Текст книги "Шестьдесят девять эпизодов"

Автор книги: Юно Касма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Первая карта в раскладе: прошлое

Эпизод 10

Я думала, что сбегу из Италии при первой возможности. Когда мне в голову пришло стать актрисой, я точно для себя решила, что не буду итальянской актрисой. Годы величия итальянского кинематографа канули в Лету вслед за Феллини, Антониони, Висконти… И надежды на век Возрождения таяли с каждым десятилетием.

Именно так я думала, пока окончательно не пересекла черту между Бергамо и Миланом. В тот день река Адда выливалась из берегов, переполненная небывалыми сентябрьскими дождями. Она будто хотела снести опоры моста, по которому отец вёз меня и все мои пожитки в съёмную квартиру.

Я убеждала родителей, что могу взять такси – первое проявление самостоятельности – но ими такой вариант не рассматривался. Хотя в конечном итоге была рада, что не придётся затаскивать коробки на пятнадцатый этаж в одиночку. Лифт в доме не работал. Из окна открывался вид на железнодорожные пути. Сказать, что свинцовое небо усугубляло картину – ничего не сказать.

Выставить отца за дверь оказалось сложнее, чем я думала. Сработал аргумент, что возвращаться в непогоду по тёмным улицам опасно. О том, какие опасности могли поджидать меня, я даже не думала – была всецело занята размещением в своём новом жилище.

В первый месяц в нём не было и намёка на обжитость. Но со временем волшебство свершилось. Как сложное зелье, привычка варилась десяток дней. Когда в доме появился первый гость, я поняла, что возможно – и только «возможно» – Милан стал моим домом.

Эпизод 11

Со мной вместе училась Федерика. Она была немного старше и намного элегантнее: профессиональная модель из Рима, с отцом, который был оператором на местном телеканале, но в душе грезил о большом кино. Она же сама – не грезила ни о чём. Подписалась на авантюру в виде школы кино из любопытства, чтобы, как она говорила, расширить собственные горизонты. Она обыкновенно курсировала по маршруту «Милан—Рим», но в этот вечер осталась в Милане. У Сильви, нашей общей подруги, был день рождения.

После учёбы я отправилась домой переодеться. Федерика увязалась следом, чтобы заглянуть «по другую сторону светскости», как она это называла. Район, где я снимала квартиру, считался одним из самых опасных. Ей захотелось адреналина. К тому же, она никогда не была в квартирах, где едва ли было десять метров жилой площади.

– Так серо, – заметила она, едва переступив порог.

– Это из-за неба.

– Да, тот ещё видок из окна. То-то я думаю, чего ты такая грустная всё время.

Порою, меня и впрямь охватывала депрессия. Но я не предполагала, что она была заметна окружающим. Мне не хотелось, чтобы я у кого-то вызывала жалость.

Через полчаса мы ушли. Перед тем Федерика церемониально выпила чай, взирая на железобетонный пейзаж.

Эпизод 12

Метро, стеклянные двери, ступени. Асфальтовые змеи вились во всех направлениях. Федерика управлялась с ними, как факир. Меня они душили, но только по началу. Потом, и я затоптала их.

Мы с Федерикой летели вверх по улице Карла д'Адда, как делали по несколько раз в неделю. И мне в голову приходила ирония, что это та же самая река Адда: но я уже не пересекала её, как по пути из Бергамо, а плыла по течению. Каблуки наши стучали по асфальту, конфликтуя с шумом транспортного потока.

Я остановилась у зеркальной двери бара, чтобы подправить помаду. Отражение показывало меня на первом плане, и остальную толпу – мир – на втором. Ведь так и должно было быть? Даже Федерика, она тоже, хоть и выделялась из общей массы, но только если взглянуть под определённым углом.

Наши знакомые, что бы они там о себе не думали, были столь же незаметны на фоне запруженного народом зала.

– Венера! – услышала я сразу же.

Лишнее подтверждение, что мне в толпе не затеряться. Мы присоединились к их столику. Алкоголя в тот вечер было мало. Возможно потому, что за два месяца в киношколе нам внушили необходимость «держать марку», к которой обязывала профессия. Или же, просто, мы все ещё были испуганным молодняком, боявшимся затеряться в дождливом городе и туманной жизни. Первое время мы притворялись одухотворёнными. Мы притворялись амбициозными.

Эпизод 13

Я думала, что сбегу из Италии при первой возможности. Но Милан заставил меня – всех нас – повзрослеть. И научиться пить. Спустя год стало понятно, что хоть притворство и было моей профессией, врать себе не имело смысла. Я осела. Когда Федерика призналась, что серьёзно задумывается о переезде в Лос-Анджелес, зависти я не испытала. Даже спросила: «Зачем?». Она могла посчитать меня наивной дурочкой, но всё, чем я была – дурочкой повзрослевшей. Хотя по-прежнему мечтала стать частью эпохи Возрождения итальянского кино.

Эпизод 14

А потом я встретила Андреа.

Моё внимание он привлёк не сразу. Скорее, я поддалась волне вздохов, накатившей с обеих сторон коридора. Шёл третий час кастинга и в скученной кишке с низкими потолками переставало хватать воздуха, света и терпения.

Любое волнение душащей обстановки воспринималось как событие. Андреа прорезал её как нож масло – от лестничной площадки до помещения, где проводился кастинг. Быстрый, светлый, яркий как молния. Потом громыхнули двери. Дважды. Андреа показался в коридоре вновь, уже с кастинг-директором. Они были далеко впереди, я не слышала их разговора. Но это расстояние не помешало Андреа выцепить меня взглядом из нескольких десятков других соискателей.

Тогда я решила, что со мной что-то не так. Убежала в уборную, чтобы проверить, как лежат волосы, не потёк ли макияж, и не задралась ли и без того короткая юбка. Выходя, я столкнулась с Андреа нос к носу. Нет, не так: грудь к носу. Он был ниже меня ростом, я была на каблуках. В тот момент, мне сделалось неуютно: на фоне него, одетого в спортивный костюм и разбитые кроссовки, я казалась ряженной. И тем не менее, вздохи вызывал он, а не я. Кем он был?

Я спросила у Федерики тем же вечером. Из моего описания она ничего не поняла. Но пообещала узнать «через свои каналы». А потом мне позвонили и сообщили, что кастинг я прошла. Тогда я даже не задумалась, что это означало ещё одну встречу с Андреа.

Эпизод 15

Федерика научила меня, как заходить на площадку. Она сказала, что, так как репутации я ещё не имела, следовало вести себя скромно. Она посоветовала мне отыскать глазами ассистента и посмотреть, как ведёт себя он: быть незаметной, но всегда под рукой. Федерика никогда не снималась в кино, но была завсегдатаем телесъёмок. Она уверяла, что принцип везде одинаков. Я последовала её совету.

День, на который меня назначили, был одним из последних в съёмочном графике. К тому времени, с кастинга прошло два с лишним месяца. О существовании Андреа я не забывала. Узнала его фамилию: Арпе. Сначала мне показалось кривым, это сочетание имени и фамилии. Андреа Арпе. Никак не ложилось на язык. Мне казалось, что я произношу его на последнем издыхании, что где-то на его середине я задыхалась. А потом поняла, что в этом затаённом дыхании, в этом полувздохе заложен восторг, восхищение.

Я нашла его страницу Википедии. Один факт, что она у него была, говорил о многом. Он был старше меня на пять лет, Телец по гороскопу. Отец – немецкий документалист, мать – учительница-итальянка. Сниматься начал ещё подростком, и до настоящего момента в его послужном списке уже числилось тридцать пять работ. О некоторых я слышала, один фильм видела, но вспомнить, что это Андреа, смогла только пересмотрев отрывок. В статье за упоминанием его актёрских работ следовали те, где он выступал продюсером, а также пара цитат, что он всегда хотел попробовать себя в режиссуре. Видимо, решил разом охватить весь спектр профессий.

Он не был особо популярным, но в соцсетях уже существовало несколько фанатских страниц. На одной было опубликовано фото с последних съёмок – той площадки, где вскоре предстояло появиться и мне.

Роль, которую мне отвели, заключалась в единственной сцене. И будто бы шутка судьбы – с ним, с Андреа. Его персонажу предстояло задушить моего. Это был его фильм, в целом: он сидел в кресле продюсера и был актёром второго плана.

Андреа первым подошёл ко мне. Мне накладывали грим – ужасающую по виду рваную рану вокруг рта. С порога заявил, что ему надо пройтись по роли. Сам он уже был готов. Спросил, как лучше схватить меня за горло, чтобы не причинить вреда. Несколько раз стиснул, определяя нужную силу. Потом отошёл, повторяя слова.

Маленькая его фигурка мельтешила в зеркальном отражении. Он живо жестикулировал, но все реплики произносил в пол, склонив голову. У меня слов не было, но режиссёр, наверняка, попросит реагировать на его. Так он мне сказал, Андреа.

Ограниченная неоконченным ещё пластичным гримом, я пыталась оживить мимику. Гримёр злилась, Андреа, исподлобья глядя на мои потуги, требовал большего. И неудовлетворённый отправился восвояси. Я поняла, что он не спросил моего имени, не поздоровался и не попрощался. Заметив моё недоумение, гримёр рассмеялась:

– Первый раз на серьёзных съёмках? – поинтересовалась она.

Я проблеяла, что-то в ответ. Спустя час, когда меня потребовали на площадку, я накрутила себя до того, что меня буквально колотило от раздражения.

Конвульсии пришлись к месту. Меня попросили закричать, и я кричала, пока не надорвала голос. По окончании Андреа довольно хмыкнул.

Эпизод 16

В итоговой версии фильма мою сцену оставили целиком. Показали мой рот. Усилили крик. Последний повторяли несколько раз на протяжении первой половины фильма, как мучительное воспоминание о жертве. Я ликовала, и согласилась на предложение Федерики организовать вечеринку – моего посвящения в актёры.

Но оказалось, что вечеринка следовала и за премьерным показом. От независимой, авторской драмы я такого не ожидала. Я удивлялась, что у них есть деньги на грим. Как оказалось, они выгадали ещё и на напитки.

Бар не был забронирован только для нас, поэтому вскоре туда пробралась и Федерика.

– Ну, где он, показывай? – спрашивала она.

Фотографии Андреа я ей уже отправляла, но Феде, очевидно, затруднялась сопоставить их с реальным человеком. Я знала, что он сидит у стойки, и показала ей туда, не оглядываясь.

– Какой он, – Федерика пожевала губу. – Неказистый.

Неказистый? Изумилась я, и всё-таки развернулась, желая убедиться, что подруга смотрит на нужного человека. Выбеленные волосы, намеренно небрежно разметавшиеся во все стороны, спортивный костюм – а носит ли он что-то другое? – закатанные до локтя рукава. Андреа сидел к нам вполоборота и можно было различить скупое выражение на его бледном лице. Не в кадре, оно неизменно застывало в недоброжелательном напряжении. Казалось, что одно неосторожное слово было способно вывести его из себя. На самом деле, никакой агрессии он не подавлял. Всему виною была анатомия – слишком массивный лоб и надбровные дуги. Феде прозвала его «неандертальцем». Я же не видела в этом уродства.

Прошло не более часа, когда Феде решила, что нам было пора уходить. Мы выпили пару коктейлей с помощником оператора и кем-то ещё из технического персонала, но скуки это не разбавило.

К тому времени бар уже скрипел по швам от посетителей. Очевидно, такая же картина творилась и в прочих заведениях. Независимо от того был бар спортивным или нет, когда играют «лазурные», это мало кого волнует.

Мы предусмотрительно стали пробираться к выходу ещё до начала матча, но сделали небольшую заминку, чтобы попрощаться с новыми знакомыми. Эта заминка стоила нам многого.

Ситуация эскалировалась, не успели команды ещё выйти на поле. Я не пыталась разобраться, в чём был конфликт. Мы уже почти добрались до входа, когда в плечо Федерике прилетела бутылка. Вряд ли в неё метили специально, скорее не удержали во время очередного эмоционального жеста. Но в отличие от меня, Феде не дала себе и секунды, чтобы проанализировать ситуацию. Рукав её шерстяного пиджака – только подумать, новая «Вивьен Вествуд»! – был насквозь промочен пивом. И это всё, что ей требовалось знать. Не обращая внимания на извинения, она схватила виновника за грудки.

Такая безотносительная агрессия будто давала зелёный свет всем остальным. Началась драка. Хотя кулаков не летело. Просто народ стал давить со всех сторон, толкать и тыкать друг друга локтями. Я вспомнила как в пятнадцать лет в первый и единственный раз в жизни участвовала в слэме. Мне, хрупкой девушке, тогда изрядно досталось. То же самое я испытывала сейчас. Всё, что могла делать – считать сколько синяков обнаружу на своём теле следующим утром.

Я мельком увидела Феде, её вытеснили в двери. Мне бы хотелось того же, но сколько я не пыталась проложить себе дорогу локтями, меня неизменно относило вглубь бара.

Когда меня в очередной раз поволокло в эпицентр толчеи, кто-то удержал меня за плечи и прижался к спине. Я попыталась отбиться, извернуться. Несколько раз ударила воздух за спиной. Попала в кого-то третьего. Вонзила каблук в ногу, но тот был слишком низким, плоским и соскользнул с усиленного мыска кроссовка моего захватчика.

Так, пятясь, мы дошли до дальней части зала. Зона VIP была отгорожена стеной или ширмой – чем-то, что позволяло пропускать звуки, но не давку. Меня не отпускали, но хватку ослабили.

Я, наконец, вырвалась, дернулась, невольно широко размахнулась рукой. Я была слишком распалена от произошедшего.

– Не слишком вежливо, – хрипло произнёс он.

Я оторопело посмотрела на Андреа. Он потирал грудь, я попала по ней кулаком. Кажется, был смущён, но как-то по-детски. На губах его играла улыбка, будто его сейчас отчитывали за очередную проделку.

– Как и ты.

Он выпрямился. Наконец, мы были одного роста, и, признаться, с этой высоты наблюдать его пьянящие карие глаза было одно удовольствие.

– Твоя подруга начала замес? – спросил он, оглядываясь кругом, кивая кому-то за моей спиной.

В зале кроме нас сидели ещё три человека. Я тоже поприветствовала нашего режиссёра. Андреа улыбнулся оттого, что я повторила его жест. Будто бы это он меня контролировал.

– Ничего она не начинала, – прошипела я, стараясь сделать своё присутствие менее заметным.

Но Андреа присел на ближайший диван, а я осталась стоять. И с щеками, пылавшими от смущения, была как единственная свечка на торте.

– Бог всё видит, – он развёл руками.

«Бог да, но ты-то почему?» – спросила я про себя. Оглядывая Андреа с подозрением, я вдруг поняла, что на мой вопрос нет иного ответа: он за мной наблюдал. Наверняка, поэтому, когда бы я ни посмотрела на него, он всегда находился вполоборота ко мне. Это открытие придало мне уверенности.

Андреа заказал нам по коктейлю. Я его едва пригубила. Чтобы не позволить себе расслабиться, я сидела на самом краю кушетки. Чтобы не проявлять излишнего энтузиазма – беспрестанно выглядывала в основной зал.

– До сих пор не улеглось, – разочарованно выдохнула я.

Затворила ширму. Чинно сложила руки на коленях. Андреа постучал пальцем по уху и продолжил цедить апероль. Намекал, что заварушку и без того слышно, и моя суета бессмысленна. Некоторое время мы просто сидели в молчании, смотря в глаза друг другу.

– Что дальше? – спросил он наконец.

– В каком смысле?

– Снимаешься ещё где-то, играешь в театре, снимаешь скетчи в «Тик-ток»…

– Нет, пока только учусь на актрису, – пролепетала я испуганно.

– По мне, ты и сейчас невероятная.

Его взгляд прожигал меня до самых костей. Ушатом воды стал звонок.

– Ты где?!

Крик Феде был настолько мощным, что динамики телефона затрещали.

Эпизод 17

– Не жалеешь, что ушла? – спрашивала меня Феде уже у входа в метро.

Я захохотала:

– Да я просто рада, что выбралась оттуда!

Подруга взглянула на меня недоверчиво и пожала плечами. Потом внимательно посмотрела мне в лицо и указала на уголок рта. Я поспешно вытерла размазавшуюся помаду.

Эпизод 18

Марта вернулась спустя три дня. Я удивилась, выйдя утром из комнаты и почувствовав запах хорошего кофе.

– Сама налей, – сказала она, не отрываясь от замешивания теста.

Ни тебе «привет», ни тебе «доброго утра». В том, как старательно она избегала моего взгляда, было что-то подозрительное. Неужели заклятие колдуна спало? Или и впрямь выяснилось, что он не более, чем шарлатан?

В обмен на омлет я пообещала помочь с пирогом. Готовила я отвратительно, но нарезку начинки мне можно было доверить. На протяжении всего процесса Марта говорила не о том, о чём хотела бы услышать я. На её осунувшемся лице блуждало трудночитаемое выражение. Поджатая губа будто говорила извечное: «Ну, бывает». А вот глаза – веки – порою закрывались и сжимались так, что становилось очевидно – она не даёт себе заплакать.

Интересно, а маме она уже рассказала? Наверное, у меня есть привилегия спрашивать о неудачных романах. В любом случае, ей ничего не мешало выпалить имя Андреа посередине фразы. Меня всякий раз подтряхивало. Она сказала, что Кампана – и впрямь милое местечко, как я и предполагала. Что она сделала много фотографий и покажет их «позже». Мы уже поставили пирог в печь, и ей ничего не мешало сделать это сейчас. Я предположила, что не все эти фотографии можно показывать.

– Чем займёшься завтра? – между делом спросила она, когда мы заканчивали убираться на кухне.

Планов я не строила. Она попросила отвести её младшую дочь – конопатую егозу Сару – к стоматологу. Не то, чтобы придумать причину – мне не хватило даже времени спросить, почему она не может сделать это сама. Открыв духовку, Марта выпустила столб пара в потолок. Вытащила пирог. И будто это было единственным, что удерживало её в доме родителей, скоро засобиралась и ушла.

Эпизод 19

На следующий день мне пришлось встать раньше обычного. Марта привела детей, и пока они развлекались с дедушкой, я торопливо чистила зубы, стягивала волосы в пучок и искала в горе грязного белья что-нибудь менее грязное. Потом я вспомнила. Марта заглядывала к нам прошлым вечером, чтобы вернуть отцу отвертку. Тогда же она запустила стирку, куда незаметно подкинула часть моих вещей. Видимо, это и было истинной целью её визита. Проходить полквартала, чтобы отдать отвертку и помочь матери управиться с машинкой – слабый предлог, а вот не позволить опозориться перед врачом своего ребёнка…

Тот наряд, который она выбрала для очистки был довольно экстравагантным. Он заставил меня переделать причёску и нанести довольно тяжёлый макияж, только бы ему не быть им съеденной. Когда я посмотрела в зеркало на конечный результат, по телу пробежала тёплая волна. На миг стало приятно вновь почувствовать свою сексуальность. Впрочем, часть её растерялась, когда мы бежали, перепрыгивая через две ступеньки, в кабинет стоматолога, только бы успеть к назначенному времени.

– Луиффи! – радостно завопила Сара, коверкая звуки из-за неудобных брекетов.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он действительно врач, а не какой-нибудь молодой ассистент, и что зовут его Луиджи.

– Где Марта? – спросил он, выглядывая в коридор.

– Попросила сегодня её заменить, – отрапортовала я. – У неё сегодня… Вообще-то я не знаю, что у неё сегодня. Просто…

– Не хочет со мной встречаться, – он улыбнулся, казалось, одними глазами. – А вы, наверное, тётя этой прелестницы?..

Он потрепал Сару по голове. Во время процедуры Луиджи искоса на меня поглядывал, отходя к шкафу с препаратами непременно улыбался, невольно цеплялся взглядом за декольте и зачем-то рассказывал в деталях обо всех операциях, текущих и предстоящих. Но с Сарой он общался мило. Она, видимо, была в него влюблена, и смотрела, открыв рот, даже когда тот просил его закрыть. А по окончании процедуры протянула к нему руки, чтобы слезть с высокого стула. На его лице была написана неловкость.

– Сара, ты уже большая девочка, тебе целых три года, – поругала я, и та насупившись спрыгнула самостоятельно.

Когда Луиджи подал руку, чтобы помочь мне подняться, племянница рассмеялась:

– Бабуля!

Из-за брекетов Сара порою жевала слова «женщина» и «бабушка», «донна» и «нонна», но сейчас она явно имела ввиду последнее. Я притворилась, что обиделась. Однако Луиджи нашёл уместным прервать мой небольшой перфоманс и сообщить Саре, что с бабулей ей повезло, и что он сам не прочь заиметь такую же.

Из кабинета я сбежала, не разбирая дороги. Успела только сообразить, что надо забрать с собой ребёнка. Дома я быстро скинула с себя одежду, приняла душ, не глядя ни в зеркало, ни в хромированные стойки, а после забралась с головой под плед.

Возможно, Луиджи и не имел тех скабрезных мыслей, что я ему приписала. Просто я ещё не была готова. В другой раз я бы отшутилась. Я бы флиртовала, и кто знает, к чему бы это привело. Но желание быть женщиной ушло вместе с Андреа. Мне опротивели взгляды, обтягивающие платья, тушь на ресницах. Мысль, что кто-то кроме него может меня коснуться, вызывала тошноту.

Марта пришла через пару часов. За это время я успела успокоиться и подумать. За это время сестра успела накрутить себя так, что влетела в мою комнату вприпрыжку.

– Как всё прошло?

– А у тебя?

Она замялась. Присела на край кровати и отвернулась к окну.

– Я… сделала всё, что мне было нужно.

– Работа?

– Да-да, работа. Так как всё прошло?

От нетерпения она начинала злиться.

– Прекрасно. Луиджи, обращается со сверлом, как волшебник. Он магически прекрасен. А ещё они ладят с Сарой, он прямо-таки околдовал её.

Сестра закусила губу.

– Когда ты… Он тебе что-то сказал?

– Что у Сары резцы растут непропорционально.

– Венера, пожалуйста, не шути со мной.

– Не шучу, правый верхний немного длиннее левого.

– Ладно, поговорим, когда ты прекратишь это ребячество.

Видимо, интуиция меня не подвела. Больше сестра не инициировала разговора самостоятельно.