Текст книги "Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение. 1901-1971"

Автор книги: Юрий Рипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

По выступлениям на декабрьском совещании 1940 года можно уверенно судить, что обороной в округах серьезно не занимались, раз командование округов плохо себе представляло армейскую оборонительную операцию и занималось «кустарничеством». К сожалению, опыт ведения боевых действий вермахтом в Западной Европе плохо изучался командованием военных округов, и поэтому он не нашел должного отражения в боевой подготовке наших войск перед Великой Отечественной войной. В связи с этим на тактических учениях не создавалась соответствующая оперативно-тактическая обстановка, в которой артиллерийские начальники и командиры могли готовить артиллерию к ведению боевых действий в оборонительных операциях, особенно при «блицкриговском» развитии событий.

Правомерен вопрос: какие же еще нужны войны, когда полыхала вся Западная Европа, чтобы командование округов, особенно приграничных, разобралось в тенденциях развития современных оборонительных и наступательных операций? А между тем немцы признавали, что «именно русские впервые выдвинули идею массирования подвижных соединений»[29]29
  Гальдер Франц. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск. 1939–1942 гг. Т. 3. М.: Воениздат, 1971. С. 34.


[Закрыть]. В то время, когда немцы учились у Красной армии массированию подвижных соединений, наши военачальники не знали, как этому противостоять. В связи с этим появлялись проблемы у начальников родов войск, специальных войск и служб. Если неизвестно, как будут обороняться в условиях маневренной войны общевойсковые объединения, соединения, части и подразделения (на учениях такие вопросы вообще не отрабатывались), то как тогда организовывать применение артиллерии, ПВО, тыловое обеспечение и т. д.?!

Основная функция органов управления артиллерией армий перед войной заключалась в осуществлении контроля боевой готовности и подготовки артиллерии корпусов и дивизий. В состав 6-й армии входили: 6-й и 37-й стрелковые корпуса, 5-й кавалерийский корпус, 4-й и 15-й механизированные корпуса. Полгода пребывания С.С. Варенцова в должности заместителя начальника артиллерии армии ушли как раз на поездки в стрелковые корпуса для ознакомления с состоянием боевой подготовки артиллерии соединений.

Сергей Сергеевич добросовестно поделился с начальниками артиллерии корпусов и дивизий своим опытом в поддержании артиллерии дивизии в постоянной боевой готовности, подготовке ее к боевым действиям и управлении ею в ходе боевых действий. Такие поездки в войска позволили С.С. Варенцову не только распространить свой опыт, но и изучить опыт других артиллерийских начальников и командиров. Сергей Сергеевич по своему складу характера не ограничивался поверхностным изучением проблемы, он старался выявить причины появления того или иного недостатка и определить пути его устранения. Вышестоящее командование по достоинству оценило его вклад в повышение уровня боевой подготовки артиллерии 6-й армии за это короткое время и решило его назначить на более самостоятельную должность.

В марте 1941 года С.С. Варенцов возглавил артиллерию 6-го стрелкового корпуса этой же армии. До начала войны оставалось три месяца.

6-й стрелковый корпус включал в себя 41, 97 и 159-ю стрелковые дивизии, корпусной артиллерийский полк первого типа, корпусной артиллерийский полк второго типа и зенитный артиллерийский дивизион.

Корпусной артиллерийский полк первого типа состоял из двух дивизионов 107-мм, 122-мм пушек (24 орудия), дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (12 орудий) и разведывательного артиллерийского дивизиона.

Корпусной артиллерийский полк второго типа имел три дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (36 орудий).

Все дивизионы этих полков были трехбатарейного состава, по 4 орудия в батарее.

В отдельный зенитный артиллерийский дивизион корпуса входили три батареи 76-мм зенитных пушек.

Как военного человека, С.С. Варенцова не могло обмануть предчувствие надвигающейся беды. Для него, как и для тысяч других командиров, было ясно, что вот-вот грянет война. В июне 1941 года артиллерия 6-го стрелкового корпуса находилась в лагерях Львовского полигона. В воскресенье 15 июня 1941 года на полигон прибыл начальник артиллерии Киевского Особого военного округа Н.Д. Яковлев. В своих воспоминаниях он писал: «Помнится, все находившиеся в тот день на полигоне старшие артиллерийские начальники единодушно высказали опасения о возможном нападении фашистской Германии на нашу страну. Такое их мнение разделял и я»[30]30
  Яковлев Н.Д. Об артиллерии и немного о себе. М.: Воениздат, 1981. С. 56.


[Закрыть]. Одним из этих безымянных начальников был С.С. Варенцов, и, вероятно, он не ограничился только высказыванием своего мнения о возможном нападении врага. Вся его последующая военная деятельность убеждает нас в том, что Сергей Сергеевич не мог не предложить вернуть артиллерию корпуса в пункты постоянной дислокации, так как это вполне соответствовало здравому смыслу. «Поразмыслив, – вспоминал будущий маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, – я под свою личную ответственность приказал поставить на дежурство (естественно, в «учебных» целях) один дивизион 8 5-мм и дивизион 37-мм пушек. Остальные артиллерийские парки потребовал убрать с поля на опушку леса, а затем проверить их маскировку с воздуха. Большего я предпринять тогда не мог»[31]31
  Там же.


[Закрыть].

20 июня 1941 года командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко издал короткий приказ: «Штабам корпусов, дивизий, полков находиться на месте. Из района дислокации никуда не убывать. На всякие учения, связанные с отрывом от районов дислокации, испрашивать разрешения Военного совета армии. Батальоны с оборонительного строительства не снимать»[32]32
  Рунов В.А. Жуков против Гальдера. Схватка военных гениев. М. Яуза; Эксмо, 2010. С. 186.


[Закрыть].

Через некоторое время командир корпуса вызвал С.С. Варенцова в штаб корпуса, чтобы все начальники родов войск и служб находились под рукой, а артиллерия 6-го корпуса осталась на полигоне.

Для прикрытия с воздуха мест постоянной дислокации войск 6-й армии вечером 20 июня в соединения поступил приказ об отзыве с лагерных сборов зенитных дивизионов дивизий и развертывании их на огневых позициях в состоянии повышенной готовности. Каждой зенитной батарее на огневых позициях было приказано иметь окончательно снаряженными 9,25 боекомплекта снарядов. Но сигнал для открытия огня определен не был[33]33
  Там же. С. 187.


[Закрыть]. Сергею Сергеевичу в это непростое время необходимо было проконтролировать выполнение данного приказа подразделениями зенитной артиллерии, поскольку они подчинялись начальнику артиллерии корпуса.

Глава 2
Суровые испытания

Война для С.С. Варенцова началась 22 июня 1941 года в третьем часу ночи, когда в штабе 6-го стрелкового корпуса была получена директива наркома обороны о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность.

«Находясь в артиллерийских лагерях, – вспоминал маршал артиллерии К.П. Казаков, – дивизионные и корпусные полки были оторваны от своих соединений и удалены от них на весьма значительные расстояния. Да и в самих лагерях далеко не все полки находились в полном составе: в это время их дивизионы поочередно проводили боевые стрельбы на артиллерийских полигонах.

Для того чтобы во всеоружии вступить в войну, артполки должны были сначала вернуться на зимние квартиры, где оставалось много боевого имущества, транспортных средств и НЗ, хранившихся на складах на случай войны. И вот с началом военных действий в условиях господства в воздухе вражеской авиации, а порой и под артиллерийским обстрелом наши артиллерийские части спешно возвращались в места своего расположения, совершая тяжелые марши»[34]34
  Казаков К.П. Всегда с пехотой, всегда с танками. М.: Воениздат, 1973. С. 12–13.


[Закрыть].

Артиллерийские полки, возвращавшиеся к своим соединениям из лагерей и полигонов, долго не могли отыскать свои дивизии и установить с ними связь. Так, например, 229-й тяжелый артиллерийский полк 6-го стрелкового корпуса, поднятый по тревоге на Львовском полигоне, выступил на фронт, когда война уже началась. По плану полк должен был поддерживать части 159-й стрелковой дивизии. Один батальон этой дивизии командир полка Ф.В. Винарский нашел только к четырнадцати часам. Связь же с начальником артиллерии корпуса полковником С.С. Баренцевым он установил лишь на четвертые сутки…

Гаубичный артиллерийский полк 159-й стрелковой дивизии 6-го стрелкового корпуса был использован как пехота, не было средств тяги[35]35
  Надысев Г.С. На службе штабной. Рига: Лиесма, 1972. С. 22–23.


[Закрыть].

Так что в создавшейся обстановке начальнику артиллерии 6-го корпуса стоило немалого труда подтянуть некоторые артиллерийские части к району боевого предназначения.

Тем не менее благодаря высоким организаторским способностям С.С. Варенцова, его быстрой реакции на происходящие события большая часть артиллерии корпуса начала боевые действия организованно и умело, обеспечивая оборонительные бои и отход стрелковых частей в направлении Львова.

Первым действительно неприятным сюрпризом для немцев стали действия родной для Сергея Сергеевича 41-й стрелковой дивизии 6-го стрелкового корпуса, находившейся южнее направления главного удара немецких войск.

Так как командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майор Г.Н. Микушев имел самое непосредственное отношение к становлению С.С. Варенцова как начальника артиллерии дивизии, нелишне рассмотреть более подробно действия этой дивизии в приграничных сражениях.

В соответствии с планом прикрытия государственной границы 41-я стрелковая дивизия должна была совместно с частями укрепленного района оборонять заблаговременно оборудованную у границы полосу и не допускать прорыва противника на территорию СССР.

Передний край обороны частей дивизии проходил в 10 километрах от границы. Перед фронтом обороны дивизии создавалось предполье (в современной терминологии – полоса обеспечения). Его должны были оборонять передовые отряды, выделенные от каждого полка первого эшелона в составе усиленного стрелкового батальона.

Частям 41-й стрелковой дивизии удалось занять назначенные планом участки обороны. Несмотря на то что распоряжение военного совета 6-й армии на вскрытие пакетов с планом действий на случай войны было получено штабом дивизии только 22 июня в пять часов тридцать минут, подъем ее частей по тревоге начался значительно раньше по решению начальника штаба дивизии полковника Н.В. Еремина, находившегося в лагере и получившего около 4 часов сообщение от комендантов пограничных участков о том, что противник крупными силами перешел государственную границу во всей полосе дивизии. Прибывший вскоре командир дивизии генерал-майор Г.Н. Микушев приказал частям выдвигаться на свои участки обороны.

Части 41-й дивизии, побатальонно выдвигаясь к границе, занимали свои участки, чему способствовало в первую очередь наличие полосы обеспечения, на преодоление которой противнику потребовалось 1,5–2 часа[36]36
  Военно-исторический журнал. 1986. № 7. С. 43.


[Закрыть].

Натолкнувшись на организованное сопротивление, противник превосходящими силами стремился расчленить дивизию и одновременно искал пути ее обхода. Перед генералом Г.Н. Микушевым встала задача противодействия расчленению и окружению.

Избегать расчленения удавалось благодаря высокой активности обороны, которая проявлялась в первую очередь в нанесении контратак по группировкам противника, вклинившимся в оборону, а также перед передним краем обороны. В ходе отражения атак противника командир дивизии использовал широкий маневр силами и средствами, а также огонь артиллерии по изготовившемуся к наступлению противнику. Командир корпуса по предложению начальника артиллерии корпуса полковника С.С. Варенцова усилил 41-ю дивизию корпусным артиллерийским полком. Поддерживаемые огнем 152-мм гаубиц, воины дивизии за первый день боя уничтожили сотни гитлеровцев, подбили 30 танков[37]37
  Военно-исторический журнал. 1992. № 6–7. С. 49.


[Закрыть].

Контратака в полосе обороны 41-й стрелковой дивизии была проведена двумя полками первого эшелона 23 июня после того, как противник понес значительные потери от проведенных огневых налетов артиллерии и вынужден был временно перейти к обороне. Удар наших частей оказался внезапным, и гитлеровцы начали отходить. Преследуя их, 102-й стрелковый полк подполковника Г.Г. Чумакова вышел к государственной границе на участке около восьми километров и углубился на вражескую территорию (точнее, оккупированную Германией территорию Польши. – Ю. Р.)[38]38
  Там же. 1986. № 7. С. 43.


[Закрыть]. По некоторым данным, вклинение было осуществлено на глубину более чем 3 километра[39]39
  Там же. 1992. № 6–7. С. 49.


[Закрыть].

К исходу 23 июня противник, угрожая прорывом на участке левофлангового 139-го полка, потеснил его подразделения. Командир дивизии, не имея резервов, отвел 102-й полк в исходное положение, чтобы увеличить плотность войск за счет сокращения ширины полосы обороны и выделить силы для оказания помощи левофланговому полку, который был усилен артполком и, осуществив перегруппировку, перешел в контратаку, отбросив противника за линию укрепленного района.

В полдень артиллерия 41-й стрелковой дивизии провела несколько огневых налетов по главной группировке противника, действовавшей на направлении Томашув, Рава-Русская. В результате немецкое командование было вынуждено на несколько часов отложить намеченное на утро наступление.

В полосе 41-й стрелковой дивизии наносила главный удар 17-я армия противника. Еще 22 июня командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Рундштедт решил ввести здесь в сражение после захвата пехотой Равы-Русской 14-й моторизованный корпус. По его расчетам, это должно было произойти к утру 23 июня. Планы Рундштедта сорвала 41-я дивизия. Несмотря на яростный огонь немецкой артиллерии, массированные удары бомбардировщиков, полки дивизии совместно с батальонами Рава-Русского укрепрайона и 91-го погранотряда пять суток держали оборону против пяти пехотных дивизий немцев. Успеху обороны способствовала 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса: в ночь на 26 июня она с тыла атаковала 97-ю легкую пехотную дивизию противника, пытавшуюся, в свою очередь, с юга выйти в тыл дивизии Г.Н. Микушева. 41-я стрелковая дивизия только по приказу командующего 6-й армией в ночь на 27 июня отошла на рубеж восточнее Равы-Русской[40]40
  Статюк И. Оборона Западной Украины в 1941 г. М.: Издательский центр «Экспринт», 2006. С. 11.


[Закрыть].

Сергей Сергеевич знал, что ранним утром немцы бомбили Львов. Болела душа за семью: живы ли, успели ли эвакуироваться?

Первые часы и дни войны надолго остались в памяти Эрлены Сергеевны. «21 июня 1941 года, – рассказывает Эрлена Сергеевна, – она с матерью Екатериной Карповной готовились завтра, в воскресенье, выехать из Львова в пограничный городок Яворов в гости к отцу. В хлопотах незаметно промелькнула короткая ночь. Едва они прилегли на диван вздремнуть перед дорогой, как на город посыпались бомбы. Началась война. Когда началась вражеская бомбежка, мама произнесла: «Как отец был прав: он говорил, вот-вот начнется война, но мы победим!» Наскоро одевшись и захватив с собой самое дорогое, что было в их квартире, – золотые часы, подаренные папе наркомом обороны за отличную боевую подготовку артиллерии 41-й стрелковой дивизии, они с трудом добрались до вокзала, откуда отправлялся эшелон с эвакуированными.

Нина, побегав, нашла в одном из вагонов одно свободное верхнее место. Так втроем мы и разместились на одном верхнем месте. Людям на нижней полке Нина сказала, что мы семья военных, но нас на нее не пустили. Мама и сестра были в платьях, а я как была в пижаме, так и осталась в ней.

Вагон проверили, и поезд тронулся. Куда? Неизвестно! Я не буду описывать, сколько этот эшелон останавливался, так как часто налетала немецкая авиация и бомбила без конца. Я через узкое окошко без стекла устанавливала по звуку мотора, какой самолет летит – немецкий или наш. При налетах авиации эшелон останавливался и все разбегались по укрытиям. Если у немцев заканчивались бомбы, они начинали обстреливать из пулеметов всех подряд: детей, женщин, стариков. В течение полутора месяцев мы добирались до Куйбышева. Надо отметить, что на станциях-остановках нас ждали. Были развернуты кухни с питанием, подготовлена одежда, одеяла, полотенца. Это было почти счастье! Но вскоре мы услышали, что поезд в Куйбышеве останавливаться не будет, а пойдет в город Ош (Киргизия. – Ю. Р.) и там нас оставят. Мы были расстроены, поскольку в Куйбышеве жили родственники жены папиного брата Николая. Тогда мы приняли решение: как только эшелон будет проходить мимо вокзала, он пойдет медленнее, а мы за это время должны покинуть вагон.

Так мы и сделали. И оказались в городе Куйбышеве.

Нашли комнату на первом этаже в том же доме, где жила бывшая жена брата Николая (спасибо ей), у какого-то старика. Поселились в пристройке к дому с окном и двумя кроватями без матрасов. Но мы и этому были очень рады – не бомбят, не стреляют. Но где же папа, наш любимый, родной?»

Сергей Сергеевич нашел свою семью только в начале 1942 года.

«Мы слышали, – продолжает дочь полководца Эрлена Сергеевна, – что папу наградили орденом и присвоили звание генерала… Нина пошла работать на завод артиллерийских снарядов, мама – на почту, а я – во второй класс.

Отапливать с осени комнату решили так: купили две керосинки и почти каждый день стояли в очереди за керосином. Уходя, все выключали, приходили – все включали и нагревали комнату. Мне сестра принесла из госпиталя (где тоже подрабатывала) выброшенную сломанную кровать.

Аттестата, пайка мы не получали. От папы не было никаких известий. Он не знал, живы все мы или нет. От холода и голода у меня начались ячмени на глазах, но я все равно ходила учиться!

Мы хотели сообщить о себе отцу. Но как это сделать? Адреса его мы не знали, да и нахождение отца, по всей видимости, менялось с изменением линии фронта. Способ оповестить придумали простой и даже наивный: на заводе в каждый снарядный ящик закладывать записку с нашим адресом.

И вот, это было в начале 1942 года, мы входим в комнату хозяина с керосиновыми бутылками (проход к нам был через его комнату), а в ней – папа! Шинель на нем расстегнута, на груди виден орден Ленина. Я, как всегда с раннего детства, кидаюсь ему на шею. Наконец-то мы увидели своего родного, любимого живого папу!

Папа уехал быстро, забрал Нину на фронт. Мы стали получать паек, жили там же, пока не пришло разрешение в начале мая 1942 года выехать в Дмитров Московской области к матери моего отца. А там нас ждало разрешение Верховного Главнокомандующего выехать к папе на фронт».

Бои подо Львовом продолжались с большим ожесточением. Но силы были не равны. Немецкие войска ворвались во Львов 30 июня.

Общий отход войск Юго-Западного фронта продолжался и 3 июля и проходил в условиях острого недостатка боеприпасов, ГСМ, продовольствия. Потеря большого количества складов, сосредоточенных к началу боевых действий у границы, лишила войска фронта заранее созданных запасов. Поспешно отходя, наши войска не успевали эвакуировать или уничтожить большие запасы вооружения, горючего, боеприпасов, продовольствия и другого снаряжения.

6-й стрелковый корпус, избежав окружения подо Львовом, отходил на восток. В трудное положение попали 97-я и 159-я стрелковые дивизии, которые, понеся в приграничном сражении большие потери, разрозненными частями и группами отходили по разным дорогам в восточном и юго-восточном направлениях, предпринимая попытки оторваться от преследовавшего их противника.

Остатки 6-го стрелкового корпуса сосредоточились в районе Черный Остров. 99-я стрелковая дивизия после кровопролитного боя в районе Бережаны разрозненными частями отошла в направлении Сатанова. Штабу 6-й армии было известно, что один ее стрелковый полк закрепился на рубеже Тарногруда – Бубновка, но никаких данных о местонахождении штаба дивизии и двух других полков так и не поступило[41]41
  Иринархов Р.С. У Днепровских круч… М.: ACT; Минск: Харвест, 2006. С. 69.


[Закрыть].

Утром 15 июля генерал Кирпонос приказал командованию 26-й армии подчинить себе 6-й стрелковый и 5-й кавалерийский корпуса, группу генерала Ф.Н. Матыкина и, нанеся удар с юга, овладеть районами Фастов, Брусилов, Попельня.

Наступление 26-й армии в тот день организовать не удалось. В соприкосновении с противником оказались лишь 6-й стрелковый корпус и сводный погранотряд. Да и им было не до атак: они сдерживали превосходящие силы врага на очень широком фронте. А возможности их были невелики. Ведь 6-й стрелковый корпус генерала И.И. Алексеева, так и не успев пополниться, вновь оказался в тяжелых боях[42]42
  Баграмян И.Х. Так начиналась война. М.: Воениздат, 1971. С. 227.


[Закрыть].

16 июля части 14-го моторизованного корпуса вермахта, обойдя правый фланг войск 6-й армии Юго-Западного фронта, заняли Белую Церковь. Оборонявшиеся в этом районе части 6-го стрелкового корпуса отошли на восток и закрепились на рубеже река Протока, Песчаное, разъезд Роток, река Рось (у села Шкаровка).

Дальше этого рубежа противник продвинуться в этот день не смог. Командир 6-го стрелкового корпуса генерал И.И. Алексеев перегруппировал свои силы и организовал контрудар, в результате которого части противника были отброшены за дорогу Васильков – Белая Церковь.

К исходу 31 июля 6-й стрелковый корпус отошел на рубеж хутор Макаровский – Казимировка – Кагарлык. В дальнейшем корпус, упорно обороняясь, на ходу пополняясь людьми, техникой и вооружением, занял оборону за Днепром в районе Канев – Золотоноша.

Следует отметить, что в начале войны начальники артиллерии корпусов (дивизий), в том числе и начальник артиллерии 6-го стрелкового корпуса полковник С.С. Варенцов, по причинам, изложенным выше, не массировали огонь артиллерии на опасных направлениях. Это был общий недостаток для всех артиллерийских начальников такого уровня. Недостатки в организации массированных, сосредоточенных и заградительных огней, отмечавшиеся еще накануне Великой Отечественной войны, в полной мере и с негативными последствиями выявились уже в ходе боевых действий. В докладе командующего артиллерией Юго-Западного фронта отмечено: «Массированный огонь артиллерии применялся весьма ограниченно; командующие артиллерией стрелковых корпусов (дивизий) и их штабы этим вопросом занимались мало. Управление артиллерийским огнем осуществлялось командиром дивизиона и иногда командиром артиллерийского полка. Связь и взаимодействие артиллерии с пехотой и танками были явно недостаточными, а порой отсутствовали. Командиры артиллерийских и стрелковых подразделений (частей) с первых же часов боя теряли друг друга, и каждый действовал по своему разумению, что приводило и к неорганизованности и в конечном счете к неуспеху боя. Артиллерийские штабы полков, стрелковых дивизий и корпусов проявляли недостаточную гибкость и настойчивость в своевременной организации разведки, не стремились при первой же возможности управлять артиллерийским огнем. В результате артиллерия действовала, как правило, побатарейно, в лучшем случае в составе дивизиона. Массированный огонь в масштабе одной или нескольких артиллерийских групп применялся редко. Основным тормозом в использовании массированного огня артиллерии являлось явно недостаточное количество средств связи. Во многих артиллерийских полках средств связи было или очень мало (10–15 % к штатному количеству), или они отсутствовали. В результате этого усложнялось, а иногда становилось невозможным управление огнем артиллерии, происходило запаздывание с открытием огня, и нередко приходилось вести огонь с открытых или полузакрытых огневых позиций вне зависимости от тактической целесообразности»[43]43
  Артиллерия в оборонительных операциях Великой Отечественной войны. Кн. 1. М.: Воениздат, 1958. С. 73.


[Закрыть].

Обратим внимание, что в конце 1940 года был проведен специальный сбор начальников артиллерии округов и армий, на котором изучались вопросы боевого применения артиллерии в наступательной операции с прорывом укрепленного района и методы работы начальника артиллерии армии и его штаба по управлению крупными артиллерийскими массами. В свою очередь, в округах были проведены сборы начальников артиллерии стрелковых корпусов и дивизий.

К сожалению, аналогичный сбор артиллерийских начальников всех степеней по изучению вопросов боевого применения артиллерии в оборонительной операции перед войной не проводился.

Заметим, что начальники артиллерии армий, так же как и фронтов, своих штатных средств связи не имели. Предполагалось, что они будут обеспечиваться общевойсковыми средствами связи. Первые же дни войны во всей полноте показали ошибочность такого решения. Кроме того, оснащение войск, в том числе и артиллерии, средствами связи было на низком уровне. В связи с этим командиры всех степеней имели слабые навыки в управлении войсками с помощью радиосвязи.

Данная проблема была обусловлена тем, что Наркомат обороны и Генеральный штаб Красной армии не проявили должной настойчивости в деле улучшения оснащения войск средствами связи как материальной основы управления войсками.

Между тем потребности Красной армии в средствах связи были так велики, что существующие мощности радиопромышленности не могли удовлетворить их. Это были серьезные просчеты руководства страны и Наркомата обороны в определении приоритетов в оборонной промышленности.

По этому поводу маршал войск связи И. Т. Пересыпкин в последующем сетовал, что он «не может, к сожалению, привести ни одного случая, когда вопросы связи во всем комплексе рассматривались в высших инстанциях». Видимо, «связь считали второстепенным делом», поскольку и в Госплане, и в Наркомате обороны, и в Генеральном штабе «вопросы связи недооценивались». Именно «вследствие этого, – заключал маршал, – наша страна и Вооруженные силы оказались недостаточно подготовленными к войне в отношении связи»[44]44
  Пересыпкин И.Т. Связь в начальный период войны. М.: Воениздат, 1960. С. 45.


[Закрыть].

Поэтому уже в советско-финляндской войне взаимодействие общевойсковых и артиллерийских командиров осложнялось отсутствием средств связи. «Слабая оснащенность командиров полевыми радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь»[45]45
  Мерецков К.А. На службе народу. М.: Воениздат. 1983. С. 172.


[Закрыть]. Но что говорить о командирах частей и подразделений, если даже командующий 7-й армией не имел личной радиостанции[46]46
  Мерецков К.А. На службе народу. М.: Воениздат. 1983. С. 173.


[Закрыть]. Устранить этот серьезный недостаток в оснащении войск современными средствами связи до Великой Отечественной войны не удалось. Даже психологически командиры всех степеней не были подготовлены управлять войсками с использованием радиосредств и рассчитывали в большинстве своем на связь по проводам, которая легко выводилась из строя противником. К вопросу оснащения артиллерийских штабов современными средствами связи мы еще вернемся.

Тяжелые бои на Украине принесли С.С. Варенцову боевой опыт, заставили переосмыслить, казалось бы, незыблемые каноны боевых уставов и наставлений, по-иному взглянуть на особенности боевого применения артиллерии в обороне. У командования сложилось о нем мнение как о мужественном, способном артиллерийском начальнике. В конце августа С.С. Варенцов был назначен начальником артиллерии 40-й армии, сформированной из части сил 37-й, 26-й армий и незначительного количества артиллерии. Командующим армией был назначен генерал-майор К.П. Подлас, а начальником штаба – генерал-майор 3.3. Рогозный.

Противник тем временем продолжал продвигаться на Конотопском направлении. В начале сентября его передовые части прорвались к Десне. 28 августа командующий 40-й армией получил задачу немедленно преградить путь войскам Гудериана, заняв для этого оборону на рубеже Шостка – Короп – Малое Устье и далее по реке Десне.

Однако это была тяжелая задача для имевшей недостаточно сил и средств армии. Входящие в ее состав 135-я стрелковая дивизия и части 2-го воздушно-десантного корпуса уже побывали в боях, в которых понесли большие потери. 10-я танковая дивизия, выведенная в июле на формирование, успела к этому времени получить несколько десятков боевых машин. Так, в первом батальоне 19-го танкового полка имелось только 15 танков Т-34 и БТ. Такое же положение было и в других ее полках.

293-я стрелковая дивизия только сколачивалась из прибывающего пополнения и к тому же не имела боевого опыта.

Вот такими силами армии предстояло стать на пути сильной танковой группы Гудериана. И армия сражалась. 28 августа части 40-й армии атаковали 10-ю моторизованную дивизию группы, захватившую плацдарм на берегу Десны в районе Коропа. Проведенными контратаками противник был скован на плацдарме, и его дальнейшее наступление было на время приостановлено. Тем не менее обстановка складывалась таким образом, что можно было ожидать удара танковой группировки противника в полосе обороны слабой по составу 40-й армии. Но никакого укрепления этой армии силами и средствами предпринято не было. В этом заключалась еще одна причина киевской трагедии.

Ставка ВГК и Генеральный штаб значительно переоценили возможности Брянского фронта и его командующего генерал-лейтенанта А.И. Еременко в деле оказания реальной помощи соседнему Юго-Западному фронту, надеясь, что своими активными действиями с востока этот фронт свяжет боями танковую группу Гудериана и не позволит ей нанести удар в южном направлении.

А пока войска 40-й армии вели тяжелые бои на 125-километровом участке фронта, предпринимая героические попытки сбросить противника с захваченных им плацдармов на Десне в районе Пироговки и Коропа.

Но и противник использовал любую возможность для нанесения удара. Воспользовавшись отходом левого фланга 13-й армии, его части обошли 293-ю стрелковую дивизию и нанесли по ней удар с востока. Но воины необстрелянной дивизии полковника П.Ф. Лагутина не дрогнули при виде вражеских танков. Противник был встречен дружным ружейно-пулеметным огнем и артиллерийскими залпами.

Командующий 40-й армией своевременно усилил это направление 10-й танковой дивизией и частями 2-го воздушно-десантного корпуса. Во взаимодействии с частями 293-й дивизии они контратаковали 10-ю моторизованную дивизию противника и отбросили ее обратно за Десну.

Противник на фронте 40-й армии был на время задержан, а на ряде участков даже потеснен.

Следует заметить, что стрелковые и танковые части активно поддерживали артиллеристы 5-й противотанковой бригады, своевременно развернувшиеся в боевой порядок на направлении главного удара противника. Как начальник артиллерии армии значительную роль в этом сыграл С.С. Варенцов. Он понимал, что в условиях маневренной войны, когда противник за счет превосходства в сфере управления обеспечивал себе преимущества в силах и средствах на важных направлениях, необходимо противодействовать ему смелым маневром артиллерией. И особенно противотанковой артиллерией.

Варенцов один из первых артиллерийских начальников такого ранга правильно понял пагубность дробления противотанковых артиллерийских бригад. Так, например, в оборонительной операции Юго-Западного фронта в Западной Украине 5-я противотанковая артиллерийская бригада (а всего их было в приграничных военных округах 10) была придана 5-й армии, а в последней переподчинена командиру стрелкового корпуса. В корпусе полки бригады распределялись между стрелковыми дивизиями, а в дивизиях между стрелковыми полками. Таким образом, отдельная противотанковая бригада не использовалась как единая боевая единица: ее дивизионы действовали в стрелковых полках разрозненно. Следовательно, массированным атакам танков противника такое мощное противотанковое соединение, как бригада, не противопоставлялось.

В дальнейшем умелому и своевременному маневру артиллерией, в том числе и противотанковой, С.С.Варенцов придавал очень большое значение. Его по праву можно считать мастером маневра «огнем и колесами». Это звание он заслужил на полях сражений в самых крупных и значимых операциях Великой Отечественной войны.