Текст книги "Лицо"

Автор книги: Юнна Мориц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

ПЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ О БОЛЕЗНИ МОЕЙ МАТЕРИ

1

Белизна, белизна поднебесная,

Ты для тела, как видимо, тесная,

А душе – как раз, в пору самую.

Это я, Господь, перед мамою

Заслоняю вход, не пускаю в рай,

Будь он проклят, сей голубой сарай!

Хоть воткни меня гадом в трещину, -

Не отдам тебе эту женщину!

Буду камни грызть, буду волком выть,

Не отдам – и все! Так тому и быть!

2

Мама – веточка, мама – синичка.

На спине голубая косичка.

Я покорно врачу помогаю,

На носилки плечом налегаю,

Я владею иглой и пинцетом,

Я собою владею при этом:

Мама! Веточка! Мама! Синичка!

На спине голубая косичка.

Кровь не пахнет, не пахнет нисколько,

Алым обручем в небо – и только,

Был – и нету, родился – и умер.

Только крика прощального зуммер:

Мама! Веточка! Мама! Синичка!

На спине голубая косичка!

В рай – тринадцать холодных ступенек.

Ни бессмертья, ни славы, ни денег, -

Не хочу! Поняла! Отвергаю!

На носилки плечом налегаю.

Не нужна мне небесная манна,

Мне нужна моя смертная мама!

Мы поселимся в тихоньком месте,

Мы умрем – только рядышком, вместе.

3

Отче Город! Прими мою скорбь.

Не сочти эту скорбь за уродство.

В нашей комнате – призрак сиротства.

Отче Город! Прими мою скорбь.

Ты совсем не исчадье греха.

Ты – огромный Дворец пионеров,

Собирающий после уроков

Школу-студию прозы-стиха.

Голубь Город! Прими мою скорбь

Ты совсем не исчадье пороков,

Ты – отдушина после уроков.

Голубь Город! Прими мою скорбь.

О, пожизненный запах жилья -

Дух еды и младенческой кожи.

Это кто, на зайчонка похожий?

Это – смертная мама моя.

Это – нежности синяя мгла.

Это – дымчатой птицы круженье.

Это – счастье лежать без движенья

В оболочке родного тепла, -

Ни обиды, ни боли извне.

Сладковато немеет лодыжка,

И молочного зуба ледышка

Выпадает бескровно во сне.

Брате Город, сородич земли!

Пощади мой очаг невеликий

От смертельно печальной музыки…

4

Беда моя огромна,

И стужа тяжела.

Полумертва, бездомна -

Ни крыши, ни крыла.

Один под голым небом

Березовый престол, -

Дождем залит, засыпан снегом

Заброшенный мой стол.

Толкается страничка

В ледовые ветра…

Мама, веточка! Мама, синичка!

Мама, снегурочка! Не тронь костра!

Не тронь костра. Так полежи.

Каплей в песке, ниткой в куске.

Не тронь костра. Так полежи.

Красной слезой у меня на щеке,

Алой слезой, медли-и-тельной.

Не тронь костра. Так полежи.

Помнишь? В грамматике есть падежи.

Ты – мой родительный. Ты – мой винительный.

Не тронь костра. Так полежи.

Может быть, смерть сократит грабежи -

И весна придет! И весна придет!

И фасоль взойдет! И горох взойдет!

Упадет звезда в колодезь.

Упадет росинка сверху.

Где вы, где вы, птичьи стаи?

О, как трудно не растаять

Старенькому человеку

До того, как вы вернетесь!

О, как трудно не растаять…

А я посижу на больничном дворе.

Я молитву сложу на больничном дворе:

Дерево-дерево! Озеро-озеро!

Пока еще нет синевы-желтизны

На мамином тельце,

Покуда не поздно,

Подайте, подайте кусочек весны!

Весна придет! Весна придет!

Фасоль взойдет! Горох взойдет!

Огуречик-человечек

Пупырышками пойдет.

Я не верю, я не верю,

Я не верю в то, что мама

Без клубники-земляники

Навсегда от нас уйдет.

Ясны звезды над полями.

Ветер-снег над тополями.

Грудь сугроба у стены.

Подайте дитяти кусочек весны!

5

Прилетела птичья стая

В разноцветной одежонке.

На дворе трава густая,

Словно шерсть на медвежонке,

На зеленом, на зеленом,

На совсем молоденьком.

Ходят люди, ходят звери.

Слава, слава ходикам!

Будет город стоять

И деревня стоять!

В голубой высоте

Будет солнце сиять!

Будет груша родить!

И картошка родить!

А тем более пшеница…

Мама учится ходить!

Не падай, слезка,

Чтоб не стало скользко.

1963

КОЙКА В ШОТЛАНДСКОМ ЗАМКЕ
(Четыре баллады для виолы и волынки)

I

Вот замок шотландский. В него на ночлег

Меня завела восьмикрылая леди,

Друг магов и йогов, живущих в Тибете,

Священных животных, поющих калек.

Вот замок шотландский. Белее чем снег,

Выходят отсюда – в окно! – на рассвете.

Кто умер – уже ничего не боится.

Кто жив – так ему в этом замке не спится.

А с неба за окнами песня струится:

«Черна и красна эта краткая ночь,

Проснулись портреты и блещут белками,

Скелеты вернулись, скрежещут клыками.

Бай-бай и не бойся – тут жили веками

И спали веками тут каждую ночь.»

Да что мне за дело! Да мне наплевать

На древние дрязги кровавого замка.

Я свечи зажгу и улягусь в кровать -

Травитесь и вешайтесь, я – иностранка!

Поджоги, подлоги, интриги – изнанка,

Которую я не желаю жевать!

Желаю на койке шотландской зевать

И дух согревать, как живая шотландка!

А в зеркале свечка двоится, троится,

А в воздухе нечто порхает, роится,

А с неба за окнами песня струится:

«Бай-бай и не бойся, и окна раскрой,

От воздуха свежего сердцу не тесно,

А в окна раскрытые влезут чудесно

Скелеты и призраки в замок родной.»

Вот зала гостиная. Вот кабинет.

Вот лестница в небо, где духи витают.

Вот лестница в землю, где черви глодают.

Вот лестница в воду, где всплытия нет.

Вот лестница в пламя. Следы пропадают,

На тот попадая – на тот еще! – свет.

Вот спальня. Вот лестница прямо в кровать,

Вот лестница прямо в сырые подушки,

В интригу и сплетню, в кончину старушки,

Которой придется окно открывать,

Поскольку скелет ее, ряженный в рюшки,

И чепчик с кровавой дырой на макушке

Уже начинают меня волновать.

Впускаю старушку – приходит девица,

И лорд-леопард! и аптекарь-мокрица!

А с неба за окнами песня струится:

«Бай-бай и не бойся, и руку подай,

Они в этом замке смеялись, рыдали,

И будут смеяться, рыдать и так дале -

Сегодня и вечно, ведь жизнь бесконечна

И в замке шотландском! Не бойся, бай-бай!»

Вот лестница в тело. Вот лестница в дух.

Вот лестница в замысел духа и тела -

Вот лестница в то, чтобы тело летело

На крыльях и крылышках – хоть бы на двух!

Вот лестница в память. Вот лестница в пух

Всех птиц, одуванчиков, лип и черемух.

Вот лестница в тайное зренье и слух.

Вот лестница в дрему в шотландских хоромах.

По лестнице, лестнице, лестнице в сон,

Где образы бродят поврозь и в обнимку.

В младенчество шлепнуться, в нежную дымку,

На облако памяти! Белым кустом

Так тихо поплыть, чтоб ни звука о том -

О том, что на лестницах этих творится,

Творилось и будет твориться потом.

А с неба за окнами песня струится:

«Черна и красна эта краткая ночь,

Проснулись портреты и блещут белками,

Скелеты вернулись, скрежещут клыками.

Бай-бай и не бойся – тут жили веками

И спали веками тут каждую ночь.

Бай-бай и не бойся, и окна раскрой,

От воздуха свежего сердцу не тесно,

А в окна раскрытые влезут чудесно

Скелеты и призраки в замок родной.

Бай-бай и не бойся и руку подай,

Они в этом замке смеялись, рыдали,

И будут смеяться, рыдать и так дале -

Сегодня и вечно, ведь жизнь бесконечна

И в замке шотландском! Не бойся, бай-бай!»

II

Здесь призрак дождя шелестит в желобах,

Здесь призраки птиц раскричались у миски,

Здесь призрак собаки таскает в зубах

Любовные письма, а также записки.

Здесь призрак богатый когда-то ба-бах!

Себя из-за призрака бедной артистки.

Как холодно нынче в Шотландии! Март

Похож на себя, как рояль на гитару.

На стенке, меж двух атлантических карт,

Я вижу в объятьях прекрасную пару, -

Художник страдал, когда лорд Эдуард

За талию обнял, сминая жаккард,

Ах, прямо до звона, до хруста, до стона -

Артистку! за талию! Ольгу Забару!

А с неба за окнами песня струится:

«Не мелкая птица был лорд Эдуард.

В артистку влюбиться! Ах, лорд Эдуард!

Ведь призраком станешь ты в четверть шестого.

Самоубийца лорд Эдуард!»

Я здесь заночую, поскольку снимать

В гостинице койку дороже, чем замок,

Где призрак свечи загорается в пять,

А в четверть шестого выходят из рамок

Актриса и лорд, чтобы дурно влиять

На нравы самцов благочинных и самок.

Ах, лорд Эдуард! Он гульбой знаменит,

Любовью, отвагой в морском поединке!

И слышится призрак шотландской волынки,

И призрак лакея подносом звенит,

Где призрак бокала цветет в серединке.

Лорд сходит с ума от скуластой блондинки!

Железный вы – лорд, но актриса – магнит,

Венчайтесь – не то вам устроят поминки!

А с неба за окнами песня струится:

«Не мелкая птица был лорд Эдуард.

В артистку влюбиться! Ах, лорд Эдуард!

Ведь призраком станешь ты в четверть

шестого, Самоубийца лорд Эдуард!»

«Женюсь, – отвечает мрачнеющий лорд. -

Женюсь обязательно, – призрак бормочет, -

Но пуля в ружье возвращаться не хочет!»

Презрительно призрак глядит на меня,

И, об руку с Ольгой, в старинные рамки

Он входит, задув в этом каменном замке

Все призраки света, тепла и огня.

Лишь призрак буфета и призрак лежанки

Дождутся со мной наступления дня.

И я говорю ему: – Лорд Эдуард,

Вот стану я призраком, лорд Эдуард,

Тогда вы узнаете, как задувать

Огонь и загробной тоской обдавать

Того, кто не умер еще и боится!

А с неба за окнами песня струится:

«Не мелкая птица был лорд Эдуард!

В артистку влюбиться! Ах, лорд Эдуард!

Ведь призраком станешь ты в четверть шестого,

Самоубийца лорд Эдуард!»

III

Играет виола. Ты слышишь, Паоло,

Как в замке шотландском играет виола?

Ты видишь, Паоло, по-нашенски Паша,

Какая кровавая, жуткая каша

Пыхтит в этом замке за каждой стеной,

За каждой завесой, гардиной ползучей,

За шторкой белесой, за дверкой скрипучей,

Где цокают, цокают в замке, как в клетке,

Скелеты, скелетки, скелетные предки,

На трость опираясь рукой костяной

И в сумерках шляясь ногой костяной.

Так вот: я тебя замечательно слышу -

Как дождик стеклянный сквозь толстую крышу,

Сквозь два этажа несусветных вещей.

Ты, жулик, звонишь из того автомата,

Где в данный момент не изымается плата,

Но щелкает счетами – очень усердный,

И очень бессмертный, и очень Кощей.

Тут самое время заметить, Паоло,

Что наша с тобой живописная школа,

В которой немало достойных людей,

А также людей недостойных немало -

Ведь солнца без пятен еще не бывало! -

Так вот: эта школа под зад поддавала

За мелкую кражу великих идей.

Но крупная кража, великая кража -

Такое искусство, которое (даже

Сегодня!) Вергилию только под стать,

Вергилию, только Вергилию, братец!

Великий Вергилий – великий ухватец,

Ворует божественно, крупно, торжественно!

К такому ворюге – да в нежные други,

Но где же ворюгу такого достать?

А с неба за окнами песня струится:

«Сестрица, растет в этой койке трава,

И катится с каждой подушки, сестрица,

Хоть чья-нибудь глупая, но голова!

Не вовремя к завтраку выйдешь – отрубят,

Увидишь случайную случку – погубят,

Здесь всяких случайностей жутко не любят -

Отрубят, погубят, вотрут в жернова!»

А с неба за окнами песня струится:

«Сестрица, нельзя в этой койке шутить,

Хихикать нельзя в этой койке, сестрица,

По замку летать и без стука входить!

Здесь тысячу лет не хихикали в койке,

И если шутили на мрачной попойке, -

Так после попойки, сестрица, на койке

Их смерть потрошила и мелко крошила,

Чтоб жар остроумья слегка охладить!»

А с неба за окнами песня струится:

«Сестрица лучистая, жизненный свет!

Здесь – тысяча лет! Как в сберкассе, хранится

Здесь, в сумраке сумчатом! – тысяча лет.

И в сумчатой крыше, и в сумчатых стенах,

И в сумчатых окнах, дверях, гобеленах,

И в сумчатых дверках, столах, табакерках -

Как в банке, цела эта тысяча лет!

И в сумчатых залах, и в сумчатых кельях,

И в сумчатых вазах, каминах, купелях,

И в сумчатых розах, рогах, колыбелях -

Как в банке, цела эта тысяча лет!

И в тумбочках сумчатых, в сумчатых креслах,

И в сумчатых люстрах, волынках воскреслых,

И в сумчатых пледах, лампадах, воланах,

И в сумчатых юбках на сумчатых кланах,

И в сумчатой мгле можжевельной настойки,

И в сумчатом замке, и в сумчатой койке -

Как в банке, цела эта тысяча лет!»

IV

Стена – потолку,

Потолок – чердаку,

Чердак – облакам,

Облака – облакам,

А одно – рыбаку,

Одному-одному,

А рыбак – моряку,

Одному-одному,

А моряк этот спьяну -

Одному океану,

Океан – никому,

Только белой свече,

Только белой свече

На крылатом плече,

А свеча – никому,

Только белым свечам

На крылатых плечах по ночам!

Так прошел этот слух,

Что является дух Паоло

На волынке играть,

На старинной струне (виола!),

И теперь не секрет,

Что играет скелет

На волынке,

На виоле пиликает

Тысячу лет

В этом замке,

Чтобы в смутную тьму

Не спалось никому

В этой койке,

Ни на левом боку,

Ни на правом боку,

Ни на спинке,

Чтоб никак не спалось

В этой койке на мрачной картинке,

В этой тысяче лет,

Где играет скелет

На шотландской волынке,

В этой тысяче лет,

Где мерцает как свет

Он за каждой стеною,

В этой тысяче лет,

Где встречается

С матерью он, и с отцом,

И с женою,

В этой тысяче лет,

Где рождается вслед

За каждой луною!

…В этой тысяче лет,

Где меня еще нет, -

Был он, кажется, мною.

Или, может быть, я -

Говорю без вранья! -

Им была,

Да сплыла

В эту тысячу лет

Предо мною,

Или буду еще в эту тысячу лет,

Что за мною…

1978

ЗВЕЗДА СЕРБОСТИ
(Поэма)

В том году в Соединенных Штатах среди прочих несчастий был президент-демократ.

О. Генри. «Короли и капуста»

Европа – восточная окраина Америки, а Россия – одна из ее западных окраин. Все зависит от самочувствия.

Момус – шут богов и бог насмешки.

Мы – поэты планеты Земля – будем оптимизировать дух народов и стран, подвергающихся агрессии, психологическим войнам, принуждению к выбору: изоляция или капитуляция, принуждению к принципу: кто не с нами – тот нигде!

Мы – поэты планеты Земля – в ответ на бомбежки Югославии войсками блока ГОВНАТО – силой поэзии будем крушить авторитеты нового гегемонства.

Мы дадим современникам и оставим потомкам самые отвратительные портреты сегодняшних «победителей», называющих третью Мировую войну «защитой прав человека». Мы превратим их в посмешище, мы знаем, как это сделать!

Гегемонство ГОВНАТО, на глазах всего человечества уничтожая суверенную страну Югославию, диктует свои гегемонские условия капитуляции, свои порядки, свои блокады, свои гегемонские интересы всей планете Земля. Мы – поэты этой планеты – будем силой поэзии наносить удары по гегемонам и гегемончикам, которые сами себя назначили правительством всей Земли.

Их интересы – не интересы всего человечества, их порядок – не мировой порядок, их цели – не правозащитные, их бомбы – не гуманитарные, они пробуют человечество на вшивость и трусость.

Мы – поэты планеты Земля – не дадим загнать человечество в зону страха, мы будем сбивать спесь с гегемонов и гегемончиков мощной струёй поэзии. С нами – Бог, Создатель, Творец!

НАШЕСТВИЕ ХАВЬЕР

Европа, ты – в дерьме!.. Ордой попёрло зверство,

Нашествие хавьер, ковбойский интеллект,

За ценности твои сражается хавьерство

И хавает тебя, как мясо для котлет.

У сербов есть судьба, и мужество, и вера,

А у тебя – лишь путь в бордель трусливых войск,

Подстилкой фронтовой ты стала для хавьера,

Чтоб удовлетворить ликующий Ковбойск.

Не твой ли рукоплеск сопровождает бомбы,

Чтоб Сербию узреть сдающуюся в плен?..

Ты жаждешь торжества и триумфальной помпы.

Не сербам – нет! – тебе, тебе не встать с колен.

Отрезанный от всех твоим кольцом смертельным,

Сегодня сербский край так жутко одинок!..

Сегодня Бога нет в твоем кресте нательном, -

Не сербов – нет! – тебя, тебя покинул Бог.

Ты проиграла все, покрыв себя позором, -

Хоть тресни, а твоей победе не бывать!

Пришла пора платить, рассчитываться с хором,

Который наняла, чтоб сербов отпевать.

Ты гадишь в небесах, воняет атмосфера

От ценностей твоих с начинкой гробовойск.

У сербов есть судьба, и мужество, и вера.

А у тебя – орда, хавьерство и Ковбойск.

* * *

Для проучки гробить города

Радостно летит фашизофреник,

Инвалид хавьерского труда,

Кучу войск имеющий и денег.

Унижая сербов напоказ,

Стервецы с фашизменною злобой

Накачали веселящий газ

Для улыбок наглости особой.

Их правозащитная братва

Дрессирует страхом населенье,

Потому что всем нужна жратва,

Пестики, тычинки, опыленье…

Ужас изоляции глубок

И страшней для сербов, чем Помпея

Не вступает в блоки только Бог,

Опыт изоляции имея.

Боже, дай им силы прекратить

Сербии жестокую блокаду

Или дай мне в розы превратить

Бомбы, смерть несущие Белграду!..

* * *

Куча денег у ГОВНАТО,

Жаль, что сербов маловато.

На гектар таких времен

Нужен сербов миллион.

* * *

Земля не будет долго мучиться,

Ее сперва заставит ссучиться

Правозащитная бомбежка,

Гуманитарная кормежка.

Потом космическими войнами

Покончат с этим безобразием -

С довольными и недовольными,

Со всем людским разнообразием.

А победитель человечества

Наполнит космос изобилием

Для образцов нечеловечества,

Для тех, кто зверством и насилием

Внедрял порядок свой фашизменный

И ценностей своих паскудство,

Имея опыт коммунизменный

Правозащитного искусства.

…Когда лишенный честных правил

Весь мир от страха занемог, -

Серб уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог!..

* * *

Особо культурные парни

Балканы культурно бомбят.

В особо культурной поварне

Состряпали этих ребят.

Особо культурные страны

Их нынче пекут, как блины,

И будут они ветераны

Особо культурной войны.

Они убивают культурно

Мосты, поезда, города,

Поскольку ведет себя дурно

Людей некультурных среда.

Но бомбами вышибут сходу

Мозги некультурных людей

И новую купят народу

Культуру и новых вождей.

И будут потом ветераны

Особо культурной войны

Учить некультурные страны

Особому чувству вины —

За то, что не сразу в могилу

Культурно они улеглись,

А всю некультурную силу

Собрав, некультурно дрались!..

* * *

Зачем лагеря, душегубки и печи?..

Есть бомбы и правозащитный укроп.

Европа спасает права человечьи,

Страну загоняя бомбежками в гроб, -

Потом ее живо отстроят под ключ,

И дух перепашут, и многих окучат,

И сладостной славы обломится луч -

И премию Нобеля Павич получит.

(И премию Павича Нобель получит!)

А также на кучу убитых мостов

Объявятся конкурсы вместе с жюрями,

Их уши торчат из европских кустов

И правозащитными бьют козырями,

И ждут долгостроя, строительства в долг,

Чтоб долго в долгах новодела вариться.

… Но, воя, вползет в подсознание волк

Растерзанной сербости, он растворится -

Как соль, этой солью приправят еду,

И море, и кровь. Незабвенно и просто.

И сербости я надеваю звезду,

Чтоб сербов не бросить в аду холокоста.

* * *

Ночами сербам гасит свет ГОВНАТО,

А на войне и днем-то темновато,

Но свечи сербам зажигает Бог,

Который никакого договора

Не заключал с ГОВНАТО, прокурора

Не назначал и не вступает в блок —

Ни с кем!.. А сербам зажигает свечи,

Колеблемые духом сербской речи

В блокаде под бомбежками хавьер,

Летящих из Европска и Ковбойска,

Чтоб сербское скормить албанцам войско,

Перебомбив балканский интерьер.

Но свечи сербам зажигает Бог.

И в этом свете мой поется слог,

Который сердца боль превозмогает,

Когда «сдавайся, серб!» орет орда.

Сама я – серб. Не сдамся никогда.

Творец нам, сербам, свечи зажигает.

* * *

Помочиться Гитлер вышел,

А навстречу – Йошка Фишер.

Сербоеду сербоед

Сделал пламенный привет!

* * *

Немецкие штурмовики,

Советские большевики,

Чтоб человечество улучшить,

Вели победные полки.

Сгребая страны, как котят,

Теперь улучшить нас хотят

Большие интеллектуалы,

Чьи бомбы в Косово летят.

Пошли Господь им горы туч,

Туман, где гаснет всякий луч,

Пусть будет видимость ужасна

Для этих бомбовозных куч -

Для этих бомбнавозных куч!

Они хотят улучшить всех,

Но их самодовольный смех

Лишь вызывает отвращенье -

И это главный их успех.

Их интеллект довольно вшив,

Тысячелетье завершив

Погромом посреди Европы,

Где серб виновен в том, что жив!..

* * *

А чем фашисты хуже «дерьмократов»,

Американских психов и европских,

Штурмовиков, разгромщиков, пиратов

С улыбками побед на фейсах жлобских?!

Как сперму, на Белград спускают бомбы,

Военного оргазма изверженье.

Погром Балкан вздувает их апломбы.

И это называется сраженье?!

Взломай им, хакер, все их прибамбасы,

Пускай генштаб их попадет в психушку

И там играет, взяв боеприпасы,

В свою войну на полную катушку!

* * *

Очень Моника любила

Хер сосать дебила Билла.

Сербия – не Моника,

Там своя гармоника!..

* * *

Который день бомбят Балканы!..

Европа дружная полна

Надежд на то, что облаками

Затянет эти времена.

Белград в огне. Его разрухе

Кто рукоплещет?.. Мозг веков?..

Альянс европской групповухи -

Ублюдочней большевиков.

Так урки резали в ГУЛАГе,

Ночами скопом навалясь,

Как нынче сербов бьют бомбяги,

Европу втаптывая в грязь.

Европа в этой дружной позе

Погоды ждет, чтоб видеть цель

Для бомбы, двигаясь в обозе,

Обслуживающем бордель!..

Мадам, мадам, засуньте в зад

Улыбок чемодан!

Ты помнишь сербский дом и сад,

Веселая мадам?..

Ах, ты, квадратная башка,

Квадратные мозги,

Ты помнишь сербов облака

И сербов пироги?

Тебе в аду гореть века!..

Своих спасителей пока

Хотя бы не сожги!

Не дай Господь, чтоб в твой квадрат

Попала та семья,

Тот сербский дом и сербский сад,

Где жизнь спаслась твоя,

Где спасся твой квадратный смех,

Квадратной злобы вид,

Когда земля, одна на всех,

Горит, горит, горит!..

* * *

Вот идет поход крестовый

За Большую Демократь.

Серб стоит на все готовый,

Он не хочет умирать.

И поэтому, летая

Над Белградом, демократ

Убивает часть Китая, -

Серб опять же виноват!..

* * *

Нечеловеческая защита

Нечеловеческих прав.

Албанцев лобзают,

Сербов терзают,

В клочья страну разодрав.

Зверство хавьерства от счастья воет,

У европства – хавьерский вид.

Хавая Косово, америкосово

Бомбы летят… Кровит.

Интеллект параноика живо схавает

Все, что мир на Земле обрел.

Его доблестный летчик в памперсах плавает,

Как большой демократский орел.

Хавьеризм-соланизм побеждает в силу

Свободы от человеческого.

Аплодируя этой власти,

Вся Европа идет на запчасти.

Кроме народа греческого.

* * *

Почему, над Белградом летая,

Бомбовозы хавьерских бригад

Бьют прицельно в посольство Китая?..

Потому что им нужен Белград

Безо всяких посольств иностранных,

Чтобы сербов от мира отсечь!

Чтобы втемную сербов закланных

Бросить в правозащитную печь!

Никакой тут не пахнет ошибкой.

Волчья морда хавьерских мозгов

Извиняется с наглой улыбкой

За «случайность» китайских гробов,

Но случайности цель гробовая -

В том хавьерском фашизме, в орде,

Убивающей страхом, вбивая:

Кто не с нами – тот будет нигде!

Пусть нигде, но не с вами – уж точно!..

Ваших ценностей образ кровав.

К счастью всех, вы стряхнули досрочно

Мишуру человеческих прав

И достойны Говнобельских премий

За досрочный облом этой лжи,

Дав еще человечеству время

Срочно выблевать все миражи.

Жидоеды, сербоеды, руссоеды -

И далее везде друг-друга-еды,

До полной, окончательной победы,

До убедительной и точечной победы,

Когда в отдельной точке трупоеды

Найдут, что сербоедский Иошка Фишер -

Такой же труп, как сербоедский Гитлер,

Как всякоедский Гитлер Йошка Фишер,

Как Йошка Алоизович Солана,

Хавьер Адольфович и Гитлерович Йошка,

Адольф Хавьерович и далее везде, -

Но эти дети – Гитлера циничней,

Они – правозащитная братва!..

* * *

Этих фейсов галерея

Улыбается, когда

На Балканах бомбы рея

Гробят сербов города.

Хакер, можешь поиметь их,

Всю их технику стереть?

Чтобы мне улыбок этих

Не показывали впредь!