355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлия Славачевская » Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы » Текст книги (страница 7)
Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 01:37

Текст книги "Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы"


Автор книги: Юлия Славачевская


Соавторы: Марина Рыбицкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мне кажется, я имею право знать, как и почему я очутилась во власти придурка-шизофреника с манией величия. Или это секрет государственной важности?

Потерев рукой лоб, Кондрад принялся рассказывать:

– Секрета в случившемся нет, исключительно лишь стечение неблагоприятных обстоятельств и моя глупость. Понимаешь, ты в высшей степени необычна: твое поведение, манера вести себя, умения привлекают повышенное внимание. Находятся люди, желающие поставить все это себе на службу и возвыситься за твой счет. Когда я перед нашей стычкой самонадеянно решил, что ничего серьезного произойти не может, и не оставил точных распоряжений, то ситуация вышла из-под контроля. Видя, что я ранен и потерял сознание, мои люди растерялись. Решили – меня убивают, и стали стрелять на поражение, думая спасти мою жизнь. А в то время как мои бараны столпились вокруг меня, лорд подсуетился и потихоньку с помощью доверенных лиц выкрал тебя. Поскольку никто из моих сопровождающих сильно не беспокоился, останешься ли ты жива, то никого потеря и не взволновала. Скорее наоборот.

Уже позднее, когда я пришел в себя и взялся расследовать итоги поединка, ни у кого не находилось внятного ответа. Поиски затянулись: не было ни свидетелей, ни мотивов твоего внезапного исчезновения. Тебя везли потайными тропами, сторонясь людных мест. Первоначальную часть пройденного вами пути три дня спустя мы с большим трудом разыскали с помощью собак. После реки след затерялся. – Он развел руками и покачал головой. Продолжил: – Разведка доложила – охотники видели странный караван. Дальше я провел инспекцию всем ближайшим крупным гарнизонам. Поиск сужался. Еще неделя-другая, и я бы нашел тебя сам, вот только… на том свете. – Кондрад поежился. – И если бы не помощь Кайла, то просто физически не успевал спасти. Я ответил на твой вопрос?

– Еще два уточнения. Первое – откуда там взялись его люди, и второе – какую участь он мне готовил?

– В замке многие располагали сведениями, куда и за кем я еду. Шпионы донесли ему. Лорд предполагал извлечь выгоду для себя, по возможности похитив из моих рук принцессу по дороге обратно. Для этого он велел следовать за нами в отдалении кучке преданных воинов. Что касается дальнейшей твоей судьбы… Ты не аристократка, не имеешь связей с известными фамилиями, не принцесса… Думаю, тебя ждала традиционная роль телохранительницы-куртизанки, участь своего рода сексуальной экзотической игрушки, – просветил меня Кондрад.

М-дя, неудачи преследуют всех, но догоняют лишь неудачников. Как меня угораздило попасть под раздачу? Заняться самокопанием и самовыкапыванием мне не дали, подошедший Цесариус заставил выпить чашку травяного настоя, мотивируя необходимостью восстановления сил. Эта горькая дрянь подействовала неожиданно быстро, и уже в полудреме я полюбопытствовала у раздраженного Властелина:

– Что ты с ним теперь сделаешь?

– Ничего такого, что он не сделал с тобой, – поделился планами Кондрад.

Я хмыкнула:

– Тоже продемонстрируешь лорду «грозное оружие»?

Я провалилась в сон, не дождавшись ответа, и потому не разглядела толком кровожадную усмешку, которая обещала хозяину Гайно все удовольствия этого мира.

На следующий день меня перебазировали в роскошную спальню, укомплектованную шикарной кроватью. Последняя огорошила меня гигантскими размерами. По самым скромным прикидкам, на сем монстре удобно улеглись бы по меньшей мере пять человек средней комплекции, и при этом вряд ли смогли бы коснуться друг друга. В общем, я потерялась на бескрайних просторах этого шедевра средневековой мебельной индустрии.

Все последующие за переселением события и открытия породили у меня безудержный хохот, который причинял неудобства, но остановиться я была не в состоянии.

Судите сами: на колоссальное витражное окно установили кованую декоративную решетку, видимо полагая, что я мигом встряхнусь, взбодрюсь и в коматозном состоянии устрою через окно экстренный спуск на простынях (давайте угадаем с трех раз, кто же это так решил подстраховаться?).

Я, конечно, девушка спортивная, кто ж спорит, но настолько еще не сбрендила. При непрекращающейся слабости мне лишь доблестных свершений не хватало. И подвиг Гастелло в моем исполнении тоже что-то не впечатлял.

Кайла поселили тут же, в пустующий будуар, и проинструктировали самым взыскательным образом по поводу меня и прилагающихся к моей невинной рожице мелких пакостей с большими последствиями. Кайл безотложно проникся и принялся бдеть, реагируя на малейший шорох со стороны кровати. Но значительнее всего уморили даже не эти предосторожности, а повеление Кондрада на случай посещения мной туалета.

Сначала я поинтересовалась:

– Поскольку я уже в сознании, могу я навестить заведение, скрытое за во-он той дверкой?

Естественно, меня туда немедленно отнесли, помогли выпутаться из бинтов, усадили и стали дожидаться окончания процесса. При столь пристальном наблюдении процесс как-то не желал проистекать гладко и интенсивно, видно, стеснялся со мной на пару.

– Хм, Кондрад, ты бы не мог оставить меня одну?

Последовавший безапелляционный отказ:

– Нет! – вверг меня в неподдельное изумление, вызвав вытекающий логичный вопрос:

– Почему?

– Потому что ты еще чрезвычайно слаба, и велика вероятность потери сознания и падения, – пояснил мужчина, не ослабляя надзора.

Уразумев бесполезность спора, смирилась с неизбежным злом, лишь попросив:

– Ну, хоть отвернуться ты можешь?

Мою просьбу, подкрепленную умоляющим взглядом, удовлетворили, всем обликом демонстрируя недовольство и бурча под нос о капризах и выкрутасах. По завершении меня завернули и водворили на кровать. Затем, приказав Кайлу приблизиться, адресовались ко мне:

– Значит, так! На будущее, если у тебя возникнет потребность вновь посетить туалет, сообщи об этом Кайлу безотлагательно. – Кондрад перенес внимание на застывшего от усердия телохранителя: – Услышав ее просьбу, тебе вменяется в обязанность разыскать меня и поставить в известность.

Давясь от смеха и прокрутив в мозгу цепочку действий, я сообразила, что помощь в столь нелегком деле мне уже не понадобится где-то на середине цикла, о чем и проинформировала великого «стратега»:

– А если тебя не будет поблизости, что тогда делать?

После интенсивного раздумья «стратег» отреагировал:

– Тогда найдешь Цесариуса.

Приступ смеха грозил перейти в стадию пароксизма и вызвал недоумение:

– Что теперь не так?

Поморгав невинно глазами, разжевала:

– А если и Цесариуса нет поблизости? До его башни далеко.

Властелин взял тайм-аут. В то время на свою беду появился эскулап с кружкой отвара и сподобился услышать воистину «мудрое» решение:

– Цесариус, ты переезжаешь в соседнее помещение.

Ничего не понимающий алхимик сумел выдавить:

– Зачем?

Логике ответа следовало позавидовать:

– Оно больше, и ты будешь ближе к Илоне. Возьмешь десяток воинов в помощники и приступай к переноске вещей.

Цесариус честно силился вдолбить несуразность подобного постановления:

– Но я же занимаюсь наукой, экспериментирую, составляю лекарства – процесс работы сопровождается неприятными запахами, выделением ядовитых веществ и шумом. К тому же у меня в лаборатории много необходимых предметов, оборудование. Наконец, я там привык!

Зря старался, один чрезвычайно умный и логичный человек решил посостязаться в упрямстве с козлами и баранами:

– Не желаю слушать никаких возражений! Будет по-моему, и точка! Возьми больше людей и начинай!

Искренне жалея старого ученого, я выдвинула конструктивное предложение:

– Давайте будем проще! Кайл доведет или донесет меня до места, а там уж я как-нибудь сама разберусь.

В мою сторону незамедлительно рявкнули:

– Вот именно – «как-нибудь»! Если тебе голова не дорога, то я посодействую ее отвинтить!

Пришлось немедля отреагировать:

– Фиг тебе, я к ней привыкла, все же восемнадцать лет с ней прожила в согласии. – Кое-кто сопроводил озвученную мною информацию исключительно недоверчивым взглядом. – Ну почти в согласии, исключая мелкие нюансы.

На этой ноте спор завершился со счетом один ноль в пользу Кондрада.

В итоге Цесариус переехал, нервируя дворцовых обитателей взрывами и беспощадно истязая неэстетичными запахами, а Кайл гонялся за Властелином при любом мизерном намеке на мое самоуправство. Меня по-прежнему купали и намазывали кремами и притираниями, но через неделю хоть пеленать перестали.

Раны подживали и чесались, но не болели, зато все сильнее ныла душа. Я соскучилась по дому, родителям, братьям. Мучило сомнение о возможности возвращения в привычную жизнь, и еще… Я крепче и крепче привязывалась к Кондраду, умом постигая утопичность наших отношений, а сердцем проигрывая схватку.

Он тетешкался со мной, думаю, ощущая чувство вины, но я шла на поправку. Не семимильными шагами, но шла. Вскоре все закончится и вернется на круги своя. Недаром же он частенько исчезал в неизвестном направлении – вероятнее всего, искал принцессу, ведомый идеей фикс о возрождении королевской семьи в Лайе. Что в этом случае ожидало меня? Ничего хорошего: застряну в этом мире и буду тускло прозябать в тени венценосной фамилии, отчаянно завидуя Иалоне.

Зависть – гадкое чувство, являющееся смертным грехом, а уж по отношению к знакомому или близкому человеку вообще омерзительна. Да, формально я атеистка, но грехи церковные соответствовали моему представлению о нарушениях морально-этических норм. Всю свою короткую жизнь я стремилась придерживаться заповедей, а в настоящее время безоглядно скатывалась в уныние и зависть. Безусловно, мрачные мысли и бурные переживания не могли не отразиться на выздоровлении. Я потеряла аппетит, и теперь Кондрад, Цесариус и Кайл насильно пичкали меня бульонами, протертыми супами и отварным птичьим мясом. У-у-у, мироеды, вооруженные ложкой и тарелкой! За потерей аппетита подоспело безразличие к происходящему вокруг, оно перешло в неподдельную депрессию, и не знаю, сколько бы она протекала, если бы в один день Кондрад не задал Цесариусу вопрос:

– По твоему мнению, Илона способна перенести путешествие?

Лекарь, продолжая наносить крем, вынес вердикт:

– Вполне, если не верхом и с остановками. И лечение придется продолжить.

Я не успела открыть рот с вопросом о месте назначения, как меня опередили:

– Прекрасно! Я рад. Через три дня покидаем Лайе.

Любопытство грозилось задушить, если не узнаю причин неожиданного и необычного поступка.

– Зачем? Что случилось?

Мужчина уселся на стул верхом и, пристально заглядывая в глаза, напомнил:

– Я выполняю твое условие. Ты выиграла, я проиграл, и за мной долг чести. Это единственный способ оставить принцессу в покое, как ты тогда выразилась. Иалона сохранит королевский статус, но страной будет управлять мой наместник. Предварительное соглашение достигнуто, осталось лишь уточнить сроки. Как только договор будет подписан, мы уедем.

– Мы? Я-то тебе на кой черт сдалась? Оставь меня здесь. – Я проявила недоумение.

– Нет, ты поедешь со мной! – отрезал «медбрат», давая понять, что разговор окончен. Он помог натянуть широкую рубашку, используемую вместо бинтов, и не реагировал ни на один из настойчивых вопросов. Лишь в дверях Кондрад притормозил, поймал мой злющий взгляд и добавил:

– Я отвечу на главный незаданный вопрос: «Не жалко ли мне оставлять Лайе?» – нет, не жалко. То, о чем я просил богов, осуществилось. Теперь я имею богатство, ради чего все затеял, и ничего другого мне не надо.

И ушел, оставив меня в глубоком недоумении.

Заявление прозвучало, как гром среди ясного неба, мой ум терялся в догадках о мотивах поступка Кондрада. Ну не мог же он в самом деле пойти на потерю завоеванной страны лишь из-за долга чести? Должно быть что-то еще, суть чего я не в состоянии постичь в данное время. Если припомнить банальную фразу «Истина всегда лежит на поверхности, но, откапывая доказательства, ее умудряются закопать», – то дело осталось за малым. Осталось найти поверхность. Прокручивая события и прикидывая версии, меня внезапно озарило, и я мысленно заорала:

– Форсет! Ты меня слышишь?

Бог откликнулся с великой неохотой и недовольством:

– Разумеется, слышу. Как тебя, такую горластую, можно пропустить? Что стряслось на сей раз?

– Черный Властелин покидает Лайе через три дня! – поделилась я радостной вестью.

– И что? – равнодушно отреагировал Форсет.

Приспело мое время возмущаться:

–  Как что?! Условия выполнены, он передумал жениться. Отправляй меня домой!

– И не подумаю. Сейчас раздумал, завтра надумает сызнова. А мне вновь с этой историей возиться? Нет уж, доделывай дело до конца. – Божок ознакомил меня со своей точкой зрения и поставил перед фактом.

Ей-богу, было от чего растеряться.

– Что значит «доделывай дело до конца»? Как ты себе это представляешь? Пристрелить кого-нибудь, так?

Ехидство и наглость прямо-таки сочились из голоса небожителя:

– Вечно с вами, людишками, мелкая возня… то проблему реши, то решение подскажи. Что здесь сложного? Когда один из них браком сочетается, тогда и домой отправишься.

В голову пришла цитата из мультика: «А хотите, я его стукну, и он станет фиолетовым в крапинку?» [7]7
  Цитата из мультфильма «Тайна третьей планеты».


[Закрыть]
Я бы щас с колоссальным удовольствием кого-то псевдобожественного и толстозадого взгрела от широты русской загадочной души. Жаль, не дотянусь, руки коротки, но поорать – дело святое.

– Ты офонарел? Я тебе что, средневековая сваха? Как я их уламывать должна? Смилуйтесь, люди добрые, окольцуйтесь по-быстрому, а то мне, сиротинушке, домой попасть невмочь?

В ответ на мой пламенный восторг и яростные вопли Форсет индифферентно заметил:

– Илона, ты круглая дура.

Я парировала:

– У круглой дуры есть одно неоспоримое преимущество – она по жизни катится легко, а я за все цепляюсь.

Бог поржал и смотался, квакнув на прощание:

– Захочешь – измыслишь!

Я немедленно надулась от обиды. Нашли, блин, всенародную спасительницу! И как прикажете поступить? Рекламный слоган повесить? Растяжку из простыней натянуть? «Требуются аристократическая невеста и высокородный жених, бракованных не предлагать». Как раз между двумя башнями поместится и далеко видно будет. Живое воображение опять взыграло со страшной силой. Мне представились толпы желающих, осаждающие цитадель, а я в качестве председателя жюри. В уме быстренько набросала список необходимых справок для участия в отборочном туре: о физическом здоровье, отдельно еще одна с подписью венеролога, об умственной вменяемости, отсутствии долговых и брачных обязательств. Следом возникло видение: я, погребенная под грудой справок, и Кондрад, бочком подкрадывающийся к Иалоне с намерением «осчастливить» замужеством. Над ними в воздухе витала моя надежда на возвращение домой и энергично махала платочком на прощание. Брр! От подобной перспективы настроение скатилось ниже некуда и продолжало стремительно падать. Не придумав ничего существенного, я сочла самым мудрым решением заснуть, что и было незамедлительно мной осуществлено. Уж по-всякому утро вечера мудренее.

Спозаранку во время ставшей уже привычной перевязки Цесариус вдруг спросил Кондрада:

– Ваше величество! Помните, вы мне обещали награду за лечение?

Последний оторвался от утренних процедур, внимательно окинул взглядом лекаря и кивнул:

– Я никогда не забываю данных слов. Твое желание, Цесариус?

– Я хочу поехать с вами.

Ответ алхимика поверг нас обоих в колодец удивления, где меня выпустили из рук, и я, естественно, не преминула нахлебаться воды, неожиданно лишившись поддержки. Пока меня вылавливали и извлекали из бадьи, стояло молчание, каковое было нарушено, лишь только я очутилась на столе. Кондрад, сложив руки на груди, поинтересовался, пристально изучая занятого мной лекаря:

– Ты уверен? Нас ждет тяжелый переход, в том числе по горам. Местами тебе придется ехать верхом наравне со всеми.

– Я не настолько стар, чтобы не удержаться на лошади, – отозвался Цесариус, не прекращая художественного намазывания моей спины.

– Что ж, воля твоя. Твое право выбрать себе награду по вкусу. Я не буду против, хороший врач всегда в походе нужен, да и за Илоной присмотришь до полного выздоровления. Вдобавок мне нужен алхимик, который мог бы проверять на пригодность еду и воду для питья, – согласился Властелин, и на этом тема себя исчерпала.

Пока каждый занимался своим делом, я, как самый не обремененный работой член нашего квартета, напрягала мозговое вещество, пытаясь хоть что-то понять в происходящем. Разрозненные кусочки мозаики не желали складываться в картинку, слишком много было вокруг непонятного: чересчур заботливый Кондрад, упорно избегающий ответов на мои вопросы, непомерные требования и странные намеки Форсета, удивительное желание Цесариуса. Что стоит за всем этим? Чего мне следует опасаться? Каких сюрпризов ожидать?

Мне настолько надоела неизвестность, что я не выдержала и осведомилась у лекаря, дождавшись, пока нас покинет Кондрад:

– Цесариус, можно вас спросить?

Алхимик присел рядом на край кровати и ответил вопросом на вопрос:

– Ты хочешь знать, почему я еду с вами?

– Ну, как бы… да, – смутилась я. И торопливо добавила: – Зачем менять привычное удобное жилье на неизвестность? Вы уже не молоды… простите, если обидела… и начинать все сначала на новом месте… – Я замялась, подбирая правильные слова: – Разумно ли это?

Ласково взъерошив мне волосы, лекарь улыбнулся в ответ на мою искреннюю заботу:

– Видишь ли, девочка, мне это нужно самому. Я расскажу тебе историю, но попрошу сохранить мой секрет. Наблюдая за тобой довольно продолжительное время, я верю, что ты сможешь сберечь мою тайну. Ведь так? – испытующе посмотрел на меня Цесариус. После согласного кивка продолжал: – Сто десять лет назад по нелепой случайности погибла моя единственная дочь Эалена. Случилось моровое поветрие, и она заболела. К несчастью, меня не было рядом в ту годину, и я не смог ей помочь. Успел лишь на похороны. – Старик помолчал, собираясь с силами. – Ты похожа на мою девочку. Не внешностью, нет – скорее, силой духа, внутренним стержнем. И мне очень хочется побыть рядом с тобой до тех пор, пока ты не покинешь наш мир.

Я впала в коллапс: «Ничего себе, спросила. И как прикажете это понимать?». В голове мельтешили несвязные обрывки мыслей: «Сколько же ему лет? Каким образом помочь? Покинешь наш мир? Он знает!».

С этой единственно разумной мыслью я вытаращилась на Цесариуса в безумной надежде:

– Вы в курсе дела, что я из другого мира? Вы можете вернуть меня домой? Пожалуйста!

– Нет, дочка, не могу, – с сожалением ответил алхимик. – Я маг, но умею лишь лечить и немного владею боевой магией. Предупреждая твой вопрос «Почему я тебя одним махом не вылечил от всех ранений?», отвечаю: мог бы, но тогда на всю жизнь остались бы шрамы, слишком старые были раны.

Он немного помолчал и попросил:

– Ты не говори никому о моих способностях.

– Почему? – удивилась я. – Вроде бы здесь маги встречаются исключительно редко и должны быть весьма уважаемы.

– Это правда, – согласился Цесариус. – Но я… как бы это проще сказать… неизвестный маг. И мне не хочется подвергаться гонениям из-за этого. Тем более я не использую магию уже много лет. Так ты сохранишь мою маленькую тайну?

– Заметано, – немедленно согласилась я. – А вы сохраните мою.

– Заметано! – усмехнулся алхимик. – И… не расстраивайся ты так, непременно вернешься домой. Боги хитры, но в этом обмануть не смогут. Какое у тебя условие возвращения?

Я уныло поведала:

– Не допустить брака между Кондрадом и принцессой Иалоной. Причем кто-то из них должен соединиться посторонними узами брака. А как? Я уже просто голову сломала и мозги в спиральки закрутила.

– Ну, я думаю, выход обязательно найдется. Мне так кажется, – хитро усмехнулся Цесариус и снова погладил меня по голове. – Спи, деточка, набирайся сил. Они тебе ой как понадобятся!

«О чем это он?» – Не успев обдумать новую мысль, я уснула.

Следующие дни прошли без происшествий, но поговорить нам больше не удалось: кто-то постоянно крутился рядом, собирая вещи в дорогу. Меня происходящее волновало мало. Я пребывала в состоянии глубокой задумчивости, на которую, в конце концов, обратил внимание Кондрад:

– Что-то случилось? Что с тобой?

С одной стороны, меня распирало от желания довериться ему и рассказать о своих проблемах, с другой – останавливало необъяснимое предчувствие. Поколебавшись между двумя противоречивыми желаниями, я сообщила:

– Ничего особенного. Мучаюсь догадками, на кой черт ты тащишь меня с собой.

Вообще-то я не соврала, а он от меня сразу отстал, не испытывая охоты расписывать мотивы своих решений. В общем, все как всегда, ничего нового, если бы не…

В последнюю ночь перед отъездом мне пригрезился сон, и это казалось бесконечно странным – мне никогда раньше не снились столь четкие сны. Они мне вообще не снились, я проваливалась в черноту, лишь добираясь до подушки. А сейчас я могла рассмотреть все до мельчайших деталей. Это было стопроцентным сновидением, потому что такого не могло случиться наяву – рядом со мной на постели, удобно разлегшись на левом боку и подперев голову рукой, соседствовал Кондрад. Мое воображение приодело его в белую рубашку, каких он не носил (по крайней мере, я не видела). И еще он смотрел на меня с нежностью и улыбался. Ей-богу, сон! С какого перепугу на мою подпорченную персону с этаким чувством пялиться? Не имея ни малейшего понятия, как должны разворачиваться события во снах, вежливо поздоровалась:

– Привет! Не поделишься секретом, что ты забыл в моем сне?

Герой девичьих грез, не переставая излучать несвойственные ему чувства, ответил:

– Тебя!

И что положено делать после таких слов? Мило покраснеть или глупо захихикать в смущении? Я выбрала третий вариант – протянув руку, намотала на палец прядь его длинных волос и потянула к себе:

– Поцелуй меня, пожалуйста.

Как здорово, что во снах не существует условностей и предрассудков. Кондрад придвинулся ближе и склонился надо мной, припав к губам в жадном обжигающем поцелуе, принесшем чувство непередаваемой нежности и желания. Когда мужчина с трудом оторвался от моих губ и отодвинулся, стараясь выровнять дыхание, я испытала разочарование и потерю чего-то исключительно важного и нужного:

– Почему?

Он ласково провел кончиками пальцев по моей щеке и тихо прошептал:

– Потому что еще чуть-чуть, и я не смогу остановиться.

Околдованная необычными ощущениями, я не понимала:

– Почему? Зачем тебе останавливаться?

Его пальцы скользнули ниже, нежно погладили шею, осторожно пробежались по подживающим рубцам в вырезе рубашки. Я замерла, наслаждаясь новыми ощущениями, и настолько увлеклась, что едва не пропустила мимо ушей объяснение:

– Тебе будет больно.

– Во сне? Больно? – Моему удивлению не было предела. – Это же сон! Здесь не может быть больно!

– Ты так уверена, что это сон? – снова склонился надо мной Кондрад. – Почему?

– Конечно! – искренне удивилась я. – Разве может быть по-другому? Только здесь я способна поверить в то, что тебе нравлюсь.

– Какая же ты еще маленькая и глупенькая, – улыбнулся мужчина и поцеловал.

Возмущение о неправильности происходящего и недовольство выданной характеристикой немедленно выветрились из головы, и я с энтузиазмом предалась такому увлекательному занятию, как поцелуи. Где-то на задворках мелькала мысль о более серьезном развитии событий, но я не могла заставить работать свое воображение, слишком хорошо мне было в данный момент. Хм, жалко, что не додумались до записывания сновидений, я бы не отказалась. Память на всю жизнь.

Кондрад решил взять передышку. Улегшись на спину и осторожно подтянув меня к себе, он ласково перебирал волосы, изредка целуя в макушку. Лежа на его груди и слушая стук сердца, я сожалела о том, что мы не попались на глаза друг другу в моем мире. Хотя, с другой стороны, – встретились ли бы мы вообще? И если да, то вполне вероятно, что ничего бы не случилось.

– О чем ты думаешь? – прервал молчание Властелин.

Я призналась честно:

– О доме и о тебе.

– Где твой дом? Как называется твоя страна?

– На карте вашего мира нет такого названия, – приоткрыла я кусочек тайны и пискнула от неожиданности, оказавшись на спине, отгороженная от внешнего мира водопадом черных волос и глядя в настороженно-внимательные зеленые глаза.

– Ты не из этого мира? – Вопрос был задан слишком напряженным тоном, чтобы отшутиться. Чувствовалось, ему важно получить честный ответ. Наяву я бы с ним не откровенничала во избежание недоразумений, но здесь не было смысла лукавить.

– Угу, – созналась я.

И тотчас получила следующий вопрос:

– Тебе нужно будет вернуться?

Ей-богу, допрашивает как следователь в КПЗ. Если сон – это попытка погрузиться во внутреннюю реальность и реализовать несбыточные надежды, то, следуя логике, мои надежды – это выяснение отношений? Бред, да и только!

– Я очень хочу вернуться! Там моя семья, по которой я ужасно соскучилась. К сожалению, там не будет тебя, но и здесь ты тоже со мною не останешься. Поверь, я сохраню самые лучшие воспоминания о тебе и твоем мире…

Меня перебили, не дав договорить:

– Когда? Когда ты должна вернутся?

– Как выполню условие, так и вернусь! Что ты прилип, словно репей? Тебе заняться больше нечем? – проявила я растущее раздражение. – Какого лешего ты мне допрос устраиваешь?

– Но боги сказали… – Растерянность, промелькнувшая во взгляде, мгновенно сменилась подозрительностью: – Какое условие?

Ах так! Я вспомнила о вредности, как о неотъемлемой черте своего характера.

– Много будешь знать – не с кем будет спать… Упс! Плохо будешь спать. – Я поправила оговорку и пожаловалась: – Почему мне так не везет? Лежу, понимаешь, вся из себя влюбленная и на все согласная, а возлюбленный то игнорирует, то отлынивает…

Докончить жалобу опять не дали, закрыв рот поцелуем. Достоверный факт, по утверждению Тараса: поцелуй изобрел мужчина, чтобы заставить женщину замолчать хотя бы на минуту. М-р-р, я бы и больше помолчала…

В это время хлопнула входная дверь, и Кайл заорал:

– Ваше величество, вас тама обыскалися!

А-а-а! О-о-о! В полном отупении я уставилась в смеющиеся глаза, мучительно стараясь сообразить остатками разума, как такое может быть. Пока до меня медленно доходила пикантность ситуации, Кондрад последний раз коснулся моих губ и, соскочив с кровати, направился к выходу. И вот тут я взорвалась:

– Ах ты! Да ты… Мерзавец! Да как ты мог! Я же… Ну, все! Я с тобой еще разберусь, – высказалась я, сверля взглядом вздрагивающую от сдерживаемого смеха широкую спину мужчины. – Ты почему мне не сказал, что это не сон?!

Остановившись на полдороге и полуобернувшись в мою сторону, мужчина с трудом выдавил из себя:

– Я пытался, честное слово, но ты настолько сильно не хотела верить, что я решил тебя не переубеждать.

У-у, поганец! Он еще и ржет, паразит! Не обращая внимания на болезненные ощущения, я швырнула в него подушку с криком:

– Плохо пытался! Тренироваться лучше надо! – После откинулась на подушки, скривившись от резанувшей по плечу боли.

В ту же минуту Кондрад оказался рядом, тревожно рассматривая мою взбешенную рожицу, в придачу от стыда цветущую всеми оттенками красного, от алого до свекольного:

– Тебе больно?

Сил моих нет! Сколько можно издеваться? Мало того, что я, как дура, розовые сопли распустила и на шею ему бросилась по собственной воле, так осталось только пожаловаться на несправедливую долю. Не дождется! За последнее время я испытала столько стыда и унижений, что, по-моему, хватит на всю оставшуюся жизнь. Окончательно обозлившись, я рявкнула от души:

– Нет! Я пребываю в экстазе! Это мое любимое состояние! – напоследок поинтересовалась: – Ты свалишь отсюда наконец?

Естественно, пропустив мимо ушей мою гневную тираду, этот невозмутимый тип преспокойно крикнул Кайлу:

– Найди Цесариуса! Срочно! – и продолжал заботливо наблюдать за мной.

Сил у меня было не так много, и они вскоре закончились. В изнеможении лежа на кровати, я попросила:

– Ну, уйди ты, пожалуйста. Видеть тебя не могу.

Нахмурившись и раздувая ноздри породистого носа, Кондрад сказал, тщась сохранить спокойный тон:

– Я уйду, как только придет лекарь, но мы еще вернемся к сегодняшнему разговору.

На что я непримиримо изрекла:

– Ни за что!

Не знаю, что бы меня ждало в дальнейшем, если бы в это время не вошел встревоженный Цесариус и не принялся осматривать меня. Выдерживая неприятную процедуру ощупывания, я провожала глазами мужчину, который уже на пороге нахально заявил:

– Ты ошибаешься, Илона. Тебе никуда не деться ни от меня, ни от себя. – И приказал, уже обращаясь к Кайлу: – Глаз с нее не спускать!

Дверь с грохотом захлопнулась, лучше всяких слов показывая истинное состояние Кондрада. «А и фиг с ним! Скатертью дорожка!» – позлорадствовала вредная половина моей личности. Но тут немедленно вмешалась справедливая половина и мудро заметила: «Сама дура! Чего ушами хлопала?» Между ними вклинился мозг и сообщил: «Ну и как это понимать? Мне разорваться между вами, что ли?» Выслушав внутренний конфликт, я обратилась к лекарю, тревожно рассматривавшему меня, пока я углубилась в себя в поисках консенсуса личностей:

– Цесариус, а раздвоение психики лечится, или это навсегда?

Алхимик встревожился еще больше:

– Э-э-э… А-а-а… Дочка, а что между вами произошло?

– Что-что… – пробурчала я с несчастным видом. – В любви я ему призналась, вот что! Думала – это сон, расслабилась и вывалила про чувства.

– А он? – более-менее успокоившись, поинтересовался Цесариус.

– А он меня поцеловал, – призналась я. Наябедничала: – К тому же неоднократно. Гад!

– Что же в этом плохого? Почему ты сердишься? – удивился старик, поудобнее устраиваясь на краю кровати. – По-моему, ты ему небезразлична…

– Ага! И до такой степени, что он между поцелуями устроил настоящий допрос и теперь в курсе, откуда я. Теперь и о возвращении знает, – донесла на подлого растлителя, перебив рассуждения о чувствах Кондрада, в которые не верила ни на йоту.

– Ты рассказала об условии возвращения? – поразился алхимик. – И как он это воспринял?

Я успокоилась. Призналась Цесариусу:

– Нет, конечно. До такой степени я не откровенничала. Вкратце поведала об условии, после выполнения коего вернусь домой, и все. Кондрад и эту-то информацию довольно странно воспринял: то ли встревожился, то ли рассердился. Мне не до анализа было, я, видишь ли, млела от высочайшего внимания. Идиотка!

– Мне кажется, все не так уж трагично, как ты рассказываешь, – постарался скрыть усмешку Цесариус. – Вряд ли бы он тебя целовал, если бы не испытывал к тебе чувство…

– Жалости и вины, – закончила я фразу.

– Илона, не перебивай старших! – строго пожурил меня алхимик. И рассудительно заметил: – Ты неправа. Из жалости не ведут себя таким образом. Здесь что-то еще… – Сделав паузу и подумав минуту, Цесариус вдруг спросил: – А ты бы вышла за него замуж?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю