Текст книги "О людях, о жизни, о себе"

Автор книги: Юрий Айзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

О БРАТЬЯХ МЕНЬШИХ

ПОКРЫШКА

Чукотский проезд, стою на лоджии, смотрю вниз. Любуюсь пейзажем. Речка Яуза протекает, овраг, деревья, кустарники. Наверху асфальтированная дорожка, а по ней два хозяина с собаками гуляют. Беседуют. Собачки тоже меж собой общаются – овчарка и ротвейлер. Хозяева обсуждают события в мире, инфляцию, роль нашего рубля в мировой экономике, когда он победит доллар? Автомобильные темы и ведущую роль женщины в нашей жизни.

Темы интересные. Много спорных вопросов, тем не менее, разговор продолжается. А собачки меж тем о своем думают. Как бы погулять подольше, да и хорошенько закусить дома не помешало бы. Все – при деле. Ну и, конечно, поиграть хочется. Даль свою молодецкую показать, мышцы поразмять, а то лежишь целый день в квартире на коврике. Хозяева на работе. Укусить не кого, тоска!

И вдруг, стоп! Что же они видят? Летит автопокрышка, видимо от «Газели». Собачки подходят, нюхают ее со всех сторон и приходят к выводу, что это крайне нужная вещь в домашнем хозяйстве. А хозяева-то, дураки, прошли и не заметили.

Овчарка пошустрее соображает: хвать ее, дескать я ее первая увидела. А зубами прикусить трудно – радиус большой. Наконец это ей удается. Ротвейлер тоже – не дурак. Типа – ты постой, погоди, моя вещь. Хвать за противоположную сторону. Врешь – не возьмешь! Это я ее первый заметил. Тоже прикусил.

И пошла у них борьба за право обладать этой нужной вещью. Хозяева не видят, беседой увлечены, идут дальше, ля-ля… Заметили лишь, когда рычание услышали. Собачки ведь не хилые и сдаваться не собираются. У них почти равновесие, пыжатся, но сила действия равна силе противодействия: покрышка на месте. Хозяева подойти не могут, чтобы разнять их.

И тут, как назло, мимо проходит третий хозяин с боксером. Боксер тоже решил в тендере поучаствовать. Подошел сбоку и схватил свою часть покрышки.

Баланс сил нарушился и колесо закружилось в бешеном вихре вместе с собаками. Подойти стало еще труднее. Так и на работу можно опоздать! Хозяева, с трудом, но все же растащили их, остановили эту жуткую «вертушку».

Недовольные псы с сожалением оглядывались. Какие же глупые их хозяева. Все равно кто-то заберет. Жаль, что не они!

= = = = = = = = = =

СОЛИСТКА

1997г. С женой Ириной мы жили на Ярославском шоссе. Остановка «Улица вешних вод». В 9-этажном доме.

Я с Ириной отправился на прогулку в лесопарк «Лосиный остров». Наш дом частично примыкал к нему. Так вот. Гуляем мы по «Лосиному». Зима, день морозный, но в меру: -6 -8 С. Солнышко, птички, воробьи чирикают, иногда ворона, сволочь, Кар – Кар! Ну, ладно, все равно красиво. Идем дальше, в глубь леса. Впереди открытая полянка, показались ангары – склады МИСИ (строительный институт, теперь – МГСУ). Появилась «вневедомственная» охрана, учуяв запах и наши шаги. это была группа кобелей и атаманша – сучка. Поднялся сильный галдеж и лай. Сучка, как самая смелая, отделилась от компании своих ухажеров, вышла в авангард и лаяла с особым остервенением и, даже, упоением. Увлеклась так, что даже, от экстаза, глаза закрыла. Ура! Наконец-то гости пожаловали. А то тут такая скука! А мы для чего? Кого охраняем? Хоть бы кто.

Чуть позади вразнобой и немного потише кобели подхватили: бу-бу, бу-бу, гав-гав. Псин штук 8—10, не больше. Но, я думаю, для нас и Ириной вполне хватило бы. Кстати, Ирина молча созерцала эту картину, стоя чуть позади меня. Сучка вертелась в просвете моих ног и в случае опасности она могла развернуться на 180 градусов и только ее и видели. Мол, пока, хозяин, дай бог, встретимся, если выживешь, куда мы друг без друга.

Между тем, сучка «в ударе», как говорят «Остапа понесло». Соло – по всем правилам, лает, родимая, аж вокруг ничего не замечает. Не знаю, какой у нее тембр был: тенор или сопрано, черт ее разберет. Ей в унисон старался подпевать мужской хор, типа «…ух ты, ах ты, все мы космонавты…».

Стоп! Покинуть поле боя еще не начавшейся битвы было не в наших правилах. Я стал искать подходящий предмет и, вдруг, в расщелине дерева увидел пустую бутылку 250 г емкости. Как в народе называют – чекушка или мерзавчик. Размахнулся и бросил ее наугад. Расстояние было метров 30—40. Далее: опять немое кино, замедленная съемка, бутылка в воздухе описывает дугу, кобели разбегаются, сучка на боевом посту и вдруг – БАХ! О, ужас, глухой стук по лбу солистки… Она даже глаза открыла, плохо понимая, что произошло. Лаять перестала, задумалась, лай перешел в жалобный скулеж. Она развернулась и побежала к «своим». «Ребята»: бу-бу, бу-бу, как бы говорили, мол мы тебя предупреждали. Сочувствовали горю.

Тут Ирина осмелела. Вышла вперед:

– «Щас, хозяин, мы их порвем, только намекни.

– Не стоит, Ирин, пошли своей дорогой. У них траур, не будем им мешать.

Прогулка продолжалась, жизнь тоже.

Впереди новые приключения…

= = = = = = = = = =

Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ

Шел 2007—2010 год. Точно не помню. Работал я в тресте «МСМ-5». Для подтверждения своей квалификации я занимался на курсах. Периодически сдавал экзамены, чтобы получить «корочки». В обеденный перерыв прогуливаюсь по улице Бакунинской, метро «Бауманская». Что я вижу?

Идет хозяин, мужчина старшего возраста. С ним собака. Овчарка, лайка, дворняга? Шут ее знает. Высота в холке – средняя, не большая, не маленькая. Горит красный сигнал светофора для пешеходов. Все стоят, ждут. Рядом «нарисовались» две бездомные собаки. Ждут зеленого сигнала чтобы перейти улицу вместе со всеми.

Хозяйская собака подошла к хозяину, хвостиком завиляла, к ногам жмется, заискивающая улыбочка, преданно в глаза смотрит: мол, пойду, познакомлюсь.

– Нельзя!

Да, нет, я все же пойду…

– Ну и черт с тобой!

Подошла к собачкам. А бездомные ненавидят домашних. У них запах другой. Вдвоем они изрядно потрепали и покусали песика. Она побитая, несчастная – обратно к хозяину. Видишь, мол, как мне досталось.

Хозяин молчит, ноль внимания. Я подхожу к нему и говорю:

– Что же вы не заступились?

– А я ее предупреждал. Пусть ее теперь улица научит.

Он оказался прав. Не поспоришь. Железная логика.

Меж тем загорелся «зеленый» и собачки, вместе с другими пешеходами, перешли улицу.

= = = = = = = = = =

ПРОХОДИ, РАЗРЕШАЮ

На работе в тресте «МСМ-5» мне приходилось ездить с проверкой качества сварных соединений жилых и других зданий панельного и монолитного типа по Москве и области.

Так вот, в районе Лианозово, в поселке Севводстрой наша фирма строила очередной жилой корпус. Мне предстояло со стороны МКАД через коттеджный поселок попасть к месту новостройки. Можно попасть и через Череповецкую улицу в Лианозове, но путь был длиннее. Место – глухое. Машины ездят редко. К тому же в поселке в то время дорога была грунтовая, пешеходов вообще нет. И что я вижу?

На моем пути – собачки. Впереди – сучка, за ней пять кобелей. Все на стороже. Шутки – в сторону. Государственная граница. Шеренга собак перегородила всю проезжую часть дороги. Ну что ж. Достаю ракетницу, взвожу механизм и вступаю в переговоры. Дословно (обращаюсь к сучке, как главной):

– Вот видишь, если я нажму на эту кнопочку, тебе будет очень больно. Я за последствия не отвечаю. К ветеринару не повезу, будешь сама свои раны зализывать. Выбирай, или ты со своими «мужчинами"меня пропускаешь, или я применяю оружие на поражение.

Отвлекусь, есть анекдот:

«Проезжая по поселку водитель легковушки нечаянно сбивает барашка на своем пути. Вылезает из машины и хочет положить его в багажник.

Из соседнего дома выбегает разъяренный хозяин с ружьем:

– Только нэ гавары мнэ, что ты его в балныцу повезешь!

Ну а что сучка? Она посмотрела на ракетницу, понюхала ее. Да, однако. И сделала правильный выбор:

– Ну проходи, если надо…

Мы попрощались. Я пошел дальше. Собачки на боевом посту. Кстати, когда я возвращался, они мне разрешили пройти, даже ракетницу не доставал.

Говорят, человек – царь природы, но я думаю, что собачки тоже не дураки, может поумнее нас.

= = = = = = = = = =

ХУК

Что-то я все про собак, да про собак… А коты что, не «люди»?

Была история. В 1978—80 годах я работал в тресте «Центроспецстрой». Трест занимался водоснабжением и канализацией, строительством очистных сооружений. Поехал я однажды в командировку. Советский Союз. Трест имел 13 Спецуправлений (СУ) по всей стране: Волгоградское, Киришское, Литовское, Грозненское, Люберецкое, Пермское и прочие. Так вот, поехали мы от строительной лаборатории с фотографом – Владимиром Павловичем, фамилии не помню, а помню, что он был тезкой моего отца, ему в то время было под пятьдесят, мне чуть до тридцати не дотягивало.

Пока мы были вместе он мне рассказал свою биографию. Воевал в Великую Отечественную, был офицером. После войны чего-то там смудрил с казенным имуществом и его отправили в отставку. Потом он кем только не работал на «гражданке»: и преподавателем, и слесарем, и грузчиком, и инструктором по туризму. Говорил, что девушек в горы водил. Рюкзаки, палаточки. Романтика!

Сейчас– фотограф в нашей лаборатории. Решил тормознуть с переменой профессий. Иногда, за рюмашкой «крепкого чая», он любил прибавить:

– А когда я работал там-то…

– Владимир Павлович, лучше скажи, где ты не работал…

Откровенно говоря, меня порой утомляли его рассказы. Так вот, поехали мы с ним в Киришское СУ. Это где-то в Ленинградской области. До Ленинграда (тогда он так назывался) мы ехали на поезде из Москвы. Далее на перекладных – не помню: электричке или автобусе? Идем мы по открытому полю, кругом трава, даже кустарников нет. А посреди поля огромный дуб. Красивый такой, могучий и в 3—4 метрах над землей простерлась строго горизонтально толстая ветвь, метров на 12—15 в сторону.

Необычно, да? И что еще мы с ним видим?

А видим, что бегут два кота. Один убегает, другой догоняет. Оба самцы, отважные воины. В обиду себя не дадут. Но, видимо, был небольшой перевес у того, что бежал сзади. Бегут, бегут, спрятаться негде. И вдруг – дуб. Первый кот быстро вскарабкался на дерево и пробежал по ветке метров 8—10 в сторону. А второй – тоже кот, для него деревья не преграда. Не будет он бегать внизу вокруг и мяукать.

С быстротой молнии догнал на ветке сидящего кота. И вдруг… сильный шлепок, как хук в боксе. Открытой перчаткой. Это же бой без правил! Атакуемый слетел вниз. Крик отчаяния: мя-у – у -у! Типа SOS! И только его и видели. А кот-победитель остался на ветке и провожал его сочувствующим взглядом.

Правда, обратно в Москву мы не могли уехать. Конец лета. Билетов не было. Владимир Павлович, как участник ВОВ, легко решил эту проблему – в специальной кассе.

Я его зауважал.

= = = = = = = = = =

ТРУДЯГА

Рано утром, солнце только еще всходило, я вижу на даче такую картину: задними огородами, а заборы в то время в 80-х были низенькие – сетка или штакетник, все видно, – идет кот. А в зубах огромный кусок мясной вырезки. Говядина или свинина? Не знаю. Коты свинину едят? Идет себе, никому не мешает, не будит своим мяуканьем. Лето, март давно прошел. Не до этого ему.

А кусочек-то хороший: 1.5 – 2 кг потянет. Не взвешивал, да и у кота не спрашивал, не до меня ему было. Да и не стал бы он со мной общаться. Достают тут разные с глупыми вопросами. Некогда ему, дела, наверное. Жена с котятами ждет. Отвлекаться некогда. Остановится, передохнет и дальше: «…Солдаты в путь, в путь, в путь, а для тебя, родная, есть почта полевая…» и так далее.

Вот хозяйка «обрадуется» обнаружив пропажу.

= = = = = = = = = =

ПРОВОКАТОР

1980 – 81 годы. Город Руза Московской области, улица Октябрьская. Жилой дом. Здесь жили родители жены Людмилы: Федор Тимофеевич и Зинаида Павловна.

Февраль – март. Погода хорошая, легкий морозец, солнышко. С крыш капель падает от тающего снега. Проход между домами, нашим и соседним, шириной около пяти метров. У соседнего дома крыльцо немного выступает. Я вышел подышать свежим воздухом. Дома жарко, печка натоплена. И что я вижу?

Во дворе бегает туда – сюда наша собачка, Чижик, от дома к улице и обратно. Думаю, чего же она «круги нарезает»? Хозяин отвязал его от сторожевой будки и отпустил погулять. Это я вижу, а что же я слышу? Слышу лай из под крыльца дома напротив. Лай сначала негромкий, потом сильнее, увереннее. Источник лая я не вижу, только слышу. А Чижик бегает себе и бегает мимо, «ноль» внимания, молча. Чего же он молчит? Все позже прояснилось.

Соседская собачка лает все сильнее и наглее, уже морда из под крыльца показалась. Лает, родимая, взахлеб. Вот вылезла наполовину. Чижик все бегает и молчит. Собачка еще больше осмелела и еще больше высунулась наружу. Пора!

Чижик, пробегая в очередной раз мимо, серьезно прикусил собачку. Все молча. В ответ – жалобный визг, скулеж. Мол, «не тронь меня, а то – убегу». Вопль отчаяния. О, горе! И обратно – под крыльцо, подальше от ненавистного врага. Снова лай издалека, потом все громче, громче.

Жизнь продолжается. Знай наших!

= = = = = = = = = =

О, ГОРЕ НАМ!

В той же Рузе приезжали к родителям на лето погостить сестра Людмилы Галя с детьми: Романом – пять лет с небольшим и Максимом – около четырех. Однажды прибегают они домой заплаканные, зареванные. Ужасное горе случилось – тирщик помер. Они иногда ходили в тир пострелять. На накопленные копеечки покупали пульки в тире.

А – а – а – а – а! Тирщик помер! – остановиться не могут.

Федор Тимофеевич хочет их успокоить:

– Да черт с ним, этим тирщиком!

– А – а – а -а – а!

И побежали на улицу рассказать о страшном известии. Куда они теперь будут ходить стрелять? Если тирщик умер, тир, наверное, бульдозером снесут? Нет замены незаменимому человеку. О, горе нам, на наши, пока еще не седые, головы.

– – – – —

Другой случай. Этим же летом. Поехали мы с Романом, старшим племянником, на велосипедах покататься. Я на большом велосипеде, он на «Школьнике». Я-то раз крутанул, а ему, чтобы не отстать, приходится быстро-быстро педальками крутить. Выехали не окраину, к лесу подъехали. А там проселочная дорога. – Дядя Юра, мне пить хочется. Невдалеке показался жилой дом.– Ну вот, зайди в дом и попроси попить. – А как попросить?

– Ну, скажи: «подайте раненому красноармейцу водицы испить».

Роман пошел. Попил, возвращается. Едем дальше. Пора домой, поворачиваем обратно. Проезжаем мимо того же дома.

– Дядя Юра, поехали быстрее. Вдруг дяденька выйдет и будет ругать меня. Какой я – раненый красноармеец?

Вот так, большой дурак научил ребенка. Больше я так не шутил.

= = = = = = = = = =

О РОДНЫХ И БЛИЗКИХ

МОЙ СЫН В ДЕТСТВЕ

Мой сын – Сережа, родился в 1984 году. Мне в то время было уже 34 года. До этого времени не было всерьез заняться семьей и что-то, где-то мы упустили. Тем не менее, сын долгожданный, желанный, хоть и поздний. Ну ладно, ближе к делу. Вот несколько эпизодов из его жизни.

Сереже 4 года, он на горшке. – Сереж! Вставай. Уже полчаса прошло.

– Не могу, у меня попочка забита.

– – – – —

На даче помыл машину, ВАЗ-2103, Сережа: – Пап, смотри, машина писает.

Дальше: – Пап, а машину можно на руках перенести?

– Ну, что ты, Сереж. Это – 1500 кг.

– А если по кусочкам?

– Вот этого делать не стоит.

– – – – —

В нашем доме, в Бибирево, жил сосед на другом этаже. Работал водителем Камаза. Сережа часто с ним общался. Возле подъезда стояла лавочка. Водитель – средних лет, хорошо разбирался в машинах. Знал многие марки отечественных и иностранных автомобилей. Кстати, в 80-е их было мало. В основном – Жигули, Москвичи, Волги. Сереже в то время было 4.5 – 5 лет. А он уже знал не только марки, но и модели отечественных авто. Память – хорошая. Спросил как-то у соседа, как называется Волга-24 универсал (31-х Волг тогда еще не было). Ответ: – Волга-сарай. Сережа называл ее: – Войга сайяйя!

– – – – —

Рядом с моей дачей жил сосед – Витя. Его отца звали Сергей Тимофеевич. Сережа называл его: – Автомофеич.

Я пробовал его поправить. Но он упорно повторял: –  Автомофеич!

Я не настаивал.

– – – – —

Провожая, перед работой, Сережу в детсад, я, частенько, спрашивал его, кто у них сегодня воспитательница.

– Ну, щас, щас, Илина Ильфильевна.

Я перевел для себя – Ирина Порфирьевна. Поздоровался. Начальство надо знать в лицо. Сережа никогда не ошибался. Воспитатели менялись, у них была посменная работа.

Иногда я давал Сереже в сад печенье, конфетки. Инструктировал его:

– Ты ешь, ешь, а других поменьше угощай. В саду ведь человек 20 -25. Не буду же я килограммами носить. Сережа запомнил.

Однажды у одного мальчика был день рождения. Он пришел с дедушкой. В раздевалке угощал других ребят конфетками. Дедушка говорил:

– Не жадничай, угости ребят.

А Сережа говорит:

– А я – жадный!

Дедушка опешил:

– Ну, брат, так нельзя.

А внук говорит:

– Деда, он, правда, жадный.

Понятно «откуда ноги растут».

Позже я сказал Сереже, чтобы он делился с ребятами. Вообще дети любые шутки принимают всерьез. В последствии, я не повторял ошибок.

– – – – —

На даче Сережа нашел гвоздик. Может ребята подарили? Красивый такой, крученый, оцинкованный, переливается на солнце.

– Пап, возьми гвоздик.

– Спасибо, Сереж.

Потом я что-то заработался, на даче ведь всегда есть чем заняться, дел полно. Попался Серега «под горячую руку», я его отругал за что-то. Людмила мне потом говорит:

– Середа на тебя обиделся, говорит, что папа плохой. Я ему гвоздик подарил, а он отругал меня.

Вот так, век живи, век учись. В будущем я сдерживал свои эмоции.

Старался Сережу не обижать.

– – – – —

Я что-то мастерил на даче. Сережа наблюдал за мной

– Пап, давай я тебе помогу.

– Ну помоги, Сереж.

Сережа стал помогать. Прошло минут пять, не больше.

– Пап, ну, я пошел!

– Ну, иди, Сереж.

Некогда ему тут со мной «колупаться». У него других дел хватает. Ребята ждут.

– – – – —

На участке была куча песку. Сережа бегом, пока я не хватился, таскал воду в леечке, кирпичи «бесхозные» откуда-то приносил. Заборов вначале практически не было. Строил «воздушный замок».

Мне, через некоторое время, зачем-то понадобились кирпичи. Я взял парочку.

– Пап, это мои кирпичики.

– Сереж! Можно их у тебя взять?

– Пап, я тебе разрешаю.

– – – – —

В детском саду, воспитательницы, видимо, крутили пластинку «Старая мельница». Сережа иногда повторял:

– Старая мельница, крутится, вертится. Только любовь – никогда.

Я пробовал его поправить, что, мол, там еще «льется из бочки вода». Но Сережа упрямо повторял:

– Только любовь – никогда!

Ну, что ж, будь по твоему. Надо уважать чужое мнение. Устами младенца, порой, глаголет истина.

– – – – —

Мы жили, как я уже упоминал, в Бибирево, на улице Корнейчука. Примерно в 200 метрах от нашего дома – МКАД. Наши окна выходили в его сторону. А за МКАДом поодаль были правительственные дачи. Даже была, как говорили, бывшая дача Ворошилова.

Так вот, несколько раз ночью я видел как в небе летали НЛО. Почему НЛО? Да потому, что у них траектория полета менялась. Вперед – назад, резкие повороты, движения зигзагами и прочие маневры. С виду, как спутник (типа звезды в небе). Самолеты так не летают, да и огоньки у них зелено – красные мигают.

Я рассказал об этом Сереже. Он запомнил. Однажды летом, светает рано, я проснулся и, проходя мимо смежной комнаты, где обычно спал Сережа, увидел, что он сидит на кресле и смотрит в окно.

– Сережа, ты что не спишь?

– НЛО жду.

– Ну, что ты, Сереж, их не так просто застать. Да, к тому же, когда светло, его можно не заметить. Ложись спать.

– Пап, а ты меня разбудишь, когда они прилетят?

– Конечно, Сереж. Иди спать.

Сережа уснул. А НЛО я, почему-то, больше не увидел. Может другие дела у них были. Не до НЛО, наверное.

= = = = = = = = = =

БАБА СОНЯ

Она была мамой моего папы, родилась в 1890-х годах.

У бабушки со зрением было неважно.

В 1960-е годы ей было далеко за 70. В лесу собираем грибы. Нас четверо: я, мой папа – Владимир Павлович, его родной брат – Николай Павлович, и бабушка Соня. Они, почему-то, вместо обращения – мама, называли ее – Софья Иосифовна. Так вот, нашли белый гриб. Они спрашивают:

– Софья Иосифовна, что за гриб? Она хлоп своей клюкой, гриб в крошки.

– Поганка!

Больше ее не спрашивали.

У бабушки на глазах были очки с такими линзами, что через них глаза кажутся персиками. Она любила смотреть телевизор. Раньше были телевизоры с экраном, типа КВН-49, Рекорд… Черно-белые. Ящик квадратный, а экранчик маленький. Бабушка жаловалась:

– Пока нацелюсь, а фильм-то уже кончился. Часа полтора прицеливалась.

ВИКТОР МУЗИС – раз уж Юра написал рассказик о бабе Сони, возьму на себя смелость дополнить его рассказ.

Юра – мой двоюродный брат по материнской линии. Его родители – мои крестные. Их семья жила недалеко от метро Павелецкая, а наша и бабушка с сыном Николаем в 2-х этажном доме барачного типа по Космодамиановской набережной у Большого Устьинского моста, напротив высотного здания на Котельнической набережной.

Где-то году в 1953 нас расселили и мы переехали в Южное Измайлово. Мы получили 15-ти метровую комнату в 2-х комнатной коммунальной квартире, а бабушка с сыном комнату в квартале от нас, тоже в коммунальной квартире с 2-мя соседями. Впрочем, сын ее Николай был только прописан, но не жил.

Мужчина он был видный, ухаживать за женщинами умел, и как-то на катке случайно познакомился с молоденькой, красивой девушкой. А когда узнал, что она дочь старого партийного работника и живет в «Доме на набережной», тут же сообразил, какое это удачное знакомство и вскоре они поженились.

Так что бабушка жила одна. Поскольку дома наши были недалеко друг от друга, она приходила к нам, а домой возвращалась только чтобы переночевать. Человек она была набожный и в комнате ее в углу у окна стояла полочка с иконой Божьей Матери и перед ней горела лампадка.

Бабушкину бабушку, как рассказала как-то сестра, даже упомянул в своей книжке Гиляровский, но посмотреть ее все руки не доходят.

Когда я приходил из школы, она кормила меня манной кашей, которую очень любил. Может быть и любил, потому что она умела ее готовить. А какие пирожки она пекла в духовке – У -у -у! С мясом, с рисом и яйцами, с яблоками. Необычайно вкусное тесто у нее получалось и не сохло долго. А вот с капустой пирожки я не любил, но когда приносил их на работу, приятели «трескали» за милую душу и только нахваливали.

Был у меня один смешной эпизод с ней по молодости лет. Она была глуховата и часто переспрашивала меня, произнося: – А?

– Б! – Отвечал я в ответ.

И как-то она пожаловалась маме, что я ее обзываю на «Б»! Мама, конечно, стала выяснять у меня, почему я ругаюсь. Я объяснил эту нелепость ситуации, а она передала это бабушке. Но больше я так старался не говорить.

А когда мы переехали в 3-х комнатную кооперативную квартиру в Химках-Ховрино, бабушку взяли с собой и отвели ей отдельную комнату. К этому времени и ламповые телевизоры появились с большим экраном, и сами телепередачи стали цветными…

Дерзкий я был, эгоистичный, невнимательный и неблагодарный! Как хорошо я это понимаю сейчас, сам находясь на склоне лет.

А бабушки не стало в тот год, когда я служил а Армии, где-то году в 1972-м. Телеграмму, заверенную, мне не прислали и на похоронах я не был. Может быть и хорошо: очень неприятно запоминать лица ушедших!

= = = = = = = = = =

ПАПА

Мой папа – Владимир Павлович родился в 1910 году. Когда мне было лет 8 – 10 ему уже было под пятьдесят.

Каждое лето он снимал для меня и мамы комнату в доме, в деревне или не даче в ближайшем Подмосковье.

Так вот, идем мы с папой по лесу, иногда с ним перекликаемся, он отвечает. Гуляем, гуляем, грибы собираем. Я хожу, кричу: – Пап!

Тишина. Я снова: – Пап, пап!

Нет ответа. Я чуть не в плач. Уже охрип, в горле першит. Прошло, наверное, минут двадцать или больше. во времени тогда плохо разбирался. Испуг, одиночество, волки и прочее. Я снова: – Пап!

И вдруг тихий голос рядом: – Ну чего кричишь? Не слышу, что ли?

Папу в молодости называли невозмутимым. Его выдержке можно было позавидовать. Всегда был спокойным, уравновешенным, в конфликты не ввязывался. Даже когда пацаны с соседних дворов или улиц сходились «стенка на стенку» папе доверяли охранять одежду. Все его уважали. Дрались, но при этом говорили: – Володю не трогать, он пальто стережет.

Как-то папа сидит за столом, трапезничает. Не знаю – обед, ужин? Я подкрался сзади и гаркнул. Я опешил. Спрашиваю: – Испугался?

– Угу.

= = = = = = = = = =