Текст книги "Сильнее страсти, больше, чем любовь, или Запасная жена"
Автор книги: Юлия Шилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 3
Как я и думала, это был Анатолий. Он вошел в мою квартиру так, словно был здесь уже тысячу раз, и ориентировался в ней с завидным энтузиазмом. Чмокнув меня в щеку, он прямиком прошел в комнату и приподняв мой битком набитый чемодан деловито сказал:
– Если у тебя чего-то нет, то ты не расстраивайся, по пути заедем в магазин и купим все, что тебе нужно. – Анатолий так естественно перешел на «ты», что мне даже не верилось, что еще несколько часов назад мы буквально «выкали» друг другу.
– Какой может быть магазин в двенадцать ночи? – оторопела я.
– Мы можем заехать в супермаркет или в магазин беспошлинной торговли в аэропорту. Может, у тебя из косметики чего нет или из одежды?
– Есть у меня все, – по-прежнему не могла прийти я в себя. – А одежду ночью ни в одном супермаркете не продают.
– Тогда если что нужно, мы на месте подкупим. Там тоже магазинов полно.
– В Египте отродясь нормальных магазинов не было, – влезла в разговор Лада. – Там все товары из области фантастики. Разве только национальный костюм купить, чтобы танец живота танцевать.
– Надо будет, и костюм национальный купим, – ничуть не удивился сказанному Анатолий. – Я от их национальных танцев просто балдею. Думаю, что и Машенька не останется к ним равнодушной.
Ладка ухмыльнулась и нервно раздавила в пепельнице окурок.
– Чувствую я, Машулька, новая жизнь у тебя начинается. Будешь ты теперь в заморской стране танец живота танцевать и меня вспоминать добрым словом за то, что отговаривала тебя ехать туда, сама не знаю куда, и искать то, сама не знаю что.
Анатолий пропустил слова моей подруги мимо ушей и уверенно поднял чемодан с пола. Мне стало как-то неловко, и я принялась оправдываться.
– Это Лада, моя подруга. Как неудобно получилось, я даже не успела вас познакомить. Просто она очень сильно за меня беспокоится. Сейчас время такое страшное. Именно оно во всем виновато. Столько людей без вести пропадает, просто оторопь берет. А уж передача «Жди меня»… Как посмотришь, наревешься и сразу начинаешь своих близких ценить, – сказав последнее слово, я сильно поджала губы и натянуто улыбнулась.
Анатолий сдвинул брови на переносице и посмотрел на меня напряженным взглядом.
– Маша, я порядочный человек, и мне бы очень хотелось, чтобы ты мне поверила. Я не маньяк, не убийца, не насильник и не какой-нибудь торговец живым товаром, я просто человек, который предлагает тебе отдых на комфортабельной вилле у теплого моря.
Распрощавшись с по-прежнему настороженной Ладкой, я села в чужую машину, и она повезла меня в аэропорт, чтобы оттуда я улетела в чужую страну. По дороге Анатолий разговаривал с водителем, а я…
…Я закрыла глаза и подумала о том, как же быстро может измениться вся наша жизнь. Вадим, которому я отдала столько лет, наверно, ищет меня с собаками, ругается, что я опять запсиховала, и надеется, что скоро мне это надоест и все вернется на круги своя. А еще мне было страшно подумать о том, что со мной было бы, если бы я не пошла к психологу и не встретилась бы потом с Анатолием. Тогда… Тогда все текло бы своим чередом и ничего не менялось. Совсем ничего… Почти через день ко мне приезжал бы Вадим, говорил бы мне, как он сильно меня любит, строил бы планы на будущее и… страстно меня любил. А затем он уезжал бы к жене, говоря, что скопилось много дел на работе, а я… А я уже давно привыкла к тому, что свою семью он называл работой… Конечно, я бы не сидела монашкой в своей квартире, а ходила бы с Ладкой по различным ночным клубам, барам и другим увеселительным заведениям, в надежде немного забыться и встретить партию намного честнее Вадима, но… Но любовь есть любовь, и даже в самой шумной компании я бы все равно думала о Вадиме и о том, что он сейчас делает… И все эти походы в бары и на дискотеки будут очень бессмысленны, потому что есть человек, к которому лежит мое сердце и тянется ноющая и до предела уставшая душа… Конечно, я довольно красивая, ухоженная, мужчины на улице сворачивают в мою сторону шеи, и я бы без труда могла найти себе кого-нибудь и получать определенное удовольствие от новой, еще не заезженной связи, но всякий раз, после очередной бурной ночи, я бы открывала глаза и испытывала ощущение пустоты… И все те же мамины нотации: почему я не устраиваю свою судьбу и не думаю о потомстве? Почему я бросаю свою жизнь под ноги женатому мужчине и совершенно не думаю о будущем? Когда я, наконец, выйду замуж и подарю матери долгожданного внука? И что мне необходимо оборвать затянувшуюся связь и понять, что устроить свою жизнь совсем не так сложно, как я думаю… Я буду стараться как можно реже общаться с собственной матерью, потому что дико устану от ее вечных нотаций и захочу покоя и тишины. Я вдруг подумаю о том, что я не могу выйти замуж за кого ни попадя, только для того, чтобы доставить удовольствие матери и больше никогда не услышать это гнетущее словосочетание «старая дева». Черт побери, даже когда тебе за тридцать, очень тяжело уговорить себя выйти замуж без любви, очень тяжело… Можно, конечно, убедить себя в том, что ты любишь, но ведь это обман… А сколько может продлиться обман? При таком раскладе я могла бы взять себя в ежовые рукавицы, встретить ничем не примечательного мужчину, убедить себя в любви и верности и беспрепятственно выйти за него замуж. Я начала бы строить с ним воздушные замки, мечтать о том, как мы будем счастливы, как нарожаем кучу детей, как будем жить в мире и согласии и достойно, держась за руки, встретим старость. Первый год нашей совместной жизни мы будем часто заниматься сексом, второй реже, а на третий год сама мысль о сексе будет появляться у нас всего раз в месяц, да и то лишь потому, что супружеский долг требует. Мы не только станем редко заниматься сексом, мы станем даже редко разговаривать друг с другом… Наверно, так случится потому, что нам по большому счету будет просто не о чем говорить… Только о житейских мелочах: об оценках детей в школе, о том, что сегодня я позабыла вынести мусорное ведро, о том, что вновь повысились цены… Обо всем, что не затрагивает недолгими, скупыми разговорами обнаженные струны нашей души. Каждую ночь я думала бы о том, что наш брак висит на волоске, и, чтобы хоть как-то его сохранить, я бы беременела по новой. Когда у нас родился бы еще один ребенок, на какое-то время мы стали бы ближе к друг другу, но только на время… а затем все вернулось бы в прежнюю колею. Вечерами, после того как я уложила бы детей спать, я бы легла рядом со своим храпящим мужем, повернулась к нему мягким местом, смахнула слезы и вспомнила бы Вадима и… наши ночи, наполненные неземной страстью и точно такой же любовью, хотя бы с моей стороны… Я даже подумала бы о том, стоит ли эта семейная рутина тех ночей любви и правильно ли я сделала свой поспешный выбор. От вечной неудовлетворенности, ночных раздумий и горьких слез я начала бы толстеть и набирать вес с бешеной скоростью. Когда мне было бы особенно паршиво, я бы плелась к холодильнику и с завидным постоянством начала бы поглощать его содержимое. Бутерброды, пирожки, булочки, рулеты… В ход шло бы все, что только попадалось бы под руку. Правда, иногда, когда замучит одышка, я бы пробовала садиться на диету, но и это не пошло бы мне на пользу. Я бы чувствовала необъяснимую злость, раздражение и ненависть… За то, что моя жизнь уже проходит и проходит как-то не так… В ней нет любви, стремлений и каких-то ярких красок… Я даже представила мольберт, а там одна серость, перемешанная с убогостью… Там нет синего озера, разноцветной радуги и других красочных пейзажей… Все так обыденно и так неинтересно… О чем бишь я? Ах да, о диете. Так вот, когда я стала бы совсем толстой и окончательно утратила былую привлекательность, я бы попробовала сесть на диету и хоть как-то улучшить свой внешний вид. Но для того, чтобы сесть на диету, нужно иметь стимул, а какие тут стимулы… А затем у меня начнется депрессия. Депрессия ко всему, что меня окружает, и ко всему, что со мной происходит. Чтобы бороться с этой депрессией, я начала бы убеждать себя в том, что личная жизнь для женщины не главное, что смысл жизни женщины в ее детях… Нужно просто растить детей, радоваться их победам и с гордостью сносить собственное поражение в личной жизни, да и не только в личной. А еще… Еще не стоит пытаться что-то переделать, потому что руки опускаются и душа опустошена… Все окружающие меня люди считали бы нас с мужем счастливой парой, потому, что мы столько лет живем вместе и имеем столько детей… Они бы даже не подозревали о моем одиночестве, о моей тоске и даже о моем тихом, никому не известном пьянстве… И не важно, что у меня с мужем почти нет секса, а если что-то и есть, то это уже вряд ли можно назвать сексом… Что мы почти не разговариваем, не делимся друг с другом своими проблемами… что мы просто существуем в стенах одной квартиры и одного жизненного пространства… что по ночам я все так же думаю о том, что моя жизнь могла бы сложиться как-то не так, совсем не так… что я просто потратила жизнь на человека, которого никогда не любила. А затем обычное безразличие превратилось бы в настоящую домашнюю ненависть. Я бы глотала слезы, когда стирала бы его носки, и с особым остервенением убирала бы его многочисленные бутылки из-под пива… а затем смотрела бы в окно на проходящие по нашему двору счастливые пары и кусала губы до крови. И в каждой из таких пар я бы видела Вадима или хотя бы его так и незабытые черты… А однажды, за поглощением очередной плюшки, от доброжелателей я бы узнала о том, что уже давно у моего мужа есть любовница, эдакая запасная жена, какой я и сама была много лет назад. Моей первой реакцией был бы скандал, но, после того как я бы посмотрела в глаза своего мужа, я бы поняла, что он может уйти, а мне это совсем не нужно. Во мне не было бы уже прежней агрессии, гордости, достоинства, а моя самооценка равнялась бы нулю, а это значит, что я уже ничего бы не смогла, кроме как доживать свою скучную жизнь и ждать ее завершения. Мне бы захотелось припугнуть мужа самоубийством, но и этим бы я ничего не добилась, кроме жалости в его уже давно безразличных и холодных глазах. Своим самоубийством я бы открыла ему зеленую улицу для новой жизни, создала все условия для нового счастья и дала бы возможность совершенно спокойно приземлиться на созданный им запасной аэродром. К этому времени я была бы уже старая, толстая и трусливая, с огромными телесами и ничтожной силой воли. Я бы и представить себе не могла, как я останусь одна с таким количеством детей, ведь мне одной не поднять младших. И тогда… Тогда я бы не стала устраивать никаких скандалов, сцен ревности и упрекать мужа в том, что он своими руками разрушил наше семейное счастье, которого никогда не было и в помине, и мы об этом прекрасно знали. Я бы просто закрыла на это глаза, как тысячи женщин, как когда-то на это закрыла глаза жена Вадима. Я бы просто с этим смирилась и не тратила силы на борьбу с любовницей. Да и какой смысл тягаться с молодой, красивой, длинноногой, независимой и сексуальной… точно такой же, какой когда-то была и я, пока не вышла замуж, только потому, что замуж выходят все, и потому, что в глубине души своим поспешным браком я надеялась бы убить любовь всей своей жизни. Я просто постаралась принять жизнь такой, как она есть, и смирилась со своей участью. Уж я-то знала, что сам он никогда не уйдет из семьи, что на него давит груз прожитых лет и целый выводок детей, что он просто ждет, когда я не выдержу и укажу ему на дверь, но я выдержу, потому что у меня нет другого выхода, а если мне просто будет совсем невмоготу, то я просто пропущу рюмку-другую… И мне было бы совершенно наплевать на то, что мучился бы мой муж и мучилась бы его любовница, что спустя годы она поставила бы его перед выбором и устроила бы ему скандал, кричала бы, что она уже не верит его обещаниям, что ей нужно устраивать жизнь и создавать собственную семью. Я бы смотрела на переживания мужа, на то, как он быстро седеет, и делала вид, что ничего не случилось, даже после того, как он не ночевал дома и врал, что слишком много работы… Я бы радовалась своей тихой победе и знала, что придет время и запасная жена устанет ждать и выйдет замуж за первого встречного, полностью повторив мою судьбу и впоследствии став такой, как и я сейчас. А в тот день, когда мой муж пришел бы домой совершенно пьяным и орал бы, что я загубила всю его жизнь, я бы поняла, что это конец и что я окончательно победила. Я бы подошла к зеркалу, посмотрела на толстую тетку в нем, поправила давно немытые волосы и, затянув потуже пояс заштопанного халата, улыбнулась своему отражению, которое уже давно забыло, что такое косметика. Я бы громко рассмеялась и поняла, что победила. Такая быстро стареющая, быстро набирающая вес и уже давно потерявшая привлекательность победила худую, длинноногую, молодую и до безумия красивую. И мне наплевать, как сложится ее дальнейшая судьба, потому что жена моего любимого человека не думала о моей судьбе, так почему я должна думать о ком-то другом, ведь обо мне никто не подумал… И так будет всегда, и эти треугольники будут существовать годы, пока те, кто поймет всю бесперспективность таких отношений, не захотят, наконец, заглушить годами гнетущую боль и устроить собственную судьбу. А я бы продолжала жить со своим окончательно постаревшим мужем, который бы по ночам вспоминал ту, что была любовью всей его жизни, и презирал себя за бездействие и собственную беспомощность. А я бы не обращала на него внимания и уплетала бутерброд за бутербродом, а иногда бы, пропустив рюмку-другую, требовала бы от своего мужа редкую порцию секса, которую бы он давал мне с какой-то долей брезгливости и пустотой в глазах. После таких редких удовольствий я бы иногда чувствовала свою вину перед мужем или, наоборот, винила во всем его… Я бы успокаивала себя только тем, что я приношу в жертву свою жизнь своим детям и что всем моим действиям есть хоть какое-то оправдание. И все же я по-прежнему ненавидела бы ту жизнь, которой живу, в которой все стоит на месте и ничего не меняется. Я ненавидела бы своего мужа и ничего не могла бы с этим поделать, хотя, по идее, я должна быть ему благодарна за то, что он тогда не ушел и не оставил меня одну… Чем больше я бы его ненавидела, тем больше вспоминала бы о Вадиме, о мужчине, которого я когда-то любила до беспамятства и на которого потратила столько лет жизни. Мой аппетит становился бы все сильнее, особенно когда я очень сильно нервничала и вспоминала ночи со своим возлюбленным, те ночи, когда я была желанной, и по многу раз воскрешала в памяти каждую минуту нашей многолетней страсти. Говорят же, что, прежде чем начать отношения с чужим мужем, надо быть готовой заплатить за эти отношения соответствующую цену. Вот я ее и заплатила. Иногда я бы винила себя за то, что слабо боролась за свои отношения и согласилась на роль любовницы, что нужно было действовать, что я просто ждала и так глупо доверила свою судьбу Вадиму. Я не хотела уводить его из семьи, я хотела, чтобы он ушел из нее сам, но, даже когда я попыталась его увести, он начал пускаться в различные хитрости, изворачиваться и нагло врать. Наверно, я просто слишком долго бездействовала, слишком долго… Спустя долгие годы я подумала о том, что сейчас я бы отдала все на свете для того, чтобы сменить жизнь и статус замужней женщины, уважаемой нашим обществом, которое учит нас светлой морали, на статус бесправной, тайной любовницы, запасной жены, у которой нет никаких прав, которую презирают жены и утешают подруги. Иногда мне хотелось бы найти Вадима, увидеть его хоть одним глазком и посмотреть, как он встречает надвигающуюся старость. Иногда мне бы казалось, что он тоже меня ищет, но я тут же осознавала бы, как нелепа это мысль. И прекрасно бы понимала, что сейчас он бы вряд ли меня узнал, а даже если бы и узнал, то не испытал бы ничего, кроме ужаса и разочарования. И чем ближе бы подходила моя жизнь к своему финалу, тем все больше и больше я бы ненавидела своего мужа, да и саму себя, а впрочем, я бы ненавидела даже весь мир. Я бы ненавидела то, как прожила свою жизнь… массу других женщин, которые тоже прожили свою жизнь без любви, только потому, что так надо, что так того требуют эти дурацкие условности. Я бы ненавидела любовницу своего мужа, которая отказалась от своей любви и вышла замуж назло, превратившись из смелой, интересной, отчаянной девушки в обыкновенную серость, и поплыла по течению, стараясь убить в себе любовь. Моя ненависть вырвалась бы на волю, и я ненавидела бы уже даже любовь… За то, что за нее нужно бороться, за то, что сотни пар живут только ради сохранения семьи и при этом любят на стороне… За то, что на свете существует ложь, лицемерие, за то, что люди живут с одними, а любят других, за то, что люди отказываются от собственного счастья и закрывают глаза на свою дальнейшую жизнь… За то, что так глупо сложилась моя судьба, судьба моего мужа и еще совсем неизвестно, как сложится судьба моих детей… Я понимала, что я достойна лучшей участи, но я уже ничего не могла бы поделать… Ничего… Было бы слишком поздно что-то менять.
– Маша, ты меня слышишь???
Я очнулась только тогда, когда почувствовала, что кто-то довольно сильно трясет меня за плечи.
– Маша, тебе плохо? Маша?!
Я удивленно посмотрела на Анатолия и постаралась вернуться в реальность.
– Маша, тебе плохо? – Во взгляде Анатолия читался испуг. – Тебе плохо?
– С чего вы взяли?
– С того, что мы уже приехали в аэропорт. Вот уже битых пять минут я пытаюсь достучаться до твоего сознания. Ты сидишь, смотришь в одну точку и совершенно меня не слышишь. Ты даже вообще ни на что не реагируешь. Ты просто замкнулась в себе. И почему ты называешь меня на «вы»? Мы ведь с тобой уже перешли на «ты».
– Прости, я еще не привыкла.
Я посмотрела на водителя, с интересом наблюдающего за мной в зеркало заднего вида, и отвела глаза в сторону.
– Маша, тебе плохо? – никак не мог успокоиться Анатолий, и впрямь не на шутку перепугавшийся.
– Нет, мне хорошо, – именно с этими словами я окончательно вернулась в реальность. – Я просто задумалась.
– Я первый раз вижу, чтобы человек мог так задуматься.
– Как?
– Так, чтобы полностью отключиться от внешнего мира. Я и не думал, что такое возможно.
Чтобы скоротать время до вылета, в аэропорту мы зашли в небольшой ресторанчик и заказали по чашечке кофе. Едва у нас приняли заказ, как по трансляции объявили о задержке нашего рейса, и мы поняли, что в этом ресторанчике нам придется сидеть не один час. Анатолий заказал несколько блюд и, глядя на мое напряженное лицо, попытался меня разговорить. Мой спутник смотрел на меня с любопытством и задал вопрос, который, по всей вероятности, его очень сильно интересовал и даже томил.
– Маша, а о чем ты думала в машине? Что тебя беспокоит?
– Я думала о том, почему люди любят одних, а живут с другими, – совершенно спокойно ответила я.
– Не знаю. Наверно, это происходит потому, что многие люди безвольны и боятся что-либо изменить.
– Даже ради любви?
– Даже ради любви.
– Надо же, а мне всегда казалось, что ради любви человек может свернуть горы.
– Может, но только не каждый. Все зависит от человека. Один может свернуть горы только в своих фантазиях, боясь воплотить их в реальность, а другой найдет в себе силы, чтобы коренным образом поменять свою жизнь.
Сделав несколько глотков кофе, я вновь встретилась взглядом со своим спутником и тихо спросила:
– Толя, а как лучше всего убить любовь?
– Завести себе новую.
– Как это? Любовь же не картошка.
– Чтобы убить в себе старое чувство, нужно испытать новое.
– А как же насчет того, что любовь должна быть одна и на всю жизнь? Разве в этой жизни нельзя полюбить дважды?
– Это всего лишь красивые слова. Нужно знать, что в этой жизни может быть все. Буквально все. Даже в самых строгих правилах всегда бывают исключения. И почему ты не согласна с тем, что новое чувство может быть намного сильнее старого?
– Но если с этим согласиться, то получается, что старое чувство никогда не было настоящей любовью, а было только ее иллюзией?
– Мы очень часто принимаем влюбленность за любовь и только спустя какое-то время обретаем настоящее чувство, в котором есть только двое и совсем нет места для лжи. Почему у тебя нет веры в то, что дальше будет намного лучше, чем было раньше? Почему ты вбила себе в голову то, что самое хорошее уже прошло, что впереди только воспоминания об этом хорошем? Почему?
– Не знаю. Я не могу принять ту мысль, что на влюбленность можно потратить долгие годы. Я не могу с этим смириться.
– Ты потратила долгие годы на влюбленность только потому, что не искала новых чувств, потому что была слепо предана своему идеалу и не пыталась создать что-то новое.
– Я пыталась, и чем больше я пыталась, тем больше и больше понимала всю бесполезность своих попыток. Наверно, любовь от влюбленности отличается тем, что если ты по-настоящему любишь, то больше уже никогда и никого не сможешь полюбить, а если ты все же полюбил, то прошлое чувство было просто влюбленностью.
Анатолий рассмеялся, наклонился в мою сторону и убрал упавшую на мое лицо прядь волос.
– Машенька, не загружай свою прелестную головку гнетущими мыслями. Все разрешится само собой. Нам обоим нужно свыкнуться с мыслью, что нас не любили. Нас только использовали, но никогда не любили… Никогда. Говорят же, что лучше, чтобы любили тебя, чем любить самому. Мудрый француз Ларошфуко говорил, что из двух любящих один любит, а другой позволяет себя любить. Нам только позволяли… Только позволяли, и все… Ты едешь отдыхать и помни предписание своего психолога. Тебе необходимо завести курортный роман. Пусть не встретить любовь, а только курортный роман… Посмотри на меня. Я стараюсь прогнать из своего сердца все мысли и приготовить свою уставшую голову для достойного отдыха.
– Тебе проще, ты мужчина.
– И что? Ты хочешь сказать, что мужчины не умеют любить?
– Умеют, только любовь их полна эгоизма и жестокости. Они любят не женщину, они любят свою любовь.
– А мне кажется, что самая жестокая любовь исходит от женщин. Они слишком коварны и слишком эгоистичны. Они привыкли только брать все нахрапом, ничего не давая взамен. И ты знаешь, их любовь не только жестокая… Я даже не знаю, каким словом это можно назвать. Их любовь хамская. Они никогда не любят. Они вот именно что позволяют себя любить. Да и то до поры до времени… Пока не поймут, что взяли от мужчины все, что им нужно.
– Но ведь это не так! – в сердцах воскликнула я. – Тебе просто не повезло! Если тебе не повезло с одной женщиной, то это не значит, что ты имеешь право так говорить обо всем женском поле!
– Тебе тоже не повезло! Если тебе не повезло с одним мужчиной, то это не значит, что ты имеешь право обвинять во всех смертных грехах весь мужской пол!
Мы переглянулись, одновременно рассмеялись и направились на регистрацию.
В самолете мы зашли в салон первого класса и расположились как можно удобнее. Анатолий взял мою руку в свою и положил ее к себе на колени. Я закрыла глаза и рассмеялась в душе. Кто бы мог подумать, как быстро может поменяться наша жизнь… Как быстро. В детстве и юности я и мечтать не могла о том, чтобы летать первым классом, а сейчас… Сейчас я чувствовала себя важной персоной, чинно восседала в большом кресле и смотрела на приветливо улыбающихся мне стюардесс. Я подумала о своей матери, которую я просто ошарашила сегодня своим звонком и откровенным враньем насчет того, что мне якобы дали бесплатную путевку на целый месяц на море за добросовестный многолетний труд на моей фирме… Что путевка горящая, что ее хотела купить одна сотрудница, но внезапно заболела, что на сборы у меня оставались считанные минуты… Я вспомнила перепуганную Ладку, ее потерянный взгляд, когда она провожала меня до машины, которая должна была отвезти меня в аэропорт, чтобы оттуда я улетела в чужую страну с совершенно чужим человеком… Я вспомнила последний звонок Вадиму из кабинета Ирины и его раздраженные слова, что, мол, я исповедуюсь о наших с ним отношениях совершенно посторонней женщине, которая называет себя врачом, лекарем человеческих душ, хотя не имеет на это ни малейшего права.
Но как только самолет взмыл над посадочной полосой, я отогнала прочь подобные мысли и подумала о том, что все это уже далеко… Господи, как же все это уже далеко…
