Текст книги "Война без линии фронта"
Автор книги: Юрий Долгополов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Органами, ведущими непосредственную активную борьбу с контрреволюцией и шпионажем на фронте, являлись фронтовые и армейские особые отделы, а в тылу – губернские особые отделы. Районы действия особых отделов определялись инструкцией. Подчинялись они Особому отделу ВЧК. Вместе с тем по вопросу подчинения особых отделов фронтов и армий неоднократно высказывались различные мнения в органах военного управления, ВЧК и в самих особых отделах. В связи с этим вопрос об их подчинении неоднократно обсуждался в Политбюро ЦК РКП(б), а в принципе – на VIII съезде партии.
После рассмотрения этого вопроса на секциях съезда и на пленарных заседаниях было принято следующее решение:
«Признать необходимым подчинение «особых отделов» армии и фронтов соответственно комиссарам армии и фронтов, оставив за «особым отделом» Республики функции общего руководства и контроля над их деятельностью» [19]19
КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970, т. 2, с. 70.
[Закрыть].
24 июня 1919 года на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК при обсуждении вопроса о том, как будут назначаться начальники особых отделов армий и фронтов, было принято решение о том, что заведующие особыми отделами армий и фронтов назначаются Реввоенсоветом Республики при согласовании с ВЧК. Подчинялись они непосредственно одному из членов Революционного военного совета. Как правило, это был комиссар фронта, армии.
Большое значение для практической деятельности особых отделов и укрепления социалистической законности имело определение в Положении и в последующих актах высших органов государственной власти и управления прав, которые предоставлялись особым отделам для решения стоящих перед ними задач. В этой связи в Положении указывалось на право ведения следствия и всех связанных с ним действий, как-то: обысков, выемок и арестов. Строго регламентировался также и порядок производства этих действий. В Положении подчеркивалось, что все эти действия могли производиться только по ордерам Всероссийской или губернских чрезвычайных комиссий.
Вместе с тем следует сказать, что порядок подчинения особых отделов фронтов и армий Всероссийской чрезвычайной комиссии и военному ведомству, равно как и некоторые другие вопросы их правового положения, объема задач, менялся в зависимости от международной и внутриполитической обстановки.
В июне 1919 года в связи с объединением командования Вооруженными Силами РСФСР, УССР и БССР объединились особые отделы ВЧК и ЧК национальных республик. С этого времени руководство всей деятельностью особых отделов стало осуществляться из единого центра – Реввоенсовета РСФСР и ВЧК.
24 ноября 1920 года Постановлением Совета Труда и Обороны на Особый отдел ВЧК возлагается обязанность по охране государственной границы РСФСР [20]20
См.: В. И. Ленин и охрана государственной границы СССР. М., 1970, с. 88.
[Закрыть]. В этих целях специально создается система особых отделов по охране границы. Им придаются войска. Таким образом, особые отделы теперь обеспечивают не только политическую, но и военную охрану границы. Это помогает усилить борьбу с контрреволюцией, шпионажем и контрабандой. Особые отделы по охране границы значительно ограничили возможности империалистических разведок и зарубежных белоэмигрантских организаций в поддержании связей с их агентурой в Красной Армии.
Работе особых отделов уделял большое внимание В. И. Ленин. Он участвовал в определении задач особых отделов, контроле за соблюдением принципов их организации и деятельности, давал им отдельные поручения. Так, 10, 11 и 15 июня 1919 года под его руководством состоялись объединенные заседания Политбюро и Оргбюро ЦК партии, на которых конкретизировались задачи особых отделов в Красной Армии. В. И. Ленин постоянно следил за тем, чтобы органы военной контрразведки не отрывались от местных партийных органов, работали в тесном контакте с ними. Так, в январе 1919 года В. И. Ленину стало известно о серьезных неладах между начальником особого отдела при Реввоенсовете Каспийско-Кавказского фронта К. Я. Грасисом и Астраханским губкомом партии. К. Я. Грасис недопонимал руководящую роль местных партийных органов по отношению ко всем другим органам, действующим на данной территории, и отказывался от выполнения партийных решений местных партийных органов. В. И. Ленин и Я. М. Свердлов направили в Реввоенсовет этого фронта, в Астраханский губисполком и губком РКП(б) телеграмму. В ней указывалось на принципиальную недопустимость какого-либо конфликта особого отдела с партийным комитетом. Адресатам предлагалось принять все меры для организации дружной и согласованной работы [21]21
См.: Ленин В. И.Полн. собр. соч., т. 50, с. 379.
[Закрыть]. Вскоре между особым отделом и Астраханским губкомом были установлены надлежащие отношения.
На необходимость поддержания постоянных и прочных контактов с местными партийными органами указывалось и в приказах начальников Особого отдела ВЧК, Так, в приказе Особого отдела ВЧК от 19 марта 1920 года, подписанном В. Р. Менжинским, особым отделам предписывалось работать в полном контакте с местными комитетами РКП(б), опираться на их авторитет, черпать в них силы и информировать их руководителей о своей работе.
Большое значение в партийных решениях придавалось укреплению связи особых отделов с трудящимися. В письме ЦК РКП(б) ко всем партийным организациям (август 1918 года) говорилось, что есть только один способ смести с лица земли внутренних врагов Советской власти и отбросить врагов внешних – это до самых низов поднять массы трудящихся, которым снова грозит порабощение.
Исходя из этого общего положения, ЦК РКП(б) обязал всех партийных работников сообщать в Особый отдел ВЧК о фактах измены, дезертирства и шпионажа.
Руководство КПСС работой особых отделов всегда являлось и является главным условием успешного решения стоящих перед ними задач.
Одним из первых серьезных дел Особого отдела ВЧК было раскрытие и ликвидация белогвардейского заговора в Полевом штабе Республики. В числе заговорщиков были начальник разведывательного отделения Полевого штаба, порученец при главкоме и другие. Все эти лица в прошлом являлись офицерами царской армии. Заговорщики собирались установить связи со штабами Деникина и Колчака, захватить аппарат управления Полевого штаба и, опираясь на армию, свергнуть Советскую власть.
Наряду с разоблачением заговора в Полевом штабе Красной Армии особые отделы провели ряд серьезных операций по обезвреживанию шпионов, заговорщиков и предателей в частях Красной Армии, сражающихся на фронтах с Юденичем, Колчаком и Деникиным, а также дислоцирующихся в тыловых районах страны. Так, была пресечена подрывная деятельность белогвардейцев и иностранных разведок в районе 7-й армии, оборонявшей Петроград от Юденича. Центральной контрреволюционной организацией здесь было петроградское отделение «Национального центра», которое имело свои звенья в других районах страны.
Через контрреволюционную организацию штаб Юденича получал весьма важные сведения о наших частях. Изучение действий противника – выбор им направления движения, маневрирование по фронту и расстановке, сил – показывало, что он хорошо осведомлен о дислокации, численности и вооружении наших войск. В период нашего наступления на фронте, когда осуществлялась перевозка подкрепления, диверсантами были взорваны несколько важных в стратегическом отношении мостов на железнодорожной линии Москва – Петроград. Появились случаи перехода на сторону врага отдельных красноармейцев и командиров. В ночь на 29 мая 1919 года контрреволюционные офицеры 3-го стрелкового полка 1-й Петроградской бригады спровоцировали солдат на бунт и переход на сторону врага. Преданных Советской власти комиссаров и командиров расстреляли. Примерно в это же время к белым перешел 1-й Ревельский эстонский полк.
27 мая В. И. Ленин направляет в Петроград И. В. Сталину, бывшему в то время ответственным за оборону города, телеграмму. В ней указывалось, что белогвардейское наступление на Петроград заставляет предполагать наличие в тылу 7-й армии, а может быть и на самом фронте, заговора. Владимир Ильич требовал принять экстренные меры.
Особые отделы 7-й армии и частей Петроградского гарнизона совместно с Петроградской ЧК вскоре обезвредили в районе города несколько шпионских и других контрреволюционных гнезд. Этому событию предшествовал такой факт. В первых числах июля 1919 года на лужском направлении красноармейцы, стоявшие в дозоре, заметили человека в солдатской шинели, но без винтовки, пробиравшегося с тыла наших частей к линии фронта. Поведение его вызвало подозрение. Дозорные окликнули незнакомца. Он на мгновение остановился, что-то крикнул бойцам и продолжал путь. Красноармейцы окликнули его еще раз и изготовились к стрельбе. Незнакомец ускорил шаг, затем неожиданно сделал большой прыжок в сторону и стал стрелять по дозорным. В перестрелке он был убит.
О случившемся незамедлительно сообщили в особый отдел. Прибывший уполномоченный обнаружил при убитом документы, удостоверявшие личность Александра Никитенко. В мундштуке курительной трубки нашли письмо на имя Родзянко, приближенного Юденича.
«Генералу Родзянко или полковнику С., – говорилось в письме. – При вступлении в Петроградскую губернию вверенных нам войск могут выйти ошибки, и тогда пострадают лица, секретно оказывающие нам весьма большую пользу. Во избежание подобных ошибок просим вас, не найдете ли возможным выработать свой пароль. Предлагаем следующее: кто в какой-либо форме или фразе скажет слова «во что бы то ни стало» и слово «Вик» и в то же самое время дотронется правой рукой до правого уха, тот будет известен нам; и до применения к нему наказания не откажитесь снестись со мной. В случае согласия вашего благоволите дать ответ по адресу, который вам передаст податель сего».
В конце письма стояла подпись – «Вик». Об этом имени и о том, кто за ним скрывается, в особом отделе тогда еще ничего не знали.
Этот случай свидетельствовал о возможности существования в войсках контрреволюционной организации. Для конкретных выводов фактов было мало. Но можно было предположить, что, если существует враждебная организация, будут новые попытки установить связь с Юденичем и его разведкой. Если же эта связь налажена, то можно ожидать лазутчиков и с противоположной стороны фронта. За всей линией фронта установили тщательное наблюдение.
Связные не заставили себя долго ждать. Ночью 19 июля пост красноармейцев в районе Белоострова заметил двух человек, следовавших в сторону линии фронта. Неизвестные шли уверенно. Чувствовалось, что дорогу они знают хорошо. По приказу часовых они остановились, спокойно предъявили документы. Мандаты задержанных свидетельствовали, что это сотрудники Сестрорецкого разведывательного пункта Красной Армии Б. К. Самойлов и П. А. Боровой-Федотов, идущие по делам службы. Хотя документы подозрений и не вызвали, их доставили в караул. При обыске у задержанных изъяли шпионские донесения. В них сообщалось о численности войск 7-й армии, дислокации ее частей, о наличии боеприпасов и т. д. В конце одного из документов стояло уже знакомое сочетание букв – «Вик».
После короткого запирательства арестованные дали обстоятельные показания о существовании и деятельности контрреволюционной шпионской организации. Называлась она, как мы уже знаем, «Национальный центр». Но ничего национального в ней не было. Существовала она на деньги Юденича, которые он получал от английской разведки.
Было ясно, что Самойлов и Боровой-Федотов – рядовые члены организации. Нужно было выявить главарей заговора. След вел к респектабельной на вид фирме «Фосс и Штейнингер». Установили наблюдение. Когда собрали неопровержимые доказательства о преступных действиях сотрудников фирмы, одного из ее хозяев, В. И. Штейнингера, арестовали.
Инженер по образованию и кадет по убеждениям, Штейнингер вначале держался независимо, высокомерно и все отрицал. Однако под давлением улик был вынужден дать показания.
«Вик» – это он, Штейнингер, руководитель петроградского отделения «Национального центра». Основные силы организации сосредоточены в Москве. Есть ли отделения в других городах, он не знает. Цель организации – свержение Советской власти. Ближайшие задачи – шпионаж в пользу войск Юденича. Для сбора шпионских сведений в военных учреждениях и штабах насаждена агентура. Списка организации у него нет – сведения поступают по цепочке, он знаком не со всеми ее звеньями. Но некоторых участников заговора знает. Связь с Юденичем осуществляется через связных.
Никольский, написавший Штейнингеру письмо, которое было найдено при обыске, состоит при Юдениче представителем «Национального центра». Но некоторые материалы минуют и его, Никольского, и идут прямо в разведку Юденича или ему самому.
Юденич возлагает на организацию большие надежды. Связь с ним постоянна. Инструкции, деньги от него поступают, как правило, регулярно. Существование организации держится в тайне даже от ближайшего окружения Юденича.
Помимо шпионских резидентур в организации большое внимание уделялось формированию боевых отрядов. С их помощью предполагалось дезорганизовать работу советских учреждений, захватить штабы, сеять панику в городе, уничтожать коммунистов и других ответственных работников по заранее составленным спискам. Кто их составляет? Где конспиративные квартиры? Какие террористические акты готовятся сейчас? На все эти и многие другие вопросы должны были дать ответы военные контрразведчики.
Вскоре в засаду, оставленную на квартире Штейнингера, попался бывший генерал Махов. На допросе по этому поводу Штейнингер заявил, что никакого Махова, фигурировавшего в шпионской переписке под кличкой Махров, он не знает, и каким образом генерал попал к нему на квартиру, объяснить не может. Когда же Штейнингеру было сообщено, что Махов сознался в неоднократном посещении квартиры, то допрашиваемый в конце концов показал, что генерал Махров (в действительности генерал Махов Михаил Михайлович) в организации считается представителем Юденича. Назвал он и еще несколько имен. Клубок шпионской организации продолжал разматываться.
А бои на фронтах гражданской войны не прекращались. Продолжали действовать контрреволюционеры, иностранные разведчики. Войска Красной Армии на фронте и в тылу ощущали их удары. Взрывались склады с боеприпасами. Не оказывалось в нужный момент и в нужном месте посылаемого на фронт военного снаряжения. Участились факты измены на фронтах. Распространялись панические слухи в армейской среде. Подозрительно везло Деникину, продолжавшему наступать, несмотря на героическое сопротивление красноармейских частей. Его войска всегда появлялись там, где их меньше всего ждали, и обходили те места, где им готовилась встреча.
Было очевидно, что «Национальный центр» продолжает действовать. Но нащупать следы этой организации в Москве пока не удавалось. Не срабатывали засады военных контрразведчиков на конспиративных квартирах в Москве по известным адресам.
Материалов о «Национальном центре», полученных при разгроме его отделения в Петрограде, оказалось недостаточно. Не были известны подлинные фамилии и клички многих участников организации, их адреса-явки, связи и т. д.
На основе имеющихся данных разрабатывались гипотезы, версии, изучались факты, скрупулезно проверялись сигналы, поступающие из других органов и от населения. Большие надежды возлагались на помощь трудящихся.
В один из теплых летних дней 1919 года в Особый отдел ВЧК пришла аккуратно одетая девушка – учительница 76-й московской школы. Школа имела в Подмосковье подсобное хозяйство. Учительница рассказала, что директора школы Алферова, особенно когда он бывает в подсобном хозяйстве, часто посещают какие-то подозрительные лица, и по виду и по поведению не имеющие никакого отношения ни к школе, ни к подсобному хозяйству, ни к семье директора. За школой и подсобным хозяйством было установлено наблюдение.
Вскоре при попытке нелегально перейти линию фронта полевым патрулем был задержан человек. У него не обнаружили ни документов, ни писем. Обратили внимание, на его слишком длинные и грязные ногти. Под ними оказалась шифровка. Код был замысловатым, а опытного шифровальщика не было ни у военных контрразведчиков, ни в ближайших чекистских органах. Много труда пришлось затратить, чтобы проникнуть в тайну донесения. И она была разгадана.
Шпионское донесение содержало совершенно секретные, обобщенные в целом по Красной Армии данные о ее частях и соединениях, их вооружении, политическом состоянии тыла армии и т. д. Уровень обобщения данных, содержащихся в донесении, свидетельствовал о том, что оно составлено человеком, который хорошо знает военное дело и который имеет доступ к сверхсекретным документам. Все это подтверждало, что действующая в Москве шпионско-контрреволюционная организация хорошо законспирирована и представляет весьма большую опасность для Красной Армии.
Военные контрразведчики Москвы усилили поиск. Они вновь связались с особыми отделами фронтов, с губернскими и уездными ЧК, с органами милиции. Их усилия увенчались успехом. 27 июня 1919 года начальник отдела милиции села Вахрушево, Слободского уезда, Вятской губернии, сообщил, что он по сигналу жителей села задержал подозрительного неизвестного. При обыске у него отобрано два револьвера и огромная сумма денег. На допросах задержанный давал путаные, противоречивые показания.
В Вятской губернской ЧК, когда арестованный понял, что запираться бессмысленно, он стал давать показания. Назвался Крашенинниковым, сыном орловского помещика. Признался, что служит в колчаковской разведке и по ее поручению едет в Москву. Там с ним должны были установить связь члены подпольной организации, которым он и передал бы деньги. Но заявил, что этих людей раньше не видел и не знает. Не он, а они должны были его найти. На всех последующих допросах арестованный твердо придерживался этой версии, казавшейся ему правдоподобной. Держался он очень уверенно. Чувствовалось, что ждет от кого-то помощи.
Тогда военные контрразведчики пошли на хитрость. Облегчили арестованному режим пребывания в следственной тюрьме, разрешили общение с другими ее постояльцами, сделали вид, что ослаблена охрана. И он сразу же попытался передать две записки по московским адресам (к этому времени следствие уже велось в Москве).
Записки были перехвачены и внимательно изучены. Одна из них адресовалась директору московской школы Алферову, другая – некоему Щепкину. О последнем навели справки и установили наблюдение. Одновременно возобновили допрос Крашенинникова. Теперь офицер колчаковской разведки и помнил больше, и говорил обстоятельнее. Он прекрасно понимал, что роль простого связника ему не идет, а главное – от ответственности не спасет. Помочь могло только полное признание. Поэтому он рассказал об Алферове и Щепкине. Назвал и некоторые другие имена.
Показания арестованного, материалы наблюдений и проверок давали ясное представление о политическом лице участников организации, ее структуре, целях, направлении подрывной работы. Ее партийный состав был разношерстным. В организации сотрудничали несколько буржуазных партий.
О подпольном существовании «Национального центра» и о мерах, которые Особый отдел ВЧК предпринимает по ликвидации этой организации, докладывалось ЦК РКП(б) и Советскому правительству. В докладной записке заместителя председателя Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновского от 22 августа 1919 года на имя В. И. Ленина говорилось:
«Несколько дней тому назад нами был арестован посланный Колчаком офицер с миллионом денег для Московской организации.
В настоящее время выяснено, что для Московской центральной организации Колчаком направлено 25 миллионов керенскими деньгами…
Одновременно с деньгами для Московской организации Колчаком через некоего Василия Васильевича направлены какие-то очень важные документы.
Центральной организацией, признанной Антантой, является «Национальный центр». Председателем «Национального центра» состоит бывший член Государственной думы Щепкин, его помощником Черносвитов – член Государственной думы.
Деньги и документы из Сибири направлялись Колчаком на имя означенных выше лиц.
«Национальный центр» Москвы является центральной в общероссийском масштабе организацией, признанной и широко субсидируемой как Колчаком, так и Антантой. Этот центр объединяет кадетов, правых эсеров и меньшевиков.
В Москве существует центральная военная организация, политически возглавляемая «Национальным центром» и имеющая уже своего главкома для руководства подготовляющимся восстанием.
До сих пор мы имели дело (арестовывали) не членов центральных организаций. В настоящий момент мы имеем уже в руках нити центральной организации. Операции будут проведены с приездом тов. Дзержинского.
По прочтении возвратите.
В Центральном Комитете партии и Совете Народных Комиссаров сообщению о заговоре придали важное значение и одобрили действия, намечавшиеся Особым отделом ВЧК по ликвидации военно-шпионской организации.
23 августа 1919 года В. И. Ленин в письме Ф. Э. Дзержинскому писал, что на эту операцию надо обратить сугубое внимание. Захватить заговорщиков нужно быстро и энергично и пошире [23]23
См.: Ленинский сборник XXXVII, с. 167.
[Закрыть].
По получении указаний из ЦК и СНК Особый отдел начал завершающие операции по ликвидации заговора и аресту наиболее активных его участников.
На квартирах арестованных, особенно у Щепкина, были обнаружены материалы, обличающие участников заговора, например: записка с изложением стратегического плана действий Красной Армии в районе Саратова, сводка о составе и действиях армий почти всех фронтов – Восточного, Западного, Туркестанского и Южного. В сводке перечислялись номера дивизий ряда армий, планы переброски частей с Восточного фронта на Южный, приводился перечень мер, которые по требованию Реввоенсовета Республики надлежало принять командованию Южного фронта для усиления боеспособности частей фронта, излагался план предполагаемых действий одной из армейских группировок этого фронта.
В изъятых материалах содержалось также подробное и точное описание Тульского укрепленного района – практически последнего бастиона на пути Деникина к Москве. Не менее важными для противника (попади они в его руки) были бы и сведения о численности и дислокации частей 9-й армии Южного фронта, противостоящей деникинской армии на главном направлении ее удара. Причем сведения были обстоятельные, с указанием и описанием отдельных дивизий. И все это по состоянию на 20 августа 1919 года. Легко себе представить, какой огромный ущерб они могли принести Красной Армий, если бы работники Особого отдела ВЧК не предотвратили их передачу врагу.
Изъятые у заговорщиков военно-шпионские материалы были переданы на заключение члену Реввоенсовета Республики С. И. Гусеву. Гусев отметил чрезвычайную важность этих материалов, быстроту их сбора и точность. Так, сведения о решении Реввоенсовета Республики перевести штаб фронта в Брянск оказались в руках шпионов из «Национального центра» в день его принятия.
Обращала на себя внимание и высокая степень достоверности сведений. Например, шпионские данные о количестве артиллерии на Южном фронте расходились с официальными всего на 4 орудия.
Допросы арестованных членов организации и обыски помещений подтверждали и конкретизировали данные Особого отдела о деятельности руководителей заговора. Было установлено, что всю организацию «Национальный центр» возглавлял бывший член Государственной думы Щепкин, по кличке дядя Кока. В его квартире, являвшейся своего рода штабом организации, концентрировались все сведения, поступающие от шпионской агентуры, и передавались связникам из деникинской военной разведки.
Военной силой «Национального центра» была так называемая «Добровольческая армия Московского района». Состояла она из отдельных групп бывших царских офицеров. Подавляющее большинство членов этой военной организации находились в глубоком подполье и располагались на конспиративных квартирах. Некоторые члены организации состояли на службе в советских, преимущественно в военных, учреждениях.
По сигналу из-за линии фронта эти боевые группы должны были быстро совершить контрреволюционный переворот – захватить правительственные учреждения, банки, почту, телеграф, вокзалы и т. п. Открытое вооруженное выступление «Национального центра» и его «добровольческой армии» готовилось на конец сентября 1919 года. К этому времени контрреволюционеры ожидали и подход к Москве с фронта частей Деникина. Но уже 21 сентября 1919 года Ф. Э. Дзержинский докладывал на заседании ЦК РКП(б) о полной ликвидации этой белогвардейской организации [24]24
См.: В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов. (1917—1922 гг.). М., 1975, с. 264—265.
[Закрыть].
Так, шаг за шагом органы советской военной контрразведки выкорчевывали тайные шпионско-контрреволюционные гнезда врагов Красной Армии и Советского государства. Борьба с тайной подрывной деятельностью против Красной Армии составляла главное содержание работы органов советской военной контрразведки.
Выявляя шпионов, пробравшихся в штабы частей и соединений Красной Армии или действующих вблизи их, разоблачая военные контрреволюционные организации и отдельных контрреволюционеров, наносящих вред Советским Вооруженным Силам, органы советской военной контрразведки оказывали большую помощь Красной Армии в ее борьбе на внешних и внутренних фронтах гражданской войны. Однако этим содействие военной контрразведки Красной Армии не исчерпывалось. В отдельных случаях по специальному поручению Советского правительства они участвовали в борьбе с врагами Советской власти, ее недоброжелателями и эгоистическими элементами, действия которых хотя внешне и не всегда принимали ярко выраженный контрреволюционный характер, но в силу своего широкого распространения в опасные для Советского государства периоды объективно наносили серьезный вред Красной Армии, ее деятельности по вооруженной защите социалистического Отечества.
Таковыми были дезертирство, уклонение от призыва в Красную Армию буржуазных военных специалистов, укрытие огнестрельного оружия, необходимого для вооружения Красной Армии, но попадавшего зачастую в руки ее врагов, и некоторые другие.
Важную роль в помощи фронту и в укреплении тыла Красной Армии сыграла борьба особых отделов с политическим бандитизмом. Особенно серьезный вред делу революции наносили кулацкие банды. Они громили местные органы Советской власти, убивали ее активных представителей, отбирали у крестьян имущество и землю, разгоняли коммуны, терроризировали население. Бандитизм питал собой антисоветские всходы.
Опираясь на банды, эсеры и меньшевики активизировали антисоветскую агитацию, организовывали открытые выступления и тайные заговоры против власти трудящихся. В места, где вспыхивали кулацкие мятежи и появлялись банды, стягивалось контрреволюционное отребье из окрестных сел и деревень. Там резко сокращался или прекращался совсем выпуск промышленной и сельскохозяйственной продукции.
Подвижные отряды бандитов нападали на отдельные небольшие подразделения Красной Армии, нарушали тыловые коммуникации фронтовых частей, захватывали обозы с боеприпасами, снаряжением и продовольствием, направляющиеся на фронт, нередко срывая тем самым готовящиеся командованием боевые операции. Бандиты нападали на бойцов, командиров и комиссаров и жестоко расправлялись с ними. Опасны для Советского государства были и связи банд с зарубежными антисоветскими контрреволюционными организациями и разведками стран Антанты.
Обязанность по борьбе с бандами лежала на войсках ВЧК. Однако из-за малочисленности этих войск советское командование вынуждено было снимать с фронта боевые части и направлять их на подавление кулацких мятежей и ликвидацию банд.
Вести борьбу с бандитизмом было очень трудно. От встреч с регулярными частями Красной Армии банды всячески уклонялись, уходили в глухие леса, горы, малопроходимые болотистые местности, отдаленные населенные пункты, а в приграничных районах нередко и за рубеж. Они предпочитали нападать из засад и укрытий, совершать налеты в ночное время, заманивать в леса и болота.
Бандиты имели свои базы снабжения в отдельных деревнях и хуторах или в лесах. Здесь же они в трудные минуты отсиживались, зализывая раны после столкновений с частями Красной Армии или войсками ВЧК.
Пополнялись банды в основном за счет кулацких слоев населения, разного рода анархистов, уголовных элементов, дезертиров, а также белых офицеров.
Неплохо была поставлена у бандитов разведка. Они имели осведомителей, которые в случае малейшей опасности тотчас ставили о ней в известность главарей банд. Члены банд иногда пробирались на работу в советские учреждения, в том числе и в местные военные комиссариаты. Поэтому в ряде случаев банда знала не только о численности, движении и других действиях красноармейских частей, но и о намерениях их командования, его планах.
В этих условиях успех борьбы в значительной степени зависел не только от наличия красноармейских частей и их готовности быстро выступить на ликвидацию банды, но и от предварительной работы по установлению ее местонахождения, численности и вооружения, выявления сети осведомителей и пособников. Данные войсковой разведки не всегда давали желаемые результаты. Основная тяжесть предварительной работы по обеспечению успеха в деятельности войсковых частей Красной Армии лежала на особых отделах.
Деятельность особых отделов в борьбе с политическим бандитизмом протекала в двух основных направлениях. Во-первых, в обнаружении и ликвидации организованного бандитского подполья. Оно либо координировало действия нескольких банд, руководило ими, определяя объекты и момент нападения, либо выполняло функцию разведки, сообщая ее главарю о военной силе Советской власти в данной местности и других ее возможностях противостоять нападению банды. Во-вторых, особые отделы собирали наиболее полные данные о политическом лице банды, ее численности, составе, вооружении и настроении. На этой основе проводили разъяснительную работу среди членов банды, склоняя их к прекращению преступной деятельности, изоляции руководителей от рядовой массы, выдаче главарей, явке с повинной и т. д.
Деятельность по искоренению бандитского политического подполья можно проиллюстрировать на примере работы особого отдела 1-й Украинской армии, которая в 1919 году вела боевые действия против петлюровских банд. Возглавлял отдел в то время Ф. Т. Фомин. Все началось с того, что 30 марта красноармейцы на фронте под Коростенем задержали двух подозрительных лиц, пробиравшихся в советский тыл. Когда у одного из них при обыске в особом отделе обнаружили в свежевыпеченном хлебе свернутый в трубочку кусочек полотна с надписями, то он признался, что его настоящее имя Антон Андриенко, а не Янцевич, как назвался вначале. Признался он и в том, что является агентом разведки главного штаба петлюровской армии и направлен ею в Киев за шпионскими сведениями. Желая облегчить свою участь, Андриенко согласился указать конспиративные квартиры, на которые шел. Ф. Т. Фомин послал с Андриенко сотрудника отдела Суярко. На первой квартире по Трехсвятительской улице в доме профессора Яхонтова Андриенко и Суярко встретились с некой Ксенией Сперанской. По предъявлении полотняного петлюровского удостоверения она проинформировала пришедших о военно-политическом положении в Киеве, передала важные шпионские сведения и сказала об их источниках. Обыск квартиры и допрос арестованной помогли напасть на верный след крупной подпольной организации петлюровцев в Киеве. В нее входили, в частности, бывший редактор петлюровской газеты «Трибуна» доктор Бийский, направлявший диверсантов из Киева в Черниговский уезд для взрывов телеграфа и железнодорожного полотна, делопроизводитель отдела всеобщего обучения Павловский, снабжавший штаб петлюровских банд военными сведениями, и др. Позднее, когда в августе 1919 года особому отделу совместно с секретным отделом Всеукраинской ЧК удалось вскрыть еще одно звено петлюровского подполья, куда входил и командир Красной Армии, обещавший в нужный момент выделить для заговорщиков бойцов, «недовольных коммуной», стало ясно, что петлюровское подполье связано с крупными бандами Зеленого, Ангела, Соколовского и других и готовит их силами захват Киева, находившегося в тылу войск Красной Армии. Подполье было обезврежено [25]25
См.: Голинков Д. Л.Крушение антисоветского подполья в СССР, с. 399—400.
[Закрыть].
