Текст книги "Я – сингуляр"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 17

Она ушла звенеть посудой на кухне, а Валентина, задернув мне ширинку, подмигнула, мол, в другой раз позабавимся, начала рыться в сумочке.

Наладонник у нее навороченный донекуда, голову даю на отрез, что его хозяйка и десятой доли не знает возможностей и не освоит, слишком привыкла жить без напряга. Зато по дизайну чисто женская штучка, теперь в погоне за покупателем выпускают модификации даже для сексуальных меньшинств, не только для женщин.

– Посмотри, – повторила она уже серьезно, – вроде не роняла, в стену не бросала, но молчит, как Зоя Космодемьянская. А я пока помогу Тане…

Я там же, в прихожей, с ходу попробовал запустить наладонник, из кухни донесся удивленный возглас Татьяны:

– Уже успели?

– Тебе оставила, – долетел голос Валентины.

– Ну да, наладонник твой, а расплачиваться мне?

– Хи-хи, зная тебя, всякий скажет, расплачивается в любом случае тот, кто под тобой, Танюха…

На кухне зажужжало, заглушая слова. Когда моих ноздрей коснулся аромат мокко, меня потащило, как охотничью собаку, по волнующей струе запаха.

Татьяна разливала кофе в чашки. Полные груди дразняще грозят вывалиться из глубокого выреза, я едва не подставил ладони, чтобы поймать и водрузить на место, но удержался и опустил на стол наладонник.

– Все в порядке.

– Отремонтировал? – воскликнула Валентина пораженно.

– Он и не ломался, – объяснил я. – Просто ты ухитрилась как-то заблокировать абсолютно все функции.

– А как?

– Не знаю, – ответил я честно. – Блондинка может такую задачу поставить, что сто мудрецов сядут в лужу.

– Я не блондинка!

– А кто?

Она подумала, пожала плечами.

– Уже и не помню. Первый раз покрасила волосы в седьмом классе… Так этот гад работает?

– Целиком и полностью!

– Так чего же он прикидывался дохлым?

– Заигрывал, – объяснил я. – Это же самец.

– Все вы такие, – сказала Валентина с укором, – ко всем подлащиваться надо, всех тормошить, чесать, настраивать, готовить…

Татьяна посмеивалась, ее пальцы ловко выхватывали из тостера горячие поджаренные хлебцы, глаза навыкате посмеиваются поощряюще: давай-давай, Валюха, завали этого медведя! Женщины всегда на охоте, даже когда просто выскакивают в ближайшую булочную.

Я промолчал, хотя подмывало брякнуть, что меня тормошить не надо, я вообще-то орел и всегда готов, но, похоже, эти умелые охотницы меня именно к такой реплике и подвели вплотную…

Валентина осторожно и с гримаской прихлебывала горячий кофе, она его не любит, но от него худеют, так что пить надо, это лучше, чем горькие пилюли, Татьяна сказала озабоченно:

– На завтра надо не забыть фотоаппарат почистить…

– В торт уронила? – поинтересовался я.

– Нет, лишние фотки убрать, – объяснила Татьяна. – У меня цифровик! А на завтра у нас билеты в Музей русского искусства! Там передвижная выставка Древнего Египта… Недавно раскопали какое-то новое захоронение…

Валентина сказала знающе:

– Не какое-то, а самого Рамзеса! Только номер его не запомнила. Они там все пронумерованы, как французские короли. Привезут его личные вещи, гребешки, остатки одежды и даже его ночной горшок!

Татьяна кивала, соглашаясь, я сказал почтительно:

– Да-да, это же надо! Самого Рамзеса?.. С ума сойти!

Она посмотрела на меня с некоторым подозрением, наверное, я выразил дикий восторг недостаточно бурно, затем милостиво кивнула:

– Да, самого Рамзеса. Я как увидела, у меня дыхание остановилось.

Валентина сказала живо:

– Господи, а что я почувствовала! Смотрю и чувствую, слезы бегут и бегут, не останавливаясь! Такое волнение, такое потрясение чувств, что просто не знаю, как я в обморок не брякнулась!

Я хотел хихикнуть, но увидел, что и Татьяна кивает понимающе, и сам сделал скорбно-одухотворенное лицо.

– М-да… – промямлил как можно неопределеннее, так звучит значительнее и приобщеннее. – Чуйства… Это же надо… Сам Рамзес…

– И пять тысяч лет! – добавила Валентина.

Вообще-то Рамзес жил где-то ближе чем за пять тысяч, но такого толстокожего и горшок Карла Великого не впечатлил бы, как и горшок Екатерины Второй, нечуйствительный я к предметам раскопок и окаменелостей, даже бесчуйственный, хотя вслух такое сказать побоюсь – заплюют, а я хочу жить со всеми в ладу.

Двери за ними наконец захлопнулись, я сказал себе твердо, что на фиг даже Лариску, если вдруг решит зайти ко мне погонять гормоны для цвета лица. Всего трясет от жажды поскорее начать новую жизнь, полную… не знаю еще, чего полную, но там впереди новый дивный мир, а здесь средневековье какое-то…

Вошел в Инет, а там пронесся по закладкам, как ураган «Катрина»: стер на фиг все букмарки на порносайты, надо же – просиживал часами! – удалил великое множество закладок на ресурсы с бесплатным скачиванием музыки, фильмов, игр, эротических приколов, забавных фото, снес ссылки на браузерные игры, чаты и форумы знакомств…

Взамен по яндексу прошелся по иммортам, трансгуманизму, сингулярности, выловил наиболее емкие ресурсы по нанотехнологиям и оставил везде букмарки. От нанотехнологий линки ведут в крионику, биотехнологию и медицину, там тоже наследил, чтобы комп запомнил тропки. Странно, как быстро я раздулся от важности и самоуважения: смотри, только что был свинья свиньей, а сейчас какая нравственная чистюля!

Ну, это я уже проходил, когда стоит только подумать, что с понедельника «начну жизнь заново», как преисполняешься гордости и даже чванства: молодец я, какой молодец! Остальные в говне и считают это нормой, а я вот какой замечательный, волевой, настойчивый, целеустремленный…

Потом, конечно, оказывалось, что настойчивости и замечательности хватило на недельку, а то и меньше, а там снова казуальные игры, потом браузерные и наконец – клиентские, среди закладок появляется стыдливо порнушка, приколы…

Впрочем, будучи оптимистом, я не считал такое поражением. На этот случай есть прекрасный афоризм, дословно не помню, но там что-то о замечательности и ценности человека, который время от времени начинает вот такую борьбу с собой за совершенствование.

Помня все это, я почистил хард основательно, а затем написал: «Если останусь прежним говном – в сингулярность не попаду». Конечно, для всех я буду прежним вежливым и покладистым парнем, приятным собеседником и вообще приятным человеком, но сам-то буду знать, что экзамен не выдержал! И что в сингулярность меня просто не возьмут. Не возьмут потому, что на фиг там такие? Я со своим образом жизни не шибко отличаюсь от пьяненького дяди Васи-водопроводчика, над которым посмеиваюсь свысока, считая себя существом более высокой породы, я же интеллектуал! Но, по сути, мы оба – пустоцветы.

Габриэллу выловил через четыре дня. Пообедали в кафе, а когда разговор зашел о космосе, оба ощутили себя в звездолете, что может прыгать через пространство и время. Габриэлла увлеченно рассказывала о новых снимках, полученных Хабблом, как жаль, что их пока изучают только специалисты, а я, решившись, пробормотал:

– Габриэлла… если бы я не страшился до свинячьего писка, что вы поймете меня так, как обычно понимают в подобных случаях…

Она смотрела с интересом.

– Ну-ну, – сказала легко, – что случилось?

– Язык отсох, – признался я. – У меня огромная подборка как звездных карт, так и всевозможных пособий и материалов. Ни в одном универе столько нет! Сейчас все еще недооценивают Инет, а я в нем накопал столько… И те снимки вчера появились… я скачал, распечатал, а что-то еще и переплел. С картами поработал в фотошопе, и не только… Принтер у нас в студии такой, что в Пентагоне разве что!

Она смотрела внимательно, по губам блуждала легкая улыбка.

– Завидую, – сказала она с легкой грустью, – у нас преподают по старинке.

Я ощутил, что краснею, словно мальчишка, пойманный на воровстве конфетки.

– Габриэлла, я могу вам скинуть на флешку все файлы, что нарыл в Инете. Но карты… их на экране не увидишь во всей красе! Я распечатывал отдельные куски, потом склеивал. Когда-нибудь, когда у вас отыщется еще кусочек свободного времени, вы… может быть… решитесь его потратить, чтобы заглянуть ко мне…

Ее тонкие брови сошлись над переносицей. Я ожидал вспышки негодования, но Габриэлла размышляла, и меня бросило в другую крайность: сейчас скажет: «А что тянуть, сэр?», и мы пойдем ко мне трахаться.

Но чуда не произошло, она произнесла после паузы:

– Эта неделя у меня занята.

– Жаль, – сказал я, но отлегло, опасался, что рассердится.

– Но во вторник, – произнесла она задумчиво, – пожалуй…

Я выдохнул с великим облегчением:

– Во вторник! Отлично. Хороший день. Просто замечательный.

– Это не наверняка, – уточнила она с легкой улыбкой. – Кто знает, что вмешается.

– Ничто не вмешается, – горячо заверил я.

– Почему такая уверенность?

– Я попрошу Господа Бога, чтобы он убрал с вашей дороги все препятствия. Или позволил мне это сделать!

На другой день из отпуска вернулись Люша и вся наша компашка. Люша позвонил и проревел в трубку, что если не зайду посмотреть замечательные слайды, то нагрянут ко мне всей компанией, все у меня сожрут и все перевернут, а потом еще и ночевать останутся.

– Приду, приду, – заверил я. – Точно!

– Смотри, – предупредил он, – мы тебя не выпустим из этой… как ее, сферы!

Едва слышный голос Василисы подсказал:

– Сферы влияния…

– Сферы вливания, – внушительно повторил Люша, а после паузы, прислушавшись к суфлирующей жене, добавил со смешком: – А то у нас крен в женскую сторону. Самцов маловато, а ты ж еще не заарканенный…

– Буду вовремя, – поклялся я.

– Ждем, – сказал он еще раз, посопел и положил трубку.

Приеду, сказал я себе. То, что не поехал тогда с ними на дурацкие юга, – уже победа. Не стоит так уж слишком, надо дать Люше чуть отыграться. Не зря же он купил кинокамеру, я научил делать ролики, теперь снимает безостановочно, выбирает удачные куски и монтирует свою биографию. Таких кусков у него тысячи, он их по старинке называет слайдами, мне еще предстоит с ними возиться, подправляя и указывая на грубые просчеты.

Часть II

Глава 1

Купол неба исчез, над головой жуткий открытый космос. Медленно плывут снеговые астероиды, мертвые и холодные, язык не поворачивается назвать их облаками. Блестящая, как огромный слиток серебра, луна висит в пугающей пустоте, и чувствуется, что вот-вот обрушится… не может не обрушиться, огромную массу ничто не держит!

Из подъезда я с надеждой посмотрел в сторону троллейбусной остановки, вдруг да подходит. Правда, теперь есть автомашина, но проблем стало не меньше, а больше: в салоне троллейбуса стой спиной к движению и мечтай, а за рулем только и смотри, чтобы кто не подрезал, не затормозил впереди резко, надо слушать «Авторадио» насчет пробок в городе, заранее стараться объехать…

И в самом деле, только сел за руль, выехал на проезжую часть, как в черепе полыхнула ослепительно яркая мысль, невозможно умная и крупная, как рыба, что сорвалась с крючка рыболова. И тут же впереди замигал желтый свет, в мозгу пронеслось на огромной скорости длинное вычисление частоты мигания, скорости моей машины, плотности движения, я рискнул добавить газу и успел проскочить в тот момент, когда свет сменился красным, но на такой скорости можно…

Переводя дыхание, попытался вернуться к яркой мысли, но в черепе великолепная свистящая пустота. Я потер свободной ладонью лоб, пытаясь удержать выпрыгивающие через ушные раковины мысли. Ну что я за существо, уже и я, как все, отвык думать, живу на алгоритмах, как насекомое какое. А еще горжусь, что не такой, «как все», букашка безмозглая. Ну, не то чтобы очень уж горжусь, но чувствую, что не такой, как прочее быдло, и это чаще предмет для гордости, чем для уныния.

Если я не такой, как все, если я… гм, ну не то чтоб уж избранный, затаскали это слово, а то бы воспользовался, но все-таки я из тех, кто может войти в мир обетованный… то почему живу, как все? Почему вообще-то не отличаюсь по жизни от Люши, Константина, Шурика? Да что там в быту, даже вроде бы и по целям такой же. Так как могу войти в мир обетованный, если они, эти человеконасекомые, уж точно не войдут? Значит, и я не войду…

Я вышел из припаркованной возле дома Люши машины, сверху из раскрытых окон несся мощный бас Шаляпина, исполняющий «Шотландскую застольную» Роберта Бернса:

– Бездельник, кто с нами не пьет!

Ну да, сказал я себе вяло, а как же, и бездельник, и трус, и вообще подозрительный человек. Шпион, наверное. Гнать такого в шею из наших дружных рядов мужественных героев, которым наплевать на цирроз печени, на лопающиеся сосуды, на язву и прочие прелести отважно пьющего настоящего мужчины.

У Люши, как всегда, в гостиной накрыт стол, мощно парует мясо, пахнет шашлыками, острыми приправами, изысканными гарнирами. Даже на подоконнике в блюдах еда, не говоря уже о всех горизонтальных поверхностях кухни.

Все загорелые, с облупившимися носами, Василиса – красно-розовая, как огромная креветка со снятым панцирем, встретила меня в прихожей и, приговаривая, что соскучились, утащила сразу за стол.

Лариска, к моему удивлению, тоже встретила меня в прихожей, жарко расцеловала, на миг так прижавшись всем горячим зовущим телом, что я ощутил себя погруженным в амебу, готовую к делению.

– Давно тебя не видела, – шепнула в ухо. – Соскучилась.

– Дела?

– Еще какие!

– Читал в новостях…

Она оживилась:

– Правда?

– Читал, читал, – заверил я. – Стоит кликнуть на искусство попсы, обязательно где-то и твоя фамилия.

Она пообещала:

– Скоро вообще будет на первых полосах поп-музыки! Я добьюсь. Пойдем, уже все за столом.

В гостиной плотный воздух из веселья, дезодорантов и пота. Шумно и пьяно-дружелюбно, хотя народ вроде бы не пьяный пока что, но собрались расслабиться и повеселиться, так что можно в нужную струю сразу, без прелюдий.

У окна рассматривает обложки музыкальных дисков Демьян. Молодец Лариска, сумела наклонить, как-то и чем-то помогает в ее амбициозных проектах, но явно полезен, иначе бы давно отшила этого потного хрюкающего борова.

Огромная бутылка вина в центре стола смахивает на космическую ракету первого поколения, на таких все еще взлетают, когда нужно доставить экипаж на МКС. Да и шаттл такой же формы, разве что с крохотными крыльями-стабилизаторами. Это космолеты второго поколения, построенные на Луне или прямо в космическом пространстве, будут иной формы, им не надо будет преодолевать сопротивление атмосферы…

Рука Люши хищно цапнула бутылку, и мои мысли о космических полетах разлетелись, как обломки столкнувшихся астероидов. Он заржал от удовольствия:

– Люблю красное!.. Витамины всякие, а главное – гормоны!

– В вине гормоны? – усомнился Константин.

– Вино горячит кровь, – сказал Люша авторитетно, – значит, вырабатывает гормоны.

– Прощай вино в начале мая, – пробормотал Константин, он внимательно следил за руками Люши, – а в октябре прощай любовь!

Люша умело засадил штопор и вытащил пробку, понюхал, совершая весь ритуал, взялся за следующую, поменьше, приговаривая:

– Красное вино – для мальчишек, белое – для женщин, портвейн – для мужчин…

Константин заметил:

– Может, тебе все равно, но ты открываешь коньяк.

– А коньяк, – ответил Люша счастливо, – для героев вроде нас! Приготовьте рюмки… Если вино откупорено, нужно его выпить, даже если это хорошее вино, ха-ха. Коньяк тем более нельзя оставлять, а то Василиса ночью встанет и выпьет.

Он захохотал, Василиса замахнулась, он ловко подставил спину, шлепок раздался звучный, словно тюлень ударил мокрым ластом по морде кита.

– Чтобы напиться до безобразия, – сообщил Люша, – мне теперь хватает одной рюмки. Не могу только запомнить, тринадцатой или четырнадцатой.

Все уже слышали этот прикол, вижу по мордам, но засмеялись, мы же дружная компашка. Я тоже улыбнулся, иначе нельзя, а Демьян, поддерживая атмосферу, сообщил, что его дядя не пил, не курил, не ездил на велосипеде, жил экономно, берег каждый грош и недавно умер крепким и бодрым старичком, окруженный алчными наследниками. Это настолько хороший урок, закончил он, для меня, что я выбрал истинно верную линию партии…

Передо мной поставили большую рюмку с коньяком, я передернулся, не люблю крепкие напитки. Я вообще-то никакие не люблю, но слабые хотя бы можно терпеть. Люша и Константин углубились в дискуссию о марках коньяка, оба демонстрируют редкостную эрудицию, но что-то мне чудится, что знания обоих отдают больше начитанностью, чем опытом.

Великие люди, вспомнилось высказывание, говорят об идеях, средние люди – о вещах, а маленькие люди о выпивке. Люша по этой мерке совсем карлик… Но тогда придется абсолютное большинство человечества записать в карлики!

Я вспомнил, что я теперь на машине, со вздохом облегчения, замаскированным под вздох сожаления, отодвинул рюмку.

– Что стряслось? – спросил Люша встревоженно.

– За рулем, – ответил я с прежним лицемерным вздохом. – А гаишники в вашем районе хорошо работают.

– Эх, – сказал он с искренним огорчением, – ну да ладно, у нас аптека внизу рядом с домом. Можно антиполицая купить. Напрочь убивает запах!

– У них уже есть анти-антиполицаи, – соврал я. – Новейшая разработка! Нет, я лучше виноградный сок. Как девочка застенчивая…

Константин захохотал:

– Сейчас девочки напиваются уже в младших классах!

– И не только напиваются, – сказал важно Демьян. – Я смотрел некоторые закрытые цифры по школам… Ну, скажу вам, это шок! Сразу чувствуешь, что нынешнее поколение продвинутое, продвинутое… Зато последние цифры говорят, что падает посещаемость порносайтов! Хе-хе…

Люша удивился:

– Как это? Такого не может быть!

– Почему? – спросил Демьян.

– Ну, компов все больше у людев, Интернет проклятый…

Демьян с видом полнейшего превосходства покачал головой:

– Были проведены скрытые опросы. Раньше все порносайты пользовались бешеным успехом, а сейчас выживают те, где можно посмотреть на трахающихся кинозвезд или политиков. А остальные, где просто голые и совокупляющиеся, терпят крах. Как раз у молодежи!

Константин подумал, кивнул с задумчивым видом:

– А что, в самом деле… Что им там смотреть запретное? Сами делают все это, а то и еще круче! А вот посмотреть на Бритни Спирс без трусиков…

Лариска вздохнула. Я бросил на нее сочувствующий взгляд. Придется отговаривать, чувствую, скоро снова попросит ее «тайком» сфотографировать в такой же позе, это называется «тема пилотки раскрыта». Но еще не Бритни, ее губки бантиком пока уступают по рейтингу. Даже в высоком разрешении на весь экран. Грязное белье само по себе цены не имеет. Как и просто голая жопа, этот Демьян прав, прав.

Василиса прожевала и сказала строгим голосом:

– Правильно, что закрываются! Неча там смотреть! Весь мир уже сплошная порнуха, а они будут высматривать на экране то, что прям на улице? Смешно.

На огромном экране жидкокристаллического телевизора бегают друг за другом с пистолетами ярко одетые существа, Люша приглушил звук, но все, продолжая мерно жевать, привычно посматривают на яркую картинку.

Константин, понаблюдав за страданиями героев, заявил безапелляционно:

– Херня. От любви не умрет даже Аня Межелайтис. Разве что от чужой – если она вооружена револьвером.

– Но компьютерная графика хороша, – сказала Татьяна и посмотрел на меня вопросительно. – Хороша, Славик?

– Хороша, – согласился я.

– Вот видишь, – сказала Татьяна Константину, – и Славик говорит, что компьютерная графика хороша.

– Все равно от любви не умирают, – повторил Константин упрямо.

– Это старый фильм, – объяснил Люша. – По старой книге. Если бы снимали сейчас, то трахались бы все со всеми. Правда, в презервативах!

Демьян поднялся с бокалом вина, довольный и еще более поддатый, сказал глубокомысленно:

– Хорошие умирают молодыми, потому что какой смысл жить, если надо быть хорошим?

Лариска посмотрела на него с открытым ртом.

– Как красиво сказал… – прошептала она. – Хотя все равно ничего не поняла, но красиво…

Демьян, довольный, что заметили и оценили, бросил на нее благодарный взгляд.

– Я сам не понял, – сказал он со смешком, – но тоже чувствую, что красиво. Так выпьем же за красивую жизнь! Чтоб умирать было не стыдно.

Зазвенели привычно рюмки и бокалы. Все улыбались друг другу и, выпив, кто полностью, кто до половины, начинали снова есть, есть, есть.

Лариска ела немного, фигуру бережет, но с удовольствием, шепнула мне:

– А чего стыдиться? Смотреть на голых девок не стыдно, это я говорю. Стыдно не получать от этого удовольствия. У тебя все нормально?

– Вроде все, – ответил я.

– Ну и хорошо, а то даже на работе тебя вижу редко.

На той стороне стола Василиса погрозила мне пальцем:

– Славик, ты все еще не бросил свою жуткую работу?

– Пока нет, – ответил я осторожно. – А что?

– Эти ваши компьютерные игры, – заявила она с апломбом, – наркотик! Запретить их все – только и делов!

Татьяна поддержала:

– Вон в Америке школьник, наигравшись во что-то компьютерное, вышел на улицу и начал расстреливать прохожих! В самом деле, Славик, держись от такой жути подальше…

– Почему? – спросил я.

Она всплеснула поджаренными на солнце розовыми руками.

– Как почему? Тебя ж и посадют!

– Вообще все виртуальные миры, – сказал Люша глубокомысленно, – вред и только вред. Компьютеры нужно использовать только для работы.

– Какой? – спросила любознательная Татьяна и подсела ближе так, чтобы он видел в глубоком вырезе ее платья сочные сиськи.

– Всякой, – ответил Люша в затруднении, ибо не мог сообразить, что делают на компе. – Вычислять, например. Множить числа, если большие… Таблицы всякие, бухгалтера с ними мучаются… Правда, Оля?

Ольга оторвала взгляд от телеэкрана, где начался показ мод, глаза затуманенные, в своем виртуальном мире примеряет новинки сезона, а там не только платья, ответила замедленно:

– Что?.. Ах да, компьютеры… Я своему не разрешаю задерживаться больше часа. И везде поставила парент-локи.

– Парент… как дальше?

– Локи. Парент-локи.

– А что это?

– Такие замочки, чтобы дети не пользовались компьютером…

Наташа изумилась:

– Правда? Где они продаются? Я тоже такой замочек куплю!

Ольга снисходительно улыбнулась:

– Это программка такая. Называется «Родительский замочек». Чтобы дети не лазили там, где не положено.

Константин проворчал:

– Сейчас такие дети, везде пролезут. Просто надо не пускать за компьютеры. Виртуальный мир – наркотик! Попадешь – не вырвешься. Не правда ли, Слава?

Я развел руками, спорить бесполезно, а я вообще-то конформист, когда вот так, не люблю и не могу спорить с обществом. Да и как с ними спорить? Ему кажется, что доступ к виртуальному миру идет через экран компьютера, а то, что сам сидит часами перед экраном телевизора, – это не виртуальный мир, где он гоняет мяч рядом с Марадоной, дерется вместо Ван Дамма, тащит в постель Николь Кидман и ловит тигров в Бенгалии!

Хоть и не блещет интеллектом, но понимает же, что вон те первобытные люди, что сейчас добывают огонь для родного племени, не могут быть такими широкогрудыми красавцами с чисто вымытыми лучшими шампунями волосами, идеально ровными белыми зубами. Понимает, что это липа, но это для него все равно не повод, чтобы выключить телевизор или переключить на другой канал. То есть принимает правила того виртуального мира.

Более того, если показать первобытных такими, какими те были, он переключит на другой канал: на фиг такой боевик…

А Ольга, что смотрела показ мод и примеряла на себя все тамошние штуки? Разве не погрузилась в тот виртуальный мир, прекрасно понимая, что бриллиантовое колье за триста тысяч долларов ей никогда не носить?

Лариска ткнула меня в бок кулачком.

– Здорово у Люши? Все реже удается вот так вырваться с работы, просто отдохнуть… Ты пойдешь с Таней?

Я покачал головой:

– Нет.

– С Ольгой?

– Нет.

Она повела взглядом по комнате.

– С кем же?.. А, хочешь попрыгать на Василисе? Это, наверное, здорово.

– Ага, на надувном бегемоте!

– Так я угадала?

Я вздохнул:

– Лариска, даже не пытайся.

Она посмотрела очень внимательно.

– Все же попытаюсь. У тебя появился кто-то еще. О ком не знаю даже я.

– Все верно, – ответил я. – Хотя это, конечно, не объясняет…

Она усмехнулась:

– В старых фильмах этим все и объяснялось. А ты, Славик, немножко из того века. Ты из тех, кто даже такую мелочь, как простое траханье, воспринимает всерьез. И тебе неловко будет перед своей новой подружкой.

Она улыбалась, кукольно красивая, без единой мысли на безукоризненном лице, крупные голубые глаза смотрят чувственно. До встречи с Лариской я думал, что чувственно могут выглядеть только губы, а губы Лариски так вообще обещают порочные наслаждения всех смертных грехов сразу, и вообще Лариска вроде бы идеальная блондинка из анекдотов.

– Знаешь, – сказал я ошарашенно, – ты меня всякий раз будто кувалдой между глаз.

Она огорчилась:

– Я такая грубая?

– Нет, нет…

– Я стараюсь с мужчинами быть ласковой, – сообщила она, – и никогда кувалдой даже по пальцу.

– Я хотел сказать, – нашелся я, – ты умеешь удивить. А это важно.

Она очаровательно улыбнулась.

– Это очень важно, милый. Все время об этом думаю.

– Даже за столом?

– Даже за столом, – ответила она с улыбкой, но глаза оставались серьезными.

– Ты просто чудо, Лариска. Всякий раз восхищаюсь.

– Правда? Ты ужасно милый. Ты это знаешь?

Я помолчал, можно бы заподозрить, что прикидывается, но уж слишком красивая, такие умными не бывают. С другой стороны, красота – ценность, потому красивая женщина не может быть с недостатками.