Текст книги "Неизвестные солдаты. Сражения на внешнем фронте блокады Ленинграда"

Автор книги: Юрий Сяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Правее 24-й гвардейской дивизии наступала 19-я гвардейская дивизия. Она встретила упорное сопротивление немцев на Черной речке. Противнику удалось удержать позиции. Тем не менее на стыке двух немецких полков враг был опрокинут, что дало возможность соединению Д. М. Баринова продвинуться вперед. Во второй половине дня 265-я стрелковая дивизия освободила Тортолово и продвинулась к 1-му Эстонскому поселку. Здесь ее остановил огонь и контратаки противника. Командующий 8-й армией генерал Ф. Н. Стариков был доволен результатами первого дня наступления. «Мы здесь посоветовались и полагаем, что за первый день наступления противник понес большие потери. Его система обороны надломлена»[436]436
  Там же. С. 85.


[Закрыть], – считал командарм. Ничто не говорило о возможностях противника нанести сильный ответный удар.

«Ожидаемое наступление южнее Ладоги началось. Пока только местное вклинивание. В основном удары отражены»[437]437
  Гальдер Ф. Указ. соч. С. 319.


[Закрыть], – писал в дневнике Ф. Гальдер.

Противник перешел к тактике обороны силами мелких групп до роты численностью. Немцы оседлали тропы среди болот, удерживали опушки леса и поляны среди торфяников. Появились снайперы, которые очень умело маскировались в лесистой местности. Они охотились за советской разведкой, выбивали командиров, пулеметчиков, расчеты орудий.

19-я гвардейская дивизия мощным рывком преодолела сопротивление противника и продвинулась к Синявино. Пошла вперед и 165-я стрелковая дивизия. Она заняла 1-й Эстонский поселок. На участке прорыва складывалась хорошая обстановка, которая позволяла окружить крупную группировку противника, укрепившуюся в нескольких населенных пунктах. По сплошному лесу и болоту наступающие дивизии продвинулись вперед к исходу 28 августа еще на 2–2,5 км.

За два дня наступления 24-я гвардейская дивизия вышла вперед на 8 км. 29 августа она с боем перехватила железную дорогу Мга – Шлиссельбург. Советские воины слышали с запада залпы орудий Ленинградского фронта. До Московской Дубровки оставалось всего 5–6 км. Бойцы 71-го стрелкового полка дивизии подошли к восточному берегу озера Синявинское. Однако все попытки продвинуться дальше были отбиты. В этот день изменилась не только наземная, но и воздушная обстановка. Наступающие войска подверглись жесточайшей бомбардировке. Противник контратаковал большими силами. Немецкое командование ввело в бой 207-ю пехотную дивизию, переброшенную с другого участка фронта. «Авиация врага, появившаяся внезапно, висела над районом 1-го Эстонского поселка и Тортолово черной ревущей массой. Бомбардировщики сменяли друг друга волна за волной в какой-то дьявольской карусели. Над полем боя стоял грохот разрывов тяжелых бомб и горький дым пожарищ. В штабе армии, куда мы обращались дважды, ничего объяснить не могли. Приходилось оценивать все происходящее по собственным наблюдениям. На наш взгляд, враг ввел новые крупные силы, чтобы окончательно сорвать наступление»[438]438
  Кошевой П. К. Указ. соч. С. 89.


[Закрыть].

Чтобы приостановить прорыв советских войск, немецкое командование спешно стягивало к месту прорыва отдельные части и подразделения с других участков фронтов, резко увеличивая плотность огня. Немцы бросили в бой все, что было под рукой, подтянули артиллерию и перенацелили всю авиацию, базирующуюся под Ленинградом. Сопротивление вражеских войск возросло. 29 августа на поле боя появилась 170-я пехотная гренадерская дивизия, только что прибывшая из Крыма. На станции Мга срочно разгружались 24-я и 132-я пехотные дивизии 30-го армейского корпуса армии Манштейна. Это были лучшие немецкие части, которые отличались высоким боевым духом, недавно взявшие штурмом Севастополь.

Они умели воевать и побеждать. Завязались тяжелые встречные бои. Требовались колоссальные усилия для преодоления каждого метра заминированной территории. Авиация противника непрерывно висела над боевыми порядками советских войск. Фашисты засыпали наступающие части снарядами и минами.

Первый эшелон прорвал вражескую оборону на фронте в пять километров и углубился в ее боевые порядки на расстояние от семи до девяти километров. На этом продвижение застопорилось. Уместно поставить вопрос: как могло случиться, что сильная артиллерийская группировка 8-й армии, которая перед началом наступления превосходила артиллерию противника в 2 раза, не смогла проложить путь пехоте? Этот вопрос задавали себе командиры и бойцы на переднем крае. По мнению командующего артиллерией Волховского фронта полковника Г. Е. Дегтярева, это явилось следствием ошибки командования, которое не нашло правильных форм использования артиллерийского обеспечения. Основной ошибкой явилось нарушение принципа массированного использования артиллерии на главном направлении. Вся артиллерия усиления была равномерно распределена по дивизиям с плотностью 70–100 орудий на километр фронта, в то время как общее количество орудий и минометов, участвовавших в наступлении, могло бы обеспечить создание на главном направлении удара плотности в 150–180 орудий на один километр фронта.

Значительно снизило эффект использования артиллерии особой мощности отсутствие в масштабах армии артиллерийской группы разрушения, так как вся артиллерия была «спущена вниз» и распределена по дивизиям. В результате произошло распыление сил и средств подавления противника, что сказалось на темпах наступления. Атаки 8-й армии изо дня в день становились все слабее. На пятые сутки удары первого эшелона уже не приносили никаких результатов. В этот момент командование фронта сочло необходимым ввести в бой второй эшелон. В атаку пошел 4-й гвардейский корпус Н. А. Гагена. Развертывание дивизий проходило в трудных условиях. Бойцы преодолели обширные Синявинские болота, в ходе боя прокладывал дороги и одновременно отражая атаки противника. Ввод корпуса в бой не был должным образом обеспечен артиллерийским огнем и авиацией. Командующий артиллерией 8-й армии и здесь, вместо того чтобы направить на поддержку корпуса основную часть артиллерии, использовал только шесть артиллерийских полков и один полк гвардейских минометов из имевшихся у него 24 полков. Между родами войск не было тесного взаимодействия. Командир корпуса генерал Гаген, ранее проявивший себя в боях с положительной стороны, по мнению К. А. Мерецкова, не сумел осуществить твердого руководства. Командованию фронтом пришлось вмешаться в управление боевыми действиями корпуса. Но время было упущено, и задача выйти к Неве осталась невыполненной ни к 1 сентября, ни в последующие дни наступления. Большие потери, понесенные 4-м гвардейским стрелковым корпусом в первые дни наступления, и продолжавшееся наращивание вражеских сил очень скоро привели к равновесию сторон. Атаки советских войск хотя и продолжались, но были слабыми и не достигали цели. В то же время заметно начала возрастать активность войск противника.

Противник в спешном порядке перебрасывал на угрожающее направление не только пехотные и танковые подразделения, но и артиллерию с соседних участков. На третий день на поле боя появились части 12-й танковой дивизии, которые были переброшены из-под Ленинграда, а также другие части 11-й армии Манштейна. Вскоре враг противопоставил войскам 8-й армии пять полностью укомплектованных дивизий, из них одну танковую. Он стал превосходить в силах наступающие советские войска, которые подвергались яростной бомбардировке с воздуха и массированному артиллерийскому обстрелу.

3 сентября Ленинградский фронт атаковал немецкие позиции в районе Московской Дубровки. Основная цель операции состояла в том, чтобы прорвать вражескую оборону на левом берегу реки Нева, овладеть Мусталово и, развивая успех на Синявино, соединиться с продвигающимися навстречу соединениями Волховского фронта. Две дивизии, форсировав Неву, вклинились во вражескую оборону на противоположном берегу. Однако развить успех они не могли и вынуждены были отойти на исходные позиции.

4 сентября Манштейну позвонил Гитлер. «Он заявил, что необходимо мое немедленное вмешательство в обстановку на Волховском фронте, чтобы избежать катастрофы. Я должен был немедленно взять на себя командование этим участком фронта и энергичными мерами восстановить положение. Действительно, в этот день противник в районе южнее Ладожского озера совершил широкий и глубокий прорыв занятого незначительными силами фронта 18-й армии. И вот вместо запланированного наступления на Ленинград развернулось „сражение южнее Ладожского озера“»[439]439
  Манштейн Э. Указ. соч. С. 302.


[Закрыть]. Манштейн взял на себя командование опасным участком фронта. Уже на следующий день в ходе развития событий в районе Синявино сказалась высокая оперативно-тактическая подготовка нового немецкого командующего, его умение руководить войсками в сложной обстановке. Немцы добились крупного тактического успеха, окружив головную часть вклинившихся в их оборону советских войск. Противник наносил чувствительные контрудары по наступающим войскам 8-й армии. Фашистское командование подтянуло к участку прорыва большое количество артиллерии, в том числе тяжелой, а также особой мощности, переброшенной из Крыма или снятой непосредственно из-под Ленинграда, и нацелило на место прорыва большую часть авиации 1-го воздушного флота. К 5 сентября наибольшая глубина прорыва составила 12 километров. «День 5 сентября выдался для нас на редкость трудным. С утра мы атаковали противника, но были остановлены… Уже перед вечером я вернулся на свой НП. Только умылся, как позвонил К. А. Мерецков, он поздоровался и без предисловий заявил:

– Гляди за левым флангом! И днем, и ночью гляди. Тут замышляется что-то большее, чем можно предполагать. И не только в воздухе, но и на земле появились новые крупные силы противника. Что они собой представляют мы пока не знаем.

– Надо ли мне наступать? – в свою очередь спросил я.

– Пока надо. Это путает противника и служит лучшим видом нашей защиты, – так закончил разговор Кирилл Афанасьевич. – К обороне перейдешь шестого сентября»[440]440
  Кошевой П. К. Указ. соч. С. 94.


[Закрыть], – вспоминал П.К Кошевой.

Этот разговор свидетельствует, что и 5 сентября командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков не знал о противнике почти ничего. Разведка фронта проспала появление Манштейна и его дивизий на фронте шлиссельбургско-синявинского выступа, а значит, командование не смогло внести коррективы в ход операции.

К этому времени нашим войскам противостояло пять пехотных, три горно-егерские и одна танковая дивизии. На фронте наступило равновесие сил. После 4 сентября советские войска не продвинулись вперед ни на метр. Противник отбил все атаки. Сосредоточив у основания прорыва значительные силы, гитлеровцы нанесли 6 сентября через рощу Круглую удар и начали теснить советские части. Чтобы отразить этот удар, командующий фронтом ввел в сражение 191-ю стрелковую дивизию и 53-ю стрелковую бригаду, взятые из третьего эшелона. Неприятель был остановлен и отброшен на исходные рубежи. У К. А. Мерецкова появилась надежда овладеть рощей Круглая. Надо было только подавить огневую систему противника на этом участке фронта. Однако атака на рощу Круглая не удалась. Встреченные плотным артиллерийско-минометным огнем, советские части вынуждены были окопаться. Тогда Военный совет фронта принял решение о вводе в сражение 8 сентября третьего эшелона 2-й ударной армии. Но к этому времени она состояла из одной неполной дивизии и одной стрелковой бригады. Поэтому командование фронта переподчинило ей 4-й и 6-й гвардейские стрелковые корпуса, которые были втянуты в сражение и в значительной степени ослаблены. Таким образом, вместо ввода третьего эшелона получилась своеобразная замена одного армейского командования другим с небольшим усилением стрелковых соединений. Но эта замена не дала никаких преимуществ. Удар получился слабый и на ход событий не повлиял. Это отмечали и в штабе группы армий «Север». В журнале боевых действий 9 сентября 1942 г. было записано: «Противник вновь атакует восточный фронт более слабыми силами, чем до сих пор».

2-й ударной армии удалось ликвидировать несколько огневых точек врага и местами улучшить занимаемое положение. Однако для развития наступления сил оказалось недостаточно. Как отмечал К. А. Мерецков, 2-я ударная армия не оправдала тогда свое громкое название. К моменту ввода в сражение в нее входила одна стрелковая дивизия восьмитысячного состава и одна стрелковая бригада[441]441
  Мерецков К. А. Указ. соч. С. 299.


[Закрыть].

В районе Невской оперативной группы началась оживленная подготовка к формированию Невы. «5 сентября произошло неожиданное осложнение. Меня срочно вызвал командующий фронтом (Л. А. Говоров) и приказал ознакомиться у начальника штаба с новым планом операции.

– Будем форсировать Неву тремя стрелковыми дивизиями и одной бригадой, – объявил он, – срок подготовки – трое суток.

Судя по тону, каким было сказано о тех сутках, я понял, что „сюрприз“ этот преподнесен сверху. Причины возврата к лобовому удару через Неву в районе Невской Дубровки выяснились уже в ходе спешной перегруппировки войск. Дело в том, что 8-я армия Волховского фронта, начав наступление на Синявино, довольно далеко продвинулась вперед и стала угрожать тылам вражеской ударной группировки. Манштейн оказался вынужденным бросить против 8-й армии часть дивизий, прибывших из Крыма для штурма Ленинграда. Удар по синявинской группировке врага из-за Невы должен был обеспечить развитие успеха Волховского фронта», – вспоминал Б. В. Бычевский.

В ходе подготовки к броску несколько раз менялись варианты оперативного построения войск. Лишь 7 сентября Л. А. Говоров принял окончательное решение: в первом эшелоне Неву форсируют 46-я и 86-я стрелковые дивизии, во втором эшелоне следует 11-я стрелковая бригада, в третьем – 70-я стрелковая дивизия.

Форсирование Невы – полноводной реки с быстрым течением – разворачивалось крайне трудно. Вскоре наступающие дивизии лишились почти всех переправочных средств. На плацдарм переправились отдельные батальоны. Связи с ними не было. Бои разворачивались очень тяжелые. Дивизии не смогли переправиться на левый берег Невы. Неудача с форсированием привела к тому, что батальоны, закрепившиеся на плацдарме, оказались фактически отрезанными от главных сил.

В плане повторного форсирования Невы, посланном в Москву 13 сентября, указывалось, что результатом операции должно быть соединение с Волховским фронтом. Однако все командиры Невской оперативной группы понимали, что четырех не полностью укомплектованных дивизий для прорыва фронта недостаточно. Враг мог выставить против них не менее пяти.

Повторная переправа через Неву началась 26 сентября. 86-я, 70-я дивизии и 11-я стрелковая бригада захватили по плацдарму каждая и начали бои изолированно друг от друга. Сил было явно недостаточно – по три батальона. Из-за сильного огневого противодействия немцев дневную переброску войск Невской оперативной группе пришлось свернуть до минимума. Высадившиеся войска все усилия направили на соединение трех плацдармов в один. Только к исходу третьих суток дивизии с большими потерями переправили на плацдарм свои основные силы. Враг тоже наращивал свои силы в районе предполагаемого прорыва. На земле и в небе шли ожесточенные бои.

29 сентября немцам все же удалось сбросить советские части в Неву в районе Анненского. Небольшой плацдарм в районе Невской Дубровки путем неимоверных усилий удалось отстоять. 4 октября против защитников плацдарма пошла в атаку 28-я легкопехотная дивизия, прибывшая из-под Синявино, где войска Волховского фронта уже перешли к обороне. С наступлением темноты немцы ударили по центру плацдарма. Это была самая мощная контратака. Врагу удалось вклиниться в оборону защитников плацдарма. Целый час шел рукопашный бой в траншеях и у командного пункта 11-й стрелковой бригады. Закончился он в пользу советских воинов. Немцы понесли огромные потери и отошли. От советских дивизий на плацдарме остались только номера и несколько сотен бойцов.

В этих условиях командование Ленинградского фронта приняло решение об эвакуации плацдарма и прекращении наступательных действий на этом участке фронта.

Отразив наступление 2-й ударной армии, немецкие войска, в свою очередь, нанесли 10 сентября удар по нашим флангам у основания прорыва. Завязалось упорное встречное сражение, вынудившее 2-ю ударную армию перейти к обороне. В последний раз эта армия сумела вклиниться в расположение врага 17 сентября. 20 сентября противник перешел в контрнаступление, пытаясь отрезать наши авангардные части. Манштейн получил крупные подкрепления: две бомбардировочные эскадрильи с Центрального фронта, две – с Южного фронта, одну – из Кенигсберга и еще две группы бомбардировщиков – со Сталинградского фронта. Шесть пехотных дивизий, три горно-егерские бригады и части танковой дивизии врага стали сжимать клещи вокруг вырвавшихся вперед советских частей. На земле и в воздухе развернулось ожесточенное сражение. Наши войска упорно пытались закрепиться на достигнутых рубежах, возводя в ночные часы оборонительные сооружения, которые противник непрерывной бомбежкой днем сравнивал с землей. Его пехоту и танки поддерживала многочисленная артиллерия и авиация. Действовали они по классическим канонам военного искусства, пустив вперед танки, затем густые цепи автоматчиков, нацелив с воздуха самолеты. Только после 10 сентября командование Волховского фронта получило полную ясность в отношении того, кто и какими силами действовал против советских войск. Советские воины не раз сходились врукопашную с немецкими егерями и гренадерами. Красноармеец 19-й гвардейской дивизии П. Г. Губченко огнем, штыком и гранатой уничтожил 15 солдат противника. Боец В. А. Яковлев сумел подобраться к вражескому орудию, перебил больше десятка солдат и подорвал пушку.

Хладнокровно и расчетливо действовал снайпер А. М. Мартынов. Умело маскируясь, он уничтожил 36 немецких солдат и офицеров.

Как отмечал в своих воспоминаниях Манштейн, «к 21 сентября в результате тяжелых боев удалось окружить противника. В последующие дни были отражены сильные атаки противника с востока, имевшие целью деблокировать окруженную вражескую армию прорыва. Та же судьба постигла и Ленинградскую армию, предпринявшую силами 8 дивизий отвлекающее наступление через Неву и на фронте южнее Ленинграда. Вместе с тем необходимо было уничтожить находящиеся в „котле“ между Мгой и Гайтоловом значительные силы противника. Как всегда, противник не помышлял о сдаче, несмотря на безысходность положения и на то, что продолжение борьбы, с оперативной точки зрения, не могло принести ему пользы. Напротив, он предпринимал все новые и новые попытки вырваться из „котла“. Так как весь район „котла“ был покрыт густым лесом (между прочим, мы никогда не организовали бы прорыва на такой местности), всякая попытка с немецкой стороны покончить с противником атаками пехоты повела бы к огромным человеческим жертвам. В связи с этим штаб армии подтянул с Ленинградского фронта мощную артиллерию, которая начала вести по „котлу“ непрерывный огонь, дополнявшийся все новыми воздушными атаками. Благодаря этому огню лесной район в несколько дней был превращен в поле, изрытое воронками, на котором виднелись лишь остатки стволов когда-то гордых деревьев-великанов. Из захваченного нами дневника советского командира полка мы узнали позже, какое воздействие оказывал этот огонь. Из него мы узнали также, с какой суровостью комиссары принуждали советские войска к продолжению сопротивления». Однако писавший эти строки Манштейн не мог понять силу духа русского солдата, который даже, казалось бы, в безвыходном положении сражался до последнего патрона, бросался в штыковые атаки. Он видел перед собой Ленинград, который ждал его помощи, он рвался к нему всем сердцем, не жалея собственной жизни. И в атакующих цепях вместе со всеми шли комиссары, показывая пример беззаветной храбрости и высокое понимание воинского долга.

22 сентября 132-я немецкая пехотная дивизия взяла штурмом деревню Тортолово. 23 сентября во многом благодаря хорошо организованной авиационной поддержке части 26-го армейского корпуса ворвались в северную часть Гайтолово, а полки 24-й пехотной дивизии в эти дни достигли местности южнее Гайтолово. 25 сентября южная группа немецких войск врывается в Гайтолово и устанавливает связь с частями 26-го армейского корпуса. Был образован «мешок Мерецкова», в котором оказались часть сил 6-го гвардейского корпуса, 2-й ударной и 8-й армий. В последующие дни немцы успешно отбили сильные фронтальные атаки войск Волховского фронта с востока. Одновременно противник приступил к ликвидации окруженных советских войск. 30 сентября около 15 часов немецкая пехота в результате страшного рукопашного боя отбила у советских частей Гайтолово. Участник этих событий немецкий полковник Х. Польман в книге «Волхов: 900 дней боев за Ленинград» так оценивал эти события: «Мощная артиллерия позволила немецкому командованию во взаимодействии с соединениями бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков генерал-полковника Рихтхофена разбить окруженные в „котле“ восемь стрелковых дивизий, шесть стрелковых бригад и четыре танковые бригады и превратить болотистый лес в ад». Немцы подрубили основание прорыва, как это сделали еще весной во время любанской наступательной операции, когда в волховских болотах в окружение попала 2-я ударная армия, и принялись методично, с немецкой аккуратностью уничтожать попавшие в окружение советские части.

Неудачно развивались действия и Невской оперативной группы. Попав под удар артиллерии и авиации, ленинградцы вскоре лишились всех переправочных средств. Форсирование Невы затормозилось. Малочисленные подразделения, которым удалось пересечь реку, сбрасывались противником в воду. Чтобы избежать напрасных потерь, Ставка Верховного Главнокомандования в директиве 12 сентября Военному совету Ленинградского фронта приказала операцию по форсированию Невы временно прекратить.

27 сентября командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков отдал приказ о выводе всех частей из «мешка» на восточный берег Черной речки. 28 сентября советский арьергард контратаковал немецкие соединения, прикрывая отход, а в ночь на 29 сентября началась переправа.

В те дни в районе охвата врагом наших войск создалась тяжелая обстановка. Соединения и части перемешались между собой. Управление нарушилось. В дивизии и полки поступали противоречивые приказы. Это дало повод Ставке упрекнуть командование Волховского фронта в незнании обстановки на местах. Чтобы оказать непосредственное влияние на организацию вывода войск из окружения, К. А. Мерецков выехал на командный пункт 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Однако это не повлияло на ход сражения.

Основная масса советских войск закончила выход на восточный берег к рассвету 29 сентября. Основные подразделения вышли в ночь на 30 сентября.

К 2 октября бои по ликвидации «котла» были закончены. «Нами было захвачено 12 000 пленных, противник потерял свыше 300 орудий, 500 минометов и 244 танка. Потери противника убитыми во много раз превышали число захваченных пленных», – писал Манштейн. Но он, как всегда, преувеличивал потери противника.

Советские войска, а также дивизии группы армий «Север» возвратились примерно на старые позиции. Артиллерийская дуэль и взаимные налеты авиации как бы по инерции продолжались затем несколько дней, но наступательные действия не предпринимались. Невская оперативная группа вела бои до 6 октября.

Таков был конец Синявинской операции. Волховскому и Ленинградскому фронтам не удалось в то время прорвать блокаду Ленинграда. Однако расчеты немецкого командования провести свою наступательную операцию против Ленинграда не оправдались.

Из доклада Военного совета Волховского фронта Верховному Главнокомандующему от 1 октября 1942 г.:

«…Десятки пленных из состава вновь прибывших дивизий, и особенно 170, 24, 28 и 132 пехотных дивизий, прибывших из Крыма, показали, что эти войска предназначались для штурма Ленинграда и проходили специальную тренировку (170 пехотная дивизия тренировалась совместно с 185 штурмовым дивизионом)…

В настоящее время можно считать установленным, что противник подготавливал операцию против Ленинграда и наступление войск Волховского фронта принудило его повернуть свои войска на мгинское направление. Более месяца на мгинском направлении протекали кровопролитные, ожесточенные бои. Противник, наряду с оборонительными действиями, предпринимал частные контрудары и переходил в общее контрнаступление. Наши войска проявили упорство в боях. Противник нес большие потери от всех видов огня, и особенно от массированного огня артиллерии и РС. Показаниями пленных установлено, что хорошо пополненные после крымских операций 24, 170, 28 и 132 пехотные дивизии настолько были истощены в этих боях, что в ротах оставалось по 18–20 человек (24, 170 и 5 пехотные дивизии) и 30–50 человек (132 пехотная дивизии). 223 и 227 пехотные дивизии были разбиты первыми ударами наших войск.

Общие потери противника за всю операцию составляют: убитыми и ранеными 51 700 человек, уничтожено 260 самолетов, 144 орудия, 300 минометов, 400 пулеметов и 197 танков. Кроме того, нашими войсками захвачены следующие трофеи: 72 орудия всех калибров, 105 минометов, 330 пулеметов, 7 танков, 2 самолета, полтора миллиона патронов. Из этих потерь видно, что готовившаяся для штурма Ленинграда группировка противника сильно истощена в боях с войсками Волховского фронта и в ближайшее время не способна без дополнительных усилий на проведение крупной наступательной операции»[442]442
  ЦАМО РФ, ф. 204, оп. 97, д. 78, л. 164–166.


[Закрыть].

По официальным немецким данным, с 28 августа по 30 сентября потери немецких войск составили 671 офицер и 25 265 унтер-офицеров и рядовых. Из этого числа 172 офицера и 4721 солдат были убиты. Наибольший урон понесли подразделения пехоты и военно-инженерные части.

О том, что немцы не могли наступать, признавали и в штабе группы армий «Север», и генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Были исчерпаны все резервы и материальные ресурсы.

После Синявинской операции стратегическая инициатива под Ленинградом перешла к советским войскам. Еще одно наступление гитлеровцы организовать так и не смогли. Испанский генерал Эстебан-Инфантеса, командовавший «Голубой дивизией», стоявшей под Ленинградом, писал: «Мы жили в это время ожиданием предстоящего наступления на Ленинград, но вдруг поступили первые сообщения о сражении под Сталинградом. Как только мы осознали поражение немцев и увидели, что германские войска уходят с нашего участка фронта на юг, мы поняли, что ход войны изменился и мы наступать не будем. На нашем участке фронта остались дивизии, предназначенные для обороны. Они получили приказ окопаться и всеми средствами укреплять оборону».

В результате Синявинской операции почти полностью повторился сценарий любанской трагедии, только в несколько меньших масштабах. На начальном этапе сражения по всем количественным показателям Волховский фронт имел значительный перевес над противостоящими немецкими войсками.

Предназначенные для наступления соединения обладали более чем трехкратным превосходством над врагом в живой силе, четырехкратным – в танках, двукратным – в артиллерии и минометах. К неудаче волховчан привели следующие причины: несоответствие неплохого с точки зрения оперативного замысла проведения операции времени года, условия местности и степень подготовленности войск. Они наиболее бедственно повлияли на столь неблагоприятный для нас исход «сражения южнее Ладожского озера», а также недостатки в организации разведки, управления войсками, взаимодействия частей и плохая связь. Командиры дивизий и корпусов почти ничего не знали о противнике, в ходе наступления каждый вел свою «маленькую войну» на своем участке фронта, не чувствуя плеча соседа. Командиры дивизий теряли управление полками, а полки – батальонами. В ряде случаев управление соединениями и частями корпусов было нарушено, а нередко просто утрачено. Наиболее красноречиво об этом говорит надпись на карте, в которой командование всеми частями 6-го гвардейского стрелкового корпуса поручено командиру 294-й стрелковой дивизии подполковнику Вержбицкому. Следовательно, можно сделать вывод, что командиры и штаб корпусного звена обстановкой уже не владели. Трудно догадаться, в каких местах находятся и остальные пункты управления дивизий и бригад. Информация только немногих из них нанесена на карту.

Помимо всего прочего в ходе сражения было немало разного рода безответственности. Командир 259-й стрелковой дивизии в ходе боя потерял управление полками и неправильно информировал штаб корпуса о положении дел на своем участке фронта. Командир 944-го стрелкового полка этой же дивизии в течение двух дней, 2 и 3 сентября, не имел связи с батальонами и в течение трех дней не мог найти минометную роту своего полка. 191-я стрелковая дивизия пошла в бой, не имея боеприпасов к орудиям и минометам. У бойцов 269-й стрелковой дивизии не было ручных гранат. Танковые бригады и батальоны Волховского фронта действовали мелкими группами на широком фронте, в результате чего уже 15 сентября потеряли 105 танков. Боевые машины использовались на танконедоступной местности, вязли в болотах, подрывались на собственных же минных полях, тонули в трясине. Немало танков в ходе операции «пропало без вести»[443]443
  Ходаренок М., Владимиров О. Трагедия в Синявинских болотах // Независимое военное обозрение. 2002. № 37. 18 октября.


[Закрыть].

35 суток длились на подступах к Неве бои огромной силы и накала войск Волховского и Ленинградского фронтов. До 27 сентября советские войска отбивали все удары противника, нанося ему большой урон и удерживая захваченные на подступах к Синявину и Мге рубежи. 29 сентября, в условиях создавшегося совершенно невыгодного соотношения сил Ставка ВКГ приказала отвести войска Волховского фронта к рубежу Черной речки и перейти там к жесткой обороне. К 1 октября войска фронта отошли на правый берег речки Черная. Так закончилась Синявинская наступательная операция.

Одной из причин невыполнения войсками фронта задач по прорыву блокады Ленинграда явилась плохая организация взаимодействия пехоты, артиллерии и танков. Серьезные недостатки имелись в управлении войсками, в организации разведки, сосредоточения усилий на решающих направлениях. Вторые эшелоны и оперативные резервы вводились в бой частями и с большим опозданием[444]444
  Семенов В. Я. В августе-сентябре 1942 года // Военно-исторический журнал. 1972. № 10. С. 64–68.


[Закрыть].

Вместе с тем наступление войск Волховского и Ленинградского фронтов имело большое оперативное значение, так как вынудило немецко-фашистское командование использовать для этого наступления войска, предназначенные для штурма Ленинграда.

В ходе Синявинской операции вновь проявились столь характерные для первого периода войны недостатки: командный состав пехоты в звене рота-батальон плохо организовывал бой. Не управлял своими подразделениями, зачастую бойцы действовали без руководства по своему усмотрению, на поле боя практически не маневрировали, а, попав в окружение, нередко не знали как себя вести и куда прорываться. Неблагоприятно сказалось на ходе сражения недостаточное количество транспорта и тягловой силы в войсках фронта. Бойцам всю материальную часть, боеприпасы и продовольствие в очередной раз приходилось по болотам переносить на себе.