Текст книги "Разведена и очень опасна"

Автор книги: Юлия Шилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ну, пообещай мне, пожалуйста, если тебе совсем на меня не наплевать…

– Уж если мне на кого-нибудь и не наплевать в этой жизни, то это на тебя. Можешь в этом не сомневаться. Хорошо, иди открывай, а то, не ровен час, он своими рогами начнет стучать что есть сил да лбом биться с разбегу. Тогда тебе придется ему не только уши чистить, но и лоб зеленкой мазать. Хлопот больше. Я тебе торжественно обещаю, что слова не пророню. Я его в упор не вижу и знать не знаю!

– Спасибо тебе!

Растерянная Ритка бросилась к двери, а я посмотрела на часы и подумала, что у меня нет ни малейшего желания ругаться со своим бывшим мужем и что я должна двигаться дальше, ехать домой.

Глава 8

Услышав Риткин крик, доносящийся из коридора, я подумала, что это не иначе, как выходки Артема, который вернулся, чтобы меня выставить из квартиры, а перепуганная Рита пытается остановить его. Сжав кулаки, я бросилась в коридор, но, увидев человека в устрашающей черной маске, сама издала пронзительный крик. Его лица не было видно, а только черные прорезы для глаз… Его фигура в черной одежде была мне незнакома. Входная дверь уже была закрыта. Незнакомец держал Риту за руку, под глазом у нее виднелся совсем свежий синяк. Значит, как только он ворвался в квартиру, то первым делом оглушил Риту, которая теперь находится в полубессознательном состоянии. Незнакомец прислонил вусмерть перепуганную, еле живую Ритку к стене, достал пистолет и жестом показал, чтобы я села на пол рядом с Ритой. У меня не было выбора, пришлось подчиниться. Я села рядом с Ритой, потрепала подругу по щеке и тихо спросила:

– Рита, ты живая? – Заметив ее легкое движение, я облегченно вздохнула.

– Еще да, – жалобно ответила Ритка и затряслась, словно в лихорадке.

– Слава богу, а то я подумала, что тебя уже нет.

– Я и сама думала, что меня уже нет, – едва слышно сказала Рита.

– Но при этом ты еще разговариваешь и дышишь… – Я пыталась шутить.

– Саня, это кто?

– Не знаю.

– Это из твоей бригады?

– Ты что, конечно, нет, – испуганно покачала я головой.

– А откуда он здесь взялся? Так больно по голове огрел и по лицу тоже. Все перед глазами плывет. А мне кажется, что это кто-то из твоих ребят.

– Я своих ребят знаю.

– Нона нем же маска…

– Я своих ребят и в масках узнаю. Он, точно, не из моей бригады.

– А ты их всех знаешь?

– Своих я знаю.

– Ой, говорила мне моя мама, что с тобой опасно дружить, что это до добра не доведет, что мыс тобой из разных миров и интересы у нас с тобой разные и нигде не пересекаются… – Ритка тихонько всхлипывала, а из глаз катились слезы.

– Прекрати немедленно.

– Что прекрати?

– Не надо показывать, что мы его боимся. Этот человек не имеет ко мне никакого отношения. Поверь мне, я вижу его в первый раз. Мне кажется, это простое ограбление.

– Ограбление?! – Тело моей подруги похоже свело настоящими судорогами. – А почему? Кто меня грабит?!

– Это ты у него спроси. Уж лучше пусть нас ограбят, чем убьют.

Мужчина в черной маске, по всей вероятности, устал слушать нашу беседу и, громко топнув ногой, наставил на нас пистолет.

– Заткнитесь обе! – прикрикнул он. – Заткнитесь обе, иначе я вас сейчас прямо тут и положу! Вы что, без меня не могли наговориться?! Таких бестолковых баб я еще не видел. Им пистолет показывают, а они болтают без остановки. Еще одно слово, и мое терпение лопнет.

Но мысль об ограблении так прочно засела в Риткиной голове, что, несмотря на всепоглощающий страх, она так и не заткнулась, а скорее, наоборот, принялась шепотом развивать эту тему:

– Так он, оказывается, не убийца, а грабитель… Какое, к черту, ограбление?! Нашел кого грабить. Да у меня здесь только то, что от родителей осталось. Я будущий врач, а в наше время с врачей брать нечего. Я целыми днями в институте пахала, ночами в больницах подрабатывала, чтобы с голоду не сдохнуть, а он меня грабить собрался!

– Если у тебя грабить нечего, тогда чего ты боишься? – косясь на незнакомца, попыталась я тоже шепотом вразумить я подругу.

– Пусть своим горбом, ко кое-что я заработала! Шмотки кое-какие имеются, золотишко, которое ты мне дарила, тоже есть! Ты ж сама знаешь, что я, как сорока, люблю все яркое и дорогое. Это я от тебя набралась. Ты мне такую слабость привила.

– Дура, зачем ты теперь рассказываешь, что у тебя есть?!

Затем, что я ничего не отдам! Я всю жизнь своим горбом пашу, и мне с неба никогда ничего не сыпалось! Я пахала не для того, чтобы кто-то надел маску, взял пистолет и пришел меня раскулачивать! Я пахала для того, чтобы прилично выглядеть, жить в чистоте и нормально питаться, потому что в наше страшное время даже питание – роскошь. Вот так-то! Пусть он лучше меня убивает, чем грабит!

– Ты чего несешь? – ткнула я Риту в бок.

– Я ничего не несу, я говорю то, что думаю. Пусть он лучше убьет меня из своего пистолета, но ни своего золота, ни своего видеомагнитофона, ни своих сапог я ему не отдам! Это я заявляю окончательно и бесповоротно.

– Еще скажи, что пусть лучше он тебя убьет, чем к тебе в холодильник залезет. Не говори так. Не могут материальные ценности быть дороже жизни! Мы не знаем, что это за человек. Может быть, он какой-то больной? Если он пришел сюда грабить, пусть лучше возьмет то, что посчитает нужным, и уходит прочь. А убивать нас ни в коем случае не нужно!

– Нас не только убивать не нужно, но и грабить тоже!

– Я тебе говорю, пусть лучше ограбит, чем случится самое плохое. Я тебе все потом компенсирую. Не переживай. Пусть лучше он ограбит и уйдет с богом.

– Заткнитесь вы обе! – Незнакомец ткнул пистолет мне в висок и нервно крикнул еще раз: – Я последний раз повторяю, чтобы вы обе заткнулись. Вы хоть понимаете, что это значит – последний раз?! Мне не нужно ваше барахло! Оно мне на фиг не нужно!

Вот и хорошо. И на этом спасибо, – немного расслабилась Рита. – А я смотрю, такой представительный мужчина за моими новыми сапогами пришел… Я, конечно, не вижу вашего лица, а только телосложение и, по-моему, оно неплохое. И лицо у вас, наверно, представительное. Это по вашему голосу чувствуется. Баритон. Вы, наверно, начальником раньше где-то работали. Голос властный, командирский, мне всегда нравились такие мужские голоса. Такой мужчина и по жизни хозяин, и в постели тоже хозяин.

– Заткнись, дура! – Мужчина убрал пистолет от моего виска и наставил его на Риту. – Ты понимаешь, что я тебе говорю?!

По всей вероятности, от нервного напряжения у Ритки продолжалась настоящая истерика. Она кивала головой и говорила усталым голосом:

– Уберите, пожалуйста, свой пистолет. Он мне очень сильно на нервы действует, а нервы у меня не железные. Слабенькие. С вашим голосом да в постели бы командовать… Чувствуется, что вы мужчина приличный, а так кричите на беззащитных женщин, что мне даже как-то не по себе становится.

– Да что ты про постель все? Я знаю, что у Артема с этим делом неважнецки, – сказала я, даже не посмотрев в сторону незнакомца.

– У Артема как раз в этом деле переизбыток. Я мужчин лучше, чем он, не встречала.

А сколько ты их вообще встречала? Кстати, а этот в маске и в самом деле представительный. Посмотри, какие у него часы дорогие. Да и маска эта не копейки стоит. Одним словом, обмундирование дорогое. С таким обмундированием только банк или обменный нужно грабить, а не твою квартиру. Она того не стоит. Может, он перепутал?

Не выдержав нашей наглости, незнакомец схватил меня за волосы и прошипел:

– Еще одно слово – и дырка в башке. Ты поняла?

Наверно, именно в этот момент мне стало по-настоящему страшно и я поняла, что Шутки закончились. Намотав мои волосы на руку, незнакомец запрокинул мою голову и тихо заговорил. Его голос был каким-то странным, и я сама не понимала, почему меня больше всего пугает его странный голос.

– Я пришел сюда не за шмотьем. Я пришел сюда за тобой. Сейчас ты выйдешь из этой квартиры вместе со мной и пойдешь туда, куда я тебе скажу!

– А если я не пойду? – спросила я дрожащим голосом и, пытаясь взять себя в руки, произнесла речь: – Я не знаю, кто ты такой. Сначала я и в самом деле думала, что ты пришел сюда грабить, но, оказывается, я ошибаюсь. Я не могу с тобой куда-то пойти, потому что внизу, у самого подъезда, стоит машина с моими людьми. Мы не сможем выйти на улицу. Я понимаю, что ты не имеешь претензий к моей подруге. Ты имеешь их ко мне. Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Если ты меня не убил, значит, моя смерть тебе не нужна. Если ты хочешь денег, у меня их с собой нет. Скажи, чего ты хочешь и зачем сюда пришел.

Значит, он пришел по твою душу и к моей квартире не имеет никакого отношения! – неожиданно прорвало Ритку. – Я всегда знала, что наша дружба не доведет до добра. Артем в чем-то прав, действительно, что между нами общего?! В последнее время я стала тебя бояться, ты и в самом деле стала жестокая и агрессивная. Ты стала злая. Ты думаешь, Артем не рассказывал мне, как он с тобой жил?! Он столько всего мне рассказал, что у меня волосы на голове встали дыбом. А этот твой гребаный криминальный мир, ты сама по уши залезла и других людей тащишь. Так вот знай, что я в этот мир не хочу! Мне и в моем нормальном мире неплохо!

– Заткнись! – Свободной рукой незнакомец ударил плачущую Рите в ухо, и она взвыла от боли. Удар был настолько сильным, что она откинулась к стенке и застонала так сильно, что у меня по коже пробежали мурашки. – Мне твоя болтовня надоела до чертиков! Ты не веришь, что пистолет заряжен и я могу стрелять?!

– Верю, – плача и испуганно проговорила Рита.

– Тогда скажи честно. Ты и в правду устала от своей подруги и совершенно ею не дорожишь?!

Задав Рите этот вопрос, незнакомец намотал мои волосы на руку еще сильнее. Мне даже показалось, что еще немного, и вместе с волосами он снимет с меня скальп.

– Мне больно… – Я застонала и почувствовала, как у меня все поплыло перед глазами. – Мне действительно больно. Пожалуйста, отпусти меня!

– Вот видишь, ей больно. А ты не хочешь отвечать. Я спросил, тебе действительно наплевать, что будет с твоей подругой?

– Я очень люблю свою подругу, – едва не плача, проговорила Рита и взялась за ухо. – И вообще все свои слова я беру обратно. Мы дружим с детства и мы умеем прощать, даже если наговорим друг другу кучу гадостей.

– И ты хочешь, чтобы она осталась жива?

– Очень, – не моргнув глазом, ответила Рита.

– Тогда слушай меня внимательно. Сейчас мы с твоей подругой уйдем из этой квартиры, и не важно, что у подъезда ее ждет машина с накачанными ребятами. Они нам не помешают.

– Но как? – попыталась возмутиться я, но опять застонала отболи.

– Мы уйдем через чердак.

– Зачем? Что тебе от меня надо?

– Мне нужна ты.

– Зачем, объясни!

– О цели ты узнаешь потом.

Тупая боль сменилась острой и пробиралась к каждой клеточке моей головы. Больше я не могла терпеть, тяжело задышала и закусила до крови нижнюю губу.

– Господи, как больно. Как больно…

Признаться, уже давно я не ощущала себя такой слабой и беззащитной. Почувствовав мой глухой протест, незнакомец размотал мои волосы с руки и отшвырнул меня к стене. Я принялась судорожно растирать онемевшую кожу на голове. Пока я осваивала собственную голову, незнакомец решил оставить меня в покое и после слов «Отдохни пока немного» подошел к моей подруге. Достав из кармана кусок марли, он соорудил из нее кляп, несмотря на отчаянное Риткино сопротивление, засунул ей в рот. Затем посадил ее на ближайший стул и принялся привязывать скотчем. Рита больше не оказывала ни малейшего сопротивления и не издавала ни единого звука, но ее вытаращенные глаза были полны совершенно неподдельного ужаса. Когда скотч был использован полностью, незнакомец остановился, потер вспотевшие ладони, а по его взгляду я поняла, что теперь настал мой черед. Поджав под себя ноги, я почти вжалась в стену и тысячу раз пожалела о том, что еще совсем недавно я отдала Лосю пистолет, не видя в нем необходимости.

– Кто ты такой? – Я понимала, что положение лидера известной группировки обязывает меня к достойному поведению, но чувство страха брало надо мной вверх и я с трудом выговаривала слова. – Скажи, что ты от меня хочешь? – собрав всю волю, спросила я.

– Вообще-то я хотел бы тебя убить, – донесся до меня ответ, на который я меньше всего рассчитывала.

– Убить?!

– Вот именно, убить.

– Почему ты не убил меня сразу? Почему оставил в живых?

– Потому, что еще не время.

– Ты хочешь сказать, что убьешь меня позже?!

– Если я не убил тебя сейчас, это совсем не значит, что не убью завтра. Не торопи события. Всему свое время… – Мне показалось то, что он злорадно улыбнулся, хотя я совершенно не видела его лица.

– Я сделала тебе что-то плохое?

– Плохое – это слишком ласково сказано. Ты сделала мне самое ужасное, что только можно было сделать.

– А что именно?

– Я бы не хотел вдаваться в подробности сейчас.

– Я должна знать, кто ты!

– Тебе это ник чему. Сейчас ты выйдешь со мной из квартиры. Через чердак спустимся в другой подъезд и сядем в мою машину.

– А что потом? – не могла не спросить я.

– Поедешь со мной туда, куда я повезу.

– А затем ты меня убьешь?

– Ты все увидишь своими глазами.

– А если я никуда не пойду?

– Если ты не захочешь идти, я убью тебя раньше, чем ты сумеешь передумать…

Чтобы подтвердить свои слова, мужчина снял пистолет с предохранителя и направил на меня.

– Запомни, мне не до шуток и мне не нужно от тебя ни денег, ни барахла твоей подруги. Ты нужна мне сама… Вернее, мне нужно, чтобы ты пошла со мной и сделала то, что я тебе прикажу.

– Но зачем?! – не выдержала я и закричала в сердцах: – Какой смысл? Что тебе от меня надо?! Ты хоть знаешь, кто я такая?!

– Прекрасно знаю!

– И кто же? – совсем осторожно повторила я свой вопрос.

– Мужик в юбке, вот ты кто.

– Что?

– Я тебе ясно сказал. И повторять не буду. Я таких, как ты, на дух не выношу. Смотреть тошно. Баба должна дома щи варить, мужа с работы ждать и детей воспитывать.

– У меня свой вкус.

– Может быть…

– А о вкусах не спорят…

– Сейчас мы с тобой уйдем отсюда. Если ты попытаешься крикнуть или бежать, я не задумаюсь и всажу тебе пулю в лоб, пистолет снят с предохранителя. Ты в этом толк знаешь…

– Но куда мы должны поехать? Я должна знать… – Несмотря на свой железный характер и не менее железные нервы, я чувствовала, что в любой момент у меня начнется истерика. – Что ты от меня хочешь? Денег? – Я терялась в догадках.

– Я тебя хочу.

– В каком смысле? – Я растерялась окончательно. – Переспать со мной хочешь? Заняться сексом на чердаке? Тогда убери пистолет. Давай попробуем разрешить проблему по-мирному. Признаться честно, мне еще никто не предлагал секс в такой форме. Да и вообще… Я не могу решать такие вопросы под дулом пистолета… – Я тянула время. – Мне нужно подумать… Если я с каждым встречным буду заниматься на чердаке сексом, что тогда со мной будет… Ты, случайно, не маньяк?

– Дура ты – мне с тобой секс даром не нужен. Если ты думаешь, что у всех на тебя встает, ты глубоко ошибаешься.

– А что тебе нужно? – окончательно потерялась я. – Что ты от меня хочешь, если у тебя на меня не встает?

– А к тебе обращаются только те, у кого встает?!

– Мужик по своей природе кобель. У него всегда стоять должен, а ежели не стоит, то ему нужно лечиться!

Не успела я договорить, как незнакомец ударил меня пистолетом по голове, и я снова взвыла от боли.

– Ты, идиотка, не выводи меня из себя, а то я тебя сейчас, точно, грохну, и тебе никогда не придется лечиться. Я сразу догадался, что ты на голову больная, и причем очень сильно. Ты хоть поняла, что пистолет снят с предохранителя и может выстрелить в любую минуту? Хочешь, чтобы я убил тебя по неосторожности?

– Нет, – покачала я головой. – Я вообще не хочу, чтобы ты меня убивал. Я жить хочу.

– Вставай! Иди со мной и не пробуй пикнуть.

– А куда? – задала я очередной глупый вопрос, не очень-то рассчитывая на ответ.

– На кудыкину гору. Вставай, я сказал!

Я встала, посмотрела на сидящую на стуле Риту, туго перевязанную скотчем, и произнесла со слезами на глазах:

– Рита, пожалуйста, не переживай за меня. Все будет хорошо. Я тебе обещаю, что все будет хорошо.

Незнакомец махнул в ее сторону пистолетом и процедил сквозь зубы:

– Сиди до тех пор, пока кто-нибудь тебя не освободит. А сидеть тебе здесь, по-моему, придется долго. Я смотрю, у тебя замок закрывается сразу, как только «хлопнешь дверью. Значит, когда мы отсюда уйдем и хлопнем дверью, сюда никто не войдет, потому что дверь будет заперта. У кого-нибудь есть второй комплект ключей?

Перепуганная Рита не смогла ответить из-за кляпа и отрицательно замотала головой, в ее глазах виднелись слезы.

– Вот и замечательно. Значит, тебя открыть будет некому. Придется ломать дверь. Посиди, отдохни хорошенько. Можешь даже поспать, у работающей и учащейся женщины не каждый раз есть возможность выспаться днем. И запомни, когда тебя освободят и у тебя появится возможность говорить, то чем больше ты будешь молчать, тем больше вероятности, что сохранишь своей подруге жизнь. А чем красочнее ты будешь меня описывать, вспоминать мой голос, мой силуэт, мою одежду и рассказывать о том, что здесь произошло, тем быстрее твоя подруга отправится в мир иной. Ты меня поняла?

Беспомощная Ритка кивнула головой, по ее щекам ручьем бежали слезы.

– Развяжи и освободи ее! – попыталась вразумить я незнакомца. – Я и так с тобой пойду, только, пожалуйста, освободи ее. Неизвестно, сколько времени ей придется сидеть в таком положении.

– Ничего страшного. Потерпит. Пусть спасибо скажет, что я ее не убил.

– Ну, а если у нее что зачешется? Она ведь даже руку поднять не сможет. А если захочется в туалет или пить? Что она будет делать? Ты что, изверг какой-то, человека мучить? Освободи ее, – продолжала я настаивать. – Она посидит и никого не будет звать на помощь, пока мои люди меня не хватятся.

– Заткнись! – грозным голосом приказал мне незнакомец и ткнул пистолетом мне прямо в бок. Я не на шутку испугалась:

– Ты давай поострожнее пистолетом орудуй, а то, точно, убьешь меня по неосторожности. Глупой смертью не хочется погибать.

Во-первых, смерть никогда не бывает глупой, да и умной тоже. Смерть, она и есть смерть. А во-вторых, я сейчас, точно, тебя пристрелю и больше не буду тащить на какой-то чердак, потому что ты окончательно меня достала – грузишь бытовыми проблемами. Мне глубоко наплевать, как она будет пить и ходить в туалет. Мне глубоко наплевать и на тебя. Грохну на месте и слиняю на чердак. Мне надоело объяснять и доказывать.

– Подожди, не торопись! – Я попыталась всмотреться в глаза незнакомца, которые виднелись сквозь небольшие прорези в маске, и заметила, что эти глаза были необычного, зеленого цвета. – Если ты меня сейчас убьешь, то сделаешь большую ошибку и я действительно умру глупой смертью. – Я старалась говорить убедительно, но никак не могла избавиться от того, что мой голос дрожал. – Ты не прав. Смерть действительно бывает глупой, а бывает и умной. Глупая смерть наступает тогда, когда человек погибает в самый неподходящий момент, так и не реализовав свои мечты и планы. А умная смерть, когда человек дожил до ста лет, стал долгожителем и понял, что сделал все, что мог, и новые планы ему не под силу. Он смог сделать все, что умел, а на что-то несбыточное не хватит ни сил, ни здоровья.

– Хватит философствовать. Слишком много трещишь, – оборвал он меня. – Надо было заклеить тебе рот скотчем, как и твоей подруге. Если не хочешь глупой смерти, давай, нитками шевели, вперед. Двигай нитками, я сказал!

Я в последний раз посмотрела на плачущую Риту и с тяжелым сердцем, буквально на ватных ногах пошла в коридор. Незнакомец открыл дверь и, как только мы очутились на лестничной площадке, сунул пистолет мне в бок и прошипел с такой злобой, что мне в очередной раз пришлось вздрогнуть:

– Будь послушной девочкой и вызывай лифт. Я нажала на кнопку лифта и тихо спросила:

– На какой этаж едем?

– Понятное дело, что не на первый.

– На верхний?

– На самый верхний. Жаль, что лифт не ездит на чердак, поэтому нам придется доехать до последнего этажа.

– А если чердак закрыт на замок, мы вернемся обратно? – В моем голосе появилась уверенность.

– Чердак открыт. Можешь не переживать напрасно.

– А ты проверил?

– Я всегда проверяю перед тем, как, что-то сделать. А ты предусмотрительный.

Когда мы зашли в лифт и двери закрылись, я нажала на кнопку последнего этажа и немного нерешительно предложила:

– Ты бы снял свою маску, а то мы сейчас из лифта выйдем, а там кто-нибудь из соседей стоит с хозяйственной сумкой, чтобы на рынок поехать. Увидят тебя в маске, напугаются, кричать начнут, побегут милицию вызывать. В дверях глазки у всех есть. Ты своим видом спровоцируешь скандал.

– Придет время, и я сниму свою маску, – сказал, как отрезал, незнакомец.

– Смотри сам. Я хотела, как лучше. Я так поняла, что мы пройдем через чердак в другой подъезд и сядем в твою машину?

– Соображаешь!

– А в машине ты тоже в маске поедешь? Тебя же гаишники сразу остановят. Или у тебя машина тонированная?

– Ты слишком много хочешь знать. Я тебе сейчас рот скотчем заклею.

– Как знаешь. Сейчас ты хозяин положения. Если ты мне рот скотчем заклеишь, картинка получится не самая приятная. Не забывай, что, когда мы будем садиться в машину, вокруг будут люди. Тут во дворах народу полно. Будем идти к машине, как два идиота. Ты в маске, а я со скотчем на лице. Дураку понятно, что это похищение. Ты на своей машине двух кварталов не проедешь. Нас сразу возьмут.

– Послушай, заткнись, а! Хватит трещать. Делай то, что велено. Может, там, в натуре, кто-то на рынок собрался и с хозяйственной сумкой стоит. Перед тем, как откроются двери лифта, ты встаешь к дверям передом и изгибаешься так, будто мы занимаемся с тобой сексом. Я прячу лицо за твоей спиной для того, чтобы меня не было видно. И попробуй только взбрыкни!

– Что?..

– Что слышала. Если на площадке стоит кто-то из соседей, извинись и скажи, что нам осталось еще немного, и тут же нажимай кнопку нижнего этажа.

– Что???

– Что слышала!

Не успела я возразить, как незнакомец резко повернул меня лицом к дверям лифта, широко расставил мои руки, которые уперлись в стены, быстро меня нагнул и поднял полы моей шубы.

– Что ты делаешь?

– То, что обычно делают в лифтах те, кому приспичило!

– У нормальных людей есть для этого квартиры.

– Мне никогда не нравился пресный секс. Открой рот, дура, и хотя бы сделай вид, что тебе хорошо. Прими правдоподобный вид. Ты должна выглядеть так, как будто тебя трахают!

В этот момент лифт остановился. На лестничной площадке никого не было. Она действительно была пуста. Поправив полы норковой шубы я поблагодарила незнакомца за то, что он хотя бы не снял свои штаны, и вышла из лифта. Он подтолкнул меня к лестнице, ведущей на чердак, и приказал:

– Давай, шпарь вперед!

– Шпарю, – повторила я усталым голосом и, оценив всю безысходность ситуации, полезла на чердак.

Забравшись на чердак, я хотела было быстро закрыть за собой чердачную дверь прямо перед носом у моего похитителя, приготовившись к побегу, но он не позволил мне этого сделать, поймал за ногу, а взобравшись следом за мной повалил на пол.

– Сбежать хотела, гадина! – прошипел он. – От меня не сбежишь! Я пристрелю тебя прямо здесь и оставлю на куче мусора.

– Прости меня. Я нечаянно.

– Что нечаянно?

– Чердачная дверь сама чуть не закрылась нечаянно.

– Еще одна такая выходка, и я больше за себя не отвечаю. Ты меня уже так достала, что противно ехать с тобой в одной машине.

– Так поезжай один… – В моем голосе появилась небольшая и слабая, но все же надежда.

– Поеду только с одним условием, если я оставлю тебя рядом с мусорной кучей.

– В смысле – убитую?

– Ну понятное дело, что не живую.

– Тогда едем вместе.

– Смотри, больше без глупостей!

Он схватил меня за руку. Его рука была слишком грубая, а ладонь слегка влажной. Это говорило о том, что мужчина волновался не меньше меня.

– У тебя ладонь мокрая, – не смогла удержаться я.

– Я вспотел.

– Мне кажется, что ты нервничаешь.

– Это ты должна нервничать. А мне незачем, – сказал он, как отрезал.

Пройдя через весь чердак, мы вышли к лестнице, которая вела в самый последний подъезд. Я подняла крышку, и ошутила, как мне в лицо ударил солнечный свет. Глаза мои заслезились. Мужчина присел на корточки, резко сдернул свою маску и тут же сунул ее в карман. Я вскрикнула и уставилась на безобразный шрам, который проходил через все его лицо.