Текст книги "Солёный Предел (СИ)"

Автор книги: Юрий Адашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Не стыдно копаться в дерьме, пацан, стыдно удовольствие от этого получать. Слышал, что я про чистоту говорил? Слышал. А сейчас ты – молодой боец моего отряда. И должен печёнками уяснить некоторые непреложные истины. Думай об уборке сортира не как о наказании, а как об учёбе. Док сказал, что ты иммунный. Тебе несказанно повезло, но вокруг тебя люди, которым повезло меньше. Так что, завтра с утречка берёшь инструмент – и вперёд. С задорным огоньком и бодрой песней. И чтобы после твоей уборки всё блестело. Лично проверю. Но это будет завтра. А теперь поведай: кто ты отрок и как дошёл до жизни такой?

– Кира. Меня так зовут. Но друзья называют Пронырой. Отец погиб, мама умерла от чумы. Я бродил, пока в Отстойник не попал. Там меня Липкий взял к себе. Ну, а потом сюда вот.

– Проныра, значит. А за что такое погоняло говорящее дали?

– Была одна история. Давно уже. И везёт мне часто. Липкий говорил, что я ушлый и башковитый, а ещё я знаю, кто хороший, а кто плохой.

– Солидно. Хорошо, расскажи-ка мне о своих спутниках. С кем сюда ехал.

– Анна – очень добрая. И Кудряш хороший. Дед – больной и слабый. Красотка – она красивая «сука» и несчастная. Сноб – плохой. Арабы – они прямые такие. Не злые.

– Ну а я?

– Вы – хороший, дядя Лишай. Но сердитый.

– Да уж. Исчерпывающая характеристика. Стоило пережить чуму и войну, чтобы услышать такое. Так вот малец – все врут.

Лишай поднялся:

– Ладно, пацан. Мне, конечно, приятно открывать тебе глаза на мир, рассказывать о чем-то новом и увлекательном, будоража при этом твой пытливый детский ум, но пора отдыхать. Наслушаешься ещё. Топай. Покажу твою койку.

День убийства. Ближе к вечеру.

– Выходит, этот парень не был маршалом? – спросил Док, протирая очки.

– Это малый панику поднял. – Лишай кивнул на Проныру, который пытался разгрызть твёрдый, как камень, пряник. – «Два Дракона» – слышал про них. Ерунда это – в маршалах полно всяких «бывших», да и под прикрытием мог работать. Хотя есть вероятность, что этот парень мог убить или ограбить маршала.

– Должен тебя огорчить, – Док перестал протирать очки и бросил на стол стилет, – проверил я его. Это не орудие убийства. Во-первых, никакого отломанного кончика я в ране не нашёл. Во-вторых, запах. Его нет. Даже, если лезвие вытерли, слабый запах ещё некоторое время держался бы. Поверь, знаю, о чём говорю.

– Нда уж. Как я его ещё там не догадался понюхать. Старею, тугодумный стал.

– Дядя Лишай, – внезапно вклинился в разговор Проныра, успешно расправившийся с пряником, – я, когда про драконов вспомнил, подумал, что Кудряш был ненастоящим маршалом, значит, он мог перепутать, за кем следить? Я про записку, что вы читали. Там написано, что поймать нужно сучьего потроха с подстилкой. Но там не написано – какой он. Толстый или высокий, или хромой. Настоящий маршал Рон должен был знать, кого нужно ловить.

– Хм, необязательно. Описание беглецов должен был позже получить. Караван на сутки раньше вышел. Если не успел – мог только догадываться.

– Я вот, что ещё хочу сказать, дядя Лишай. В записке есть одно словечко – старый. Дед – старый. Но не только Дед, Сноб – тоже старый, у него волосы седые. Кудряш когда умирал, сказал «С-с-сука» и что его обманули. А вот у нас же есть сука. Она с Кудряшом вместе была и могла значок увидеть. А Кудряш с Вами поговорить хотел наедине. И Красотка со Снобом , когда вы их расспрашивали, вроде друг про друга правду говорили, но ведь все врут. Стекляшки – камешки прозрачные. У Красотки куртка в сумке стекляшками расшита. А у Липкого такая трубка была железная, он ей очень бился больно, а на ней крышечка окручивалась, а в ней ножик, так у Сноба палка, на которую он опирается, тоже больно бьётся.

Лишай смотрел на Проныру, прищурив глаза, потом задумался:

– А знаешь, малый, я вот тут ещё подумал, и знаешь, что надумал: чтобы поссать, штаны до пяток спускать необязательно, – он поднялся. – Пошли, проверим твою версию.

Все точки над ё.

– Живёшь да бывёшь ты – «сучий потрох» со своей подстилкой. И вот пришло время делать ноги. План уже давно разработан. И ты делаешь, прихватив десяток алмазов. Некрупных, чтобы было легче спрятать, но чистых. Ты – «сучий потрох», и ты знаешь, кому и где эти алмазы можно дорого сбыть. Но за тобой наверняка будут идти. Как лучше спрятаться? Разделиться, ведь искать будут двоих. Но разделиться так, чтобы быть врозь и вместе одновременно. Делаешь свою подстилку шлюхой из красного квартала. Но ненавязчиво, не выпячивая. Ведь шлюхи в обычной жизни – это просто женщины. То ненароком характерную куртку засветить, то скромно признаться «я – танцовщица». Все вокруг всё понимают – и то, что шлюха, и что не гордишься. И самому нельзя показывать, что вы вместе. Лучше всего презирать. Но презирать одну – это подозрительно и настораживает. И ты начинаешь презирать всех. Становишься Снобом. Теперь тебе нужно спрятать камешки. А где лучше спрятать алмаз? В куче алмазов. Или в куче чего-то очень похожего. Ты знаешь, где есть такая куча – ты выковыриваешь десяток стеклянных страз подходящего размера из оправы и вставляешь туда алмазы. Теперь надо оправдать наличие куртки – но у тебя же есть твоя собственная шлюха... – Сноб закашлялся, и кровавая струйка вытекла из уголка рта. – Хочешь знать как убил?

– Догадался уже. – Лишай разглядывал разобранную трость. – Интересная у тебя вещица. И клинок внутри, и полость для яда. На заказ, верно, делал. А убил ты просто: прошёл из столовой в сортир через задний двор и ударил в спину, пока парень шпилил твою Елену на столе в туалете.

– Сволочь ты... – Сноб замолчал на секунду потом продолжил. – Спецом ударил так, чтобы он ещё помучился. Елену не трогай. У неё выбора не было – куда она без меня? И убивать она не хотела.

– Вот только гнетёт меня один вопрос: зачем ты его убил?

– Жадность, – ответил Сноб, – и страх. Когда он в караване появился, сразу заподозрил, что он маршал. Пришлось Елену подложить... Рассказала, что он с тобой шептаться захотел – понятно же было: помощь будет просить. В караване-то мы в безопасности были – перевозчики лицо блюдут, а тут... Вы бы, конечно, сначала старикана с девчонкой тряхнули, но когда стекляшки бы не нашли – остальных.

– Это вряд ли. Я бы послал его далеко и надолго. Плевать мне на ваши стекляшки, и я не помогаю Евросоюзу.

– Кто ж знал... А такой был план. Я даже арабов учёл – они свои поклоны пять раз в сутки, как часы. Елена кучерявому накануне не дала, потом сексом в туалет заманила, провела по коридору, когда арабы с утра начали – меньше семи минут никогда не молятся. Они бы потом подтвердили, что только кучерявый в туалет заходил. Девчонка с Дедом – не помеха. Один лежит трупаком, вторая заснула к утру. А потом гадёныш ведром загремел, и мы очканули от неожиданности – в коридор и столовую выскочили. Даже значок с письмом не успели забрать. Не предусмотрел я этого...

На следующий день после убийства.

– Анна, почему ваш отец решил, что вы могли убить этого парня? – спросил Лишай.

– Из-за драконов,– тихо ответила девушка. – «Два дракона». Их нанимали охранять наш карантин. Те ещё отморозки, – помолчала. – Хотя, должна сказать, что именно этого парня я там не видела. Кира уверен, что он был хорошим.

– Теперь я склонен ему верить, – отозвался Лишай.

– Так, всё-таки, был этот Кудряш маршалом? – спросила Анна.

– Думаю, что да, – пожал плечами Лишай. – Но где теперь правду узнаешь, – помолчал. – Вы уж присмотрите за ним. На Побережье ему будет лучше. И вашему отцу тоже. Инструкции помните? Передадите моё послание – там вас не обманут с ценой.

   – А что будет с этой девушкой, Еленой?

   Лишай помолчал некоторое время, потом ответил:

   – Ничего плохого с ней не будет. Она сама не убивала, так что... Она сильная, красивая, молодая. Останется в Пределе. Приживётся. Тем более возвращаться нельзя, а на Побережье теперь уже смысла нет. А что касается прошлого, так у кого его нет?

Кира-Проныра опять сидел в фургоне на скамейке, рядом с Анной. Новая одежда была слегка великовата, в ногах стоял рюкзак, собранный лично Лишаем. Время от времени пацан трогал висящий на груди холщовый мешочек. Мешочек повесил командир перед самой отправкой. Внутри десять прозрачных камешков. «До свидания, дядя Лишай. И спасибо», – улыбнулся про себя. На душе было радостно: впереди ждало море.