел одинокий силуэт, бредущий по дороге. Из-за поднявшейся пыли рассмотреть было сложно, кто это, но Лу и так знал. Знал и ждал. Там, в кювете, он хотел сделать пару контрольных выстрелов, но почему-то не стал этого делать. Чак на его месте не колебался бы ни секунды. Он бы сделал это автоматически, инстинктивно, но Чак – киллер, а Лу – водитель.

И всё время после аварии Лу ждал появления этого призрака.

Чак вошёл в город, свернул в первую же калитку и увидел на веранде мёртвого старика в кресле.

Валевски зашёл в дом, заглянул в холодильник, достал бутылку газировки и кусок копченого бекона. Жадно откусывал мясо, запивая ледяной освежающей водой, пока не почувствовал боль в желудке. Есть было больно из-за разбитой губы, но он не обращал внимания на такие мелочи. Нужны силы, чтобы найти ублюдка.

Тут же, на кухне, Чак смыл с лица пыль и запёкшуюся кровь. Сразу стало легче. Он сел на табурет, достал из кармана смятую пачку сигарет, покурил, жадно вдыхая дым. Чёрт, жизнь налаживается. Он вышел из дома, качнул кресло, подмигнул трупу и двинулся дальше. Правое плечо опухло и посинело, рука не слушалась и висела плетью. Ничего, у него есть ещё одна. И зубы, чтобы перегрызть горло Лу.

По пути он не встретил ни одного человека. Дома казались картонной декорацией. Полицейский участок с разбитыми стёклами, церковь, магазин с опущенными жалюзи, кислотного цвета коттеджи – всё выглядело ненастоящим. Съёмочная группа отсняла фильм и уехала, оставив ненужную бутафорию на растерзание надвигающейся буре.

Но Лу здесь. Никаких сомнений. Чак чуял его, он читал его мысли, он видел след ауры, прошедшей по улице. Чака не так просто сбить с следа. Просчитывать шаги противника – этому учили его всю жизнь. Лу! Где ты, Лу?

Вдруг в пыльном воздухе возник человек, медленно идущий навстречу. Это была женщина, пожилая, судя по походке. Подойдя ближе, рассмотрел шляпку, которую старушка придерживала рукой, чтобы не унёс ветер, развевающийся шарфик и сумочку, расшитую рюшами.

– Миссис, вы не подскажете, не встречали ли случайно молодого человека, чужого, не здешнего? У него разбито лицо, и вообще, он должен выглядеть не очень хорошо.

Старуха посмотрела на незнакомца с автоматом в руке и заплакала. Навзрыд, её согбённое тело сотрясалось от рыданий, шляпка сорвалась и улетела.

– Что с вами?

Женщина посмотрела Чаку в глаза и закричала.

Чак не дошёл до бара несколько метров. Лу раздвинул жалюзи и смотрел, как Валевски подошёл к непонятно откуда появившейся бабульке. Что-то сказал ей, оглядываясь по сторонам. Со старушкой внезапно что-то случилось. Она тряслась, словно в припадке, потом стала размахивать руками, набросившись на Чака. Мимо окон бара пролетела шляпка. Чак отступил назад, потом наставил на женщину автомат. Лу уже ждал, что тот выстрелит, но он не стал стрелять. Просто обошёл угомонившуюся даму и направился к бару.

– Зачем? Это вы убили Джона?

– Какого Джона?

– Моего Джона! – старуха кричала, брызжа в лицо слюной. – Моего сыночка! Мерзавцы.

Она внезапно кинулась на Чака, вцепившись ногтями ему в лицо. Чак отпрянул. Несильно оттолкнул безумную и поднял автомат.

– Уйди с дороги, кляча. Не до тебя.

В окнах бара шевельнулись жалюзи. Лу, это ты, я знаю, что это ты.

Старуха внезапно умолкла, плечи опустились, и она замерла, лишь слёзы лились по щекам.

– Кристи, тебе лучше уйти, – крикнул Лу официантке.

Чак шёл к бару. Лу направил оба пистолета на дверь, не вставая из-за стола. Отсюда было видно противника очень хорошо. Он мог бы выстрелить через стекло, но не решился. Лучше уж наверняка.

Лу не был напуган, он чувствовал себя героем вестерна. Будет перестрелка, кто-то умрёт, неважно кто. Всё равно, режиссёр скажет «снято» и все пойдут пить пиво.

До двери оставалось всего пара шагов, как прямо над городком ударила молния, осветив на мгновенье улицу, вырвав из пыльного тумана дома и деревья, выхватив в окне бара лицо Лу. Чак вздрогнул от неожиданности. Вслед за молнией пушечным выстрелом раскатился гром. Чак остановился и упал лицом в пыль. «УЗИ» выпал из рук. Валевски попытался встать, но безуспешно. Тупая боль в спине разливалась и сжимала в кулак всё тело.

Давно, очень давно, когда Чак был подростком, к ним приехал цирк-шапито. Он даже не помнит, как оказался в палатке предсказательницы. Старая цыганка с цветной шалью на плечах сидела за столом, уставленным всякими магическими штучками.

Она посмотрела на Чака, даже не предложила сесть. Сунула сигарету в длинный мундштук, закурила. Чак стоял, как завороженный, ожидая, что будет дальше. Но ничего не было. Цыганка выпустила клуб дыма, махнула ему, чтобы он уходил.

– И это всё? – спросил Чак.

– Всё. Тебя убьёт старость.

Молния на миг ослепила Лу, в глазах на чёрном фоне повисла яркая кривая линия. От грома завибрировали стёкла. Лу инстинктивно выстрелил сразу из обоих стволов. Но дверь не открылась. Чак исчез из виду. Только что он стоял почти у входа, и вдруг пропал.

Лу вскочил и стал пятиться вглубь бара, ещё раз глянул в окно и увидел Чака. Тот лежал ничком. Нет, меня на эти уловки не возьмёшь. Но Чак не шевелился. Прошла минута. Реальность зависла. Стоп-кадр затянулся. Чак вряд ли занял бы такую неудобную позицию, если бы решил схитрить. Неужели и впрямь его убило молнией?

Чак не верил в магию, экстрасенсов и провидцев. Такая чушь вызывала у него ироничную улыбку. Но слова цыганки застряли в голове навсегда. И с годами они подтверждались всё чаще. Сколько раз он смотрел смерти в глаза, и до сих пор оставался живым. Он не боялся смерти. Они были старыми знакомыми, но и умирать он не торопился. И вместо молитвы перед сном благодарил Господа за ещё один прожитый день.

Чак мог только думать. Он не чувствовал ног, руки не подчинялись. Вроде до старости ещё далеко. Обманула-таки цыганка.

Но цыганка не обманула. Лу обратил внимание на старуху, с которой разговаривал Чак. Она медленно, семеня ногами, подходила к Чаку. Только когда она оказалась возле Валевского, Лу увидел у неё в руке револьвер. Длинноствольный «Кольт», из которых любили мочить плохих парней герои Клинта Иствуда. Она направила пистолет на спину Чаку и выстрелила. Тело дёрнулось. Она выстрелила снова. И снова. Сунула «Кольт» в нелепую сумочку, плюнула на землю и пошла прочь.

Лу мог ожидать чего угодно. Даже, если бы Чака убила молния, это было бы намного закономернее. Чак всегда был начеку, подобраться к нему не смогли даже профи высшего класса. Только случай мог погубить его. Только то, что было непредсказуемо, нелогично и хаотично. Например, кирпич.

Хотя, подумал Лу, что может быть нелогичнее и непредсказуемее бабульки, стреляющей в спину из допотопного «Кольта»?

Теперь всё стало на места. Выстрел совпал с раскатом грома. Старуха выстрелила в спину. Старость. Старость убила Чака.

Лу вышел из бара, подобрал автомат, вытащил у Чака из заднего кармана брюк портмоне. Чак не любил кредитки, расплачиваясь наличкой легче оставаться в тени. За тобой намного сложнее следить. Лу насчитал две с половиной тысячи. Неплохо. Этого хватит на первое время. Он переступил через труп, вышел на площадку перед входом. Дождь никак не начинался.

Бродяга сидел на бордюре, трепля по шее пса. Как ни в чём не бывало, наверное, он живёт в своём мире, где нет этой грязи, где нет убийств, горя, вообще ничего нет, кроме облезлой дворняги.

Лу подошёл к нему, протянул сотню.

– Отведи меня на свалку.

Бродяга посмотрел на него, взял деньги, сунул их в холщёвый рюкзак и сказал:

– Нет ничего проще. Пойдёмте.

Они пошли какими-то задворками, вышли в яблоневый сад, заброшенный и заросший сорняком. Упали первые и последние тяжёлые капли дождя, оказавшиеся и последними. Тучи унесло так же быстро, как и принесло. Снова выглянуло солнце, разливая зной.

Бродяга остановился, снял рюкзак и принялся рыться в нём.

– Что там? – спросил Лу.

– Пить хочу. Жарко.

Бродяга извлёк бутылку, грязными ногтями выковырял пробку и сделал несколько глотков.

– Будете? – протянул бутылку Лу.

– Нет, спасибо, – не хватало ещё пить из одной бутылки с этим оборванцем.

– Это вода.

– Нет…, – ответил Лу и осёкся.

Это была она! Это была бутылка, из-за которой завертелся весь кавардак, из-за которой перебили половину населения городка Лейквилль. Из-за которой погиб Чак и чуть не погиб Лу.

– Слушай, старик, продай мне эту бутылку.

– Зачем продать? Я вам и так отдам.

– Нет, друг, держи, – Лу сунул ему ещё сотню. Потом, подумав, ещё одну.

– Ну, спасибо. Идёмте, свалка уже близко.

– Нет, уже не нужно. Спасибо.

Лу взял бутылку, забрал из другой руки пробку. Пробка была родная, с гербом, выбитым на прилипшем к ней сургуче. Всё! Спасён!

Лу побежал обратно.

Бродяга пожал плечами и спрятал деньги, глядя вслед убегающему чудаку.

– Кристи, у меня к тебе предложение. Давай махнём не глядя. Забирай мой «Шевроле».

Машина так и стояла перед баром с распахнутым багажником.

– А я что?

– А я заберу машину твоего покойного муженька. Всё равно, он уже не сможет на ней ездить.

Кристи порылась под стойкой и бросила ему ключи.

– Забирай. Грузовик на заднем дворе. Бензина полбака.

Они будут его искать. Они ещё приедут сюда, чтобы выяснить, куда делись Лу, Чак, Боб и Кувалда. И главное – чтобы узнать, где бутылка. Пусть едут куда хотят. Пусть взорвут это местечко к чёртовой матери, пусть пытают кого хотят. Плевать. У Лу есть ещё три дня.

Грузовик выглядел жутко. Он был ещё старше, чем «Шевроле». Но завёлся легко, и двигатель работал вроде бы нормально.

Город закончился. Опять кукуруза без конца и края. Минут через десять он будет на трассе. Что-то сверкнуло впереди. Лу нажал на газ, машина закряхтела, но стрелка на спидометре сдвинулась ещё миль на пять. Его никто теперь не сможет остановить.

Поднявшись на холм, он увидел полицейскую машину, перегородившую дорогу. Таранить её на такой колымаге опасно – не известно, чья машина больше пострадает. Попробую объехать, решил Лу, но увидел, что рядом с машиной стоит коп с направленной на него винтовкой.

Ничего, проскочу. Сейчас влево. Только не тормозить.

Коп выстрелил, пуля попала в зеркало заднего вида, срезав его подчистую.

Не тормозить!

Вторая пуля попала в стекло, оставив дыру с расходящимися лучиками. Лу сполз почти на пол, но не снимал ногу с педали газа.

Выстрел. Хлопок, машина стала уползать вбок, не слушаясь руля. Пробита камера, чёрт! Лу нажал тормоз, пытаясь выровнять грузовик, но ничего не получалось. Наконец, заехав в кукурузу и едва не перевернувшись на бок, автомобиль остановился.

Лу спрыгнул на землю и побежал по полю, прижимая одной рукой бутылку, а в другой сжимая пистолет. Сзади слышался крик. Раздался выстрел. Пуля просвистела совсем рядом. Лу остановился. Аккуратно положил бутылку на землю и пошёл на встречу копу. Как же мне надоело. Почему бы вам не оставить меня в покое? Лу выстрелил на звук. Полицейский выстрелил в ответ. Лу присел и стал ждать погоню. Ждать пришлось не долго. Прямо на него бежал коп. Тот самый, который останавливал его, когда Лу въезжал в Лейквилль. Получи, свинья. Лу прицелился и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Лу нажимал ещё и ещё, но безуспешно. Он отбросил пистолет, стал на колени и поднял руки за голову.

– Привет! – радостно сказал запыхавшийся полицейский. – А я тебя ищу. Что же ты, сука, в полицейских стреляешь? Ну, что с тобой делать? Пристрелить при попытке бегства и сопротивлении, или сдать обратно в лагерь? Я же тебя спрашивал – есть спиртное или нет? Спрашивал?

Лу кивнул.

– Говорил – вернись на трассу? Говорил?

– Слушай, отпусти меня. Ты же знаешь, что это за клоака этот Лейквилль. Ты должен сам понимать.