Текст книги "Кризис как способ расправить крылья"

Автор книги: Юлия Шапиро

Соавторы: Елизавета (1) Павлова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Начало взаимоотношений с миром

Надо помнить, что даже новорожденный ребенок, у которого потребностей-то немного – на пальцах одной руки перечесть можно, – даже он уже является самостоятельной личностью и проявляет свои, индивидуальные темпераментные особенности. Один малыш спит по часам и не терзает маму ночными требованиями покормить. Другой, наоборот, голосист, напорист, живет в своем, чрезвычайно гибком ритме и плюет на почасовой режим кормления и сна. Важно, чтобы мама принимала на этом этапе ребенка таким, какой он есть, и старалась свои потребности увязать с потребностями малыша, не подминая его под себя. Именно так и проявляется безусловная любовь.

Попытка навязать чуждый режим иногда выглядит дико – так, одна женщина, сама будучи врачом, безоговорочно доверяла единому для всех детей режиму, составленному «дипломированными специалистами». Сказано кормить по часам – будем кормить по часам. (Дело происходило в советские времена, когда идея кормления грудничка по требованию еще не набрала большого веса.) И вот она рассказывала, как сидела над орущим от голода младенцем с будильником в руке, сама заливалась слезами и умоляла: «Ну потерпи еще, ну, маленький, ну чуть-чуть всего! Еще пятнадцать минут, и будем кушать!»

Даже читать-то это ужасно, а представьте себе младенчика, который слов еще не понимает и для которого отсутствие кормления по его зову означает только одно: все, конец. Мама не придет. Волки ли маму загрызли, сама ли мама его бросила – не суть важно. Впереди только голодная смерть, и она уже не за горами.

Американский психотерапевт Дональд Виникотт писал, что состояние новорожденного ребенка, которого бросили кричать одного, проходит три стадии.

На первой стадии ребенок борется за жизнь. В его крике слышны гнев, возмущение, призыв к пропавшей маме. Ребенок активно пытается изменить ситуацию, зовет мать, проявляет здоровую агрессию.

Если мама не появилась, постепенно наступает вторая стадия: в крике ребенка явственно ощущаются отчаяние, горестные нотки; малыш переживает ужас всем своим маленьким существом – «мама пропала, мама не придет».

Если мама все еще не явилась и не удовлетворила детскую потребность (в тепле, заботе, грудном молоке или тактильном контакте), ребенок смолкает. Так начинается третья стадия – плач становится тише и ни кому уже не адресуется; младенец переживает покинутость. Винникот называет эту стадию «отказ от контакта с миром ради экономии ресурсов организма», и на ней ребенок теряет большую долю изначальной первичной привязанности к матери. Все. Надо экономить силы, чтобы продержаться.

Для ребенка такое игнорирование его потребностей означает гибель или отказ матери, и он лишь изредка подает голос, чтобы, если получится, другая самка, проходящая по первобытному лесу, смогла бы его поддержать и покормить. Правда, шансы для этого невелики. (Не забывайте, в условиях цивилизации, с радионянями и памперсами, человечество живет всего ничего – пару десятков лет; а сколько тысяч поколений до нас выросли и прожили в условиях первобытных или близких к таковым? Неудивительно, что древние инстинкты до сих пор живы в нас. Особенно в новорожденном, не умеющем еще говорить младенчике.)

У детей, чьи родители «воспитывают» их, не беря на ручки, чтобы «не избаловать» и чтобы «на шею потом не сел», заброшенность и одинокий плач означают отставание от сверстников в психическом развитии, утрату доверия к миру и, как следствие, худшую в нем адаптированность.

Доверие к миру – основное достижение, которое приобретает ребенок, успешно прошедший кризис новорожденности. Психологи и педагоги указывают на такие его маркеры, как «контакт глаз» со взрослыми, осмысленная улыбка, активный выход со взрослым на контакт. Все. Кризис пройден. Маленький человек адаптировался в мире и научился общаться с его представителями – взрослыми людьми.

А впереди маячит следующий кризис – «ужасное трехлетие».

Кризис трех лет

Познание границ своего внутреннего пространства

Этот кризис, едва ли не наиболее широко описанный в литературе, известен под драматическим названием «ужасное трехлетие». Многие считают его самым острым детским кризисом. В это время впервые проявляются негативизм и стремление физически и психологически отделиться от родителей. Забежим немного вперед и сажем, что явления эти повторятся потом, лет через десять, в подростковом возрасте, но на другом уже уровне – на социальном.

В три года ребенок начинает выяснять собственные границы, вычленять свои желания из желаний и потребностей родителей, осознавать их и пытаться добиваться.

Наиболее яркими маркерами этого кризиса являются частые «нет» и «не хочу». Эти «нет» играют роль инструмента в выяснении границ: «Чего я хочу? А что могу?» Проблема для родителей заключается в том, что этот инструмент дитятя прикладывает именно к ним, пробуя на зубок их терпение: могу ли я отказаться идти спать? А отказаться от манной каши? А не ходить гулять? А если настаивать? Как будут реагировать родители?

В такие моменты родители могут сделать очень большую ошибку, если будут тупо, без объяснений настаивать на своем: «Делай то, что я сказала, потому что я это сказала!»

Энтони Гидденс, американский социолог, описывая причины отставания в психическом развитии детей из негритянского гетто, указывал на интересную закономерность. Он отмечал, что чернокожие дети в среднем менее любопытны, хуже успевают в учебе и менее психически развиты, чем их сверстники из белых семей. Одну из причин Гидденс видел в стиле взаимодействия негритянских матерей с детьми.

Когда чернокожий ребенок, писал Гидденс, спрашивает маму: «Мама, а почему я должен это делать (чистить зубы, идти спать, возвращаться домой с прогулки, есть кашу на завтрак и т. п.)?», обычно следует ответ: «Потому что я так сказала, вот почему! А ну немедленно делай, не то получишь!» Тогда как белому малышу на аналогичные вопросы мать постарается дать развернутый ответ, используя причинно-следственные термины. Например, если речь идет о чистке зубов, белая мама скажет: «Ты должен делать это, потому что зубкам полезно, когда их чистят; нечищеные зубки могут заболеть, тебе будет больно, и придется лечиться». Ребенку постараются объяснить, к каким последствиям приведет его действие, а к каким – отказ от действия, и малыш постепенно научается делать выводы и строить причинно-следственные связи.

Так культурная традиция в семьях разных национальностей закрепляет социальное неравенство. Белые дети получают фору в освоении мира, в данном случае и за счет традиций воспитания. Как видите, простые слова типа: «Ты будешь слушаться потому, что я так сказала» – в ответ на детское «нетканье» имеют далеко идущие негативные последствия.

Вывод очевиден: в первые три года жизни ребенка его родителям нужны крепкие нервы и, опять-таки, безусловная любовь. Потому что этот маленький упрямец все равно продолжает оставаться вашим самым любимым малышом, и он еще более остро нуждается в вас. Нуждается в том, чтобы его принимали вместе с его упорством и своевольничаньем и чтобы мама говорила ему, как словами, так и действиями: «Ты можешь идти и исследовать этот мир. Я рядом и буду тут, как только понадоблюсь тебе».

По началу и времени разворачивания понятие трехлетнего кризиса очень условно. Он может начаться и в два, и в три года. Закончиться же может аж в четыре! Так что, родители, набирайтесь терпения.

Посмотрим, что скажет стая

Пережить этот кризис легче, если установить в семье строгие правила относительно каких-то вопросов, которые не обсуждаются (еще лучше, если выполняются они всеми членами семьи). «Мы чистим зубы потому, что в нашей семье все чистят зубы по вечерам. Нет, это не обсуждается. Тебе малиновую пасту или мятную?»

Кстати, в этом вопросе нам на руку играют те самые первобытные инстинкты, которые особенно сильны в малыше. Для маленького ребенка исключение из «стаи» – самое страшное наказание. (Именно поэтому не стоит никогда, даже в шутку – особенно в шутку! – бросаться словами типа «я тебя брошу» или «уходи, ты мне такой не нужен». Вы даже не можете представить, что в этот момент может твориться в душе малыша, для которого ваши слова не невинная забава, а угроза смерти в полный рост!)

Так вот, если некоторые законы и правила семейного распорядка установить под условным девизом «У нас так принято» или «В нашей стае все живут так», то ребенок примет их на удивление легко и естественно. Другое дело, что перебарщивать с правилами, применяя их абсолютно к каждому случаю жизни, не стоит: все-таки три года – это возраст проверки границ и экспериментирования с ними, так пусть у ребенка будет над чем экспериментировать. Но все же вопросы гигиены или режима удобнее перевести в рамки «правил нашей стаи».

Навыки взаимодействия с миром

Малыш в три года испытывает массу ограничений со стороны собственного тела (ведь он еще так мал и слаб) и зависимость от родителей. Чарльз Дарвин писал, что ребенок с момента рождения физически отделен от матери, но он не может без нее ни самостоятельно питаться, ни передвигаться, ни заботиться о своих потребностях. Дарвин считал это выражением биологической несамостоятельности ребенка (подобно кенгуренку, который живет в сумке своей матери).

Согласимся с Дарвином: да, ребенок после рождения и до трех лет еще не самостоятелен ни биологически, ни психологически. И по мере того, как он осваивает пространство и накапливает физические навыки взаимодействия с миром (вот он сам ест ложкой, вот он сам застегивает штанишки, вот сам открывает дверь…), он постепенно подготавливается к тому, чтобы освободиться и от психологического симбиоза с матерью. Вот только навыки физического действия в мире копятся по одному, а психологическое отделение происходит внезапно, разом, взрывом. Это для родителей – серьезное испытание. «Ваш милый малыш» старается изменить устоявшиеся отношения с вами, показывая: «Я есть я, у меня есть свои желания, и извольте-ка с ними считаться!»

Позвольте ему отстаивать свои интересы

И еще один важный момент. Ребенок действительно доставляет родителям в период этого кризиса уйму хлопот. Однако, не отработав навыки добиваться своего (например, на маме, решительно отвергая заботливо сваренную ею овсянку), малыш не сможет потом, через годы, смело требовать желаемого от большого мира. Потом-то, когда ребенок вырастет, не всегда мир и окружающие люди будут благосклонны к его инициативам и проектам. Вспоминаются слова одной нашей подруги, которая произнесла их, глядя на то, как ее сынок-двухлетка упорно выламывает ножку у стула, отвечая на ласковые попытки отвлечь его решительным: «Неть!» Она посмотрела на малыша, улыбнулась и вздохнула: «Ну что же… Может быть, это поможет ему через годы заработать миллион…»

Вот этот подход и представляется нам самым правильным. Ребенок, которому позволили отстаивать свои интересы в три года и добиваться при этом своего, сможет использовать эти навыки и потом, в своей взрослой жизни. Ведь еще ни одному self-made миллионеру его деньги не упали с неба – нужно было их добывать, проявляя чудеса настойчивости и упрямства. И совершенно не исключено, что, действительно став богачом, ваш выросший малыш купит на свой миллион что-то и своей любимой маме…

Весьма позитивный негативизм

Если прорезюмировать все вышесказанное, получается, что все характеристики кризиса трехлетия для ребенка – это предвестники тех качеств, которые ему когда-нибудь сильно пригодятся в жизни. Они помогут ставшему взрослым человеку добиваться своего, отстаивать свое мнение, твердо стоять перед лицом трудностей. Именно поэтому так важно не сломать сопротивление ребенка, избавляясь от неудобного в быту негативизма. С другой стороны, нельзя и абсолютно ему поддаваться. Ведь ребенку еще предстоит доказывать миру свою состоятельность. И помочь ему в этом должен именно опыт упрямства и настойчивости, а не опыт деспотизма, при котором все вокруг слушаются «маленького повелителя».

Негативизм, которым так славно «ужасное трехлетие», позже станет умением настоять на своем. Упрямство будет использоваться в качестве навыка настойчивого отстаивания своих целей. Раздражающая строптивость станет верой в себя и свои силы, самоуважением. Детский бунт против правил, закрепившийся в противостоянии активному сопротивлению и отрицательным мнениям, превратится в навык борьбы за свои идеалы.

Не забывайте, что ребенку и в три года по-прежнему очень нужна ваша безусловная любовь. Как бы он ни сопротивлялся и как бы ни вредничал – он всего лишь тренируется, отрабатывает навыки, которые любой человек должен развить по мере взросления. Одно только не меняется: он по-прежнему ваш самый лучший и самый любимый малыш. Поддержите его и потерпите. Скоро это кончится, проснетесь однажды – а ребенок не упрямится и не бунтует. Выяснил, значит, границы, успокоился. У вас есть передышка – ровно до кризиса семи лет.

Кризис семи лет

Поиски места в социуме

Этот переходный период еще называют кризисом достижений. Приблизительно в семилетнем возрасте ребенок переходит из своего детского мира в мир взрослых, туда, где уже можно и нужно приносить пользу и осуществлять производительный труд. В дореволюционных деревнях дети такого возраста уже вовсю работали – скотину пасли, на огороде трудились, несложные поделки выполняли. Несложные, потому что для сложных-то навык нужен и ловкость, а в семь лет ребенок еще неуклюж, нескладен – тело вытянулось, младенческая очаровательная припухлость ушла… В этот период крупные мышцы развиваются активнее мелких. Потому-то детям в начальной школе так непросто овладеть чистописанием, всеми этими узелками и крючочками, что мелкая моторика у них как раз в это период отстает. Зато усиливается кровоснабжение лобных долей мозга, отвечающих за абстрактное мышление. То есть появляются физиологические основы для школьного образования, которое, кстати, ребенок воспринимает как полноценную работу (на пастбище-то выйти не придется).

Неслучайно дошкольники так рвутся в школу, неслучайно гордятся купленным ранцем и пеналом – ведь для них это символы взрослости, а любые такие символы для детей этого возраста очень желанны и ценны.

Одной из нас довелось как-то работать вожатой в детском летнем лагере. Было очень занятно наблюдать за детьми во время лагерных дискотек. Любопытно, что контингент посетителей этих мероприятий состоял в основном из подростков в пубертате, которых уже активно тянет контактировать с противоположным полом, и малышей из самого младшего отряда, 6–7 лет. Причем подростков 8—12 лет, из средних отрядов, на дискотеку ружьем было не загнать – неинтересно им, а вот малявки с удовольствием приходили, танцевали в парах медленные танцы… Все они старательно готовились к такому вечеру, тщательно одевались, а девочки даже неумело красились! Зрелище очень трогательное и забавное одновременно. А отражает оно тот же самый феномен переходного возраста: дети ищут свое место в социуме, предпринимают различные действия, чтобы встроиться в него.

Ни в коем случае нельзя высмеивать такие потешные попытки мальчика или девочки выглядеть взрослым – это очень вредно. Дело в том, что все эти разукрашивания, заимствования маминых клипс и папиного одеколона – это тоже попытки овладеть канонами социума, в данном случае – канонами привлекательности (пока что без сексуальной компоненты). И если взрослый подаст ребенку сигнал: «Ты некрасив, неуместен в нашей группе», то психологические последствия такого отвержения человек будет расхлебывать долгие годы. Ведь семилетке трудно объяснить, что роковые слова «ты смешная!» относились не к ее личности, а всего лишь к малиновой помаде на ее мордашке: в кризисный период развития восприятие обострено до предела.

Семь лет – это так называемый сенситивный период, когда ребенок активно ищет в окружающем мире ответы на вопросы: «Нужен ли я другим? В каком качестве? Гожусь ли я такой, какой я есть, своей семье и окружающим?» И, получая ответы, смысл которых сводится к словам: «Нет, ты смешон и нелеп», он относит их на свой счет в целом, а не только применительно к яркой помаде, одежде и поведению не по возрасту.

Нужно ли повторять, что потребность в безусловном принятии и в этом возрасте никуда не девается? Любящий родитель должен в первую очередь исходить из того, что его ребенок переживает непростой период и изо всех сил борется за место под солнцем. Именно сейчас как никогда вашим мальчику или девочке нужны одобрение и поддержка, и именно в этом возрасте такая помощь принимается с наибольшей благодарностью.

Помогите ему быть полезным

На протяжении многих веков дети, начиная приблизительно с семи лет, понемногу вливались в общий семейный труд, становясь помощниками и полноценными работниками. Надо сказать, что это помогало пройти кризис семи лет относительно безболезненно. Сейчас же детей в основном растят в тепличных по сравнению с прежними условиях, как правило, исходя из принципа «как можно такому малышу работать!». Мало кто догадывается, что подобное отношение только обостряет у ребенка протекание кризиса семи лет. Ведь как раз в этом возрасте ребенок должен начать вносить посильный вклад в свою семью, свой род, свою общину; тому есть и биологические, и психологические предпосылки.

И неважно, что он будет делать, лишь бы: а) это было ему по силам и б) результат его деятельности был бы ощутим. К примеру, слова типа «учи уроки, это твоя работа» ребенку непонятны. Ну, палочки, ну, крючочки, ну, таблица умножения… Ну и что? А вот всей семьей съездить за грибами и набрать лукошко подосиновиков – это будет искренний восторг! «Из моих грибов сварили суп, я – добытчик!»

Именно в этом возрасте дети начинают осваивать разные поделки, клеить модельки самолетов, вышивать крестиком… И будут ли они этим заниматься дальше, зависит только от вас: семилетки чрезвычайно чувствительны к похвале и порицанию. И это, кстати, является отражением уже обозначенного феномена: ребенок готов продолжать свои занятия, если ему недвусмысленно укажут, что они полезны и важны для общества, семьи, общины. Слова «Ты связала шарфик, молодец! В нем зимой будет тепло» или «Ты склеил модельку, отправим ее на выставку» заставят ребенка раздуваться от гордости и с утроенной силой хвататься за поделки.

С учебой это тоже проходит, но до определенных границ – все-таки ребенок должен испытывать интерес к учебе для себя, а не для мамы. Да и с практической полезностью школьных знаний дело обстоит непросто: не зачитывать же изложение первоклассника Ванечки гостям? Но как же иначе оценить и указать ребенку, что для семьи этот труд полезен?

Один из маркеров этого кризиса можно обозначить выражением «качание прав»: «А вот Маше купили двадцатую Барби!», «А вот соседскому Васе разрешают гулять без шапки, а почему мне нельзя?». Это не вредность и не глупость, просто ребенок в очередной раз пытается освоить нормы и законы большого мира, выясняя: все ли гуляют без шапки? Сколько Барби нужно человеку для счастья? Он как бы пробует «на зуб» эти нормы, примеряя их к себе.

Чтобы помочь ребенку преодолеть этот кризис, важно не давить на него авторитетом («Вася может хоть голым ходить, а ты будешь надевать шапку, я сказал!»), а объяснить любознательному семилетнему человечку, что нормы бывают разные. Например, в нашей семье норма – ходить в шапке и удовлетворяться разумным количеством Барби, скажем тремя. Потому что тому есть причины: материальный достаток, состояние здоровья, размеры шкафа, куда кладут кукол… Ребенок в этом возрасте как никогда готов впитывать установки и правила и охотно, старательно следовать им.

Что еще можно сделать для смягчения этого кризиса? Почаще вовлекайте ребенка в домашнюю работу. В семилетием возрасте такая инициатива будет воспринята с энтузиазмом. Того же подростка, скажем, привлечь к мытью посуды, если он ее никогда до этого не мыл, будет довольно непросто, зато семилетка гордо нацепит фартук и пойдет чашки намыливать!

Обращайтесь к нему за помощью – но только потом не забудьте откровенно похвалить его: ты нам очень помогаешь! Мы без тебя бы не справились!

Дети обычно очень серьезно и ответственно относятся к таким призывам, прикладывая максимум усилий к тому, чтобы держать лестницу, пока вы вешаете картину. Помогите ему быть полезным, ему сейчас это так надо…

Семилетний возраст часто называют «возрастом почемучек». Ребенок без конца спрашивает, задает вопросы об устройстве окружающего мира, о том, что тут и как, взахлеб читает детскую научно-популярную литературу. Такое проявление кризиса также указывает на то, что человек в данный момент не борется с миром, а усваивает его нормы и законы, активно и некритично принимая все, что в этом мире существует.

Но так будет не всегда. Недалек тот час, когда любопытный малыш превратится в упрямого, вечно бунтующего подростка. И для него настанет время следующего кризиса, подросткового.