Текст книги "Физика любви"

Автор книги: Юля Артеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 13

Я просыпаюсь, когда еще нет шести. Знал бы Карась, остался бы мной недоволен. Сначала ворочаюсь, пытаясь принять удобную позу и подремать еще немного, но потом становится ясно, что уснуть больше не получится.

Тогда я встаю, позевывая, и быстро закидываю в рюкзак учебники и тетради на сегодня. С удовольствием отмечаю, что учебник географии класть не надо, потому что в это время я буду уже в спортзале.

Когда приходит время собирать форму на игру, я задумываюсь, изучая внутренности своего шкафа. Привстаю на цыпочки и шарю рукой по верхней полке. Никак не могу нащупать то, что ищу, и придвигаю стул. С самого верха я достаю свою старую волейбольную форму и думаю – ну, а почему бы и нет. И закидываю вещи в рюкзак.

Потом умываюсь и иду на кухню, но к тому моменту меня начинает вполне отчетливо тошнить. Я всегда так реагирую на стресс. Поэтому просто пью воду, не тронув чай и омлет, которые приготовила мама.

Хорошо, что она уходит в школу еще раньше меня, а то наверняка принялась бы причитать и пытаться накормить меня. Так и слышу, как она говорит: «Януся, ну хотя бы бутербродик». Но свидетелей моему бесчинству нет, и я ухожу голодная.

Все уроки я высиживаю с большим трудом. Отвлекаюсь, и Оливка постоянно толкает меня локтем, чтобы вернуть в реальность. Я все равно ничего не записываю и в итоге зарабатываю трояк по геометрии и двойку по ОБЖ. Самая нелепая оценка в мире. Но в голове каша, и я ничего не могу с этим сделать. Так что решаю расслабиться и плыть по течению.

Когда время позволяет пойти в спортзал, я выдыхаю с облегчением. Мы с Настей обнимаемся, и она говорит:

– Порви там всех!

– Ага.

– Я приду и буду болеть за тебя.

– Это угроза? – я притворно закатываю глаза. Слышала я, как Оливка болеет за команду, рядом находиться просто опасно для слуха.

– Пет-ро-ва! Пет-ро-ва! – вместо ответа начинает скандировать подруга на весь коридор.

Я смеюсь, зажимая уши руками:

– Какая же ты шибанутая!

И, развернувшись, бегу по лестнице в спортзал.

Как же унять панику внутри? Ладно, допустим никак. Может, стоит просто смириться.

В раздевалке какое-то время я просто сижу, опустив голову между коленей. Смутно помню, что это должно помочь при стрессе. Или при обмороке. Или надо поднять ноги вверх? Да, наверное, двойка по ОБЖ все-таки была заслуженной.

В раздевалку врывается Манкова и орет с порога «А ну очнулась!!», застав мою позу.

Я поднимаю голову и беспомощно улыбаюсь.

Говорю:

– Я очень давно не играла.

– Ты играла вчера. Притом отлично.

– Это другое, – упрямо поджимаю губы.

Света присаживается передо мной на корточки и говорит:

– Яна, все хорошо. Даже если проиграем, то поборемся. Верно?

Я смотрю себе в колени и бубню:

– Да.

– Это же не кубок вселенной. Просто матч с соседней школой.

Конечно, она права. Но все случилось очень быстро, и мне кажется, я не готова к такой ответственности. И такому вниманию. На игры у нас ходят смотреть все. Конечно, в основном из-за Яна и Глеба, но все же. Ладно, мне действительно нужно собраться. Хотя бы в прямом смысле.

Так что я переодеваюсь и какое-то время просто наблюдаю за собой в зеркало. На мне короткие облегающие спортивные шорты, майка, гетры до колена. Я выгляжу хорошо. Как настоящая спортсменка. Кажется, это придает мне немного уверенности. В конце концов, я и есть настоящая спортсменка, разве нет?

– Вау! – Манкова смотрит с неподдельным восхищением. – Выглядишь еще круче, чем вчера!

– Спасибо, – выдавливаю улыбку и начинаю надевать наколенники.

– Последний штрих, и ты точно как из сборной страны.

– Ой, а сама-то! – я наконец улыбаюсь искренне.

– Ну что, идем разгромим их по-быстрому и двинем отмечать в «Четыре кота»? Кстати, ты же идешь? Это вроде как традиция.

Я неопределенно пожимаю плечами, и Света продолжает:

– Слушай, я бы сказала, что они чмошники, но это не совсем так. Парни хороши, а вот девчонки нулевые. Так что работай на них, поняла?

Киваю и, сделав глубокий вдох, выныриваю в зал. Там останавливаюсь у ближайшей скамейки и начинаю тейпировать пальцы. Ко мне подходит Ян со своей обычной широкой улыбкой:

– Привет! Помочь?

Я отдаю ему пластырь:

– Да, если не сложно. Вот этот палец у меня травмирован, надо зафиксировать через ладонь, вот так.

Ян кивает и сосредоточенно отматывает пластырь.

Я нервничаю и волнуюсь. Это из-за игры или из-за близости Яна? Я смотрю на его изогнутые черные ресницы. Он перехватывает мой взгляд и снова улыбается:

– Правильно делаю?

– Да, тут вот так. Еще протяни от сустава вниз, пожалуйста.

– Как настрой? Готова?

– Да. Но очень нервничаю, – признаюсь честно.

Парень понимающе кивает:

– Перед своей первой игрой я минут сорок проторчал на коленях перед унитазом.

– Серьезно? – я с облегчением смеюсь. – Меня весь день тошнит от стресса.

И тут, чуть повернув голову, я наталкиваюсь на взгляд Глеба. Сжав челюсти, он смотрит на нас пристально, даже как-то неприязненно. Улыбка тут же слетает с моего лица, а сердце делает непонятный кульбит. А вот это уже интересно. Сбившись дыханием, я пытаюсь понять свою реакцию.

– Что такое? Тебе плохо? – беспокоится Ян.

Кажется, на моем лице написано смятение.

– Да, – выдавливаю я и понимаю, что он все еще держит мою руку, – мы же закончили? Спасибо тебе. Пойду… э-э-э… как ты и говорил.

Бормочу что-то несвязное и пячусь к двери в раздевалку. Ян снова улыбается. Удивительно, как выглядит при этом его лицо. Открытым, светлым, добрым. Он машет мне рукой, мол, беги скорее, говорит:

– Все в порядке, я такой же.

И я скрываюсь в спасительной темноте и пустоте женской раздевалки. Там включаю воду в раковине и упираюсь руками в ее холодные белые края. Сердце колотится. Я умываюсь и мокрыми руками собираю волосы в высокий хвост. Становится немного легче, но пугает меня уже не предстоящая игра, а мои эмоции. Это какой-то бред. Ян Барышев собственной персоной держит меня за руку и заботливо тейпирует мне больной палец. А меня это как будто не волнует! Да еще пару недель назад я бы визжала от восторга. И потом еще месяц рисовала это во всех своих учебниках. А сейчас? Я только думаю, что он удивительно добрый и отзывчивый парень. А сволочь Янковский бросает на меня один взгляд, и мое сердце уже покупает билет на американские горки. У меня что, стокгольмский синдром?

В дверь душевой, где я заперлась, стучат, и я открываю, не глядя:

– Свет, я сейчас…

Но это не Света. Это Глеб с бутылкой воды и форменной майкой. Сердце тревожно трепещет. Или это не тревога?

Он протягивает мне сначала воду.

– Спасибо, – сразу же открываю бутылку, чтобы чем-то занять руки.

– Ты в порядке? Ян сказал, тебе плохо.

– Да, просто перенервничала.

– Он тоже вечно на раковине висит перед играми, или башкой в унитазе. Зависит от степени важности матча.

Я с благодарностью улыбаюсь. Становится легче от того, что я не одна такая истеричка, но и наш капитан команды тоже.

Глеб разворачивает майку, показывая мне маленькую эмблему школы на груди, а потом надпись на спине – Петрова.

– Это что, мне?

– Ну, ты же у нас Петрова? – насмешливо отвечает он.

– Просто не ожидала.

Глеб неопределенно ведет плечом:

– Мне Карась поручил. Было не сложно. Мы же команда.

Я беру майку и прикладываю к себе:

– А как ты узнал размер?

Почти сразу понимаю, что спросила зря.

– Ты худенькая, – он улыбается, привалившись плечом к дверному косяку, – была возможность разглядеть.

Я краснею. Чувствую себя очень уязвимо, но вместе с тем мне приятно. Глеб сказал, что я худенькая! Я внутренне пищу.

Смотрю в его голубые глаза и чувствую какое-то странное притяжение. Нестерпимо хочется коснуться его. Я дышу, но воздуха не хватает. И тут Глеб поднимает руку и аккуратно проводит пальцами по моему подбородку.

– Вода, – поясняет он охрипшим голосом.

Дверь раздевалки распахивается, ударяясь об стену. Ну, это точно Манкова, она всегда заходит с ноги.

– Яна! – кричит она и вдруг видит нас. – Ой! Извините. Помешала.

Я краснею в сотый раз за сегодняшний день. И тут же начинаю сердиться. Ничего такого мы тут не делали. Другое дело, что Глеб стоит в душевой женской раздевалки. Неприлично близко ко мне. Волнующе, потрясающе, удивительно близко. Это злит меня еще сильнее.

Я стараюсь сделать вид, что мне все равно и бросаю Свете безразличное:

– Не выдумывай, Янковский просто принес мне майку, – потом перевожу вопросительный взгляд на парня, – я переоденусь?

Его взгляд холодеет.

– Не бойся, душа моя, подсматривать желания не имею.

Он давно меня так не называл, и я непроизвольно морщусь в ответ.

Глеб выходит, а Света смотрит на меня, прищурив глаза, и повторяет:

– Просто принес майку. И воду. Глеб Янковский? – а потом она хохочет, запрокинув голову. – Ладно, сами разбирайтесь. Переодевайся и пойдем разминаться, там уже народ собирается.

Я снова остаюсь одна в душевой, беспомощно сжимая в руках черно-белую форму со своей фамилией. Меня больше не тошнит, но я в полном раздрае.

Глава 14

Я делаю несколько глубоких вдохов и решительно отодвигаю все эмоциональные качели в своей душе. Я сейчас здесь не за этим. Нельзя попасть в сборную и опозориться на первой же игре.

Наспех переодеваюсь и возвращаюсь в зал. Манкова радостно кричит:

– Петрова! Такой же тошнотик, как наш Ян!

Все парни дружно смеются. И я с облегчением к ним присоединяюсь.

– Иди сюда, а то я задолбалась мяч об стену лупить, – говорит Света.

Тогда я наконец сосредотачиваюсь на разминке и своих движениях, только краем глаза отмечая, что народ действительно начинает собираться. Вижу Оливку, которая приходит (неожиданно) с Алей и близнецами Пашей и Андрюшей из параллельного, более странной компании я и вообразить не могла. Тут же, конечно, и Алина с подружками. Шепчутся и хихикают, глядя то на Яна, то на Глеба. Наверное, кто-то из ее свиты имеет виды и на ее брата. Егорова с загипсованной рукой и поджатыми губами тоже сидит на трибуне. Интересно, она меня ненавидит? Все эти мысли крутятся где-то на краю сознания. Я сосредоточена на мяче.

Зал притихает, когда заходят ребята из соседней школы. Лица непроницаемые, походка развязная, улыбки вызывающие. Ведет их высокий красивый блондин. Сначала я думаю, что это их физрук, но Манкова наклоняется ко мне и поясняет:

– Это Вадос, капитан. Лупит по девчонкам обычно, так что и сегодня будет бить по нам стопудово. Силу не рассчитывает, так что особенно не лезь, здоровье важнее.

Я хмурюсь и киваю. И решаю, конечно, лезть настолько, насколько это возможно. В жизни я трусиха. Но в спорте мне отшибает голову. Отчасти поэтому меня не взяли в сборную в старой школе.

Когда команда скрывается в раздевалках, болельщики взрываются яростным перешептыванием. А потом начинают подтягиваться и зрители из соседней школы. Голова идет кругом, насколько это популярное мероприятие.

Я показываю Свете, как лучше затейпировать пальцы, когда мне в спину прилетает мяч. Хотя бы не с подачи, и на том спасибо. Оборачиваюсь и нахожу взглядом высокого блондина.

– Прошу прощения! – кричит он и обворожительно улыбается.

Света выразительно приподнимает брови, глядя на меня, а парень уже оказывается рядом.

– А ты новенькая, да? Я тебя раньше не видел.

– Ну да. Яна, – зачем-то представляюсь я и хочу сразу прикусить свой язык. Вот дура.

Парень очень хорош, но какой-то канонической холодной красотой, поэтому я теряюсь рядом с ним.

– Вадим, – он снова обнажает идеальные зубы в улыбке и вдруг ловит кончик моего хвоста пальцами, – у тебя красивые волосы, Яна.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но в миллиметре от головы Вадоса пролетает мяч и с громким хлопком ударяется об стену.

Мы синхронно поворачиваемся на того, кто его послал.

– Извини, братан! – Глеб поднимает руку и улыбается, но взгляд у него недобрый.

– Да ничего. Брат.

Вадим переводит заинтересованный взгляд на меня и хмыкает.

– Увидимся, Яна. Света, удачи с подачами.

– Скотина, знает, что косячу, когда нервничаю, – шипит пунцовая Манкова.

А я все еще смотрю на Глеба, который провожает Вадоса тяжелым взглядом. Потом Янковский смотрит на меня, но быстро отворачивается. Ей-богу, эти сложные переглядки меня уже достали.

Перед игрой Карась собирает нас около тренерской и делает короткое внушение. Тоже говорит о том, что девочки в противоположной команде слабые.

И добавляет:

– Вадим Першин бьет со всей силы. Берегите девчонок, у нас тут не олимпиада, нам нужно обойтись без сломанных носов.

Потом указывает на меня, Глеба и Яна:

– Рассчитываю на вашу тройку под сеткой. Играйте в пас, поняла, Петрова? Но если можно будет обмануть, обманывай.

Я сосредоточенно киваю.

В конце Карась отходит перекинуться парой слов с физруком соперников, а мы с ребятами обнимаем друг друга за плечи.

– Давайте, – говорит Ян, – просто сделаем все, что в наших силах.

– А в наших силах разделать их, – докидывает Глеб.

Мы смеемся, и наш круг распадается.

– Оп! – вдруг звонко кричит Барышев и оглушительно хлопает в ладоши.

– На-най-на! – подхватывает Янковский.

Тут вступают уже наши ребята на трибунах:

– Оп!

– На-най-на, – вопим мы в ответ, и я даже успеваю подстроиться. В таком духе мы продолжаем еще несколько раз. И удивительно, но это действительно заряжает, я чувствую какой-то невероятный эмоциональный подъем.

Игра начинается неплохо. Мы идем вровень, прощупываем друг друга. Тишину нарушают только мягкий стук пальцев о мяч и крики «Я!».

Тональность вечера меняется, когда на подачу приходит Вадос. Он стучит мячом об пол, потом разбегается и с прыжка подает ровно в меня. Я готова, и отбиваю мяч над собой, но руки горят огнем. Глеб играет в пас, Света пробует загасить, но парень из их команды ставит блок. Некстати вспоминаю, что его зовут Максим.

Хотя это совершенно неважно, потому что очко уходит к соперникам, а подает снова Вадос. Я на полусогнутых ногах жду. И он бьет снова в меня. Пас, нападающий удар от Вани Кузнецова, аут. Широко улыбаясь, Вадос идет подавать. Мне снова обжигает руки ударом. Пас, нападающий, блок, Света не успевает к мячу, и снова их очко. Я готова выть. От боли и от злости. На лбу выступает испарина.

Ян оборачивается на меня с тревогой во взгляде:

– В порядке?

– Да, – отвечаю грубовато.

Подача Вадима, я снова отбиваю вверх с каким-то утробным рычанием. Глеб играет в пас, Света готовится ударить, но я уже сделала крюк и кричу:

– Мой!

Манкова быстро ориентируется, отходит, и я бью прямо в их блондинку в пятой зоне, которая откровенно зазевалась. Мне немного не с руки, но мы зарабатываем очко. Девочки у них и правда нулевые.

– Красотка, – Глеб дает мне пять и коротко обнимает.

Я тяжело дышу, но улыбаюсь. Смотрю на свои руки, от кисти до локтя они просто алые.

Мы отыгрываемся и снова идем вровень. Потом выходим вперед, когда успокаиваемся и начинаем хитрить. Я лично несколько раз скидываю мяч под сеткой, когда там стоят их девочки. Они не особо расторопные, а парни просто не успевают их прикрыть. Мы выигрываем первую партию, вторую, проигрываем третью, но снова выигрываем четвертую.

Наш победный мяч просто гениален. Подача Максима из их команды, мяч летит непредсказуемо и быстро, поэтому я успеваю только кинуться вперед, резко упасть на спину и достать его ногой. На счастье, он летит ровно наверх. Глеб разыгрывает, а Ян гасит. Мы выигрываем, и зал взрывается аплодисментами и улюлюканием. Я все еще лежу на полу. Мокрая, красная, обессиленная. Чьи-то сильные руки рывком поднимают меня. Это наш кудрявый Паша Кудинов, он заключает меня в объятия, и к нам присоединяются все остальные. Мы всей толпой теряем равновесие, и вот я снова на полу, но уже в центре хохочущей кучи.

И только я поднимаюсь, как на меня с визгом налетает Оливка:

– Яна, ты такая крутая! Ну почему ты скрывала, что ты звезда волейбола!

Я еле отлепляю от себя Настю, чтобы заверить, что она меня с кем-то спутала, но меня уже тащат на сбор к Карасю. Вокруг творится какой-то хаос.

Тренер выглядит очень довольным, говорит, что гордится нами, и оставляет разбор игры на потом, чтобы мы могли отметить хороший матч. Напоследок он ласково и неумело треплет меня по голове.

Внутри меня все ликует. И, оглядевшись, я даже успеваю заметить мамины нелепые кудри. Видимо, она смотрела матч из окна в коридоре и теперь поспешила скрыться.

Когда мы со Светой возвращаемся в раздевалку, девчонки из соседней школы уже переоделись, и мы сталкиваемся в дверях. Они окатывают нас ледяным презрением, а Манкова весело кричит:

– Сори, девчат, зато вы красивые!

И я закатываюсь нервным смехом. Мне все равно, что они подумают, но я чувствую, что с каждым безудержным смешком из меня уходит напряжение сегодняшнего дня. В конце концов, хватит вечно переживать о том, что подумают другие!

Мы со Светой надолго зависаем, наперебой обсуждая моменты игры. Когда она уходит принять душ, в раздевалку заходит Оливка.

– Яна, я так за тебя рада, – она порывисто меня обнимает.

– Брось, – ворчу, – я же не одна играла.

– Ты была просто как богиня, честное слово. Мне кажется, Паша и Андрюша оба от тебя без ума, с двух сторон мне в уши восторгались.

– Ага, стоило сыграть одну игру, чтобы меня заметили. А до этого полтора года всем было удобно меня игнорировать.

– Ян, да ну их. Ты просто молодец, вот и все.

Я оттаиваю, глядя в ее добрые глаза:

– Да, извини. Спасибо.

– Вы теперь куда? Отмечать?

– Мы идем в «Четыре кота», – Манкова выходит из душа, на ходу вытирая голову, – ты с нами? Я Света, кстати.

Настя представляется и переводит на меня неожиданно робкий взгляд:

– Не знаю. Ян, ты не против?

– Сдурела? – я удивленно поворачиваюсь к подруге. – Идем, конечно.

– Тогда я маме позвоню, – щебечет Оливка радостно, – жду вас в холле.

Я тоже решаю предупредить маму, но в нашей коммуникации все намного проще, так что я пишу ей СМС:

Иду с ребятами праздновать в Четыре кота. Видела тебя на игре, понравилось?

И тоже бегу в душ, потому что кожа от пота вся липкая, и мне ужасно хочется смыть это ощущение.

Мне хватает минуты чтобы ополоснуться. Волосы я, конечно, не мочу, на улице холод, а они у меня не такие короткие, как у Манковой. Пока вытираюсь, в дверь стучит Света и что-то глухо бубнит в щель.

– Не слышу, – ворчу я, – выйду и скажешь.

Но когда открываю дверь, то и сама все вижу. В раздевалке сидят наши парни. Раскрасневшиеся и довольные. Все уже переодетые и с вещами. Только Попова нет. Видимо, как самый младший, попал в душ последним.

Я замираю, стоя в джинсах с высокой талией и ярко-розовом лифчике. Секунда, и я соображаю прижать полотенце к груди. Раздевалка взрывается хохотом.

– Петрова, я же предупредила! – не может сдержать смех Света.

– Я тебя не слышала!

Отвечаю Манковой, но смотрю только на Глеба. Который тоже не спускает с меня взгляда. И улыбается. Немного нагло, немного с вызовом, немного (шок!) смущенно.

Ян поднимает вверх ладони:

– Яна, прости! Мы просто вам шампанское принесли!

– Да ладно уж, – ворчу я, быстро натягивая футболку, повернувшись к ним спиной, – а что отмечаем?

И они снова смеются. Ян протягивает мне бутылку шампанского. Я медлю, разглядывая этикетку. Вообще-то я не пью.

Глеб наблюдает за мной исподлобья.

– Не бойся, Яночка, мы тебя не спаиваем, сделай просто глоток за победу, – кричит Манкова, укладывая свою короткую стрижку перед зеркалом.

Янковский улыбается одним уголком губ, развалившись на скамейке рядом с моими вещами. Взгляд у него такой нахальный и снисходительный, что я непроизвольно начинаю злиться.

Поэтому, отмерев, с вызовом прислоняю горлышко к губам и делаю маленький глоток.

Глеб все еще смотрит на меня и медленно облизывает нижнюю губу. Потом протягивает руку за бутылкой. Я, как загипнотизированная, отдаю ему шампанское. Он подмигивает:

– Смотри, Янчик, считай, мы целуемся, – и он отпивает, обхватив губами горлышко.

Мне становится жарко. Может от хмельных пузырьков, а может от Янковского, который переворачивает все у меня внутри. Если он просто играется, мне явно нужно притормозить в своих эмоциях.

Мы спускаемся вниз, когда школа уже опустела. В холле караулит Оливка с моей курткой.

– Меня отпустили до одиннадцати, – говорит она, протягивая мне пуховик и смущенно добавляет, – если нас проводят.

– Не переживай, если что, я тебя провожу, – говорю я.

Подруга хмыкает:

– А тебя саму тогда кто проводит?

– Тоже я, – и не дожидаясь ее реакции, говорю остальным, – ребят, это Оливка. То есть Настя.

– Но можно все-таки Оливка, – обворожительно улыбается она.

Ребята отвечают ей тем же, называя свои имена. Взгляды у парней заинтересованные.

И я впервые смотрю на нее не как на подругу, а как на соперницу. Но в каком соревновании? Коротко встряхиваю головой, чтобы выгнать оттуда дурацкие мысли. Наверное, это все шампанское на голодный желудок.