Текст книги "Салон мадам Кассандры, или Дневники начинающей ведьмы"
Автор книги: Юлия Перевозчикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Витюша, жарко.
Ехали молча. Виктор отодвинулся от меня и отвернулся к окну. «Так, – подумала я, – начинается». Колдовских манипуляций я не заметила, а вот психологические – в полный рост! Когда-то на самой заре моей юности мне пришлось помучиться со своим первым возлюбленным. Он обижался постоянно! Спасибо бабушке, объяснила, что к чему. Теперь при виде надутых губок у меня начинается приступ злости. А если еще по такому ничтожному поводу! Закипаю за минуту, как электрический чайник. Я попросила водителя остановить машину.
– Саша, в чем дело? Вам нехорошо? – встрепенулся Виктор.
– Нет, мне хорошо. И будет еще лучше, если мы никуда не пойдем.
– Почему же? Я вас обидел?
– Никто никого не обидел, а уже невесело! У вас проблемы? Давайте отложим наше мероприятие.
– Саша, ну ладно вам, я больше не буду.
– Обещаете?
– Обещаю. Какая вы горячая!
– Ладно, тогда продолжаем движение.
До ресторана добрались быстро, пробок не было. Я выбрала это место не случайно, здесь выступала некая Джамиля, бывшая ученица и теперь активный недоброжелатель Мельки. Можно сказать, соперница. У них в танцевальных кругах это в порядке вещей. Сначала поешь хвалу учителю, а потом поливаешь грязью. Странные нравы. Ну, посмотрим, превзошла ли Джамиля Мельку. Подошел молоденький хитроглазый официант с восточными чертами. Мы заказали. Каждый на свой вкус. Они у нас оказались разные. Заиграла музыка, и выскочила Джамиля. Красивая, сухая, яркая девушка с узким злым лицом. Танец был экспрессивным и динамичным, но мне не понравился. Точнее, дело было не в танце, а в танцовщице. Джамиля слишком откровенно работала на чаевые. Я давно заметила, еще до того, как начала ходить на занятия к Мельке, что танец живота удивительным образом высвобождает индивидуальность женщины, обнажает не только живот, но и душу. Душа красавицы Джамили была не так прекрасна, как лицо.
Портила жажда денег. Танец получился скучный и жадный. Когда Джамиля протряслась мимо нашего столика, Витя за бумажником не потянулся. «Или жлоб, или меня обидеть не хочет», – подумала я. Второе мне, естественно, казалось более лестным. Мы выпили, я белого вина, а Витя водочки. Шел обычный, ничего не значащий, треп двух флиртующих людей. Перешучивались, немного поддразнивали друг друга. Виктор оказался не глуп, даже остроумен, знал особенности женского характера, вовремя вставлял комплименты, но все это с головой выдавало в нем профессионального ловеласа. И поэтому никак не цепляло. Однако разговор под водочку и винцо постепенно подошел к интересующей меня теме. Виктор заговорил о магии, точнее, о работе.
– Ах, Сашенька, как я устал!
Колдун уже изрядно захмелел, и его начинало, что называется, «нести». Мужчине хотелось сочувствия. Очаровать ему меня не удавалось, и Витюша начал «бить на жалость».
– Саша, милая, у меня отвратительная работа!
– Ну, Витя, какая же она отвратительная, ты несешь людям добро!
– Да брось ты! Клиенты – идиоты! И главная моя работа – правильно развести их на бабки!
– А как же магия?
– Магия, магия! Она нужна десяти процентам из ста, да и то не особенно! Те дуры, которые приходят ко мне, думаешь, мужика без магии удержать не могут? Могут! Мозги включить лень. Я иногда и не делаю ничего, а только объясню, как с мужем надо обращаться, а потом просто руками помашу – и она уходит довольная! А потом приходит, цветы приносит, коньяк! Спасибо, Виктор Вадимович, вернули мужа! Дура!
– А если все поумнеют? Что ты будешь делать? На что жить?
– Придумаю что-нибудь! Ой, Сашенька, не скоро это будет! На мой век дураков хватит! Дураки нас всех кормят и кормить будут! И меня, и Лушку, и Татьяну. Только они к ним серьезно подходят, жалеют их, а мне, честно говоря, все их печали бабские до одного места!
Я столько наслушался у себя в кабинете – иногда на людей глядеть-то тошно!
– Вить, а вот другие колдуны?
– Какие колдуны, Саша! Ты что, у нас работаешь и ничего не поняла? В городе из тех, кто рекламу дает, одна Петровна и может кой-чего, да еще Лушка с Танькой. Не зря их Петровна к себе притянула. Настоящие-то колдуны в рекламе не нуждаются. Знаю я одну, покруче нашей Александры, ее люди сами находят. А остальные! Я тебе про все эти морды газетные такого порассказать могу, обалдеешь! Я с ними всеми водку пил! Славик Шехтель просто наглый обаятельный мужик, Синеус владеет гипнозом, Сидоров, который от пьянства лечит, сам заливает будь здоров! Азалия, та, что кармой занимается, просто психолог хороший. Внушит, что все хорошо, – вот и вся работа! Есть еще баба одна, вот аферистка! Цыганка. В людях разбирается, ну просто «нюх, как у собаки». Придет к ней кто-нибудь глупый да пугливый, а она ей, бац, порча у тебя! Муж умрет, дети умрут! Труба, короче! Чтобы снять, денег надо, тысячу долларов! Некоторые уходят других целителей, подешевле, искать. А есть такие, что весь город обегают, тысячу соберут и ей принесут. И она, естественно, снимет. За тысячу долларов чего ж не снять! Вот такие Саша, колдуны! Были, правда, люди. Чернокнижник один. Мог любого убрать. Убили его. Зарвался. Думаешь, он рекламу давал?
– Как же его убили, если он такой крутой колдун?
– А так и убили, потому что меру знать надо! Черная магия это задаром, что ли? Хозяину своему не угодил, или сверху решили, что перебрал. Вот и отвели глаза. Сила-то колдовская, она не вся твоя, частью заемная! А большую часть берешь у того, кому служишь. Не просто все. Поэтому десять раз подумать надо, стоит ли на дураков силу-то тратить, тем более их глупости потакать. Эх, было бы в России психологов да психоаналитиков побольше, к колдунам бы не бегали.
– Ну и на что бы ты машину купил?
– Нашел бы на что. Я, между прочим, в университете на факультете психологии учусь. Стану старым.
брошу этой фигней заниматься, открою кабинет психоанализа. Он к тому времени как раз в моду войдет.
– На заочном?
– На вечернем. Это у меня второе высшее будет. Еще и аспирантуру закончу.
– А первое какое?
– Финансово-экономический.
– А почему ты не в бизнесе, мне кажется, у тебя бы получилось.
– Да нет, не мое, скучно. С людьми лучше.
– Даже с дураками?
– О! С ними самый кайф!
И Витя стал рассказывать мне смешные случаи из своей практики. Мы посмеялись, но забавных историй я сама могла ему порассказать предостаточно. За тот период, что я работала в салоне, а особенно когда замещала диспетчера, я наслушалась такого, что, право, мне бы хватило на целый концерт, как у Михаила Задорнова. Вечер близился к концу, Витя хмелел, глазки его все больше начинали блестеть… короче, пора было уходить. Мы вышли на улицу. Виктор хотел обнять меня за плечи, но я увернулась.
– Эх, Сашка, не любишь ты меня! А он-то на тебя и не смотрит даже!
– Кто он?
– Аристарх, кто же еще!
– Да ну? И откуда вы все всё знаете?
– От верблюда! Думаешь, мы тут все пописать вышли! Я вот знаю, что на тебе пояс охранный и амулет Петровны! Как ты думаешь откуда? Я ведь тебя не щупал. Боишься?
– Нет, Витя, просто не разобралась, что мне нужно. Ты классный мужик, но я люблю, чтобы сердце колотилось. Не обижайся.
– Не проблема! Снимай пояс, амулет, я тебе живо это дело организую! Так заколотится, хоть валидол пей! Эх, Сашка, поехали, я тебя провожу, кофейком напоишь!
– Да нет, не стоит. Вечерний кофе приводит к завтраку на двоих. А у меня в холодильнике всего одна шоколадка.
– Хорошая ты девка! Прямая! Ладно, давай дуй домой! Я тоже к себе поеду, а может, еще куда закачусь. у меня клиентов на завтра нет!
Я села в такси, а Витюша, набравшийся и оттого добрый, перешел на другую сторону улицы. Ему надо было на север, а мне на юг. Очень символично. Интересно, что будет завтра?
Пятница выдалась вялой. Работали только Татьяна да Александра Петровна, и то больше с моими отчетами. Поток соискательниц легкого счастья быстро иссяк, и последние два часа рабочего времени я провела за игрой в компьютер. Без пятнадцати восемь я вышла из салона и уже через пару минут направлялась на знакомой маршрутке в сторону Литейного. Когда я приехала, Лилька с порога принялась меня пытать про вчерашний вечер. Я рассказала.
– Честно говоря, Сашка, я когда этого секс-террориста увидела, обалдела!
– А ты что, его знаешь?
– Еще как! А он тебе не сказал? Я с его бывшей женой знакома, с Галькой. Она в Италии стриптизершей работала, а здесь подрядилась ногти накладные делать. Сейчас опять в Италию подалась, жопой вертеть легче, чем ногти клеить. Правда, не знаю, как она справится. Жопа-то у нее уже не та, хоть Витька ей массажные салоны исправно оплачивал.
– Он ее бросил?
– Нет, она его. Не выдержала. Такого кобеля, как Витя, мало какая баба вытерпит. С ним у Гальки такие рога выросли, до люстры в Мариинском театре достать могли. По нему не видно, что ли? Зачем ты с ним в кабак поперлась?
– Хотела с живым колдуном пообщаться.
– Ты к нему еще на утренний прием запишись! Он по утрам баб от отсутствия оргазма лечит.
– Как лечит?
– Господи, Саша, ну как от этого можно лечить? Клин клином. Он еще в бубен стучит. Мне Галина рассказывала. У нее самой проблемы были.
– Кому в бубен?
– Не кому, а в какой. В большой такой плоский барабан. Бубен называется.
– И что, помогает? Ее-то вылечил?
– Да вылечить-то вылечил, только Галька никак не соглашалась, чтобы и других он так же лечил. Витька сначала ей пообещал, видно, влюбился очень, Галька баба красивая! А потом опять начал. Очень он эту свою работу любит. Галька его застукала. Хозяйка ваша ее успокаивала, дескать, Витька нужное дело делает.
– Ну ведь и вправду нужное.
– Да так-то оно так, но жене его каково! Знаешь, говорят, что на каждого мужика Бог отвел ведро спермы. Так вот Вите, видно, от щедрот два ведра досталось. Тяжело с таким. Всегда будешь не только не второй, но и не третьей, а двадцать первой, если повезет.
– Не волнуйся, мне Витька не нравится. Мне с ним неинтересно разговаривать.
– А чего с ним разговаривать! С ним трахаться надо и детей рожать. Витька домостроевец, тиран домашний и зануда, но денег на жену никогда не жалел. Если бы не была Галька такая ревнивая, может, и ужились бы. Витька ее любил, ему плевать на ее прошлое было. Он даже гордился ею, хвастался, что у него жена как с обложки и другие мужики от нее тащатся. Все, готово! Любуйся!
Лилька сунула мне в руки большое зеркало. Повертевшись в кресле, я внимательно осмотрела себя со всех сторон. Здорово! Вроде бы просто, а у меня так не получится. Мы еще немного помыли кости Виктору Инееву и, никогда не виденной мной, Гальке, и я пошла на свидание. Аристарх не перезвонил, значит, встреча должна состояться. Я волновалась. Однако напрасно. На углу Литейного и Некрасова уже стоял Аристарх. Красивый и демократично-элегантный, такой, что дух захватывало. Внезапно меня заклинило. А не зря ли я иду в этот «Дублин»? Может, не стоит приближаться к мечте так близко? Вдруг она разочарует? Аристарх уже шел мне навстречу.
– Саша, ну что ты так плетешься? Быстрей, там уже музыканты пришли! Я столик занял, давай, давай!
Мы миновали несколько домов и магазин, я увидела вывеску «Ирландский бар «Дублин» на двух языках. Четыре ступеньки вниз, и мы очутились в большом уютном подвале. Если верить фотографиям в рекламных проспектах туристических фирм – классический ирландский паб. Деревянная мебель, стойка бара с высокими табуретами. Все под мореный дуб. Сводчатые потолки. Декоративный камин. Обаятельный бармен с наглыми глазами. По залу прошла высокая полногрудая женщина в корсете с пелериной и длинной юбке, как будто сошедшая с полотен Лотрека.
– Это хозяйка заведения, Анжелика, – сказал Аристарх.
– Маркиза ангелов?
– Практически. Только ангелы нынче не те. Точнее, те еще ангелы.
– Похожа.
Мы сели за столик у камина. К нам подошла невысокая официантка, похожая на эльфа. Две косички уложены у нее на голове рульками, наподобие маленьких рожек, личико нежное, румяное, будто и не работала в пивном баре, а бегала с сачком за бабочками и раскраснелась. Прелестное создание. Другая официантка, с выразительным бюстом, обтянутым белой футболочкой, эффектно нагнулась над соседним столиком, расставляя кружки с пивом. Девушки здесь видные. Зачем мужчины ходят в пивной бар? Пить пиво и смотреть на красивых женщин. Здесь все в одном флаконе. Умно. Я зауважала хозяйку.
– Что ты будешь, Саша?
– Полагаюсь на твой вкус, я не знаю здешней кухни. А пиво люблю светлое.
– Тогда как обычно? И светлое пиво? – осведомился приветливый эльф.
– Да, только на двоих. А пока мы ждем заказ, давай немного послушаем музыку. Гороскоп я покажу тебе потом, сейчас здесь будет очень шумно.
Сказал это Аристарх вовремя, зазвучали заунывные напевы, прилетевшие к нам с далекого острова, омываемого теплым течением Гольфстрим. Я оглядела зал.
Много народу, шумно, уютно, весело. Изредка по залу проходила большая, красивая Анжелика, с ней кто-то здоровался, подзывал. Всем было хорошо. Мне тоже. С Аристархом особенно, даже если он просто молчит. Вообще-то это тревожный симптом, но мне, похоже, все равно. В сердце стучат эти подлые барабаны, а волны чувств тащат куда-то мою глупую душу. Когда отзвучала музыка и в нас с Аристархом уже плескалось по пол-литра пива, он осторожно тронул меня за руку и спросил:
– Ну что, Саша, ты готова?
– Вполне. Начинай. Только не пугай меня сильно.
– Не бойся, не буду, я же не Глоба. Итак, что такое натальная карта? Это пьеса человеческой жизни, где дома – декорации, планеты – действующие лица, аспекты – отношения между ними, знаки – роли, а по транзитам разыгрываются события пьесы. Это не мои слова, а цитата одного известного астролога, пишет под фамилией Подводный. Вряд ли ты читала его книги. Однако я подпишусь под каждым словом. Итак, начнем читать пьесу твоей жизни. Точнее, это пока не пьеса, это даже и не сценарий, а всего лишь синопсис, краткое описание сценария, потому что двадцать пять – это совсем мало.
– А сколько тебе?
– Тридцать два, почти тридцать три. Возраст одной очень известной личности. Приступаем?
И Аристарх стал рассказывать обо мне. О моих проблемах, моих маленьких слабостях, о моей маме и отце точнее, о той роли, которую они сыграли в моей жизни. О том, что я люблю и к каким людям меня тянет Откуда берется это знание? Неужели все это можно вывести из нескольких цифр, моего дня, года и часа рождения? Однако оказалось, что можно. Даже мои тайные литературные упражнения нашли отражение в гороскопе, правда, вскользь. Аристарх упомянул, что я человек склонный к творчеству, по его предположениям, это что-то из области литературы. Никогда не думала, что меня можно так разложить по полочкам. Стало неуютно. Аристарх заметил.
– Сашенька, я тебя загрузил? Тебе некомфортно?
– Немного. Честно говоря, ощущение такое, что я сижу здесь совершенно голая!
– О, если бы это было так, окружающие здорово бы порадовались. Я, кстати, тоже.
– Шутишь?
– Серьезен, как никогда. Вот тебе наглядный пример, почему составлять гороскоп нельзя давать кому попало. Дурак бы тебе такого наговорил! А астрология – это наука для умных. Кстати, нам крылышки принесли. Налетай.
Еда была божественной! Повар у прекрасной Анжелики знал свое дело. Когда все было выпито и съедено, а музыканты отгудели второе отделение, Аристарху пришла идея прогуляться. И мы побрели по притихшему центру, такому волшебно-безлюдному в это время суток. В руках у нас были холодные банки с пивом, из ближайшего магазина «24 часа», и оно казалось мне в тысячу раз вкуснее того, что мы только что пили в баре. Стало легко, как будто мужчина моей мечты был моим ровесником, таким как Андрей, только умнее. От ходьбы и теплого воздуха, пропахшего листвой и остывающим свежим асфальтом, стала кружиться голова. Аристарх поймал машину и повез меня домой. Когда мы приехали, он зачем-то вышел из такси и проводил меня до самой двери подъезда. Постоял рядом, держа в ладонях мою руку. Я видела, или мне только казалось, что он хочет меня поцеловать, но Аристарх отпустил мои пальцы и сказал: «Пока, Саша!» Сел обратно в машину и уехал. Почему? Не поняла. Не хотелось думать ни о хорошем, ни о плохом. Я решила: сегодня я счастлива. А завтра? Завтра посмотрим.
ВОЛШЕБНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ
Утро выдалось хмурым и влажным. Ватные светло-серые тучи плотным слоем укутали малахольное питерское небо. Как я ненавижу эти тучи! Они никогда не дают никакого дождя, в лучшем случае – мелкую липкую морось, от нее смутно блестят в сером неверном питерском свете листья. И никакой свежести от этой мороси. Только удушливая влага повисает в воздухе. И нет теней. В такие дни мой город кажется мне выдумкой и я сама сомневаюсь в своей реальности. Я проснулась в семь утра злая и унылая. Так бывает, когда просыпаешься после удачных показов и чувствуешь себя Золушкой, вернувшейся с бала в дом мачехи. Нет, мне не светило мыть полы, тереть горшки и кастрюли, хотя… Не мешало бы сделать уборку, квартира откровенно заросла грязью. Но не захламленный дом и не беспросветное небо были причиной моего раздражения. Праздник прошел. А когда новый – неизвестно. Я знала себя, теперь буду напряженно ждать звонка от Аристарха, буду ходить с переносной телефонной трубкой по квартире и постоянно проверять мобильник, и это начинало заранее меня мучить. А на работе! Мое глупое сердце начнет прыгать от ожидания: вот он появится, улыбнется… Ох, боже мой! Сколько можно входить в эту реку! Конечно, я выплыву, мало кто тонет, и я не из таких, но когда?
От мыслей отвлек настырный звонок в дверь. Я открыла и поняла, что коллекция сюрпризов, преподнесенных Катериной за нашу долгую дружбу, пополнилась еще одним. Кто еще может появиться у меня в половине восьмого утра в субботу, в полном походном снаряжении, с рюкзаком и палаткой! Екатерина Лютаева! Минуты три я молча смотрела на подругу, не понимая, куда она собралась в таком виде. Катька не позволила держать ее на пороге долго.
– Так. Ну что ты на меня уставилась? Собирайся! У тебя два выходных! Ты что, в городе собираешься торчать? Мы же договорились!
– Куда собирайся? О чем договорились?
Катя посмотрела на меня как на законченную маразматичку, но, сделав скидку на общую недалекость и хроническое отсутствие памяти, пояснила:
– А ты не помнишь? Мы же еще в «Красном драконе» решили, что когда Мелька с Глашкой поедут на эзотерический фестиваль в Петиярви, то возьмут нас. Ну так вот, они уже там. Поехали.
– Так я же не была в «Красном драконе»!
– Ах, черт, точно, ты же тогда охотилась за этим матадором!
– Почему «матадором»?
– Похож. Испанец с темным огнем в глазах. Между прочим, ничего мужик! Я бы под такого мужскую коллекцию сделала. Да все забываю спросить, поймала?
– Кто кого еще поймал.
– Так, понятно! Влюбилась, страдаешь! Тем более нечего тебе делать в городе, собирайся, составишь Глашке компанию! Она тоже вся в страданиях! И мне веселее, что я там буду, как дура, одна среди этих эзотериков! Давай-ка будем дурами вместе. Тем более по твоему лицу видно, что ты и так не в своем уме.
Если бы проводили конкурс на самую бесцеремонную подругу, Катя Лютаева заняла бы, безусловно, первое место. Но… что бы я без нее делала! Вот сейчас, как оказалось, именно это мне и нужно: поехать куда-нибудь, повидать новых людей, развеять тоску по ветру. Я уже давно хотела познакомиться с теми, кто занимается всякими эзотерическими практиками. Вот пожалуйста, повезло! Езжай, знакомься! Можешь посмотреть на людей, которые имеют дело с магией не в погоне за бутербродом с икрой, а для души. Вдруг удастся найти ответ на вопрос, какое место в мире занимает эта магия? Кроме того, что ей отведено в салоне?
Я стала собираться. А Катька, сбросив рюкзак и палатку в прихожей, бегала за мной и всячески мешала, будучи при этом уверенной, что поторапливает. Собираться я умею быстро, я вообще легкая на подъем. Тем более, что мы с папой неоднократно в моем сопливом детстве ходили в походы с рыбалкой. У нас имение под Вырицей. Точнее, просто большой старый дом, который достался моему папеньке в наследство, и участок в пятнадцать соток. Сейчас на даче живет папина пожилая тетка, младшая сестра его матери. Она разбила Цветник, который называет «альпийской горкой», и Упорно поддерживает жизнь в парнике с огурцами.
Тетушка лет пять тому назад овдовела, детей у них с мужем не было, и теперь всю свою энергию пожилой дамы, не знавшей материнства, тратит на то, чтобы превратить нашу дачу в швейцарское шале. Батюшка, тихо чертыхаясь, извлекает из заначек различные суммы на плотников, электриков, насос, землю и так далее. Довольно быстро, надо заметить, несмотря на усилия Катерины, я собрала свой старенький рюкзак. Достала из шкатулки подвеску Александры Петровны и, немного повозившись, застегнула на шее. Автоматически сунула в карман джинсов охранный пояс, удивляясь, что же это со мной стало? Неужели я такая пугливая? Внизу, как я и предполагала, уже стоял бежевый «фольксваген» Андрея.
– Привет, Андрюша, ты с нами едешь?
– Нет, довезу до скоростного шоссе. Мне самому надо на дачу под Лугу.
– Так тебе не по пути!
Андрей только хмыкнул. С Катериной ему всегда по пути, даже если в другую сторону. По дороге подруга и ее бойфренд оживленно болтали, а я все варилась в соку вчерашнего вечера. Почему он меня не поцеловал? Ведь ему же этого хотелось.
– Приехали, девочки. Посидите, я куплю билеты и посмотрю расписание.
«Чего это он галантный такой? Мода такая нынче?» – подумала я, глядя вслед Андрюхе. Он появился через пять минут, держа билеты, и сказал, что электричку уже подали, пора садиться. Мы подхватили вещи и пошли быстрым шагом через громадное, гулкое здание Финляндского вокзала. Он. в отличие от Витебского, знакомого с детства, всегда был для меня воплощением чего-то необычного, загадочного, каких-то новых дорог и неоткрытых земель. И мороженое здесь казалось вкуснее, почему – непонятно, ведь делали его на том же хладокомбинате, а вот казалось, и все. И сейчас, когда мы втроем бодренько бежали вдоль вагонов, забитых дачниками с котомками и туристами с рюкзаками, в душе моей жило ожидание чуда. Я даже волновалась.. Какие они, эзотерики?
Наконец нам удалось найти более или менее свободный вагон, и мы, попрощавшись с Андрюшей, я по-дружески, а Катя нежно, сели. По вагону прошла тетка с сумкой-холодильником, зычно выкрикивая сорта мороженого. Мы взяли по сахарной трубочке. Электричка дернулась всем своим червеобразным телом, набитым до отказа желающими отдохнуть, и застучала колесами, медленно набирая темп.. Катька прищурила на меня болотный глаз:
– Ну, колись, подруга, насколько плохи твои дела. Колись, колись, я сегодня добрая, выслушаю.
Я подумала: вот случай рассказать Катерине все мои новости, накопившиеся за две последние недели.
И я стала рассказывать. И про сумасшедший вторник, когда в салоне появилась моя невестка Лена собственной персоной. И про бабушку-девочку, которая, как и Глашка, любит белоглазого журналиста, но применяет для своих любовных дел магию. И что наша честная Глафира попала к Татьяне под отворот, короче, все. Как быть с Глафирой, мы так и не решили. Говорить, не говорить? Никто не хотел ссориться с непредсказуемой, обидчивой Глашкой. Дорога за болтовней кажется короче, и вот уже Катерина позвонила Мельке, чтобы та встречала нас на платформе, а иначе – заблудимся. Когда мы приехали, Мелька еще не подошла, и я оставила Катерину дожидаться ее и сторожить вещи, а сама направилась в местный магазинчик, купить чего-нибудь вкусного. Катерина предупредила, что готовят на фестивале кришнаиты и чтобы я не вздумала покупать мясное. Застыдят. Когда я вернулась, Катерина с посвежевшей и румяной, как турецкое яблоко, Мелькой уже стояли на платформе. Вообще Мелания Кутузова загадочное создание. Начнем с имени. Однажды я спросила, почему ее так назвали, и Мелька со вздохом поведала, что в честь бабушкиной сестры и что ей еще повезло! Могли назвать Пульхерия. Мама настаивала, но отец воспротивился. Сказал: «Пожалей девочку!» И был прав. Мелания Кутузова – хоть сократить по-человечески можно – Меля. А вот если бы мама победила, что бы вышло? Пуля? Или Херя? С таким имечком в школу не ходи, сразу вешайся! Но это еще не все особенности Мельки, например, она очень странно реагирует на пребывание в лесу. И всегда одинаково. Сначала ее страшно колбасит, просто наизнанку выворачивает. Потом ей надо немного поспать минут пятнадцать, и заснуть она может под любым кустом. Просыпается бодрая и свежая как огурец и может маршировать по лесу долго, в любом направлении, не уставая. У меня всегда Мелька вызывает ассоциацию с каким-то лесным духом, который по недосмотру Лешего живет в городе, а когда попадает в родную стихию, после «небольшой ломки», снова становится «своим». Что-то определенно есть в ней колдовское, что есть в Александре Петровне или Татьяне. Не зря же Меланию называют ведьмой.
Мы двинулись к лагерю. Он располагался в лесу, на берегу небольшой мелководной речки. Живописное местечко! Хвойный лес, гористая неровная местность, высокие берега, разноцветные палатки, расположенные группами без всякой системы. Множество людей самого разного возраста, но больше молодых. На самой большой поляне стояла заботливо сложенная кем-то поленница. Здесь я увидела настоящий вигвам! Вокруг него происходило действо! Невысокий полноватый человек в костюме индейского вождя ходил по кругу, стучал в барабан и издавал пронзительные вопли. За ним гуськом ходили еще человек тридцать-сорок и дружно ему подвывали. Я дернула Мельку за рукав:
– Кто это?
– Это индеец Вапити.
– А что он делает?
– Не слышишь, что ли? Вопит! Тучи разгоняет.
– И что, у него получается?
– Конечно! Смотри, солнышко появилось! Может, посветит еще с полденечка!
И вправду, тучи немного развеяло ветром и в голубые оконца между облаков выглядывало солнышко. Оно золотило непокрытую Катькину голову и поднимало настроение.
– Эх, – сказала Мелания с сожалением, – мало народу, можно было бы дня на два погоду хорошую сделать!
– А кто такой этот Вапити?
– В обычной жизни не знаю, а так нормальный мужик. Настоящий индеец! Вигвам фестивалю подарил! Правда, он ему самому не больно-то нужен, потому что весь дырявый, но поляну украшает.
Мы шли по узкой тропинке, петлявшей между деревьев и палаток. Неожиданно нам навстречу из кустов вынырнули два веселых мужичка в ярких футболках.
– Привет, Аиша! – Они обратились к Мельке, здесь ее все называли ее сценическим именем. – Привет, девчонки! Вы куда? Приходите к нам! У нас в палатке есть местечко! Помедитируем! Тантрой займемся!
Мелька фыркнула и резонно заметила:
– У вас, мальчики, своих девчонок полно! С ними и медитируйте.
– А нам свои надоели! Мы свеженьких хотим!
– Хотеть не вредно, – отрезала Мелания и гордо прошествовала мимо, уводя нас с Катериной за собой, как послушных гусят.
– Кто это? Такие заводные? – спросила Катерина.
– Ошовцы. Вечно озабоченные. Ну надо же, свеженького захотелось! Щас! Отдыхайте, кролики!
– Ты что, их не любишь? – поинтересовалась я.
– Да нет. Они ничего ребята. Баню построили классную… Просто как бы тебе объяснить… Не мужики они… Эзотерики.
– А есть разница?
– Еще какая!
– И в чем она?
Ну, Саша, словами не объяснишь, сама скоро поймешь. Вот простой пример могу привести. Есть у нас поляна, на которую все приходят. Там поленница. Общая. Так вот, некоторые эзотерики, не будем показывать пальцами, хотя это йоги, – Мелька протянула это слово со вкусом, – дрова таскают с поляны, из общей поленницы. В лес за сухостоем не идут. И воду берут не из реки или родника, а из чайника. Тоже общего. В который я, например, сама воды наливаю. Их не допросишься. Да что я тебе говорю, сама увидишь.
Наконец мы пришли к палаткам Мелании и Глашки.
Жили они рядом, но не вместе. Несмотря на свою общительность, Мелька ужасная индивидуалистка. И палатка у нее одноместная. В принципе там мог бы поместиться еще один человек, но спать пришлось бы тесно прижавшись друг к другу. Если это не мужчина, с которым рай в шалаше, выспаться невозможно. А так как кругом, по мнению госпожи Кутузовой, были одни эзотерики, спала она одна. Из своей палатки выскочила Глафира. Тоже румяная и хорошенькая. Они помогли нам поставить наш с Катериной «вигвам». Мужчины, что обитали по соседству, наблюдали за нашими мытарствами с любопытством, но помощь не предлагали. Мы долго возились с колышками, палатка кривилась то влево, то вправо, наконец справились. Пока раскладывали вещи и устраивались, Мелания о чем-то сговаривалась в сторонке с симпатичным лысеющим блондином лет сорока, добродушным и круглолицым. Чем-то она его обнадежила, ее собеседник ушел совершенно счастливый. Подошла к нам:
– Девчонки, повезло! Зовут в баню! Собирайтесь!
– А здесь и баня есть?
– Не ори так! Я же говорила, ошовцы сделали. Туда не всех зовут.
– Ну, вроде как только тебя и звали, неудобно.
– Забудь это слово. Туда все так ходят. Приглашают одну, а приходят пятеро. Давайте, давайте быстрей! Бросайте шмотки и пошли.
– А что за баня-то?
– Секретная. Сейчас увидите. Раньше просто на куче камней целый день жгли костер, камни накалялись. Потом убирали угли, натягивали полиэтилен и приносили много папоротника. Бросали папоротник вокруг камней и еще вениками из него же хлестались! Сказка! Тело как новое! Но местные из вредности загадили камни, и ошовцы сделали баню под землей. Точнее, в самом береге реки.
– Ничего себе! Интересно, как это? – встряла Катерина.
– Интересно, так шевелись! Такого больше нигде нет.
Долго уговаривать нас не пришлось. Мы пробирались окольными путями, стараясь не привлекать к себе внимания, потому что Мелька велела вести себя тихо. Недалеко от условленного места Меланию поджидал тот самый лысеющий блондин, с которым она шепталась. Увидев, что нас четверо, дядька заметно огорчился. Потом присмотрелся к нашей живописной группе и немного повеселел. Все-таки как ни крути, а набор красавиц на любой вкус. Две кругленькие: Мелька и Глашка, две худые и длинненькие, Катерина и я. И по цвету волос тоже собралась полная гамма. Блондинка (Глафира), брюнетка (я), кудрявая с каштановыми волосами (Мелания) и огненно-рыжая (Катерина). Не потрогать – так насмотреться. Тем более, что мы не возражали. Любуйся! Мы разделись догола, сложили одежду под кустом, придавив камнем, и полезли в широкую нору, ведущую в баню. Ползли на четвереньках. Впереди маячил пухлый зад Мелании, своей летней белизной освещая дорогу. Внутри было уютно и светло, правда, тесновато, но так даже веселее. Свет падал из окна в «потолке», сделанного из прочного стекла. Само помещение оказалось почему-то восьмиугольным. Было сильно и «правильно» натоплено. В таком жару можно сидеть долго, не торопясь распаривая каждую клеточку. Дойдя до состояния вареных раков, мы с визгом вывалились из норы и шлепнулись в речку. Вода еще толком не прогрелась, но это делало удовольствие попасть из жаркой бани в холодную реку еще острее. Мы распластались, как лягушки, на камнях мелководья, и течение омывало наши разгоряченные розовые тела. Люди подтягивались на берег. Видимо, мы привлекали народ своими прелестями и визгом. Здесь, на фестивале существовало негласное правило для тех, кто приходит на пляж: «Можешь раздеться – раздевайся». Скоро компания голых нимф разрослась, и рядом с нами лежало уже около десятка тел. А на берегу прибавилось зрителей, но это никого не смущало. Когда мы набрызгались вволю и собрались вернуться в лагерь, из леса раздались рокочущие звуки барабана. Глафира с Меланией потащили нас на самое массовое местное мероприятие – «Танцы мира». На большой поляне собрались в кружок люди. Они пели и танцевали, образовав большой шумный хоровод. Он подхватил нас. Ничего сложного в этих «Танцах мира» не было, надо просто петь и плясать вместе со всеми. Получилось не сразу. Слова и мелодии менялись, но если удавалось поймать ритм – запоминались. Постепенно я втянулась. Руководила всем красивая женщина средних лет, русоволосая, голубоглазая, с громким, зычным голосом. Все называли ее странным для ее славянской внешности именем Зульфия. В женщине тоже чувствовалась сила, и немаленькая. Характер этой силы я уловить не смогла, но чувствовала, что именно с ее помощью Зульфия и ведет хоровод. К середине танца амулет Александры Петровны стал теплеть, к концу – нагрелся еще сильней. Удивительно! Никогда еще подарок мадам не проявлял себя так странно. Значит, я надела его не зря. Когда танец закончился и все бросились обниматься, символизируя этим единение, Катька сказала, что зверски устала и пойдет полежит. Странно. Катюнечку на моей памяти не могли свалить с ног три-четыре бессонные ночи, а никак не два часа танца. Может, перекупалась? Но я усталости не чувствовала и в сопровождении Глафиры и Мелании пошла бродить по лагерю, знакомиться с людьми, короче, тусоваться. На главной поляне, где происходили танцы, стоял щит, служивший доской объявлений. На нем вывешивалось расписание разных мероприятий: мастер-классов, групповых медитаций, тренингов. Психологические тренинги меня не прельстили, а вот на медитации и мастер-классы я решила сходить. Это оказалось ужасно занимательным! В одном месте учили играть на барабанах, в другом давали уроки русского кулачного боя, в третьем была двигательная медитация. Я так забегалась, что чуть не пропустила занятие по танцу живота. Давала его, естественно, Мелания. Она уже переоделась и звенела висюльками костюма. Мелька, нет, теперь уж точно Аиша, включила магнитофон, и полилась завораживающая восточная музыка. Я немедленно присоединилась. Подруга вела занятия совсем по-другому, чем в городе. Она не объясняла, как и что делать, а танцевала и подпевала себе, а люди вокруг нее медленно втягивались в танец. Казалось, из Аиши, а не из динамиков струилась мягкая мелодия, обволакивая и вовлекая. В своем звенящем ярком костюме Мелания была, как ни удивительно, совершенно к месту на этой большой лесной поляне. Она словно принесла с собой сказку. Казалось, северному лесу приятно, что на его поляну села экзотическая птица с далеких берегов Красного моря. Танец неспешно разрастался людьми, занимая все пространство поляны. Они плясали, кто правильно, кто неправильно, но от души! Мне казалось, я ощущаю вокруг вихри радости, упругие, как маленькие водовороты на мелководье, где мы плескались, выскочив из горячей ошовской баньки. Капризное солнце опять выглянуло, заиграло на яркой расшивке костюма и на лицах, стало еще веселей. Народ разошелся вовсю, как на хорошей восточной вечеринке!
