Текст книги "Владыки Мегамира"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Кася услышала далекий крик, Семен мчался к ним со всех ног, прыгал через камни, завалы. Его остановили, не дали выскочить на поляну. Тарг и Влад стояли почти в центре, все еще не сводя глаз друг с друга.

– Ты сейчас останешься без жвал и мандибул, – пообещал Тарг.

Лица сбежавшихся бродяжников сияли. Драка – одно из немногих развлечений, доступных в Лесу. А когда сходятся такие крепкие бойцы – Влада оценили как достойного сойтись с Таргом, – то развлечение еще ценнее. Влад видел, что схватки не избежать, сказал самым оскорбительным тоном, стараясь вывести противника из равновесия:

– В твоем племени дерутся как щиглицы – языками?

Тарг вспыхнул, в толпе раздались сдержанные смешки. Кася испуганно дергала Семена за руку. Тот крикнул Владу:

– Мы не должны ссориться! Прекрати.

Влад не стал объяснять, что прекратить – позволить вытирать о себя ноги. Избежать драк с бродяжниками можно только через одну хорошую драку.

– Лучше уведи женщину.

– Сзади! – вскрикнула она отчаянно.

Влад мгновенно повернулся, перехватил руку Тарга, резко швырнул через поляну. Тот пролетел по крутой дуге, сделал сальто, с размаха ударился головой о ствол дерева, еще трижды перекувырнулся и упал точно на подошвы, уже готовый к схватке.

– Я ожидал, – бросил Влад дрожащей Касе. – Этот фекалий привык пугать тлей да младенцев! Когда видит мужчин, под ним лужа.

Тарг заверещал, ринулся на врага. Влад встретил точным ударом. Кася наконец поняла, что варвар нарочито бесит лучшего воина, тот неразумно теряет силы и воду.

При четвертой сшибке Влад упал. Они покатились, плотно сцепившись, сдавливая друг друга в объятиях, стараясь ухватить за выступающие части, вывернуть, использовать захваты, замки, рычаги. Кася затаила дыхание, но кое-кто из зрителей потерял интерес, отступил, кто-то ушел и не вернулся, а некоторые заново явились с ломтями еды. Драка затянется – лишь в Мире Чудовищ, как зовут здесь иногда Старый Свет, можно добиться быстрой победы мощным ударом в челюсть.

Тарг свалил варвара, прижал лицом к земле, не давая дышать, но упереться ногами не удавалось – до небесной тверди не дотягивался. Чужак вывернулся, все же облепленный грязной пленкой воды, что забивала рот. В злости он сильнее сдавил под ребрами, передавливая дыхальца. Там затрещало, легонько хлопнуло, снова разорвались легочные пузырьки. На губах Тарга выступила кровавая пена. Он зарычал, ударил ногой в землю. Их подбросило, но упали на краю поляны, куда достигали отвесные лучи.

Влад, прожигаемый почти насквозь, ощутил прилив силы, противник же задергался, пытаясь откатиться в сторону. Пальцы Влада нащупали толстый корень, высунувшийся из земли. Он крепко стиснул, продолжая удерживать Тарга. Тарг дергался, бешено сжимал в объятиях, крепких, как стальные капканы. Влад воспользовался моментом, поменялся местами, не выпуская ни противника, ни корешка, – жгучее полуденное солнце обрушилось на спину Тарга. Влад, накрытый его тенью, ощутил усталость и апатию, как всегда при резком переходе из солнечного места в тень, но натренированно ускорил сердцебиение. Таргу хуже, только перетерпеть моменты его бешеной активности, додержаться до спада, до обезвоживания!

Тарг люто наносил удары, трепал Влада, бил им о землю. Взлетали и падали на прежнее место – Влад не отпускал корешок, внезапно изловчился подсунуть под корешок ногу, царапая об острые кристаллы кожу, обхватил Тарга, прижав ему руки к бокам, сцепил пальцы на спине в замок. По разочарованному реву понял: всем ясно – отныне чужак выиграл. Он прижимается спиной к земле, в тени, а отважный Тарг, самый сильный боец, судорожно корчится, прожигаемый отвесными лучами!

Мышцы Влада трещали, в голове стоял гул от частых ударов. Когда Тарг оказывался между ним и солнцем, Влад видел, словно через мутное стекло, желтое пятно в небе, на которое набегали темные облака: внутренности, легкие, сердце, печень… По этим быстро меняющим цвет «облакам» он видел, как быстро идет обезвоживание противника. У самого от сухости язык царапает небо, гудит голова, а мышцы живота сводит короткими спазмами, но зато под его руками тело раскалилось, от него пошел сухой жар, а запахи стали отчаянными.

Краем глаза Влад внезапно увидел, как Семен исчез, а через несколько мгновений появился с арбалетом. Тарг в последнем страшном усилии рванулся, оттолкнулся от земли. Такой толчок забросил бы их на вершину дерева, но резкий рывок дернул обратно. Влад ударился лопатками об острый край кварцевой глыбы, едва не выпустил Тарга. Тот продолжал дергаться, Влад изо всех сил удерживал, но ослабевшие пальцы разомкнулись, перед глазами Влада мелькнуло перекошенное лицо, безумные глаза. Ожидал страшного удара, но Тарг резко ударил в воздух локтем, взмахнул ногой…

…И Влад обессиленно понял, что Тарг уже в беспамятстве. Из толпы выбежали сразу четверо, оттащили Тарга на край поляны. Там в тени сразу зацепились за деревья, листья, корни, растянули во все стороны, а пятый, который почему-то смотрел застывшими глазами на Семена, вздрогнул, подбежал к Таргу и выдавил из бурдюка каплю воды.

Влад тяжело поднялся, тут же ощутил восхитительный запах жидкости. Перед глазами мелькнуло раскрытое горлышко фляги. Из последних сил жадно сдавил, припал к вздувшемуся блестящему шару. Холодная влага сразу охладила пылающее горло. Голова очистилась, перед глазами исчезла цветная рябь. Кася поддерживала его одной рукой, а флягу держала возле его губ.

– Спа… си… бо, – прошептал он.

– Не за что, – ответила она тихо. – Как ты?

– Уже хорошо…

Семен подбежал, арбалет со взведенной тетивой болтался за плечами. Влад перевел дыхание, сделал два гигантских глотка, уменьшив шар до размеров кулака:

– Что ты хотел?

– Там один намерился плеснуть воды, – объяснил Семен отсутствующе. – Когда Тарг был наверху… Я предостерег, мол, надо честно, дурак не послушался, подобрался ближе, тогда я взял его на прицел.

Влад изумленно посмотрел на скромного химика:

– А если бы он все-таки бросил на него воду?

– Не знаю, – ответил Семен честно. – Но он посмотрел мне в лицо и отступил.

– Гм, – сказал Влад. Он тоже посмотрел в лицо Семена, повторил: – Гм…

На краю поляны в густой тени поднялся на четвереньки Тарг, помотал головой. Он блестел, облепленный водяной пленкой, что на глазах тускнела, впитываясь в пересохшую кожу, испаряясь. Влад быстро отвернулся, Кася увидела сильнейшее отвращение в синих глазах. Варвар, как она помнила, никогда не становился на четвереньки.

ГЛАВА 17

После короткого отдыха, когда все напились сока и пополнили запасы воды, бродяжники пустились в дорогу. На всякий случай Влад пустил Головастика позади, однако дети то и дело отставали от племени, с любопытством рассматривали то самого Головастика, то великого героя, что сумел одолеть их непобедимого Тарга. С еще большим любопытством, как заметил Семен обеспокоенно, все рассматривали ракетную установку.

Воздух быстро увлажнялся, Семен и Кася наконец ощутили приближение к большой воде. Семен достал карту, озабоченно присвистнул. Ближайшая река за сотню километров, точнее, сотню мегакилометров, как зовут их здесь. А сейчас подходят к большому ручью, которого нет на карте, а то и к небольшому лесному озеру. Правда, слишком малому, чтобы наносить на карту в Старом Мире.

– Занеси, – посоветовала Кася.

– Разве не ты географ?

– Мы все здесь географы, – отпарировала она.

Он скривился:

– Гм, не только, не только… Ты так красиво выполняла роль сестры милосердия…

Она замахнулась кулачком:

– Замолчи!

– А что, – спросил он весело, – разве не так?

– Замолчи, – повторила она. – Просто он наш проводник! Ценный проводник. Мы от него зависим. Без него… не знаю, наверное, можем пропасть, если за нами сразу не пришлют топтер.

Семен засмеялся:

– Да ладно тебе, Кася! Будто я не видел, с какой нежностью ты держала его буйную голову. Признайся, неспроста?

– Неспроста, – отрезала она сердито. – Если хочешь знать, мне в самом деле приятно, что за меня подрались. Это нехорошо, понимаю, но за меня первый раз в жизни дрались! Я только во снах видела, что за меня бьются то рыцари, то мушкетеры… Ладно-ладно, я сама нанесу и реку, и озеро. Только молчи, займись чем-нибудь.

Бродяжники двигались неспешно, уверенно. Рядом с Нежданом по-прежнему шли Тарг и Максимба, все трое настороженные, всматривающиеся в каждую тень, принюхивающиеся. После драки с Владом все делали вид, что была дружеская потасовка, простая спортивная схватка. Тарг не оправился полностью, потому Максимба вздрагивал при каждом треске, писке: вслушивался за двоих.

Кася ехала за спиной Влада, а Семен спрыгнул с могучего дима, пристроился идти рядом с Нежданом. Бродяжники на чужака косились: непорядок, но Семен жадно и увлеченно расспрашивал вождя о его племени, обычаях, спотыкался, падал, так как смотрел больше на Неждана, и химику простили нарушение правил, как прощали их всегда юродивым, дервишам, влюбленным и прочим чокнутым.

– Нет у нас религии, – терпеливо объяснял Неждан. – Пока нет… Хотя кто знает, что ждет мой народ впереди?.. Я уже слышал, как одна мамаша своим детям плетет про чудовищ Старого Света… Для нас это уже боги. Более могущественные, чем Зевс для эллинов, асы для скандинавов или Перун для славян. С теми герои могли хоть как-то побороться, а здесь чудовища Старого Света в самом деле для нас неуязвимы… Появляются, когда хотят, исчезают внезапно… Пока что у нас знают, что у этих чудовищ своя жизнь, что их отличают от нас только размеры… превосходящие все, что может создать воображение…

– Понимаю, понимаю, – сказал Семен торопливо. В самом деле, как могут представить себе зайца или лося люди, что уже родились здесь? – Ты хочешь сказать, что уже в следующем поколении может зародиться своя религия?

Неждан поморщился:

– Религия не зарождается в одном поколении. И нельзя проследить, когда именно она зародилась… То ли вчера, когда мать впервые начала рассказывать небылицы ребенку, то ли возникнет через много поколений, когда этим небылицам станут возводить храмы? Пока что, незнакомец, я не могу ответить на твои вопросы. Я считаю, что религии как таковой у нас пока нет. Что касается свободы обычаев…

Семен жадно впитывал неторопливый, вдумчивый рассказ этого немолодого и много знающего человека. Неждан не случайно стал вождем: сильный, высокий, с властным голосом и манерами, он в то же время знал очень много, хранил в памяти рассказы отца про жуткий мир ада, из которого удалось бежать в этот, чистый и благословенный…

– Вы отказались от грамотности… с какой целью?

Неждан отмахнулся с великолепной небрежностью:

– Все важное память людская удержит. И будет передано из поколения в поколение. А неважное… зачем хранить? Отец рассказывал, что в том мире, откуда удалось бежать, люди гибли под лавинами лишней информации. Нет, здесь я спасу свой народ от такой напасти…

Миновав раздутые влагой толстые стволы, где мясистые листья гниют на сырой земле, Головастик вслед за бродяжниками вышел на пологий берег. Впереди, докуда достигал взор, тянулись глыбы кристаллов. Самые мелкие – в рост человека, а дальше блестели сглаженные толстым слоем водяной пленки грани дальних кристаллов. Еще дальше, откуда веяло холодом, угадывалась необозримая водяная гладь, что уходила в пугающую стену Тумана.

Кася и Семен выглядели несчастными: океан своей безбрежностью словно взял в могучую холодную лапу и сжал. Неждан с двумя помощниками уверенно прыгали с кристалла на кристалл, удерживались на острых гранях, сверкающих так, что болели глаза. За ними потянулись остальные бродяжники, по-прежнему беспечные, глазеющие по сторонам, лишь две-три матери подхватили на руки чересчур бойких детей.

– Не наступайте на края кристаллов, – предупредил Влад. – Прорвете пленку, сами выпутывайтесь!

– За собой смотри, – ответила Кася гордо.

Она словно бы брала реванш за пережитый страх, когда он боролся с Таргом. Тогда она так сжимала кулачки, начисто забыв о своей силе, что ногти прорезали ладони почти до середины. Теперь старательно прятала, залепленные обезболивающей липучкой, только бы не понял, не задрал нос, мужчины все такие, всегда думают о себе чересчур и много.

Ее нога скользнула по грани кристалла. Под подошвой едва слышно хлопнуло, ступня ощутила острый край. По голени вверх быстро потек, как живой, холодный, обжимающий кожу студень. Кася в испуге дернулась, одним прыжком намерилась оказаться на соседней глыбе, но правую ногу держала ППН – пленка поверхностного натяжения, пэпээнка. Лишь левая нога стояла поверх студня, но по правой пленка быстро поднялась до развилки, часть медленно и с усилием поползла еще выше, а другая половина перебралась на бедро правой, ускоренно соскользнула, постепенно истончаясь, внизу ступни с чмоканьем соединилась с общим безразмерным одеялом, что уходило в бескрайнее море. Пленка на левой ноге утолщилась, погнала верхний край быстрее, холодя живот, грудь.

Кася заверещала, разум отказывался принимать ползущее по ней водяное чудовище как тонкую пленку воды. Семен с хриплым криком скакнул на помощь, а варвар молча бросил вперед дима. Головастик легко пробежал по камням, мощным рывком вздернул Касю в воздух, нежно сжимая жвалами в поясе, держал так, пока набежавший Семен сражался с водяной перемычкой, что вытянулась вслед за жертвой, не отпускала.

Рассыпая ругательства, Семен кое-как перерубил водяной столб. Нижний край нехотя опустился, мгновенно растаял. Кася оказалась облеплена слоем воды в две ладони толщиной. Семен кое-как содрал пэпээнку горстями, с завистью посматривал на блестящие когтистые лапы Головастика. Когти и шипы легко прорывали пленку, но вода лишь делала слабые попытки вскарабкаться выше, тут же разочарованно отваливалась, словно клещ, который вместо сладкой крови хлебнул ядовитого сока.

– Спасибо, – буркнула Кася. Поинтересовалась ядовито: – Это вы какие-то химические термины употребляли, Семен Тарасович?

– Термины? – удивился Семен. – Ах да, термины… Да, их еще часто употреблял наш сержант… Влад, а почему бы не смазаться и нам?

– Перебьетесь, – буркнул Влад. – Ты вон руки смазал? Довольно. Дим тяжел, к тому же у него когти. А что мешает вам ходить, как люди?

– Плохому танцору оотеки мешают, – ответил Семен несчастливо. – К тому же ноги кривые… Нет-нет, пани Кася, это у меня кривые. Кривые и волосатые. Влад, все-таки я беспокоюсь за Головастика. Здесь под пэпээнкой камни, а на озере?

– За себя беспокойтесь, – ответил варвар холодно. – Побыстрее, придется нагонять!

Последние из бродяжников уже шли по камням, накрытым толстым прозрачным одеялом, а фигуры Неждана, Тарга и Максимбы почти растворились в Тумане. Кася, дрожа от холода, запрыгала по глыбам, пригоркам, холмикам. Потом вершинки стали все ниже, между ними пролегала долинка, Кася со страхом ощутила, что дно понижается.

Водяная шуба под ногами начала прогибаться. Кася с трудом удерживала равновесие, размахивала растопыренными руками, словно пыталась взлететь. Семен двигался с приклеенной улыбкой, напряженный. Глаза прикипели к вырастающим впереди водяным горам, что перемещались в их сторону медленно, величаво.

В сторонке варвар осторожно вел дима, хлопал по широкому, как дверь, лбу, что-то говорил ласково. Кася, поглядывая на него искоса, заметила, с каким вниманием он постоянно держит под прицелом синих глаз все шесть когтистых лап. Головастик шел осторожно, лапы опускал медленно, без нажима, не волочил, как варвар велел Касе и Семену, – острые когти мгновенно распороли бы тугую защитную корку.

Семен заметил, что варвар, кроме толстого слоя, смазал лапы дима еще и двумя странно пахнущими струйками жидкости, но спрашивать не рискнул. Их не считает людьми, но Касе делает скидку как женщине, а ему за глупые вопросы может дать по сяжкам, как говорят даже на Станции. Или по жвалам, как говорят там же.

Дети и молодые женщины бродяжников весело опустились на все четыре, резвые, как крохотные водомерки. Вода под их весом едва-едва прогибалась, зато вождь и крупные мужчины ступали, как по тонкому льду. Семен тут же отогнал сравнение из чужого мира, здесь льда не знают, не могут даже вообразить, ибо лед – смерть. Мегамир на долгую зиму впадает в спячку, анабиоз, или же уходит в непромерзающие глубины, пережидает в темноте и сырости бесконечную длинную зиму, находясь между жизнью и смертью в тягучем оцепенении. Зима – это Великий Ледниковый Период, ибо когда люди выходят весной наверх, то старые горные хребты уже стерты, реки текут в других местах, старые озера и моря исчезли, вместо Леса – пустыня или же сборище совсем других деревьев, непривычных, диковинных…

Дети носились с визгом, с превосходством поглядывали на старших. Те упрямо двигаются на двух ногах, хотя шатаются от малейшего ветра, падают, но зачем-то поднимаются именно на две ноги, странные такие предки…

Семен оглянулся, ощутил озноб. Берег уже расплывался, осталась зеленая стена, что с каждым шагом серела, отдалялась, а еще через два-три десятка шагов там поднялась стена Тумана. Такая же стена и далеко впереди, а между ними медленно перемещаются водяные горы, вдаль тянется широкая цепочка человеческих фигур.

Из-за водяных гор, даже из дальней стены Тумана выныривали хохочущие дети, затеявшие игру в догонялки. Путь пересекали скользящие по упругому студню диковинные животные, сновали вокруг оцепеневшего Семена, едва не сбивая с ног, исчезали, оставляя за собой чуть вдавленные канавки, что сразу заглаживались, исчезали.

Кася лязгала зубами, ежилась. Семен сам передергивал плечами, старался повернуться к солнцу то одним, то другим боком – жгучие лучи проникают вовнутрь, разогревают кровь, щекочут внутренности. Зато из-под ног мощно тянет ледяным холодом, хотя верхний слой озера прогрелся.

Из воды изредка торчали могучие стволы исполинских деревьев. Почти все поднимались в немыслимую высь, куда не доставал глаз. Деревья блестели, с высоты опускались огромные длинные листья, концами доставали воды. Таких деревьев Кася в Лесу не видела, здесь свой особый Лес, как и свои звери, бегающие по воде с большей легкостью, чем по земле.

Кася ускоряла шаг, спешила выбраться из черной полосы смерти, так она представляла густую тень на воде, где жгучие лучи вдруг перестают пронизывать тело, сердце замирает, мышцы слабеют.

На деревьях висели огромные безглазые чудовища, неподвижные, размером с железнодорожные вагоны. Иной раз – по нескольку особей. Мокрые, покрытые слизью, они медленно обсыхали. Мягкие червеобразные тела темнели на ветре и солнце, уплотнялись, на глазах обретали жесткость и угловатость.

Подходя к такому дереву, Кася издали увидела у основания вздымающийся холм воды, он то опадал, то снова выпячивался. Дорога шла мимо, едва ли не через холм, Кася со страхом увидела чудовищную голову водяного зверя – тот полз со дна по дереву, а сейчас, столкнувшись с пэпээнкой, тщетно пытался прорвать, давил изо всех сил, цеплялся за ствол крючковатыми лапами, похожими на основание башенных кранов в порту. Пленка натягивалась, едва не звенела от напряжения, но не лопалась, а чудовище не могло прокусить: у водяного зверя не было рта!

Кася была в десятке шагов от дерева, когда сзади хлопнуло. Ее догнала легкая дрожь натянутой воды. Пэпээнка все же лопнула, мокрое чудовище освобожденно ползло вверх по дереву.

Семен заметил ее интерес, так он истолковал панический страх, заботливо указал на верхушку дерева впереди. Там на грани видимости что-то шевелилось, дергалось. Наконец по глазам ударила ярчайшая радуга, заслонившая полнеба. На миг исчезла, снова появилась, неуверенно колыхаясь под ветром. Замелькали огромные синие и красные молнии, целые сети молний, огромных цветных искр, словно внезапно заблистали сотни зеркал.

– Крылья дракона, – бросил Семен тоном знатока. – Пожалуй, летающим драконом в Мегамире его правильно называть по-английски.

Кася с трудом поверила, что видит вылезающую из кокона молодую стрекозу. Не успела даже раскрыть рот: в двух десятках шагов впереди внезапно вздыбился водяной холм – целая гора! Снизу подпирало нечто черное, пленка истончилась, лопнула. Из лохмотьев воды вздыбился огромный черный зверь, с головы до кончиков лап закованный в блестящий на солнце панцирь. Зверь приподнялся в воде, на спине треснуло, панцирь разломился надвое, половинки оттопырились, выметнулись на ходу разворачивающиеся из пакета тончайшие радужные крылья.