Текст книги "Привет, красавица !"

Автор книги: Юлия Пескова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я вяло жевала пиццу, запивала ее водой и слушала болтовню Кармен. Она говорила около получаса, потом зевнула, собрала тарелки и сообщила, что еще немного поспит.

Я взяла сумку и вышла на улицу. Там было так жарко, что скоро я стала задыхаться. "Надо было ехать не сюда, а на побережье. Поваляться недельку на море..." – подумала я и тут же решила, что сейчас возьму такси и поеду на море. Мне захотелось глотнуть соленого ветра и пробежать по золотой песчаной полосе.

Скоро я уже сидела в машине, которая мчала меня по пустынной автостраде.

Мы ехали около часа. Вдохновенный рассказ таксиста о производстве оливкового масла в Андалусии стал меня раздражать. Я уже жалела о том, что в очередной раз отправилась неизвестно куда и непонятно зачем, как вдруг на горизонте сверкнула ярко-синяя полоса с огромным красным диском садящегося солнца.

– Море! – крикнула я.

– Море, – подтвердил водитель.

Расплатившись, я выскочила из машины и помчалась по светлому остывающему песку. Море шуршало, накатывая ленивыми волнами на берег. Скинув сандалии, я погрузила ноги в прохладную воду и засмеялась: так хорошо мне стало вдруг. Мимо с визгом промчалась стайка детей, обрызгав меня водой. Их звонкий смех напомнил мне детство: обрыв в степи, синяя морская даль и две девчонки, бегущие наперегонки с ветром по выжженной крымской земле. Так же, как та смуглая девчонка, хохотала моя неразлучная подруга Соня. Так же сверкала вода и дул ветер...

Невольно мои мысли полетели по родным местам. Почему-то вспомнилось, как я училась нырять, – это было в деревне, на Ладоге: родители заходили в воду, я забиралась им на плечи и прыгала рыбкой вниз... Как там мои родительки? На прошлой неделе звонила им: ничего, доченька, у нас все в порядке, начали делать в маленькой комнате ремонт – живем в большой, как на вокзале, отцу который месяц зарплату не платят, а тут, как назло, холодильник потек... Ну и так далее... Поменяла франки – послала им с Оливье двести долларов, он уезжал в Москву – как-нибудь им оттуда перешлет...

Море сверкало. Солнце уже почти коснулось линии горизонта. Скоро будет темнеть. Пора назад.

Я вышла на шоссе и встала у обочины, вытянув правую руку с поднятым большим пальцем. Я научилась ездить автостопом во Франции – Мишель мне всегда говорил: "Но это опасно!" – "Жить вообще опасно, – отвечала я ему, но, видя, как он огорчается, добавляла: – Зато мы экономим сто франков!" Это был решающий аргумент.

Дардыков принес мой телефон следующим вечером.

– Не беспокойтесь. Ваш аппарат в целости и сохранности, – сказал он натянутым голосом, переминаясь в дверях. – Но я должен с вами серьезно поговорить. Он смотрел на меня не мигая.

– О чем?

– Разговор серьезный, и мне не хотелось бы начинать его на пороге. Я хочу сделать вам одно предложение.

– Поговорим завтра.

– Я прошу вас.

"Вот привязался!" – подумала я угрюмо и ответила:

– Хорошо. Проходите в комнату.

Он неторопливо вошел и сел на стул. Его мрачный взгляд стал меня раздражать.

– Говорите.

Он встал со стула, подошел к окну и стал постукивать пальцами по подоконнику.

– Вы не пришли тогда, и я не знал, что думать. Я думал, с вами что-то случилось. Я очень беспокоился. Я хотел написать вам письмо, но решил отложить до встречи... – Он замолчал.

Я ждала.

– Словом, я долго думал... – Он опять замолк, потом голос его слегка дрогнул: – Я хочу сделать вам предложение. Я предлагаю вам выйти за меня замуж.

Сердце мое похолодело: "Сумасшедший!"

– Я все проанализировал, – продолжал Дардыков, ободренный моим молчанием. – Не забывайте, я психолог по специальности. – Голос его приобрел уверенность. – Я разбираюсь в людях не только, как говорят теперь, по жизни, но и по книгам. Я анализировал ситуацию все это время и пришел к выводу, что вы именно та женщина, которая необходима мне.

– К сожалению, это невозможно, – сказала я ласково. – Я уже была замужем.

– Это не имеет никакого значения. Я проанализировал: вы подходите мне во всех отношениях. Вы образованны, умны. Несомненно, в вас есть некоторое легкомыслие, но с годами это пройдет. В особенности когда вы приедете обратно в Россию. К тому же я не тороплю вас с ответом! Я прошу вас обдумать и сообщить мне о вашем решении.

Я глядела на его бородку и представляла, как он подстригает ее по утрам.

– Конечно, я подумаю, – сказала я еще более ласково. – Обещаю вам. А теперь, если можно, позвольте мне побыть наедине со своими мыслями.

Дардыков поклонился и вышел.

– Отдал телефон? – спросила Кармен, не отрывая глаз от телевизора.

– Отдал, – буркнула я.

Мне было не по себе, и я уселась рядом с Кармен, тупо глядя на экран. Вдруг я поняла, что Дардыков не принес адаптер, и чуть не завыла от отчаяния. Собравшись с силами, я спустилась вниз и позвонила в калитку соседнего дома.

Дардыков долго не открывал – наверное, был в ванной, потому что, когда наконец открыл, редкие его волосы были мокрыми и прилизанными.

– Слава Богу. – На его лице появилось подобие улыбки. – Я был уверен, что вы придете.

– Отдайте мне адаптер, – сказала я.

– Что такое адаптер? – изумился он.

– Шнур от мобильника.

Дардыков провел рукой по мокрым волосам.

– Хорошо, – сказал он, глядя на меня пристально. – Я верну вам адаптер.

Я устало облокотилась на перила. В черном небе мерцали далекие точки звезд, ветерок приносил запах полыни и лимона. Летучая мышь прочертила над моей головой круг и растворилась в темноте.

"Дардыков несомненно сумасшедший, – думала я, глядя на дрожащие огни города. – Надо держаться от него подальше".

– Вот ваш шнур, – раздался дардыковский голос за моей спиной.

Я вздрогнула, схватила адаптер и кинулась к калитке.

– Постойте! Подождите! – почти закричал Дардыков.

– До свидания. Всего доброго, – ответила я быстро и чуть не сбила с ног скандинавок, входящих в дверь. За ними шли еще несколько иностранцев, и Андре в их числе. Он взглянул на меня и улыбнулся.

– Оу! – сказала Тони. – Как это мило! Ты здесь! Давай с нами ужинать! Ты умеешь готовить? Мы купили столько еды!

– Я... я...

– Может быть, ты нам поможешь? Мы купили рыбу, но никто толком не знает, что с ней делать.

Они столпились вокруг меня, галдя и смеясь.

– Пойдем, пойдем! – продолжала Тони. – Разве у тебя какие-то дела? Куда ты так торопишься?

Я растерялась. Их появление сбило меня с толку.

– Ладно, – сказала я. – Хорошо.

Я вернулась на террасу, теперь уже в сопровождении всей компании. Дардыков исчез. Я вспомнила, что он старается избегать своих соседей, и подумала: "Тем лучше. Значит, он сюда не выйдет".

– Давайте вашу рыбу. Я приготовлю национальное русское блюдо. Начинайте без меня. Через десять минут будет готово.

Едва они ушли с кухни, появился Дардыков. Он остановился на пороге, скрестив руки на груди, и, прислонившись плечом к косяку, глядел на меня исподлобья.

– Очень нехорошо, что нам не удается поговорить. Вы мне ничего не ответили на мой вопрос. Вы все время уходите от ответа. Я наблюдал за вами. Вы на самом деле совсем другая, нежели хотите выглядеть. Я проанализировал. С таким складом ума, со знанием нескольких языков – и проводите время впустую, уподобляясь всей этой золотой молодежи...

– Послушайте, – не выдержала я. – Я приехала сюда отдыхать, а не размышлять о смысле жизни. И ваши аналитические рассуждения меня не интересуют.

Он сухо улыбнулся:

– Вижу, вы сегодня не в духе. К тому же присутствие этой компании не располагает к общению. Поэтому я готов подождать. Надеюсь, вы не против, если завтра я к вам зайду?

Я открыла микроволновку, ткнула вилкой в рыбу, отломила кусочек и попробовала – получилось отлично.

– Пора подавать, – сказала я. – Поможете мне отнести на террасу?

– То есть вы предлагаете мне поработать официантом для этой компании?

– А вы разве не будете с нами ужинать?

– Меня никто не приглашал.

Я пожала плечами и понесла рыбу на террасу.

Когда я вернулась домой, уже рассвело. Город еще спал, а из-за стен арабской крепости выплывал яркий солнечный диск. Я заварила кофе и уселась на балконе.

Из лабиринта улиц послышались звуки музыки. Звуки быстро приближались – кто-то, включив на полную мощность магнитофон, поднимался на машине в гору. Скоро из-за поворота появилась и машина: ревя и грохоча песней, заглушавшей звук мотора, она влетела на нашу улицу, остановилась прямо под моим балконом, и из нее выскочили двое – он и она.

– Ну и куда ты нас завез? – кричала она. – Я тебе говорила, что надо позвонить перед выездом!

– Вот козлиха! – кричал он. – Сейчас позвоню! Я тебе говорю, что мы правильно приехали!

Я узнала в них Пако и Лолу.

– Пако! Лола!

Они подняли головы.

– Тсс! – Я поднесла палец к губам. – Выключите музыку! Вся улица спит.

Я выбежала наружу – мы обнялись и расцеловались.

Пако хлопнул меня по плечу:

– Залезай в машину. Едем в горы.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– Подожди. Давай хотя бы кофе выпьем. Я только что вернулась. Всю ночь не спала.

– Вот козлиха! – ласково сказал Пако. – Мы тоже всю ночь не спали – сюда ехали. Залезай!

– Кофе! Кофе! Надо выпить кофе! – заговорила Лола. – Пошли скорей.

– Только тихо.

– Да-да. Тихо, тихо, – сказал Пако, приглушая голос, и тут же, забывшись, закричал, нагибаясь к машине: – Маноло! Пошли пить кофе!

Из машины вылез крепкий, коротко стриженный молодой человек.

– Это наш приятель. Знакомься, – сказала Лола.

– А где же Лурдес? – поинтересовалась я, вспомнив, как Пако хотел рассказать мне о ней по телефону.

– Какая Лурдес? – спросил Пако.

В горах мы провели весь день. Я так устала, что на обратном пути заснула. Какое-то время я еще различала сквозь туман дремоты горные уступы, проносящиеся за окном машины, тонкую загорелую руку Пако, держащую руль, лицо Маноло, сидящего рядом со мной и рассказывавшего что-то, но скоро все пропало, и я погрузилась в сон.

Разбудил меня резкий толчок, скрип тормозов и крики Лолы. Я почувствовала сквозь сон, как меня прижало к дверце и как задергалась машина, словно она прыгала с кочки на кочку. "Вот так, – успела подумать я. – Мы летим в пропасть".

Когда я открыла глаза, машина стояла посреди небольшой поляны метрах в десяти от дороги.

– Идиот! Дубина! – кричала Лола брату.

– Ходер! – орал Пако в ответ. – Надо было нормально держать бутылку!

И дальше загрохотали две бешеные скороговорки: Пако и Лола обвиняли друг друга, кричали и размахивали руками. Маноло тоже кричал и размахивал руками, – казалось, сейчас все они вцепятся друг другу в волосы. Я попыталась их разнять, но они меня не слышали. Нащупав ручку дверцы, я вылезла из машины и отошла в сторону. Маноло выскочил вслед за мной.

– Что случилось? – спросила я.

– Мы чуть не погибли! Чуть не погибли! – закричал Маноло. – Ходер!

– Тормоза отказали?

– При чем тут тормоза?! Мы чуть не погибли!

– А что случилось? – спросила я снова.

– Пако захотел калимочо, а Лола стала поить его из бутылки. Боже мой! Слева была такая пропасть! Такая пропасть! Если бы Пако не затормозил! – Лицо Маноло исказила гримаса ужаса, и я поняла, что, если бы Пако не затормозил, мы бы действительно погибли.

Тут в машине замолчали, и оттуда высунулся Пако.

– Поехали, – сказал он мрачно. – Она говорит, что сломала руку.

Я заглянула на переднее сиденье.

– Лола! Что с тобой?

Она держалась за ушибленную руку и всхлипывала.

– Идиот! Козел! – повторяла она не переставая. – Как же я теперь буду работать?

– Ну успокойся, потерпи немного. Сейчас мы быстро найдем какую-нибудь больницу. В каком месте больно?

Через десять минут мы припарковались возле каменной часовни в горной деревушке. Две старухи, одетые во все черное, неподвижно, как две статуи, сидели на скамейке. На наш вопрос о больнице они ответили на каком-то местном диалекте, и я не поняла ни слова.

Больницы здесь не было, но было нечто вроде медпункта. Медпункт был закрыт. Пако чертыхнулся и пошел спрашивать у игравших в футбол мальчишек, есть ли у этого медпункта медперсонал. Мальчишки сказали, что надо зайти в соседний дом. Пако пошел в соседний дом и через минуту вышел вместе с местным врачом – толстым и энергичным коротышкой, едва достававшим своей лысиной до плеча Пако.

Лола несколько притихла.

– По-моему, – сказала она неуверенно, когда вышла из машины, – болит меньше.

Врач провел нас в маленькую комнату грязноватого цвета и стал ощупывать руку Лолы сосредоточенно и равнодушно.

– Никакого перелома. Никакого вывиха. Ничего страшного. Ушиб, – заключил он.

– Правда не перелом? – недоверчиво спросила Лола.

– Никакого перелома, – повторил доктор.

– О Боже! – На лице Лолы появилась улыбка облегчения. – Ах, я так испугалась, так испугалась! Доктор, дорогой, спасибо! Надо же, не перелом. Пако, хорошенький мой, ты слышишь, не перелом! Спасибо, доктор.

– Я бы советовал использовать мазь, – сказал врач и, посмотрев на меня, добавил: – Ты испанка?

– Она русская, – вмешался Маноло.

– А что за мазь? – спросила Лола.

– Сейчас дам. Она у меня дома. Идем!

– Я схожу, – сказал Маноло.

– А мы пока купим какой-нибудь воды, – предложил Пако. – Тебе какой?

– Мне фанты, – сказал Маноло, схватил доктора за локоть и пошел в сторону медпункта. – Вы не представляете, какая была слева пропасть! – донеслось до нас издалека.

На соседней улице мы нашли крошечный магазин, купили там фанты и кока-колы и отправились к машине.

– Как я рада, как я рада! – щебетала Лола. – А я уже решила, что перелом. Честно говоря, рука даже и не болит!

Пако достал пачку "Фортуны", дал сигарету сестре, закурил сам и скомандовал:

– Поехали!

Мы забрались на сиденье, Пако включил магнитофон на полную мощность, нажал на газ, и опять закружили, замелькали извивы дороги. Лола откупорила банку фанты.

– А тебе разве не нравится Маноло? – спросила она, отпивая глоток и передавая банку мне.

Я пожала плечами:

– Не знаю.

– Как не знаешь? Он мне сказал, что в тебя влюбился.

Я рассмеялась.

– Не смейся. Вот послушай: Фернандо всегда мне говорил... – Здесь Лола вдруг издала странный звук – то ли хрип, то ли вздох. – Мы же забыли Маноло! – прошептала она упавшим голосом.

Мы вернулись назад, в деревню.

Врач сказал, что готов нам дать еще одну склянку мази, но нашего друга, с тех пор как тот от него вышел, не видел. Две черные старухи по-прежнему сидели возле часовни, но Маноло не видели. Мальчишки, гонявшие мяч, тоже не знали про Маноло.

– Ну и что? – спросила Лола, закуривая новую сигарету. – И где он? – Она задумчиво посмотрела на горный пейзаж: над самыми снегами Сьерра-Невады висело темно-оранжевое солнце – через несколько минут оно зайдет за горы.

– Хо-о-одер! – уныло ответил Пако. – Вообще-то уже десять вечера. Может, он уехал на такси?

– Откуда здесь такси? – спросила я.

– В конце концов, есть же здесь медпункт. – Лола решительно стряхнула пепел. – Ладно, поехали.

Назад мы ехали почти молча. Пако и Лола расстроились. Но едва попав в город, и он и она снова оживились.

– Я должна срочно выпить кофе! – сказала Лола. – Пакильо, скорее паркуйся.

Пако остановился у первого же попавшегося на глаза бара. Мы вошли, и Лола, забыв про кофе, заказала себе пиво. После третьей кружки она порозовела и развеселилась.

– А я хочу танцевать! – закричала она, ударяя кулаком по столу. – Поехали на дискотеку. Тут есть одна классная дискотека. Я знаю.

– Еще рано, – сказала я, посмотрев на часы. – Посидим часок и поедем.

"Как они так могут? – подумала я. – Ночь не спать – ехать из Мадрида на другой конец страны, потом не спать целый день, а потом еще всю ночь танцевать? Наверное, вечное солнце дает им силы".

Я взяла бокал, но тут в моей сумке ожил мобильник. Чуть не расплескав ликер, я вытащила телефон.

– Привет! – сказал незнакомый девичий голос по-русски.

– Привет! – ответила я. – Кто это?

– Это я, Катя Пономарева. Ты меня помнишь? Мы с тобой еще диплом вместе защищали. У Колпакова!

– Катя! Ты откуда звонишь?

– Из Франции. Я приехала сюда на год писать диссертацию – выбила стипендию. Я ищу тебя уже неделю. Сначала я позвонила Лене Жук. Помнишь Лену Жук? Не помнишь? Она сейчас в Лионе живет. А она тебя помнит. Она дала твой парижский телефон, но там мне сказали, что ты здесь больше не живешь, и дали телефон твоего друга, а он уже дал этот номер.

– Какого друга?

– Его зовут Мишель. Я поняла, что он твой друг.

Боже! Не хватало еще Кате Пономаревой расследовать мою личную жизнь! Что ей от меня надо? Ведь не просто так она звонит...

– Я тебя очень хочу видеть, – продолжала она. – Мне нужен твой совет по поводу парижских библиотек. К тому же я приезжаю в Париж через неделю, и мне совершенно негде остановиться.

– Ты разве не в Париже?

– Нет, я в Монпелье. Но буду приезжать в Париж регулярно. Почему у тебя такой странный номер телефона?

– Это мобильник.

– У тебя есть мобильник? Наверное, у тебя уже есть собственная машина? – В Катином голосе послышалось обидчивое уважение.

– Нет, Катя, машины у меня нет. Знаешь что? Давай я запишу твой номер и, как вернусь, сразу тебе позвоню. А то очень плохо слышно, – соврала я.

– Хорошо, я сейчас перезвоню. А я тебя слышу очень хорошо.

– Нет, от этого лучше не будет. Сотовые телефоны очень плохо принимают, еще раз соврала я.

Она продиктовала свой номер телефона, и мы попрощались.

Пако внимательно слушал мой разговор.

– Люблю русский язык, – сказал он, прищелкнув языком. – Очень красиво звучит. – И он членораздельно и очень похоже проговорил слова, которым я его когда-то научила: – Я тэбья лублу.

– Да, – кивнула Лола. – Красивый язык. Как испанский. Что ты вцепилась в бокал? Пей.

На дискотеку мы попали в третьем часу ночи.

Едва войдя, я увидела Андре и скандинавок. Они сидели возле стойки; стриженая что-то говорила немцу, ее подруга молча пила. Мальчишка скучал, рассеянно глядя на танцующую толпу.

"Не город, а деревня, – подумала я. – Везде встречаешь знакомых".

Андре заметил нас, взгляд его замер, и он что-то сказал стриженой. Та повернула голову в нашу сторону и, кисло-любезно улыбнувшись, помахала мне рукой. Вторая скандинавка сделала то же самое.

– Кто это? – спросила Лола.

– Мои друзья.

– Красивый мальчик! – сказала она громко. – Красивый. Очень на тебя похож. Подожди меня здесь. Я в туалет.

Пако затеребил меня за плечо:

– Что пьем? Калимочо на троих?

Я кивнула. Пако исчез среди вздымающихся рук и извивающихся тел. Андре тем временем подошел ко мне.

– Привет! – сказал он по-английски так, словно не он, а я, пробившись сквозь танцующих, добралась до него. – Где ты была целый день?

– Мы ездили в горы.

– В горы? Зачем?

– Не знаю. Просто так.

Он усмехнулся:

– Сегодня я заходил за тобой. Мне открыла какая-то женщина, очень странная. Сказала, что тебя нет.

Я пожала плечами.

– А ты сегодня не одна.

– Да, не одна.

– Понятно. В таком случае не буду мешать.

Он махнул рукой и, повернувшись, потерялся в толпе. Из облака табачного дыма вынырнула Лола. Метнув взгляд в ту сторону, где секунду назад находился Андре, она заорала:

– Я диджея попросила, чтоб поставил нашу любимую. Сейчас заиграет.

Грянула музыка, и ноги сами пустились в пляс. Смеясь, я потащила Лолу за собой.

– Очень красивый парень этот блондинчик! – прокричала Лола сквозь музыку. – Твой бой-френд?

– Нет!

– Познакомишь?

– Конечно!

Меня наполнило веселье. Музыка словно зажгла меня изнутри, и теперь огонь этот гулял по телу и, вырываясь наружу, превращался в танец. Лола прыгала как обезьяна, размахивая в воздухе руками. "Неужели, – подумала я, – я не сплю уже вторую ночь? Откуда только берутся у человека силы?"

Из толпы появился Пако, с трудом удерживая три бокала.

– Это вам! – Его лицо сияло. – Водка с лимоном!

– А ты уже напился? – спросила его сестра, хватая бокал.

– Не поверите! – сказал он. – Я только что познакомился с такой красавицей! Кажется, я влюбился!

Лола зашлась в хохоте. Звонко ударив свой бокал о мой, она крикнула:

– За любовь!

После пятого глотка я почувствовала, что ноги немеют и подгибаются.

– Нельзя смешивать! – крикнула Лола, допив.

Мне захотелось простой воды, захотелось выйти из душного облака дыма, из прыгающей толпы, из мечущегося по лицам света.

– Сейчас приду, – сказала я и, расталкивая танцующих, почти выбежала на улицу. Внезапная тишина оглушила меня настолько, что я стояла мгновение не шевелясь, вцепившись рукой в перила. Из хаоса, грохота и дыма я словно шагнула в космос. Холодная горная ночь мерцала россыпями звезд, благоухала свежестью мяты. Летучие мыши бесшумно парили в воздухе.

На ступеньках сидел Андре. Я узнала его сразу, несмотря на то что в голове шумела водка.

– Садись, – сказал он.

Я села рядом. Впрочем, я села бы, даже если б его здесь не было. Ноги меня не держали.

– Ты что здесь делаешь? – спросила я, разглядывая его внимательно, как разглядывают предметы.

Он улыбнулся:

– Курю.

– Понятно. – Я удивилась собственному голосу – он словно отделился от меня и говорил самостоятельно. – Моя подруга хочет с тобой познакомиться.

– Правда? – Он усмехнулся и встал. – Значит, я ей понравился?

– Наверно. Пойдешь к нам?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я иду домой.

– Как знаешь, – отозвалась я. Меня тошнило, а холод уже пробрался за воротник.

– До завтра!

Он бросил сигарету на землю. Она ударилась о мостовую и рассыпалась искрами. Скоро его фигура исчезла за поворотом. Некоторое время я сидела на ступеньках, тараща глаза в темноту, потом встала и, держась за стену, поплелась обратно на дискотеку.

Пако я не нашла, а Лола отплясывала севильянас в окружении пятерых испанцев. В голове моей стало совсем мутно. Я видела, как дергается Лола, как она опрокидывает бокал за бокалом, как закуривает очередную сигарету. Я видела саму себя, которую какой-то пьяный аргентинец учит танцевать танго, и его сверкающая улыбка вспыхивает в луче прожектора. Кто-то опять протягивал мне бокал, кто-то твердил: "Ты красавица", я смеялась, пила и танцевала. Потом все поплыло перед глазами, у всех людей стало одно лицо, которое размножилось и закружилось вокруг меня; чьи-то черные глаза глядели на меня с твердым упорством, они увеличивались, расширялись, потом заняли собой все пространство и вдруг, загоревшись, разрослись во всепоглощающую тьму, и я упала в объятья аргентинцу. Точнее сказать, мы упали вместе, потому что он держался на ногах не тверже, чем я. Падая, мы увлекли за собой еще несколько человек, в том числе Лолу.

Чертыхаясь, я поднялась с пола первой и протянула ей руку. Она помотала головой, сама встала на четвереньки и поднесла руку ко рту:

– Сейчас сблюю!

– Лола! – закричала я. – Вставай сейчас же! – Она отмахнулась. Я схватила аргентинца за рубашку. – Помоги мне дотащить ее до туалета. Давай!

Схватив Лолу под мышки, мы протащили ее по уже пустеющему залу и втолкнули в туалет. Кабинка была занята, и ее вырвало в раковину.

– Ходер! – бормотала она, открывая кран. – Какая гадость!

Она выпрямилась и схватилась за мое плечо. Лицо у нее побелело.

– Зря я это сделала, – забормотала она, – зря. Но я никогда их раньше не пробовала, я не знала, что так выйдет.

– Лола, ты пьяна. Пошли, пошли. Где Пако?

– Не знаю. Мне очень плохо. Проводи меня до машины. Зря я съела эту гадость.

– Какую гадость?

– Magic mushrooms. Хорхе предложил, а я взяла.

– Какой Хорхе?

– Хорхе... Я с ним танцевала. Такой красавчик... Господи, до чего же мне плохо.

Я вывела ее на улицу и посадила на ступеньки крыльца. Уже рассветало.

– Сиди здесь, – сказала я. – Пойду искать Пако.

Я нашла его на втором этаже, в самом дальнем кресле в темном углу. Он целовался со стриженой скандинавкой. Ее подруга спала в соседнем кресле, открыв рот.

– Пошли скорее! Твоей сестре плохо!

– Отстань.

– Дай мне ключи от машины! – крикнула я, топнув ногой от злости.

Скандинавка, обвив руками шею Пако, глядела на меня бессмысленными пьяными глазами. Пако вытащил ключи, я схватила их и побежала вниз.

Когда я открыла машину, Лола упала на сиденье, словно неодушевленный предмет. Я села на землю и, прислонившись к машине, закрыла глаза.

Прошло несколько минут. Кто-то тронул меня за плечо.

– Это я, – послышался голос Пако. – Поехали.

Он сел за руль, я забралась на переднее сиденье. Лола спала на заднем как убитая, поджав под себя ноги.

– Ходер! – сказал Пако, зевая и заводя машину. – Забыл спросить, как ее зовут.

Я молчала.

– Ну что скисла? Устала? Я тебя довезу до дома.

Он нажал на газ, и машина рванула вверх по улице. Возле калитки мы попрощались.

– Мы отлично отдохнули, – сказал Пако. – Я давно так не отдыхал. Тебе надо лечь спать. На тебе лица нет.

– Конечно. Прощай, Пако. Когда Лола проснется, передай ей от меня привет!

– Мы позвоним из Мадрида. Или ты позвони из Парижа. Пока! – Он зевнул, улыбнулся и сел в машину. Раздались звуки музыки, и, взревев, машина скрылась за поворотом.

Я с трудом открыла и закрыла двери, с трудом поднялась по лестнице и вошла в квартиру. В моей голове дребезжала музыка и прыгали обрывки фраз, смеха, шуток – сотни лиц, пьющих, гогочущих, ненавистных. Я упала на кровать и зажала уши руками. Мне казалось, меня терзают демоны, казалось, еще немного – и я умру. Слезы душили меня, и я зарыдала беззвучно, уткнувшись в подушку.

Когда я проснулась, уже стемнело. Из-под двери просачивался дымок марихуаны. Я вышла из комнаты. Забравшись в кресло, Кармен задумчиво курила. Из открытого окна падал рассеянный сумеречный свет; Кармен сидела к окну спиной, и от этого ее глаза казались совсем черными. На журнальном столике была рассыпана колода карт.

– Привет! – сказала она. – Ты спала?

– Да.

– Понятно. – Она затянулась. – А я сначала решила, что ты уже уехала. Но потом увидела твои вещи и поняла, что ты еще здесь. Сегодня воскресенье?

– Суббота.

– Ну да, ты же сказала, что уедешь в воскресенье. Ходер! Как быстро летит время... – Она опять затянулась. Дымок, взвившись, образовал над ее головой светлый круг.

– Туалет течет, – равнодушно сообщила Кармен. – Надо позвать слесаря.

– Понятно.

Она молчала, делая затяжку за затяжкой.

– Зачем тебе карты? С кем-то играла?

– Нет. Я гадала.

– Ты умеешь гадать?

– Каждая цыганка умеет гадать.

"Цыганка? Какая цыганка? Что она несет? Обкурилась!" – подумала я уныло.

– Хочешь, погадаю? Для тебя бесплатно.

– Нет, спасибо. Я в это не верю. Да и потом – что гадать? И так все известно.

– Известно? – Она захохотала и стала собирать со стола карты. – Тебе, может, известно. А многим нет. Многие ходят, спрашивают про судьбу. – Она перетянула колоду резинкой и положила ее в ящик. – Но ты права. Я себе тоже никогда не гадаю. Только другим.

Она опять затянулась. Я молчала, вдыхая сладкий дым.

– И у всех – одно и то же, – продолжала Кармен. – Будешь курить?

– Спасибо, не хочу.

– Зря. Когда грустно, это помогает.

– Мне не грустно.

– Правда? – Она усмехнулась. – Ну как хочешь.

Мы помолчали. Кармен докурила, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Я встала и ушла в свою комнату.

Около десяти позвонила Тони:

– Пойдешь с нами на дискотеку?

– Пойду, – ответила я, секунду подумав, и стала собираться.

Я уже дозастегивала ремешок левой туфли, как опять затрещал мобильник.

– Здравствуйте, – сказал голос Дардыкова. – Я надеюсь, вы сейчас уже дома.

– Здравствуйте, – ответила я холодно, зажимая трубку между ухом и плечом, а руками дозастегивая ремешок на туфле.

– Я заходил к вам сегодня утром, но ваша хозяйка сказала, что вы спите. Я заходил к вам днем, но мне никто не открыл. Поэтому я вынужден был выяснить номер вашего телефона у моих соседок. Что вы сейчас делаете?

– Ничего особенного, – сказала я, подходя к зеркалу и поднося кисточку с тушью к ресницам.

– С тех пор как вы ушли, – продолжал Дардыков, – я не нахожу себе покоя. Вы так ничего мне и не ответили на мое предложение. Это, в конце концов, невежливо. К тому же я просто хочу вас увидеть. Мне просто необходимо вас увидеть! Его голос стал громче и настойчивее.

"Он не просто сумасшедший, – испуганно подумала я, – он маньяк".

Рука моя дрогнула, и я нечаянно провела кисточкой черную черту по щеке.

– Простите. – Вытирая щеку ладонью, я старалась придать голосу спокойную уверенность. – Но вчера я не могла с вами встретиться.

– Давайте встретимся сейчас!

– Сейчас? – На мгновение я замолчала, придумывая, что соврать. – Дело в том, что... я... Сейчас я не могу говорить... Я очень устала... Я спала, когда вы позвонили. И сейчас опять буду спать. Давайте встретимся завтра.

– Завтра? Завтра... Ну что же, хорошо... Завтра... В какое время я могу вам позвонить, чтобы не разбудить вас и еще застать вас дома? – сдавленным голосом спросил Дардыков.

– Когда хотите. До свиданья.

Я вышла на балкон и посмотрела вниз. Скандинавки ждали возле калитки. Я погасила свет и спустилась.

В первое мгновение я их не узнала: стриженая надела необыкновенное серо-голубое платье и подвела глаза так, что стала похожа на хорошенькую куклу. Тони рассталась наконец с военной кепкой и облачилась в бархатный сарафан. Ее светлые волосы рассыпались шелковыми кудрями по плечам, и серебряные браслеты, сжимавшие запястья, поблескивали в лунном свете. Только татуировка на плече немного ее портила.

– Хелло! – сказала Тони весело. – Смотри, какая луна!

Я подняла голову и посмотрела вверх. На террасе соседнего дома темнела неподвижная фигура человека. Дардыков! Я сунула ключи в карман и сказала тихо:

– Пошли быстрее.

– В чем дело? – удивилась Тони и почти побежала вслед за мной.

– Ни в чем. Просто люблю быстро ходить.

– Надо идти быстрее, – согласилась стриженая. – Андре нас ждет.

Андре ждал нас на дискотеке. Место оказалось неплохим: с четырьмя верандами, откуда открывался чудесный вид города, с зажигательной латинской музыкой и проворными кокетливыми официантами. Один из них сразу же признался мне в любви и стал угощать каким-то ликером. Я смеялась, он сыпал комплиментами. Мы обсуждали последние новости футбола, как вдруг, словно призрак, за спиной у бармена выросла фигура Дардыкова.

"Выследил!" – стукнуло в голове. От неожиданности я вздрогнула и едва не выронила бокал.

– Вы здесь! – сказал он по-русски. – Вы, я вижу, не скучаете.

В отчаянии я перевела взгляд на бармена. Тот наблюдал за мной с любопытством.

– Хосе, – сказала я по-испански, отодвигаясь от Дардыкова на шаг. – Познакомься. Это – тоже русский.

Бармен подмигнул и засмеялся:

– Завидую русским. У них такие красивые женщины!

– Что он сказал? – спросил Дардыков громко.

– Ничего особенного. – Я снова отступила на шаг. Дардыков придвинулся ближе.

– Зачем вы мне солгали?

– Я вам не лгала.

– Лгали. Вы сказали, что будете спать, а ушли на дискотеку. Я все видел.

– Ну и что? – Меня начало трясти. Я снова отступила, а Дардыков придвинулся.

– Выйдем отсюда, – бросил он отрывисто.

– Что?

– Я сказал: выйдем отсюда. Нам надо объясниться.