Текст книги "Хранители Эталины. Игры со временем"

Автор книги: Юлия Жердева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Я проверял его мастерство на охранниках. Лучше рискнуть жизнью охранника, чем твоей. Ты разве не согласен со мной?

Эфеус в ответ хрипло застонал.

Глава 6

После свадебной ночи Эфеус не скоро пришел в себя, но после выздоровления все время порывался кого-то убить: то Сандра, исчезнувшего в неизвестном направлении, то Луизу. В крайнем случае, Ланарда. Айтиус уговорил Луизу не убивать, поскольку это грозило нарастающим скандалом, и так правительство Дервилей уже поддерживали немногие. А Ланарда, по его же словам, вообще никакого смысла убивать не было, лишая себя последнего врача.

– Как бы то ни было, а он тебя вылечил, – добавлял Айтиус, после этого Эфеус на некоторое время успокаивался. В конечном итоге Ланарда отдали под опеку Роберта, так как его жена ожидала двойню. Жена Ричарда Маргарита тоже была на сносях. Беременность в обоих случаях протекала нормально, поэтому в скором времени ожидалось появление сразу трех мальчиков семейства Дервиль.

В общем, несмотря на военное положение, жизнь шла своим чередом. Луиана по-прежнему держали в заточении в кабинете. Он так и жил в примыкающей к нему комнате, не имея ни малейшей возможности выйти на свободу. Причина была довольно банальной, – его детям была поставлена защита с рождения, ему, как и другим сиротам, защиту не ставили. Никто не ожидал, что мальчик, лишенный родительской любви, сумеет во многом обойти своих соплеменников и в десятилетнем возрасте будет усыновлен бездетным королем Элонии, впоследствии встав во главе государства.

Его никто не охранял, никто не следил за кабинетом, но покинуть его Луиан не мог. Энергетическая стена, свободно пропускающая обладателя защиты, не выпускала его. Иногда, пользуясь тайным ходом, по ночам приходил Роберт, рассказывая новости и спрашивая совета в том или ином случае. Иногда он приводил с собой Эльвиру и Ричарда, тогда все долго пили чай и смеялись, вспоминая шалости детей и прекрасные времена до появления дорванов. Льюису Роберт не показывал подземный ход, поскольку за первенцем был постоянный контроль, к тому же Эфеус и Айтиус постоянно заменяли его собой. Все живущие в замке прекрасно знали, о существовании двойников, но салванцы доказали, что они – братья, а потому все имеют одинаковые права. В итоге наслаждался властью Эфеус, Айтиус вел постоянные переговоры с дорванами, выпутываясь из всех щекотливых ситуаций, в которые так любил попадать его брат, а настоящий Льюис ездил только на многочисленные заседания Совета, поскольку там стоял определитель ДНК, обмануть который не представлялось возможным. Эти заседания мало что решали, но, как поговаривал Луиан, сохраняли жизнь его первенцу.

В один из воскресных вечеров Роберт заглянул к отцу. Потягивая мятный чай, они смеялись над проделками маленького эльтавра. Неожиданно раздался сильный толчок, от которого все упали на пол. Наверху что-то трещало и рушилось.

– Землетрясение, – сразу стал серьезным Луиан, – быстрее беги. За меня не волнуйся, эта часть замка надежно укреплена.

– Папа, там же Лутинья, Маргарита! Хоть бы с ними все было нормально! Господи помилуй!

Его сын стремительно выбежал из кабинета. Оказавшись на улице, Роберт трезво оценил обстановку: толчки продолжались, здания ходили ходуном, но должны были выдержать удары, однако справятся ли с ними беременные девушки? Во всяком случае, судьба двух из них его серьезно волновала. В воздух поднялись турболеты, призванные спасать людей, доставляя их на временные воздушные площадки. На Эталине землетрясения случались довольно часто, но они были не сильными, быстро заканчиваясь без сильных повторных толчков. Тревожило совсем другое: до прихода дорванов всю климатическую ситуацию успешно предсказывали, но с их появлением часть приборов была испорчена, а большую часть люди сами отдали в обмен на перемирие. Теперь нельзя было конкретно предсказать начало катаклизмов. Большая заслуга Айтиуса состояла в том, что он сумел выторговать несколько турболетов для чрезвычайных ситуаций. Роберт, в отличие от других членов семьи, старался наладить отношения с салванцами, но только Айтиус ценил это по-своему, добившись для него разрешения летать на личном турболете. Выделенный турболет был небольшим – всего лишь для четверых, включая пилота, но и это было неплохой поддержкой. За считанные секунды Роберт долетел до окон своих покоев, принявшись за поиски жены. Лутинья в ночной рубашке лежала на полу без сознания, над ней склонился Ричард, пытаясь привести ее в чувство.

– Где Маргарита? – резко спросил его Роберт.

Ричард слегка вздрогнул от неожиданности, но обрадовался появлению брата, а особенно – турболету.

– В соседней комнате, похоже, у нее начинаются схватки.

Братья доставили девушек в роддом, а Ричард, выпросив у брата турболет, вернулся назад. Роберту же стоило немалых усилий найти врачей, поскольку все были заняты другими пострадавшими. Ситуация была безвыходная, оставалось только ждать, но ожидание могло оказаться смертельно опасным. Тогда он включил медальон – подарок Амалина, время для них тут же замедлилось. Окружающие ходили с невероятной быстротой, но лишь когда к ним подошли врачи, Роберт выключил медальон. Девушек развезли по палатам, а ему оставалось только ждать, не переставая молиться.

Вскоре Ричард вышел на связь, встревоженный и довольный одновременно:

– Всех людей успели отправить на воздушные базы, ровно за десять минут до объявления нелетной погоды. Никто не пострадал. А как они?

– Пока неизвестно.

– Ну ладно… Я пока не могу прилететь. Если у нас будет сын, я бы хотел назвать его Артуром. Сообщи, когда появятся дети, я очень жду.

Роберт кивнул и отключил транслятор. Вскоре к нему вышел заведующий родильным отделением Винтек, присев рядом на диван:

– У твоей жены схватки, она вот-вот должна родить двойню…

– А Маргарита?

Врач отвел глаза в сторону:

– Кризис миновал, но ребенка спасти не удалось, – он немного помолчал и вздохнул, – к тому же она больше никогда не сможет иметь детей.

Роберт чувствовал, как у него все холодеет внутри.

– Ей уже сообщили?

– Нет, девушка спит под действием лекарств.

– Винтек, – Роберт резко схватил врача за плечи, – ради твоей дружбы с моим отцом, сделай, как я прошу. Отдай Маргарите одного ребенка, не показывай первенца Лутиньи, скажи, что он умер, а второй ребенок нам останется.

– Ты с ума сошел, Роберт, это уголовное преступление.

– Тогда я все сделаю сам, ты только не мешай.

Винтек отрицательно покачал головой.

– А если ты отдашь первенца, а второго ребенка мы не спасем? Вдруг окажется, что дети близнецы или что-то пойдет не так? Ты хочешь помочь семье брата, но не думаешь о своей жене.

– Возможно, впрочем, я с детства привык делиться с ним. Ричард мой любимый брат, а я хочу, чтобы он был счастлив.

– Роберт, но обман все равно всплывет наружу.

– Не сейчас. По закону Ричард лишился своего титула, женившись на простолюдинке. Поэтому, его ребенка не будут проверять на ДНК, да и, вообще, может быть – эти тесты скоро отменят, поскольку дорванов раздражают все приборы подряд. Винтек, пожалуйста, помоги.

– Из-за землетрясения камеры вышли из строя. Если успеешь подменить ребенка, чтобы девушки ничего не заметили, – дело твое. Я за тобой следить не намерен. Но, неизвестно, успеет ли Лутинья родить ребенка, пока не включились камеры, впрочем, другой возможности у тебя не будет.

Винтек ушел, а Роберт с головой ушел в молитву. За всю свою жизнь он не молился так, как сейчас.

– Только пусть она успеет родить здоровых детей, помоги ей, Господи, помоги…

Вскоре часы тактично начали отбивать полночь, сердце Роберта отозвалось в такт, он максимально ускорил время и вошел в палату. Лутинья рожала второго ребенка, все были заняты родами, а первенец лежал в специальном боксе. Роберт, не вынимая малыша, перенес его в соседнюю палату. Маргарита крепко спала, рядом с ней стоял такой же бокс, но с мертвым младенцем. Юноша быстро переставил карточки с именами и данными, оставив своего первенца Маргарите, он поспешил завершить замену, как в сказке, успев до полуночи. Роды прошли благополучно, и Лутинья родила еще одного прекрасного малыша. Мальчики были похожи, но, к счастью, близнецами не являлись.

Винтек поменял результаты генетической экспертизы, а Маргарита с Ричардом получили возможность растить маленького Артура, даже не догадываясь о той жертве, которою принес Роберт в ущерб своей семье. Малыш был светленький, голубоглазый и очень хорошенький. Но не все было так прекрасно и безоблачно, – ребенок родился инвалидом: вследствие падения матери в результате землетрясения у него был серьезно поврежден позвоночник.

Своего сына Лутинья и Роберт нарекли Анри, а Маргарита и Ричард, хоть и дали малышу имя Артур, практически его не использовали.

– Мой Ангел, мой ненаглядный Ангелочек, – постоянно твердила Маргарита, и все окружающие тоже стали звать ребенка Ангелом.

Сложно было сказать, кто из детей был прекрасней, но Роберт только постоянно благодарил небо за то, что они не были близнецами.

Все попытки вылечить Ангела не увенчались успехом, а возможность провести операцию была обречена на провал – дорваны полностью разрушили медицинские центры, разогнав большинство специалистов. Безрезультатно помыкавшись по клиникам, Ричард с женой смирились и вернулись домой.

– Это не так страшно, что мальчик не будет ходить, – не раз повторяла Маргарита, – это же здорово, что он может управлять руками и поворачивать головкой, самое главное, чтобы у него было доброе золотое сердце и чистая душа, а это уже наша задача – воспитать его замечательным человеком.

Пятилетняя Лаура, дочь Маргариты от первого брака, была в восторге от младшего брата и, как могла, окружала его заботой и вниманием. Роберт, часто навещавший Ричарда, не раз удивлялся царившей в их семье атмосфере гармонии, любви и счастья.

А его собственная семья развалилась спустя три года после рождения ребенка. Все рухнуло в один миг, как карточный домик.

– Где мой сын? – однажды на пороге дома зло поинтересовалась Лутинья, вернувшись поздно вечером домой.

– Уже спит, – медленно отвечал Роберт, пытаясь понять, что происходит с женой.

– Нет, я спрашиваю о своем первенце, ведь он не умер, не так ли?

Роберт удивленно смотрел на жену, не находя слов для ответа.

Лутинья выхватила лазер, направив его в лоб того, кого еще вчера так крепко любила, несмотря на все их разногласия и разные характеры.

– Отвечай, говори сейчас же, – решительно требовала она, размахивая оружием, как игрушкой, – отвечай, я включила детектор лжи и только попробуй мне солгать.

Вот тут Роберт не на шутку испугался, но не за себя, а за их маленького Анри, спящего в соседней комнате. Смертельный луч мог убить или покалечить ребенка. Одержимый этой мыслью Роберт молниеносно бросился к Лутинье, выбил лазер, пытаясь успокоить жену в своих объятиях. Но она, оттолкнув его, вбежала в кабинет на верхний этаж и там заперлась. Никакие уговоры не могли заставить ее открыть дверь, Роберт больше всего боялся, что она покончит жизнь самоубийством, но жена только усмехнулась на это:

– Я не такая дура, как ты думаешь, не надейся, – успокоила она его, как могла.

Утром Лутинья все же вышла, ее лицо напоминало каменную маску, глаза метали молнии, а в них было только одно желание – мстить.

Роберт все понял и принялся ждать, как развернутся события. Все его действия свелись только к одному, – он раскрыл молитвослов, предчувствуя неминуемую беду.

Долго ждать не пришлось: Лутинья вернулась с адвокатами, судьей и киборгами.

Суть разговора сводилось к следующему, если он откроет тайну и скажет, где первенец, то все вернется на свои места, а если нет, – он может винить только себя… Роберт, прищурив глаза, наблюдал за женой, но так и не проронил ни слова.

– Будете молчать? – вежливо поинтересовался один из адвокатов и, не дождавшись ответа, протянул Роберту документы, – тогда подпишите.

Сердце последнего похолодело, как только он увидел документы: один договор был о расторжении брака, причем, большая часть состояния Роберта переходило к Лутинье, но самый страшный договор был о лишении родительских прав, о полном запрете видеть своего сына Анри до тех пор, пока он не приоткроет завесу тайны…

Роберт, молча, выбросил документы в окно, пластиковые листы врезались в клумбу и сломали величественную гардолизанту, только-только собиравшуюся зацвести.

– Это любимый цветок нашего сына, – без всяких эмоций констатировала Лутинья, – твое нежелание что-либо подписывать ничего не решает, – добавила она усталым голосом.

Один из адвокатов вопросительно взглянул на нее, и она утвердительно кивнула. Несколько киборгов бросились на Роберта и, несмотря на его сопротивление, повалили на пол и зажали рот.

– Пойдем, мальчик мой, одевайся, мы сегодня отправляемся в путешествие, – слышал он голос жены, – и нам будет очень, очень весело. Правда, дорогой?

– Правда, а папа где? Он разве с нами не едет?

– Нет, солнышко мое, папа нас предал, ты подрасти немного, а я потом тебе все про папу расскажу…

Голоса стихли, пленнику еще полчаса не давали подняться, потом отпустили и оставили в одиночестве.

Роберт принялся бродить в опустевшем доме: со стен были сорваны картины и многочисленные бра, ценные вещи либо были вынесены, либо разбиты или опрокинуты. Его одежда была смята и выброшена из окна, а вещей жены и сына не было… Отсутствовали и игрушки, только в постели, под одеялом, юноша нашел забытого любимого мягкого белого медведя Анри…

Роберт в изнеможении опустился на лестницу и прислонился к перилам, прижимая к себе вечно улыбающегося медвежонка.

В таком положении его и застал отец Даниил, ворвавшись в дом с встревоженным лицом.

Не обращая внимания на беспорядок, священник сразу направился к крестнику и по-отцовски крепко его обнял.

– Держись, мальчик мой, держись, знаешь, Господь посылает не только испытания, но и вознаграждает своих верных детей. Ты уж поверь мне на слово. Мы, конечно, постараемся добиться разрешения тебе воспитывать сына, правда, боюсь, что придется нелегко, но ты еще будешь счастлив, воспитывая детей.

Роберт рассеянно кивнул в ответ. Да, он прекрасно знал свою жену, знал, что она пойдет на все, пытаясь добиться цели, но в свое семейное счастье он больше не верил. Отец Даниил в свое время крепко укрепил в своем крестнике основы православной веры, поэтому юноша прекрасно понимал, что не сможет второй раз завести семью при живой жене, а значит, просто обречен на одиночество …

Но та самая вера давно сформировала в нем крепкий стержень, поэтому на многие вещи Роберт мог смотреть совершенно другими глазами. Если Господь отнял сына, то на это была Его святая воля. Бог печется не только о его семье, но и об остальных людях, которым сейчас так остро нужна помощь. Раз он теперь свободен, то сможет уделять больше времени борьбе с лойдами, хордами и дорванами, а тюрьма будет служить ему надежным убежищем, обеспечивая алиби.

Так и получилось. Когда добиться разрешения на свидания с сыном не удалось, Роберт устроил очередной «пьяный» дебош, и Эфеус тут же распорядился отправить его в Литорн. Но это будет только завтра, а эту ночь юноша намеревался провести у отца, уже собираясь уходить, когда в дверь постучали. На пороге стояла Луиза в ночной рубашке и в сверху наспех накинутом халате. Ее волосы были распущены, а глаза со слезами взволнованно смотрели на Роберта.

– Я пришла попросить прощенья, извини меня, пожалуйста, – с этими словами она быстро подошла к юноше и, обняв его, еле слышно шепнула, – никуда сегодня не ходи, за тобой следят.

Роберт слегка отстранил девушку и, взяв ее за подбородок, спросил слегка заплетающимся языком:

– Почему ты у меня просишь прощение? Ты же ни в чем не виновата.

– Виновата, еще как. Прости, если сможешь, я разговаривала с твоей сестрой Эльвирой о нашей встрече с хранителями в беседке, а Лутинья неслышно подошла сзади и все слышала…

Роберт пожал плечами:

– Что ты обращаешь внимание на всякую ерунду, на чьи-то разговоры. Послушай, это…

Он не договорил, Луиза побледнела и начала терять сознание. Юноша подхватил ее и усадил на диван. Стакан воды привел девушку в чувство.

– Спасибо, мне пора, а то уже очень поздно.

– Подожди, ты больна, тебе нужен врач, – голос Роберта почти протрезвел, а руки продолжали поддерживать Луизу, обнимая ее за талию.

В такой позе их и застал Айтиус, искавший девушку.

– Идем, спящая красавица, я за тобой, – медленно произнес он, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации.

– Иду, – спокойно отозвалась Луиза и, прильнув к Роберту, шепнула ему, – я беременна и очень боюсь потерять своего первенца, поскольку все слова Амалина сбываются.

Поцеловав его на прощанье, девушка ушла с салванцем, который от последней сцены потерял дар речи.

Правда, этот дар быстро восстановился и уже не исчезал ни на минуту. Луиза его не слушала, она давно привыкла к болтовне Айтиуса, совершенно не обращая на него внимание. Она не думала о том, к кому он ее ведет, с кем сегодня она должна провести ночь, чтобы соблюсти видимость семейной королевской жизни, а снова и снова вспоминала своего единственного и неповторимого Ланарда.

Жизнь во дворце совсем не походила на ту размеренную и спокойную жизнь, которая была при Луиане Дервиле. Теперь все кипело, замки были наполнены многочисленной прислугой, нахлебниками и шпионами Эфеуса и «Короля». Да, «Король» по-прежнему играл немаловажную роль в управлении страны. Ему пришлось вспоминать свою прежнюю жизнь, когда он всем угождал, сочувствовал, но все же пробирался к своей заданной цели. Очутившись на вершине власти, салванец и не думал, что собственные сыновья обрекут его на гибель. Проанализировав ситуацию, «Король» понял, что Айтиус и даже его любимец Эфеус никогда не придут к нему на помощь.

– Знал бы, как дело обернется, своими руками задушил бы гаденышей.

И он с наслаждением представлял себе, как он убивает сначала первенца Айтиуса, а потом и Эфеуса. Хотя… салванец понимал, что только благодаря своим детям он смог встать во главе власти. Благодаря детям… Нет, только благодаря своим выдающимся способностям. Ведь это была его гениальная идея женить Луиана на своей собственной жене, чтобы она родила ему детей, и, воспользовавшись тем, что детям от одной матери можно сделать похожую защиту, он смог прийти к власти. А что теперь? Отомстить этим неблагодарным? Да, он мог бы попытаться их убить с помощью своего единственного крылатого слуги, но ведь у них защита… Единственный выход – найти себе союзника и использовать его для возвращения на престол. После недолгих раздумий, выбор пал на Льюиса, поскольку «Король» знал, как расположить его к себе…

Все проще некуда, – перед тем как запереть Луиана в кабинете, он считал всю его память и теперь мог запросто выдать себя за настоящего Луиана, горячо любящего своего сына. План сработал на славу. Он терпеливо ждал подходящего случая и, воспользовавшись тем, что Льюис как-то проходил мимо, с помощью киш-коша разыграл инсценировку с нападением. Когда же юноша пришел на помощь, со слезами в глазах назвал его сыночком. Почувствовав, что Льюис не доверяет ему, он рассказал о его рождении, о том, что вытащил из памяти Луиана, да и на самом деле, если он не настоящий Луиан, разве мог бы Эфеус так с ним поступить? Не доверяешь мне? Что ж… Я не виню тебя… Иди и будь счастлив, сын мой. Живи, как знаешь, я не буду вмешиваться в твою жизнь, не буду просить твоей помощи…

– Папа, прости, – слезы раскаяния захлестнули душу Льюиса, и с этого момента он стал общаться с салванцем, считая его своим истинным отцом.

Эфеус и Айтиус своим нежеланием общаться с пленником только укрепили в нем эту уверенность. Льюису даже в голову не могло прийти, что это последствия слишком жесткого воспитания и постоянного унижения. Впрочем, сейчас все его мысли переключились в другое русло: Луиза беременна. И должна родить сразу четверых, во всяком случае, так заверил врач. Дело в том, что жители Лустрада давно без медицинской помощи не рожали детей, и то, что дочь Анавара обратилась с подобной проблемой в медицинский центр, ни у кого не вызвало вопросов.

Льюис с улыбкой вспоминал их первый визит к врачу, его изумленные глаза и невольно вырвавшийся возглас:

– Но вы же – девушка!

– Да, – ничуть не смущаясь, парировала Луиза, – я храню траур по моей стране, моему отцу и всем родным. Но нельзя жить только прошлым. Наша страна должна возродиться. Я хочу продолжить свой род, поэтому я здесь.

Личная же жизнь Льюиса была давно разлажена, – Каторину так никто и не нашел, исчезла его любимая, словно и не было никогда поцелуев под каскадными деревьями, встречного ветра, трепавшего ее роскошные, вьющиеся локоны, и озорного смеха. Первое время Льюису все время чудилось, что вот, как обычно, она выбежит из-за раскидистого дерева и с криком «Напугала?», смеясь, бросится ему на шею. Но деревья стояли важно и величаво, продолжая хранить зловещее молчание.

Жизнь шла своим чередом, Роберт был опять в тюрьме, и на сей раз, возможно, так было даже лучше. Против дорванов шла настоящая партизанская война, только не совсем было ясно, кто ее вел. Лустрад был полностью уничтожен, а Астория, вымотанная в бесконечных войнах с хордами и дорванами, была сама на грани уничтожения и, конечно, не могла иметь таких высокоскоростных беспилотников.

Дорваны почти каждый день вызывали Льюиса на допрос, заставляя выяснять, кому принадлежат сии турболеты, но он и сам не знал ответа на этот вопрос. Турболеты поднимались со дна бесчисленных морей и океанов, каждый раз меняя места дислокации. Никакое оборудование не могло их засечь, да и не осталось в Элонии практически никакого оборудования. Элонийцы, как и следовало ожидать, превратились в рабов дорванов, работая в шахтах и на полях без всякой техники. Любое неповиновение строго наказывалось, а людям некуда было укрыться от всевидящих камер слежения дорванов. Льюис пытался это объяснить, но завоеватели и слышать ничего не хотели. Эфеус, видя, что переговоры ни к чему не приводят, отправил к дорванам Айтиуса. Тот сразу расставил все по своим местам:

– Про Амалина слышали? Про того хранителя, который сумел покинуть Эталину до закрытия транзитного коридора, уничтожив несколько кораблей дорванов? Это его турболеты, и именно он назначил своим наместником Сандра, который теперь полностью контролирует разрушенный Лустрад. Вы уничтожили все базы переселенцев в горной стране? Теперь пожинайте плоды, – он будет мстить вам до конца своих дней, а его обучал сам Амалин.

Дорванов это объяснение вполне устроило, и они назначили награду – 10 кг кристаллитов за Сандра и вдвое больше за Амалина. На следующий день Сандр лично явился к охранникам, настойчиво требовать обещанные кристаллиты. Дорваны пребывали в недоумении, – как поступить в таком случае. Награду все же решили выдать, но запереть Сандра вместе с ней в темнице, тщательно его охраняя. Наутро ни Сандра, ни кристаллитов в камере обнаружено не было.

Дорваны пришли в ярость и утроили награду. После этого связанного Сандра приводили жители окрестных деревень, получали вознаграждение, но пленник исчезал таким же таинственным способом. Самое интересное, что Сандр оказался сыном Анавара, а, следовательно, имел превосходную защиту, которую довольно сложно было преодолеть. Лицензию на ее установку несколько лет назад салванцы продали землянам. Как ни странно, но гнев дорванов обрушился именно на салванцев, приказав согнать всех на добычу руды и кристаллов.

Пока все сбивались с ног в поисках салванцев, которые словно растворились в необъятных просторах Эталины, настало время рожать Луизе. Возможно, девушка слишком нервничала и волновалась в последнее время, поэтому схватки начались раньше времени. Вот так и случилось, что в один прекрасный, но чрезмерно дождливый день Элония обрела сразу нескольких наследников.

Луиза, родив первенца Люмиля, истошным криком просила оставить при ней ребенка, но ей только показали малыша и унесли ставить защиту, заверяя королеву, что сразу после ее установки, ребенка вернут. Второй родилась девочка, нареченная Викторией, за ней последовала Анастасия, а последним был мальчик, нареченный Лонгом. Дети были похожи друг на друга, но близнецами не являлись.

Эфеус, прекрасно помнил наставления отца, что, если первым родится мальчик, его нужно убить, так и поступил. Сразу после установления защиты, пока она не вступила в полную силу, он собственноручно воткнул первый попавшийся медицинский инструмент ребенку в сердце, потом, не мудрствуя лукаво, обвинил во всем Ланарда, которого специально привели, чтобы свалить на него всю вину. Отпираться было бессмысленно, поскольку десятки свидетелей, поддерживающих Эфеуса, подтвердили этот факт. Да и суд, после быстрого заседания, согласился с данными выводами. На ребенке уже была защита, а значит, его мог убить только человек, обладающий защитой. Их было двое – отец ребенка и асториец. Разве может отец поднять руку на сына, отец, который теперь так трепетно и трогательно заботится о своих детях? Разумеется, на месть и это преступление способен только бывший возлюбленный его жены, то есть Ланард. Вот его-то и осудили на смертную казнь, которая должна была состояться на следующей неделе.