Текст книги "Боцман, бурундук, кот и крыса"

Автор книги: Юрий Лигун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 12
Полундра!

Бурундук по природе очень непоседливый зверёк, и нора боцмана, а тем более собственная клетка были для него тесноваты. Поэтому, став настоящим морским волком, Бурун начал осваивать корабль. Но как, спросите вы, он мог осваивать корабль, если Борис Неудахин, уходя, обязательно запирал каюту? Да очень просто! Просто между стенкой и коридором обнаружилась маленькая щёлочка, которую Неудахин с высоты своего роста обнаружить не мог, а то бы обязательно законопатил. Через эту щёлочку легко пролазили ушки, хвостик и животик, ведь, как вы помните, бурундучки зверьки очень мелкие и даже с полными защёчными мешочками весят от силы сто граммов. А как мало весят сто граммов знают все. Потому что сто граммов – это всего лишь пачка мороженого!

Сначала Бурун исследовал палубы. Ему там не понравилось, потому что в солнечную погоду на палубах было много ног, из-за чего всё время приходилось уворачиваться и загибать хвостик.

Потом Рундук заглянул на капитанский мостик. Ему там не понравилось, потому что на самом деле это был никакой не мостик, а большая комната с высокими окнами. Такими высокими, что сколько бурундучок ни подпрыгивал, а так ничего и не увидел.

Потом Бурун Борисович исследовал машинное отделение. Ему там не понравилось, потому что в машинном отделении было очень шумно и сильно воняло. К тому же он ухитрился перемазать мордочку каким-то несъедобным мазутом, отчего потом два дня тёр носик лапками и чихал.

И наконец он попал в трюм. Трюм находился под самой нижней палубой, и в нём хранились разные грузы и провиант. От грузов никакого толку не было, а вот провиант бурундучку понравился, потому что за этим невкусным словом скрывались всякие съестные припасы. А уж в припасах запасливый Рундук знал толк!

Особенно ему понравился мешок с просом. Это было чудо, а не мешок! В нём даже не пришлось прогрызать дырочку, потому что она уже была. Через эту дырочку очень быстро набивались защёчные мешочки, откуда просо прямиком попадало в животик, отчего полосочки на нём приобрели повышенный блеск и отменную пушистость.

Обнаружив трюм, Рундук стал гулять только в нём. Но однажды в трюме зажёгся свет и раздался топот ног. Ног было шесть, но бурундучок сразу услышал среди них ноги боцмана. Да и как их можно было не услышать, если они были самыми большими и топали громче всех.

– Полундра! – громовым голосом закричал боцман. – Клюев, перекрывай выход! Веточкин, загоняй!

Бурундучок не знал, что такое «полундра!», но сразу понял, что это слово связано с какой-то повышенной опасностью, ведь звучало оно очень грозно. Поэтому он перестал набивать защёчные мешочки и юркнул за мешок, где нос к носу столкнулся с каким-то огромным существом. У существа было сильное, мускулистое тело, острая морда с колючими усами и большие зубы, которыми оно тарахтело то ли от ужаса, то ли от страха.

А вот Рундук не испугался. Он вообще был не робкого десятка, к тому же в тайге он запросто убегал от росомахи, а в лесу – от лисы.

– Ты кто? – спросил он, чтобы сразу узнать, убегать ему или нет.

– Тсс! – прошипело существо, приставив к зубатому рту кончик хвоста, который бурундучок поначалу не заметил. – Тсс! Они меня ищут. Но если ты меня не выдашь…

– Не выдам, – перебил Рундук и шёпотом добавил: – Я даже не знаю, как это делается.

– Ну что там, Веточкин? – снова раздался голос боцмана.

– Кажется, опять убежала, – растерянно ответил матрос Веточкин.

– Клюев, а что у тебя?

– Дупель-пусто! – с готовностью отозвался матрос Клюев и тут же объяснил: – Крысу руками не поймаешь. У нас в деревне или крысоловку ставят, или нормального кота заводят.

– Да, наш Максюта крыс боится, хотя колбасу ловит отменно, – согласился боцман. – Ладно, идём капитану докладывать, что объект, который он с мостика засёк, прячется в трюме, однако обнаружению не подлежит.

Когда моряки ушли, большая корабельная крыса и маленький бурундучок долго рассматривали и обнюхивали друг друга, чтобы понять, какую опасность они друг для друга представляют. Но в конце концов поняли, что никакой, тем более что в трюме было полным-полно провианта. А поняв это, они представились по всей форме, но из-за того, что диким зверям имена не положены, они назвались теми именами, которые дали им люди.

– Полундра! – сказала крыса.

– Бурун Борисович Рундук! – сказал бурундук.

Глава 13
Швейцарский сыр

Кот Максюта, который боялся крыс, появился на тринадцатом корабле после страшного скандала. В один прекрасный день, когда солнце било во все иллюминаторы, перед тринадцатым капитаном положили радиограмму из Главного морского управления, от которой он помрачнел, как грозовая туча, готовая пролиться дождём. Но капитан был человеком мужественным, не раз смотревшим опасности в лицо, поэтому дождём он проливаться не стал, а уж слезами и подавно. Просто помрачнел как туча – и всё! А уж помрачнеть было отчего. В радиограмме говорилось, что ровно послезавтра на борт надо принять делегацию иностранных капитанов. И не просто принять, а показать в лучшем виде, что такое наши моряки и что такое наши корабли. На этом месте в радиограмме стояла жирная точка, больше похожая на кирпич. Хотя чему тут удивляться, когда и точка, и кирпич – знаки препинания!

Скрипнув зубами, тринадцатый капитан вызвал своего помощника, а тот – своего, а свой – боцмана, а боцман – палубную команду, и закрутилась карусель! Матросы, как угорелые обезьяны, прыгали с кисточками в зубах по вантам, или, говоря проще, по тросам для крепления всяких висячих штучек, и красили в белый цвет всё, что должно быть белым, а в синий всё, что должно быть синим. Кроме того, они подвинчивали и подкручивали всё, что развинтилось и раскрутилось. А ещё они принайтовливали всё, что отнайтовилось, затыкали всё, что ототкнулось, и смазывали всё, что скрипело. А после вахты они подстригали махры на брюках, стирали и сушили тельняшки (для скорости прямо на себе), тёрли пемзой руки и щёки и тренировались перед зеркалом улыбаться пассажирам. Последнее получалось хуже всего, а у некоторых – только когда боцман показывал кулак, похожий на дыню.

Послезавтра наступило внезапно, хотя его ждали. К борту корабля подошёл белоснежный катер с десятью заграничными морскими капитанами. Капитаны были из разных стран, а один даже из Швейцарии, где и моря-то нет. Зато выглядел он так, словно его всю жизнь трепало штормами.

Боцман незаметно показал кулак, и все матросы заулыбались, на что капитаны одобрительно зацокали языками, а швейцарский даже прокаркал:

– Кар-рашо! Кар-рашо!

Потом гостям показали капитанский мостик, сводили в машинное отделение и на палубу для очень важных персон, а также разрешили по очереди погудеть в гудок. Правда, швейцарский ухитрился трижды занять очередь и столько же погудеть.

А потом настал черёд званого обеда. И тринадцатый капитан уже вздохнул с облегчением, но, видно, поторопился. Ведь не зря же у моряков есть пословица: «Не говори „гоп!“, пока не влезешь на топ». Кстати, топ, если кто не знает, это верхушка мачты. А он, наверное, сказал «гоп!», потому что, когда гостей ввели в банкетный зал, посреди празднично украшенного стола, среди бутылок, закусок и белоснежных салфеток, они увидели огромную чёрную крысу, которая лопала сыр.

Конфуз был страшный! Чтобы спасти положение, тринадцатый капитан хотел было выдать крысу за ручную и даже попытался её погладить, но та не захотела выдаваться и, не выпуская сыр, бросилась наутёк.

Положение осложнялось тем, что сыр был швейцарским, и это ввиду присутствия швейцарского капитана тянуло на международный скандал.

Но обошлось. Швейцарскому капитану дали ещё немного погудеть, и он успокоился. Зато наш Министр транспорта, наоборот, очень рассердился. Министр транспорта, если кто не знает, это человек, который, кроме пароходиков, командует машинками, железнодорожными вагончиками и самолётиками. Не работа, а мечта! А так как Министр транспорта очень любил купаться в море, то все называли его Адмиралом. Но он ничуть не обижался, потому что и сам себя так называл. А у всех настоящих адмиралов, чтоб вы знали, очень крутой нрав, потому что они командуют не пароходиками, а грозными военными эсминцами и линкорами. И чтобы оправдать своё прозвище, наш Министр, устроивший по просьбе Президента страны эту показательную экскурсию, пришёл в неописуемую ярость.

Дождавшись, когда гости отчалят, он на персональном вертолётике примчался на тринадцатый корабль и, спрыгнув на палубу, швырнул в тринадцатого капитана чем-то круглым и пушистым.

– Вот!.. Если сам не можешь!.. – прохрипел он. – И чтоб ни одной!.. Кры… кры… кры…

На этом месте Адмирал закашлялся и побагровел, после чего лётчик быстренько запихал его в вертолёт, который тут же подпрыгнул и растаял в небе.

…Так на тринадцатом корабле появился кот Максюта.

Вообще-то Максюта к Адмиралу имел отношение косвенное. Адмирал котов не любил. Зато котов любила его собственная жена, из-за чего у них дома коты не переводились. Конечно, если б Адмиралу дали волю, то он бы засунул их всех в торпедный аппарат и запустил куда подальше. Но, к счастью, торпедного аппарата в Министерстве транспорта не было, да и воли ему не давали. А когда супруга Адмирала однажды застукала своего мужа, когда тот целился подушкой в рыжую Матильду, она швырнула в него первым, что попало ей под руку. А попала ей под руку старинная и очень дорогая ваза. Поэтому, собрав в совок осколки, Адмирал стал обходить котов и кошек десятой дорогой.

Но когда на тринадцатом корабле вышел конфуз с крысой, Адмирал не выдержал. Прервав важное совещание в министерстве, он ворвался в дом, схватил первого попавшегося под руку кота, которым оказался Максюта, вызвал вертолёт и уже через час швырнул ошарашенного такими темпами Максюту в тринадцатого капитана.

Этим, как ему казалось, он убил трёх зайцев – покарал виновного, решил крысиную проблему и уменьшил кошачье поголовье в собственной квартире.

Глава 14
Кот и кок

Мы уже говорили, что всё тайное становится явным. Вот и Адмиралу не удалось соврать, что Максюта сам убежал из дому. Адмирала выдали свежие царапины, покрывшие его холёные щёки не хуже индейских татуировок, отчего он стал похож на вождя апачей, только перьев в голове не хватало. Да, горазд был Максюта царапаться…

Он и тринадцатого капитана успел разукрасить до неузнаваемости, когда Адмирал им кидался. Поэтому тринадцатый капитан сразу решил, что после истребления крысы он долго церемониться не будет, а сунет кота в мешок – и концы в воду. Да не тут-то было! Благодаря индейским татуировкам жена Адмирала узнала-таки, что её котик отправлен в командировку на тринадцатый корабль. А узнав, тут же взяла над ним личное шефство. Из-за этого тринадцатому капитану в еженедельных рапортах пришлось докладывать не только о политико-моральном состоянии экипажа, но и о состоянии здоровья Максюты, куда отдельными главами входили аппетит и пушистость.

Как, вы не знаете, что такое политико-моральное состояние или, на языке бывалых моряков, полиморсос? Да это же важнейшая вещь на флоте! Полиморсос сразу показывает, готов ли экипаж отважно встретить бурю и с ней поспорить или его надо срочно списать на берег, пока корабль не всплыл кверху килем.

А как это заметить? Да очень просто! Если матросы ходят злые и голодные, как щуки в воду опущенные, то политико-моральное состояние у них никудышное, или, как говорят бывалые моряки, ниже ватерлинии. А если на их упитанных лицах сверкают добрые улыбки, полиморсос что надо!

Но вот что удивительно… Несмотря на самые мрачные предчувствия тринадцатого капитана, политико-моральное состояние вверенного ему экипажа с появлением этой сухопутной животины не только не пошатнулось, но заметно улучшилось.

А как оно могло не улучшиться, если Максюта был не котом, а таблеткой от головной боли! Да что там голова! Своим видом Максюта мог отвлечь даже от ноющего зуба. Потому что, несмотря на принадлежность к семейству кошачьих, он удивительно напоминал спортивный велосипед – такой же узкий, длинный и стремительный. Сходство усиливалось повышенной неустойчивостью: стоило Максюте перестать бежать, он сразу заваливался на бок. Правда, имелись и отличия. Например, любовь к сосискам и хвост в полосочку, чего даже у самых дорогих спортивных велосипедов не наблюдается.

А ещё у Максюты были глаза цвета драгоценного камня изумруда, которыми он вдумчиво глядел на синие волны. Эта вдумчивость иногда продолжалась часами, и оторвать его от этих дум могло только что-то вкусненькое. Впрочем, и невкусненькое могло, но не надолго…

Вот так Максюта и служил: лежал и мурлыкал. А иногда наоборот: мурлыкал и лежал. А если кто-то скажет, что никакая это не служба, то будет сильно неправ. Потому что у неё даже специальное название есть – «не бей лежачего»! И Максюта был отличником этой трудной морской службы, поскольку лежал он не как попало, а очень правильно и аккуратно, как зефир в коробке. Да и мурлыкал он не какой-то дурацкий мотивчик типа «ла-ла-ла я тебя люблю», а специальную лежаче-кошачью строевую песню собственного сочинения. Хотите послушать? Ну и слушайте, нам не жалко…

 
Лучик солнца, мяу-мяв,
Украшает жизнь раззяв,
Только лучше б для красы
Лучик был из колбасы!
 
 
Выйдет солнце, засияв,
Всё в колбасках, мяу-мяв!
 
 
Заявляю вам всерьёз —
Колбаса вкуснее роз,
А колбасочный батон
Пахнет лучше, чем бутон!
 
 
Мяу-мяу, хороша
Для здоровья колбаса!
 
 
Если заведётся плешь,
Колбасы побольше ешь —
Сразу станет выше рост
И пушистым станет хвост!
 
 
Спи спокойно, мяу-мяв,
Колбасы кило умяв!
 

Да, замечательный был кот! И всё же секрет резкого улучшения политико-морального состояния экипажа заключался вовсе не в полосатом хвостике и не в густо-зелёных глазах. Секрет заключался в пузике! Потому что пузико у кота было жёлто-розовым и таким трогательным, что всем хотелось его потрогать. И Максюта разрешал, но только не на бегу, а когда заваливался на бок. При этом он довольно мурчал, отчего у матросов тут же повышался полиморсос, а на лицах даже самых злостных нарушителей судовой дисциплины расцветали застенчивые улыбки.

Не гладили Максюту только тринадцатый капитан и кок, потому что, завидев их, он сразу включал пятую велосипедную скорость и стремительно давил на педали.

Ну, с капитаном вроде всё ясно. Только зачем от корабельного повара убегать? А затем, что корабельный повар очень не любил, когда без спросу лазили по его кастрюлям. И если кок ловил за этим занятием какого-нибудь молодого, а потому вечно голодного матросика, то без всяких церемоний бил его поварёшкой по лбу. От этого кок сразу немного успокаивался, да и матрос тоже. Ведь любой даже самый молодой матрос знает, что дружба с коком – залог здоровья!

А вот Максюту стукнуть по лбу никак не получалось. Потому что при виде кока он сразу развивал скорость сто километров в час, что в два с половиной раза превышало мировой рекорд в беге на стометровку, и кок со своим животом даже мечтать о таком не думал. Из-за этого он никак не мог успокоиться, даже во сне, особенно когда ему снилось, как Максюта таскает из самой большой кастрюли макароны по-флотски и объедает с макаронин фарш.

Короче, кроме кока и капитана, все на корабле Максюту любили, включая пассажиров. И любовь это была настоящая, потому что взамен ничего не требовала, разве что иногда погладить жёлто-розовое пузико. Да и что Максюта мог дать взамен, если он даже своё главное задание не мог выполнить. Или не хотел. А может, своим кошачьим носом чувствовал, что если выполнит, то капитан его сразу в мешок – и концы в воду!

А с другой стороны, скажите, зачем искать крысу, когда кругом полно матросов с кусочком колбасы? Тем более что крыса сама обнаружилась. Однажды, убегая с куском сыра, она нечаянно столкнулась с Максютой, который с перепугу взлетел на флагшток – высокую мачту для поднятия флага – и проторчал там часа три, пока его не снял матрос Клюев, предварительно погладив по пузику.

Глава 15
Война и мир

Максюта быстро подружился с бурундучком. А чего, скажите, не подружиться с другом, который совершенно равнодушен к колбасе и спокойно отдаёт кусочки, которыми его угощают пассажиры и пассажирские дети. К тому же с Буруном можно было всё-таки поговорить по-человечески. Ведь с матросами разве поговоришь? Им хоть мурчи, хоть мяукай, ничего не понимают! Только гладят по пузику и улыбаются, как телепузики. Правда, была ещё крыса, которая свободно владела кошачьим языком, но Максюта её боялся. И не зря, ведь Полундра свободно прокусывала консервную банку и легко взбиралась по вертикальной стене. Поэтому в битве с ней у кота были точно такие же шансы, как у бабочки против экскаватора.

Другое дело бурундук! Во-первых, он не любил драться. Во-вторых, ему можно было часами рассказывать про диван в доме Адмирала, на котором снятся удивительные сны про молочные сосиски, особенно когда жена Адмирала подкладывает под пузико пуховую подушечку и накрывает спинку шёлковым платочком. А теперь у него вместо дивана корабль (тут Максюта жалобно всхлипывал), хотя в солнечный день на шезлонге тоже ничего, только надо следить, чтобы никто не сел сверху.

Да, полюбил Максюта Буруна Борисовича, но всё равно ему не нравилось, что он дружит с крысой.

– Не понимаю, как ты можешь с ней дружить? – обиженно мяукал он. – Ведь когда-нибудь она тебя съест и даже не заметит!

– А зачем меня есть? – удивлялся бурундук. – Я маленький и невкусный. К тому же у нас в трюме есть целый мешок проса.

– Крысятничаете, значит?

– Это как?

– Это значит – воруете! – фыркнул Максюта.

– Ничего мы не воруем! Просто просо сопрело, и мой боцман в ближайшем порту его выкинет. Он сам говорил.

– Так вы прелое просо едите… Фи, какая гадость!

– Никакая не гадость. Очень даже хорошее прелое просо. Хочешь, попробуй, у меня с собой есть, – предложил бурундучок, поглаживая защёчные мешочки.

– Ну уж нет! Мерси! – От возмущения кот перешёл на французский, которому научился от адмиральши. – Ты меня ещё медузой угости или этой… как её… водкой.

При слове «водка» на Максюте вздыбилась шерсть. И было от чего. На прошлой неделе один укачанный пассажир дал матросу Веточкину водки, когда матрос Веточкин показал ему, как пройти в ближайший гальюн. А так как матрос Веточкин не только зверушек, но и водки не переваривал, то он взял и плеснул её в кошачье блюдце, чтобы посмотреть, что будет. А Максюта взял и лизнул!

О-хо-хо! Так плохо коту ещё никогда не было! Правда, Веточкину тоже. Потому что, пока Максюта корчился от тошноты, а Веточкин от хохота, мимо проходил боцман Борис Неудахин. Он сразу правильно оценил обстановку и всыпал нерадивому матросу столько перцу, что тот три дня ходил красный.

После разговора с Максютой бурундук крепко задумался. А потом дождался ночи и пошёл в трюм.

– Полундра! – позвал он. – Выходи, поговорить надо.

– Чего тебе? – раздался недовольный голос из самого тёмного угла. – Занята я. Вас много, а я одна! Приходите завтра.

– Зачем завтра? – удивился бурундук. – Ведь я уже пришёл.

– И то верно, – согласилась крыса, смахивая с усов крошки сыра. – Раз пришёл, говори.

– Ты где сыр взяла?

– В камбузе. Они там одну дырочку не законопатили. Думали, что через такую я не пролезу. Вот чудаки! Да крысы через любую дырочку пролезают. Я однажды с мадагаскарским тараканом поспорила и выиграла. Он застрял, а я просочилась, правда, немного зубами поработала, но он даже не заметил.

– Получается, ты сыр украла!

– Ну, это как посмотреть. Я же не простая крыса, а корабельная. Значит, всё, что есть на корабле, мне можно есть. Ведь иначе я не выживу, и тогда пропадёт целый род млекопитающих, что может привести к необратимым последствиям.

– Каким-каким последствиям?

– К ужасным! Ну, сам посуди: если нас не будет, откуда люди узнают, что корабль начал тонуть?

– А разве вы им об этом говорите?

– А то кто! – с гордостью воскликнула Полундра. – Как только корабль надумает тонуть, так мы сразу с него бежим. А увидев, что мы бежим, пассажиры перестают танцевать и бегут за нами. Так разве их жизнь не стоит кусочка сыра?

– Ладно, ешь свой сыр, – подумав, согласился Рундук. – Тем более что я о другом хотел поговорить.

– А кто этот другой? Небось котяра, дружочек твой ненаглядный? Тьфу на него! Лежебока! Он дождётся, что я как-нибудь ему усы во сне поотгрызаю.

– Да погоди ты! Ведь нас на корабле всего трое, а мира нету…

– Между крысой и котом? Между нами может быть только война! – щёлкнула хвостом Полундра.

– А Максюта говорит, что хочет с тобой подружиться, – неожиданно сам для себя соврал бурундук. – Он даже готов делиться с тобой сыром, которым его матросы угощают.

– Со мной? – недоверчиво переспросила Полундра.

– Да, с тобой! И тебе не придётся больше воровать и подвергать жизнь опасности.

– Подвергать жизнь опасности… – словно эхо повторила крыса.

– За тобой же весь корабль охотится, и когда-нибудь тебе не повезёт.

– Когда-нибудь мне не повезёт… – грустно согласилась Полундра. – Да мне уже сегодня не повезло. Корабельный повар швырнул в меня кастрюлей. А в кастрюле был горячий борщ. Весь левый бок обжёг. Болит… А он точно делиться будет?

– Точно! – уверенно сказал Бурун Борисович и помчался искать Максюту.

– Что, прямо так и сказала: хочу дружить? – не поверил кот, когда бурундук на свой лад передал разговор с Полундрой.

– Прямо так и сказала! Ведь нас на корабле всего трое, и двое из троих воюют. А представляешь, если мы будем дружить! Истории всякие рассказывать! Полундра море историй знает. Да и ты рассказчик что надо!

– Да, я рассказчик что надо! – согласился польщённый кот. – А когда начнём?

– Рассказывать?

– Нет, дружить.

– Так хоть сейчас. Только с пустыми лапами идти неприлично. Может, сыру захватим?

– Запросто! – мяукнул Максюта и, включив пятую велосипедную скорость, рванул на палубу выпрашивать у матросов сыр.

А где сыр, там и мир!