Текст книги "С привкусом пещерной соли. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

     Видит небо, как ей надоело это подземелье и их тараканы!

     Подстегнув себя иронией, Наташка пошла дальше. Они все тут ненормальные. Все. Да и как остаться нормальным, если вокруг одни психи?

     Дверь в комнату Гонзы почему-то была распахнута настежь, у порога толпились аквели, среди которых мелькал Рафа и второй мужчина-Отражение. Наташка привстала на цыпочки, чтобы разглядеть что за их спинами? Где Гонза?

     Оказывается, он стоял недалеко от входа. Оттолкнув кого-то с пути, Наташка сделала шаг вперед.

     – Гонза...

     И будто ухнула в вакуум. Тишина накатила такая, словно она мгновенно оглохла. Никто не мешал, не вставал на пути, не пытался оттащить в сторону, но это не помогло.

     Гонза вскинул подбородок, его глаза, ранее такие многословные, такие живые, а теперь словно куски крашеного стекла, стали закатываться, как у человека, который вот-вот упадет в обморок.

     Впрочем, он не упал, а просто опустил голову и принялся глубоко и быстро дышать по методике успокоения внезапно накатившей паники.

     – Это правда? То, что мне сказали? – выдавила Наташка, но в тишине эффект получился таким, будто она проорала во всю глотку.

     Он не открывая глаз, дернул головой, а потом отступил назад. Всего на полшага. Всего немного. Но назад...

     И его лицо... Каждая черточка на своем месте, но вместе они словно складываются в другое. Она видела его каким угодно – смеющимся, злящимся, возбужденным, но никогда, никогда настолько умиротворенным и отрешенным. Никогда!

     – Открой глаза, – прошептала Наташка и когда он не отреагировал, закричала. – Открой глаза!

     Он поднял веки – стеклянный блеск белка, острый черный зрачок, поверхность коричневой сухой глины – и ровно столько же, сколько в куске глины, выразительности.

     И тогда она внезапно поняла, осознала архиважную мысль, которую пытался, да так и не смог донести до нее Отражение – перед ней совсем другой человек. Тот, кто заснул вчера, все-таки не проснулся. Где он теперь? Что делает? В каком... виде существует? Ей не узнать.

     Однако он никак не может находиться тут, в этом новорожденном существе с болезненным прищуром, в равнодушном, слабом, дрожащем своем подобии.

     Наташка много раз расставалась с мечтами. С мнимой свободой после первой пощечины, полученной от мужчины. С мнимой привязанностью после равнодушных слов любимого о ней, как о временном пристанище. С мнимой гордостью после случая, когда промолчала в ответ на матерное оскорбление, полученное от своего самого главного босса и продолжила как ни в чем не бывало на него работать, ведь ей так хорошо платили. С мнимой родительской любовью, как только вышла из ясельного возраста.

     Теперь же она расставалась с чем-то таким необъяснимым, что уходило, оставляя внутри жидкий цемент, который вскорости загустеет и будет храниться вечность, пока не рассыплется в мельчайшую бесцветную пыль.

     Где ей искать место, куда канул Гонза, если даже Отражения не смогли его вернуть? А может, не пытались? Может, этот бледный суррогат, который вылупился из прежнего, здорового и сильного кокона, устраивает их больше?

     Вполне вероятно.

     Что же они с ним сделали? Как посмели?!

     – Ему тяжело тебя видеть. Уйди, – с укоризной произнес голос из-за плеча. Мужчина – Отражение, только что разрушивший ее жизнь, мягко покачивал головой. – Уйди же.

     Ему? Ему.. тяжело?

     Гонза обхватил голову руками, медленно отступая. Наташка так же медленно попятилась к выходу и сама не заметила, как оказалась в коридоре. Проход тут же забили аквели, закрывая спинами Гонзу, будто хотели отгородить от ее дурного влияния. Прятали от окружающей действительности остатки человека, который знал о ней то, чего не знала она сама. А если бы знала – не захотела бы жить.

     Ноги почти совсем не дрожали, когда Наташка развернулась и пошла в свою комнату за вещами.

     Здесь больше ничего нет.

     Время возвращаться домой.

     Эпилог

     В последний раз перечитав статью об аквелях, Наташка наконец ее отложила, практически полностью удовлетворившись результатом. Почти... Ну что поделать, это 'почти' теперь преследовало ее постоянно. Почти сыта. Почти выспалась. Почти забыла. Почти смирилась.

     Итого, больше месяца жизни потрачено на аквелей, но Пектусин не выражал особого недовольства. Даже прежнее место за ней сохранил, хотя любого другого сотрудника да за такие опоздания из отпуска – пинком бы под зад. Вкратце выслушал по телефону факты и содержание будущей информационной бомбы и неожиданно полностью одобрил. И сейчас перед ней лежал эмоциональный и подробный отчет о самой загадочной и скрытной секте нашего времени.

     Об убийствах, причем неоднократных, скрываемых от закона и расследования и наверняка оставленных без внимания – следствие не ведется, преступники не найдены и не наказаны, жизни остальных женщин под постоянной угрозой. Куда смотрят органы правопорядка?

     О наркотиках, доступных на территории подземной Ракушки даже детям. О воздействии этих наркотиков, постепенно, неотвратимо превращающих человека в психа, что у аквелей называется 'очиститься', 'приблизиться к абсолюту'. После чистки человек явно не способен к существованию среди себе подобных, становится асоциальным и даже опасным для общества нормальных людей. Куда смотрят органы по наркоконтролю?

     О подростках, предоставленных самим себе, рискующих здоровьем, а может, и жизнью в опасных подземельях, участвуя в экстремальных развлечениях под руководством девушки с лицом монашки и повадками шлюхи. Брошенных детях, без образования и будущего, вынужденных оставаться под землей на условиях, навязанных родителями. У них один путь – вырасти аквелями, независимо от своих собственных желаний. Куда смотрят органы опеки?

     Об огромных деньгах, вложенных в создание и поддержание работоспособности подземного комплекса. Кому это выгодно? Кто это все позволяет? Куда смотрит правительство?

     О покалеченных душой людях, которые остаются под землей, решив, что там им живется лучше. О существах, в которые рано или поздно эти люди превратятся, перейдя из разряда дееспособных граждан в разряд людей неприспособленных к нормальному образу жизни. Куда смотрят органы здравоохранения?

     В общем, статьей стоило гордиться. Лаконичный, красочный, точный и полный отчет всего происходящего в Ракушке, сдобренный подробными рисунками художника, которому Наташка тщательно, в деталях объяснила, что надо изобразить. Отражение в белой одежде с маньяческим взглядом. Бар, где бармен с карикатурно отталкивающей внешностью подает клиенту бокал бузуна. украшенный кокетливой трубочкой. Неопрятный Гуру, топчущийся босиком на гальке пляжа, похожий на пропитого бомжа.

     Что же, она добилась того, за чем отправлялась. Перед ней материал, способный поднять на уши полстраны. Утром статья ляжет на стол Пектусину и заодно появится в сети, так, на всякий случай, мало ли что. В наше время никому нельзя верить, даже тем, кто извлекает из тебя материальную выгоду, ведь всегда может найтись курица, которая приносит больше золотых яиц.

     Ссутулившись, Наташка сидела в темной комнате, смотря в окно, где отражался свет включенной в коридоре лампы. Вот она и дома... в месте, где хранятся ее вещи, к которому она привыкла, которое даже немного любила.

     Подъем оказался труднее спуска – вверх пришлось подниматься пешком. Хорошо хоть дорога была ровной и освещенной. Наташка позволила Рафе проводить себя только до толстенной стальной перегородки, которая отгораживала Ракушку от диких пещер. На всякий случай, как сказал Рафа, но слова уже не имели значения. Наташка распрощалась с ним (как и со всеми аквелями в целом) задолго до того, как неловко сказала: 'Ну, мне пора' и отправилась дальше по каменному коридору-кишке, игриво петляющему из стороны в сторону и ведущему явно куда-то вверх. Поднявшись на поверхность, она встретила там Карла, благодаря которому когда-то сюда приехала. Он посадил ее в ту же самую маршрутку и отвез в город, оставив у ближайшего метро.

     Там же, на поверхности, ей встретился Окаль, отчего-то не желающий сделать вид, что они незнакомы, и все время сборов порывающийся что-то сказать. 'Послушай' – шептал он, пытаясь схватить ее за руку, но Карл прикрикивал на него, и Окаль замолкал и отступал. В любом случае, что нового ей мог сообщить подросток, испорченный аквелями, изгрызенный их подспудным влиянием, как червями, и сам того не сознающий?

     Все это ерунда. Сложнее всего оказалось привыкнуть к солнцу, которое слепило глаза даже сквозь затонированые стекла маршрутки и огромные черные очки, которые пожертвовал Карл.

     Воспоминания стирались, перетекая на бумагу. Цемент застывал, и это было прекрасно. Все наладится и будет хорошо, хотя бы в этом Наташка целиком и полностью соглашалась с аквелями. С другой стороны, это единственное безопасное утверждение подземников, а в остальном ей нужно сделать так, чтобы раз и навсегда обезопасить от их тлетворного влияния общество, которое явно недооценивает возможности и ореол распространения данной секты. Сберечь общество, и без того насквозь больное. Она предупредит человечество, это не только ее долг, а вероятно, ее назначение, наверняка именно поэтому ей и удалось попасть в Ракушку и столько узнать.

     Она сделает, что должна.

     Странно, но никакого удовольствия эта хорошо сдобренная чувством праведности мысль не доставляла. Впрочем, может, и доставляла. 'Почти'.

     Оставив на столе стопку бумаги, Наташка поднялась и отправилась спать, заранее зная, что спать будет плохо. Но на самом деле эта ночь оказалась последней из тех, когда сон постоянно прерывался приступами удушья – начиная со следующей, каждая ночь стала просто мертвецки спокойной.

     Но этой ночью кое-что все еще мешало спать. Одно из тех воспоминаний, которое ты сознательно стараешься забыть, изо всех сил выталкивая за пелену забвения.

     Самое поразительное, оно никоим боком не касалось Гонзы, память о котором она не смогла бы вырвать из головы даже ценой сохранения здравого рассудка. Да и не хотела. Он будет с ней постоянно, несмотря ни на что. Где он сейчас? Есть ли возможность до него докричаться? Найти? Освободить? При любом из этих вопросов голова раскалывалась на куски, и постепенно Наташка научилась не думать. Сейчас нужно поставить точку в существовании аквелей, которые, как ни крути, будут стараться ей помешать.

     Просто поразительно, насколько теперь все иначе. Отправляясь в Ракушку, прежде всего Наташка хотела славы и денег, а теперь все ее праведное возмущение преследовало совсем другой, пусть и не менее шкурный, интерес. Конечно, этого никто не узнает. Зачем им знать?

     Но это позже.

     Пока же воспоминание, от которого следовало немедленно отделаться, касалось другой вещи. И во сне от него отмахнуться никак не получалось.

     Тогда, поднимаясь по туннелю вверх, Наташка услышала плеск и шум воды. Свернув в небольшой коридорчик, она вдохнула насыщенный солью запах подземного моря и решила напоследок на него взглянуть. Если и жалеть о чем-то, оставленном за спиной, то о море, обладающем особой вкрадчивой красотой, невозможной на поверхности.

     С уступа, на который она вышла, внизу виднелся уголок у воды. Это место, похоже, находилось далеко от пляжа, потому что выглядело совсем незнакомым. Скудно освещенный пятачок берега, ведущий в воду, был довольно маленький и ютился между высокими темными валунами.

     Недалеко от берега по колено в воде стояла молодая женщина, которая держала на руках ребенка – детские ножки ярко белели даже на фоне светлой кожи матери. Женщина что-то мелодично приговаривала, правда, слов не разобрать, но таким ласковым тоном разговаривает со своими чадами любая мать.

     А потом... Потом в ушах загудело от зашедшегося бешенным боем сердца, и Наташка была вынуждена опереться на стену.

     Добравшись до глубины, где вода доставала до пояса, женщина подняла руки и... подбросила ребенка вверх.

     И девочка полетела.

     За ее спиной распахнулись стрекозиные крылья – очень узкие, длинные, прозрачные, практически неразличимые взгляду. Не столько крылья, сколько мираж, видение, блеск двигающихся потоков воздуха. Но девочка летела несколько метров, прежде чем с воплями восторга плюхнулась в воду и принялась барахтаться, а ноги у Наташки тем временем подкосились, и она опустилась на холодный камень. Аквели остались за пределами ее зрения, и только еле слышно звенел вдалеке радостный смех.

     На душе было так пусто...

     До сих пор момент полета снился ей каждую ночь, и только ночью она не могла отмахнуться от правды, которой нет и не может быть места на поверхности, особенно на фоне статьи и намерения уничтожить секту аквелей. Но снова, против воли, раз за разом она слышала детский стишок:

     'Крыльев пыльца,

     глаза в пол-лица...'

     И не могла не признаться самой себе в том, что видела. Не могла выбросить из головы. Не хотела, но видела. Нечто, перечеркнувшее ее уверенность в собственной непогрешимости, нечто, что не даст жить, если ты его не примешь со всеми потрохами или наоборот – не вытравишь из памяти вплоть до малейших следов. И второе гораздо проще и гораздо удобнее.

     Но она ее видела.... Она ее видела...

     Акварельку.