Текст книги "Джунгли (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Открыла.

“Иду”.

***

Теперь предстояло как-то покинуть лагерь. Желательно, незаметно. И поспешить.

Жанна вернулась к остальным, пытаясь придумать причину, по которой ей срочно нужно уединиться в джунглях. По пути она выбрала наилучший, по её мнению, вариант – проверка работы дронад, для которой нужно уединение в тишине и покое, в месте, где лишний раз никто не мельтешит. А раньше почему не уходила? Раньше задача не была такой сложной, а сейчас нужно выжать из себя всё возможное.

Только вот у Луки нюх на враньё, как у акулы на кровь. Посмотрит повнимательней на лицо, прищурится, пара наводящих вопросов – и обман вскрылся. И хуже всего не то, что он сразу откажет, хуже всего, если он согласится, а сам втихаря отправит слежку. И поймёт, что сделала Жанна.

Плохой вариант. Но другого ведь нет и не будет. Даже мыться и стирать одежду девчонки старались ходить по двое, во избежание всякого. А тут совсем одна.

Однако, когда Жанна пришла в лагерь, проблема решилась сама собой. Ей повезло. Лука спал. Измотался, видимо, окончательно и теперь лежал, развалившись, прямо на траве и похрапывал. Как, кстати, и большая часть курсантов. Бодрствовали только дежурные и Гарпия, которая запускала дронады первой. Она устроилась подальше от спящих и заткнула уши наушниками, чтобы посторонние звуки не мешали чувствовать отклик дронад.

Так что отчитываться ни перед кем ни пришлось. Жанна шепнула Гарпии, что ей нужно провести максимальную профилактическую диагностику своего оборудования в спокойном месте, она будет неподалёку, в зоне слышимости – если что, зови – и ушла. Та, не отводя глаз от экрана, промычала в ответ что-то неразборчивое. Гарпия работает хоть и основательно, но довольно медленно, так что будет сидеть тут долго, не отвлекаясь ни на что другое. Нужно успеть вернуться к концу её дежурства.

Лагерь остался за спиной и снова стало тихо. Вернее, жизнь в джунглях, конечно, не остановилась, но она воспринималась иначе. Курсанты звучали инородно, примитивно, а джунгли – наоборот, словно сложное музыкальное произведение, которое воспроизводилось огромным количеством инструментов. Эта мелодия была простой, но безупречной, и вплеталась в мир, как одна из его равноценных частей. Эти звуки Жанну не раздражали.

Она выстроила на навигаторе направление и начала пробираться сквозь кусты и обходить овраги да скальные выступы, которые торчали из земли, будто шипы.

Всего два километра. Первую половину пути пришлось попотеть – местность сложная, да ещё стволы джунгабаса местами напрочь закрывали дорогу. А маршрут, который она проложила, на деле оказался далеко не идеальным. Тут росли лопухи, листья которых прикрывали землю, как выяснилось, неровную. Под ними что угодно могло оказаться. Щель, куда сунешь ногу и не вынешь, или острый камень, на который наколешься, как на шампур, или ещё какой приятный сюрприз.

Вот так вот. Искала дорогу чтобы поменьше джунгабасов – и нашла! Лучше бы по лианам прыгала. Ну, отступать поздно, так что Жанна добыла себе палку и проверяла путь, пригибая лопухи к земле. В общем, первая половина пути заставила её попотеть. Зато вторая шла как по маслу – ровная дорога, разве что пришлось пару раз по стволам бежать, которые шли вверх-вниз. Чуть голова не закружилась.

А потом Жанна проверила карту и поняла, что до нужной точки всего-то метров сто. И остановилась.

Сердце стучало ровно, а вот в глазах словно пеленой всё подёрнулось. Конечно, она не станет разворачиваться, как и менять своё решение, не зря же Жанна тащилась сюда два километра, рискуя попасть Луке в немилость.

А может что и похуже.

Просто ей вдруг потребовалась передышка.

Жанна вздохнула и покачала головой, саму себя не узнавая. Ну, отвыкла слегка от других людей, но не настолько, чтобы трепетать при их приближении.

В общем, рефлексировать некогда, нужно идти дальше. Она и без того сильно задержалась.

Жанна задумчиво поправила пояс брюк, застёгнутые карманы, пригладила волосы. Потом зачем-то погладила себя по щеке. У неё всегда были шершавые руки, а сейчас стало и того хуже. Но зато это прикосновение нарушило странный ступор.

Ладно, решила – делай! Жанна встряхнулась и направилась в центр между двумя приметными узкими скалами, которые служили ей ориентирами, и со стороны студентов тоже были прекрасно видны. Пошла уже неторопливо, неслышно ступая. И вышла к оврагу.

Под обрывом, метрах в трёх ниже, стоял человек.

Он увидел Жанну и вдруг бросился вперёд. Ей стало и смешно, и радостно. Казалось, человек сейчас подпрыгнет и одним махом вскарабкается к ней, на высоту. Конечно, такого не произошло. Ахлейн, кажется, догадался, что дальше ему не пройти и замер, улыбаясь ей снизу.

Тогда Жанна подошла к краю и скатилась по спуску на пятках, а Ахлейн тут же подхватил её, подал руку. Чужое крепкое прикосновение было очень приятным.

– Привет, лисичка.

– Привет. Меня Жанна зовут.

– Я знаю.

Сказал и стоит, зубы скалит. Глаза так и сверкают от смеха.

Жанна невольно окинула его взглядом. Ничуть не изменился. Вернее, не совсем так. На корабле он ходил в идеальной одежде, и по цене, и по качеству, и по крою, поэтому такой вид, будто он пуп земли и центр вселенной – любуйтесь на здоровье – вполне можно было объяснить. Но сейчас его рубашка покрылась пятнами, а слева на груди порвалась, да и в общем он выглядел довольно обшарпанно. Кроме позы и взгляда. Заглянув в эти самоуверенные глаза, которые ни на йоту не сомневаются в собственной привлекательности и значимости, даже как-то теряешься.

Он не старался как-то прикрыться, принять закрытую позу, наоборот, разве что руки в приглашающем к объятьям жесте не раскинул. Правда, в одной он держал самодельное копьё – палку, к которой было примотано острое лезвие. Студенты, видимо, не так безнадёжны, как думали курсанты. Живые вон, с копьями ходят.

– Я безумно рад тебя видеть, Жанна. – Сказал Ахлейн, кажется, искренне.

– Спасибо.

– Моя душа воспарила к небесам от облегчения, когда я понял, что ты цела и невредима. И чувствуешь себя, судя по цветущему виду, крайне положительно.

– Разве ты не писал, что и без моих сообщений знаешь, будто я в порядке? – Спросила Жанна только для того, чтобы что-то сказать.

Его улыбка на миг померкла.

– Я написал тебе в краткий миг душевного отчаяния. Если бы я мог, вернул бы то сообщение обратно, умолял бы его не читать. Не видеть, как я бываю жалок. Но к сожалению, было уже поздно – мои слова уплыли к тебе и перестали мне принадлежать.

– Ладно.

Жанна неловко отвела взгляд. Он говорил вроде серьёзно, но этот шутливый тон вместе с прищуренными глазами, которые были честными до невозможности, создавал в её душе диссонанс. Она привыкла к простым и понятным диалогам – прямым командам, коротким отчётам, но Ахлейн говорил так, что сходу не разобрать, правду он говорит или врёт.

– Давай присядем. – Ахлейн огляделся и показал куда-то в ту сторону, откуда пришёл. – Там есть удобное бревно, словно специально упавшее к нашим ногам. Чему я не удивлён. В других, менее трагических обстоятельствах я и сам бы упал к твоим.

В другой руке он продолжал сжимать копьё. Жанна почувствовала, что краснеет. Причём не от стыда, а потому что рассердилась. Вот теперь он точно прикалывается! Ничего он и не падал к её ногам там, на корабле. Наоборот, обвёл вокруг пальца, как любую другую.

Но он помог, хотя не должен был, и за это спасибо. А всякие видения… глупо обвинять других в том, что у них мозги на месте и никакие видения их не посещают, верно?

– Пошли. – Сказала Жанна, позволяя ему вести.

Бревно и правда было довольно большим и удобным. И главное, сухим и без коры, и безо всяких непонятных наростов – просто кусок дерева, валяющегося на земле. Ахлейн воткнул своё копьё в землю рядом и пригласил её присесть. Сам остался стоять напротив.

– К сожалению, мне совершенно нечем тебя угостить. – Сказал он и снова на мгновение помрачнел.

– Не страшно. Я здесь не за этим.

– Зачем же? – Неожиданно его голос прозвучал как-то зло. Но Ахлейн быстро опомнился и снова улыбнулся. – Конечно, я хотел бы верить, что твоё желание видеть мою невзрачную персону настолько сильно, что невозможно удержаться, однако всё же подозреваю, причина в ином.

– Да. И я скажу, в чём, если ты дашь мне хоть слово вставить!

– Прошу простить мою назойливость. Она объясняется одиночеством и отсутствием поблизости особ женского пола, которые, как всем известно, делают нас, грубых мужланов, значительно лучше.

Опять смеётся! Жанна подняла глаза и успела заметить усмешку, которую он тут же скрыл.

Но вдруг поняла, что совершенно не способна долго на него злиться. Наоборот, Жанна очень рада его видеть. Очень рада убедиться, что Ахлейн цел и невредим. И за это готова простить ему многое, в том числе насмешки.

И ещё больше рада тому, что он не ведёт себя так, как предсказывал Лука – наезды, жалобы и требования немедленно взять себя под опеку.

Однако времени рассиживаться и обмениваться комплиментами и хохмами не было.

– У меня мало времени.

– Что меня безумно огорчает.

– Я должна тебе кое-что рассказать. И это очень… плохие новости.

Он молча склонил голову, будто чего-то такого и ждал.

– Ахлейн, мне жаль. Лука… наш командир считает, вам не стоит знать, так будет проще. Но я решила, что такое нельзя скрывать. А рассказывать или нет остальным – твоё дело. Так вот. Наши аналитики уловили в воздухе ядовитый газ. Источник его появления неизвестен. По их прогнозам, это вещество накопится в нашем организме и убьёт нас примерно за год.

Ахлейн так растерянно стал оглядываться по сторонам, что Жанна почувствовала резкий приступ жалости. Не к нему. А к шоку, который должно вызывать такое известие. А он справлялся вроде неплохо.

Через пару мгновений он покачнулся, а потом сел рядом. Проговорил:

– Год для вас, верно?

– Да.

– А ваши марки в разы лучше наших. – Тихо закончил Ахлейн. И это был не вопрос.

Жанна только кивнула. Их марки Дольцера были куда более эффективны, потому что они курсанты. У студентов времени меньше, возможно, даже вполовину.

Ахлейн неожиданно вскочил, резко развернулся и пошёл прочь. Но раньше, чем Жанна успела как-то отреагировать, он остановился, сунул руки в карманы и уставился куда-то в заросли джунгабасов. Она даже быстро взглянула туда, но ничего, кроме привычной картины – стволов, усыпанных грибами и фиолетовыми фонарями – не увидела.

Он простоял там, тяжело дыша, минут пять. Жанна дала бы ему больше времени, но ей пора было уходить, иначе её долгое отсутствие точно заметят.

– Ахлейн! – Крикнула она, не вставая с бревна. – Мне пора возвращаться!

– Что?

Он тут же оглянулся. Лицо спокойное, будто ничего и не случилось. Разве что бледное. И улыбки больше нет. Но таким – немногословным и тихим он нравился Жанне куда больше.

Чёрт! Чёрт! Ну какое нравился, ну зачем? Жанна чуть не застонала, мысленно ругая себя последними словами. Ну к чему ей это? Мало что ли тревог?

– Лука не знает, что я ушла тебя предупредить. Буду тебе благодарна, если ты не расскажешь, откуда узнал про яд.

– Я не расскажу. Спасибо тебе.

– А ты… – Жанна замялась. – Ты мне веришь? Я, конечно, не вру, но мало кто из вас, студентов, мне бы поверил. Решили бы, я вру.

– Я верю. – Просто ответил он.

– Тогда мне нужно идти.

– И ты не можешь побыть со мной ещё немного? – Ахлейн опять сел рядом и опёрся руками о ствол, будто ему требовалась опора.

– Нет, мне пора.

Жанна вскочила с бревна, словно обожглась об него. Странно, что её так сильно волновала чья-то близость. Ахлейн остался сидеть, не поднимая головы. Его дыхание было таким тяжёлым, что Жанна удивилась. Будто мучительная отдышка.

Неужели он настолько шокирован?

Она потопталась на месте и спросила:

– Что будешь делать?

– С чем? – С задержкой ответил он. Словно не сразу расслышал.

Да что с ним такое?!

– С тем, что я сказала.

Ахлейн медленно поднял на неё глаза.

– Расскажу остальным. Думаю, им нужно знать.

– Да, – Жанна быстро кивнула. – Да, я тоже так думаю. И ты не расстраивайся. Год – это очень долго, за это время мы точно найдём базу и вас всех спасём. Мы вас не бросили, слышишь? Мы отправились искать то, что нам поможет. Всем нам. И когда найдём, я обещаю – как только база будет нашей, мы за вами вернёмся. Я сделаю это, даже если остальные курсанты будут против! Но они не будут. Не думай о нас плохо.

Жанна и сама понимала, что болтает, как нервная истеричка, у которой словесное недержание. Но к его виду, неожиданно трагическому, из серии “всё пропало” она оказалась совершенно не готова. Его реакция полоснула ножом по сердцу. Ей срочно требовалось как-то его успокоить, укрепить веру, зарядить оптимизмом. Совершенно невозможно оставить Ахлейна вот таким – опустошённым и потерявшим надежду.

Однако её слова будто мимо его ушей пролетали.

– Ну, ты слышишь? – В конце концов воскликнула Жанна. Это его смертельно безнадёжное лицо просто невозможно дальше выносить!

Он вдруг нахмурился и сказал.

– Пожалуйста, посиди со мной ещё минутку.

Невозможно отказать, когда просят таким тоном. Жанна села рядом. Если ему так проще, ну ладно, минутку подождёт, за минутку от неё не убудет.

Ахлейн неожиданно поднял руку и крепко схватил Жанну за ладонь. И замер, держась за неё мёртвой хваткой, как утопающий за соломинку. Вблизи стало видно, что он загорел. И что на его щеке следы царапин, а губы обветрились. И эти мелочи, которые в прошлой жизни выглядели бы недостатками, сейчас смотрелись очень мило. По-настоящему. Как у живого человека, а не как у разодетой фарфоровой куклы.

– Что-то случилось? – Наконец, спросила Жанна. А потом её озарило. Точно! Какая она всё же корова! – У вас произошло что-то плохое в лагере? Кто-то погиб, да? Кто? Как?

Ну вот, больно бились мысли в её голове. Ну вот и случилось то, чего Жанна до одури боялась. Погиб человек. Из-за них, из-за курсантов. Из-за их равнодушия!

– Нет, все живы и здоровы. Насколько мне известно. Мозгов только у некоторых нет, но это с рождения, не лечится. Не волнуйся.

Жанна выдохнула и так взглянула на него, что чудом не убила взглядом. Но промолчала.

Тогда он сказал:

– Я скоро умру.

Его тёмные глаза на миг словно вспыхнули чёрным огнём, но тут же поглотили это пламя, застыли, будто ровная поверхность. И он молчал. Жанна вначале словно не поняла. Что за слово такое – умру? Что вообще оно означает?

Но постепенно всё же отреагировала, не могла же она молчать вечно.

– Этот яд накапливается постепенно. И долго. – Терпеливо, как непонятливому ребёнку, принялась объяснять. – И до этого момента ещё долго, пока действует марка Дольцера, яд из организма выводится. Всё не так страшно.

– У меня уже не действует.

– Как? – Воскликнула Жанна, а после замолчала и дёрнула головой. Не тот вопрос. – Почему?

Нет, снова не то.

– Даже если не действует, яду нужно длительное время, чтобы накопиться в организме! Ты слышал?

– Да. – Он помедлил. – А я думал, что же это. Вот что. Они меня достали.

Он смотрел прямо перед собой и вдруг расхохотался. Звук его злого и отчаянного смеха подействовал на Жанну как холодный душ.

– Вот и всё. – Шептал Ахлейн, сжимая её руку до боли. – Конец. Скоро мне конец. Всё-таки добились своего, сукины дети.

Жанна каким-то седьмым чувством вдруг поняла, что он не врёт. Неизвестно как, но опасность существует, и она настолько велика, что Ахлейн в отчаянии.

– Что случилось? Расскажи мне. – Она удивилась, когда голос дал сбой. Откашлялась. – Расскажи мне, пожалуйста. Что произошло?

– Что ты обо мне знаешь?

Жанна пожала плечами.

– Твой папаша – какой-то безумно богатый шейх, который по деньгам ходит, деньги кушает и чуть ли ими не какает.

– Верно. – Хрипло подтвердил Ахлейн. – А я его любимчик. Не знаю, отчего и знать не хочу. Так вот. У меня шестьдесят три брата.

– Сколько? – Воскликнула Жанна, хотя собиралась молчать и слушать.

– Шестьдесят три живых брата. – Уточнил Ахлейн.

Тут она только ошарашено кивнула.

– Это важно. – Он тяжело сглотнул. – И большая их часть желает меня убить.

– Убить? – Снова не сдержалась Жанна. Вспомнила свою сестру и племянника. Ладно хотеть убить того, кто превращает твою жизнь в ад и нет никакого другого выхода. Убить от безысходности. Но разве Ахлейн говорит о чём-то подобном?

– Папаша очень меня любит. И крайне часто это демонстрирует. Остальных он хорошо если видел пару раз в жизни. Платит, конечно, алименты, подарки шлёт, мамаш содержит, тут всё чётко. А меня прямо заваливает своим вниманием да подарками. Но не думай, будто остальные хотят меня убить, мучаясь от ревности и нехватки отцовской любви. Нет. Они думают, я стану наследником.

Ахлейн повернулся и как-то растерянно улыбнулся. Жанна чуть не вскричала: “А ты станешь”? но вовремя остановилась. Спрашивать такое в подобной ситуации, мягко говоря, не к месту.

– Твои собственные братья? – Жанна похлопала глазами, а потом принялась тереть левый. Что-то попало в ресницы и мешало моргать, слёзы опять же откуда-то набежали.

– Они самые. У состояния моего папаши есть особенность. По законам его страны он не может делить состояние на части. Только передать целиком. И перевести в другие страны тоже не может. Некоторые из моих братьев готовы перебить всех остальных, только бы получить наследство в свои руки.

– Но почему ты говоришь, что им удалось?

Он опять отвернулся и стал смотреть вперёд. Если бы не сжимал руку Жанны, она бы решила, будто Ахлейн про неё вовсе забыл.

А он рассматривал местные джунгли, глаза бегали по лианам, прослеживая их путь, взгляд путался во мхе и янтарных каплях.

– Тебе, наверное, пора, лисичка. – Заговорил Ахлейн. Неожиданно спокойным и глубоким голосом.

– Да, но…

– Я просто… запаниковал. Такое бывает со всеми. Мне так захотелось твоей жалости, которая у таких как ты неизбежно приводит к ласке. Я так давно не видел женщин.

Жанна смотрела на него – снова уверенного, невозмутимого – и не верила ни единому слову.

Но ей действительно было пора идти. Да и Ахлейн мог слегка запаниковать. Услышал неожиданные вести и слегка преувеличил опасность. Как его братья могут достать его тут, неизвестно где? Появись тут хоть какой-нибудь корабль, курсанты сразу его засекут, без вариантов. Сам Ахлейн рад будет, доберись сюда его братья, какими бы ни были их намерения. Ведь это шанс выбраться.

Будь у Жанны чуть больше времени, она, конечно, попыталась бы докопаться до истины. Но именно сейчас нужно было спасать свою шкуру.

Жанна попрощалась, вынула свою руку из его – Ахлейн не стал её удерживать – и побежала в сторону лагеря курсантов. Ей ещё через лопухи брести полдороги. Схватила ближайшую лиану, пару раз дёрнула, проверяя на крепость. Легко вскарабкалась по обрыву, а потом на бревно, с которого прыгала при встрече, отряхнула ладони, к которым прилипли кусочки коры. Оглянулась.

Ахлейн стоял на месте и смотрел на неё пристально и угрюмо. Будто собирался навсегда сохранить в памяти её образ.

***

Первую половину пути Жанна бежала, чтобы как можно быстрей вернуться в лагерь. Она потратила слишком много времени, Лука никогда не спал долго. Ну, ночью спал, конечно, но сейчас день. Обычно он спал не больше часа, а потом шёл проверять, как дела в лагере. Она отсутствует дольше, поэтому Лука, конечно, уже в курсе, что Жанны на месте нет. Но он не знает, когда Жанна ушла. Гарпия вряд ли запомнила время. А дежурные обычно не следят, кто куда отходит, если по личным нуждам.

Жанна даже умудрилась на ходу проверить, нет ли сообщений. Нет. Ну, по крайней мере Лука ещё не настолько озверел, чтобы писать ей и требовать отчёт – тогда вообще атас, ничего не спасёт.

Потом начался сложный участок пути. Жанна забыла и об Ахлейне, и о его словах, и переключила всё своё внимание на дорогу, по которой ей пришлось чаще прыгать, чем идти.

Она добралась до лагеря в рекордные сроки. Пару минут постояла неподалёку, чтобы остыть, нельзя же врываться в лагерь красной и вспотевшей. Ещё издалека быстро пробежала глазами, изучая обстановку – Лука болтал с Генри и двумя ребятами из второй команды. В лагере было тихо, паники оттого, что пропала курсантка, не наблюдалось.

Может, и обойдётся.

Жанна осторожно вышла вперёд, со скучающим видом мазнула глазами по сваленным в кучу предметам, которые курсанты склепали по дороге. Рюкзаки из густого сока кустов, который они плавили резаком в лужу на земле, а она, когда застывала, принимала консистенцию резины. Жанна терпеть не могла к этой резине прикасаться – она была тёплой, будто живое существо. Пару квадратных котлов из пластов железной руды, которую курсанты нашли в одной из сопок. Запасы еды в пакетах из той же резины. В общем, ничего нового. Жанна такой же вид приняла – будто только что уже это видела – и вот опять!

– Жанна!

Ага, всё же Лука заметил её отсутствие. Вон уже направляется навстречу, не договорив с парнями. Жанна подумала-подумала и осталась стоять на месте. Вообще-то он не просил подходить, а самой ей неохота. Сейчас надо вести себя нагло. На всякий случай.

– Где пропадала?

Спокойно. Теперь, главное, саму себе не сдать.

– Глобальную проверку дронад устроила. Потом путь искала.

– Почему не в лагере?

– Тишины хотела. Вы храпите как будто аэропорт под ухом. Ничего не расслышишь.

Что правда, то правда. Если бы Жанна не выматывалась каждый раз вусмерть, молодецкий храп здорово мешал бы ей спать.

– И как успехи?

Вспомнив запутанную линию, которая вышла на карте у дронадоводов, Жанна вздохнула.

– Ничего подходящего не нашла. Придётся делать крюк и обходить сильно на север. По крайней мере на расстояние полёта дронады. Смысла нет кружить по джунгабасу кругами. Я так думаю.

Лука слегка наклонил голову, внимательно изучая её лицо. Кожу словно лапки насекомого царапали. К счастью, длилось это недолго.

– Что? – Жанна не стала улыбаться, это было бы чересчур. Но глазами хлопнула.

– Раз ты не нашла, значит, пути действительно нет.

Она подумала секунду-другую – и зарделась. Это был комплимент. Приятно до чёртиков. Лука просто так никогда и никого не хвалит. Если сказал – так и есть.

– Спасибо.

Вскоре курсанты собрали стоянку и сделали бросок прямо на север. И оказались к лагерю студентов ещё ближе, чем были, только уже сверху. Жанна не переставала об этом думать. Всего несколько километров до них. Можно было бы встретиться, если бы не Лука. Но переубеждать командира бесполезно. Его упёртость непробиваемая. Конечно, был вариант рассказать обо всём остальным курсантам, реши они все связаться со студентами, Луке придётся принять к сведению мнение большинства. Но есть два момента. Во-первых, на это нужно время, а пока делаешь марш-бросок по джунглям или спишь на отдыхе без задних ног, последнее, что тебе охота – это болтать самой или слушать других. И во-вторых, что более важно. Жанна не была уверена, что на её сторону встанет большинство. Большинству как раз пофигу, как и что там со студентами. Уверенна Жанна была только в Генри и в Дунае. Эти два молодых человека обладали наличием крайне редкой в данное время чертой характера – настоящей и бескорыстной добротой. Ну, девчонки ещё может более мягкосердные… но не факт. Гарпия, к примеру, над феечками причитала, а про курсантов говорит так, будто они стая бешеных собак, которых следует расстрелять.

В общем, смысла не было тратить на этот вариант время.

Но и забыть Жанна не смогла.

Особенно когда пришла ночь. Вернее, когда ей приснился очередной сон.

Обычно ей снился человек в звериных шкурах, который появлялся среди ветвей и тумана, да ещё звуки и неразборчивые голоса, которые Жанну звали куда-то вдаль. Но в общем эти сны были тоскливыми, но более-менее спокойными, ровными.

А сегодняшний сон был ужасен.

Человек в шкурах не появлялся. И не мог появиться. Откуда-то, ну, как бывает во сне, Жанна совершенно точно знала, что он мёртв. Он лежит недалеко, она даже видела очертания тех деревьев, чьи тёмные ветви напоминали сухие птичьи лапы. Человек там, среди этих мёртвых деревьев, лежит на земле, и его глаза закрыты. А вокруг – тишина. Ни звука. Ни треска, ни скрипа, ни голоса. Ничего.

И окружающий мир потерял цвет. Всё заполонил густой вязкий туман. Даже небо стало монохромно серым.

Он больше никогда не придёт.

Вот такой ужас.

Жанна проснулась ещё затемно. Сердце колотилось, лицо и волосы были мокрыми от пота. Она не шевелилась, лежала, прислушивалась к ставшими уже привычными звукам ночных джунглей и повторяла, что это был просто сон. Что вообще во сне может быть страшного? Что страшного в лесу, где стоит тишина и где лежит чьё-то мёртвое тело? Да, неприятно, но ничего леденящего кровь в этом нет. Но во сне любая мелочь ощущается иначе, важным может стать любое чувство, любой предмет, который в реальности ты даже не заметишь.

Нужно было встать в туалет. Она поднялась, встретилась глазами с дежурными. Двое в разных сторонах лагеря. Она знаками спросила, можно ли ей выйти за периметр? Один включил тепловизор, проверил экран и кивнул. Потом показал двадцать метров. Дальше заходить нельзя. Жанна подняла палец – знак согласия и пошла в ближайшие заросли.

Сходила в туалет, быстро натянула штаны – а левая рука уже включала дронаду. Жанну мучила совесть. Использовать в личных интересах аппаратуру, которая нужно для спасения группы – верх эгоизма. В военное время таких людей вообще разрешено расстреливать. Ну какие у неё отмазки? Хочется убедиться, что со студентами всё в порядке? Ну напиши сообщение...

Конечно, совет написать сообщение дал бы сразу любой человек. Да только Жанна уже написала вечером, не побоялась риска. Спросила у Ахлейна, всё ли в порядке. Но он не ответил.

Жанну долго мучила совесть. Но потом она приняла следующее решение. Четыре рабочих дронады стоят на зарядке и будут использоваться ею только по делу. А пятая, предположительно сломанная, отправится к студентам. Жанна убедится, что с теми полный порядок, а заодно проверит работоспособность дронады. Если первая с честью выдержит испытание, то её также можно использовать для разведки.

То есть по сути Жанна сделает как лучше. Ей же всего разок надо, она же не станет отправлять дронаду к студентам каждый день, в конце следующего перехода та просто не пролетит такое расстояние, которое между ними будет.

Дронада зарядилась полностью. Взмыла вверх и ушла в джунгли. Жанна подождала, когда та подошла к стоянке студентов и включила камеру. Пусто. Видно, не долетела. Хотя странно. Жанна редко ошибалась, когда дело касалось её специализации. Однако следует учитывать малознакомую местность.

Жанна посмотрела на время. Нужно спешить, иначе караульные забеспокоятся. Но пока будут думать, что у неё проблемы с пищеварением. С их питанием абы чем это происходит то с одним, то с другим регулярно.

Итак, вот речной залив, где она застала четверых студентов голышом. К счастью, сейчас тут пусто. Рассвет наступил недавно, ещё толком не посветлело. Лагерь где-то поблизости.

С огромной скоростью Жанна провела дронаду вокруг места, где в прошлый раз видела что-то, похожее на лагерь.

И нашла только следы. Очаг с потухшими углями, смятая трава, оборванный мох на деревьях. Никого.

Получается, студенты ушли. Видимо, к катеру. Это было бы логично. Но даже если не к катеру… они ушли.

Видимо, это к лучшему. Жанна подняла руку, чтобы отправить дронаду обратно.

А потом увидела надпись на вытоптанной земле. Буквы были довольно большими, выложенными камнями и ветками. Всего пара слов.

“Ушли к катеру”.

Она нахмурилась. Кому, интересно, это адресовано?

Уж точно не ей.

Просто кому-нибудь? Да ладно! Никто не станет тратить свои силы на такое занятие, если только не считает, что оставить подобное послание очень-очень важно.

Ей, как и любому из курсантов сообщение проще направить на гаджет, номера, судя по тому, что сообщения приходили многим, у студентов есть. Значит, оставлено кому-то другому.

Отсюда же вывод – оставили человеку, который… у которого нет связи. Нет гаджета или села батарея. Но марка Дольцера даёт хоть какой-то заряд. Значит, у этого человека просто-напросто нет никакой связи.

И он достаточно важен для остальной группы, чтобы они оставили ему послание.

Жанна отчего-то вспомнила тот момент на стресс-тесте, когда она стояла у спуска в машинное отделение и разрывалась на части. И выбрала тот путь, по которому звала её интуиция.

Сейчас эта самая интуиция орала, чтобы Жанна искала. Чтобы она не смела сейчас отключаться и ни в коем случае не бросала студентов.

Она стала рыскать дронадой вдоль лагеря. Но так ничего не найти. В этих дебрях придётся ползать сутки. Тогда Жанна прищурилась и подумала – ну пусть тогда эта чёртова интуиция и отдувается. Пусть говорит, куда лететь.

Самой даже смешно стало. Но Жанна не собиралась отступать – она усмехнулась и закрыла глаза, а потом выставила минимальную скорость, включила дальномер и направила дронаду случайным образом. Каждый несколько секунд открывала глаза, чтобы убедиться – ничего. И снова летела дальше.

– Жанна!

Ну вот, её уже зовут. Но нельзя бросать.

– Я тут! Всё в порядке. Я… занята! – Громко сказала Жанна. Пусть думают, у неё проблемы с пищеварением. В такой момент не стоит тревожить человека.

– Если что зови.

– Хорошо!

Дежурный, судя по шагам, зашелестел обратно к лагерю. Спасибо, конечно, что волнуется и проверяет, только Жанне из-за него снова пришлось настраиваться на “волну”. Дронада дёргалась, потому что не получала указаний, куда лететь.

Жанна снова закрыла глаза и доверилась интуиции. При этом краем сознания лихорадочно думала, сколько времени может позволить себе потратить на поиски. А потом вдруг поняла – потратит сколько нужно. Даже если её за этим занятием застанет Лука. Всё равно.

Через семь минут дронада нашла человека. Жанна заметила фигуру, лежащую на земле, остановила полёт и вздохнула со странной смесью отчаяния и облегчения. Будто знала, кого найдёт.

Это был Ахлейн. Дронада запустила режим улавливания. Он был жив. Дышал. Но у него была такая высокая температура, что долго живым он не останется. Особенно в джунглях, где сумасшедшая влажность. Судя по позе, он сидел, а потом завалился набок. Ещё его рвало. Ошмётки зелёной слизи говорили об отравлении.

Жанна закрыла глаза, а после вообще обхватила голову руками.

Что делать. Что делать.

Почему его марка Дольцера дала сбой? Почему остальные ушли?

Но всё это ерунда по сравнению с главным вопросом – что делать?

Просидев ещё несколько минут, Жанна вскочила, отправила дронаду на возврат и быстро направилась в сторону лагеря. Курсанты давно проснулись и занимались сборами. Завтрак был почти готов – сильно пахло грибами. Лука при виде Жанны недовольно нахмурился.