Текст книги "История Гадкого Утенка, или Мой ласковый и нежный зверь"

Автор книги: Юлия Славачевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Привет! А я тебя жду…

Кто бы сомневался… Меня терзали две вещи: первая – сомнение в том, имеет ли право воспитанная девушка устроить скандал, и вторая– жгучее желание похавозить ему этим букетом по наглой физиономии. Желание уже начало побеждать, когда рядом раздался голос Оксаны:

– Привет, Элана. Это твой друг? Познакомишь?

Да с удовольствием… Может заграбастаешь его и у меня начнется нормальная жизнь… Я уже открывала рот, но меня опередили, по-хозяйски притиснув к себе:

– Простите мне мою невежливость, девушки. Меня зовут Павел и я жених Эланы. Мы собирались посидеть в кафе, и думаю моя невеста не будет против, если вы составите нам компанию. Ведь так, дорогая?

Мне оставалось только скрежетать зубами. Устроить сцену я не могла, кто знал какие за этим последуют репрессии, но и сопровождать его в качестве 'невесты' при присутствии кучи знакомых, восторга не вызывало. Я повернулась к Маринке, восторженно рассматривающей этого мачо:

– Если ты меня сейчас бросишь, я обижусь.

Она с трудом оторвала от него взгляд, сфокусировалась на мне, и кивнула в знак согласия. Что они в нем находят? Это тотальное восхищение жутко действовало на нервы. Сильно хотелось выложить всю подноготную и посмотреть будут ли они потом так на него реагировать… Что-то мне подсказывало что да, будут… Маринка вон знает и все равно балдеет. Видно пока не прочувствуешь, не поймешь. Зверь выспросил девчонок о ближайшем приличном кафе и потащил меня на 'галгофу'. Как я его ненавижу!!!!!! Прям весь из себя такой белый и пушистый… волк в шкуре ягненка… меня тошнит от его игры на публику… сюсюсю…….тютютю……. бээээээ. Сама невинность, только меня поближе подтаскивает: то обнимет, то поцелует, то волосы поправит… пришло осозние понятия 'кровожадность'. Уже не выдерживая, цепляю Маринку, и несусь в сторону дамской комнаты:

– Маринка, ты предательница. Что ты так на него рот открыла? Ладно, остальные не в курсе, но ты то…

Марина смущенно опускает глаза:

– Но ты же не говорила какой он красивый и обаятельный…….

Я перебиваю:

– И что это меняет? Хочешь сказать, если бы он был похож на 'квазимодо' ты бы клеймила его позором как и раньше, а так как он красавчик, то можно и забыть? Ты думаешь от лицезрения его физиономии, мне легче становится? Я каждое прикосновение с трудом выношу! Мне заорать хочется или завыть! Я не могу, понимаешь ты это, не могу вычеркнуть из памяти всю боль и унижения, испытанные по его милости! Показуху устроил, неймется ему! Мало что тело испоганил, до души свои ручонки тянет!

Маринка попыталась меня успокоить:

– Может он раскаивается? Просто не знает как сказать?

Ей Богу, у меня сейчас от ярости крышу сорвет:

– Раскаивается? Да он не знает что это такое! Пойми – он Зверь! Для него существуют только его потребности! Принцип 'Хочу-Возьму'! Я не сдамся!

Я вылетела из туалета, как пробка из бутылки шампанского, и тут же угодила к нему в руки.

– С тобой всё в порядке?

Ой какие мы чуткие и заботливые… Где всё это раньше было, когда ты меня силком расскладывал? Тебя что-то несильно интересовало всё ли со мной в порядке!

Молча выкрутившись из его рук, я прошествовала обратно к столику. Через пару минут ко мне присоединился мой 'жених' и ' опять двадцать пять'… Меня распирало от желания заорать на всё кафе чтобы он прекратил меня трогать. Моё самообладание грозило сделать мне ручкой в любой момент. За столиком смеялись, шутили, спорили…я не слышала, я ждала когда эта пытка закончится и я останусь одна. Слава Богу, меня не сильно вовлекали в разговор: Зверю, видимо, было достаточно лапания, а девчонки старались произвести на него впечатление. Любой из них я бы презентовала его с радостью. Наконец, настал, счастливый для меня, момент прощания. 'Обаяшка' сообщил всем, как он рад…… и что это не в последний раз… Спаси меня Боже от этого… После бесконечных заявлений с обеих сторон, мы всё же оказались на улице. Машины поблизости не наблюдалось, выглядело это более чем странно… Вечер был прохладный и я поежилась, на моих плечах оказалась легкая летняя куртка:

– Замерзла?

Зверь развернул меня к себе и прижал:

– Не хочешь прогуляться? Я отпустил машину, они будут ждать у моста.

У меня мозги вскипели. Ну где последовательность действий? Зачем спрашивать, если уже всё решил? Для проформы? Считай, что я 'оценила'. Мы шли по темным, тихим улицам, освещенным луной, он приобнимал меня за плечи и что-то рассказывал. Я не слушала, стараясь сдержать слезы. Меня душила обида… Я так мечтала когда-то о такой прогулке с влюбленным юношей… Это не справедливо! Не ОН должен быть рядом, не это чудовище… Зверь замолчал только в машине, но по прежнему не отпускал меня от себя. Так мы и доехали… молча… Возле дома, он помог мне выйти:

– Спокойной ночи!

Уже поднимаясь по лестнице на вверх, я увидела в окно как он стоит и курит. Никогда не видела его с сигаретой и табаком не пахло… Какая мне разница курит или нет? Никакой.

Зверь не пришел… он вообще больше не приходил по ночам, зато каждый день встречал после занятий и куда-то волок: кафе, кинотеатр, музей, парк… Дни слились в непрекращающийся кошмар…… Ночью его присутствие хотя бы не было таким долговременным. Мало того, Зверь обаял мою маму, когда она приехала на пару дней. Мама обнимала меня и рассказывала как она счастлива… и он такой внимательный, такой заботливый… а я ревела в ванной от бессилия и невозможности объяснить……

Начались летние каникулы, я загрузилась переводами и просиживала целыми днями в саду или в комнате, стараясь не высовываться в город. Тогда Зверь поставил в моей комнате ещё один стол и пока я делала перевод, он занимался своими делами. Он преследовал меня везде…исключая те моменты, когда ему нужно было уезжать по делам или к нему кто-то наведывался. Его постоянное присутствие сводило с ума. Я жила как на вулкане, не зная чего ожидать в следующий момент. Что за игру он затеял? Его поведение ставило в тупик. Такое ощущение, что он не замечал моего отношения ко всему этому. Может у него не всё в порядке с психикой? Как может полноценно здоровый человек читать тебе вслух книгу или газету и пытаться с тобой это обсудить, прекрасно зная что ты его ненавидишь? За всё это время Зверь лишь единожды вышел из себя, это случилось после очередной попытки меня разговорить. Я пребывала как всегда в своих мыслях, когда услышала:

– Посмотри на меня.

Я перевела взгляд на его лицо. Он злился и злился сильно, об этом свидетельствовали перекатывающиеся желваки на щеках, плотно стиснутые губы.

– Что я ещё должен сделать? Сколько ты ещё будешь молчать и игнорировать меня?

Я смотрела ему в глаза. Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь ЧТО я хочу больше всего на свете. Я хочу свободу… свободу от тебя.

– Отпусти меня.

Его руки сжались в кулаки:

– НЕТ! Это не обсуждается!

Что ж не обсуждается, значит не обсуждается… Я отвернулась. Меня выдернули из кресла и поцеловали. Поцелуй был настойчивый, жестокий и ищущий… Так и не дождавшись от меня ответной реакции, Зверь отстранился и вышел из комнаты. Бедная дверь… Назавтра, он куда-то уехал, его не было около недели, но и вернувшись он не заходил ко мне…

Ночью я проснулась от шума. Первая мысль – опять буянит……но шум был очень странный, как – будто кто-то включил телевизор на полную мощность и смотрел боевик. Я поворочалась и, поняв что не усну, решила спросить у охраны о происходящем… Подошла к двери, выглянула… невероятно – никого нет…куда все делись… Я уже спускалась по лестнице, когда услышала незнакомый голос:

– Ждите меня во дворе в машине, мне нужно закончить одно дельце.

Раздался топот ног… несколько человек… все стихло… У подножия лестницы что-то темнело… Олег… мертвый… Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать. ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? Чуть подальше лежал Вадим… я нагнулась над ним… не дышит… рядом с телом пистолет… Что на меня нашло? Почему я взяла оружие, абсолютно не представляя как с ним обращаться. Нет, я, конечно, знала, чисто теоретически по фильмам, о наличии курка и предохранителя, с которого нужно снимать… У меня явно переклинило в мозгах, как иначе можно объяснить то, что я не спрятаталась или хотя бы позвонила в милицию, я потащилась дальше, услышав голоса в кабинете. Около кабинета была ниша, стоя в которой можно было видеть практически всё, при этом оставаясь незаметной. Там я и притаилась. Внутри, на полу лицом к двери, сидел Зверь, зажимая плечо, на пальцах и футболке красное… КРОВЬ!…спиной ко мне стоял блондин с пистолетом и что-то требовал:

– У тебя нет выхода – подписывай или я сначала прострелю тебе ногу, следом другую. Я буду дырявить твою шкуру пока не подпишешь.

Тихий голос Зверя:

– Надеешься меня запугать? Не старайся….

– Не хочешь значит подписывать? Тогда я сейчас приволоку сюда твою сучку и отымею у тебя на виду. Она же здесь? По глазам вижу, что здесь. Ты её от себя не отпускаешь.

– Отпусти её и я подпишу бумаги.

– Ты и так подпишешь. Ты же не хочешь чтоб она сдохла.

– Я сказал, я подпишу бумаги, только если она будет в безопасности. Я вызову машину, ты выведешь её за ворота, когда они отзвонятся – я подпишу.

– Не считай меня дураком, подписывай и я оставлю ей жизнь… если твоя шлюшка хорошо меня об этом попросит…

У меня потемнело в глазах… ОПЯТЬ!!! НЕТ!!! Ярость… отымею… ненависть… шлюшка… НЕНАВИСТЬ! Я вышла из ниши, ковер заглушил мои шаги и встала за спину блондину… подняла пистолет, на уровень его головы и нажала на курок.

– НИКТО БОЛЬШЕ НЕ СДЕЛАЕТ ЭТОГО СО МНОЙ! НИКТО! НИКОГДА!

Перешагнув через упавшего блондина, подошла к Зверю. У меня был шанс убить и его, решив разом все проблемы… я стояла и смотрела на мужчину, изломавшего мою жизнь ради прихоти и сегодня пытавшегося сберечь её ценой своей жизни… я не смогла… не смогла второй раз нажать на курок… не понимаю… я убила человека ТОЛЬКО угрожавшего мне насилием, и не могу убить настоящего виновника…. не могу… я опустила руку с оружием… сгребла со стола телефон и протянула ему:

– Звони. Во дворе несколько человек.

Я не знаю – куда он звонил и что говорил, наступило состояние оцепенения, сознание заволокло туманом… это всё не могло происходить со мной… просто не могло. Мозг отстраненно фиксировал события… Зверь закончил разговор и откинулся назад, облокачиваясь на стену… кровавое пятно на белой футболке увеличилось. Действуя больше на автомате чем соображая, я сдернула с окна тюль, подошла, встала рядом на колени, протянула ему пистолет и стала зажимать рану, стараясь, по возможности, остановить или замедлить кровотечение.

– Почему ты не выстрелила?

Я смотрела в его лицо и… не знала ответа. Действительно, почему?

– Я не хочу потом всю жизнь провести в бегах. Это достаточно веская причина?

Вскоре раздался шум, крики и выстрелы во дворе, кто-то загрохотал по лестнице, кабинет наполнился людьми, меня оттеснили двое в белых халатах. Я встала и пошла к себе… на середине подъема, мозг переварил информацию и выдал – я убийца… подкатила тошнота… я с трудом доползла до туалета, тело била дрожь и скручивали судороги, в мозгах стучала одна мысль: убийца, убийца, убийца… началась истерика… я оказалась на кровати… меня обняли сильные руки:

– Успокойся, котенок, всё позади…

Укол и темнота…

Я очнулась от голосов рядом:

– Почему она так долго не приходит в себя?

– Ничего страшного, это последствия перенесенного стресса. Всё что ей нужно – покой. Кстати, моя пациентка уже в сознании.

Надо мной склонился пожилой мужчина:

– Как Вы себя чувствуете?

Ответ дался мне с трудом, такое ощущение что всё онемело:

– Слабость…

– Не беспокойтесь – это из-за лекарств, скоро пройдет. Ваш муж имеет все мои предписания.

Муж? Когда же это всё кончится? Сколько мне ещё мучиться?

Я закрыла глаза. Доктор и Зверь о чем-то поговорили минут пять и врач ушел. Кровать прогнулась, значит Зверь рядом.

– Элана, ты меня слышишь? Не волнуйся, всё закончилось.

Боже, дай мне силы… Я попыталась привстать, мне помогли. Я смотрела на него:

– Что всё? Я – убийца! Моё место в тюрьме!

– Это самозащита. Милиция уже была, они согласны что ты стреляла с целью спасти свою и мою жизнь. Успокойся, тюрьмы не будет. Какое-то время продлится следствие и дело закроют, мои адвокаты этим уже занимаются.

Деньги покупают всё… даже совесть. А мне как жить дальше с кровью на руках? Как мне вообще жить дальше?

– Прошу тебя – не молчи. Поговори со мной.

– О чем?

– О чем хочешь.

Зверь неловко повернулся и поморщился.

– Как твое плечо?

– Ничего страшного – пуля прошла навылет, серьезных повреждений нет. До свадьбы заживет.

Свадьба… Меня передернуло. Заметил, помрачнел:

– Ты по-прежнему ненавидишь меня?

Что ответить тебе? В моей голове всё перемешалось. Какие чувства я к нему испытываю? Я сказала правду:

– Я не знаю…. что-то изменилось внутри после… выстрела…

Зверь поднес мою руку к губам и поцеловал каждый палец:

– Сможешь ли ты меня простить когда-нибудь?

Я повторила:

– Я не знаю, я уже ничего не знаю… может быть, со временем…не знаю, не уверена… нет… Ты отпустишь меня?

– Я не могу.

Он помолчал:

– Выходи за меня замуж и я дам тебе год на раздумье.

– А потом?

– Если ничего не изменится, я соглашусь на развод и исчезну из твоей жизни. Я обещаю. Но я так же обещаю, что буду использовать каждую возможность чтобы этого не произошло.

– У меня нет другого выхода?

– Нет.

– Хорошо… но с одним условием – ты не будешь прикасаться ко мне, если я того не захочу.

Зверь смотрел мне в глаза и молчал, очень долго молчал.

– Согласен.

Мы заключили новую сделку.

Я сидела на подоконнике, как всегда – это превратилось в привычку. Завтра моя свадьба… Миллионы девушек переживают в этот день волнение, радость, иногда тревогу, но вряд ли многие из них испытывают полнейшие равнодушие. Это чувство прочно заняло жизненное пространство внутри меня. Мне было абсолютно всё равно или проще говоря 'до лампочки'. Девчонки таскали меня по салонам, сначала, в поисках платья, потом на примерки. Мама суетилась и организовывала прием, уточняла списки гостей. Что-то покупалось, примерялось, заказывалось. Я не вникала. События проходили мимо, не задевая, не откладываясь в голове. Я посещала занятия и не помнила о чем была лекция. Меня вызывал следователь, я не помнила о чем он спрашивал, помню только поздравления по поводу закрытии дела. Моя депрессия затянулась… меня пытались расшевелить, меня это не трогало… тогда появился психолог Александр Иванович, приходивший ко мне через день. Спасибо ему, он вытащил меня из этого омута, затягивавшего и не отпускавшего. Шаг за шагом мы проходили ситуацию, рассматривали её, складывали, как кубики. У меня не было другого выхода: или моя жизнь или жизнь блондина. Я сумела принять и простить себя, преодолеть гнетущее чувство вины, но вслед за этим пришла другая мысль, ужасающая для меня в своей правде: если я смогла лишить другого человека жизни и простить себя, почему в таком случае не простить Зверя? В чем между нами разница? Если Бог прощает, могу ли я быть выше Бога? Я запуталась и замкнулась. Я не могу или не хочу простить? А если могу, то хочу ли? Мне по-прежнему были неприятны его прикосновения, в большинстве своем случайные. Зверь не хотел рисковать и выполнял наш договор. Но что странно, моя ненависть утихла, нет она изредка поднимала свою голову. Но всё реже и реже… Но я как и раньше хотела быть свободной от него и завтра начинался отсчет дней до этой свободы……

Регистрация была назначена на три часа дня, и с раннего утра меня одевали, причесывали, красили. Меня жутко раздражала эта суета, какая в сущности разница в чем идти и как выглядеть чтобы поставить одну закорючку. Если бы не присутствие мамы, счастливо утиравшей украдкой слезы, я давно бы остановила этот фарс. Наконец, я была готова, всеми одобрена и допушена к счастливому 'жениху', вручившему мне букет из ромашек. Неужели узнал? Мама, наверно, сказала о ромашках. я с детства люблю эти цветы – 'солнышко в облачке'. Оторвавшись от созерцания букета и воспоминаний, я перевела взгляд на Зверя:

– Спасибо.

Он чуть-чуть расслабился и предложил мне руку, для сопровождения в лимузин. Я приняла, но никак не могла разобраться у кого дрожат пальцы, у меня или у него. Впрочем, это не важно. Прошествовав до лимузина, умудрившись ни разу не наступить на подол и не оторвать шлейф, я была туда торжественно и аккуратно упакована. Со мной ехала только Маринка в качестве свидетельницы. Во второй машине – 'жених' и свидетель, следом весь остальной кортеж. Помпезно до тошноты. Мы выруливали с одной трассы на другую, когда раздался визг Маринки. Она орала и тыкала пальцем в окно. я повернула голову… на нас с огромной скоростью несся 'КАМАЗ'. Вот и всё… я закрыла глаза. Удар. Боль. Беспамятство… Я уже не видела как бежали к машине люди… как вынимали через окно Марину, отделавшуюся испугом и ушибами… как обезумевший Зверь ломал заклинившие двери, пытаясь достать меня… как он держал меня на руках, пытаясь найти пульс… как кричал от радости: 'Спасибо Господи, она живая!'… как гнал машину в больницу, потому что 'Скорая' застряла в дороге… как увозили меня в реанимацию… как он держал мою маму за плечи и твердил как заклинание, что всё будет хорошо… Я не видела… я умерла на операционном столе от наркоза… анафилактический шок…

Суетились и бегали врачи… увозили маму с сердечным приступом… выл в коридоре Зверь… я уходила…

Не оставляй меня или возьми с собой… Впереди меня свет…

Я НЕ ОТПУСКАЮ ТЕБЯ!!!

Натяжение нити… рывок… я вернулась…

В мозгу появилась первая связная мысль… С трудом разлепив пересохшие губы, я попросила:

– Пить…

Мою голову приподняли и поднесли ко рту трубочку от поилки. Я скосила глаза:

– Мама…

– С возвращением доченька.

Она присела рядом на постели и взяла за руку:

– Как же ты нас напугала.

Я подозрительно уставилась на маму, с целью установления, кто входит в местоимение 'мы', но, вместо этого, заметила на ней халат:

– Мам, что случилось? Почему ты в больничном халате?

– Не волнуйся, уже всё прошло, сердечко немного прихватило. Ты мне лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

Я честно попыталась понять хоть что-то в своих ощущениях:

– Болит всё… Голова больше… остальное терпимо.

– Слава Богу, врачи говорят – скоро поправишься. Водитель, что в вашу машину вьехал, пьяный был, с управлением не справился, занесло его, хорошо боком задел. Сидела бы ты с другой стороны, тоже как Марина синяками бы отделалась, а так… легкое сотрясение мозга, синяков много, царапины, порезы, из них два глубоких – один на плече, другой рядом с 'сонной' артерией. Кровотечение сильное было, если бы Паша тебя в больницу сам не повез…

Мама всхлипнула:

– Тебя когда зашивать повезли, наркоз вкололи… у тебя реакция началась… сердце остановилось. Кто ж знал о таком… Ты никогда ничем серьёзным не болела…

'Зато сейчас наверстываю… '

Я потянулась к маме:

– Не плачь…

– Ох, доченька… мы же думали всё… не хотела ты возвращаться… врачи к нам с бумагами на подпись пришли за разрешением – грудную клетку вскрыть для прямой стимуляции… правда, говорили вряд ли поможет. Павел в операционную кинулся, тебя трясет, зовет, уговаривает, потом как рявкнет 'Я НЕ ОТПУСКАЮ ТЕБЯ!!!' и у тебя пульс пробился. Ты услышала что ли?

'Нет, это у меня рефлекс, как у собачек Павлова, на его присутствие… Павлова – Павел… '

– Тут уже нас в коридор отправили, врачи сами тобой занимались… Я Паше за твою жизнь так благодарна… если б не он…

'Если б не он, меня бы там вообще не было…'

Я прикрыла глаза, стараясь не выдать своего отношения. Не хватало ещё чтобы мама что-то заподозрила… Меня погладили по голове и поцеловали:

– Спи, моё солнышко, выздоравливай, я приду завтра…

Последние слова я слышала в полусне. Второй раз я очнулась уже в темноте, тускло светил только маленький ночник у входа, но и этого хватило увидеть Зверя, дремлющего рядом в кресле. В глаза сразу бросилалась его усталость – осунувшееся лицо, темные круги вокруг глаз, щетина… Я рассматривала мужчину, ставшего причиной всех моих бед, и никак не могла определить какие чувства я к нему испытываю. В голове царила полная мешанина. Что же ты хочешь от меня? Зачем тебе всё это нужно? Я не заметила, как произнесла последнюю фразу вслух. Зверь проснулся и подался ко мне:

– Как ты себя чувствуешь?

Я упрямо повторила:

– Зачем тебе это нужно?

Он сгорбился, сжал руки 'в замок', облокотив на колени, поймал мой взгляд:

– Я люблю тебя… Люблю безумно, страстно и безнадежно. Ты моя жизнь, мой воздух, моя вселенная, моё счастье и моё проклятие. Я никогда не думал, что любовь может быть такой всепоглощающей. В этом мире нет ничего, чтобы я не сделал для тебя и ради тебя… если бы ты только позволила… но тебе ничего не нужно от меня…

Зверь горько усмехнулся:

– Кто-то там, наверху, знает как наказать… Мне подарили личный, персональный ад, не прекращающийся ни на секунду, сжигающий меня изнутри. Я осужден боготворить женщину, ненавидящую меня и осознавать, что виноват в этом только я сам. Каждодневная, мучительная пытка быть рядом с тобой и не сметь прикоснуться, видеть в твоих глазах ненависть, чувствовать твоё отвращение и не иметь сил от этого отказаться, потому что без тебя ещё хуже…

Голос прервался… молчание и:

– За всё время ты ни разу не произнесла моего имени, но как-то же ты называешь меня. Как? Скажи мне…

Я тихо прошептала:

– Зверь.

Его лицо исказилось судорогой боли, он запустил пальцы в волосы, склонив голову и простонал:

– Зверь…

И вдруг, неуловимым, быстрым движением оказался на коленях, рядом с кроватью:

– Прошу тебя, дай мне хоть один шанс, одну попытку вымолить твоё прощение… Позволь мне быть рядом с тобой, не прогоняй… Прошу тебя…

Я смотрела на него, стоявшего на коленях, и мучилась сомнением. Неужели я такая жестокая, что не могу дать ему шанс. Да что со мной? Как пережив столько сама, я так спокойно обрекаю другого на боль, пусть даже это Зверь. Его поступок чудовищен, но стоит ли жить одними воспоминаниями о прошлом? Стоит ли разрушать свою жизнь, купаясь в ненависти, невоспринимая ничего больше? Невозможно жить, не прощая. Что есть прощение? Умение ли это изгонять из своей души ненависть и гнев? Или это избавление от желания причинить боль себе и другим? Или способность начать всё с 'чистого листа'? Я вовсем расклеилась и заплакала.

Зверь заметил и встревожился:

– Что случилось? Где больно?

Он протянул руку, чтобы вытереть мои слезы, и… отдернул её.

Стало ещё обиднее, потому что виноват был он, а сволочью себя чувствовала я, и это было, с моей точки зрения, несправедливо по отношению ко мне, а жалко было его… Я запуталась. Запуталась в себе, в нем… но и оставить всё так, как есть было нельзя. Я подумала о том, что давая шанс ему, я открываю и для себя возможность начать жить нормально. Решившись, я коснулась его руки:

– Я могу попытаться… попробовать простить…

Теплые ладони сжались вокруг моего запястья и тихий голос:

– Большего не прошу…

В первый раз за долгое время, я чувствовала себя спокойно. У меня не было уверенности в успешном окончании моей попытки, но была уверенность что я поступаю правильно. Засыпая, я вдруг вспомнила:

– Поскольку до ЗАГСа мы так и не доехали, что с договором делать будем?

Какая у него странная реакция… даже спать расхотелось. Судя по его виноватому выражению лица, здесь опять 'засада':

– Может скажешь что случилось?

Ответ подтверждает опасения:

– Ты понимаешь… нас расписали… без нас.

И без его участия в этом, разумеется… 'без меня, меня женили'. На меня накатил смех и я еле выдавила:

– Ты аферист! Но учти – отсчет начался…

И вдруг видя изумленные глаза, до меня дошло, что он в первый раз видит как я смеюсь. Пора пробовать жить нормально…

Тут прискакала медсестра, повертелась перед Зверем, сделала мне укол и вскоре глаза закрылись сами собой. Проваливаясь в сон, я почувствовала как мою руку приподняли и поцеловали:

– Спокойной ночи.

Разбудила меня мама:

– Вставай, соня, день на дворе.

Во время моего умывания и завтрака, в мою палату под разными предлогами, зашли или заглянули минимум пятнадцать медсестричек. Мне не жалко, но хотелось бы знать причину этого паломничества:

– Мам, у меня точно всё в порядке? Что они меня разглядывают?

На это мне спокойно ответили:

– Наверно, они никак не могут понять – что такой мужчина, как Павел, нашел в такой вредной и бессердечной девчонке, как ты.

Приплыли называется. Я же ещё и виновата. Обидно до слез:

– Ты просто всего не знаешь…

И окончательно обалдела от услышанного:

– Знаю, Павел рассказал.

Что он сделал? Рассказал? Зачем? Я осторожно поинтересовалась:

– Что он тебе рассказал?

– Всё то, что ты не пожелала сообщить родной матери. И я понять не могу, почему ты настолько не доверяешь мне? Разве я когда-нибудь, давала тебе повод сомневаться в своей любви и поддержке?

Я захлопала глазами:

– Ты так спокойно к этому относишься?

Мама вздохнула:

– А как по-твоему я должна относиться к человеку, дважды спасшему жизнь моей единственной дочери и вдобавок нашедшего мужество признаться в содеянном. К тому же он тебя любит. Поверь, я не ищу ему оправданий и всегда буду на твоей стороне. Но мне очень не нравится твоё состояние, по-моему ты слишком себя зажалелась и по уши погрязла в обидах. Может быть уже пора повзрослеть и попытаться научиться прощать?

Я, ни в коем случае, не заставляю тебя любить Павла насильно, просто прошу, ради тебя самой, отпусти свою обиду и ненависть, не позволяй им искалечить твою жизнь и не решай ничего не обдумав, как следует. А теперь я бы хотела узнать причину, по которой ты всё скрыла от меня.

Стыдно, не то слово:

– Я не хотела тебя волновать. Думала сама разберусь.

– Разобралась?

– Нет. Всё так запуталось.

– Тогда не торопись, не руби с плеча…

Наш разговор прервала, ворвавшаяся как ураган, Маринка:

– Всем привет!

Мама улыбнулась поцеловала меня и пообещала придти завтра. Дверь за ней ещё не захлопнулась, а Марина уже демонстрировала свои 'боевые ранения'. Я ехидно поинтересовалась:

– А моё самочувствие тебя не волнует?

Подружка махнула на меня рукой:

– Я и так про него всё знаю в мельчайших подробностях от твоей мамы и мужа…

– Кого?

– Ты совсем отмороженная? Павла.

– Марин, а с каких это пор он стал для тебя Павлом?

Она скривила рожицу:

– Эланка, может хватит? Клевый мужик, тебя любит аж завидки берут.

И ты Брут… я впала в философию…

Не обратив ни малейшего внимания на моё состояние, подружка продолжала стрекотать, как сорока:

– Представляешь, я уже два раза с Андреем встречалась. По-моему я ему нравлюсь. Как ты думаешь?

Нашла у кого спрашивать, я у себя под носом очевидного не вижу, а уж отношения других разбираться, упаси Господи.

– А кто такой Андрей?

– Да свидетель твой. Ой, он меня до больницы сопровождал и там ждал, а потом домой отвез и сейчас опять снаружи ждет. Так я пошла?

Прослушав её монолог, выданный на одном дыхании, я кивнула:

– Иди.

Маринка убежала к своему Андрею, а ко мне прибежали мои мысли. Хорошенько всё обдумав и вспомнив советы и уроки Александра Ивановича, я примерно представляла Что мне нужно сделать, но пока совершенно не представляла КАК. Для решения этого КАК мне были нужны время и помощники, и ещё свобода передвижений. Когда пришел Зверь, мой план почти оформился и я преступила к 'военным' действиям.

Оглядев своего мужа и придя к выводу, что выглядит он получше чем вчера – посвежел, побрился, но смотрит как-то неуверенно. Понятно, у него такая же проблема – Как себя вести в этой ситуации. Великодушно решаю придти на помощь:

– Проходи. Я сегодня не кусаюсь – у меня мораторий.

Дождавшись пока он сядет, я начала:

– Я бы хотела попросить тебя о нескольких вещах. Если можно, конечно.

Ой, как мы удивились и смутились. Сам же вчера об этом просил…

– Ты же знаешь, что я всё сделаю.

– Спасибо. Тогда: во-первых, я хочу домой и как можно быстрее.

Я что-то не то сказала? Почему у него вид, как-будто я его ударила? Дай-ка я уточню:

– Ты сейчас про какой дом подумал?

Он смотрит с очевидным непониманием:

– Про твою квартиру…

Аааа, тогда понятно… было бы не плохо, но в мой план X не укладывается:

– Мне вообще-то врач свежий воздух прописал и компьютер мне нужен, так что я имела ввиду твой дом, но если тебя это не устраивает…

Минута молчания… чью память чтим? Смотрит, поверить не может…

– Подожди минуту, я сейчас приду…

Вернулся он минут через двадцать:

– Твой лечащий врач говорит, если ты будешь следовать его предписаниям, принимать лекарство и приходить на прием, то можешь выписываться завтра. Но завтра, я не могу тебя забрать… Ты не обидишься, если я пришлю водителя? Мне просто после обеда и допоздна нужно быть в клубе…

– Ничего страшного… Только если разрешишь, я бы хотела маму на пару дней пригласить и девчонок…

Улыбается:

– Дом и машина в твоем полном распоряжении.

Замечательно. Завтра пятница, то что мне нужно. Что он спросил?

– Извини, я прослушала. Что?

– Я спросил: что-то ещё?

Да нет, всё и так складывается лучше чем я ожидала… хотя:

– Скажи, а где кольца?

Его изумлению нет предела… вытаскивает цепочку, на ней два кольца. Я протягиваю правую руку:

– Одевай.

Расстегивая цепочку и снимая кольца, он тихо спрашивает:

– Ты уверена?

Я ни в чем не уверена, но если не попробую, как буду знать.

– Ты же сказал, мы женаты. Женатые люди носят кольца. Одевай.

Муж становится на колени, берет мою руки, одевает кольцо и целует пальцы, поднимает голову и ждет:

– Где твоё?

Я одеваю ему кольцо. Дело сделано, отступать мне не куда, да я и не хочу. Обращаю внимание на кольца – у него простое, гладкое, а у меня из ромашек. Цветы из белого метала, в сердцевине желтый камень, по обоим сторонам кольца полоски с зелеными камнями. Красиво…

– Как ты узнал, что я люблю ромашки?

– У Марины спросил, когда увидел твою реакцию на розы.

Болтун – находка для шпиона…

– Ты не устала? Может спать ляжешь?

Хороший выход– разговаривать не надо и подумать можно… Согласно киваю, укладываюсь и засыпая, не забираю свою руку из его руки. Учусь не быть бессердечной, совершенствуюсь…

С утра у меня была куча дел, я дозвонилась до Маринки и Оли, сагитировав их на помощь, потом посоветовалась с мамой, вместе с ней собрала вещи, получила кучу бумажек от врача и погрузившись в машину, мы поехали забирать остальных. По дороге к Оле, её адрес был ближайшим, я вдруг увидела… Ангел меня любит, видимо, я правильно поступаю… Я попросила водителя:

– Остановитесь, пожалуйста… Мам, у тебя деньги есть?

Собрав всех, мы приехали. Стоя во дворе, мне пришла в голову мысль, что я соскучилась. Невероятно, здесь случилось столько всего и в основном плохого, а я соскучилась по саду, по своей комнате. Может у меня с мозгами проблемы? Кто его знает, как сотрясение влияет на умственную деятельность. На пороге нас встретила пожилая женщина: