Текст книги "Лелька и ключ-камень (СИ)"

Автор книги: Юлия Русова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3

Пропажу игрушки Лелька обнаружила ближе к ночи, когда собиралась спать. Старичок не нравился Ирине, поэтому Леля его прятала в изголовье, под подушку. Сам он исчезнуть не мог. Лелька спросила Иру, но та только фыркнула в ответ. Тетя Наташа немного встревожилась, но сказала, что вероятно завтра игрушка найдется, а сейчас пора спать. Пришлось отправляться в кровать. Сон долго не шел, Лельке было страшно засыпать без защитника и, как оказалось, не зря. Во сне туман просачивался под дверь, растекался по комнате. Лелька испугалась и хотела позвать сестру, но вместо Ирины на нее смотрела чужая девочка в старинной одежде. «Кто ты? Как ты сюда попала?» – спросила Лелька и замерла, увидев глаза гостьи. Они были такими же серыми, как туман, пустыми и страшными, без света разума. Пришелица протянула к Лельке руки и что-то зашипела, Лелька рванулась, закричала и проснулась.

Ее крик разбудил всех. Прибежала тетя, проснулась Ирина.

– Леля, девочка моя, что с тобой?

– Мам, ну ты же видишь, с ней невозможно просто. Она мне сейчас спать не дает, а что будет, когда школа начнется? Я из-за нее учиться хуже начну!

– Ира, прекрати немедленно. Кошмары бывают у всех.

– Да, но не все орут по ночам.

Лелька этот диалог почти не слышала. Она снова проваливалась в туман, ей было ужасно холодно и страшно. Положение спасла Лапатундель. Любопытная, как все кошки, она заинтересовалась странной ночной активностью двуногих. Запрыгнув на кровать, Тундель боднула вбок Наталью и полезла к Лельке на колени. Мягкое мурчание пробилось сквозь Лелькин кошмар, ощущение теплого, пушистого бока помогло успокоиться.

– Простите меня. Я не хотела, просто сон был очень страшный.

– Ничего, детка. Такое бывает. Давайте спать, ночь на дворе. Пойдем, Лапатундель.

– А можно она останется со мной? Вдруг сон вернется.

– Хорошо, пусть остается.

– Мама, я не хочу. Она снова в пять утра будет орать и требовать, чтобы ее покормили.

– Ничего, потерпишь разок. А завтра мы найдем Старичка.

Остаток ночи прошел спокойно. Утром Лелька выпустила кошку до того, как та разбудила Ирину. За день девочка проверила все уголки в доме, но Старичок-Огневичок так и не нашелся. На ночь Лелька снова взяла кошку с собой, несмотря на протесты Ирины. Лапатундель разгоняла Лелькин страх, туман становился прозрачнее, страх не уходил совсем, но прятался где-то в уголке. Однако Лелька проспала, проснулась от кошачьего вопля и выслушала все, что Ирина думает о кошке и об идиотках, которые дажеспать нормально не могут.

Увидев племянницу утром, Наталья всерьез забеспокоилась. Девочка снова была вялой, куда только делась ее обычная живость, которая вроде бы стала к ней возвращаться после визита к Вере Васильевне. Наталья вспомнила, что говорила доктор про игрушку-стабилизатор и решила поговорить с дочерью. Однако ни уговоры, ни упрашивания, ни обещания наказать на Ирину не действовали. Она стояла на своем: никаких дурацких игрушек она не брала, а сестру надо перевести в другую комнату, а то она, Ирина, не сможет учиться также хорошо, как всегда, и вообще может заболеть, вдруг «эта психическая» заразная.

Лелька решила, что в эту ночь она спать не будет. Ирина категорически не хотела пускать Тундель в комнату. Тетя Наташа предлагала попробовать поспать одну ночь без кошки, но Лельке было отчаянно страшно. Она знала, что если туман или та странная гостья до нее доберутся, то ее, Вольги-Лельки не станет. Будет кто-то другой в ее теле, кто-то чужой, странный и жуткий.

Когда все легли, она потихоньку выбралась из общей с сестрой спальни и, закутавшись в одеяло, уселась на диване в зале. Спать хотелось отчаянно, она уже задремывала, когда ее кто-то позвал.

– Слышь, дева… Спишь что ли?

Лелька встряхнулась, отгоняя дрему, и увидела перед собой мужичка чуть побольше ее гнома-хранителя. На мужичке были рубаха и штаны, похожие на сарафаны Ули и Даны, только грязные и заношенные. Буйные, рыжие с проседью кудри окружали небольшую лысинку, такая же рыжая борода стояла торчком, задорно намекая, что ее обладатель еще ого-го!

– Ой! Вы кто?

– Кондратьич я, домовик местный.

– Вы на самом деле есть? Вы настоящий? Мне папа рассказывал, но я думала это сказки…

– Сказки! Скажут тоже! Совсем свои корни забыли. А еще ведунья!

– Я не ведунья.

– Это мы с тобой, дева, в другой раз обсудим. А сейчас пойдем-ка твоего защитника спасать.

– Вы знаете где Старичок-Огневичок?

– Знамо знаю. Я в этом доме все знаю и все вижу, не зря же домового еще Хозяином называют.

– А почему спасать? С ним что-то случилось?

– Пока не случилось и не случится, если ты вместо того чтобы разговоры разговаривать пойдешь и заберешь своего защитника.

– Пойдемте, конечно. А это далеко? Если я до утра не вернусь, меня тетя Наташа потеряет.

– Не, недалече. Пойдем. Только накинь что-нибудь, хоть и лето, но уже прохладно. И босиком не ходи, мне в доме больные ни к чему.

Лелька быстро надела тапочки и завернулась в тёти-наташин платок, забытый на спинке дивана. Кондратьич каким-то неуловимым движением оказался у двери, Лелька побежала за ним. По дороге к ним присоединилась Лапатундель. Обычно игривая и даже шкодливая кошка вела себя удивительно спокойно, как будто понимала, что и зачем делается.

Домовой привел Лельку в сени и оттуда, через небольшую дверцу – в котельную. Не так давно дядя Андрей поставил бойлер, благо перебоев со светом в селе почти не бывало. Однако на всякий случай или по известной крестьянской запасливости, он не убрал старый котел, который работал на дровах и угле. Несмотря на прохладные августовские ночи, котел пока не топили. Именно там, за котлом у стены и был спрятан Лелькин гном. Игрушку было не видно, если не знать, что она там, ее бы не заметили, и при первом же использовании котла Старичок бы сгорел вместе с маминой тетрадкой и последним письмом родителей.

Добраться до стены было трудно. Лелька вся измазалась, но своего защитника вытащила. Странно, игрушка была чистой, будто и не лежала несколько дней в угольной пыли. Взяв в руки Старичка-Огневичка, Лелька почувствовала, что с плеч упал тяжелый груз. Она обернулась, но Кондратьича рядом уже не было, только кошка загадочно посверкивала в полутьме зелеными глазами. «Ну вот… Даже спасибо не сказала», – подумала Лелька. Она вернулась в дом, умылась в кухне и отправилась в кровать, чувствуя себя в полной безопасности.

Когда утром Леля проснулась, Ирины уже не было. Вставать не хотелось, и девочка попыталась разобраться с загадочной пропажей. Вопросов было много, но главными были три: «Кто спрятал игрушку? Почему спрятал, а не уничтожил? Как могло оказаться, что после нескольких дней в самом пыльном углу дома гном выглядел чистеньким, будто только что сшитым?».

По первому вопросу ясность была полная – Лелька была уверена, что игрушку забрала и спрятала Ирина. Доказательств у нее не было, но сама себе она доказывать ничего не собиралась, а жаловаться не хотела. Подумав еще немного, Лелька решила рассматривать Ирину как настоящего недруга, не доверять, не ждать ничего хорошего и не жаловаться.

Лелька, конечно, не была взрослой, но она не была и глупой. Она прекрасно видела, что тетя Наташа, при всем добром к ней, Лельке, отношении, дочь любила сильнее, и полностью ей доверяла. Лелька не понимала, как можно не видеть очевидного, ей не хватало опыта понять, как успешно люди закрывают глаза на то, что вынести не в силах. Однако она понимала, что жалобы на сестру результата не дадут, ей придется справляться самой. Хорошо бы еще понять, как можно с этим справиться.

С остальными вопросами ясности не было никакой. Лельке очень хотелось снова поговорить с Кондратьичем, но днем домовые не приходят, это папа ей объяснил давно. Она решила подождать ночи и пригласить Хозяина на разговор так, как ее учили родители. Молоко, блюдце и кусочек хлеба надо было утащить с кухни и спрятать от Ирины и от кошки. Лапатундель вряд ли бы заинтересовалась хлебом, но вот молоко бы выпила точно.

Операция по добыванию необходимых компонентов прошла успешно, так что ночью, дождавшись, когда все уснут, Лелька прокралась в кухню. Налив в блюдце молока, она положила рядом хлеб, пресекла попытки Тундель попить из блюдечка и зашептала слова призыва: «Хозяин-дедушка, домовой-суседушка, прими угощенье, от души подношенье. Не побрезгуй едой, побеседуй со мной». В кухне стояла тишина, и девочка решила, что домовой не придет. Но тут в одном из углов зашуршало, и оттуда выбрался Кондратьич. Штаны и рубаха домовика были намного чище, буйные кудри – причесаны, а сам он – серьезен.

– Здравствуй, ведающая. Почто звала?

– Здравствуйте, Кондратьич. А почему вы называете меня ведающей?

– Дак, как иначе-то. Ты жменя видишь, значит ведаешь скрытое. Тебя что, совсем ничему мать не учила?

– Нет. И мама, и папа мне много всего рассказывали, но я думала, что это обычные сказки. А потом… – Лелька прерывисто вздохнула – их не стало.

– Эк ты, как оно вышло. Я ведь мало что знаю. Не положено нам много знать. Да и ты не из моего рода, я ж Андреев домовик-то, его семью храню, ты для меня гость. Званый хозяевами, но гость. Так что многого не жди. Не скажу.

– Расскажите хоть что-то, а то я совсем запуталась. Вот недавно какой-то дядька во дворе работал, а потом вдруг стал змеей. Это вправду было, или я с ума сошла?

– Это ты, глазастая, Дрона увидала. Дрон – дворовой, он за порядок на участке отвечает, в дом ему хода нет. Тебе его бояться не надо, пока не начнешь во дворе пакостить или мусорить.

– Нет, я не буду. Зачем?

– Кто вас, человеков, знает.

– А почему вы вчера были в грязной рубашке, а сегодня в чистой?

Домовой смутился, и Лелька испугалась, что после такого бестактного вопроса он уйдет. Но Кондратьичкрякнул и объяснил:

– Домовому, чтобы выглядеть справно, нужны дары от хозяев и гостей дома, неважно какие, но данные доброй волей человека. Вот ты мне хлебца с молоком принесла, от души поделилась, сил у меня прибыло.

– Но вы же хозяин! Вы сами можете что угодно взять.

– Так, да не так. Домовым, дворовым, баганам не столько сам дар важен, сколько тепло души человека. Сейчас это все энергией называют или еще какими модными словами, но суть одна: мы можем взять только данное с добром, и только это пойдет нам на пользу. Пока старшая хозяйка дома жила, она меня не забывала, а сейчас уехала – я и пообносился. Андрей с Натальей люди хорошие, работящие, порядок любят, да только видеть меня и слышать не могут, а без этого не верят. Вот и приходится мне кое-как перемогаться, ждать, пока старшая вернется.

– А почему так? Это же несправедливо! Если бабушки долго не будет, вы ж с голоду умрете!

– Не, дева. Пока в доме живут, будет и домовой жить, мы умираем, когда дом разрушится или люди его навсегда покинут. И то, можно домового с собой позвать, тогда он в новом доме хозяйничать станет. Ты совсем про нас ничего не знаешь, что ли?

– Не знаю. Меня не учили, только разные истории рассказывали.

– Ладно, расскажу. Все одно – это не секрет. В давние времена Род населил этот мир. Сам ли он создал его, или пустой нашел – не ведаю. Мир-то он населил, но сидеть в нем вечно не захотел, или не смог. Однако и бросить все у него рука не поднялась. Ты и сама, небось, если что красивое сделаешь, не выбрасываешь же, а прячешь и бережешь?

– Ну да.

– Вот и Род не бросил. А раз сам беречь мир не мог, он поставил стражу. Ну вроде как раньше князь дружинникам своим земли давал. Сам-то он везде быть не мог, а дружинники дареные земли от ворога боронили, за людишками опять же присматривали. Вот и Род поставил своих стражей. Были они сильными, красивыми и могучими чародеями и чародейками, могли то, что обычным людям было не под силу, так что люди стали их считать богами. И скоро новые боги поняли, что от людской благодарности, от жертв и молитв, у них силы прибывает. Поначалу все неплохо было. Боги с людьми рядом жили, иногда жен-мужей из людей брали, дети у них рождались опять же. Были эти дети с божественной кровью ладными и удачливыми. Со временем и они семьи заводили, и у всех их потомков в крови оставалась искра – капля памяти о божественной силе. Люди с искрой видели и понимали боле прочих.

– И у меня искра есть?

– Знамо дело, поэтому ты и ведающая. Людей и зверья становилось все больше, боги перестали везде успевать. Хоть и сильными они были, а все ж на любую силу управа есть. Так что создали боги себе помощников, каждому дали свою работу. Кто за людьми приглядывал, стали домовыми да дворовыми, за лесом – лешими да лесавками, за реками – водяными. Стало богам посвободнее, захотелось им больше силы и власти, больше жертв и молитв. Решил кто-то из богов поделиться кусочком своей силы с человеком, чтобы тот взамен о нем рассказывал, жертвы приносил, людей под его руку приводил. Так появились жрецы.

– А сейчас жрецы есть? А кто тогда священники?

– Экая ты нетерпеливая. Слыхала поговорку «Торопись не спеша»?

– Ага.

– Вот и не спеши. Прошли сотни лет, и показалось богам, что мир для них маловат. Каждому хотелось больше власти, больше силы. Начали они промеж себя свариться. То Велес с Перуном что-то не поделят, то Морана с Живой. И так, в сварах и ссорах, забыли они, для чего были Родом поставлены. Начались на земле беды, войны, болезни. А тут Род решил заглянуть, проверить, как его дружинники мир боронят. Как увидел, что те, вместо службы, людей друг с другом стравливают да силу делят, рассердился и погнал стражу. Только и оставил Велеса Грань стеречь.

– А что такое Грань?

– А это я тебе вдругорядь расскажу, сейчас уже поздно. Ночь скоро на зарю повернет.

– Кондратьич, а как мне вас от людей отличать?

– Сложно это тебе будет. Ты веда слабенькая.

– А почему слабенькая?

– Так тебе что рассказать: почему слабенькая, или как нелюдей от людей различить?

– А все нельзя?

– Нет, сегодня не получится.

– Тогда про отличия.

– Прищурь глаза и сквозь ресницы посмотри на стенку за мной.

Лелька немедленно выполнила сказанной и ойкнула. Вокруг Кондратьича ясно был виден небольшой туманный ореол.

– Вот. Увидела дымку? Мы, помощники старых богов, связаны с Гранью и знающий человек след этой связи всегда углядит. Ты осторожна будь, дева. Ежели такой след увидишь, лучше не подходи. Не все из помощников к людям добры, одичали мы без хозяев. Есть те, кто и на людей нападают. Вон, лешие да водяные людей и вовсе не жалуют, те ж леса зорят, рыбу в реках глушат. И еще скажу – ты увидишь только тех, кто не прячется, на большее твоей искры не хватит. А не-люди разные бывают. Есть те, кто свою суть прячет и не всегда для дел добрых.

– И как же мне быть?

– Я ж говорю, осторожней будь. Поучиться бы тебе… Ладно, зови еще, расскажу, что знаю. Хорошая ты девка, хоть и мала еще. Да, чуть не забыл… Ты защитника своего побереги. Я его, конечно, найду, если снова потеряешь. Но ведь скоро холода пойдут, если в печь твоего Старичка сунуть – сгорит как миленький.

– А что же мне делать?

– Посмотри материну книгу ведовскую, там много всего полезного есть.

– Какую книгу?

– Ту, которую ты в кармашке своего защитника прячешь. Все, дева. Бывай. Некогда мне с тобой сидеть.

Кондратьич метнулся в угол и исчез, словно растворился в сумраке кухни, а озадаченная Лелька пошла спать. Почитать мамину тетрадь можно было и утром, а поспать подольше вряд ли бы удалось.

Проснулась Лелька раньше сестры. Спать совсем не хотелось, так что она взяла мамину тетрадку, прихватила Старичка-Огневичка и уселась в кухне с твердым намерением найти нужный рецепт. «Заговор от лихих людей, заговор для защиты дома, наговор на воду от больной головушки» – бормотала она. Наконец нашлось то, что требовалось – заговор на охрану сокровища. Игрушечный гном на сокровище не тянул, но для Лельки сейчас не было вещи важнее и ценнее. Сам заговор был несложным, однако для того, чтобы все получилось, нужен был мешочек из синей ткани, в который надо было поместить травяной сбор. Семена тмина нашлись тут же, на кухне, полынь можно было сорвать во дворе, а вот можжевельника и чертополоха поблизости не было. «Поищу возле рощи» – решила Лелька, быстро сжевала бутерброд и побежала на улицу.

На опушке рощи ее вновь встретили Уля и Дана. Было прохладно, но девочки так и ходили в своих сарафанчиках. Лелька мимоходом удивилась: «И как они не мерзнут?», а потом, словно ее кто-то подтолкнул, взглянула на девочек, как учил ночью Кондратьич, ис ужасом поняла, что они не люди.

Подружки, увидев, как с Лелькиного лица сползает улыбка, сменяясь откровенным ужасом, переглянулись и вздохнули. «Она все поняла» – сказала Дана. А Уля негромко попросила: «Погоди минутку, пожалуйста. Мы тебе худого не сделаем, потом сами уйдем, если захочешь». И такими несчастными были эти девчонки, что сердце Лельки дрогнуло. Она вспомнила, как играла с ними все лето, делилась своими бедами, слушала рассказы о лесе.

– Вы кто?

– Мы лесавки, лесные духи. Когда-то мы были обычными детьми, но погибли в лесу. У нас не было богов-покровителей, так что Лесной хозяин оставил нас себе и сделал духами-служителями.

– А как это – боги-покровители?

– Раньше, когда рождался ребенок, его отдавали под покровительство богу, которому служила семья. Мальчишек обычно посвящали Хорсу, Велесу или Перуну, девочек – Мокоши или Живе, а иных и Моране. Когда такой человек умирал, то отправлялся богу на суд, а тот уже решал – отправить душу на новый круг, заточить в Нави, отпустить в Правь. Позже детей стали крестить в церкви, но лешие, водяные и другие помощники старых богов явились в мир раньше Христа, власти его не признавали и не боялись. За это их стали звать нечистью. Я была крещеная, а Дана умерла слишком маленькой, ее даже окрестить не успели.

– А умирать было страшно?

– Нет, я мала была, ничего и понять не успела. Увязалась с сестрами за грибами в лес, заплутала, только собралась заплакать – вижу дяденька стоит и зовет меня с собой. Я и пошла к нему. Так меня Лесной хозяин и забрал. Давно это было, батюшка мой с Ермаком в эти края пришел. А Дану мать на покос взяла, не с кем ей было дочку-годовушку оставить. Пока косила, волк девочку и унес. С тех пор мы живет здесь, храним лес. Люди нас не видят, ты первая углядела. Мы так радовались, что ты с нами разговариваешь, про настоящие чудеса рассказываешь. Ты теперь больше с нами не будешь играть?

– А вы хотите?

– Конечно хотим. Только мы здесь, пока лес не спит. С первым листом выходим, после Авсеня прячемся до весны. Но ты ведь не беседовать сюда так рано пришла?

Лелька еще немного подумала, потом мысленно махнула рукой и рассказала о своей беде.

– Значит тебе цветки чертополоха нужны и можжевеловые листья? Листочки быстро найдем, а вот цветов почти не осталось. Но я знаю местечко. Ты подожди немного, мы скоро.

И девчушки легким ветерком упорхнули в рощу. Вернулись они минут через десять.

– Вот, смотри: это с можжевельника листья, а это чертополох. Он последний, отцвел уже, больше в это лето не будет. Только его подсушить надо.

– Спасибо, девчата! Побегу оберег делать.

– А ты еще придешь?

– Завтра, ладно? Сегодня уже не успею, надо еще тете Наташе помочь, я обещала.

Лелька не оглядываясь побежала домой, а две подружки словно растворились в лесном сумраке. Дома Леля разложила собранные травы на старой газетке и спрятала за шторку в зале. Подоконник там был узкий, так что за шторки никто обычно не заглядывал, но Лелька на всякий случай попросила: «Домовой дедушка, присмотри за моими травками, пожалуйста. Лето кончается, я новых больше не найду, а мне очень нужно». Она не была уверена, что ее услышали, но делать было нечего.

Синенький лоскуток для мешочка нашелся в тети-Наташином рукодельном ящике. Наталья любила и шить, и вязать, хотелось ей и дочку с племяшкой к рукоделью приохотить, так что девчонкам разрешалось брать обрезки ткани, нитки, иголки. Правило было одно: взяла, попользовалась – убери на место. Швея из Лельки была та еще, но сделать мешочек было несложно, с парой швов она управилась быстро. К вечеру травы на окошке высохли окончательно, так что Лелька убрала их в мешочек, прочитала выученный наизусть заговор из маминой тетрадки и спрятала оберег в кармашек Старичка рядом с родительским письмом.

За день Лелька так умаялась, что заснула мгновенно, и даже обычных снов про туман в эту ночь не видела. Однако перед тем как лечь, она не забыла оставить в уголке кухни блюдце с молоком и кусочком хлеба.

На утро блюдце нашла тетя Наташа.

– Девочки, кто оставил молоко? Леля, твоя работа?

– Да.

– Зачем?

– Домовому. А то он голодный.

– Господи, ну какой домовой? Я уж обрадовалась, думала свекровка уехала, так все эти глупости кончатся. А тут нате вам – племянница домовых прикармливает!

– Ну я же немножко…

– Леля, ну какие домовые? Ты уже большая девочка, должна понимать, что все это сказки.

– Мне мама про них рассказывала – на глазах у Лельки набухли даже не слезы, а гигантские, прозрачные слезищи, и Наталья почувствовала себя неловко. В конце концов, девчушка совсем недавно потеряла родителей и только начала приходить в себя. «Ну что мне, молока что ли жалко?» – подумала Наталья, – «Бог уж с ним, если ей так полегче будет».

– Ладно, если тебе так надо – оставляй. Хоть Лапатундель поест. Но блюдце каждый день ты сама моешь. И сама следишь, чтобы никому под ноги не попало, договорились?

– Спасибо тетя Наташа! Вы самая лучшая! – Лелька подскочила, обняла Наталью, но почувствовав, как в спину впился ненавидящий взгляд Ирины, отпустила тетю и отошла в сторонку.

– Ладно, будет. Давайте завтракайте и займемся делами. Вам в школу скоро уже, а вы за лето поди и буквы-цифры забыли. Вспоминайте, готовьтесь к сентябрю.

Ночью девочка снова позвала Кондратьича. Тот появился сразу, рубашка стала белой, украсилась поясом. Лелька даже вопросов не задавала, и так понятно откуда что взялось. Сегодня она твердо намеревалась задать домовому вопросы, от которых он прошлый раз так ловко увернулся.

– Что неугомонная, любопытно тебе? – добродушно усмехнулся домовик. – Спрашивай давай, все одно не утерпишь, что смогу – расскажу.

– Что такое Грань? – задала Лелька самый главный вопрос.

– Грань это Грань, граница стал-быть между Навью и Явью.

– Вы все время говорите про Навь и Явь, и в маминой тетрадке я тоже про них читала, а что это такое – непонятно.

– Явь – это вот этот мир, где люди живут. А Навь – мир другой, потусторонний.

– Это куда люди после смерти попадают, да?

– Нет, не так. Когда человек умирает, его душа освобождается. Если у души был бог-покровитель, то к нему она и уходит. Покровитель смотрит что и как, и отправляет душеньку или снова в Явь, если та свой урок не выучила, или в Правь, если умерший совсем праведником был, а то и в Пекельное царство, ежели злодей заугольный помер. А вот души, покровителя не имеющие, попадают в туманы Нави. Там нет ни времени, ни света, только туман, пустые тропы да холмы, в которых спят старые боги или герои, коих Земля не вынесет. Бродить там душам до скончания времен, да только вот люди-то разные, и души разные. Ежели душа сильной окажется, будет она в Явь рваться, а со временем превратится в приспешника кого-то из спящих богов.

– Они же спят, зачем им приспешники?

– Спят-то спят, да только и во сне помнят, как горячила кровь смерть жертв, как вздымалась сила сотен тысяч молитв. И мечтается им о возвращении, о новых жертвах и молитвах. Вот приспешники их и тянут из Яви силы потихоньку, жизнь из людей цедят. Человека, рядом с которым такой приспешник отирается, сразу видно – он болеет часто, радость у него из души уходит, сил жить не остается.

– Значит они могут к нам сюда приходить и нас… выпивать?

– Они бы и хотели, но не так это просто. Чтобы из Нави в Явь попасть, надо пройти Грань. Грань эту создал Род, когда мир населял, и поставил Велеса ее охранять. И так эта охрана важна, что Велес, почитай один из всех старых богов, не спит.

– И он один столько веков охраняет Грань?

– Ну почему один. Есть у него помощники, потомки людей его корня. Думается мне, что и в тебе его искорка живет.

– А как они ему помогают? Я тоже должна буду?

– Того не знаю, нам, домовым такое знать не положено. Вижу только силу твою с материной стороны. Наталья мне хозяйка теперь, у нее похожая искорка была, да только совсем захирела. Да и твоя сила невелика, так, силенка пока еще.

– А почему невелика? Она вырастет или захиреет как у тети Наташи?

– Это уж как ростить будешь. Наталья-то почитай отказалась от силы. Я в последнюю ночь, когда твои здесь оставались, слышал, что она старшая дочь была, а учиться не схотела. Вот сила и стухла. Кому ж понравится, если ты к человеку с подарком, а он тебе в лицо плюет. И силе не понравилось. Твоя же матушка силу приняла, учиться стала. Да только младшая всегда слабее старшей, а она еще и с наставницей своей проситься не смогла, без нее умерла наставница-то.

– А почему это так важно?

– У каждой ведающей есть искра божественной силы в крови. Умирая, веда может эту искру передать дочери, али внучке. Словом, родне по крови. Но надо чтобы преемница обучена была, а то беды наделает по незнанию-то. А твоей матушки рядом не случилось, чтобы искру перенять. Какая-то часть силы ее, конечно, нашла, кровь не водица, но много и рассеялось.

– Я тоже буду совсем слабой? Мне же мама тоже силу не передала.

– Какой ты ведой будешь, сейчас не узнать. Женщины-ведуньи в силу постепенно входят, и всегда это с их женской сутью связано. Так что будешь ли ты сильной али слабой, как сила будет играть, ты узнаешь не раньше, чем первую кровь уронишь, а то и дитя родишь.

– Кровь уроню? Это когда?

– Когда девчонка девицей становится.

– А-а-а… вы имеете в виду менструацию? Мне мама рассказывала и книжку давала читать.

– Вот и ладно. А то не моя это работа, девиц воспитывать. Отправляйся-ка спать, неугомонница. Опять, почитай до утра просидели.