Текст книги "Мой папа - супергерой (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 11
Матвей не знал, в какой момент его план пошел псу под хвост. В какую секунду из подозреваемой Волкова для него превратилась… в наваждение. В какой миг рядом с ней ему захотелось большего, чем просто вывести на чистую воду и докопаться до правды.
Чем вообще она его так зацепила?
Нет, безусловно, Оксана была красивой. Но на пути Матвея Веселого и до неё было много шикарных женщин. Видел он и посимпатичнее. А что толку? Если проняло его только сейчас? Может быть, в самый неподходящий момент…
Что он будет делать, если окажется, что она виновата? Что… он… будет… делать?
В невеселые мысли Веселого ворвался смех. Чуть левей от него, развалившись на толстом клетчатом пледе, хохотали Лилька с Оксаной. Их волосы разметались и переплелись. Практически белые – дочки… И цвета жженого сахара – Волковой.
– Ты гляди, как они с Лилькой спелись! – восхитился Медведь, проследив за пристальным взглядом друга.
– Угу… – Матвей взял нож и проверил готовность готовящегося на костре мяса. – Новое что-нибудь узнали?
– Да так… Мутный тип её бывший муж.
Матвей стиснул челюсти. В углу мангала занялось пламя, и он поспешил его затушить, чтобы шашлык не сгорел.
– И что? Есть подтверждения того, что они поддерживают связь?
– Никаких. Мы нашли в архиве решение суда о разводе. Там стандартные формулировки. Ничего интересного кроме самого факта.
Лилька вскочила с подстилки, схватила сачок и побежала за мотыльком. Оксана тепло улыбнулась, глядя ей вслед. Встала, опершись одной рукой о землю, и, бросив на него взгляд из-под ресниц, пошла догонять малую.
– Какого факта?
– Факта развода через суд.
– А что здесь странного?
– Да все! Детей у них не было, на квартиру Букреева Оксана не претендовала. И никаких других требований, кроме как их развести, в иске не указывала. В общем, они вполне могли развестись без всяких судов. И это уж точно бы не затянулось так надолго.
Матвей нахмурился. Лилька подошла слишком близко к воде, он уже дернулся, чтобы отогнать её от обрыва, но Оксана его опередила:
– Лилия Матвеевна! Немедленно отойдите подальше от края.
– До края еще далеко!
– С вашим везением от таких мест лучше держаться подальше!
И надо же! Лилька послушалась. И даже, кажется, нисколько не обиделась, что ей припомнили необычайный талант притягивать к себе неприятности.
– Думаешь, Букреев не хотел давать ей развод?
– А иначе, зачем бы ей обращаться в суд?
– Да. Странно…
Матвей нахмурился и растер бороду, которая уже требовала стрижки.
– Эй, ну что вы тут застряли?! Пойдемте за стол! – откуда ни возьмись, нарисовался именинник. Матвей мог поклясться, что еще секунду назад видел его достающим из багажника складные стулья. Все же Киса не зря получил свое прозвище. Он ступал мягко, бесшумно, как кот.
– Чтоб идти за стол, нужно, чтобы на этом столе хоть что-нибудь было, – фыркнул Мат, бросив в друга желудем.
– Эй-эй! Я уже бутербродов намазал…
– Вот, кому консервы в армейке не надоели, – заржал Медведь. – Че там у нас в меню? Гусиный паштет или шпротный?
– Нет, вы только на него посмотрите, – сузил глаза Киса. – Какой гурман нашелся. Мат, помнишь, как он в Ираке того суслика жрал?
– Это был тушканчик, придурок, – беззлобно отмахнулся Медведь.
– Где был тушканчик? Здесь?! – проорала подоспевшая Лилька и стала с интересом осматриваться по сторонам. Идущая следом Оксана улыбнулась. Видимо и она услышала обрывок их разговора, потому как, поймав взгляд Матвея, она сделала вид, будто ее вырвало. Выглядела при этом Оксана довольно забавно. Матвей улыбнулся. Это было не объяснить, но с каждой минутой, проведенной с ней рядом, она нравилась ему все больше и больше. Он уже сто раз пожалел, что влез в это все… Куда только делись его энтузиазм и желание покарать преступников? Он не мог представить, что будет делать, если окажется, что она в этом всем замешана. Он не мог даже просто представить…
А что Матвей представлял как никогда ярко, так это Оксану рядом с собой. Он еще не встречал женщины, которую ему хотелось бы познакомить с друзьями, с которой он хотел бы проснуться, а не переспать, накормить завтраком, подбросить на работу… Да много чего! Трудно объяснить. Оксана как-то с ним… совпадала, что ли? Вот с первой секунды! Увидел только, и сразу жаром пахнуло, ударило в сердце. Наблюдал, как она двигается, как сводит брови, слушал, что она говорит, и словно тонул в ней. В ее женских тайнах. А потом одергивал сам себя напоминанием, зачем он здесь.
Но потом и это перестало иметь значение. И не было сил противостоять желанию быть с ней, узнать все ее тайны, сделав своей. Все так быстро завертелось, что это сбивало с толку! Он ведь, когда провожал ее вчера, ничего такого не планировал даже. Напротив, тормозил себя, что есть сил, понимая, как легко было все испортить. Зная наверняка, что она несвободна… и просто сатанея от этой мысли. Но все равно до последнего не позволяя себе зайти на чужую территорию.
Вот почему так? Когда Ленка стала гулять, он даже и не расстроился сильно. Может быть, потому, что где-то чего-то такого и ждал? Его в тот момент больше волновала дочка, которую та окончательно забросила. Он переживал о её душевном спокойствии. Хотел, чтобы его малышка была счастливой. Чего уж… он и ревности никакой не испытывал. Как будто это не его жена загуляла, а кто-то посторонний, совершенно ему незнакомый, как, наверное, и было.
А с Оксаной… Господи, ну, вот, сколько он её знал? Три дня? А как проняло-то? Как скрутило от ревности? Матвей, когда ее на стоянке увидел с тем… с кем – он не разглядел, но кожей чувствовал, что с тем самым, кто ей на коже меток наставил, и осатанел. В ушах зашумело, глаза красным заволокло. И почему-то вдруг стало кристально ясно, что если он даст хоть какую-то слабину – ни за что ее не получит. Было в Оксане что-то такое, что давало ему понять – она из тех, кто может броситься в омут с головой. Она была… осторожной, закрытой, застегнутой на все пуговицы. Далекой, как Альфа Центавра. И может быть, если бы он знал жизнь чуть похуже, если бы его не дрессировали, как обезьяну в цирке, на то, чтобы «читать» людей, он бы, может, и не разглядел, что там за всеми этими строгими тряпками прячется. Не заглянул бы под стекла прячущих взгляд очков.
Нет, Матвей ее и близко не разгадал! Так, лишь приоткрыл завесу тайны. Но в том, что эта тайна в Оксане была, он нисколько не сомневался.
Оксана подошла еще ближе, и Матвей, как будто делал это уже тысячу раз, закинул ей руки на плечи и прижался губами к макушке.
– Матвей! – шикнула Оксана, делая страшные глаза.
– Что? – улыбнулся он, убирая руки и снимая, наконец, с углей сетку с мясом. Лично он, как и Медведь, не хотел жрать бутерброды.
– Здесь же Лиля!
– И что? Пусть привыкает! Кис, зови своих девочек, пусть снимают мясо.
Девочками Кисы Матвей называл старшую сестру друга и ее взрослую дочку. С личной жизнью у Тима не складывалось. Впрочем, никто из них не мог похвастаться семейным счастьем. Не везло им в любви, что тут скажешь. Правда, они с Васькой хотя бы по разу отметились. Сходили под венец. И развелись по итогу. Медведь даже раньше Матвея. От прошлого брака у него имелся четырнадцатилетний сын Иван, который сейчас чуть в стороне пинал мяч и то и дело бросал на Лильку настороженные взгляды. Матвей не мог не улыбнуться. Бедняга… Как он его понимал! Так уж вышло, что, к несчастью, его дочка влюбилась в этого парня. И тем самым обрекла мальчишку на муки. Она и так-то была отнюдь не пай-девочкой, а встав на тропу позерства да кокетства, и вовсе творила немыслимое. Так что Ванька Лильку откровенно побаивался и старался держаться от неё подальше.
Наконец, все устроились за столом. Кто – сидя, кто – стоя, кто – полулежа в шезлонгах. Зазвучали первые здравицы, громкий смех. Матвей вроде бы и принимал участие в общем веселье, но все его внимание было приковано к Оксане. Он поддерживал незатейливый разговор, а сам незаметно за ней наблюдал, испытывая настоящее удовольствие от того, как правильно и быстро она влилась в его компанию. Он знал, что так будет. Может быть, поэтому и позвала ее, хотя никогда раньше никто из них не тащил в их тесный круг посторонних. Очередной женщине там было не место. Только единственной. И это… это пугало, да. А еще было как-то странно понимать, что его друзья, в отличие от самого Веселого, едва ли не сразу поняли, что он не ради дела старается. Что она его зацепила на самом деле.
Краем глаза Матвей заметил, что его дочка совершила незаметный маневр. Ванька, должно быть, отвлекся, дал слабину! А та уже тут как тут.
– Привет, Вань, – очаровательно улыбнулся его дьяволенок.
Парень изменился в лице и тут же сделал широкий шаг назад. Впрочем, Лильку это нисколечко не смутило. Только улыбка стала еще более широкой и… зловещей. Далеко пойдет его девочка! Ничем ее не прошибешь.
– Чего это он? – улыбнулась Оксана, как и сам Матвей наблюдающая за детьми.
– Ну, так Лилька к нему с любовью!
– Серьезно? Я поставлю свечку за здравие этого мальчика, – хмыкнула она и, не отрывая глаз от разворачивающейся картины, сделала глоток прямо из пивной бутылки.
– Эй! Ты что-то имеешь против моей девочки? – притворно насупился Мат.
– Господь с тобой! Это, наверное, даже как-то опасно – иметь что-то против неё, – засмеялась в голос Оксана. А потом смех стих, и они снова вместе уставились на детей.
– Вань, а, Вань… А пойдем, прогуляемся? – загнав парня в угол, предложила Лилечка, смущенно потупившись.
– Зачем? – испугался тот.
– Ну, так красиво кругом. И лягушки квакают…
– Рано им квакать!
– А вот и нет! Я уже видела сегодня две штуки. Вот там, на камнях! Грелись на солнышке. Жирные такие, пузатые…
– В любом случае, солнце уже заходит. Они уже, наверное, давно ушли, – отнекивался мальчишка, не сдаваясь.
– Вот еще! Ты что… ты боишься?
– Кого? Лягушек? – вознегодовал тот, еще не догадываясь, что попал в коварно расставленные Лилькой сети. – Вот еще!
– Тогда пойдем! Трусишка…
Ванька насупил брови и пошел-таки вслед за девочкой.
– Пойдем! – скомандовал Матвей, протягивая Оксане руку. – Присмотрим за ними, боюсь, что Лилька что-то задумала.
Они неторопливо шагали вслед за детьми по поросшему сочной зеленой травой крутому берегу и держались за руки. До них доносился звонкий Лилечкин голосок, чуть приглушенный – Ванькин, плеск воды и жужжание насекомых. Молчать было уютно, а подслушивать за детьми – весело.
– Ой, Вань, смотри, какая огромная какашка! Ты чуть не вступил.
– Фу, какая гадость, Лилька!
– Как думаешь, кто мог нагадить посреди такой красоты? – девочка остановилась и обвела широким театральным жестом открывающийся с обрыва вид.
– А ты как думаешь, кто это мог сделать здесь, на реке? – обдал Лильку высокомерием старший товарищ, остановив говорящий взгляд на бегающих чуть в стороне собаках.
– Русалочка?
– Нет, блин, Аквамен, – заржал Иван во всю глотку. Лилечка рассердилась. Игривый настрой вмиг покинул её хрупкое тельце, испарился, как вода из кипящего чайника. Она налетела на Ивана, как фурия, и толкнула в живот:
– Лилька, прекрати! – рыкнул на дочь Веселый.
– Может, и Аквамен, идиот, русалочки столько не срут!
Матвей бросил страдальческий взгляд на Оксану и все же оттащил дочку от мальчишки.
– Ну, и что это, скажи на милость, за слова?
– Ты и похуже говоришь, – растерла злые слезы девочка. Оксана достала из кармана платок и осторожно вытерла её щеки. А потом ласково погладила Лильку по голове и, закатив глаза, пробормотала:
– Мужчины…
Лилька оживилась, обнаружив в этом дурдоме союзника. Даже воспаряла духом.
– Хоть кто-то меня понимает! – шмыгнула носом она, перехватывая ладонь Оксаны. Улыбаясь и о чем-то переговариваясь, его девочки двинулись обратно. Иван, понурив голову, поплелся за ними вслед. И только Мат медлил, несколько оглушенный запоздалым пониманием. Оксана была единственной женщиной, которую Лилька не возненавидела с первого взгляда.
Глава 12
Было только десять утра, а голова Оксаны уже буквально раскалывалась. Усугубляя боль, делая ее практически нестерпимой, прозвенел звонок на урок. Оксана встала из-за стола и подошла к окну. Приоткрыла створки. Пахнуло весной и только-только зацветшей черемухой. С каждым днём становилось теплей. Но это тепло все еще было обманчивым. На солнце жарко, а в тени обдаст ветерком – и все, гарантированная простуда. И несмотря на то, что о превышении эпидемического порога речь пока даже не шла – заболевших в гимназии было много как среди учеников, так и среди педагогов. Первое еще как-то можно было пережить, в конце концов, никто не отменял возможности учиться удаленно, а вот второе обернулось для директрисы серьезной проблемой. Подменять заболевших учителей было некому. Оксана вдохнула ворвавшийся в кабинет ветерок и нехотя покосилась на разложенный на столе ватман с расписанием уроков. Весь вчерашний вечер и все утро они с завучем пытались перекроить его так, чтобы имеющимся ресурсом закрыть образовавшиеся в графике дырки, но все равно с утра вышла накладка.
Оксана растерла пальцами переносицу. Плеснула в стакан воды и нашарила в ящике стола упаковку самого обычного цитрамона. Никакие новомодные болеутоляющие ей не помогали. А старый добрый цитрамон справлялся с задачей отлично.
– Оксана Владиславовна! Гарику Серёгину плохо. Позвонили из медпункта! – заглянула в кабинет взволнованная секретарша. Оксана нахмурилась.
– Пойду, посмотрю, что там, – кивнула она, забрасывая в рот сразу две таблетки и торопливо запивая лекарство водой.
Медпункт располагался на первом этаже. Оксана торопливо спустилась по лестнице и прошла по длинному коридору, в тупике которого он и находился. У двери топтался учитель информатики – пятидесятилетний Кирилл Юрьевич, и один из охранников.
– Это у вас на уроке ему стало плохо?
– Да… Он мне сразу каким-то бледненьким показался… А потом парня вырвало, и он едва не отключился.
Оксана кивнула, мазнула взглядом по охраннику и, прежде чем войти в кабинет, распорядилась:
– Кирилл Юрьевич, вы можете возвращаться к детям. Я здесь все проконтролирую.
Владик Серёгин был хорошим мальчиком. Нет, все дети, конечно, хорошие, но… практически в каждом имелись какие-нибудь нюансы. Кто-то был излишне балован, кто-то самоуверен, кто-то ленив или хамоват. Владик же был абсолютно положительным персонажем. Немного стеснительный очкарик-заучка, на котором ездила добрая половина класса. Каждый знал, что у него всегда можно было перекатать домашку или контрольную, и видел в этом свой интерес. И хоть Владик не относился к негласным лидерам класса, но и аутсайдером он не был. Его не травили, как некоторых других, менее удачливых и популярных ребят.
– Что тут у нас? – обратилась Оксана к школьному фельдшеру.
– Что-то хреновое, Оксана Владиславовна. Я вызвала родителей парня и скорую.
– На что хоть похоже? Отравление? У других детей нет симптомов? – все больше волновалась Оксана.
– Пока нет. Он один такой. И, знаете, тут такое дело… Тошнота – это верхушка айсберга.
– А под ним?
– Учащенное сердцебиение, повышенное артериальное давление… Мне это очень не нравится, Оксана Владиславовна, – покачала головой Елена Викторовна.
Пока они шептались с фельдшером, в кабинет вошел Иван Петрович. Потоптался возле лежащего на кушетке парня, склонился над ним, поправляя наброшенный на него плед.
– Елена Викторовна, – подошел к ним поближе мужчина. – А не могут ли такие симптомы свидетельствовать об отравлении какой-нибудь дрянью? Спайсами или… чем покрепче?
– На что вы намекаете, Иван Петрович? Есть какие-то факты? – тут же насторожилась Оксана.
– Вы же знаете, что мальчишки в кусты за спортзалом бегают покурить?
– Естественно.
– Так вот, там сегодня и Владик отирался. А вокруг него – толпа ребят. Ну, знаете, как будто подбивали его на что-то. Шакалята… Я пока до них добежал, они уже рассосались. Сделали вид, что ничего такого не было, и они просто прогуливаются. Но от Владика запах идет характерный. Даю голову на отсечение – он курил какую-то дрянь. Так как – это могут быть симптомы отравления спайсом?
– Да… да, конечно, – отведя глаза, пробормотала Елена Викторовна.
Оксана медленно выдохнула через нос. Ситуация из «просто дерьмовой» на глазах превращалась в «хуже некуда». И пока она соображала, как ей поступить, приехали и скорая, и побелевшая мать парнишки.
Влада забрали в больницу. Меряя шагами приемный покой в частной дорогой клинике, Оксана успела переговорить с Бединым и рассказать ему последние новости. Он обещал прислать к ним в больницу спецов, которые по его поручению занимались этим делом, и долго матерился, проклиная свою несвоевременную командировку.
– Ты продержись там еще пару дней. Я к пятнице уже вернусь и разгребу это дерьмо. Добро?
К пятнице… А что потом? Что ей делать, когда Георгий вернется? Оксана не знала. Наверное, меньшее, что она должна была Бедину – быть с ним хотя бы честной. Но… как? Как ему все рассказать? Дорогой, я тут недавно другого встретила? А дальше что? Что ей тот, другой, предлагал? Ничего? То, что характеризуется не совсем ей понятным словом «отношения»? Фактически – то же, что и сам Жорка. Вот только с Бединым она чувствовала себя в безопасности. Рядом с ним ей не угрожало разбитое сердце. А вот с Матвеем… что ее ждало рядом с ним? Насколько долог будет его интерес? Насколько велики ее шансы в очередной раз остаться у разбитого корыта? И как сам Жора будет это все переживать? Вряд ли она значит для него так уж много, но в его возрасте постоянство – вещь немаловажная. И если все перевернется с ног на голову, это может не пройти для него бесследно. Оксана волновалась. Ведь Бедин ей не чужой! Между ними была привязанность, и с появлением Матвея та никуда не исчезла. В конечном счете, Георгий для неё не просто любовник. Он – её лучший друг. Её защитник и поддержка. За столько-то лет Оксана успела к нему привязаться! По-своему проникнуться этим мужчиной!
Как же все сложно…
– Добро. Я перезвоню, если еще что-то выяснится. И ты меня держи в курсе.
– Так точно. Ну, тогда до связи, маленькая…
Маленькая… Сердце сжалось. Бедин не слишком часто баловал ее лаской. Обычно суровый, сдержанный, немногословный… Сейчас он вел себя как-то… странно?
– Пока, – шепнула Оксана, игнорируя ноющую боль в груди.
В глубине коридора показалась невысокая фигура Надежды Серёгиной – мамы Владика. Оксана встала:
– Что говорят врачи?
Женщина растерла лицо:
– То же, что мы и предполагали… – шепнула она. – Я ничего не понимаю! Он же хороший мальчик. Знает, что хорошо, а что плохо! Как он в это влез? Где вообще взял эту гадость?! И что мне делать? Идти в полицию, или…
Оксана покачала головой. Видимо, пришло время объясниться.
– Давайте присядем, и я вам кое-что расскажу.
– Вам что-то об этом известно?
– Можно и так сказать. Несколько дней назад мы узнали, что в гимназии кто-то начал распространять наркотики…
– Как же так?! Нужно было сразу обратиться в полицию!
– Мы и обратились. Вот только не в полицию – сами понимаете, сейчас трудно определить, какие фамилии в этом деле могут фигурировать. Но уже сейчас понятно, что просто не будет. Я обратилась за помощью к Бедину.
Жоркин внук учился в одном классе с Вадиком Серёгиным, поэтому Оксане не пришлось лишний раз объяснять, почему её выбор пал именно на него. Надежда Серёгина и так все поняла.
– Георгию Станиславовичу? Уж если кто и поможет, то он… – пробормотала женщина, озабоченно растирая виски.
– Я хотела бы перед вами извиниться.
– За что?
– За то, что не досмотрели. Мы несем прямую ответственность за то, что происходит в стенах гимназии, поэтому случившемуся нет оправданий.
Подавленная родительница покачала головой.
– Тогда уж и я виновата. Не вбила в голову, что так нельзя. Сплоховала…
– Ну, что вы! У вас отличный сын. А то, что так получилось… Знаете, кажется, его просто взяли на «слабо». И если я найду подтверждение этим фактам – мало всем не покажется.
– А что вы будете делать? Наверное, если идет расследование, нам не стоит поднимать шумиху вокруг этого случая? Ну, чтобы не спугнуть преступников?
– Я говорила с Георгием Станиславовичем – он обещал прислать людей, от них мы, наверное, и получим инструкции. А вот и они…
В общем, в больнице Оксане пришлось задержаться. К счастью, за это время Владику стало получше. Его прокапали и даже отпустили домой. Мимо Оксаны он прошел, не поднимая глаз. Было видно, что ему очень стыдно. Со следователем, присланным Бединым, мальчишка обещал поговорить на следующий день. И это было правильно – Владьке следовало отдохнуть и набраться сил. А еще парню ясно дали понять, что ему не стоит распространяться о том, что его допрашивали. Это дело никто не планировал предавать огласке до его завершения. Это могло спугнуть преступников.
В гимназию Оксана вернулась, когда основной поток учащихся схлынул. Осталась лишь продленка, да те, кто разбрелись по кружкам. Пока ее не было, завучу удалось утрясти вопрос с расписанием, и Оксана зашла поблагодарить ее, а также выдать еще несколько важных распоряжений.
– Ольга Николаевна, утром, на большой перемене, у нас совещание. Оповестите народ. И еще… пусть Ирина Владимировна повторит лекцию о вреде наркомании вне остальной программы.
Завуч кивала головой, не задавая никаких дополнительных вопросов. Очевидно, уже сама сопоставила факты. Что ж – это хорошо. Оксане не хотелось вводить в заблуждение эту достойную во всех отношениях женщину. Но и распространяться о сложившейся ситуации она не могла. По легенде – один из учеников отравился спайсом. На этом все. Никаких деталей и уж тем более – никакой информации о том, что наркотик, скорее всего, приобретен в школе. Паника им была ни к чему.
Оксана уже возвращалась к себе, когда у нее зазвонил телефон. Матвей Владимирович Веселый – вот как официально он был записан в ее телефонной книге. В тот момент его звонок Оксану не слишком обрадовал. Первой мыслью вообще было – нажать на отбой. Ей и так хватало головной боли. Один случай с Серёгиным чего стоит! Как-то не до личных драм, когда такое происходит. Но в последний момент дала слабину.
– Да?
– Оксан? Тут такое дело… Не очень красиво получается, но у меня форс-мажор…
– Матвей Владимирович, не тяните!
– Ты не могла бы забрать Лильку и побыть с ней, пока я не освобожусь?
Оксана сглотнула. В принципе, ничего сложного в том, чтобы присмотреть за семилетним ребенком, не было. Если бы не одно «но». С каждым разом она влюблялась в этого чертенка все больше. С каждым чертовым разом.
– У тебя что-то случилось?
– Нет. Просто по работе беготни много. Надо задержаться. Так, как? Если нет, я попрошу сестру Тимура, или еще кого-нибудь попрошу…
– Не надо, – сдалась Оксана. – Я заберу Лилю к себе.
Визит ребенка требовал значительной подготовки! Вот, что поняла Оксана. Во-первых, потому что у нее, как обычно, в холодильнике повесилась мышь, а во-вторых, потому, что Лилечка веселая была сущим наказанием. Пока они заехали за продуктами, Лилька умудрилась посеять сменку, а пока поднимались в квартиру – тонкую трикотажную шапку. И каждый раз Оксане приходилось возвращаться, в поисках её потеряшек. И каждый раз Лилечка искренне недоумевала, как так получилась, расстраиваясь почти до слез. Ну, и чего, спрашивается, убивалась? Никто же её не ругал.
– Мама опять скажет, что я безмозглая…
Ух, ты! А вот и ответ на ее вопрос. Сердце Оксаны сжалось.
– Не скажет. Все наши потеряшки нашлись! – делано улыбнулась женщина. Она старалась не думать о том, как было бы здорово повыдергивать Лилу её тощие ноги. Она, правда, старалась об этом не думать.
Открыла дверь, пропуская малышку вперед. Улыбнулась тому, как лихо та забросила портфель, как, не скрывая любопытства, стала вертеть головой во все стороны. Как, завидев кота, чуть не умерла от восторга и едва не довела беднягу своим энтузиазмом до инфаркта. С каким-то неправильным наслаждением Оксана, вслушиваясь в звонкий голосок девочки, наполняющий ее одинокий дом такими новыми, но такими правильными звуками, и впитывала их в себя.
– Оксана Владиславовна, а можно я сама насыплю Яшке корма?
– Насыпь… А потом мы займемся ужином.
