Текст книги "Песчинка. Пустой мир"

Автор книги: Юлия Узун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 12

В районе Юнион-сквер, на Маркет-стрит, есть отличный торгово-развлекательный центр, куда мы направляемся с утра пораньше. Идея, конечно же, принадлежит Оливии. Она отлично знает свой город и умеет найти развлечение. Я бы на ее месте просто торчала дома или лазила в чужих квартирах. Но девочка дала понять, что, раз уж мы оказались в столь невыгодном положении, нужно получать удовольствие от того, что имеем. А имеем мы немало!

Оливия считает, что после последних двух нервных дней, нам просто необходимо «оторваться по полной программе». В нашей жизни есть много минусов, но нельзя игнорировать положительные моменты. В какой бы мы ни пошли магазин – даже, если он самый дорогой, брендовый, – ни за одну вещь платить не надо!

Деньги теперь ничто.

Деньги – раскиданные по улицам бумажки, в которых мы не нуждаемся.

Оказавшись внутри элитного центра, мы заходим в лучшие бутики, выбираем и примеряем красивую одежду, обувь, украшения. Устраиваем друг другу целый показ. Сначала одеваемся красиво, а потом просто дурачимся, цепляя на себя безумные вещи, используем меха, шарфы и туфли в стиле Леди Гага. Хохочем без остановки. А когда надоедает, выбираем самые простые сарафаны, босоножки без каблука, одеваемся и идем дальше.

Больше всего мы получаем удовольствие от поездки на эскалаторе. Вверх-вниз, вниз и снова наверх. Эльбрус бегает по лестницам и громко лает. Ему нас не понять.

Чтобы запустить генератор для этого центра, мне пришлось изрядно попотеть. Для начала решила привезти новый генератор из магазина, потому что боялась, что старый уже не безопасный. Залила масло, подключила к болону с газом и запустила. За пять месяцев могу считать себя профессионалом в этом деле, потому что приходилось это проделывать миллион раз. Без электричества жить просто невозможно. Разгуливать по темному серому центру не самая большая радость.

Отыскиваем комнату, где можем включить фоновую музыку. Выбираем сборник танцевальных песен и под веселый ритм «Can't stop the feeling» выписываем всевозможные движения руками и ногами. Потом Оливия начинает громко петь, за ней и я.

Добираемся до пустой парикмахерской, и внезапно в голову приходит абсолютно бредовая идея: покрасить волосы.

– Я смогу тебя покрасить, так как не раз маме наносила… Только с условием, что ты разведешь краску, – говорит Оливия, трогая мои выгоревшие кончики волос.

– Класс! Это у меня получится!

И действительно, девочка отлично с этим справляется, нанося краску цвета темного каштана. А я, в свою очередь, мою ей голову обалденно-пахнущим шампунем и делаю красивую прическу – «Две шишки». И уже через три с половиной часа выходим просто красавицами. Эльбрус все это время спал на одном из кресел.

– Ты красивая, Селена, – говорит мне Оливия, когда мы разглядываем украшения со стразами Сваровски. Затем прикладывает к моим ушам переливающиеся всеми цветами радуги сережки и добавляет: – Ты была замужем?

– Нет, – улыбаюсь в ответ и примеряю украшения. – Но у меня был парень.

– Ты его любила?

– Думаю, да. Хотя сейчас уже не знаю. Мы встречались полгода, и я не успела прочувствовать до конца.

Я имею в виду не только чувства в эмоциональном плане – ухаживания, красивые слова, встречи, поцелуи… Но и физическую близость. Я не девственница, но с Джошем мы не спали. Может, это и к лучшему. Тем не менее, не стану же я рассказывать это всё двенадцатилетней девочке!

– Ты хочешь сказать, что не узнала его ближе? – уточняет Оливия.

Хватаю цепочку с изящной подвеской «Crystal Bermuda Blue», тёмно-синего цвета с отливом морской волны, и вешаю девочке на шею.

– Она тебе очень подходит, к цвету глаз.

– Не расстанусь с ней. Знаешь почему? – Оливия смотрит на меня волнующим взглядом. – Потому что эта цепочка будет напоминать мне об этом счастливом дне, если… если…

Чтобы не заплакать, притягиваю девочку к себе и крепко прижимаю к груди.

– Мы выживем, – шепчу ей на ухо.

Остаток вечера проходит спокойно. Мы гуляем по городу, болтаем обо всем, о чём придется, избегая лишь разговоров о будущем.

– Откуда ты, Селена? – интересуется девочка.

– Родилась в штате Висконсин, в городе Мэдисон.

– Почему ты не осталась в своем городе?

Беру Оливию за руку. Мне так легче.

– Как ты думаешь, что нас ждет в будущем? Оставаться в городе, где жили твои друзья, твои родные люди очень тяжело. Я видела, как погибли мои мама, сестра и брат. Это просто ужасно. Выбравшись из «бомбоубежища», я сутки просто проплакала над их вещами, нюхая их одежду, вспоминая и проклиная тот день. А потом ушла… жила в совершенно чужом районе. Но не прошло и недели, как я решила уехать из города, из штата. Меня не прельщало скитание в одиночку. И потом, я хочу найти ответы на вопросы. Через несколько месяцев поехала в дом деда. Он был вирусологом на пенсии. Узнала об этом вирусе немного, дальше поехала в институт – сюда. И встретила тебя. А если бы я осталась в своем городе? Смогли бы мы встретиться, Оливия?

– Нет. – Девочка делает глубокий вдох и выдох. – Почему папа закрыл тебя в «бомбоубежище»? И как ты выбралась?

– Папа хотел защитить меня от людей, которые находились в панике, – отвечаю я, хотя сама до конца не уверена в этом. – Мы думали, что всё случится за считанные часы. Папа запрограммировал дверь бомбоубежища на месяц, и по истечению срока замок автоматически открылся. Так что, я жила и не знала, что творилось в тот момент в мире. Когда вышла, город был уже пустой.

Те тридцать дней я никогда не забуду. Первую неделю если не спала, то плакала. Почти ничего не ела, пыталась вскрыть замок, а потом испугалась, что если что-то сломаю, то останусь там навсегда. Я кричала до хрипоты, надеясь, что кто-то меня услышит. И лишь на шестнадцатый день смирилась.

В комнате было холодно, и я, кутаясь, в одеяла, читала книги. Папа позаботился о хорошем выборе. За три недели я прочитала тридцать две книги. Мне нужно было отвлекать себя от прискорбных мыслей. Стоило вернуться к воспоминаниям, и начиналась истерика.

– Получается, у вас люди вымерли за месяц… – задумчиво произносит Оливия.

– А здесь было не так?

– Началось все еще в октябре, но врачи старались избегать паники и, как только выявляли гниение кожи или органов, увозили людей куда-то. До рождества на улицах ходили люди в скафандрах, – сдавленно смеется, представляя смешные белые костюмы, защищающие от заражения. – А потом и они исчезли. Постепенно Сан-Франциско опустел. Я видела, как падали самолеты.

– В городе? – удивляюсь и делаю широкие глаза.

– Нет. По телеку видела… и доктор Вайбер мне сказал, что летчики исчезали, поэтому самолеты, рано или поздно врезались или в гору, или падали вниз. Потом полеты запретили.

– Ты так много знаешь.

– А что мне оставалось делать? Доктор Вайбер заставлял смотреть новости, чтобы я знала, что происходит в мире. А потом отключили интернет, телевидение перестало работать, и, в конце концов, электричество отрезали. Тогда-то мне стало очень страшно. Но я справилась, Селена. Я смогла жить в пустом городе… одна.

Мы сворачиваем к нашему дому. Уже совсем темно и становится прохладно. Надо придумать, что мы будем есть на ужин, поэтому перевожу тему разговора на более приятную.

На сегодня с нас достаточно.

Суровая действительность с постоянной борьбой за существование, неизвестность и пустота приводят к стрессу. А нам необходимо беречь себя. Потому что я верю, что если есть мы, то есть еще кто-то. Мир невероятно огромен, а мы находимся на жалком его клочке. Придумать бы, как добраться до тех мест, что отрезаны от Америки.

Этой ночью я всерьёз задумалась о том, чтобы двигаться дальше.

Искать. Искать. Искать.

И не останавливаться.

Глава 13

Убедившись, что Оливия спит, выхожу в гостиную, устраиваюсь поудобнее на диване, накрываю ноги пледом и первым делом включаю компьютер Вайбера. Устанавливаю лампу, которая работает на батарейках, так, чтобы осветить пространство вокруг себя. После чего жду с замиранием сердца.

Наконец, экран светится, и я вижу полный хаос на рабочем столе. Десятки папок, содержащие внутри себя еще немалое количество файлов. Сколько же времени мне понадобится, чтобы их все разобрать?

Откусываю от батончика «Сникерс» и начинаю читать названия папок. Вскоре понимаю, что каждая папка принадлежала пациентам. Доктор писал фамилию и какой-то номер. В основном, я видела «08».

– Стэнфорд-ноль-восемь, – читаю в полголоса. – Дейвис-ноль-восемь, Грин-ноль-восемь. Они точно были все инфицированы вирусом «ОК».

Щелкаю на папку с одной из этих фамилий, затем просматриваю внутренние файлы. Глаза останавливаются на вордовском документе. Открываю и читаю:

«Подопытный Грин. Тридцать четыре года. Вирус «ОК» – начальная стадия.

Результат пробы: отрицательный».

– Чего? Подопытный?

Вспоминаю слова Оливии. Она что-то такое говорила про опыты. Ученые не стояли на месте. И судя по письмам, которые я нахожу в папке под названием «Другое», врачи-вирусологи множества государств работали сообща. Да, потому что дело касалось не какого-то клочка земли, а целого земного шара. Но они не справились. Не смогли.

Хочу узнать, как проводились опыты, что они уже успели попробовать и в чем был их провал. Для этого перебираю каждую папку, каждый документ. На это у меня уходит не один час, после чего садится батарейка и компьютер гаснет. А я ничего не нашла.

Разочарованно перевожу взгляд в окно, за стеклами которого виднеется темная безмолвная улица. Внезапно накатывает усталость и думать уже ни о чем не хочется, поэтому скатываюсь на подушку и засыпаю крепким сном.

Глава 14

– Пс-с, Селена?

Открываю один глаз и вижу склонившуюся надо мной Оливию. Понимаю, что уже день. Солнце пробивается в комнату, даря своё тепло. Сегодня опять будет жарко. Наверное, поэтому я так вспотела.

Не успеваю откинуть одеяло, как на меня набрасывается Эльбрус. И откуда у него столько нежности ко мне? Холодный и влажный язык совсем не раздражает. Он ласков как никогда… И потом, Эльбрус – единственный мужчина среди нас! Это лучше, чем ничего. Внезапно вспоминаю Джоша. Я бы все сейчас отдала, чтобы оказаться в его объятиях…

Оливия смеется, сгоняя Эльбруса с дивана.

– Доброе утро! Завтрак готов. Умывайся и пошли на кухню. Я жуть как проголодалась!

– Который час? – спрашиваю, выползая из постели. Слышу, как хрустят суставы и чувствую, как ноют конечности, словно я спала несколько часов в одном положении.

– Уже больше полудня. А ты соня!

Мой взгляд застывает на улыбчивом лице девочки. Она кажется счастливой, поэтому делаю усилие и растягиваю рот в ответной улыбке.

– Просто очень долго не могла уснуть.

– Какие на сегодня планы?

– Дай сначала зубы почистить! – кричу уже из ванны.

За завтраком Оливия почти не закрывает рта, рассказывая о том, чем они с Эльбрусом занимались, пока я видела непонятно какие сны. Но это даже мне на руку, потому что чувствую себя слегка заторможенной. Оливия постаралась на славу. На столе чего только нет: слайсы, печенье солёное и сладкое, джем, пара консервов тушёной говядины с картофелем и даже спагетти в томатном соусе. Срок годности еще не истек, поэтому выбираю говядину и с удовольствием проглатываю всё содержимое банки.

Потом идем в спортивный магазин и надеваем удобную одежду. У меня черный адидасовский костюм – футболка и шорты. А Оливия выбирает розовые джоггеры и незамысловатую майку. Главное, не жарко и комфортно.

Около двух часов мы просто катаемся по городу, иногда останавливаемся и заходим в дома, осматриваем все, делаем пометки, если находим что-нибудь интересное. Например, в одном из частных домиков есть неплохой сад и там созрел кое-какой урожай.

– Запомни адрес, – велю Оливии, и она немедленно записывает это в свой новый блестящий блокнот, который взяла в канцелярском магазине.

– Хорошо жить без денег, – сказала она мне, пока бродила между стеллажами с тетрадями.

– Да, – согласилась я. – Но плохо без людей.

Выехав на Мишн-стрит мы, вдруг обнаруживаем шоколадную фабрику.

– Интересно, как там всё устроено, – говорит Оливия, приложившись лицом и ладонями к окну.

Понимаю намёк и паркуюсь. Войти внутрь не составляет труда. Не проходит и пяти минут, как наши руки наполняются различными сладостями.

– О, Господи! – восторженно кричу я. – Это рай для любого человека, который любит шоколад!

– Ты любишь шоколад? – Оливия подмигивает мне.

– Конечно! Кто его не любит?

– Доктор Вайбер просил, чтобы я не увлекалась сладким.

– Да, помню. Зубных врачей в мире больше нет. Поэтому сегодня устраиваем себе маленький праздник, а потом забываем про шоколад на долгое время, – говорю я, а сама думаю, почему бы не насладиться последними деньками на планете.

А потом меня вдруг озаряет мысль: а что, если мы сможем все вернуть? Да хотя бы электричество в город! Станции отключены, но их можно подключить. А для этого, возможно, придется покинуть Сан-Франциско. Готова ли к этому Оливия? Почему-то я так боюсь нарушить ее внутренний мирок, к которому она привыкла. Но с чем черт не шутит! В конце концов, это будет недолгая поездка и… надо же с чего-то начинать!

Заставляю себя решиться и, наконец, беру Оливию за руку и подвожу к стульям, на которые мы медленно опускаемся.

– Мне надо с тобой очень серьёзно поговорить.

Девочка ничего не понимает, поэтому хлопает длинными ресницами и улыбается.

– Ты хочешь быть со мной всегда?

– Что за вопрос? – напугано спрашивает Оливия.

– Просто… когда-нибудь нам придется уехать из этого города. Время идет, и жить станет труднее. Я думаю, что в какой-то части мира есть земля, где выживших больше.

– Не знаю, Селена. Мне… – она ёжится, будто ей холодно, затем выдыхает: – Мне страшно. – И отворачивает голову.

Вздрагиваю от лая Эльбруса. После того, как мы увидели зараженных белок, его голос меня пугает. Но он всего лишь чувствует настроение хозяйки. Наблюдаю, как он ставит лапки ей на колени и начинает скулить.

– Ладно, – встаю. – Я всего лишь хотела предложить поискать электростанцию. Для начала.

Она смотрит на меня.

– Я знаю только компанию энергосбережения в Питтсбурге.

– Отлично! Значит, пошли в магазин искать навигатор, который укажет нам путь, без всякого интернета. Если ты согласна.

– Думаешь, нам удастся подключить огромную станцию?

Нет, я в этом не уверена. Как и в том, сколько она протянет без присмотра. Я ведь не знаю, как они работают. А если взорвется? В голове мелькают тысячи картинок жуткой аварии в Питтсбурге. В октябре 2019 года Калифорния уже подверглась подобной трагедии. Помню, папа смотрел новости о том, как лесной пожар едва не стал катастрофой. Людей эвакуировали, картинки были жуткими. «Это крупнейшая эвакуация из тех, что кто-либо в офисе шерифа может вспомнить», – говорилось в заявлении. Этот природный пожар получил название «Кинкейд». Мне тогда было десять лет, и я мало, что понимала, однако это не помешало страху поселиться глубоко в моем подсознании.

Но стоп… Неужели я действительно хочу ехать на ту чертову станцию? Конечно, если все не очень сложно, то жить с электричеством станет проще. Это и есть моя цель? А вот и нет, отвечаю сама себе. Я хочу подготовить Оливию. Возможно, мне удастся вывезти ее сначала в Питтсбург, а потом и вовсе покинуть Калифорнию, придумав что-нибудь еще.

Глава 15

Солнце зашло, на землю опустилась очередная ночь. Луна освещает окрестности, да и лампа отгоняет страшную и безобразную тьму.

Оливия спит в своей комнате, а Эльбрус устроился у меня в ногах, на поверхности тонкого пледа.

Пришло время посмотреть, что было спрятано в планшете красавчика доктора Вайбера. С компьютером я еще не закончила, но на данный момент с зарядкой у меня только планшет. Я намерена брать их везде с собой. Еще не знаю, чем мне поможет вся эта информация, но интуиция подсказывает, что кое-какие ответы там все-таки имеются.

Задумавшись, смотрю в окно. Завтра мы едем в Питтсбург. Прямо на рассвете и выезжаем. Ночью ехать опасно, так как на дорогах полно машин, которые хозяева не успели припарковать, обвалившиеся дома, могут попасться сваленные деревья. Неизвестно, что происходило в тех местах. Страшно представить, как это все выглядело в те дни.

Оливия согласилась ехать со мной с условием, что мы вернемся. И почему она не хочет понять, что нам лучше не сидеть на месте?

Опускаю взгляд на экран планшета, озарившегося светом, и мои глаза тут же делаются круглыми.

Вот, черт! Зачем Вайбер придумал пароль? Вот это уже действительно проблема. Чешу затылок. Это ведь может быть что угодно! Кличка собаки, которая была у него в детстве. Имя первой любви. Дата… да какая угодно!

Встаю и начинаю нервно расхаживать по комнате. Эльбрус вылупил на меня круглые глазенки и поскуливает.

– Понимаю, – шепчу ему, – не любишь, когда тебя сгоняют с пригретого места. Я тоже. Но мне надо подумать.

И если ничего путного в голову не стукнет, придется отложить поездку и ехать домой к доктору, искать пароль. Кстати, хорошая мысль!

Закрыв глаза, массирую виски подушечками пальцев, словно хочу призвать какие-то потусторонние силы на помощь. Планшет – личная вещь доктора. Пароль вряд ли содержит название вируса или что-то, связанное с медициной. Оливия – последний близкий человек, с которым общался врач. Дата ее рождения?

Мне нравится идея, но будить ради этого девочку не хочу. В этом доме должен быть документ, подтверждающий ее личность. Там уж точно указана дата рождения. Начинаю с выдвижных ящиков комода в прихожей. Стараюсь рыться тихо, хотя это у меня плохо получается.

– Что ты ищешь?

В испуге подпрыгиваю и хватаюсь за грудь.

– Кажется, ты спала?

– Меня разбудил Эльбрус. Так что ты ищешь?

Смотрю на Оливию и думаю, стоит ли говорить про планшет.

– Ты что-то скрываешь от меня? – подозревает она, и я сдаюсь.

Иду к дивану и беру в руки планшет.

– У меня есть это. Он принадлежал доктору Вайберу.

Оливия изучает меня недоуменным взглядом, затем берет в руки планшет и видит надпись «введите пароль».

– Откуда он у тебя?

– Достала в его кабинете. Мы тогда еще не были с тобой знакомы. И я даже не подозревала, что он твой доктор. Просто хочу найти причины возникновения вируса, хочу убедиться, что это не чья-то злая шутка. Да и вдруг там есть подсказки… хоть какие-нибудь, – поникнув, добавляю я.

– Сомневаюсь, что у Джона ты что-то найдешь. Но, если уж очень хочется… Я догадываюсь, какой у него пароль. – Она возвращает мне планшет и говорит: – Стоун-ноль-восемь. В последнее время он все документы так подписывал.

И как я раньше не догадалась!

Вбиваю пароль, предложенный Оливией, и он срабатывает. Ничто не может удержать меня от радостного возгласа. Что бы я делала без Оливии?

Мы обе удобно устраиваемся под пледом, потом и Эльбрус приземляется между нами. Первое, что мы видим – фотография Джона Вайбера вместе с Оливией на главной. Должно быть, он очень любил эту девочку. Затем миниатюрный пальчик указывает на одну из папок:

– Зайди сюда, – просит Оливия.

– Это же галерея.

– Хочу вспомнить его лицо. Я ведь любила Джона, как папу.

Тень грусти пробегает по нашим лицам. А ведь я ничего не взяла из дома, чтобы помнить свою семью, отчего становится стыдно. Молча подчиняюсь Оливии, и мы несколько минут разглядываем фотографии, где доктор Вайбер был еще жив и вполне счастлив.

Вот ему вручают какую-то награду. Наверное, нашел лечение от какой-то болезни, или еще за какие-то другие заслуги. А вот он с пожилой женщиной в саду. Вокруг них море красных и желтых цветов. А здесь несколько фотографий с Оливией. Какая же она красивая!

Внезапно повернув голову, вижу, что она плачет и у самой ком в горле застревает. Обнимаю ее и прижимаю к своей груди.

– Кому-то это было нужно.

– Ты не веришь в то, что это природный вирус?

Мы смотрим друг на друга.

– Нет, не верю. На земле нет болезней, так жестоко истребляющих всех на свете.

– Джон тоже не верил.

Удивленно приподнимаю бровь.

– Он сам тебе это говорил?

– Да.

Закрываю папку с фотографиями и проглядываю следующую. Вижу снимки тетрадных листов с записями, но не понимаю их.

– Я знаю, что это такое, – подает голос Оливия. Она хмурит лоб. Взгляд затуманенный.

– И… что же это?

– Несколько раз он фотографировал эти листочки при мне, в своем кабинете. Из любопытства я спросила, что это такое. Джон сказал… – Оливия зевает. – Сказал, что это имена и телефоны учёных, работающих с этим вирусом. А когда я решила уточнить, почему он просто не вобьет эти имена в свою записную книжку, ответил, что имена закодированы. Все переговоры, которые он вел с ними, были секретными.

Значит, я была права. Письма, найденные в папке «Другое» на компьютере доказывали этот факт. Но в чем секретность? Что скрывать?

– Как расшифровать эти записи?

Оливия дёргает плечами, затем кладет голову мне на грудь.

– Поищи в планшете. Алфавит кодирования однозначно у него есть.

Через минуту Оливия засыпает у меня на руках вместе с собакой. Моя нога затекла, но боюсь пошевелиться. Расшифровку так и не удалось найти. Это личный планшет доктора, а значит, что основная информация касалась только его.

Последнее, куда заглядываю – записная книжка. Внутри три сохраненных файла. В первой какая-то формула. Мне ее в век не расшифровать. В другой – отдельные слова, не связанные между собой. А в третьей я нахожу кое-что интересное. Это что-то вроде мини-дневника… или письма.

Воодушевлённо ахаю, а потом понимаю, что ног не чувствую. С большим трудом перекладываю Оливию на подушку. Сегодня она занимает мою постель. Собака продолжает тихо посапывать рядом с ней, на пригретом местечке. Я ухожу на кухню, сажусь за стол и читаю:

«Я, наверное, не стану тем счастливчиком, кто сможет выжить после того, как вирус охватит весь мир и начнет массово уничтожать человечество. Так уж устроен мир. Существует добро и зло, но жизнь – это один сплошной сценарий. В данном случае он написан не нами, и не Богом, а простым идиотом, который решил стать вершителем судеб.

Возможно, есть какое-то лечение… Один из ученых намекнул, что это вакцина, и она находится в Японии. С японскими вирусологами мне общаться не посчастливилось. Они отказались идти на контакт. Не странно ли? Если успею, то сам лично слетаю в Токио и встречусь с упрямыми докторами. Сыпь уже появилась на некоторых участках кожи, лишь бы я успел.

Я пишу это письмо не просто так. Моя девочка – единственная, у которой нашли антитела, что защищают ее от заражения – ничем не может мне помочь. Я провел уйму опытов, взяв образцы ее крови. Но ничего не добился. Я даже вводил себе в вену ее кровь, однако болезнь это не остановило. У меня не осталось надежды.

Но Оливия останется в живых. Рано или поздно она найдет мой планшет и прочитает это послание.

Прости, что не сказал тебе этого раньше… Но я не мог. Ты моя дочь, и я догадываюсь, откуда в твоем организме взялись эти антитела. В нашем институте много лет назад вывели генетический код, его свойство универсально. Такой код был обнаружен лишь у нескольких людей. Он очень редкий. И ты, Оливия, одна из тех, чье ДНК имеет данную особенность. И с точностью могу утверждать, что выживут именно те люди и животные, которые имеют такой генетический код. Не понимаю, почему кровь, взятая у такого уникального человека, не работает на других».

И всё?

Теперь понимаю одну очень простую вещь: мне Бог помогает или сам дух Вайбера. Я не просто так наткнулась на этот планшет.

Достаю из переносного холодильника бутылку воды и залпом выпиваю.

Оливия – дочь Джона Вайбера. Это сенсационная новость. И как ей сказать об этом?